A terrible story: He is dead

Едва слабый белый свет стал пробиваться сквозь грязное запыленное окно, Минхо оставил бессмысленные попытки уснуть, размял затекшие плечи и вышел на улицу. Стылый влажный воздух наполнил легкие. Вчерашняя буря оставила следы повсюду — каменистая площадь перед храмом была усеяна ветками и сбитыми листьями, зато небо, будто в противовес, стало чистым, прозрачно-голубым, заметно светлея на востоке. В голове тоже прояснилось — из вороха ночных полубредовых мыслей четко выделялась одна: вернуться к кампусу и найти место, где он погиб. Соваться туда раньше было слишком рискованно из-за остатков орды, да и сейчас, говоря начистоту, все еще было небезопасно. Кроме того, шансы обнаружить там хоть что-то были ничтожно малы. И все же… Сзади раздался шорох, а следом из узкой прорехи в стене показалась белая лохматая макушка. Сонный Тхэбэк выбрался из здания и уселся рядом, ожидая его последующих действий. Минхо хмуро смотрел на очевидный источник новых забот. Не поднял бы шум. Не хватало только перебудить всех в пять утра. Но стоило ему сделать пару шагов от здания, как пес засеменил за ним. — Ты теперь будешь всегда за мной таскаться, да? — он негромко проворчал, остановившись. Пес вопросительно наклонил голову. — Вернись в дом, — для наглядности Минхо вытянул руку и указал пальцем на ветхую раздвижную дверь. Тхэбэк насупился и коротко гавкнул, явно выражая несогласие. В голове раздался мягкий грудной смех. Ты только погляди на него. — А ну тихо! Быстро в дом! — Минхо шикнул на пса, но тот только продолжал упрямо сверлить его черными бусинами глаз. — Пф… Ладно. Идем. Обогнув длинное жилое здание и вывернув на импровизированную парковку, куда они вчера отогнали автомобили, Минхо столкнулся с Лэвеном. Тот стоял, прислонившись спиной к своей машине, и, скрестив руки на груди, смотрел вдаль, на едва виднеющийся за склоном соседнего холма город. Минхо скользнул взглядом по тонированному стеклу заднего сиденья генезиса и, особо не скрываясь, прошел к своей машине. Услышав движение, Лэвен обернулся. Сегодня он выглядел намного лучше, на щеках даже появился легкий румянец. Несколько секунд он рассеянно смотрел на Минхо, а потом обошел машину и негромко спросил: — Подбросишь? Минхо поднял бровь. — Не думал, что ты захочешь уехать так скоро. — Я вернусь вечером. Мне нужно только съездить в клуб, уладить некоторые дела. Я бы поехал на своей, но… — он на мгновение замялся и обернулся к машине, — не хочется перевернуться еще раз. Ну да, конечно. Минхо молча открыл дверь багажного отсека, и Тхэбэк понятливо запрыгнул внутрь. — Только до подножия. Оттуда я вызову такси в центр. — Не вопрос, залезай. Преодолевать серпантин на внедорожнике оказалось на порядок легче, да и грунтовка немного подсохла, так что ехали без особых приключений. Минхо очень надеялся, что Лэвен будет молчать всю дорогу, но этого конечно же не произошло. — Интуиция подсказывает мне, что ты собираешься вернуться в кампус, — он изучал Минхо, задумчиво играясь с прядью красных волос. — Возможно. — М-м, — инкуб вытянул вперед длинные ноги и со вкусом потянулся, — тогда, возможно, ты знаешь, что твои шансы наткнуться там на шайку мятежных чрезвычайно высоки. — Переживаешь о моей безопасности? — Минхо бросил на него ироничный взгляд. — Никто не говорил о тебе, — он указал через плечо, — будет обидно, если с собачкой что-то случится. Он вроде славный. В зеркале заднего вида маячила пушистая белая морда, явно чрезвычайно довольная собой. — Да и вообще, — Лэвен смерил его оценивающим взглядом, — будет чудовищным упущением, если ты отбросишь коньки, и мы так ни разу и не переспим. Минхо издал негромкий смешок. Инкуб сверлил его взглядом какое-то время, а потом снова заговорил: — Насчет той тхэджагви. Я подумал… если хочешь, я могу отвезти тебя к ней. Честно, не знаю, какие ответы ты рассчитываешь там получить, потому что он… Ну, он был не в лучшем состоянии, когда вышел от нее. Вряд ли она сказала ему что-то хорошее. — Не сказал бы, что хочу получить какие-то ответы, — лукавить почему-то не хотелось, — скорее, хочу проверить, как много она успела понять о нем. — О, — лицо Лэвена удивленно вытянулось, — я не подумал об этом. А ведь правда. — он немного помолчал. — В общем, когда будешь готов. — Хорошо, — Минхо кивнул, — спасибо. Лэвен, хоть и вызывал поначалу некоторое раздражение своим эпатажным образом, поступал, кажется, чаще всего по совести. Сказать, что Минхо считал его своим и доверял безоговорочно, — было бы явным преувеличением, но в то же время назвать его посторонним язык уже не поворачивался. Как минимум то, что он довольно сильно рисковал, просто согласившись им помочь, но все же сознательно шел на этот риск, уже говорило о многом. — А про кампус… понимаю — тебе, наверное, хочется действовать; ты готов на лоскуты рвать всех, кто встанет у тебя на пути, и все такое. Ты, сдается мне, на это способен. Тем не менее, даже у тебя силы когда-нибудь кончатся. И говоря «когда-нибудь» — я имею в виду «очень скоро». Знаю, — Лэвен взъерошил волосы на затылке и отвернулся к окну, — ты скажешь, что это не мое дело, и будешь прав, но… может быть, тебе сейчас нужны не новые сражения, а немного покоя? Просто подумай об этом. Автомобиль притормозил на пустой автобусной остановке возле трассы. Лэвен выбрался из машины и, склонившись к окошку пассажирского сиденья, шутливо отсалютовал: — Благодарю. Надеюсь, еще увижу твое смазливое личико. Наградив Лэвена скептическим взглядом и коротко кивнув, Минхо нажал на педаль газа, и машина мягко тронулась вновь. Покой? Он и сам был бы не против. Хотя бы несколько часов абсолютной тишины. Пустоты в голове, пустоты снаружи. Несколько часов забытья. Сна. Лэвен был гораздо ближе к правде, чем Минхо хотелось признавать, — его тело чертовски устало. Это чувство было хорошо знакомым: сначала замедленная реакция, неприятные ощущения в желудке, общая слабость. Когда он спал в последний раз? Двое суток назад, трое? Кажется, прошла целая вечность. Еще сутки без сна и он станет значительно хуже драться. Двое суток — и начнет галлюцинировать. Что-то подсказывало, что галлюцинации будут мучительными. Может, снотворное или алкоголь? Он поморщился. Вряд ли подействует. Обратиться за помощью к Феликсу? Возможно. Невеселые раздумья прервал едкий запах гари, просочившийся в салон через воздухозаборник. Минхо огляделся, но дыма ни впереди, ни по бокам над верхушками деревьев не обнаружил. Все же принял решение перестраховаться и свернул на лесную тропу, а после и вовсе заглушил машину. По ощущениям, от места, где он находился сейчас, до кампуса было около двух-трех километров, минут двадцать быстрым шагом по пересеченной местности. Не успел он выйти из машины и углубиться в лес, как сзади раздался возмущенный скулеж. Вот ведь… Брать его с собой рискованно — в кампусе и вправду может кто-то быть. Лай стал громче, и Минхо закатил глаза. — Ладно, но ты никуда от меня не отходишь, понял? — он открыл багажник и выпустил пса, подумал еще немного и достал из своей спортивной сумки тонкую футболку. Вряд ли сработает, и после бури удастся найти его след, но мало ли. Они шли по опушке, под покровом тенистых деревьев. Светало, утренний туман прорезали робкие солнечные лучи. Судя по всему, внутренний компас Минхо дал сбой — они немного промахнулись мимо кампуса, зато вышли сразу на след орды. Это нельзя было спутать ни с чем — по лесу будто протащили валик, из которого сочились чернила — трава была примята; кусты переломаны, и повсюду эти черные следы. В воздухе до сих пор висел запах смерти. Минхо вглядывался в лесную чащу, а потом обернулся и остолбенел. «ЛИЦЕМЕРИЕ» За первыми рядами деревьев хорошо просматривалась широкая поляна, утопающая в невесомых лучах холодного осеннего солнца. Она вплотную подступала к разбитым ступеням и черным обугленным стенам. За пустыми прямоугольниками окон виднелось светлое небо, должно быть, крыша и перекрытия прогорели и обрушились. Дыма уже не было, за ночь здание выгорело полностью, от него осталась только убогая искореженная коробка, с острыми черными пиками опорных балок и запахом гари, наполняющим легкие при каждом порыве ветра. А также тем, на что взгляд упал в первую очередь — над дырой, когда-то служившей главным входом в кампус, белой аэрозольной краской крупными буквами было написано: «ЛИЦЕМЕРИЕ». Злость заклокотала внутри, пеленой застилая глаза; он бессознательно подался вперед, но не смог и шага ступить — Тхэбэк вцепился в рукав кожаной куртки, тревожно рыча. Ненависть разъедала внутренности, как кислота, на языке появилась горечь. Значит… значит, за все попытки Чана установить порядок и защитить мятежных, за все его жертвы он получил вот это? Вчерашнего нападения им показалось недостаточно? Это… Он до боли стиснул зубы. Тяжелый взгляд скользил по бетонному крошеву, по раскуроченным стенам его бывшего дома. Ублюдки. Как у них вообще рука поднялась, там ведь оставались тела… После всего, что произошло за два этих блядских дня, нужно было ударить так низко? Нужно было уничтожить последние опоры, которые еще могли уцелеть? Кулаки сжимались настолько сильно, что мышцы сводило. Лицо горело. Лицемерие? Да не будь тут Чана, этот город захлебнулся бы в собственном дерьме. Может быть, это именно то, чего он заслуживает?.. Тхэбэк немного оттащил его назад — он почти не сопротивлялся и, когда чертова надпись скрылась за оранжевой листвой, будто вышел из транса. Он прислонился спиной к дереву и съехал вниз, делая резкие выдохи. Тише, тише, милый. Глубоко вдыхай вместе со мной и выдыхай по чуть-чуть, пока я считаю до четырех, хорошо? Он дышал под тихий счет, расфокусированно глядя перед собой. Постепенно ярость уходила, как волна в отлив, оставляя после себя обрывки жестоких безобразных мыслей. Пес фыркал, то заглядывая в лицо, то укладывая тяжелую пушистую голову на бедро. Очень давно Минхо не испытывал ненависти настолько разрушительной. Такой, которая бы топила в себе самообладание и здравый смысл. Наверное, еще со времен становления. Он прикрыл глаза и прислушался к мерному шелесту листвы. Может ли быть, что любовь влияет так на другие эмоции? Подкрепляет их, увеличивает их интенсивность? Если так, ему придется заново учиться контролировать себя, потому что сейчас от его хваленого хладнокровия и следа не осталось. Легко было отмахиваться от злости, когда она была не более, чем раздражением, едва заметным неприятным ощущением, время от времени напоминающим о себе. Но то, что за считанные секунды разгорелось в его душе сейчас, не шло ни в какое сравнение. Немного успокоившись и потрепав беспокойно мечущегося Тхэбэка за ухом, Минхо все же поднялся и, не глядя на кампус, пошел по направлению движения орды. Не стоит забывать, зачем он здесь. Без особой надежды он дал Тхэбэку понюхать его футболку, но запах мертвечины и сырой земли перебивал абсолютно все. Орда шла по прямой, единой широкой полосой, благодаря этому направление можно было отследить без проблем — они шли на юго-запад. Минхо нахмурился — к юго-западу от кампуса начиналась промзона Кури, а дальше в том же направлении был Сеул. Они двигались в город. Через несколько минут движения через густые заросли пес вдруг оживился и трусцой помчался вперед, негромко тявкнув. Минхо поспешил за ним, стараясь игнорировать спазмы волнения в животе, и вскоре, пробравшись через плотный кустарник, вышел на небольшую поляну. Тхэбэк принюхивался к чему-то в высокой траве и то и дело поглядывал на Минхо, который каменным изваянием застыл у деревьев. А что если он там? Что если его окоченевшее тело лежит в сырой жесткой траве? На мгновение перед глазами появилась пугающе четкая картинка, и Минхо, еле поборов дрожь, прижал руку к груди, где вместе с заполошно бьющимся сердцем трепетала и волновалась его душа. Это то место. Точно оно. Место, где все кончилось. Ноги словно ватные не желали слушаться. Давай же, чертов трус! Иди! Медленно, неуверенными шагами он приблизился к Тхэбэку. Опустился на корточки. Развел руками жухлые грязно-зеленые стебли. Ничего. Только немного темной крови на острых травинках. Облегчение обрушилось на него как бетонная плита, придавив к земле. Он откинулся назад, едва успев опереться на трясущиеся руки. Не совсем понятно, чего ради ему стало легче от того, что он ничего не нашел. Факт оставался фактом: он был мертв. В этом Минхо был уверен, так как сам ощутил его смерть. Наверное, он слишком сильно боялся увидеть тело или что похуже — кровь… останки. Знание, что он погиб, разорванный на части мертвецами, сломало бы Минхо. Но это место было пустым, словно кенотаф. Пока что можно было позволить глупой надежде теплиться в израненной душе. Минхо торопливо наклонился вперед, рассматривая едва заметные следы крови. Повезло, что после дождя вообще что-то осталось. Ее было совсем мало, будто он кашлял, склонившись к земле, но… его не кусали. И как будто не нападали вообще. Минхо разогнулся и напряженно огляделся вокруг — трава на этом пятачке почти не была примята. То есть он погиб здесь, упал на землю, а потом что? Кто-то взял его тело на руки и унес? — Ты знаешь, куда дальше? — Минхо вновь протянул Тхэбэку футболку, но тот, ткнувшись в нее носом, только закрутился на месте и негромко гавкнул. След заканчивался тут. Оставалось лишь предполагать — возможно, его унес один из мертвецов. Это объяснило бы полное отсутствие следа. Тогда единственная оставшаяся зацепка — направление. Утешало одно — не так-то просто спрятать несколько сотен мертвецов. Но… Его ведь забрали не просто так. Что сделали с его телом? — Черт, — Минхо шумно выдохнул и сжал губы. Чем бы… оно ни стало. Это уже не ты, ведь так? Невозможно было примириться с этой мыслью, как бы сильно Минхо не старался. Несмотря на то, что он так рвался на поиски, на самом деле, его до ужаса пугала мысль о том, как они могут когда-нибудь встретиться. В какой-нибудь случайной стычке мирных с цзянши в трущобах на окраине города гниющий мертвец сомкнет свою уродливую клыкастую пасть на шее человека, а когда Минхо отшвырнет его прочь, тот поднимет голову и взглянет багровыми, налившимися кровью глазами в его лицо. И Минхо увидит в нем до безобразия искаженные смертью и мутацией любимые черты. Если это случится — это уничтожит меня. Если я должен буду убить то, во что ты превратился — не думаю, что смогу. Но даже так… я все равно найду тебя. Тебе стоит просто жить дальше. Как видишь — я стараюсь изо всех сил. Неправда.       Перед тем, как возвращаться в кампус, Минхо заехал к себе, чтобы оставить вещи. Он пожалел о своем решении, едва переступив порог квартиры, когда его взгляд через узкий дверной проем в прихожей упал на мятую незаправленную кровать. Он совсем забыл, что в последний раз, когда он был здесь, он был не один. Как ни странно, не он один волновался — его душа тоже заинтересованно встрепенулась и наполнила сердце не совсем уместной в данной ситуации светлой нежностью. Судя по всему, то, что произошло здесь, оставило на ней глубокий эмоциональный отпечаток. Минхо отвернулся и, пройдя в ванную, несколько раз плеснул в лицо ледяной водой. Из зеркала на него мрачно смотрел незнакомец с осунувшимся серым лицом и темными кругами под черными провалами глаз. Он обернулся, чтобы вытереть руки, и взгляд тут же упал на сложенные аккуратной стопкой на стиральной машине вещи. Спортивные штаны и футболка. Черт… Пройдя в гардеробную мимо Тхэбэка, терпеливо устроившегося возле входа, он расстегнул сумку и переложил содержимое в шкаф. Строго говоря, вещей там было всего ничего, но он почему-то почувствовал себя немного спокойнее, аккуратно укладывая его одежду на полку. В комнате находиться было тяжелее. Слишком свежи были воспоминания обо всем, что там произошло. Минхо снял куртку и, повесив ее на спинку барного стула, сел на край дивана. На барной стойке прямо напротив него стояли две кружки из-под кофе. Возможно, кто-то предпочел бы спрятать все, убрать с глаз, распихать по дальним коробкам вещи, чтобы память из раза в раз не возвращалась к болезненным воспоминаниям. Минхо нужно было прямо противоположное. Потому что так казалось, что он совсем недавно был здесь. Потому что Минхо очень хотел поверить в то, что эта разлука — временная, и просто отказывался идти дальше. Он откинулся назад, упал на кровать в объятия мягкого одеяла и закрыл глаза рукой. Стоит ли мне повязать что-то на ручку кружки, из которой он пил? Он горько усмехнулся. Когда ты стал таким отвратительно сентиментальным, Лино… Сладкий коричный запах, идущий от постельного белья, постепенно наполнял легкие. Внезапно на губах появилось очень реальное ощущение теплого прикосновения. Ты так устал. Позволь себе немного отдохнуть, ладно? Прежде, чем он успел как-то отреагировать на эту мысль — его сознание ускользнуло и будто плюхнулось в котел с гудроном, в непроглядно-густую черноту. Он уснул мертвецким сном, без тревог и сновидений.       Пробуждение было резким и грубым — от телефонного звонка. Минхо подскочил в кровати, не понимая, где он вообще находится и что является источником звука, и только через несколько секунд потянулся в карман куртки за телефоном. — Слушаю, — хрипло ответил он, потирая глаза. — Минхо? — голос Чана был крайне обеспокоенным. — Боже, с тобой все в порядке? — Эм? Да… Почему ты спрашиваешь? — Я не мог дозвониться до тебя несколько часов. Думал, вдруг что-то… Минхо посмотрел на дисплей: «19:36, 5 пропущенных». Вот дерьмо. — Нет, все в порядке. Извини, я уехал в город и… — он замялся, — немного не рассчитал. — Минхо, — голос Чана вдруг изменился. Стал каким-то более уязвимым. — Ты… ты вернешься? От интонации, которая мелькнула в его вопросе, внутри что-то дрогнуло. Речь шла не о ночевке в городе. Он будто сомневался в том, что после всего Минхо останется с ними. Похоже, последние события неслабо пошатнули его уверенность в себе как в лидере. — Чан… я приеду через два часа. — О, — в его голосе слышалось едва уловимое облегчение, — хорошо. Береги себя. Минхо положил трубку и с сожалением посмотрел на постель: что правда, то правда, он предпочел бы остаться. Предпочел бы уснуть здесь, не чувствуя ничего, кроме его запаха, представляя, что он умиротворенно сопит в его объятьях, как тем утром. Предпочел бы уснуть и никогда больше не просыпаться. Но речь сейчас шла не о его желаниях.       Пока Минхо отсутствовал, ребята не теряли времени даром и немного привели в порядок главное здание храма: вынесли мусор и прогнившие доски, вымели пыль и паутину, копившуюся там десятилетиями. Чан решил устроить вечер прощания, чтобы, за неимением возможности провести полноценную церемонию, дать людям хоть какую-то отдушину. О том, что никак иначе попрощаться с теми, кто не пережил ночь осады, уже не выйдет — Минхо старался не думать. Когда он вернулся, все потихоньку собирались в главном здании. На улице по-осеннему рано стемнело, но внутри из-за расставленных тут и там свечей царил теплый мягкий полумрак. Духи рассредоточились по залу: некоторые, негромко переговариваясь, стояли возле колонн; кто-то устроился на подушках и пледах на полу, пара ребят неуверенно мялись у входа, с балкона тоже доносились приглушенные голоса. Чан стоял у дальней стены, возле столика, судя по всему, заполненного памятными вещами, и говорил с Сынмином. Заметив Минхо, он повернул к нему лицо и мягко улыбнулся. Кивнув в ответ, Минхо медленно прошел мимо ряда колонн вглубь зала, разглядывая цветную роспись на стенах и под потолком в желтом трепещущем свете. Несмотря на то, что отсюда вынесли весь мусор и отслужившую свое мебель, храм почему-то не казался опустевшим. Должно быть, дело было в живых бликах теней, в негромких голосах, эхом разносящихся по залу. Энергия этого места изменилась, когда жизненные силы духов наконец-то наполнили эту величественную, прежде пустую оболочку. Ноги сами принесли его на балкон, где на фоне прозрачно-фиолетового неба багровели верхушки соседних холмов. Одна из свечей на столбике ограждения четко очерчивала хорошо знакомый высокий силуэт. Хенджин стоял ссутулившись, играя с пламенем кончиками пальцев. — Как… — Минхо подошел к борту балкона и немного сбился с мысли: волосы Хенджина стали короче и почернели, а когда он вопросительно обернулся к нему, пламя блеснуло в синих усталых глазах, — как прошел день? Хенджин только усмехнулся, наблюдая за его реакцией, и вернулся к своему занятию. — Неожиданно. Кажется, ты выглядел так, когда пришел к нам впервые? — Ага. Любимая прическа Сынмина, — он нахмурился и опустил взгляд. Резкие изменения в его внешности как правило были напрямую связаны с внутренними переживаниями, и этот раз едва ли был исключением. — Что-то случилось? — Минхо имел в виду сегодняшнюю ночь и утро, но когда произнес это, понял, насколько глупо прозвучал вопрос, учитывая события последних дней. — Ха. Случилось слишком много всего. Минхо повернулся спиной к борту и немного опасливо облокотился на него, беглым взглядом выискивая среди присутствующих рыжие кудри. — Лэвен еще не вернулся? Хенджин замер. — Нет, — его лицо ожесточилось. — Надеюсь, и не вернется. — Это вряд ли. Его машина осталась здесь. — Я готов столкнуть ее с обрыва. Пусть подбирает ее где-нибудь внизу, — на его лице на мгновение появилась злорадная усмешка. Мимолетная улыбка тронула губы Минхо. — Сегодня я ездил к кампусу. Хенджин повернулся к нему, сосредоточенно прищурив глаза. — Его сожгли до основания. — Как… — его взгляд растерянно потупился, — полностью? — Да, — Минхо не стал вдаваться в детали по поводу той надписи, эта информация все равно была ни к чему. — Не знаю, стоит ли говорить об этом Чану сейчас.  — Он должен знать, но… — Хенджин неуверенно пожал плечами, — возможно, сейчас и правда не лучший момент. — А еще я нашел место, где он погиб. Лицо напротив застыло. — Его нет там, Хенджин. Думаю, его тело забрали. Может, кто-то из мертвецов… Большая ладонь крепко сжала плечо. — Мы отыщем его, — он смотрел твердо. — Обязательно. Проглотив ком в горле, Минхо накрыл его ладонь своей и погладил большим пальцем, ощущая, как внутри разливается тепло. — Минхо… — Феликс беззвучно подошел сбоку. — О, извините, я… Он стушевался. — Все нормально, что ты хотел? — Можно тебя на пару слов? — его взгляд недвусмысленно скользнул по Хенджину и снова уткнулся в пол. — Я как раз собирался перекинуться парой слов с нашим ясновидящим, — Хенджин похлопал Минхо по плечу и грациозно направился к храму, но даже после того, как он скрылся в узком дверном проеме, Феликс еще какое-то время продолжал неуверенно топтаться на месте. — Ну… прежде всего, я хотел нормально поблагодарить тебя, — его золотые глаза робко стрельнули в Минхо. — За то, что ты вытащил меня. Знаю, я сделал глупость, подставившись вот так, и остальных подверг риску. Но ты все равно спас меня. Спасибо. Едва заметно улыбнувшись, Минхо потрепал его платиновую макушку. — Но есть еще кое-что, — он замолк, кусая губу. — Чанбин рассказал мне, что происходило, пока я спал, и мне кажется… возможно, все это произошло из-за меня. — О чем ты говоришь? — После того, как я вырубил его в библиотеке, мы общались во сне. И я думаю… — его взгляд беспокойно заметался, — думаю, я сказал ему, чтобы он не сдавался на твой счет. Чтобы продолжал бороться до последнего. Я постоянно прокручиваю в голове наш разговор, и пытаюсь понять: что если те слова заставили его поступить так? Это не дает мне покоя. Что если все могло сложиться иначе, и Чан бы нашел лучший выход, будь у него чуть больше времени? Что можно было на это ответить? На стремительно темнеющем пурпурном небе загорались первые звезды. Минхо тяжело вздохнул. — Возможно, — он произнес негромко, и взгляд Феликса, обращенный к нему, стал совсем загнанным, — а может, все закончилось бы куда хуже. Мы этого уже не узнаем, ведь так? — Минхо запрокинул голову, глядя в небо. — Что бы ты ему ни сказал, Феликс, решение он принимал сам. Так что не кори себя за это. Феликс несколько мгновений молчал, разглядывая профиль Минхо. — Могу ли я надеяться, что ты простишь меня? — Тебе не за что просить прощения, — Минхо повернулся к нему и наткнулся на совершенно беззащитный взгляд. — Феликс… я уже простил тебя. Феликс медленно шагнул вперед и протянул руки, неловко обхватив Минхо вокруг пояса и прижавшись головой к груди, словно котенок. — Правда? Легонько сжалось сердце, тронутое его непосредственностью. — Конечно, — Минхо обнял его за плечи, — Конечно простил, Енбоки. — Ребят, не хочу прерывать трогательный момент, — из арки храма показался Хенджин, — но там Чан хочет сказать пару слов. Они вернулись в главный зал, куда потихоньку стекались и остальные духи, и остановились возле одной из колонн, неподалеку от непривычно мрачного Чонина. Разговоры понемногу стихали; те, кто небольшими группами сидел на подушках, поворачивались к центру зала, остальные тоже тихонько подходили ближе. Уловив движение боковым зрением, Минхо обернулся — Лэвен нерешительно вошел в храм и встал позади, стараясь не привлекать внимания. — Спасибо, — Чан вышел вперед, на небольшой пятачок свободного пространства в центре, — спасибо каждому, кто сегодня присутствует здесь. Предыдущие несколько дней выдались по-настоящему тяжелыми. Непростой бой, который мы были вынуждены принять, отнял слишком много у каждого из нас — отнял друзей и любимых, отнял дом… отнял уверенность в завтрашнем дне. Знаю, что многие надеялись получить здесь защиту, обрести надежный тыл, и мне бесконечно жаль, что я не смог оправдать ваших надежд. Он на мгновение замолчал, и Минхо увидел в нем совершенно одинокую фигуру, которая едва-едва держится на плаву в бездонном море чужих ожиданий. — Каждый, кто сражался с нами плечом к плечу, но не смог встретить новый день, внес непомерный вклад. Несмотря на то, что сегодня мы с ними расстаемся навеки, в наших душах навсегда останется их свет. Один за другим духи склоняли головы, закрыв глаза и сложив ладони в молитве. Из-за эха казалось, шепотом сотен голосов по залу пронеслось: «Расстаемся навеки.» Пламя свечей затрепетало. Минхо сложил ладони, как и все, склонил голову и прикрыл глаза. Его губы открылись, но слова застряли где-то в горле. Он не смог попрощаться. Когда голоса стихли, Чан совсем негромко, не поднимая головы, произнес: — У меня есть просьба. Если можете, не опускайте руки. Он медленно поднял лицо и обвел взглядом толпу, а потом продолжил громче и тверже: — Если можете, станьте опорой для ближнего. А если у вас не осталось сил — здесь вам никогда не откажут в поддержке и помощи. Пожалуйста, помните об этом. Я хочу стать надежной опорой для вас, — Чан немного помолчал. — Я верю в силу ваших душ, в силу ваших сердец, поэтому, несмотря на тот ужас, который нам пришлось вынести, несмотря на боль и утраты, — мы начнем сначала, если вы решите остаться со мной. Его открытый, с легким оттенком неуверенности взгляд обвел всех и остановился на Минхо, будто ожидая ответа. Чан. Почему после стольких лет ты все еще сомневаешься? Он всегда будет бояться потерять вас. Глаза Минхо смягчились, и он утвердительно кивнул ему. Чан улыбнулся уголком губ. Сынмин подошел сзади и положил руку ему на плечо в знак поддержки. Феликс протиснулся через людей и буквально кинулся вперед, сжимая Чана в объятиях и шмыгая носом. — А ты чего ждешь? — Минхо чуть повернул голову к Чонину. — Да я… сам не знаю, — он понуро смотрел на их лидера, к которому один за другим начали подходить духи. — Разве он не должен быть зол на меня? — Я так не думаю, — Минхо положил ладонь ему на спину и чуть подтолкнул вперед. — Иди. Чонин по инерции сделал несколько шагов вперед и остановился в метре от Чана, пряча глаза и не зная, куда деть руки. А тот лишь грустно улыбнулся, шагнул к нему и мягко провел ладонью по его волосам. — Ха, должен сказать, это впечатляет, — раздалось из-за плеча слева. Лэвен подошел ближе, наблюдая за тем, как духи плотно окружают Чана. — Он хороший лидер. — Да, — просто сказал Минхо. — Да, так и есть. — Очень не хочется омрачать этот вечер, но за сегодня я раздобыл кое-какую информацию. Как ты, наверное, догадываешься, новости не самые радостные. — Что там? — Минхо рассеянно наблюдал за духами, которые, благодаря речи Чана, казалось, обрели робкую надежду. — Если вкратце — на вас открыли охоту.