A terrible story: He is dead

      Что из себя представляет личность? Можно ли сказать, что человек — это его память, опыт и воспитание? Мысли, не затихающие ни на мгновение; сознание, наблюдающее за всем происходящим и задающее вопросы? Может быть, суть — это эмоции, чувственное восприятие мира; душа, наполняющая жизнь красками? Возможно, все вместе? Или наоборот, ничего из перечисленного. Есть ли у человека то, что нельзя отнять, что будет с ним с начала и до самого конца? Или, начиная путь, каждый представляет собой нетронутый чистый холст? Как много можно забрать у человека, прежде чем его личность станет… чем-то иным? С их разговора минуло несколько часов. Тогда Джисон ушел, не сказав ни слова, надолго оставив Минхо в размышлениях, не перегнул ли он палку, не был ли слишком напорист и настойчив, а потом вернулся, бросив лишь короткое: «Мы идем на охоту». Он не предлагал Минхо присоединиться — он просто сухо констатировал, что они идут вместе, так что Минхо счел за благо не высказывать возражений и не задавать лишних вопросов. Было не совсем ясно, о какой охоте шла речь, но судя по тому, что они двигались в противоположную от лесополосы сторону — местные пушистые обитатели сегодня могли спать спокойно. Ухабистая тропа, почти параллельная трассе, неумолимо вела их в город. За спиной остались поля с небольшими островками деревьев, а впереди отчетливо виднелись темные черепичные крыши частных домов. Сегодня Джисон отступился от своего принципа брать подручных — они шли вдвоем, во всяком случае, насколько Минхо мог судить. Джисон шел немного впереди: он накинул капюшон, а нижнюю часть лица скрыл маской, только глаза сияли мягким мерцающим светом, когда он поворачивал голову и откидывал со лба челку. Украдкой наблюдая за ним, Минхо отвлеченно думал о том, скроют ли линзы его светящуюся радужку. Едва ли. Может, темные очки? Впрочем, с чего он взял, что у них вообще будет необходимость скрываться в городе среди людей? Шансы на возвращение к условно-нормальной жизни были, прямо скажем, весьма призрачными. Хлипкий решетчатый забор сменился более серьезным побеленным кирпичным, надежно скрывающим от посторонних глаз чужой быт и секреты — они приближались к жилым домам. Свет в окнах не горел, словно никто не хотел привлекать к своему жилищу ненужное внимание потенциальных ночных визитеров, зато на многих рамах были стальные грубо приваренные решетки. И что-то подсказывало Минхо, что эта архитектурная тенденция — прямое следствие событий последнего времени. Забор стал все чаще перемежаться узкими однотипными воротами — справа один за другим рядком шли малоэтажные особняки на несколько квартир. Было подозрительно тихо, только ветер гулял по пустынной улице, а опавшие листья шелестели под ногами. У очередной из гряды одинаковых кованых калиток стоял старенький темно-синий велосипед с нелепой плетеной корзиной, прикрепленной к рулю, и у Минхо неожиданно появилось ощущение дежавю. — Погоди-ка. — Узнаешь место? — подал голос Джисон, не сбавляя шага. — Да… Мы уже были здесь. Я предлагал убежище группе, которая обосновалась тут, но насколько мне известно, они так и не приехали. Должно быть, решили не присоединяться к нам. Наверное, сейчас они этому рады. — Это вряд ли, — Джисон качнул головой. Они подошли к перекрестку — узкая темная улочка в машину шириной еле протискивалась между домами, будто раздвигая их грузные коробкообразные фасады. Джисон свернул. Фонари здесь либо давно перегорели, либо были разбиты местной шпаной, но это позволило им незаметно юркнуть через боковые ворота в узкий неухоженный двор. Джисон прислонился спиной к замшелой каменной стене и, опустив маску, устремил немигающий взгляд на Минхо. — Теперь будем ждать. — Чего ждать? — Минхо подошел к нему ближе, чтобы не приходилось повышать голос. — Почему мы здесь? — Потому что ты задал вопрос, Минхо, — он ответил негромко, — и гораздо проще будет показать тебе, чем играть в доверие. Минхо нахмурился. — Я не понимаю. Льдистые глаза внимательно изучали его. — Все погибшие мятежные пропали накануне того дня, когда были найдены их тела. Каждая из групп обнаружила отсутствие, однако все искали своими силами, не придав этому должного значения из-за малого количества прошедшего времени. Ушел встретиться с друзьями — остался на ночь, задержалась на работе, с кем не бывает, — и прочие бытовые версии, — он пожал плечом. — Никто не предполагал, что пропажи имели массовый характер, ровно до тех пор, пока убитых не нашли. Стараясь не пропустить ни слова, Минхо встал рядом, прижавшись плечом к стене. — Любопытно, что каждая группа нашла свою пропажу самостоятельно. Преступления не пытались скрыть, жертв находили их же близкие неподалеку от дома. Как думаешь, почему? — М-м, — он ненадолго задумался, — когда мы с Чаном посетили одно из мест, где нашли тело, я отметил, что участок для нападения выбран крайне странно. Освещенная аллея в самом центре парка, неподалеку от дороги, просматриваемая со всех сторон. Приподняв бровь, Джисон удовлетворенно кивнул. — Так было со всеми. Тела оставляли так, чтобы их наверняка обнаружили. Каждый мятежный был похищен, убит и возвращен собственной группе. Никакого шантажа. Молчаливая расправа. Зачем? — он вопросительно склонил голову. — И разве не проще было бы спрятать тела в одном месте? Для чего столько мороки? Нахмурившись, Минхо отвел взгляд. — Это имеет смысл, — медленно проговорил он, — чтобы запугать. Очень лично и жестоко, для быстрого шокового эффекта. — Да. Высказанное предположение определенно не стало для Хана новостью, скорее всего он просто хотел, чтобы Минхо самостоятельно пришел к этой мысли. — Откуда тебе все это известно? — он впился в Джисона взглядом. — У меня было много свободного времени, — Хан насмешливо пожал плечами. — Никаких зрелищных погонь, спасения провидиц, восстановления заброшенного храма и организации собственного поселения. — Так ты наблюдал за нами? — Конечно наблюдал, — он пристально посмотрел Минхо в глаза. — А как иначе? — Тогда почему, — Минхо крепко обхватил его за предплечье и приблизил свое лицо к его, — ты не дал мне знать, что ты рядом? Джисон остался беспристрастным. Он немного помолчал, а потом отвернулся, проигнорировав вопрос. — Один из членов этой группы пропал два дня назад. Дом их семьи здесь, — он указал на серый с каменной отделкой особняк, под окнами которого они стояли. — Я был тут вчера, думал, что его вернут, но этого не произошло. — Так ты ловишь на живца? — Минхо сдвинул брови. — Прежде чем осуждать меня, подумай, что я мог сделать, — Хан выглянул на улицу, прислушиваясь. — Ты знаешь, куда забирают похищенных? То-то и оно. Если повезет, у нас появится возможность выяснить… Вдалеке раздался шум двигателя, и Хан резко оборвал себя. Звук медленно приближался. — Хотя бы один нужен живым, — жестко произнес он и поднял маску, вновь скрывая лицо. Двигатель мерно тарахтел: автомобиль двигался с низкой скоростью, и Минхо весь обратился в слух. Машина все еще была довольно далеко, когда вдруг раздался скрип тормозов, чуть слышно щелкнула дверь. — Они остановились, — в замешательстве шепнул Минхо. — Я ошибся с местом. Они в подворотне, — бросил он и рванул наперерез через двор. Минхо поспешил за ним. Джисон двигался как тень: не теряя скорости обогнул разросшийся кустарник и деревья, подлетел к высокому забору и ловко перемахнул через него, оказываясь с другой стороны. Здесь был похожий двор — два невысоких особняка стояли стена к стене — и переулок, еще более узкий, чем предыдущий. На дороге стоял темно-серый минивэн, и стоило их ногам только коснуться земли, как мотор взревел, и машина сорвалась с места. — Эй!.. Ты что?.. — возмущенно донеслось с той стороны. Минивэн стремительно удалялся, но на тротуаре возле закрытого хозяйственного магазина остались двое — один корчась лежал на земле, а второй, в деловом костюме, стоял над ним, уставившись на Минхо и Джисона полными ужаса глазами. На принятие решения у него ушла доля секунды — он развернулся на сто восемьдесят и метнулся в темную щель между домами, во дворы. Минхо с Ханом выбежали на дорогу и остановились возле мужчины на земле. Опустившись рядом с ним на колени, Минхо повернул к себе его бледное, покрытое испариной лицо. Он помнил его, несмотря на помутневшие глаза и кроваво-черные подтеки; он был уверен, что разговаривал с ним. Он даже помнил этот синий свитер. Мужчина хватал ртом воздух и хрипел, будто обезумев царапая руками собственную грудь. Джисон остановился рядом и негромко произнес, глядя на него: — Нам нужно спешить. — Мы не можем оставить его тут, — хмурясь ответил Минхо. — Его еще можно спасти? Прикрыв глаза, Минхо прислушался. Душа этого мужчины не отвечала, она застыла холодным безжизненным камнем внутри него. — Нет, — он покачал головой, — ему уже не помочь. — В таком случае, — раздался щелчок, и Минхо вскинул голову — Хан без какого-либо выражения протягивал ему небольшой охотничий нож, держа за лезвие, — избавь его от страданий. Минхо похолодел, не сводя с него ошарашенного взгляда. Эти слова не принадлежали Джисону… они были его собственными. Тогда на трассе, когда на дорогу выбежала укушенная девушка, Хани готов был рискнуть собой, чтобы попытаться ей помочь. Он был в ужасе от того, что собирался сделать Минхо. А сейчас он предлагал это сам. Потому что Минхо его научил. Поколебавшись, он взял нож. Мужчина явно мучался, но что-то внутри противилось тому, что необходимо было сделать. Минхо поднес лезвие к его шее, отсвет фонаря скользнул по кровостоку. Он перехватил костяную рукоять удобнее и замер, не в силах преодолеть последние миллиметры до синюшно-бледной кожи. Секунда, две, а он все не мог сделать простое движение, чувствуя, как внутри сжимается в отчаянии душа Хани. Она не хотела и боялась того, что должно было произойти. Джисон молча присел рядом, а потом осторожно взял нож из его руки. Минхо поднял глаза. Его лицо было спокойным, почти расслабленным, пушистые ресницы опустились — он несколько мгновений внимательно смотрел на мужчину, а потом твердой рукой сделал аккуратный надрез по сонной артерии. Из раны толчками полилась черная кровь. Несколько ударов слабеющего сердца и мужчина затих. Минхо, потеряв дар речи, смотрел на безжизненное тело, будто увидев смерть впервые. Джисон тем временем вытер нож о рукав свитера, сложил его и убрал в карман, а после поднялся на ноги. — Нам нужно идти, Минхо. Если мы упустим того, кто это сделал, все это будет бессмысленно. Так до конца и не придя в себя, Минхо рассеянно кивнул, встал и последовал за ним. Быстрым шагом они углубились во дворы. От переулка между двух высоких заборов вела узкая тропа — свернуть на ней было некуда, так что и гадать не приходилось. Дорожка вывела их в просторный закрытый сквер — со всех сторон он был окружен домами, единственный выход был в арке дома напротив, и тот преграждали огромные кованые ворота с узкой щелью внизу. Похоже, удача была на их стороне. Кивнув Джисону, Минхо начал обходить сквер по часовой стрелке. Он ощущал рядом чье-то присутствие, только вот кроме них с Джисоном там было еще минимум двое, что не очень-то вязалось с предыдущими событиями. Одна душа билась загнанным зверем, а вот вторая была очень странной, искаженной и отталкивающей, будто застывшая восковая фигура. — Держись рядом, — он подошел к Джисону и тихо шепнул ему на ухо, — он здесь не один. Джисон собирался что-то ответить, когда в нескольких метрах от них раздался шорох. Минхо среагировал моментально и стремительно рванул на звук. — Стой! — испуганно донеслось из кустов. — Не подходи ближе! Щелкнул затвор, и Минхо остановился, бегло оглянувшись на Хана. — Я выстрелю, не подходи! — тоненьким дрожащим голосом продолжил незнакомец. — Все в порядке, — Джисон подошел ближе, его рука сомкнулась на запястье Минхо, — мы просто хотим поговорить. — Ага, конечно, — фыркнул мятежный. — Все, что нам нужно — это ответы на несколько вопросов, — спокойно продолжил Джисон. — Почему бы тебе не выйти, чтобы мы могли все обсудить? — Почему бы вам не пойти нахрен, откуда вы пришли, пока я вас обоих не застрелил? — Я отвлеку, попробуй обойти его сбоку, — шепнул Минхо и приготовился, мышцы напряглись словно стальные пружины. Насторожившись, парень нервно заговорил: — Что затих… Минхо бросился наискосок, чтобы не попасть под пули, но пальцы Джисона сомкнулись на запястье мертвой хваткой. Он двигался вместе с ним, только быстрее, тенью скользнул вперед, оказавшись между ним и мятежным, когда раздался глухой выстрел. Джисона откинуло назад, и Минхо машинально поймал его, чувствуя, как сердце моментально ушло в пятки. Чертыхнувшись, Хан быстрым движением достал нож и метнул его на звук — мятежный вскрикнул от боли и, видимо, окончательно потеряв самообладание, побежал к воротам. — Куда?.. — только и спросил Минхо, чувствуя сладковатый запах крови, и развернул Джисона к себе, бегло оглядывая его с ног до головы. — Плечо, — тот смотрел вслед мятежному, который в этот момент пытался протиснуться под воротами, — ерунда. — Мне пойти за ним? На плече Хана расползалось темное влажное пятно. — Нет, — он наконец взглянул на Минхо, — ты все сделал хорошо. — И мы вот так просто отпустим его? — Я и не собирался его ловить, — Джисон осторожно высвободился из его рук и, зажимая рану ладонью, пошел к кустам, где прятался мятежный. Немного покружив там, он подобрал окровавленный нож и направился к темному алькову в углу двора, — нужно было ранить его и дать уйти, но так, чтобы это выглядело естественно. — Зачем?.. — Минхо шел за ним по пятам и вдруг остановился как вкопанный. В непроглядно черной арке прямо напротив Джисона зажглись два ярко-красных огонька. Они двинулись навстречу, и из темноты медленно выступил продолговатый обтянутый кожей череп, а следом костлявые плечи и неестественно длинные руки, которыми существо упиралось в землю. Оно сильно горбилось и только благодаря этому было почти одного с Ханом роста, все равно нависая сверху словно уродливая иссохшая горгулья. Сразу стало ясно, кому принадлежала вторая искаженная душа. Нижняя часть его, с позволения сказать, лица была в несколько слоев туго перемотана грязными пожелтевшими бинтами, так, чтобы он не мог открыть пасть. Багровые глаза на какое-то время задержались на Минхо, с почти осмысленным выражением изучая его, а потом вернулись к Джисону. Существо застыло. — Возьми след, — Хан протянул ему нож, и оно аккуратно обхватило рукоять костлявыми паучьими пальцами, разглядывая лезвие, — но не приближайся. У тебя два дня. Я хочу знать, где он побывает за это время. Потом возвращайся ко мне. Существо учтиво склонило голову в подобии поклона и аккуратно спрятало нож в складках потрепанного балахона, а потом опять уставилось на Минхо. — Он со мной, — Джисон встал между ними, второй раз за вечер загородив Минхо, и произнес с нажимом: — тебе пора идти. Низко склонив голову напоследок, существо развернулось, вытянуло руки и, странно распростершись, беззвучно и пугающе быстро поползло по стене наверх, сгибая свои непропорционально длинные тощие конечности. За свою долгую жизнь Минхо не встречал ничего похожего. Мертвецы в прошлом были людьми, но насчет этого создания возникали серьезные сомнения. — Что… — Минхо запнулся, растерянно глядя ему вслед, — что это такое? — Это, — Джисон помедлил, подбирая слово, — мой ассистент. — Ассистент? — севшим голосом повторил Минхо. — Забавно, у меня раньше не было потребности как-то его называть или давать ему имя, ведь я не мог ни с кем поговорить о нем. Пожалуй, теперь стоит придумать ему кличку. — Он следит для тебя? — существо вскарабкалось на крышу и исчезло из виду. — Так и не скажешь, но они неплохие ищейки, — он обернулся к Минхо. — Особенно когда идут на кровь. А этот еще и умный. По крайней мере, по сравнению со своими собратьями. — Но как он расскажет о том, что увидит? Разве они могут говорить, да и… — Минхо хмыкнул, — ну, у него в любом случае рот завязан. Хан вдруг криво улыбнулся. — Да, он парень не из болтливых. Может, назвать его Молчун? — он на секунду задумался, а потом покачал головой. — Он не расскажет. Он покажет. — Джисон, ты уверен, что безопасно отправлять подобное рыскать по городу? — Подобное? — Хан, казалось, слегка оскорбился и направился к выходу из сквера. — Он выполняет мои приказы, Минхо. Может лучше спросишь, безопасно ли выпускать в город меня? — он оглянулся на застывшего на месте Минхо. — Шоу окончено. Нам лучше поторопиться и убраться отсюда поскорее. — Да… Ладно.       Обратная дорога в парк, к счастью, обошлась без приключений. Они почти не разговаривали: Джисон, должно быть, перебирал в уме клички для монстра, которого считал ассистентом, а Минхо все не мог отделаться от ощущения, что он самовольно влез в какую-то странную игру, правил которой не понимает. Джисон не врал ему, однако он многое недоговаривал — это было совершенно очевидно. Картине того, как он с хирургической точностью делает летальный надрез, похоже суждено было надолго застрять в голове Минхо. Как и тому, что сам он почему-то замешкался, хотя прежде делал вещи куда страшнее, даже не дрогнув. Непонятно, было ли дело в душе Хани, а может, во вновь приобретенной способности любить и сопереживать, но что-то точно изменилось. Когда они поднялись в комнату на чердаке, Джисон сразу устало плюхнулся на диван и, разглядывая оставшуюся от выстрела дырку на ткани, недовольно пробормотал: — Это же надо… На этой толстовке скоро живого места не останется. — Почему ты прыгнул под пули? — мрачно спросил Минхо. — Почувствовал, что он запаниковал, — буднично ответил он. — Неужели нельзя было оттолкнуть меня вместо того, чтобы загораживать собой? — Минхо скрестил руки на груди и прислонился спиной к стене у входа. Джисон усмехнулся, глядя на него через всю комнату. — Мне нравится, когда ты чувствуешь себя обязанным мне. — Вот как, — Минхо приподнял бровь. Хан смотрел почти насмешливо, но стоило ему чуть поменять положение руки, как он непроизвольно поморщился. — Пуля внутри? — Нет, вышла. — В каком смысле «вышла»? — озадаченно спросил Минхо. — Я начал регенерировать, и ткани вытолкнули ее, — он небрежно бросил Минхо маленькую блестящую и тяжелую пулю размером с фалангу пальца. — Наряду с кучей побочных эффектов есть и преимущества — это тело стало невероятно живучим. — Позволь мне осмотреть рану, — Минхо отвернулся и открыл шкафчик, куда сам же убирал антисептик и бинты, незаметно пряча пулю в карман. — Нет нужды, — ленно отозвался Джисон. — Все заживет само через пару дней. — Тебе обязательно спорить? — риторически произнес Минхо, отрывая небольшие куски марли. — Пф, — недовольно фыркнул он, но, судя по звукам, все же поднялся с дивана и сел на стул. Щелкнула зажигалка, и маленькая комнатка окрасилась мягким желтым — он зажег свечу. — И что ты собираешься с этим делать, док? Там нет даже иголки с ниткой, чтобы зашить рану. Впрочем, если так хочешь поиграть в больничку — вперед, я подыграю. Хан был прав, запас медикаментов тут был и правда весьма скудный. Минхо поставил себе галочку, что на всякий случай стоит обзавестись хотя бы аптечкой первой необходимости. Что-то подсказывало ему, что она не раз пригодится. — Я не знал, куда он выстрелит, — после паузы произнес Хан, и руки Минхо замерли. — Не хотел, чтобы он попал в тебя. — Спасибо… за заботу, — рассеянно ответил Минхо. — Надеюсь, ты не забываешь о том, что носишь внутри мою душу. Впредь будь осторожнее. Забавно. Из всех именно этот аргумент был самым действенным. Как там он говорил? Одним выстрелом двух зайцев? Минхо обернулся ровно в тот момент, когда Джисон, морщась, одной рукой стягивал с себя футболку. Толстовка уже лежала на столе. Губы непроизвольно приоткрылись, Минхо затаил дыхание. Хан сидел к нему спиной, слегка наклонившись вперед, и складывал футболку на коленях здоровой рукой. Одинокое пламя свечи дрожало, очерчивая рельеф его спины мягкими мерцающими тенями. Черный путаный узор ветвился от тонкой талии по плавным изгибам мышц к широкому развороту напряженных плеч, раскрываясь на его острых лопатках словно крылья. Покрытые полупрозрачной сеточкой сосудов ребра выступали — очевидно, за эти дни он похудел еще сильнее. Взгляд скользнул по узкой ложбинке позвоночника до поясницы и задержался на двух аккуратных ямочках у пояса джинс. Минхо опустил голову и невидящим взглядом уставился на бинты в своих руках. Сердце зачастило. Стоило подумать об этом, прежде чем он попросил осмотреть рану. Стоило. Он сделал беззвучный глубокий вдох и подошел к нему. Сел на соседний стул, подвинул покосившийся огарок свечи ближе, тщательно смочил марлю и только потом повернулся к Джисону. Тот наблюдал за ним все это время, слегка вздернув подбородок. Он сидел не закрываясь и не сутулясь, повернувшись к Минхо всем корпусом, и откровенно ждал его реакции. Минхо поджал губы и медленно опустил взгляд. Вблизи вены на его шее выглядели четкими и абсолютно черными, словно кто-то тонкой кистью нарисовал их на его жемчужно-белой коже. Они шли вниз параллельно, справа и слева от гортани, постепенно утолщаясь, огибали отчетливо выступающие ключицы и раздваивались — одна пара черных ветвей артериями уходила на внутреннюю сторону его рук, вторая — шла вниз. Рана на его плече слабо сочилась черной жидкостью. Подтеки обвивали подтянутые мышцы и блестящими дорожками струились к локтю. Минхо незаметно закусил губу. Чуть левее центра груди артерии сплетались, образуя на бледной коже сплошную угольно-черную отметину с кулак размером. Ее границы не были ровными — извилистые линии расходились от нее во все стороны. Сердце. Где-то там внутри билось его сердце. Он боялся даже дышать, рассматривая его. Вниз от сердца прямо по вертикальной впадинке в центре живота под кожей шла темная неровная линия, вновь раздваиваясь чуть ниже пупка. Насколько болезненным было обращение? Был ли он в сознании, когда его тело менялось? Когда кровь застыла и стала черной, чувствовал ли он, как органы отторгают ее? Внутренности скрутило спазмом. Минхо сжал бинт в ладони. Он несколько раз моргнул, ощущая, как гулко колотится внутри сердце. Джисон ждал его реакции, и, наверное, было бы неправильным сделать вид, что ничего необычного не произошло. Может, он больше и не испытывал эмоций, но что-то в нем, казалось, отчаянно нуждалось в принятии. Справившись с собой и частично восстановив самообладание, Минхо поднял взгляд. Голубые глаза напротив терпеливо наблюдали за ним. Почти наверняка Минхо додумывал лишнее, но ему виделась притаившаяся в них едва заметная печаль. — Ты хотел посмотреть, — произнес Хан бесцветно. — Насмотрелся? Я могу одеваться? Никак не отреагировав на остроту, Минхо продолжал вглядываться в его безразличное лицо. Хотел бы он знать, что творится в этой светлой голове и почему именно сейчас Хан пытается отдалиться, отгородиться от него. Хотел бы как-то показать ему, что изменения, произошедшие с его телом, не меняют абсолютно ничего. Подняв ладонь, он нерешительно потянулся к нему и остановился в нескольких сантиметрах от шеи. — Ты позволишь?.. Какое-то время Хан молчал. — …да. Рука коснулась прохладной кожи. В этот раз боли не было — Джисон заблокировал энергию почти сразу. Подушечки пальцев задержались на вене, прощупывая слегка выступающую бьющуюся жилку, и, следуя за черным узором, спустились ниже. Минхо смотрел на то, как его пальцы осторожно движутся по нежной алебастровой коже. Джисон смотрел на него. Ласково погладив ключицу большим пальцем, он вернулся к переплетенным линиям в центре груди. Ниже. Еще ниже, пока подрагивающие пальцы не замерли напротив его сердца. Наверное потому, что Джисон не шевелился и не издавал ни звука, собственное дыхание вдруг стало слишком отчетливым. Его тело казалось высеченным из мрамора, но прикосновения развеяли эту иллюзию — прохладная кожа была бархатистой и мягкой. Сглотнув, Минхо слегка подался вперед, полностью прижимая ладонь к его груди. Он чувствовал ровное и уверенное биение, четкий ритмичный импульс, передающийся в руку. — Это… — Минхо произнес совсем тихо, — ничего не меняет в моем отношении к тебе. Он поднял взгляд к его лицу. — Я только думаю о том, — голос дрогнул, — через что тебе пришлось пройти. Хан со странным выражением рассматривал его лицо, а потом склонил голову, посмотрев на ладонь на своей груди. Он поднял руку, и в какой-то момент Минхо показалось, что он уберет его ладонь, но Хан только накрыл ее своей. Светлое робкое чувство заставило сердце замереть, а в следующую секунду разлилось сладким теплом под кожей. Минхо во все глаза смотрел, как Джисон сидит, расслабленно прикрыв глаза и слегка наклонив голову, будто прислушиваясь к тихой, им одним слышимой мелодии. Темные лепестки четко очерченных губ, серебро волос. Его лицо было так близко, что губы ныли, гудели от желания прикоснуться. Заправить за ухо светлую непослушную прядь, оставить невесомый мягкий поцелуй у виска… Приблизиться к скулам, сделать глубокий вдох, быть может… слегка дотронуться до уголка рта… Он не смел пошевелиться. Ресницы вспорхнули, Джисон открыл глаза и выпрямился. — Спасибо, — произнес он, снова подняв взгляд, и аккуратно убрал его ладонь. — О чем ты думаешь? — осторожно спросил Минхо, еще чувствуя на пальцах прохладу его кожи. Взгляд Джисона на секунду скользнул в сторону — Минхо и раньше замечал, что он делает так, когда не хочет отвечать. — О том, что ты мог хотя бы для приличия осмотреть рану, — он отклонился назад, беззастенчиво демонстрируя аккуратный абрис пресса. Ничего. Минхо прерывисто выдохнул. Не все сразу. — Да, — он усмехнулся, — да, конечно. Он подвинулся ближе к его плечу и стал бережно стирать с кожи темную кровь. Кровотечение уже остановилось, но все же рана выглядела не слишком хорошо. Возможно, Джисон несколько переоценивал свои способности к регенерации. — Ты уверен, что тебе не требуется более серьезная помощь? — Минхо хмурился. — Абсолютно. Вот увидишь, завтра уже затянется. С сомнением покачав головой, Минхо принялся обрабатывать края раны. Нужно придумать предлог, чтобы вернуться в город и все же купить медикаменты, а то этот упрямец и на пороге смерти не признается, что ему нужна помощь. Джисон вдруг зашипел, пытаясь отстраниться. — Больно? Прости, — Минхо стал промакивать кожу осторожнее. — Выходит, ты чувствуешь боль? Когда в тебя выстрелили, ты не издал ни звука, и я подумал… — К радости или к печали, все телесные реакции нервной системы остались со мной. Немного изменились, но никуда не делись. А было бы неплохо не чувствовать боль, — он покачал головой, — я был бы как терминатор. — Все реакции? — рассеянно переспросил Минхо и отложил пропитанную темную марлю в кучку таких же. Джисон сощурился, медля с ответом. — Ты что, — после долгой паузы произнес он, — спрашиваешь, могу ли я возбуждаться? Хочешь заняться со мной сексом? Минхо подавился воздухом. Даже марля из рук выпала от неожиданности. — Погоди, я… Не дав ему продолжить, Джисон заговорил, не сводя с него нечитаемого взгляда: — Эту физиологическую функцию мое тело не потеряло. Наверное, мне должно льстить то, что ты до сих пор находишь меня физически привлекательным. Хотя, — он склонил голову набок и слегка приподнял бровь, — учитывая мой официальный статус мертвеца, это не может не вызывать некоторые подозрения. Он что, только что пошутил? С трудом взяв себя в руки под его пристальным взглядом, Минхо аккуратно забинтовал рану, закрепив кончик марли зажимом, и отодвинулся. — Нахожу, — прямо сказал он, глядя Джисону в глаза, а потом поднялся на ноги, собирая со стола мусор и бинты. — Но то, что я хотел узнать на самом деле — мерзнешь ли ты из-за такой низкой температуры тела. Всего лишь. Джисон моргнул. — Пойду… воздухом подышу, — подытожил Минхо.       На улице было совсем прохладно, еще и пронизывающий ветер пробирал до костей. Но Минхо был даже рад. Он сидел на поручне возле картинга, закрыв пылающее лицо руками и пытаясь побороть смущение. Насколько же легче ему было раньше, когда рассудительное спокойствие было его основным состоянием, когда его не штормило из стороны в сторону под гнетом сменяющихся чувств. Он ни о чем не жалел, конечно нет. Но сейчас… было непросто. Непосредственности Джисона можно было только позавидовать. То, как он легко разделся, как держал себя, что говорил… прежде смущение не позволило бы ему, но сейчас этих рамок для него не существовало. Он говорил, что думал, без фильтра. Рубил с плеча. Прикрыв глаза, Минхо подставил лицо прохладному ветру. В самую первую их встречу после обращения Джисон вел себя иначе. Он держался очень отстраненно, будто намереваясь сохранять максимальную дистанцию, полностью отстраниться от Минхо и целиком посвятить себя своей новой функции. Но теперь, когда стало понятно, что от Минхо отделаться не удастся, он, казалось, смирился, день за днем подпуская его все ближе. Именно это и было нужно Минхо. Дело было не в физическом сближении — то, что Хан так внезапно поднял эту тему, выбило его из колеи. Дело было в искреннем доверии между ними. Интуиция подсказывала Минхо, что в какой-то момент они окажутся в точке, где Джисону предстоит сделать непростой моральный выбор, и тогда, не имея собственных ориентиров, он либо прислушается к Минхо, либо… Больше всего Минхо боялся, что логика Хана однажды даст сбой. Пока что он не ошибался, но не все ситуации можно разрешить с холодным сердцем. Чан был совершенно прав — если Джисон сойдет с верного пути, последствия сложно будет вообразить. Но хуже всего будет то, что когда Минхо вернет ему душу, а он не сомневался, что это рано или поздно произойдет, со всем, что он сделал, ему придется жить. И далеко не все, что сейчас Джисон может сделать, не моргнув глазом, его душа сможет вынести. Это Минхо сегодня осознал совершенно четко. Поэтому Минхо должен был защитить его от него самого. Он невесело усмехнулся. Ну и от всего остального, разумеется. — Минхо-оппа… Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза. Нана сидела рядом с ним, болтая ногами. — Привет, — он немного улыбнулся. Девочка молчала, глядя под ноги, явно подбирая слова. — Ты не наябедничал Джисону, — вынесла она вердикт после паузы. — Нет, — Минхо рассеянно посмотрел вдаль, на кроны деревьев. — Я понимаю, почему ты так сделала. Она недоверчиво посмотрела на него, слегка сморщив носик. — Правда? — Да. Я не держу обиды. Она размышляла над его словами, играя с косой. — Хорошо, — Нана очень серьезно кивнула. — Тогда я кое-что тебе покажу, ладно? Решив проявить осторожность, Минхо уточнил: — Ты обещаешь не натравливать на меня мертвецов? Нана захихикала. — Обещаю не натравливать на тебя мертвецов. Пойдем? — Ладно. Нана соскочила с ограждения и вприпрыжку понеслась по дорожке, Минхо торопливо последовал за ней. Она выбрала странный маршрут — вместо того чтобы пройти прямо по главной аллее, они дошли до колеса обозрения, сделав крюк, и стали двигаться в сторону театра сбоку, но когда Минхо спросил, зачем это, Нана сказала, что так нужно. В театр, впрочем, они тоже не пошли, обогнули его по дуге и вышли к какому-то небольшому зданию. С той стороны, с которой они приближались, не было ни окон, ни дверей, только деревянная стена с облупившейся синей краской. Нана поманила его, аккуратно пробираясь к стене через траву. Когда до здания оставалось несколько метров, до слуха Минхо вдруг донесся вполне отчетливый всхлип. Он остановился. Куда она привела его? Минхо вспомнил, что Джисон просил его не ходить к кафетерию. Не иначе это был именно он. Из здания раздалась приглушенная возня и еще один тихий всхлип. Что там происходит? Нана поднялась на цыпочки и, вытянув руку, указала на небольшую, со спичечный коробок, прореху между досками. — Смотри, — почти беззвучно прошептала она. Минхо заколебался. Джисон совершенно четко дал ему понять, что он не должен сюда приходить, и все же… Что если там был кто-то, кому нужна помощь? Что если Хан сделал что-то, что хотел бы скрыть от Минхо, что-то с чем он не может разобраться? Мог ли он развернуться и уйти прямо сейчас, полностью доверившись Джисону? — Черт… — беззвучно выругался Минхо и осторожно пошел вперед. Шаг, другой, он старался не издавать ни звука. Наконец он остановился у самой стены, еще раз взглянул на Нану — она утвердительно кивнула и отошла чуть в сторону, и наклонился к крошечному отверстию. Внутри было темно. Сначала его взгляд упал на высокие металлические полки во всю стену. На полках стояли коробки, лежали какие-то запыленные рулоны и банки из-под краски. Он немного переместился, чтобы увидеть, что внизу, и застыл. На полу, уронив голову на грудь, сидел парень. Его руки были за спиной, на голове мешок, а поперек обтянутого грязной футболкой корпуса шла толстая цепь, туго примотанная к опорам полки. — Что это… — неслышно прошептал он и, не получив ответа, взглянул туда, где стояла Нана, но ее и след простыл. Снова раздался едва различимый стон, и Минхо вернулся к наблюдению. Парень был там не один: угол обзора не позволял увидеть, что находится правее, но через щель была видна чья-то нога в красной туфле на шпильке. В поисках источника звука Минхо сместился левее и увидел еще одну пару ног в деловых ботинках — они вяло сучили по пыльному полу, оставляя на нем черные полоски от каблуков, а потом и вовсе дернулись в последний раз и застыли. Скрипнула половица и в поле зрения Минхо, заставив того затаить дыхание, вошел человек. Было видно только джинсы и полоску черной ткани сверху, но Минхо уже знал — это Джисон. Он находился там прямо сейчас. Ноги приросли к земле. Хан сделал еще шаг к парню и опустился напротив него на корточки — теперь Минхо мог полностью видеть его со спины. Стоило Хану приблизиться, как парень очнулся и задергался, пытаясь вжаться в полку. Джисон вздохнул и протянул к нему руку, обхватывая ладонью его горло. Минхо вздрогнул — вены на его предплечье набухли и будто пульсировали, черная быстро двигалась от кончиков его пальцев вверх по руке. Парень задушенно замычал и задергал ногами, пытаясь отползти, но ползти там было некуда. Он боялся и дрожал, ему было до смерти страшно, этот же страх сковал и Минхо. Леденящий и парализующий. Нужно было вмешаться сейчас же, нужно было прекратить это, но он мог только стоять и смотреть. Глаза Джисона засветились ярче, он приподнял подбородок, глядя на свою жертву снизу вверх. Тот слабел на глазах — он начал заваливаться вперед, а его ноги лишь вяло и бессмысленно сгибались и разгибались. Когда он перестал шевелиться, Джисон убрал руку и низко склонил голову, тяжело дыша. Он коснулся раненого плеча и размял его, не поднимая головы. Нужно было убираться оттуда. Или, наоборот, войти. Сделать хоть что-то. Но внутри было совершенно пусто. Увиденное потрясло Минхо и вытеснило все мысли и чувства кроме страха. Кафетерий. Ирония Джисона была чудовищно безжалостной. Минхо вдруг нервно усмехнулся. Хан резко повернул бледное лицо в его сторону, прожигая ледяным взглядом. Ощутив новую волну ужаса, Минхо машинально отступил назад. Оглушительно хлопнула дверь, а в следующую секунду Джисон уже с силой прижимал его к стене, через которую он так бессовестно подглядывал. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. А вот лицо Джисона было абсолютно спокойным. Приблизившись, он тихо, но от того не менее угрожающе произнес: — А я ведь просил тебя.