«Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму. Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму. Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак, не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак. Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом. Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем. Только жить, только жить и на все наплевать, забывать. Не хочу умирать. Не могу я себя убивать». Иосиф Бродский, 1964.
Для Элизабет ситуация складывается не особо удачным путём. Капитан, к сожалению, знает, что такое быть схваченным сзади и ощущать холодный металл, прислонённый к шее. Никуда не деться, никак не увернуться. Клинок разведчика без жалости прорезает белоснежную кожу, посылая прямой намёк: хоть раз дёрнешься — убью. Элизабет стоит смирно. Не сдаётся, но и не сопротивляется. Можно было бы заболтать ему язык и незаметно пырнуть кинжалом в живот, но капитан оказывается немногословен. Так значит он считает её конченной мразью? Только и всего? Элизабет надеялась, что сейчас на неё выльется ведро красноречивых высказываний, которые только сыграют ей на руку. Импульсивного человека довольно легко обвести. Но Элизабет уже поняла, что Леви не из таких. Капитан хладнокровен. На операциях он не позволяет чувствам выйти наружу, поэтому закапывает их глубоко в себе, надеясь лишь на свой рассудок. Главное — выполнить задачу, всё остальное не имеет значения. Поэтому со стороны Элизабет было глупо считать, что Леви поддастся на её провокации. Капитан неприступен, словно каменная гора, подножие которой заточено во льдах. Захочешь подойти ближе — тебя заморозит. И на душе станет как-то пусто и холодно. Будто всё живое выдрали с корнем, оставляя во льдах лишь оболочку — хилую, мерзкую плоть. Но вряд ли кто-то узнает, что на вершине горы — огромная ледяная клетка, в которой заключён сам капитан. Леви — пленник собственных мыслей. Он сам возвёл эту тюрьму, он сам себя в ней и заточил. И найдётся ли тот, кто пламенем собственной души растопит эти цепи, освобождая капитана от собственного гнёта? Впрочем, сейчас это не столь важно. Главное — выполнить задачу. Элизабет понимает, что капитан не хочет её убивать. Это стало ясно с того момента, как её схватили. Если бы Леви хотел убить — давно перерезал бы девушке горло. Вместо этого он продолжает держать клинок у её шеи, сбивчиво дыша в ухо. Видимо, сдерживается. Девушка ищет ответы. Зачем её схватили, если не как убить? Что им, разведчикам, от неё нужно? Почему она всё ещё дышит, а не корчится в предсмертных конвульсиях, а кровь всё ещё не хлыщет фонтаном из шеи? Ясно одно: Леви выполняет чётко поставленный приказ, отбросив всю ненависть. Возможно, он сам толком не знает, зачем кому-то сверху понадобился её арест. Тем не менее понятие о том, что она всё же нужна живой, успокаивает. Ну, где же Джейкоб, когда он так нужен? Стоит сейчас, наверное, и ржёт втихаря, смотря на то, как её, «опасную» преступницу, держит в заточении разведчик, несколько ниже её ростом. Элизабет ему это припомнит. Потом, когда они выберутся из этого дерьма. Сзади слышится шорох, а затем едва уловимый щелчок. Леви узнаёт этот звук: перезарядка огнестрельного оружия дала отсчёт до следующего шага, который может легко свести его в могилу, если не поторопиться. Рука капитана, держащая клинок, вздрагивает, а он сам теряет концентрацию над девушкой, уворачиваясь от предполагаемой пули, которая была выпущена слишком поздно. Этого Элизабет достаточно, чтобы высвободиться и отскочить в сторону, падая на холодный, мокрый пол. Промах. Брат перезаряжает револьвер, бросая яростный взгляд на Леви. Что ж, капитан действительно очень проворен, раз смог предугадать действия противника и опередить его. Тем не менее выстрел дал ясный намёк. Битва началась.***
Друзья и враги, вцепившись друг в друга, смешались воедино. Помещение наполнилось лязгающими звуками оружия и боевыми выкриками. Напряжение витает в воздухе, закрадываясь в голову каждому, поражая остатки терпения. Никто не хочет уступать в победе. Никто и не уступит. Клара подбегает к Элизабет и помогает ей встать, осматривая рану. Ловко накладывает повязку, чтобы остановить несильное кровотечение и, лишь напоследок бросив «удачи», бросается на разведчика, целившегося в спину Германа. Элизабет встречается взглядом с блондином. Оба, как по щелчку пальцев, срываются со своих мест и бегут навстречу друг другу. Девушка сбивает с ног разведчика, но тот тянет её за плащ. Оба падают вниз. Снова вода и холод. Эрд переворачивается. Пытается заломать руки Элизабет, но лишь получает кулаком по лицу. Девушка не отступает. Как ни в чём не бывало встаёт и тянет мужчину за собой. Удар. Элизабет отходит назад, шатаясь от боли и вытирая нос. Смотрит на руку. Кровь. Оглядывается, пытаясь найти Клару, но в смертельном вальсе чёрных и зелёных плащей не может разглядеть ничьего лица. Нужно надеяться только на себя. В янтарных глазах метаются огненные вспышки. Наверное, если можно было убить взглядом, на месте блондина остался бы лишь пепел. Животные инстинкты начинают проявлять себя самым отвратительным образом, и через мгновение Элизабет срывается с места и бьёт Эрда в живот. Разведчик падает на леденящий пол, а девушка продолжает яростно наносить удары. В глазах искры. А в голове музыка. Жуткая, тихая мелодия. Будто сама смерть аккомпанирует спектакль, устроенный жестоким кукловодом. И в душе начинает теплиться гадкое, мерзкое предчувствие. Словно главный враг всё ещё где-то за кулисами, а они — просто одураченные пешки, выкинутые на шахматную доску просто для веселья. Для безумного веселья. Удар. Кулаки разбиты, вода смешалась с кровью. Эрд сплёвывает, хватает Элизабет за волосы и бьёт об бетонную стену. В глазах искры. Руки дрожат то ли от гнева, то ли от переутомления. Они не уступят друг другу, но и драться вечно не смогут. Элизабет встаёт, сжимает шею мужчины, потягивает наверх и придавливает к стене. Эрд кряхтит, пытаясь выбраться, но женские пальцы лишь сильнее впиваются в кожу. Ещё чуть-чуть и… Музыка звучит громче. Рёбра сдавливает от ужаснейшего предчувствия, и девушка будто выходит из животного облика, ослабляя хватку. Что-то не так. Шорох. Звук чьих-то шагов за спиной настораживает. Там никого быть не должно. Не должно. Мгновение. Тело пронзает невыносимая боль. В глазах темнеет. Элизабет отпускает шею разведчика и отходит назад, чуть ли не падая. Зрачки расширены, а боль пульсацией отдаётся в голове, поражая все чувства. Девушка оборачивается. Чуть выше колена, прямо в ноге, торчит нож. Деревянная рукоять едва проглядывается. Лезвие целиком вонзилось в мясо, посылая жгучие импульсы по всему телу. Время остановилось. Жуткий голос эхом отдаётся в голове. Враг выходит из-за кулис.***
«Метательные ножи незаменимы в скрытной атаке. Особенно если хотите обезвредить противника, не убивая. Цельтесь в ногу. А лучше в сердце, заставляя жалких отродий умолять их пристрелить, лишь бы не чувствовать эту боль». А потом смех. Жуткий, невыносимый смех. Почему? Почему сейчас девушка вспомнила этот голос и эту речь? Нет. Он не должен быть здесь. Или это она не хочет, чтобы он был здесь? Это же всего лишь очередная уловка разведчиков? Да, они сильны и проворны, наверняка могли придумать что-то подобное. Но почему Эрд сейчас смотрит на неё округлившимися от удивления глазами? Почему он тоже ничего не понимает? Почему никто ничего не понимает? Руки машинально тянутся к ножу. Желание выдрать лезвие достигает предела. Хоть с кровью, хоть с мясом — неважно. Лишь бы не чувствовать эту боль. Эрд стоит, всё ещё молча и удивлённо взирая на девушку. Наверное, в его голове тоже поселились навязанные вопросы. Остальные не обращают внимания. Никто не догадывается, что они здесь не одни. Элизабет крепче сжимает рукоятку, а затем резко дёргает. Нож с отвратительным хлюпающим звуком выходит из раны. Кровь струёй бежит по ноге, капая на пол огромными пятнами. В глазах темнеет, но девушка тщательно всматривается в оружие. Осознание приходит не сразу. Зрачки расширяются, руки дрожат, а во рту появляется гнилой, кислотный привкус. На рукояти ножа чётко выведен крест. Его крест, омытый её кровью.***
Знакомое имя срывается с языка, переходя в истошный вопль. — «Кенни!» Все резко останавливаются, переводя взгляд на источник крика. Словно кукловод решил взять паузу, перестав дёргать за ниточки. Спектакль остановился. Леви, вцепившийся в Джейкоба, Клара и Герман, обездвиживающие Гюнтера, Люси, отвлекающая Ханджи и Петру — все остановились. Элизабет вытягивает окровавленные руки вверх, показывая нож. Янтарные глаза налились ненавистью и злобой. Грудь тяжело вздымается и опадает, будто каждый вдох даётся девушке с трудом. Кровотечение не останавливается. Леви первый подрывается с места. Он не верит. Не хочет в это верить. Элизабет не сопротивляясь отдаёт нож капитану, а затем медленно опускается вниз. Всё ещё больно. Леви принимает оружие, сплошь покрытое кровью. Но даже так он может разглядеть раздирающий душу знак. Но почему? Почему нож пронзил именно Элизабет? Разве они с Кенни не по одну сторону баррикад? Жуткий смех эхом разносится по заводу, отдаваясь в самом сердце жгучей злобой. Оказывается, они все оставлены в дураках.***
Друзья и враги смешались воедино, когда из тени вышел он. Паук, кукловод, потрошитель… Столько прозвищ, но одно имя — Кенни. За ним выходят выходят они — последователи окончательно поехавшего преступника, разносящего повсюду хаос. Хаос — это его стихия. Это его жизнь. Один из бандитов, чей нож вонзился в плоть Элизабет, удовлетворённо щурится. Либо у девушки двоится в глазах, либо количество последователей, находящихся здесь, переваливает за десяток. И все — конченные ублюдки. Разведчики вместе с недавними врагами жмутся ближе к стене. Джейкоб оттаскивает Элизабет к остальным, зажимая кровоточащую рану. У них нет сил продолжать бороться. Кенни загнал всех врагов в одну клетку. Убил двух зайцев одним выстрелом. Наконец, Элизабет видит его размытый силуэт. Кровь вскипает, а сердце начинает биться со скоростью света. Даже будучи раненой, она всё ещё хочет его убить. Рука тянется к клинку. — Не стоит, — Кенни бросает короткий взгляд на Элизабет. — Не думаю, что у тебя сейчас в приоритете подохнуть как крыса в этом гнилом заводе. Девушка скалится, но убирает клинок обратно. Чёртов ублюдок прав. Сейчас она — просто полудохлая скотина, пушечное мясо. — То есть, — Ханджи несмело озвучивает мысли всех присутствующих, — вы с Кенни не за одно? — Смешно, — Джейкоб раздражённо фыркает. — Насколько нам известно, это вы покрываете все его преступления. Кенни заливается смехом. — Честно сказать, я думал, что вас не так просто одурачить, а вы… — снова хохот, — только не говорите, что мой план действительно удался на славу. По вашим удивлённым лицам и бегающим глазам всё и так понятно. — Зачем? — Леви внимательно всматривается в лицо Кенни. — Зачем ты всё это устроил? — Как сказать… — пожимает плечами Потрошитель. — Я просто подумал, что это хорошая идея. Кстати, давно не виделись, Леви, — Кенни с задором осматривает старого знакомого. — Да уж… Как был коротышкой, так и остался. Капитан подаётся вперёд, дабы затеять бойню, но рука Ханджи преграждает путь. «Не надо», — шепчет она, снова обращая свой взгляд на бандитов. Леви подчиняется. Их много, он один. Уставший и потрёпанный. Нельзя позволить эмоциям затащить тебя в могилу. Нельзя. — Ну, и что теперь? — щурясь, спрашивает Элизабет. — Поздороваться просто пришёл? — В целом да, — Кенни достаёт сигарету. — А то я смотрю, вы меня уже похоронили. — Как ты выбрался? — девушка продолжает допрос. — Так же, как и ты, — улыбаясь, произносит Кенни. — Нам с тобой, на удивление, везёт. Жаль, что ты решила покинуть меня. Между прочим, из нас вышла бы отличная команда. — Пошёл ты, — Элизабет плюет ему под ноги. Улыбка Кенни становится шире. — Видишь, мы одинаковые. Два сапога — пара. Ещё бы Леви к нам, и можно было бы до конца своих дней купаться в золоте и блаженном хаосе. К сожалению, почему-то вы оба решили покинуть меня... — Потому что ты псих, — произносят Леви и Элизабет, а затем стремительно оборачиваются. Янтарные глаза встречаются с серо-голубыми, и в воздухе повисает напряжение. Оба всё ещё недолюбливают друг друга. Но ненависть к Кенни превышает взаимную неприязнь. Если судьба вынудит их встать плечом к плечу, Леви и Элизабет противиться не будут. Общий враг стирает некогда поставленные грани добра и зла, уничтожает все планы и сеет хаос. И чтобы искоренить неприятеля, разведчикам и преступникам придётся объединиться. Правда эхом отзывается в голове каждого. Они больше не враги.