«Был я столько раз так больно ранен, добираясь до дому ползком, но не только злобой протаранен — можно ранить даже лепестком. Ранил я и сам — совсем невольно нежностью небрежной на ходу, а кому-то после было больно, словно босиком ходить по льду. Почему иду я по руинам самых моих близких, дорогих, я, так больно и легко ранимый и так просто ранящий других?» Евгений Евтушенко, 1973.
— Так что мы будем делать с телами? — спрашивает Герман, подходя к товарищам. — Вернее, какое отношение они имеют к Военной полиции? — поправляет его Клара, уткнувшись носом в листок. К сожалению, автор письма даже не соизволил объяснить, что здесь произошло. Никакого намёка на Военную полицию и их проделки, только пять трупов, четверо из которых нагие. Это больше похоже на какой-то обряд, совершённый религиозными фанатиками для «милосердия всевышнего». Но милосердием здесь и не пахло. Впрочем, как и религией. В доме видны следы борьбы. Словно барс и тигр вцепились в смертельную схватку, цель которой не победа, а жалкая смерть. Неизвестно, сколько живых душ покинуло это место, но из этого мира ушли ровно пятеро. И теперь в воздухе витает запах смерти — чужой или твоей — неважно. Вместе с этим приходит осознание никчёмности жизни. Как мало требуется для того, чтобы её отнять: нож, верёвка, палач… Элизабет и есть палач. Она убивает, потому что это её идеология — своеобразная выдумка идеального мира, которого можно добиться лишь убив неидеальных. И здесь речь не про калек и бедных, лишённых свободы, а про тех, кто лишает их этого поистине великого чувства. Для таких людей у неё не осталось ни сожалений, ни горечи. Лишь слепая ненависть и желание отомстить за столь страшных грех — рабство человеческой души. Она — дьявол, благословлённый самим богом — идёт на жесточайшие вещи ради справедливости столь прогнившего мира. Она отнимает свободу одних, чтобы дать её другим, нарушая свою собственную заповедь. Поэтому в этом идеальном мире для неё нет места. Она родилась для революции свободы, чтобы умереть в её огне. Словно спичка, недавно загоревшаяся от пламени судьбы, она потухнет, оставляя лишь лёгкий дымок — единственное воспоминание о ней. И тогда в кромешной тьме появится он — луч надежды. Луч чёрного солнца, способный растопить поистине холодное, мёртвое сердце, заставив биться вновь.***
— Эй, ребята, вы там как? — в окне появилась рыжая макушка Люси. — Что-нибудь выяснили? Даже недавно увиденная гора трупов не смогла заглушить её тягу к интересному. Словно одержимая, Люси уже готова, невзирая на обстоятельства, снова подключиться к делу. Зелёные глаза, в которых будто заточена стая мотыльков, быстро бегают туда-сюда, пытаясь найти что-то интересное. Они старательно избегают кровавое месиво, заостряясь на лицах друзей, ища ответы. И, как всегда не дождавшись, девчонка придумает их сама, словно вопрос был задан именно ей. А после она начнёт предлагать настолько безбашенные идеи, что мысль устроить геноцид ради спасения человечества будет казаться просто пустяковой. Тем не менее это очень часто идёт ей на руку. Для неё вся жизнь — игра, где нет правил. Главное не вылететь и не сдаться, ведь то и то означает одно — смерть. А для победы у рыжеволосой есть главный козырь — ловкие руки. Так уж сложилось, что воровство считается поистине искусством, нежели преступлением. Особенно когда от его успеха зависит твоя судьба: поешь ты или останешься голодным, обработаешь рану или ампутируешь ногу, удачно выполнишь дело или окажешься на плахе. Впрочем, Люси уже там чуть не оказалась больше года назад, сыграв партию в свою пользу.Полтора года назад.
Ярмарки за стеной Сина проходят довольно часто, радуя горожан интересными товарами. Кажется, что всё человечество, живущее за стенами, собирается на одной площади, дабы найти что-нибудь себе по вкусу. Кто-то довольствуется малым, лишь представляя, как было бы хорошо иметь дома такую прекрасную вазу, при этом не имея в кошельке ни гроша. Кто-то скупает все товары с одной целью — похвастаться перед своими закадычными друзьями тем, насколько велики их доходы. А есть те, кто может позволить забрать товар бесплатно, будучи наделённым даром ловких рук. Невысокий рост, маленькие худые руки с неестественно большими для такого телосложения пальцами — идеальный инструмент для получения всего, чего захочешь, лишь вовремя вытащив это из кармана какого-нибудь зазевавшегося простофили. Этим и наделена малышка Люси, которую, пожалуй, выдают в толпе лишь яркие рыжие волосы, напоминающие пылающий костёр, и большие глаза цвета свежескошенной травы. Четырнадцатилетняя девчонка обожает посещать ярмарки. Пусть в её кошельке, закинутом ещё несколько лет назад под прогнившую кровать, мыши уже проели дыру, она всегда уносит из ларьков что-нибудь интересное, даже не платя. Интересное. Одно лишь слово, способное породить в Люси море эмоций от обычной детской радости до настоящего безумия. И воровство для неё правда считалось интересным занятием, сочетавшим в себе полный спектр самых разных чувств: страх, азарт, счастье… Подумать только, за такую маленькую шалость тебя могут избить, отрезать руку, а иногда даже и голову. Интересно. Тем не менее Люси придерживалась одного заветного правила — не воруй у бедных. Вместо него она соблюдала это — «Воруй у богатых, давая надежду бедным». Люси любят. Любят за красивые глаза, за светящиеся огнём волосы, которые нелепо развеваются на ветру, напоминая языки драконьего пламени, за светлую улыбку. Но больше всего её ценят за доброту и щедрость. Подземный город полон нуждающихся в крове, теплой одежде и хорошей пище. И Люси помогает людям обрести это, подвергая свою жизнь опасности. Ловкими руками, которые, по мнению властей, стоило отрубить ещё давно, она достаёт провизию не только для себя, но и для своих близких, давая им надежду на жизнь. Потому что девушка знает какого это — питаться остатками еды с помоек, нося выношенную до дыр одежду и молиться каждый день не пойми кому, дабы страдания прекратились. Конечно, сейчас, находясь с друзьями, у неё есть и чистая постель, и еда, и охровая льняная рубашка с коричневыми штанами и подтяжками — её любимые вещи. Но ведь остались и те, кто лишён этого удовольствия. И Люси помогает им. Лишая богатых выскочек бесполезных вещей, которые те в свою очередь смогут приобрести ещё сотню тысяч раз, девчонка даёт надежду бедным. Ведь порой человеку так мало нужно для счастья: кусочек свежевыпеченного хлеба, старая книга со сборником душераздирающих стихов, заставляющих сердце биться чаще, тканевая кукла с соломенными волосами — настоящая редкость для детей Подземных трущоб. Так мало нужно для причины жить. И сегодня она пришла на ярмарку с одной целью — выкрасть обручальное кольцо. Её попросил об этом бедный парень, собирающийся сделать предложение своей возлюбленной. Конечно, средств на покупку кольца у него нет, поэтому Люси предложила свои услуги, на что юноша согласился. Поэтому сейчас её яркие рыжие волосы прятались под капюшоном, а зелёные глаза прищурено оглядывали прилавки. Люси не болеет клептоманией, поэтому её цель не выходит за рамки — она не берёт меньше и не берёт больше. Ей достаточно взять столько, сколько потребуется для полного завершения миссии, не прибегая к напрасной трате времени. Словно это игра, где ты можешь выполнять лишь чёткие указания без своеобразной жадности. А жадиной быть неинтересно. — Где же ты? — ворчит Люси, хрустя пальцами и оглядываясь. Конечно, на таких ярмарках не только она хочет поживиться бесплатно, поэтому полиции здесь предостаточно. Главное, вести себя естественно. Главное, не вызывать излишних подозрений. Первая стадия — страх. Глаза устремляются на ювелирный прилавок, где лежит оно — позолоченное обручальное кольцо. Даже во время пасмурной погоды оно светится на фоне остальных. Потому что это — её цель. По хребту пробегает рой мурашек, оставляя неприятный холодок, будто по всей длине позвоночника вбили ледяные кубики, которые медленно-медленно тают, обжигая всё внутри. Люси останавливается рядом с прилавком, облокотившись на столб, выжидающе осматривая людей, проходящих мимо. Кто-нибудь из этих «богатых выскочек» явно захочет купить это прелестное кольцо. А Люси затем его ненадолго одолжит. Вторая стадия — азарт. Какой-то парень покупает то самое кольцо и, даже не посмотрев по сторонам, направляется дальше. Люси отмечает, что он не выглядит богато: обычный бродячий костюм, сверху которого накинут тёмно-зелёный плащ, и слегка поцарапанные кожаные ботинки, лицо тем временем пряталось за капюшоном. Единственное, что действительно придавало его образу богатство — наипрекраснейший кожаный ремень с серебряными вставками. Именно по нему Люси и сделала вывод, что, скорее всего, денег у этого человека предостаточно. Может, он просто не любит это показывать. Тем не менее, раз ему хватило средств купить одно кольцо, то значит сможет купить и второе, пока первое Люси «одолжит». Люси, не привлекая общего внимания, следует за покупателем. Толпа — это её маскировка. С каждым шагом заветный карман, где лежит её кольцо, становится всё ближе и ближе. Наконец, подойдя на достаточно близкое расстояние, откуда можно совершить кражу, её рука потянулась к цели. На мгновение мир перестаёт существовать, а дыхание замедляется. Всё внимание перенесено на руку, которая уже успешно залезла в карман ничего не подозревающего человека. Пальцы подцепляют кольцо, уже норовясь вытащить драгоценность, как вдруг… Человек резко перехватывает руку девушки, заводя её за угол, подальше от лишних глаз, и вжимает в каменную стену. На фоне сердца, отбивающего в данный момент ритм марша, боль практически не чувствуется. К ушам приливает кровь, делая их ярко-красными, как тот недавно украденный помидор с рынка. Поражение. Парень стягивает капюшон с головы девушки, и рыжие волосы спутавшимися прядями падают на плечи, которые, кажется, сломаются от стыда и невыносимого чувства ожидания своего приговора. За украденную ювелирную драгоценность, кажется, вешают на главной площади, перед этим беспрестанно унижая. Люси уже представляет, как её голова будет украшать центральный эшафот, болтаясь на верёвке как ёлочная игрушка. Странно, но парень молчит. Просто держит её руку, периодически сжимая сильнее, видя, что девушка не оставляет попытки вырваться. — Тебе не стыдно воровать чужое имущество, а, Люси? — спрашивает её он, резко освобождая девушку. — А тебе не стыдно воровать чужие жизни, а, Джейкоб? — держась за больную руку, отвечает Люси, вскидывая брови.***
Так и произошло их первое знакомство. Как оказалось, Джейкобу просто хотелось связаться с ней, но получилось это только благодаря небольшой шутке. Они слышали друг о друге, но ни разу не пересекались. Кольцо вернулось к нуждавшемуся, а сам Джейкоб отметил, что если бы он не знал о том, что за ним должна была охотиться Люси, он бы и не почувствовал, что его обокрали. Своего рода комплимент. С тех пор Джейкоб и Люси стали работать вместе, так как в команде их процент удачи увеличивается почти втрое. Это выгодно обоим.Настоящее время.
— Пока тупик, — откликается Джейкоб, шмыгая носом. Он всегда так делает, понимая, что дело затягивается надолго. Элизабет не переставая смотрит на единственный одетый труп. Что-то ей кажется знакомым в его форме: стиль портупей очень отличен от армейских. Она их где-то видела. Даже не так. Она их носила. Правая рука трупа помечена особым знаком. Клеймо. Внутренняя часть правой руки начинает ныть от воспоминаний, и девушка разворачивает бинты. Вместо кожи — мясо, покрытое небольшой корочкой — напоминание о прошлом. Раньше на этом месте было клеймо, которое в результате гнева Элизабет благополучно вырезала. Она морщится и поспешно забинтовывает рану. От этого греха ей уже не отмыться. На месте клейма в случае удачи появится лишь шрам. А в плохих обстоятельствах — гнойный нарост, отравляющий её организм. От прошлого не спрячешься и не убежишь. Оно будет разлагаться внутри тебя, пока ты не найдёшь способ забыть. Но Элизабет не может. Тем более, когда оно снова начинает преследовать её. Хочется биться головой об стену, вскрыть вены, вырвать глаза и выкинуть их в дальний угол. Но Элизабет стоит, не двигаясь. Это она оставит на потом, а сейчас правда постепенно выстраивается песочным замком в её голове. И этот замок хочется разрушить. Это клеймо означает одно — этот бандит служит ему. Человеку, которого нужно было утопить, когда он был ещё младенцем. И это было бы самое приятное зрелище — видеть его, захлёбывающегося в речной воде и отчаянно машущего маленькими ручками, которые хотелось бы переломать. Кенни.