Август 1994 года.
В темноте леса, озаряемой лишь заревами горящего за его спиной лагеря, было неспокойно. Если вообще что-то может быть «спокойно» рядом с местом чудовищной бойни! Там, за деревьями, в палаточном лагере волшебников, разразилась грандиозная битва! Совмещенная, правда, с резней беззащитных волшебников — но не это было главное. Все это происходило за его спиной. Главное же было — впереди! Он инстинктивно потянулся за палочкой… но, поморщившись, одернул руку. Здесь это было бесполезно. Он просто нашел глазами силуэт прячущегося за деревом волшебника, что тяжело сопел, будто пытаясь отдышаться после длительного и изнурительного забега. Хотя, почему «будто»? Именно после такого забега из сожженного лагеря он отдышаться и пытался. Арчибальд Уезерби, малоприметный клерк Министерства — вот что он знал о нем. Таких среди чиновной братии одиннадцать на дюжину, куда там Отделу Тайн с их хваленой незаметностью! Но «малоприметный» — не значит «не преуспевающий». Мистер Уезерби был из того пула чиновников, что не заметны в общественной жизни и не полоскаются в прессе, но при этом являются одним из членов, ни много ни мало, администрации Министра Фаджа! Реально — один из ближайших мелких прислужников. И так же реально — тот, кто может косвенно влиять на политику всей магической Британии. Но сейчас не это было важно. Важно было то, что данный конкретный чиновник был осведомителем Ордена Феникса. И мог привести их к разгадке того, что же творится на Острове, и кто стоит за ритуалом, который Лили Поттер провела над своим ребенком. Как уже говорилось, Уезерби не был атлетом. Рыхлый, с жидкой бороденкой, в стандартной министерской мантии, он производил впечатление этакого увальня. И, тем не менее, у этого «увальня» хватало мужества на десятерых! Потому что не каждый решится откровенно шпионить для Ордена, пусть и в относительно «спокойные» времена. И уж подавно «увалень» не станет лезть в лес, вслед за странной группой людей, волочащих за собой захваченных в горящем лагере пленников. Следовало поторапливаться: «увалень» весьма резво скакал по кустам, а если упустить его хоть на мгновение из поля зрения — то шанс будет упущен. А тот, кто внимательно наблюдал сейчас за Арчибальдом Уезерби, не хотел упускать вообще каких-либо шансов. Наконец, забег по кустам закончился: чиновник, тяжело дыша, остановился у края поляны, на которую притащили пленников. Глаза наблюдающего за Уезерби расширились от удивления. Потому что на поляне, помимо нескольких волшебников, было полным-полно вооруженных магглов! Причем, довольно колоритных: бритых, татуированных магглов. Наблюдатель очень хорошо знал этот тип простецов. Собственно, таких «типов» и в волшебном мире хватало, просто одевались они по-другому. Суть все равно та же. Бандиты. Самые настоящие бандиты! О чем они переговаривались между собой, наблюдатель, как и сам Уезерби, не слышал: последний не рисковал приближаться к странным людям настолько, чтобы услышать что-либо внятное. Разве что пару раз раздавались жалобные мольбы и крики от пленников, да смех пленителей — но и только. Наблюдатель внимательно осмотрел волшебников, что стояли среди магглов подобно черным статуям, облаченным в глухие плащи. Ни лиц, ни фигур видно не было, но парочка была пониже ростом. Подростки? Гоблины? Первое — крайне маловероятно. Второе — очень не хочется допускать. Потому что если в дело вступил Гринготтс… то дело пахнет бубонтюбером. В какой-то момент, когда всех пленников притащили в центр поляны, к нарисованной на ней огромной восьмиконечной звезде, один из волшебников, из тех что повыше, выступил вперед, воздел руки и заговорил. Точнее, начал что-то декламировать! Наблюдатель насторожился. Отсюда было не особенно слышно, да и голос явно был напитан какой-то магией, искажающей восприятие, но… Было в этом голосе что-то донельзя знакомое. Что-то важное и в то же время раздражающее! Он тряхнул головой. Подумаем об этом позже. Сейчас главное — понять, что же произошло на Чемпионате Мира! Когда фигура в черном плаще закончила свою речь, магглы радостно взревели и воздели вверх руки со сжатыми кулаками и оружием. Видимо, речь была воодушевляющей. А затем… Затем они начали жертвоприношение. Он не знал, что это была за магия такая, что за зверский темный ритуал, но проняло даже его! А уж наблюдатель в свое время был свидетелем самого разного дерьма, в том числе темномагического. Даже сам вытворял много всякой дичи. Но такого… такого не припоминал. Жертв раздели догола и распяли, прибив руки и ноги грубыми деревянными кольями к земле. Крики несчастных, треск пронзаемых костей, такое ощущение, навсегда останутся жутким звоном в ушах наблюдателя. Следом фигура в черном, что до того произносила речь перед ликующими бандитами, начала основное действо. И наблюдатель понял, что все прежнее было цветочками. Вот и ягодки. Из-под черной накидки появилась рука. Правая, насколько можно было разглядеть. Она была облачена во что-то вроде черно-красного доспеха… А, нет. Это был не доспех. Скорее мешанина окровавленной плоти и черно-ржавого железа, заканчивающаяся длинными стальными когтями. Перчатка? Возможно. В любом случае, выглядело крайне отвратительно! В руке был зажат меч: искривленный скимитар, покрытый чем-то вроде шевелящейся плоти и испещренный светящимися рунами. С такого расстояния было не рассмотреть, но наблюдатель почти точно был уверен в том, что руны гоблинские. На Острове иных рун и не было. Фигура затянула какой-то занудный катрен, от которого даже наблюдатель судорожно сглотнул и поежился: казалось, сам воздух вибрирует, а Реальность колеблется, готовясь лопнуть и впустить в их мир… нечто. Воздетая вверх рука со скимитаром плавно опустилась к первой жертве: молодому парню, почти мальчишке, что корчился на земле, прибитый кольями. Лезвие коснулось его груди и медленно, пошло вниз, разрезая кожу. Казалось, что это была просто очень длинная царапина, но паренек взвыл дурным голосом, будто с него кожу снимали заживо! Впрочем, эффект, вызванный «царапиной», ненамного отличался от свежевания. Длинная рана на груди парня исходила жирным дымом и зловещим багряным свечением, а её края, такое ощущение, расходились в стороны, будто… Будто выворачивая человека наизнанку. Если наблюдатель еще был более-менее готов к открывшемуся им зрелищу темномагического ритуала, то мистер Уезерби явно нет. Потому что последний при виде вопящей от нестерпимой боли жертвы резко побледнел и с судорожным «бу-э-э» выблевал содержимое желудка под ближайший куст. А ритуал продолжался. Одна за одной жертвы заходились в диком крике и начинали свое жуткое преображение. Именно так — преображение! То, что наблюдатель поначалу принял за выворачивание наизнанку, являлось по сути своей превращением… во что-то. Уж подобные метаморфозы он навострился в свое время определять. — Беги уже, беги, Мордред тебя дери, — проворчал наблюдатель, покосившись на замершего в ужасе чиновника. Хоть и знал, что его совет не только не услышан, но и в принципе запоздал, да и хотелось бы собрать побольше информации, но… иррациональные инстинкты человека, привыкшего к боевым действиям, брали свое. Когда уже все жертвы корчились на земле в чудовищных муках, фигура со скимитаром в руке воздела свой меч вверх и произнесла какое-то странное слово. Слово-ключ! В тот-то момент и началось основное преображение. Тела несчастных, что корчились на земле и уже не то что кричали — протяжно выли от нестерпимой боли, оставаясь невообразимым образом до сих пор живыми и чувствующими — начали превращаться в то, во что их решил превратить неведомый адепт Темных искусств в черном балахоне и изуродованной рукой. В чудовищ. Изломанные, окровавленные, исходящие жутким сиянием и дымом тела, уже даже отдаленно не напоминали человеческие. Мешанина торчащих во все стороны обломков костей, кровавого мяса, шевелящихся щупалец, острых шипов и плавников. Все это — неестественно-яркого цвета, флюоресцирующее на фоне ночной темноты. Два десятка жутких, ничем друг друга не похожих чудовищ. И десяток таких же… но не таких — сопровождающих. Последние были, если к ним такое применимо, более упорядоченными. По крайней мере, они не выглядели как изломанные куски ощетинившегося костяными шипами кровавого фарша. Странные твари с огромными пастями, непропорционально длинными ловкими конечностями и разноразмерными глазами ловко пританцовывали среди огромных туш преображенных из волшебников чудовищ. Они скакали безо всякого ритма и смысла, будто обезьяны, бормотали что-то невнятное, то и дело глупо хихикая и вереща, а порою и вовсе будто говоря на два-три голоса одновременно — на таком расстоянии точно установить было трудно. Все тело этих существ покрывала переливающаяся всеми цветами радуги чешуя и кристаллические шипы, между которыми тут и там торчали флюоресцирующие полупрозрачные щупальца. Конечностей у этих тварюшек, кстати, было далеко не всегда четыре, как у нормальных гуманоидов: повсеместно у них присутствовали дополнительные руки и ноги, причем редко когда итоговое их число было четным. Наблюдатель поежился. Как уже говорилось, повидал он в свое время немало. Инферналы, магия крови, чернейшая из черной магии. Дай виду Homo Sapiens инструмент — и он обязательно превратит его в чудовищное орудие изуверски расправляться с себе подобными. А обычные это знания или магические — не суть важно. Но это… эти чудовища, явно совершенно не относились к творениям сумрачного человеческого гения. Они просто таки вопили всем своим обликом и поведением, что они — не отсюда! Наблюдатель вынужден был вынырнуть из пучины своих размышлений и вернуться к реальности. То есть — к мистеру Уезерби. Который именно в этот момент решился-таки приблизиться к странной группе волшебников, что только что зверски расправились с двадцатью невинными жертвами, превратив их в жуткие окровавленные туши. С одной стороны — логично. Не приблизишься — ничего не услышишь. А с другой стороны — мордредовски глупо! Потому что всем известно: любопытство сгубило кошку, да умного книззла не пощадило. Черные маги в сопровождении толпы злющих вооруженных магглов, не говоря уж про странных пугающих монстров, наверняка способных почуять незадачливого разведчика на расстоянии — о чем этот Уезерби только думал?! А потом наблюдатель вспомнил, что, несмотря на недюжинные таланты, храбрость и преданность Ордену Феникса, мистер Уезерби имел один весьма существенный недостаток. Он был чиновником. А среди этой братии процент неглупых людей был крайне низок. Впрочем, сам наблюдатель почти ничем не рисковал. А потому, пожав плечами, двинулся следом. И не прогадал. Потому что услышал еще один голос, который показался ему довольно знакомым! Не столько звучанием, сколько манерой речи. — Хм. Ожидаемо. Вариативность — в пределах 30%. Смертность — ноль. Количество сопутствующих линий вероятности, — окинул он взглядом из-под капюшона многоруких кристаллических тварюшек, что продолжали скакать между своими более крупными «собратьями», … — превысило все и всяческие прогнозы! — Матиас, мы не можем… — еще один до боли знакомый голос! Наблюдатель даже не сразу поверил в то, что слышит его. — Можем — не можем, наплевать! Нужно! — рявкнул в ответ «Матиас». — Линии вероятности. Их слишком много! Нужно сократить! До минимума! Иначе модель не сойдется! — Хорошо, — вкрадчиво влилась в их разговор речь одного из волшебников в черном, что были чуть выше остальных. Того самого, что прежде размахивал мечом-скимитатом, превращая людей в исковерканных чудовищ. Наблюдатель даже тряхнул головой от неожиданности: и этот голос тоже был ему знаком! Правда, за магическими искажениями он не мог определить, КОГО конкретно он опознал, но… Но что-то знакомое явно было в этом голосе! До болезненности знакомое… Что-то раздражающее, что-то вызывающее подсознательную негативную реакцию… Что-то близкое и в то же время недоступное! Наблюдатель тряхнул головой. Сейчас его главной задачей было четкое и подробное запоминание происходящего. В случае чего, извлечь подобные воспоминания с помощью Омута Памяти будет крайне трудно! А насчет знакомых голосов… Он еще десять раз подумает, прежде чем заикаться про это в присутствии тех, кто отправил его шпионить за мистером Уезерби. — Если достопочтенный мистер… Матиас, — как-то внезапно волшебник в черном не стал называть фамилию собеседника, предпочтя ограничиться столь фамильярным обращением. На которое сам Матиас не обратил ровно никакого внимания. К чему бы это? — Если Матиас так говорит — значит нужно отсеять лишние вероятности, оставив только одну. Ту, которая нас устроит. А значит — Ужасы отправятся в лагерь и схлестнутся с нашими врагами. И выживет только один! — Мы не можем знать, какие из них отсеятся! — взвился названный Матиасом коротышка. — Молодой человек! Тут нужно планирование. Заготовки. Программирование — если вам угодны маггловские термины. Нам нужно!... — Мы. Отправим. Ужасов. Туда, — раздельно проговорил человек в черном, и его голос явственно лязгнул сталью. И напористый Матиас при этом явно струхнул. — Пусть жребий Архитектора Судеб определит дальнейшие события. Наблюдатель напряженно вглядывался в темный провал под капюшоном говорившего. Кто это?! Что за голос, несмотря на явную знакомость, он никак не мог опознать?! Кто-то из Пожирателей, с которыми он общался когда-то давно? Возможно. Да что там — совершенно определенно! Кто еще мог быть замешан во всей этой жуткой бойне, в конце которой в небесах повисла Темная Метка, словно вернулись черные времена пятнадцатилетней давности? И что это за магия такая, что позволяла скрыть за завесой тени лицо? И голос! Обычные Пожиратели Смерти применяли для этого зловещие серебристые маски в форме черепа. А тем временем девять существ (все же не десяток, лишь девять «особей»), повинуясь жесту вздернутой вверх руки со скимитаром, переливчато взвыли дурными голосами. А когда рука с мечом опустилась, они ринулись вниз по склону холма, в разоренный лагерь, чтобы сеять смерть, разрушение и Хаос. Почему-то последний термин наблюдатель даже про себя произнес с Большой Буквы. На обычный хаос то, что творилось в последующем в лагере болельщиков, происходящее не тянуло. Дальше наблюдателю, несмотря на такое звание, «наблюдать» было не особо интересно. Он знал исход. Мистера Уезерби наконец-то обнаружили, началась погоня. Парочка оставшихся в лагере неведомых чернокнижников тварей взревели, почуяв добычу и указав каким-то образом на неё своим хозяевам в балахонах. Подключились магглы, началась стрельба. И относительно подготовленный к магическому противодействию соглядатай Ордена Феникса, чиновник Министерства, банально словил пулю в плечо. Дальше… Скатывание раненного полубессознательного тела со склона лесистого холма, на котором все и происходило. Падение в овраг. Потеря сознания и… И в этот момент наблюдатель, а он же Северус Тобиас Снейп, вынырнул из Омута Памяти. — Это все? — сухо спросил он. — В принципе, да, — пожал плечами стоящий рядом с ним волшебник в серой мантии. — Процесс чистки концов, думаю, не столь интересен. — Меня больше интересует, каким образом вообще Отдел Тайн смог перехватить агента Ордена Феникса раньше, чем его соратники! — потер переносицу Снейп. — «Его» соратники, а не «наши»? — чуть приподнял бровку Эл Пим — а волшебником в серой мантии был как раз он. — Вы, профессор, довольно четко отгораживаетесь от Ордена Феникса, будто сами в нем не состоите. — Вы уклонились от вопроса, — недовольно поджал губы Северус, холодно разглядывая агента с неприметной внешностью. Но Пим на это лишь хмыкнул. — А вы не задавали никакого вопроса, мистер Снейп. Да и так ли важен ответ на него? — пожал он плечами. — Но, так уж и быть, поясню. Мистер Уезерби ринулся в эту своеобразную разведку спонтанно и по своей инициативе, не предупредив никого из друзей и соратников. А вот приставленная к нему слежка с нашей стороны не сплоховала и просигнализировала куда следует. В царившем той ночью кровавом хаосе это было непросто, но, как видите, мы справились. — Ладно, — снова мрачно поморщился Северус. — Это действительно неважно. Куда важнее, что же такое я увидел в Омуте? — при этом он пристально посмотрел на агента Отдела Тайн. — То же, что и мы, профессор, — улыбнулся уголками губ Пим. — Подсказку. Очень и очень жирную подсказку! — Да, двоих из тех таинственных магов в черном я узнал почти со стопроцентной гарантией, — ровно проговорил Снейп. — И если с «Матиасом» все может быть, то второй… — он качнул головой, так что черная прядь волос упала ему на лицо. — В участие второго я просто не могу поверить! — Филиус Флитвик, — понимающе кивнул головой Эл Пим. — Интеллигентный, жизнерадостный профессор, любимец детишек, увлеченный ученый и довольно талантливый педагог. Действительно, на первый взгляд трудно поверить в то, что этот полукровка может участвовать в ритуале Темных искусств, тем более в компании ксенофобов из числа Пожирателей Смерти. Но лишь на первый. — Поясните, — прищурился Снейп. — Во-первых, я сильно сомневаюсь, что те волшебники были именно членами группировки Темного Лорда, — начал Пим. — В конце концов, мало ли в мире группировок черных магов, что не проповедуют ксенофобских идей, но все равно оставаясь чудовищно опасными психованными ублюдками? — К чему вы клоните? — недовольно проворчал Северус. — Я упомянул полукровное происхождение Флитвика не для того, чтобы подчеркнуть его идеологическую несовместимость с Пожирателями, — ровно проговорил агент. — А для того, чтобы указать на его связь… с другой группировкой. Снейп соображал какие-то доли секунды. — Гоблины! — выплюнул он. — Именно. Я относительно недавно… хотя, как «недавно», уже почти два года прошло, — усмехнулся непонятно чему Пим. — В общем, пару лет назад, когда мы еще работали над этим вопросом с Аластором Муди, я твердо был уверен, что гоблины если и причастны к этим странным темным ритуалам, то лишь опосредованно. Сотрудничают с какими-нибудь террористическими группировками, финансируют и так далее — не более того. Но сейчас моя уверенность поколебалась… — И с чем связана эта… неуверенность? — спросил Снейп. — Отчасти в проведенных нами исследованиях, — охотно ответил Эл Пим. — Но окончательно мои убеждения насчет гоблинов развеялись, когда я увидел это, — кивок в сторону Омута Памяти. — Флитвик связан с Гринготтсом? — почти не удивился Северус. — Каждый, в ком есть хоть капля гоблинской крови, так или иначе связан с народом ghob-uruk, — последнее слово Пим произнес на прекрасном гобблидуке. — Но главное сейчас не это. Я говорил об исследованиях, которые мы проводили всё это время. По поводу гоблинской магии. Интересует? — Учитывая, что большинство волшебников убеждены в том, что гоблины вообще не способны колдовать? — приподнял бровку в фирменном жесте Снейп. — Вы как минимум меня заинтриговали. — Магия гоблинов действительно существовала в глухой древности и вплоть где-то до XIV-го века нашей эры. Именно этим временем датируется уничтожение последнего полноценного гоблинского шамана. — Времена последних гоблинских восстаний… — задумчиво протянул зельевар, потерев подбородок. — Вы весьма подкованы в истории магической Британии, — кивнул Пим, будто признавая заслуги Снейпа. Хотя, возможно, так оно и было. — Действительно, когда король Артур и великий Мерлин изгнали из реального мира чудовищ, которым гоблины поклонялись как богам, это стало началом конца народа ghob-uruk. Последующие войны с гоблинами, эти «восстания», с каждым разом становились все менее опасными и масштабными — поддержка «богов» слабела, эти твари утрачивали последние ниточки, связывающие их с нашим миром. С гибелью каждого жреца, каждого шамана гоблинов, рвалась очередная ниточка. И до не давнего времени мы считали, что оборвали их все и не даем появиться новым, — на этой фразе Эл Пим незаметно поморщился, будто вспомнив что-то донельзя мерзкое. — Но это оказалось не так. — Странные ритуалы… — прищурился в понимании Снейп. — Это не просто классическая магия. Это… — Религиозные обряды, — резко кивнул Пим. — Обращение к сущностям извне в попытке получить дармовую силу. Подобные практики были в ходу очень и очень давно… — И почему вы думаете, что это не могут быть люди? — фыркнул Северус. — Почему сразу гоблины? И почему ранее вы были убеждены, что они наоборот ни при чем? — Ранее мы думали, что это нечто другое, — поморщился Пим. — Классическое чернокнижие, некромантия, какие-то манипуляции с фейри на крайний случай… и тому были основания. Что касается первого вашего вопроса… — он странно посмотрел на Снейпа. — Это действительно люди. — Я уже ничего не понимаю, — вздохнул Снейп. — Так люди или гоблины? В чем вы уверены, а в чем — нет? — Быть уверенным во всем невозможно, — поморщился агент Отдела Тайн. — Можно лишь предполагать и делать выводы той или иной степени логичности. А насчет того, гоблины или люди… Я до сего момента считал, что магию гоблинов невозможно повторить представителю Человечества! Эта… религиозная магия, назовем её так, завязана на поклонение конкретным сущностям из-за грани реальности. И среди всех сущностей связанной с нашим миром осталась только одна — остальные окончательно изгнанны из нашего мира. И это — верховный «бог» гоблинского пантеона. Имя «Бларголаг» вам что-то говорит? — пристально поглядел он на зельевара. — Не думал, что это имя, — ровно проговорил Снейп, буравя в свою очередь взглядом лицо Эла Пима. — Обычно это слово упоминается гоблинами либо в ругательных, либо наоборот — в благодарственных целях. Вроде какой-то силы, способной как покарать, так и вознаградить. Хм, — усмехнулся он. — А ведь действительно, прекрасное описание божества. И вы уверены, что человек не сможет адаптировать ритуалы под себя? — Для этого нужно, чтобы они были направлены на некое иномировое «божество». До недавнего времени в нашем мире присутствовал один Бларголаг — единственный, кого наши предки так и не смогли окончательно изгнать из реальности, — покачал головой Пим. — Люди утратили собственных «богов» гораздо раньше, так что мне и в голову не пришло, что это могут быть наши сородичи! А гоблины… Мы плотно их контролируем, отслеживая магические способности среди их популяции. Точнее, раньше контролировали, — недовольно поджал он губы. — Как уж они смогли это провернуть — ума не приложу! — Как итог, у нас имеется некая группа людей и гоблинов, которые проворачивают ритуалы с поклонением иномировым «богам». Хотя в принципе чисто технически не могут их проводить! — фыркнул на это Снейп. — Гоблины — по причине отсутствия у них, по вашим словам, даже одного шамана. Люди — по причине отсутствия «богов», которым можно поклоняться. Тут одно из двух: либо вы пропустили кого-то из шаманов… — Исключено, — покачал головой Пим. — …Либо, — не обратив на ремарку агента внимания, продолжил Северус, — у нас появилась еще какая-то сущность, помимо Бларголага. Ориентированная на людей. Повисла тяжелая тишина. Описанная Снейпом перспектива была… недоброй. И оба из них это прекрасно осознавали. — В древности существовало несколько крупных и куча мелких языческих культов поклонения похожим сущностям, — в задумчивости протянул Пим, пройдясь из конца в конец помещения — дело происходило в недрах Министерства Магии, в одном из залов Отдела Тайн. — И я не имею в виду сущности нашего собственного измерения, которые могут претендовать на звания «богов»: вроде местечковых духов, таких как Дама Озера или прочие воплотившиеся стихии. Именно культы тварей извне. Под разными именами им поклонялись самые разные народы в самых разных уголках мира, но все они были так или иначе изгнаны после некоего магического катаклизма, случившегося в начале Нашей Эры. Что это был за катаклизм, каковы его последствия и что с тех пор поменялось — не знает даже Отдел, — Пим вздохнул и тяжело опустился на стоящее тут же кресло. — А что-то поменялось, раз они начали возвращаться! — Но как с этим связан Темный Лорд? — нахмурился Снейп. У него была смутная догадка о том, почему последствия древнего катаклизма были обращены вспять, но ни озвучивать, ни даже обдумывать её не стал. Позже. — А с чего вы взяли, профессор, что он с этим как-то связан? — спокойно глянул на него агент. — А кто еще на Острове может баловаться чем-то настолько темным и запретным? — усмехнулся Северус. — Насколько мне известно, из крупных темномагических группировок в Британии до сих пор присутствуют только Пожиратели Смерти. Да и за последние полвека в мире не появлялось черного мага сильнее, чем Тот-Кого-Нельзя-Называть. Вывод очевиден. — Очевиден, да… — поморщился Пим. — Когда вы решите работать на Отдел… Если вы решите работать на Отдел, — поправился он, уловив жесткий взгляд Снейпа. — В общем, вы поймете, что если что-то выглядит настолько очевидным — оно скорей всего далеко не очевидно. Но, думаю, хватит нам ходить вокруг да около, предаваться предположениям и строить голословные теории, — тряхнул агент головой. — Взгляните вот сюда, — он выложил несколько рисунков и колдографий на стол. На всех в разных ракурсах были изображены начертанные на различных поверхностях странные руны и линии. — Это?... — Следы найденных нами ритуалов, — кивнул Эл Пим. — Узнаете что-нибудь? Северус действительно узнавал многие рисунки и руны на картинках. Многое из этого, пусть не так подробно, было в той папке, что Муди передал в свое время Тонкс. Круги и стрелы, множество мелких угловатых рун, а также четыре повторяющихся символа. Похожая на крайне схематическое изображение черепа квадратная руна, состоящая исключительно из прямых линий. Круг с двумя языками огня: побольше сверху и поменьше снизу. Искаженный и иззубренный знак, похожий на символ мужского гендерного начала. Три круга, расположенные треугольником, и три стрелы, исходящие из центра их пересечения. И везде, на каждом месте ритуала, в обязательном порядке присутствовал один большой рисунок: восемь стрел, исходящих из одного центра, соединенные кругом. — В большинстве случаев места ритуалов были очень тщательно подчищены, так что это, — Эл Пим кивнул в сторону колдографий, — на самом деле капля в море, и то собранная по результатам тяжелой и тщательной работы с хроно-артефактами и ментальной магией. — Да, в своих записях Грозный Глаз упоминает, что злоумышленники каждый раз проходились по местам преступления чем-то вроде Адского Пламени, — кивнул на это Северус. — Поэтому вы и не смогли применить что-то вроде Маховика Времени? — Это было бы проще всего, — поморщился Пим. — Но эти ребята явно профессионалы, к тому же довольно могучие. Учитывая, что Адское Пламя мордредовски трудно контролировать… Они помолчали пару секунд. Тишину нарушил снова Эл Пим: — Ну так что, профессор? Я приоткрыл достаточно карт. Вы готовы помочь нам в этом деле? — А у меня есть выбор? — ровно ответил Снейп. — О, ну разумеется есть, — нарочито равнодушно ответил Пим. — Вы можете сбежать, сменить имя и даже внешность. В конце концов, мир большой, вы с женой можете и затеряться где-нибудь на просторах Сибири, Америки или тихоокеанских островов. Но вот вопрос: согласится ли сбежать сама мисс Тонкс… то есть, прошу прощения, миссис Снейп, — поправился агент под прищуренным и напряженным взглядом зельевара. — Это во-первых. А во-вторых подумайте: вы верите в то, что Тот-Кого-Нельзя-Называть окончательно сгинул и никогда не вернется? — при этом он всем корпусом повернулся к Снейпу, заставив того зло сжать губы. — Более того: я точно знаю, что он не погиб, — холодно процедил тот. — Тогда вы не сможете долго бегать, — покачал головой агент. — Сигнал от Метки найдет вас в любой точке мира и заставит вернуться на Остров. К проблемам, которые не только остались нерешенными, но и накопились как снежный ком! Не лучше ли самому нанести упреждающий удар? Северус усмехнулся. Агент Эл Пим, вызвавший его по закрытому каминному каналу сюда, в самый закрытый отдел Министерства, за цветистым многословием скрыл вполне четкий и ясный ответ. Выбора не было. Впрочем, это не значит, что его не будет и в последующем. Уж Северус прекрасно знал цену всяким подобным ультимативным заявлениям! — Хорошо, — расслабил он челюсть, перестав сжимать зубы. — Я помогу вам с этим… расследованием. Раз уж Альбус не может уделить этому внимания, — поморщился он, хотя прекрасно знал истинную причину того, почему ввязывается во все это. Только скользкому «особисту» этого знать совершенно не стоило. — Вот только вы же прекрасно знаете, какой бардак будет царить в Хогвартсе в этом учебном году! Учитывайте это, когда будете что-то от меня требовать. — Учтем, — кивнул на это Пим. — Более того: в школе и окрестностях будут тайно дежурить агенты Отдела, Аврорат и представители Министерств стран-участниц Турнира Трех Волшебников. Договоренность об этом уже достигнута на высочайшем уровне. — Надеюсь на это, — сухо проговорил Снейп. Собственно, говорить им было больше особо не о чем, а потому уже спустя пять минут он шагнул в камин и исчез во вспышке зеленого огня.Сентябрь 1994 года.
Полумна вздрогнула и невольно отодвинулась в сторону, когда сидящая рядом с ней на сиденье кареты Джинни достала маленькое косметическое зеркальце и с донельзя хмурым видом начала осматривать свое лицо. — Вот что во мне не так?! — выпалила она, когда карета с запряженными в неё фестралами уже тронулась от станции Хогсмид в сторону Хогвартса. — Чем я хуже этой кудрявой бобрихи-ботанички?! Полумна не очень поняла, что имеет в виду её лучшая подруга, и к ней ли она вообще обращается. Она продолжала настороженно следить за зеркальцем в руках Джинни. — Джинни, а ты не могла бы… — нервно сглотнув, проговорила Луна. — Не могла бы ты убрать… это. — Что?! — недоуменно обернувшись к блондинке, резко спросила Уизли. Но когда разглядела нарастающую панику во взгляде Лавгуд, спохватилась: — А! Извини, — и поспешила закрыть пудреницу с зеркалом и убрать её в сумку. — Я и забыла, какой трусишкой ты стала, — насмешливо прыснула рыжая девочка, чуть свысока глянув на подругу, отчего та лишь отвернулась к окну с обычным своим задумчивым выражением лица. В душе же Полумна… не то чтобы обиделась. Нет. Она прекрасно видела, что это не совсем слова Джинни — это нашептывали ей мозгошмыги, что поселились с недавних пор в голове младшей Уизли. Точнее, не так: слова были точно её, вот только произнесены они были под влиянием тех настроений, желаний и мыслей, что мозгошмыги излучали в разум Джинни. В общем, с Уизли все было сложно, а потому и обижаться на неё было как-то… неправильно. Особенно учитывая, что с самой Полумной все было еще сложнее! Мозгошмыги… странные шепчущие тени, что витали на грани восприятия и проникали в головы людей, влияя на них и внушая разные вещи. Чаще всего совершенно дурацкие мимолетные мысли, в большом количестве способные вызвать психоз или вовсе свести с ума — размягчить мозг, как в шутку говорил отец девочки. Сама Луна никогда такого не видела, но записки покойной матери на эту тему содержали кучу примеров подобного. Девочке стало грустно, стоило только вспомнить о маме. Она мало что помнила про тот день, только яркие сполохи и звуки, аналогов которым в реальном мире просто не существовало. Ну и ощущение потери, когда последняя яркая вспышка поставила точку в жизни Пандоры Лавгуд. Она привычно потрясла волосами с вплетенными в них разноцветными лентами, возвращаясь в свой личный внутренний мирок, наполненный созерцанием и фантазиями, иллюзиями и снами. В нем было проще. Уютней. Спокойней. По крайней мере, до недавнего времени. Полумна нахмурилась, уже не особо вслушиваясь в раздраженное шипение Джинни насчет «бобрих и заучек». С конца прошлого учебного года даже её такой спокойный внутренний мирок перестал быть для неё спокойной гаванью. Множество новых открытий — по большей части неприятных — изменили место, в которое она сбегала каждый раз, когда реальность становилась невыносимой. В частности — опасность зеркал. Кто бы мог подумать, что, сбежав от травли со стороны старших девчонок со своего факультета и заснув в заброшенном классе со старым зеркалом, можно не только физически попасть в мир собственных снов, но и столкнуться там с выползшим из Зазеркалья свирепым хищником? И почти сразу — найти помощь? Обрести еще одну подругу? Хотя, с последним тоже было… неоднозначно. Гермиона Грейнджер одновременно пугала и восхищала Полумну. Восхищала тем, с какой легкостью она обращалась с существами из-за Грани, в том числе загадочным «Оле Лукойе», что отогнал от них зеркального мозгошмыга в том страшном сне-реальности, а также своими невероятными интеллектом и эрудицией, равно как и достаточно взрослыми для их возраста суждениями. Пугала же… Полумна чуть вздрогнула. Тени. Те самые мозгошмыги, только… больше. Разумнее. Активнее. И страшнее! Она сразу поняла, что и назвавшийся Умником дух, принявший образ Оле Лукойе, тоже является мозгошмыгом. Равно как и зеркальный монстр, охотившийся на девочку во сне. И это только те, кого было видно, кто попался ей на глаза, кого Лавгуд могла более-менее идентифицировать. А ведь были еще и куда более крупные… тени. Даже, скорее, черные, клокочущие тучи, что грохотали в глубине её снов, будто издалека. Тоже мозгошмыги. Только гораздо, гораздо сильнее любого виденного ею ранее! Четверо из этих духов-туч постоянно маячили за спиной Гарри Поттера, Мальчика-Который-Выжил. Они порыкивали раскатами своего жутковато-заманчивого шепота в мыслях девочки, отчего та даже удивлялась: как окружающие не слышат этого грома рядом с Гарри? И ведь это они явно обращались не к ней напрямую, а общаясь исключительно с мальчиком со шрамом-молнией! Что будет, если кто-то из них заговорит напрямую с ней? От этих огромных голосов будто тянулись во все стороны незримые щупальца, оглаживая и пробуя на прочность разумы окружающих Гарри людей. Одно из таких щупалец, будто сотканное в воображении Луны из разноцветных чешуек, тянулось к Гермионе. И Полумна была почти на сто процентов уверена, что гигантский мозгошмыг, что шептал особенно отчетливо и при этом неразборчиво, говорит напрямую и с Грейнджер. И что нет-нет, а поглядывает и на Полумну. Еще два оформленных щупальца: омерзительно-гнилостное и приторно сладкое — тянулись куда-то вдаль, за пределы диапазона любых ощущений Луны. Четвертое, «пахнущее» гарью и кровью, то и дело увивалось вокруг Джинни, то и дело закрепляясь за её разум, а то снова срываясь. Полумна даже заметила связь подобных «сеансов соединения» со вспышками беспричинной злобы младшей Уизли. Вот как сейчас. — Ты вообще меня слушаешь?! — возмущенно рявкнула Джинни, яростно сверкая глазами на Лавгуд. Последняя, про себя тяжело вздохнув, перевела взгляд на подругу и произнесла: — Ты остановилась на лохматой невзрачной мочалке с дурацкой цветастой веревкой в космах цвета грязи. И, я надеюсь, остановишься на этом, — немного нахмурилась Полумна. — Отец говорит, что стоит сравнивать какого-либо человека с грязью, и можно договориться до очень нехороших слов. Например, грязнокр… — Я поняла! — зло оборвала её Джинни, густо при этом покраснев. Полумна чуть улыбнулась: все-таки воспитание Уизли и вечные подначки в их адрес насчет статуса «Предатели Крови» сыграли свою роль. Пахнущее раскаленным железом щупальце отдернулось от головы рыжей девочки, отброшенное её смущением оттого, что она чуть было не произнесла то слово. Пусть и наедине с подругой. Надолго ли? Полумна не знала, правильно ли то, что она делает. Может, это просто прогрессирует её «сумасшествие», как называет эту задумчивость и слова та же Чжоу Чанг, девочка с её факультета на курс старше? Да и в самом деле: раньше Луна не видела этих щупалец, не видела гигантских мозгошмыгов… да и к людям относилась лучше. По крайней мере, раньше она не видела над каждым из них символа точной даты и обстоятельств смерти. Будто кто-то заменил ей глаза. Нужно было… обратиться к Гарри Поттеру или Гермионе? Часть её сознания, что витала в том мире снов, в который Полумна с некоторых пор опасалась, но вынуждена была погружаться, была всеми руками «за»! А другая часть… еще более странная часть… Полумна глубоко вздохнула и тряхнула светловолосой головой. Нацепив розовые Астрально-Спектральные очки, она сделала вид, что разглядывает окружающих её людей. А на самом деле сосредоточилась на двух вещах в своей розовой, несуразной сумочке. Мешочке с плоскими камнями и рунами на них. Одном крупном камне ярко-алого цвета, размером с весь первый мешочек. В данный момент её интересовал именно последний камешек. Дождавшись, когда Джинни отвернется к окну, разглядывая приближающийся Хогвартс, Полумна вздохнула и сжала со всех сил алый камень. И через доли секунду камень ответил ей. Как обычно в последний месяц. Она потянулась в суть камня. Отметая шепот мозгошмыгов, витающих вокруг Хогвартса, отбрасывая их щупальца и прочее влияние. Благо, от Джинни она на время отогнала взор Строителя-Огромного-Стула. Пока. Сжав красный овальный камень, относительно недавно отданный ей отцом, Полумна вздохнула и… Холодно… — раздался шепот на грани сознания Полумны, стоило ей настроиться на алый камень. Джинни резко повернулась в её сторону, что-то сказав… Кажется, они подъезжают к Хогвартсу… Луна тряхнула головой, прерывая ментальную связь. Полумна не запомнила вступительную речь директора Дамблдора, пир и прочие детали последующего вечера. Она всей своей душой рвалась в спальню, в свою кровать, чтобы задернуть полог и… И, наконец, высыпать из невзрачного коричневого мешочка кучку черепков с начертанными на них грубыми древнеэльфийскими руными Сокрытия… И алый камень. Ради которого все и затевалось. Который породил сомнения в искренности… кого бы то ни было. Который… Который!... Полумна сглотнула и повела в сторону взлетевшего и засветившегося алого самоцвета рукой. Произнеся: — Ну здравствуй… мама. — Здравствуй... здравствуй... дитя мое! — ответил ей камень после небольшой паузы.