Сентябрь 1994 года. Малфой-мэнор.
— Люциус, — прошипел холодный голос во мраке кабинета. — Скажи мне, что ты не замешан в том дерьме, которому я стал свидетелем на Чемпионате мира по квиддичу! Люциус Малфой чуть расфокусированным взглядом посмотрел на сидящую в дальнем углу в кресле фигуру. Несмотря на царящий в помещении полумрак и темные одеяния собеседника — а именно, Северуса Снейпа — его бледное лицо все же ярко выделялось на этом мрачном фоне. Люциус лишь горько усмехнулся и сделал еще один глоток из бутылки огневиски, что держал в руках. — Не причастен, — только и ответил растрепанный и небритый хозяин дома. Он чуть шатающейся походкой прошел к высокому креслу возле камина и рухнул в него, невидящим взором уставившись на погасший камин. Щелчок пальцев — и с хлопком аппарации появляется нервная домовичка, что мгновенно зажигает камин и подает хозяину раскрытую упаковку с сигарами и коробок длинных спичек, после чего с поклоном исчезает. В Малфой-мэноре слуги были вышколены на «отлично»! Молчание чуть затянулось. За время этой паузы Люциус успел еще раз конкретно приложиться к бутылке, а также зажечь и раскурить сигару. Наконец, Снейп не выдержал: — Крэбб, Гойл? — Кхе-кха-ха-ха! — зло и пьяно рассмеялся Малфой, отчего Северус настороженно прищурился. — Эти болваны!... Ты не поверишь, Северус, но… походу из всей это крайне дерьмовой ситуации я приобрел гораздо больше, чем мог изначально. Мордред и Моргана! — вдруг схватился за голову Люциус и жалко провыл: — За что мне это все?! Снейп терпеливо ждал, не спеша торопить своего лучшего — и единственного, наверное — друга. — Сев, там была бойня, — бормотал Малфой. — Ты знаешь, я сторонился в свое время особо… грязных сторон бытия Пожирателей Смерти. Пытки Круциатусом — да, было пару раз. Но это было как-то… чисто? — пьяно усмехнулся он. — Но то, что творили эти… твари, извини за тавтологию, — снова нервный пьяный смешок и глоток огневиски. — Они рвали и насиловали всех подряд, независимо от пола и возраста! Я такого даже в исполнении Мальсибера или Грейбека не видел! — Люциус, — вкрадчиво произнес Снейп, наклоняясь вперед. — Как. Пожиратели. С этим. Связаны? — раздельно спросил он. — Никак, — прохрипел Малфой, рванув воротник белой кружевной рубахи, будто та его душила. — Никак, слышишь! — рявкнул, а скорей простонал он. — Клянусь тебе чем хочешь, но я к этому не причастен! Мерлином, магией, да хоть Мордредом и Морганой — чем хочешь поклянусь!! — Люц, — строго обронил Северус, резко вставая и подходя к креслу Малфоя. — Тебе пора заканчивать с выпивкой! — взгляд в сторону сжимаемой блондином бутылки. Но потом вернулся к основной теме: — Крэбб и Гойл понятно — они туповаты для такого… размаха, — поморщился он на последнее свое слово. — Но Мальсибер? Как он на это отреагировал? — Он-то? — чуть ли не сплюнул от отвращения и одновременно торжества Малфой. — Я тоже было заподозрил его в подставе. Но он там, в лагере фанатов, блевал дальше и гуще этих туповатых троллей Крэбба с Гойлом! Чуть не захлебнулся блевотиной в своей маске. Так что нет… — он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Ты знаешь, я прекрасно «читаю» людей. Он тоже не в курсе, что за дичь там творилась, и каким образом все вышло из-под контроля. — Так! — яростно сжал пальцами переносицу Снейп. — А как там возникла Темная Метка? — Не знаю, — уже куда спокойней ответил Малфой, приподнимая бутылку… и отставляя её со вздохом в сторону. — Никто из нас этого не делал, клянусь… — Мордредом и Морганой, я понял! — отмахнулся Северус. — Но как ты смог отмазаться от Министерства и Авроров? Тем более, что Крэбб и Гойл сейчас сидят на нижних уровнях Азкабана, в ожидании допросов, а Мальсибер скрылся! КАК, Мордред возьми, тебе это удалось?! Тут Люциус взял небольшую паузу, яростно играя желваками. Ему явно не нравилась эта тема и он не хотел говорить ничего лишнего — даже другу, коим, несомненно, являлся Северус Снейп. Хотя бы чтобы не навредить этому самому другу. — Дело в том, Северус, что… я, считай, и не отходил от Министра ни на шаг. После матча я вместе с ним аппарировал в Атриум Министерства Магии и вместе с ним и высшими чиновниками, представителями высших слоев нашего общества и иностранными послами принял участие в банкете в честь прошедшего матча, международного сотрудничества и так далее. — Но как… Не-ет! — расширились глаза зельевара. — Маховик Времени?! — Именно, — сухо ответил Люциус… и все же пригубил из бутылки огневиски. — И не спрашивай, где я его взял! — предупредив следующий вопрос друга, снова отмахнулся он. — Тем более не спрашивай, что за это пришлось заплатить! И да, я его уже вернул… э-э, владельцу, — снова гримаса и глоток алкоголя из горла. — А теперь, — к чему-то прислушался Малфой, — я могу попросить тебя оставить меня одного? — Люц? — наклонил голову набок и прищурился Снейп. Он буквально НУТРОМ чуял, что друг что-то недоговаривает, но спорить с Малфоем… тем более в его доме… Нет, он мог бы, но это значило несколько подпортить их отношения. А он ими дорожил. — Ладно! — вздохнул зельевар. — Как протрезвеешь, свяжись со мной, нам нужно… многое обсудить. — Хорошо, Северус, — бледно улыбнулся хозяин дома и щелкнул пальцами, призывая домовика, что должен был проводить гостя к границе Малфой-мэнора, откуда можно было аппарировать. Выждав минут десять с того момента, как Снейп ушел, Люциус, повертев в руках почти допитую бутылку, произнес в темноту: — Вы довольны, мистер? — Вполне, — произнес ровным голосом человек, что до того скрывался в неприметной нише в углу кабинета, укрытый магией домовиков Малфой-мэнора. — Мы смогли спасти вас, мистер Малфой, предоставив нужные ресурсы. Пора и вам немного… пойти нам навстречу. — Да-да, мои связи и знакомства по обе стороны закона — в вашем распоряжении… мистер Долохов, — чуть нервно зыркнул в сторону вышедшей из тени широкоплечей фигуры коротко стриженного мужчины-шатена с короткой стрижкой и рубленными чертами лица. Андрея Долохова. — Прекрасно, — скупо улыбнулся русский. — До конца всех этих… спортивных мероприятий, — явственно поморщился он. — То есть, до следующего лета, вам стоит предоставить мне доступ… в известное вам место и нужному мне узнику. — Да, — нервно сглотнул Малфой, давя в себе жгучее желание снова приложиться к огневиски. — У вас будет этот доступ, клянусь… — Вы слишком много уже сегодня клялись, мистер Малфой, — жестко оборвал аристократа бывший кагэбэшник. — Не стоит этим злоупотреблять. Сущности, к которым вы обращаетесь, чтобы засвидетельствовать свою искренность, иногда склонны… отвечать, — на этой фразе лицо Долохова чуть сморщилось, будто в досаде. — Кто знает: может, они сидят где-то там, вовне, и наблюдают за вами? На вашем месте я бы клятвами не разбрасывался. Уже уходя из поместья, чуть ли не тем же путем, что ранее Северус Снейп, Андрей Долохов, прежде чем активировать портал, досадливо поморщился. Он только что предостерегал одного из тех людей, тех самых, что с рождения жили в окружении мистики и волшебства, об опасности, ВНЕЗАПНО, мистики и волшебства! Хотя сам поддался этим самым опасностям. Куда больше, чем этот чистокровный сноб Малфой! Проклятый артефакт гоблинов, что был подкинут ему некоей злой силой — гоблинский клевец — был взят под контроль какой-то другой злой силой. И все эти злые силы пытались взять контроль уже над самим Андреем. И им это удавалось, что самое страшное! И теперь у бывшего агента КГБ, в моменты все более редкого просветления, возникал вопрос. Конкретный такой вопрос уровня «Смысла Жизни». А не прав ли был Сэм, когда говорил, что сотворенное им на Чемпионате Мира по квиддичу — как-то слишком? Когда Андрей спустил на множество невинных людей кровожадную толпу лютого сброда, только чтобы помочь Малфою скрыть свои преступления и набрать очков перед Министром? Не отступает ли он от той Цели, что преследовали их отделы Контор на Лубянке и в Лэнгли, призванной защищать невинных от всякой мистической дряни и просто подонков, связанных с магией? У Андрея Долохова не было ответа. Но потом он вспомнил, что у него есть. Цель. А видишь цель — не замечай препятствий.Осень 1994 года. Хогвартс.
Поверхность Хоглейка забурлила и вспучилась гигантским горбом, выплевывая из своих недр корпуса двух кораблей. Один, похожий на скелет парусника, выглядел так, будто его подняли с морского дна. Облезлый, с обрывками черных парусов, он будто светился изнутри рассеянным зеленым светом. Определение «корабль-призрак» для него было в самый раз. Второе судно выглядело не только новее, но и современнее. Правда, «современнее» только рядом с допотопным парусником. Представлял собой второй корабль нечто отдаленно напоминающее смесь маггловской подводной лодки и деревянной баржи с нашитыми на ней бронелистами и стальными пушечными люками. «Броненосная канонерка 19 века», — восхищенно прогудел Забияка в голове Гарри. Юноша даже удивленно хмыкнул — в кои-то веки демон Кхорна не орал и не рычал в приступах пламенеющей ярости, а просто задумчиво говорил! Такое у него было редкостью и как правило проявлялось, когда Забияка изучал попавшееся им на глаза вооружение. Вот как сейчас. «Помнишь, мы читали маггловскую книжку про войну Севера и Юга в США? Там еще батальная гравюра такая цветная была!» «Ба! Читающий и анализирующий прочитанное Алый. Определенно, мой мир никогда уже не будет прежним!» — ехидно захихикал Сластёна, пытаясь спровоцировать кхорнита на перебранку, но… тот его просто проигнорировал. Продолжая что-то бубнить про характеристики идущего на всех парах к берегу броненосца, Забияка полностью отстранился в глубину сознания Гарри, оставив охреневшего от таких раскладов слаанешита, хихикающих Добряка и Умника, а также улыбающегося в реальном мире Поттера. «Хм. И такое бывает», — усмехнулся тзинчит. «Впрочем, появление данного кораблика — действительно неожиданное происшествие», — уже серьезней продолжил он. «Помните, что мы читали про Дурмстранг? Тот парусник — собственность школы, один из её символов. Обычно его вполне хватает для путешествия студентов Дурмстранга, известных своей… самостоятельностью». «Да так и скажи, что мало кто хочет связываться с ними», — весело фыркнул Сластёна. «Ученики Дурма уже в пятнадцатилетнем возрасте, где-то на уровне маггловской средней школы, считаются весьма опасными людьми. А потому и охранять их особого смысла нет». «И тем более интересно, почему это они вдруг позволили приставить к себе дополнительную охрану», — в свою очередь подумал Гарри, провожая внимательным взглядом идущие к берегу на всех парах и парусах суда. «После нашего дебюта на Чемпионате Мира Фадж из кожи вон вылезет, чтобы на Турнире все прошло как можно более гладко — это понятно. Но как он смог убедить в необходимости такого шага руководство Дурмстранга? У них же какой-то пунктик на этот счет, разве нет?» Они многое успели прочесть на тему школ Дурмстранг и Шармбатон. В конце концов, Турнир Трех Волшебников, запланированный Министерством в этом году на территории Хогвартса, уже был секретом Полишинеля для знающих людей. И Гарри входил в их число. В Дурмстранге порядки были достаточно жесткими, даже во многом жестокими. Если в Хогвартсе магия древнего замка не позволяла ученикам убивать и даже серьезно вредить друг другу, то в северной школе лишь недавно, при новом директоре Каркарове, был установлен формальный запрет хотя бы на убийства. Не то чтобы там так уж часто кто-то погибал или пропадал — раз в год, не более того. Но уж раз в год — регулярно! В Уставе Дурма даже был специальный пункт, косвенно разрешающий убийство, при условии, если ты не попадешься. Ну и нравы учеников и преподавателей были соответствующими. Среди них считалось неприемлемым проявлять слабость или несамостоятельность. А уж система факультетов и вовсе была чуть ли не прямо противоположной хогвартской! Об этом они тоже прочли, и потому Гарри знал по данному вопросу гораздо больше, чем любой другой ученик его возраста. Когда корабли уже почти дошли до пристани у подножия замка, в небе что-то сверкнуло. Собранные у ворот Хогвартса студенты загомонили, указывая вверх — на приближающиеся светящиеся точки высоко в небе. Сверху пикировала огромная синяя карета, запряженная шестеркой серебристых пегасов. И, несмотря на то, что про пегасов все ученики Хогвартса так или иначе знали: проходили на уроках УЗМС, где-то читали или просто слышали — все дружно ахнули от той красоты, что открылась им! Да что там: даже Гарри, что вблизи видел великолепных единорогов на первом и втором курсе (и резал их, пока удивительные звери не перекочевали в дальние уголки Запретного Леса) удивленно поднял брови. Зрелище действительно было занимательным. Как и в случае с кораблем Дурмстранга, карета летела отнюдь не в одиночестве. Её сопровождал целый летучий (в буквальном смысле) отряд волшебников, сидящих по двое верхом на гиппогрифах. Прищурившись, Гарри хмыкнул: одеты всадники были в характерные алые мантии британского Аврората с какими-то деталями усиления. Он мог поспорить, что и зачарованная канонерка несла в своих недрах отряд мракоборцев Министерства Магии Великобритании. И в этот раз, в отличие от предыдущего года, принятые охранные меры выглядели куда более профессиональными и не так отдавали дешевым пиаром. По крайней мере, Министру Фаджу хватило ума не присылать снова в Хогвартс дементоров. Подобного иностранные гости просто бы не поняли. Торжественная встреча была несколько скомкана тем фактом, что прежде, чем студентам двух континентальных школ позволено было сойти на твердую землю, поляну перед входом в Хогвартс просканировали и чуть ли не обнюхали хмурые дядьки в алых мантиях, спрыгнувшие с гиппогрифов. Их коллеги, что высыпали из причалившей канонерки, препирались с кем-то на борту дурмстранговского корабля — явно настаивали, чтобы суровые северяне не смели ступать на берег до тех пор, пока проверка не закончится. Впрочем, конфликта так и не получилось: сканирование местности прошло быстро, авроры явно готовились к этому заранее. Вскорости представители обеих европейских школ уже строились перед продрогшими на ноябрьском ветру и заскучавшими британцами. И если в случае с французами слово «построились» было скорее фигурой речи, то студенты дурмстранга под окрики старост — ну или сержантов, как со смехом подумал Гарри — реально строем покинули свой парусник и образовали ровную шеренгу в два ряда, слитно стукнув по земле посохами, что держали в руках. — Добро пожаловать! — радушно провозгласил стоящий тут же, в компании профессоров, Альбус Дамблдор. — Добро пожаловать в Хогвартс, друзья! Эта фраза предназначалась двум людям, что выступили вперед от скучковавшихся учеников Шармбатона и Дурмстранга. И если один из них полностью соответствовал понятию «человек», то вот монументальная фигура, выступившая со стороны французской кареты, человеческой быть ну никак не могла! «А ничего так фигурка!» — хихикнул Сластёна, глядя на статную даму почти трехметрового роста, с густыми черными волосами и воистину монументальным бюстом[1]. «Эх, если бы не мордредова Шляпа с её дурацкими ограничениями, мы бы… ух!» «Кхм! Это вообще-то директриса Шармбатона», — фыркнул в ответ Добряк. «Так что ohladi svoe trahanie[2]». «Это что за чушь?!» — Гарри аж поперхнулся, под недоуменным взглядом стоящих рядом Рона и Гермионы. «Это ж по-русски было? И как это переводится?!» Юный хаосит знал очень и очень многое: информация, собираемая четверкой демонов из ноосферы планеты, была весьма разносторонней и обширной. Из варпа можно было подчерпнуть отголоски любых знаний и умений — главное знать, где искать и каким образом. К подобным знаниям относилось и знание различных языков. Но понимание того факта, что сказанная Добряком фраза была на русском, не добавляла понимания смысла самой фразы. «Наш гниющий друг внезапно пошутил! И даже местами удачно», — журчаще рассмеялся Умник под ворчание Добряка. Нурглит подозревал, что фраза вечного соперника была отнюдь не комплиментом, а скрытой издевкой. «Суть шутки — в буквальном переводе некоторых фраз, которые допускают подпольные торговцы англоязычными фильмами при озвучке их на русский язык. А смысл самой фразы в том, чтобы наш любитель тентаклей охолонул немного — еще не хватало нам прилюдно пускать слюни на солидных дам в возрасте!» «О. Ясно», — усмехнулся Гарри, вновь вернув свое внимание к происходящему вокруг. А обратить внимание стоило: в конце концов, он сам был одним из основных участников мероприятия. Вперед выступил «комитет по встрече», в который, помимо Дамблдора, Макгонагалл и Снейпа, входили также несколько членов совета попечителей и отобранные для мероприятия наиболее выдающиеся ученики. В число последних входил и Гарри — присутствующий тут же Люциус Малфой особо на этом настаивал. Ну как же, герой Британии, Мальчик-Который-Выжил, будущее лицо Турнира не мог не участвовать! Так что, несмотря на скрипящего зубами Снейпа, директор хоть и удрученно покачал головой, но согласился. Рядом с Гарри стояли представители остальных факультетов школы: Драко Малфой (кто бы сомневался, учитывая присутствие Люциуса) от Слизерина, Седрик Диггори от Хаффлпаффа и какая-то строгая рейвенкловка в очках. Со стороны европейцев[3] из числа студентов присутствовали Виктор Крамм в форменном дурмстранговском кафтане и очень красивая белокурая и голубоглазая девушка в изящной мантии Шармбатона. На последнюю Гарри даже засмотрелся — настолько яркой и притягательной она ему в первый момент показалась! Правда, он тут же себя одернул и присмотрелся к шармбатонке внимательней. «Ба! Да никак наши в городе?» — хохотнул Сластёна. «Чуешь, Гарри? От неё веет эманациями Той-Что-Жаждет! Как от тех вейл на Чемпионате! Правда, даже еще слабее», — фыркнул он. «Полукровка?» «Определенно», — согласился с ним Умник, больше ничего не добавив. На контрасте с красавицей-француженкой, представившейся как Флер Делакур, Виктор Крамм выглядел как здоровый насупившийся ворон. На плакатах он выглядел как-то более… величественно. Вблизи же он оказался обычным широкоплечим поджарым юношей с вечно нахмуренным выражением лица, крючковатым крупным носом и черными волнистыми волосами длиной до середины шеи. Гарри улыбнулся обоим, пожал руку Крамму и поцеловал ручку Делакур — отчего та мило зарделась. Не в последнюю очередь потому, что мальчик приспустил Приворотный Взгляд, с удовлетворением отметив, что на полукровку он прекрасно действует. Аура вейлы — занятная вещь, но в эту игру можно играть и вдвоем. Директор, Снейп и Макгонагалл в свою очередь поприветствовали директоров прибывших школ: высокого и худого как палка Игоря Каркарова и пышнотелую мадам Максим. Последняя, кстати, дважды расцеловалась в щеки с Дамблдором и МакГонагалл — зельевар каким-то невероятным образом сумел отвертеться от подобного. Когда первые приветствия были закончены, Дамблдор произнес короткую речь, пригласив всех в Большой зал. После этого остальные студенты и преподаватели трех школ, а также сопровождающие приезжих авроры потянулись внутрь замка, где все уже было готово к приветственному пиру. «Удивительно, все же, что Люпин по-прежнему остался в составе преподавателей», — хмыкнул Сластёна, стоило им занять свое место за столом Гриффиндора и глянуть в сторону стола преподавателей. «Похоже, оборотень таки умудрился сломать систему и развеять школьную легенду о проклятой должности преподавателя ЗОТИ». «Скорей уж ему позволили это сделать», — прокомментировал это Умник. «Кстати, видите вон тех парней сбоку от преподавательского стола? Ставлю свое истинное имя против ломанного кната, что половина этих ребят никакие не авроры, хоть и одеты в их форму. Тут замешана контора посерьезней». И верно: сбоку от головного стола, где помимо хогвартской профессуры теперь сидели и двое приезжих директоров, расположился еще один стол. И за ним разместились как раз те, кто прилетел на гиппогрифах и приплыл на канонерке: охрана мероприятия из числа авроров. Здесь сидели далеко не все из них: примерно половина рассредоточились по замку и прилегающей территории, с первых часов ступив на дежурство. И да, как раз примерно половина из них достаточно странно фонили в варпе. Гарри даже прищурился от напряжения: он практически не мог «прочесть» этих людей — их мысли и эмоции то ли находились под таким железным контролем, что и вообразить нельзя, то ли они использовали какие-то ментальные амулеты, блокирующие воздействие Имматериума. Или и то, и другое вместе. Что было… неприятно. Это значило, что липовые «авроры» как минимум догадывались, с чем им придется иметь дело в Хогвартсе и к чему готовиться. Гарри и раньше встречал что-то подобное, например, при взгляде на директора Дамблдора или Снейпа — но это было следствием их окклюментной подготовки. Но так то эти двое: сильнейший светлый маг двадцатого века и его ученик. Могло ли Министерство выставить против неведомой угрозы целый отряд таких же матерых волчар? Вряд ли. Значит — точно амулеты. Что ж. По крайней мере с этим еще можно было работать. Как-то же он все это время скрывался от директора и Снейпа, при этом умудряясь проводить исследования и практиковать магию Хаоса? Придется конечно усилить бдительность — не без этого. Но тому, кто заручился помощью замковых домовиков и всей мощью Губительных Сил, это не составит труда. Вновь прибывших равномерно разместили по столам факультетов. Причем, если студенты Шармбатона расселись четкими группами, в соответствии со значками своих колледжей на форме, то дурмстранговцы, казалось, нарочно перемешались. «В Дурмстранге пять факультетов», — начал повторять уже известную Гарри информацию Умник. «По пяти рунам футарка: Тейваз, Ансуз, Альгиз, Райдо и Уруз. Видите, руны на рукавах», — обратил он внимание на длиннополые кафтаны северян. «Что ж, теперь наша теория по принципу деления по факультетам в Дурмстранге подтвердилась». «Да уж, особой теплоты и слаженности между представителями одного факультета у них не чувствуется», — согласился с ним Гарри. И действительно: расселись дурмстранговцы отнюдь не по своей факультетской принадлежности. Хотя, как казалось, с их жесткой дисциплиной они должны были держаться своих «отрядов» — факультетами или колледжами эти образования назвать язык не поворачивался. Но это было обманчивое впечатление, и теперь они видели подтверждение этому. «Они расселись по группам в пять-семь человек», — комментировал наблюдения демон Тзинча. «По одному-два представителя каждого факультета в каждой. Действительно, принцип деления по факультетам абсолютно иной, нежели в Хогвартсе!» Они уже обсуждали это. Если в британской школе деление производилось по социально-поведенческим критериям совместимости коллектива, в то время как программа обучения ничем на разных факультетах не отличалась, то в Дурме все было строго наоборот. Каждая «руна» в Дурмстранге означала направление учебы по узко очерченной специализации. Колледж Тейваз выпускал лучших в Европе боевиков. Точнее, волшебников, которые способны мгновенно оценить любую обстановку, сразу же подобрать метод противодействия и вдарить по угрозе немаленьким арсеналом заклинаний. Выносливые, быстрые и натасканные на самые суровые испытания, выпускники Тейваза были нарасхват в разного рода силовых структурах волшебников как в Старом Свете, так и за океаном. Они не блистали во всех остальных дисциплинах, кроме Чар и ЗОТИ, но уж в этих двух направлениях многие ровесники Гарри из Дурмстранга могли дать прикурить профессиональным аврорам! Факультет Ансуз: мистики, прорицатели и менталисты. Чем-то их специализация напоминала Гарри то, чем занимался он сам, только построенное на иных принципах и более узконаправленное. Ансуз посвящали свое искусство познанию людей, их внутреннего мира и судеб, анализу нитей вероятности и поиску сути человека. Кстати говоря, у многих из них окклюментная защита была довольно мощной: не на уровне Снейпа, но тоже солидной. Альгиз, «Познающие Мир». Специальность на всем, что давал магический мир: будь то волшебные животные, растения или древние знания. Соответственно, их сильными сторонами, если считать по учебным предметам Хогвартса, являлись уход за магическими существами, травология и… рунология с нумерологией. Последнее потому, что Альгиз, помимо познаний в животных и травах, давал своим студентам превосходные навыки в артефакторике и создании амулетов. Как это было связано с познанием мира, в «Истории Дурмстранга» не пояснялось, но Гарри подозревал, что, зная свойства разных волшебных материалов, студенты Альгиза имели значительную фору в расчетах рунных цепочек, которыми обычно зачаровывали различные предметы. Райдо специализировались на прямом изменении мира вокруг себя. Трансфигурация, алхимия, зельеварение — их епархия. Дай райдианцу в руки любой хлам, и он превратит его хоть в произведение искусства, хоть в эликсир жизни, хоть в ядерный реактор — если, конечно, предварительно объяснить ему, что такое этот реактор. Как говорилось в книге, описывающей историю Дурмстранга, что если Ансуз посвящали себя изучению душ людей, Альгиз — познанию окружающего мира, то Райдо этот мир меняли. И порою весьма радикально! И, наконец, самый таинственный, мрачный и противоречивый факультет Дурмстранга: Уруз. Посвятившие себя познанию человеческого тела, его физической части и её взаимосвязи с магией. Про Уруз ходит немало слухов: про занятие некромантией и черной магией, зловещие ритуалы, запретные эксперименты над магическими существами и даже людьми. Но, несмотря на все это, основным направлением обучения на этом факультете было… целительство. Лучшие колдомедики по обе стороны Атлантики выпускались именно с Уруза. Что не отменяет того факта, что умеющий прекрасно лечить почти всегда умеет и качественно калечить. Если подытожить все прочитанное и узнанное, то Гарри делал вывод, что соперничество между факультетами, привычное по Хогвартсу, в Дурмстранге было неактуально — студентам с разных факультетов Дурма просто нечего было делить, не в чем соревноваться. Учились-то они совершенно разным вещам! А вот внутри факультета… Взгляды, которыми обменивались дурмстранговцы с одинаковыми рунными нашивками на рукавах, весьма напоминали переглядки гриффиндорцев со слизеринцами. И наоборот — с представителями иных факультетов они общались так, будто жили в одной гостиной! «Сбалансированные команды. Или отряды. Или партии», — бормотал Умник, пока Гарри болтал с севшими за их стол гостями. «В каждом отряде представлен минимум один представитель каждого факультета — то есть в наличии специалисты на все случаи жизни. Они помогают друг другу с помощью своих сильных сторон и компенсируют слабости друг друга. Оригинально», — хмыкнул он. Шармбатон был больше похож в этом смысле на Хогвартс: четыре факультета, разделенные по определенным чертам характера. Названные по мастям карт Таро: Жезлы, Пентакли, Мечи и Чаши. Жезлы, или Булавы в иных интерпретациях, очень напоминали Гарри гриффиндорцев. Яркие, смешливые, с той авантюрной искринкой в глазах, что частенько можно было заметить у близнецов Уизли. Правда, пресловутых гриффиндорских «самоотверженности и благородства» как таковых у них выражено не было. «История Шармбатона» описывала их так: сорвиголовы и авантюристы с шилом в заднице, готовые подписаться на любой кипиш, лишь бы не сидеть на месте. Не очень ладят со спокойными и уравновешенными Чашами. Пентакли: вежливые и обходительные, но с какой-то вечной хитринкой во взглядах и интонациях. Каждое движение выверено, каждое слово несет в себе двойной, а то и тройной смысл, любое их действие обязательно приносит Пентаклям какую-либо выгоду. Прирожденные дельцы и дипломаты, способные обсчитать гоблина или уболтать великана. Почти слизеринцы, только без особого аристократическо-чистокровного уклона. Не любят Мечей, как и они их в ответ. Мечи. На контрасте с остальными шармбатонцами, что по большей части были, как свойственно потомкам галлов, говорливыми, смешливыми и какими-то легкими, эти ребята скорее походили на дурмстранговцев. Серьезные, неулыбчивые и даже на вид суровые парни и девушки описывались в книге как этакие прямолинейные паладины, бескомпромиссные поборники правды и справедливости. Терпеть не могут скользких Пентаклей — что и неудивительно. Хотя, Мечи вообще со всеми не ладят, разве что некоторые Чаши как-то способны с ними ужиться. И, наконец, Чаши. Мечтатели не от мира сего. Исследователи, примирители и утешители. Этот факультет Шармбатона выпустил огромное количество прекрасных колдомедиков, целителей и ученых — больно уж характер у них соответствующий. По большей части бескорыстны в своих устремлениях, но предпочитают, в отличие от Мечей, действовать словом, а не силой. Ладят почти со всеми, но не очень понимают Жезлов — уж очень те шебутны и любят вносить хаос туда, где Чаши предпочтут видеть мир и порядок. Умник на пару с Гермионой называли поиск и систематизацию всей этой информации «подготовительной работой». Забияка, на удивление, несмотря на ворчание и обычную свою злобу, одобрил это, сказав, что «врага нужно знать, как самого себя». Была ли эта его фраза отсылкой к недавно прочитанному трактату Сунь Цзы, или это его собственные мысли, Гарри уточнять не стал. Равно как и почему демон Кхорна считал иностранных гостей «врагами» — он таковыми считал вообще всех вокруг. — Зацени, Гарри! — наклонился к Поттеру Рон, как обычно пытаясь одновременно говорить и при этом жевать, отчего во все стороны брызгали крошки и куски еды. Гарри чуть брезгливо отстранился: он не хотел, чтобы неряха Уизли забрызгал ему дорогущую мантию, сшитую по его заказу в «Твилфитт и Таттинг» — элитной лавке, посоветованной Малфоем. Хотя Добряк внутри него неодобрительно «покачал головой», буркнув что-то про снисхождение к «простому и бесхитростному мальчику». — Зацени! Виктор Крамм! — Ох, Ронни! — в наигранному удивлении выпучил на младшего брата глаза один из близнецов. — Да ладно! — повторил за ним второй. — А то мы не видели! — И не знали! — Чудо из чудес! — Ты просто сама наблюдательность! — продолжали они издеваться над Роном. Отчего тот захлопнул рот, тяжело сглотнул и густо покраснел. — Ладно-ладно, парни! — примирительно поднял руки Гарри, чувствуя, что приятель вот-вот готов взорваться. Но при этом незаметно подмигнул близнецам. — Рон просто хотел обратить внимание, что Крама посадили за стол Слизерина. С чего бы вдруг? — Малфой подсуетился, — буркнул средний Уизли, покраснев под смешки близнецов. — Еще когда шли в Большой зал, вился вокруг Крамма… А ты, Гарри, мог бы затащить его к нам! — еще недовольней проговорил он в сторону Поттера. — Ты же шел вместе с ними! — Виктор изначально хотел сесть к слизеринцам, так что Малфой тут ни при чем, — покачал головой Гарри. — Смотри: как и все дурмы, он уселся со своей «командой», — кивнул он на компанию из пятерых парней и девушек, что сидели рядом с Краммом. — А среди них одна из девчонок имеет родню на Слизерине, вот и подсели к ним. — А-а… — разочарованно протянул Рон, но быстро успокоился. Видимо, пообещал себе при первой возможности вытрясти из своего белобрысого приятеля все подробности и возможно набиться в компанию болгарина. Гарри отвернулся от приятеля и перевел внимание на тех иностранных студентов, что уселись за стол Гриффиндора. От Шармбатона им достались представители Жезлов: четыре девушки и три парня шестнадцати-семнадцати лет, то есть старшекурсники. Судя по всему, мадам Максим и Дамблдор сделали вывод, что этот факультет наиболее близок по духу гриффиндорцам — и Гарри был склонен согласиться с этим. Несмотря на отличающуюся униформу и явственный акцент, почти сразу создавалось впечатление, будто Жезлы сидели за столом Львиного факультета всегда — больно уж легко они влились в компанию гриффов. Они громко смеялись, активно что-то обсуждали с англичанами, жестикулировали и вообще вели себя почти в точности как сокурсники Гарри. В отличие от них, «отряд» дурмстранговцев, сидящий за их столом, вел себя куда сдержанней и дисциплинированней. Хоть и проявлял некоторую заинтересованность к общению: все-таки было бы странно проплыть через всю Европу, прибыть в иностранную школу и не проявить хотя бы минимального любопытства. Собственно, дурмстранговцев было шестеро: четыре парня и две девушки. Общались они ровно и вежливо, в основном слушая сидящих рядом студентов Хогвартса, но и отвечая на вопросы о себе. Так, Гарри узнал, что двое широкоплечих парней, сидящие ближе всего к нему, были студентами Тейваза, и в их отряде играли роль «мускулов» — то есть ударной силы, в случае возникновения проблем или конфликтов. Коих, по обмолвкам иностранцев, в Дурмстранге вспыхивало немало — создание рукотворных испытаний и противоборств между «отрядами» студентов было одним из методов обучения в северной школе. Боевики обладали могучей статью и оба были почти платиновыми блондинами: только один из них, швед Кнут Тюрссон, отпустил волосы почти до плеч, а второй, финн Микка Хямяляйнен, стригся очень коротко. Худощавый высокий юноша в роговых очках, похожих на те, что носил Перси Уизли, назвался как Йозеф Кешч, был он чехом с факультета Ансуз. Смешливая, приземистая и круглолицая шатенка с кучей мешочков с травами на поясе представилась Дагейд Бьорнсдоттир, с Альгиза. Сидящий рядом с ней спокойный русоволосый паренек был русским по имени Борис Карамазов, факультет Райдо. И, наконец, бледная флегматичная брюнетка с факультета Уруз, представилась румынским именем Мария Станциу. Гриффиндорцы, которые в большинстве своем, в отличие от Гарри, «Историю Дурмстранга» прочитать не удосужились, спрашивали северных гостей, почему те сидят не со своими факультетами и с удивлением слушали то, что юные хаоситы уже прекрасно знали. О постоянных стычках в темных коридорах Дурмстранга, полевых испытаниях и суровых экзаменах, принятых в этой школе. О том, что преодолеть все это, не покалечившись и не вылетев из школы, по одиночке или не имея доступа к разнообразным умениям других факультетов, попросту нереально. «У-у! Ну почему мы не пошли учиться в Дурмстранг! Вот где испытание! Вот где веселье! Вызов! Постоянная БИТВА!!» — разочарованно выл в голове Гарри Забияка. «Мы бы собрали свой отряд еще на первом курсе», — хмыкнул Умник. «С нашими лидерскими качествами это было бы несложно. Но, к сожалению или к счастью, Дурмстранг нам в любом случае не светил». «Почему?» — чисто для проформы спросил Поттер, хотя примерно представлял уже ответ. «Ты, Гарри, с рождения был записан на учебу в Хогвартс», — прогудел Добряк. «К тому же, в Дурмстранг не очень охотно принимают кого-то кроме выходцев из Северной и Восточной Европы. Менталитет». Гарри кивнул: он и про это читал. Три европейские школы негласно поделили континент на «сферы влияния». В Хогвартсе учились британцы, шотландцы, ирландцы и выходцы из всех бывших колоний Великобритании, кроме Америки. Дурмстранг, как уже говорилось, «взял на себя» Восточную и Северную Европу, плюс Балканы. Шармбатон — Западную и Южную часть континента, а также часть французских колоний в Африке. Невольно взгляд Поттера скользнул на двух шармбатонцев за их столом: чернявую итальянку, что жестикулировала при разговоре больше всех, и на смеющегося её рассказу смуглого алжирца. Вот и подтверждение, что во французской школе учатся далеко не только французы. «Нам нужно подумать о делах», — вклинился в мысли мальчика Умник. «Про особенности отношений в иностранных школах мы уже выяснили все, что только было можно — пора идти вперед!» «Рабы Пестрого Лжеца вечно куда-то торопятся», — «покачал головой» нурглит. «Поспешишь — людей насмешишь. Вы уже со своей нетерпеливостью и так наступили на те же грабли, что и некогда Азек Ариман». «Заклинание Рубрики прошло в точности, как и планировалось», — пожал плечами Гарри, украдкой глядя на абсолютно спокойную и даже какую-то умиротворенную Гермиону рядом с собой. «Оно в точности повторило тот же результат, что был и в оригинальной Рубрике!» — воскликнул Добряк. «Разве это можно считать успехом?!» «Все прошло, как и планировалось», — довольно проговорил Умник. «В конце концов, повторять одно и то же действие в ожидании, что результат изменится — не это ли безумие?» «Умничка, ты меня пугаешь», — поперхнулся Сластёна. «Мне всегда казалось, что это как раз фишка вашей тзинчитской братии — все менять и искажать до безумия. А тут такие перлы от тебя… Ты здоров? Или наш гниющий друг тебя чем-то заразил?» «Мы хотели вернуть старшим Грейнджерам разум — мы его вернули», — проигнорировал подколку слаанешита Умник. «А что их тела развеялись прахом… Так мы были к этому готовы. Зачарованные доспехи подошли идеально! Не силовая броня, конечно, но фактически мы получили готовых Рубрикантов, как в легионе Тысячи Сынов. А это стоит всех неудобств». И Гарри с этим был полностью согласен. Как и Гермиона, что самолично участвовала в зачаровании двух комплектов рыцарских лат вместе с профессором Флитвиком и Матиасом Шарпенстоуном. Когда же Гарри аккуратно спросил её, жалеет ли она о том, чем все закончилось, девочка только пожала плечами и ответила любимой фразой тзинчитов: все, как и планировалось. Общение с новыми знакомыми шло весьма бодро. Их компания в лице Гарри, Рона и Гермионы, активно болтали с учениками Дурмстранга — они сели рядом. Правда, Рон постоянно пытался свести разговор на вопросы про Виктора Крамма, но Гарри умело нивелировал эти попытки, вызнавая то, что было интересно конкретно ему. — «Отряды»? — хмыкнул Йозеф Кешч, поправляя очки на носу. — Примерно так. Правда, у нас в Дурмстранге предпочитают называть их «партиями». — Как в «Подземельях и Драконах»? — спросил сидящий тут же Симус Финниган. Окружающие по большей части не поняли, о чем он толкует, пришлось объяснять, что так же называются компании персонажей игроков в популярную маггловскую настолку. — Ух ты! — радостно воскликнула пухленькая Дагейд Бьорнсдоттир. — А ведь на нас прям очень похоже, правда? — окинула она взглядом соратников по «партии». — Действительно, — серьезно покивал Кешч. — Учитывая, как мы порою ходим… кхм, в «подземелья» — весьма. — Кнут и Микка у нас танки, — задумчиво проговорил Борис Карамазов, загибая пальцы. — Йозеф — наш стратег и командир, а помимо с этим мы с ним — дестры, то есть наносим урон. Дагейд — поддержка, Мария, — кивок в сторону молчаливой румынки, — хилер. — Четко разложено! — рассмеялся на это Финниган. Какое-то время они обсуждали подробности специализаций разных факультетов Дурмстранга, закидывали гостей вопросами. — Так значит, углубленные зелья и трансфигурацию — это к райдианцам? — спросил в какой-то момент Рон, на что дурмстранговцы дружно закашлялись. После чего Борис Карамазов повернулся к нему и, нахмурив брови, четко произнес: — Не говори так. — Что? — захлопал глазами Уизли. Он недоуменно глядел на остальных дурмстранговцев, что, как и Карамазов, недовольно смотрели на него. — А что не так? — Не коверкай названия факультетов Дурмстранга. Никогда! — припечатал Йозеф. — Никаких «райдианцев» не существует! Есть «студент Райдо» или «адепт Райдо» — и никак иначе! — Да уж, парень, — слегка растягивая слова, покачал головой здоровяк Хямяляйнен и усмехнулся: — Повезло тебе, что Виктор Крамм и его партия этого не слышали. Это мы более-менее демократичные ребята, а там все принципиальные до упоротости. За такие слова могут и в морду дать. — Еще, на будущее, — важно поднял палец Йозеф. — Если в разговоре нужно перечислить названия факультетов Дурмстранга, то перечислять их нужно СТРОГО в таком порядке: Тейваз, Ансуз, Райдо, Альгиз, Уруз. Не дай вам Боги ошибиться! — Сурово, — уважительно покивали гриффиндорцы… а потом снова накинулись на гостей с расспросами. Гарри же уловил оговорочку чеха. Если в подобных ситуациях британские волшебники поминали Мерлина или, на худой конец, Мордреда и Моргану, то в словах дурмстранговцев, не только Йозефа, мелькали исключительно некие «Боги». Занятно. Он сделал себе пометку выяснить поподробней. Его прямо-таки подмывало подсесть к шармбатонцам, но, во-первых, это было бы не очень вежливо, а во-вторых, все места вокруг них и так были забиты. Стоять же над душой во время пира… как-то было не очень. «Пообщаемся с ними потом, в более спокойной и… интимной обстановке», — почти пропел Сластёна, чуть ли не облизываясь. «В конце концов, почти целый учебный год впереди для этого — будет время». «Это обычно говорю я», — по-доброму хрюкнул Добряк. «Видимо, мое общество все-таки оказывает на тебя позитивное влияние». «Боди-позитивное, да?!» — взвился слаанешит. «Отвали от меня, гнилушка! Нет надо мной твоей власти, Кагр… Добряк», — в последний момент смутившись, поправился Сластёна. Но Гарри эту оговорочку запомнил. Под задумчивый хмык Умника. У них еще был план затащить эту партию, «гриффиндорскую», как уже их окрестили, равно как и сидящих за столом Алого факультета Жезлов Шармбатона, на тренировку по квиддичу. Это обещало быть интересным. Но это они еще успеют. Прогнозы намекали, что в этом учебном году все может измениться. Точнее, не так! Все ИЗМЕНИТСЯ! Радикально, неотвратимо, даже страшно… для обычного человека. Гарри ухмыльнулся. Обычным он уже давно быть перестал. А потому для него, служителю и ученику Разрушения, Изменения и Хаоса — любая катастрофа являлась лишь занятным упражнением для ума, тренировкой сил и способностей. Ну и ступенькой вверх, само собой.