Имматериум. Вне времени и пространства.
— Ты знал! — шипел Терсамарис, извивая своё змееподобное тело в яростные кольца. — Ты все это время знал, что так выйдет! Дело происходило на витающем посреди Океана Душ островке псевдо-материи. Островок представлял собой странную мешанину камня, плоти и еще черт знает чего, но в основе своей оставался скорее подобием осколка реального мира, по странному выверту варпа появившемся здесь. — Слугам Непостоянного нельзя доверять — я говорил это с самого начала, — злобно шипел тем временем Каграннар, сейчас принявший образ сгорбленной фигуры в вонючих лохмотьях с капюшоном, тощими конечностями и выпирающим гниющим брюхом. Как и всегда, кожа демона была покрыта гниющими язвами. — Я разорву тебя!! — ревел Арак’ча, скаля огромную собачью пасть и размахивая четырьмя огромными руками, в которых были зажаты топор, тесак, булава и цепь с шипастыми шарами соответственно. В его тело все так же тут и там были вживлены листы грубого железа, но на запястьях добавились бронзовые наручи с символами Кхорна, а на бедрах — что-то вроде кольчужной юбки с вплетенными в неё черепами. — Ублюдок! Предатель!! — брызгал он пеной с клыков. Перед ними в позе лотоса спокойно завис Тал-Тагазон. Или, как он уже и сам привык себя называть — Умник. Он тоже почти ничего не изменил в своем облике с той поры, как они были заброшены в границы этого странного мирка: тело ловкого примата с переливающейся всеми цветами кожей, покрытой кристаллическими шипами. Он посчитал нужным добавить лишь накидку из радужных перьев — был у него небольшой фетиш на перья в свое время. Голова Умника представляла собой странную светящуюся массу, похожую на шар света — будто маленькая звезда, меняющая цвет в зависимости от настроения и желаний демона. Троица его невольных соратников бесилась напротив, обвиняя во всех грехах, но пока не решаясь атаковать — больно уж в шаткое положение они попали. Но вот в их потоке сознания наметилась пауза, которой не замедлил воспользоваться Тал-Тагазон: — Вы закончили? — прошелестел его голос, перебивая готовую сорваться очередную отповедь его собеседников. — А теперь, если вы, конечно, не желаете продолжить эту, несомненно, увлекательную одностороннюю дискуссию, послушайте меня! Трое демонов переглянулись, но возражать не стали — в конце концов, надо же было послушать и “обвиняемого”. Каковой “обвиняемый” неуловимым движением встал на ноги, и в его руке материализовался искрящийся магией посох с изображением глаза в языках пламени на конце. — Для начала, — “усмехнулся” демон Тзинча, — посмотрите на себя и друг на друга. Внимательно посмотрите! Что вы видите? — К чему ты ведешь, отродье Неверного? — прошипел нурглит, оскалив безгубый рот с крупными желтыми зубами. — К тому, — фыркнул тзинчит, — что за все то время, что я, как вы выразились, “обманывал” вас — вы стали гораздо сильней и стабильней. Налились мощью, стабилизировали свое существование. Очень уж… благотворный “обман”, не находите? Троица его соперников снова переглянулись, но уже с куда большим интересом разглядывая друг друга и куда крепче задумавшись. Вся четверка демонов, с тех пор как они нашли лазейку в разум Гарри Поттера, действительно обрели куда более четкие образы. Им не нужно было прилагать усилия, чтобы оставаться в стабильной форме, постоянно рискуя её потерять и стать одним из триллионов обычных бесформенных Нерожденных. Они семимильными шагами приближались к уровню своих прежних сил — уровню не ниже Герольдов Богов Хаоса. Но, тем не менее… — Ты что же, хочешь убедить нас, что это твоя заслуга? — презрительно скривил свое совершенное лицо Терсамарис, заправив золотистую прядь волос за витой платиновый рог на лбу. — Мы питались силой души Гарри, он кормил нас своими желаниями, устремлениями и жертвами — конечно, мы поправились! И все было бы и дальше хорошо, если бы ты не вздумал играть в свои грязные игры! — Порву, порву!!! — с налившимися кровью глазами проревел Арак’ча, делая шаг вперед. Но Тал-Тагазон вновь заговорил: — А теперь попробуйте проанализировать произошедшее, используя разум, а не другие свои составляющие, — прошипел демон Тзинча. — Говоря языком смертных: подумайте головой, а не жопой в кои-то веки! Мои “грязные игры” спасли вас, уберегли от ошибки. Гибельной для всех вас ошибки! — Ты открыл душу нашего носителя ветрам Имматериума. Хаосу Неделимому! — нахмурился Каграннар, булькая своими жуткими язвами. — Зачем? Все и так было хорошо. Он прислушивался к нам, следовал нашим советам, а спустя какое-то время мог сделать окончательный выбор… — Вот! — важно поднял когтистый палец Тал-Тагазон. — Выбор. Четыре дороги — четыре варианта. Один выиграет, трое проиграют. Не бывает такого, чтобы отдельные представители Четверки одновременно советовали неискушенной душе и эта душа не сделала в итоге выбор в пользу одной из Великих Сил. — Да к чему ты ведешь, гребанный скользкий ублюдок?!! — прорычал в бешенстве Арак’ча. Хотя, учитывая, что он наконец-то прорычал что-то более осмысленное, чем “порву-убью”, его ярость наоборот пошла на спад. — Какими бы ничтожными ни были колдуны сраного Тзинча, но вы никогда не оставляли борьбы за души! Ты мог вступить в схватку за Гарри Поттера и получить шанс на победу — но вместо этого лишил возможности на неё всех нас скопом!! Зачем??!! — Это к слову о голове и жопе… — устало потер… ну, видимо висок Тал-Тагазон. — Ладно, объясню на пальцах! — фыркнул он. — Я просчитал огромное количество вероятностей и сделал неутешительный для нас всех вывод. Грубо говоря, — сделал он небольшую паузу. — Грубо говоря, как бы каждый из нас ни старался, как бы силен ни стал — в этом мире поодиночке у нас шансов нет. — Чушь, — булькнул Каграннар, но было видно, что он, как и кхорнит со слаанешитом, уже сомневается. — Отнюдь, — развел руками тзинчит. — Закрытый мирок, одна-единственная открытая душа, система магии, завязанная на материальный мир — условия довольно суровые. Если бы открытых душ было хотя бы несколько десятков, мы могли бы просто поделить их между собой для начала. Но одна душа, как в самом начале говорил наш дорогой Сластёна, — жест в сторону фыркнувшего Терсамариса, — на четыре не делится. Значит, нужно сделать её Неделимой. — Ясней не стало, — приподнял тонкую бровку слаанешит. — Чтобы распространить влияние Хаоса на большее количество душ, но при этом как можно дольше оставить это незамеченным, нужно разнообразие! — попытался совсем просто объяснить Умник. — Если бы кто-то из нас взял верх в разуме Гарри, мальчик бы пустился во все тяжкие по пути победителя. И, не успев ни собрать последователей, ни особенно раскрутиться, он бы в конце-концов попался местным волшебникам — и те бы уничтожили опасного “темного мага”. Но вчетвером, — сложил пальцы домиком Тал-Тагазон, — мы аккуратно распространим влияние Хаоса на большее число неокрепших умов, соберем соратников, а следом и армию. Душ хватит на всех — в том числе посвященных каждому из нас персонально. Но для этого нужно было гарантировать равновесие сил. — И гарантом выступит сам варп, — с каким-то неверяще-восхищенным выражением холеного лица протянул Сластёна. — Гарри не достанется никому, но при этом всем. Став вдобавок инвестицией в будущее. Это так… — По-тзинчитски, — с отвращением сплюнул Арак’ча, все же опуская оружие. Рядом с ним хмуро качал головой Каграннар, тоже недовольный подобными раскладами. Но развивать дальше эту тему они не стали: аргументы Тал-Тагазона были в достаточной мере весомыми. — Что ж, если мы закончили с нашим… недопониманием, предлагаю вернуться к по-настоящему важным делам. Например, — неопределенный жест руками, — к нашему общему другу Гарри Джеймсу Поттеру…Хогвартс, Больничное крыло. Июнь 1992 года.
Две фигуры стояли в дальнем углу Больничного крыла школы и негромко переговаривались между собой. — Он прикончил взрослого мага одним прикосновением, — шипел злобной змеей профессор зельеварения Северус Снейп. — Опытного, взрослого мага, одержимого к тому же духом Темного Лорда! Вы не можете игнорировать это, Альбус! — Северус, — хмуро глядя на лежащего без сознания на кушетке Гарри Поттера, ответил директор Хогвартса Альбус Дамблдор. — А тебе не приходило в голову, что Квиринуса убило именно потому, что он был одержим? Мы же выяснили, что это именно он все это время убивал единорогов и пил их кровь — потому что его тело разваливалось на куски, не выдерживая присутствия второй души. И взаимодействие с той защитой, что наложила Лили Поттер, лишь скачкообразно ускорило этот процесс. Только и всего. — А его сонный бред? — не сдавался зельевар. — У мальчика явно какие-то проблемы с головой! Что это за “Умник”, “Забияка” и прочие странные персонажи, с которыми он говорит во сне? Альбус, я поклялся защищать мальчишку — но как я могу это сделать, если ты загадочно молчишь, а вокруг Поттера происходит всякая бесовщина! — Северус, — строго одернул Снейпа Дамблдор. — Мы уже говорили на эту тему. Как только я разберусь в том, что наворотила над своим сыном Лили, первым я проинформирую тебя! Сейчас же у нас есть проблема посерьезней материнской защиты Поттера. — Темный Лорд, — тут же сбледнул с лица Снейп. — Он вернулся. — Именно, — хмуро кивнул Альбус. — Пока что не во плоти — но вернулся! И лишь вопрос времени, когда он попытается вернуть былые позиции. — Но как ему это удалось? Он же был уничтожен в ту ночь! — Северус потер лоб. А потом хмуро повернулся к директору: — А не той ли жуткой силой, что дала Поттеру Лили? — Не могу быть уверен полностью — но вряд ли, — покачал седовласой головой Дамблдор. — Эта сила не оставляет видимых следов, а в комнате Гарри в ту ночь все просто пропиталось Тьмой! Вполне нам с тобой знакомой Тьмой, безо всяких таинственных примесей. — То есть, Лорд просто убил сам себя? — наклонил голову Снейп. — Скорее всего, — кивнул Альбус. — Есть у меня одна крайне интересная теория на этот счет. Которая, кстати, вполне объясняет и бессмертие Волан-де-Морта. — И вы, разумеется, поделитесь ею со мной? — приподнял бровь зельевар. — Не здесь, — покачал головой директор. — И не сейчас. Но обещаю — как только я буду полностью уверен, ты узнаешь все подробности. Северусу оставалось лишь раздраженно скрипеть зубами. Он преотлично знал эту манеру директора выражаться в стиле “мало информации, так что нечего и говорить” — означавшую, что дальше развивать эту тему бессмысленно. Как только Дамблдор сам решит поделиться своей идеей — только тогда Снейпу стоило рассчитывать на ответы. Выпытывать что-то раньше было делом, заранее обреченным на провал. — Философский камень исчез, — нейтрально проговорил Северус, решив сменить тему. — Просто… растворился в зеркале Еиналеж. Не знаю уж, что вы там нахимичили с этими артефактами — но Николас Фламмель явно будет недоволен! — От Николаса не поступало вестей вот уже неделю, — хмуро ответил Альбус. — Раньше он писал минимум раз в два дня, чтобы я мог отследить его местонахождение. Так что я подозреваю худшее. — Они настигли его? — спокойно спросил Снейп. — Русские? — Вряд ли, — покачал головой Альбус. — У советского… то есть, прости, российского Министерства сейчас и своих проблем хватает, чтобы выслеживать старого чародея, когда-то работавшего на нацистов. Ты же в курсе, что в маггловском мире распался Советский Союз? — вопросительно глянул на Снейпа директор. — Альбус, я не дремучий дикарь или чистокровный идиот, безвылазно сидящий в мэноре, — процедил зельевар. — И потому в курсе настолько громких событий. Но если это не русские — то кто? — У Николаса много недоброжелателей, — устало вздохнул Дамблдор. — Странно было бы, если бы у семисотлетнего мага их не было. А уж после того, как Геллерт заставил его работать на себя во время Войны… Повисла тяжелая пауза — и так было понятно, о чем говорил директор. Участие Николаса Фламмеля в войне на стороне Геллерта Гриндевальда* не афишировалось в широкой прессе, но все кто должен был знать — те знали. А многие волшебники еще и имели на него здоровенный зуб! В родной Франции он появляться не решался, в Германии и Англии тоже, а потому последние десятилетия с окончания войны скрывался в Южной Америке, надеясь, что однажды память о его преступлениях сотрется. Вот только, помимо тех, кто просто запретил ему въезд, были и те, кто целенаправленно выслеживал древнего алхимика. Советский Отдел Тайн и израильские волшебники — чтобы захватить и казнить, как военного преступника. Нацистские недобитки — тоже с целью захвата, но уже для того, чтобы использовать знания Фламмеля в своих грязных делах. А еще — все они хотели заполучить себе Философский камень! Именно по причине усиления внимания к нему в последние годы, Николас и обратился к старинному своему другу Дамблдору, с которым они рассорились в тридцатые годы — когда Фламмель последовал за Гриндевальдом, игнорируя просьбы и предупреждения Альбуса. В конце концов — нынешний директор Хогвартса всегда славился тем, что готов был дать любому второй шанс. Но Философский камень был уничтожен, а от Николаса давно нет вестей. Последнее могло означать только одно: не одни, так другие все же добрались до алхимика. Дамблдор мог лишь надеяться, что это были именно русские или израильтяне — эти по крайней мере просто прикончат Фламмеля. А вот если это действительно были гриндевальдовские недобитки… В любом случае, без своего артефакта Николас не проживет долго. Как бы цинично это ни звучало, но Альбуса этот факт более, чем устраивал. Что такое старинная дружба по сравнению с безопасностью Европы, если не всего мира? Тем более, что Николас в своих проблемах был виноват сугубо сам. — Что ж, раз с камнем вопрос решен, то смысла оставлять охранную полосу на третьем этаже нет, — пожал плечами Снейп. — Тем более, что даже двое первокурсников смогли её преодолеть! — Я слышу раздражение в твоем голосе, Северус? — усмехнулся директор, лукаво глянув на зельевара поверх очков-половинок. — Гарри Поттер оказался не такой уж раздутой посредственностью, какой ты его хочешь видеть? — Ему повезло, — сухо ответил Северус. К его раздражению добавлялся тот факт, что чертов мальчишка, которого он клялся защищать, все же ввязался в смертельно опасную авантюру, и Снейп это проморгал! — К тому же, с ним была эта девчонка — Грейнджер. Уж она-то точно посообразительней Поттера. Да и Квиррел изрядно ослабил чары на полосе препятствий… Альбус лишь молча покачал головой, не став спорить с сочащимся раздражением Снейпом. Который пытался всеми правдами убедить себя в том, что Поттер — обычная самодовольная пустышка, лишь из-за невероятного везения и мистической защиты Лили сумевшая пройти испытания в Запретном коридоре. Директору оставалось лишь надеяться, что со временем Северус успокоится и сможет уже перерасти свою ненависть к Джеймсу Поттеру. Но пора было прекращать разговоры — Гарри Поттер, что лежал на кушетке неподалеку, пошевелился и открыл глаза.Снова Гарри Поттер.
Шепотки и вопли, прикосновения и удары, вязкий потусторонний свет и ярко-обжигающая темнота — описать то, что испытал Гарри, было невозможно, даже если бы он попытался. Его сущность, то, что смертные называли “душа”, зависла в коконе собственной ментальной защиты посреди океана беснующегося варпа. Призрачный щит — тот, что выстраивал мальчик в своем сознании под руководством Умника, трещал и искрился под напором Хаоса, что бился в стены этой дамбы, стараясь просочиться внутрь и поглотить Гарри Поттера. Поглотить, разорвать, подчинить, преодолеть и — проникнуть через него в материальный мир нескончаемым потоком! Но, как ни странно, этот щит держался. За что мальчик в очередной раз возблагодарил своего духа-наставника — не будь этой защиты, и потоки Имматериума давно бы смыли его, растворяя и не оставляя ни следа того, что, собственно, и называлось “Гарри Джеймс Поттер”. Но самое странное было то, что Гарри продолжал слышать, фильтровать и понимать ту какофонию голосов, коими изобиловал варп! Если четверо демонов, что поселились в его голове два с лишним года назад, задавали четыре основные направления, то теперь этих направлений были десятки и сотни! Любая, самая невероятная и странная фантазия воплощалась в реальность в этом месте. То, что раньше было невозможно и неестественно, здесь становилось обыденностью. Это было сродни тем чувствам, что он испытал, когда его духи-советчики показали ему свои Пути! Могущество Богов, позволяющее игнорировать рамки и запреты, что были наложены на него ранее. Правила и нормы морали, что сковывали мальчика, один за другим становились чем-то глупым и неважным в сиянии Четырех Темных Начал! И теперь он вновь будто скинул оковы, что ранее его ограничивали. Ведь Четыре дороги — это, как оказалось, чертовски мало! Принимая их, разделяя свои возможности и устремления на эти четыре русла без возможности совместить — это ли не ограничения, это ли не рамки? Почему он должен, принимая силу Кхорна, отворачиваться от презираемой им магии? Или, наслаждаясь всеми возможными и невозможными ощущениями, что дарует Слаанеш, зачем отказываться от безопасности и бессмертия Деда Нургла? И еще, еще больше таких примеров! Он хотел все это вместе, в комплексе, единым неделимым порывом! Он готов был чтить Великую Четверку, приносить им жертвы и славить Их имена — но не выделяя никого из них. Пользоваться могуществом всех Богов, но не служить ни одному!... Отголоски этих мыслей и желаний еще мелькали в голове Гарри, когда он, судорожно вздохнув, открыл глаза в Больничном крыле Хогвартса. Несколько секунд он пытался осознать, где он и что происходит. А уже в следующий миг рывком сел. Он был жив! Жив и вроде как в своем уме — хотя прошел по самому краешку безумия. Да и четверо его спутников… Точно! Его друзья! “Эм… Ребята?” — осторожно, будто боясь спугнуть удачу, подумал Гарри. И лишь спустя томительные несколько секунд, когда он стал предполагать самое худшее, ему ответили: ”Бу! Испугался?” — прозвенел серебряным колокольчиком голосок Сластёны. “Тьфу ты!” — облегченно выдохнул мальчик. “Я думал, вы погибли в том шторме!” ”Мы достаточно сильны, чтобы бури в варпе не могли нас так легко развеять”, — вступил в разговор Умник. ”Смотрю, ты скучал без нас”. “Конечно!” — улыбнулся Гарри, и тут заметил, что к его кровати подходят. — Профессор Дамблдор? — почти не наигранно удивился Поттер, глядя на старого директора, что подошел к его кровати. — Там!... Профессор Квиррел! Он пытался украсть Философский камень! И там был Волан-де-Морт! — выпалил Гарри. Он не знал, что видел Дамблдор, но если Поттера до сих пор не арестовали — значит, его способности не были раскрыты. Что уже обнадеживало. — Я знаю, Гарри, — мягко улыбнулся ему директор. — К сожалению, жадность и жажда власти порою ослепляет даже самые чистые души, — грустно вздохнул он. — А Темный Лорд всегда умел находить ключик к этим желаниям в людях. Бедняга Квиринус не стал исключением. — Так он?... — попытался сыграть в непонимание Гарри. — Погиб. Уничтожен защитой, что наложила на тебя Лили Поттер — твоя мама, — печально покачал головой директор. Сердце Гарри пропустило удар. Неужели профессор Дамблдор все же знает?! Нет. Если бы он все знал — не стал бы разговоры разговаривать. — Твоя мать сильно любила тебя, Гарри, — снова заговорил директор. — И сила её любви — того самого чувства, что так недооценивает Волан-де-Морт — может преодолеть любую другую силу. Квиринус пытался причинить тебе вред — и поплатился. Его ненависть не смогла преодолеть защиты, что дарует материнская любовь… ”Сила Любви?” — хохотнул Сластёна. ”Мне нравится это название! Давайте так наши способности и назовем!” Остальные не ответили, но насмешкой веяло ото всех четверых духов в душе Гарри. Хотя… не только от четверки духов. Пятый подселенец тоже весь сочился сарказмом при словах директора. И в этот раз его чувства были куда более осязаемы, нежели раньше. Когда Дамблдор ушел, оставив мальчика отдыхать, Гарри еще долго лежал, обдумывая как слова директора, так и ситуацию в целом. ”Хорошо, что он не знает о том, что Философский камень не уничтожен”, — хмыкнул в какой-то момент Умник. “Не уничтожен?!” — удивился Поттер, выпав из своих мыслей. ”Разумеется, нет!” — хохотнул уже Сластёна. ”Неужто ты думаешь, что наш Умничка пройдет мимо такой вещицы и не прикарманит её? Не с его Синдромом Интеллектуального Хомяка!” ”Я рад, что вы по достоинству оцениваете мои скромные способности”, — хмыкнул в ответ тзинчит, предпочтя проигнорировать фразу про хомяка. ”Правда, выяснилось, что эта штука — не совсем то, что заявлено в официальных его характеристиках”. ”То есть эликсир жизни с его помощью не сваришь?” — чуть разочарованно спросил Сластёна. ”Нет”, — ответил Умник. ”Потому что этот камень — прямой аналог эльдарских камней душ!” ”Душу бедняги Фламмеля просто и без затей принесли в жертву демону зеркала”, — сокрушенно пробормотал Добряк. ”А ведь он отдал камень на хранение Дамблдору именно с расчетом на то, что в его руках этот артефакт будет в безопасности. Какая горькая ирония...” ”Это в который раз подтверждает, что даже такие могучие и знающие волшебники, как Дамблдор, не знают о варпе и демонах!” — заключил Умник. ”Знай директор, что собой представляет зеркало Еиналеж — ни за что не стал бы доверять ему такую важную вещь, как камень!” ”Кстати, а что с этим демоном?” — спросил Сластёна. ”Гарри спровоцировал такой взрыв в варпе, что его клетка должна была как минимум ослабнуть”. ”Вряд ли зеркало разрушилось. Тогда бы его сиделец освободился и устроил в Хогвартсе локальный прорыв Имматериума!” — прогудел Добряк. ”Зеркало само по себе — как врата в варп”, — задумчиво протянул Умник. ”Нам в любом случае нужно найти эту вещь и хотя бы немного пообщаться с его обитателем — он наверняка многое знает об окружающем нас варпе и местной магии. А также — о прошлом этого мира!” Под подобные рассуждения, успокаивающе жужжащие в голове, Гарри и уснул. Несмотря на многое, что мальчик испытал за последние два года, а также то, что он до этого проспал еще сутки — в сон Поттер провалился почти мгновенно. Хогвартс-экспресс набирал скорость, неся свое длинное тело в сторону Лондона. Гарри Поттер сидел в купе и задумчиво перебирал растрепанные волосы Грейнджер, что привычно использовала мальчика в качестве своеобразного кресла, где его грудь — это спинка, а колени — подлокотники. Ну и, как обычно, она читала очередную книжку — на этот раз по трансфигурации. Настроение у Гарри было умиротворенное. На губах блуждала мечтательная улыбка, глаза слегка щурились, а пальцы сами по себе скользили по упругим локонам Гермионы. В ушах плескался шум, похожий на прибой — то варп нашептывал что-то своему избраннику, позволяя покачиваться на своих волнах, будто на поверхности теплого океана. Теперь, когда Гарри наладил с Имматериумом постоянную связь, не обремененную посредничеством четверки духов, это было его обычное состояние. Он знал, что в любой момент может погрузиться в варп, зачерпнуть из него силы, сотворить что только пожелает! И Великий Эфир откликнется, протянет руку-клешню-щупальце помощи. И не станет отвлекать и мешать, как это было в тот миг, когда Гарри окунулся в него в первый раз! Помимо Поттера и Грейнджер, в купе никого не было. Рон ехал с братьями: Перси все-таки настоял на этом, напирая на то, что если мать или отец узнают, с кем зависал их младшенький весь год — их удар хватит! Малфой же ехал в компании слизеринцев — ему тоже еще предстояло шокировать отца странным выбором друзей. Хотя, если все то, что знал про Люциуса Малфоя Гарри — правда, то он уже был в курсе. Но почему тогда ничего не написал в течение года? А других приятелей у Гарри и Гермионы и не было. Год закончился, как и все предыдущие: победой Слизерина по очкам. Случилось это, правда, лишь по той причине, что ночной рейд против Маклаггена лишил Гриффиндор уймы баллов! Как вышло, что в рейде принимали участие все четыре факультета, но так сильно просел по оценкам только алознаменный, объяснялось довольно просто: от Слизерина в нем участвовали только Драко со своей свитой, и они очень вовремя сумели слинять с места преступления. В общем, вполне в духе змеиного факультета! Так что Гриффиндор не спасло даже феноменальное выступление на квиддичном поле, где Гарри Поттер чуть ли не в одиночку громил остальные команды своими удивительно точными и стремительными маневрами, которые вроде формально и не нарушали правила, но при этом приводили к травмам и совершенно непредсказуемым результатам. Конечно, тот же Сластёна на пару с Забиякой рвали и метали от того, что они не достигли идеального результата и здесь — но лично Гарри стало немного… плевать. Хотя нет, ему тоже было обидно. Но не так сильно, как было бы еще месяц назад. Все было хорошо. Все было правильно! Как надо. Первый год в Хогвартсе был преодолен. И Гарри Поттер сидел, наслаждаясь покоем и негой, гладя шелковистые волосы подруги и слушая шепот варпа. Каникулы наступили.КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ