Хогвартские истории

Кто-то пишет Северусу откровенные письма, которые он исправно сжигает в камине. Однако Гермионе попадается одно такое. Неужели директор Снейп изменяет своей юной партии? — …тот диван в гостиной был не очень удобным, конечно, но то, как ты перегибал меня через его спинку, вставлял свои длинные пальцы мне в рот, заставлял почти давиться ими и втрахивал меня в обивку... — Мерлин… — Гермиона застала Северуса врасплох, он сидел на кушетке в своих апартаментах, когда дверь распахнулась, и она вся в слезах, растрёпанная и бледная ворвалась к нему. Её губы подрагивали и были искусаны в кровь, руки не слушались. Она сходу начала зачитывать всю эту похабщину, а он не рискнул прервать её, только встал ей навстречу. Гермиона выглядела такой хрупкой и беззащитной посреди его гостиной, в помятом платье и сбившейся мантии. — О, мой дорогой Северус, ты такой великолепный любовник! Как я скучаю по нашим развлечениям! А как мы оборвали занавески в твоей тесной ванной? М-м-м? Ты помнишь? Как ты придавил меня своим горячим телом к холодной серой плитке, заставил поднять одну ногу на бортик, и твой твёрдый член вошел в меня, а твои зубы впились в мою чувствительную кожу на шее? Твоя малолетняя за-заз… — сдавленный всхлип. Его сердце всё больше разрывалось от страха и боли с каждым новым зачитанным предложением. —… зазнайка вызывает в тебе такие чувства? Северус, мы с тобой взрослые люди, неужели ты забыл, как нам было хорошо с тобой? Как ты трахал меня во все мои влажные щели? Как я сосала твой горячий член? Не скрою, сначала я думала о Фенрире, но это было ошибкой, у тебя член больше и именно ты мне идеально подходишь! Вспоминаю о том, как утренний кофе переходил в бурный трах на твоем кухонном столе или даже на полу твоей домашней лаборатории… Как ты вымазал моё тело в лавандовом масле и овладел моим задом… какой ты выдумщик, малыш! А твоя лестница? Морганины трусы! Ты привязал меня к перилам, распял на ступенях и отлично показал, кто тут настоящий самец! Не то что эти сосунки. Уверена, твоя милая студенточка и знать не знает о таких твоих сторонах… — голос оборвался. Он стоял бледный, тяжело дыша. — Гермиона, — Снейп не находил слов, — ты не должна была этого видеть. — Отчего же, — её голос звучал хрипло, тихо, подавлено. «Он знает! Знает, кто это!» — билось в её голове. — Я просто не понимаю, зачем тебе я? — злосчастный пергамент выпал из её рук. — Послушай, милая, кто-то просто хочет досадить нам, это всё вымысел! — он судорожно сжимал ладони в кулаки. Снейп спешно подошёл к ней, принимая в свои объятия. — Любовь моя, прошу, поверь, в моём сердце, в моей жизни есть только ты. Я много грешил, делал ужасные вещи, но я не стал бы порочить тебя недостойным поведением. Гермиона наконец разрыдалась у него на плече, давясь слезами. Северус медленно отступал к дивану, обнимая её. — Милая, позволь я принесу успокаивающую настойку и мазь для твоих искусанных губ, — он усадил её на кушетку, укутывая в плед, который лежал рядом. — Северус, — она ухватила его за рукав, — я люблю тебя. Он прикрыл глаза, а открыв, размеренно и очень спокойно произнёс: — Я готов отдать за тебя свою жизнь, Гермиона. Верь мне, я никогда не стал бы изменять тебе, любимая. — Принеси мне чаю, пожалуйста. Северус нервно кивнул и отправился за настойкой, на ходу отдавая распоряжение домовикам про чай и какую-то нехитрую снедь для Гермионы. Его сердце бешено колотилось, а вены на висках вздулись от напряжения. Страх сковал его горло.