***
Авторская заметка: Я не знаю настоящую причину того, почему ты рассказала мне о своих родителях в тот день, Гермиона. Я провёл в постели весь день, размышляя, почему ты доверилась мне, и это — лучшее, что пришло мне на ум. Если ты сделала это, чтобы причинить мне боль, я не виню тебя за это. Каждый человек может иногда позволить себе быть враждебным к этому миру, к тому же ты сотни раз прощала меня за подобные моменты. Но в конце концов ты нашла дорогу к своим родителям, и я невероятно горд от того, что помог тебе в этом. Наши дни: Драко оказался прав. Гермиона хотела причинить ему боль в тот день. В этот момент он не был её другом, он был Пожирателем Смерти. Но она почувствовала вину сразу же, как только поняла, что наделала. Гермиона вздохнула. Драко знал её гораздо лучше, чем она представляла. Она чувствовала смущение и грусть, и даже потерянность от мысли, что даже близко не знала его так хорошо, как он её. Она даже не знала, куда он исчез в момент, когда покинул её. Гермиона провела большим пальцем по кипе бумаг в коробке — их осталось ещё достаточно. Может, он расскажет ей, где он, в одной из следующих страниц. Она вновь приступила к чтению, стараясь не замечать чувство пустоты, что разрасталось в её груди.***
Июнь, 2002 Никто из них не поднимал больше тему о её родителях точно так же, как они не вспоминали его приступ паники. Единственное, что изменилось с того момента — они начали обращаться друг к другу по имени. Они обезвредили канделябр к концу первой недели июня и приступили к обсуждению плана по нейтрализации реликвий. Во время поисков заклинаний против артефактов они наткнулись на большую и невероятно старую книгу, в которой упоминалась работа с реликвиями. Проблема была в том, что все страницы были зашифрованы. Драко с Гермионой пришли к выводу, что стоит попробовать перевести эту книгу, чтобы узнать, что она таит в себе. Драко всё ещё придерживался мнения, что реликвии нельзя обезвредить, но молчал, потому что хотел, чтобы их проект как можно дольше не заканчивался. Переводить текст оказалось очень нудной работой. Драко с Гермионой корпели над одной страницей часами, помогая друг другу в особо сложных моментах. Каждый из них немного владел латынью и греческим языком, Драко также знал французский, немецкий и испанский, а Гермиона разбиралась в Рунах. Им оказалось легко приспособиться друг к другу, расшифровывая текст, но работа всё равно продвигалась медленно. Они оба любили головоломки и надеялись, что при переводе они смогут найти заклинание, которое поможет им обезвредить реликвии. Во время их очередного перерыва в библиотеке Малфой Мэнора Гермиона неожиданно наткнулась на отдел с научной фантастикой среди книжных полок, которыми они раньше не интересовались. Драко в это время сидел, откинувшись на софу, и крутил в руке палочку. Гермиона дотронулась до одной из своих любимых книг и стянула её с полки: — Ты читаешь такие книги? — она в удивлении обернулась к Драко. Драко поднял на неё глаза, и у него перехватило дыхание, когда он заметил знакомую зелёную обложку в её руках: — Не все, — как можно небрежнее ответил он. Он не просто читал эту книгу, он написал её. И к ужасу Драко она стала бестселлером, когда появилась в книжных магазинах после войны. Он никогда не планировал её публиковать. Написав эту книгу во время своего Тёмного Периода, он всего лишь хотел разобраться со своими мыслями насчёт войны, своей семьи, магглов и чистоты крови. Его мать нашла эту рукопись и, ошибочно решив, что Драко хочет внести свой вклад в улучшение их положения в обществе, отдала её в издательство. Её сын узнал об этом слишком поздно. Но он уговорил издательство выпустить книгу без указания автора при условии, что Драко откажется от любых доходов с продажи этой книги. Нарцисса была расстроена таким исходом, но, увидев, с каким отчаянием сын умолял не упоминать их семью в публикации, сдалась и позволила ему заняться этим вопросом. Книга включала в себя три сюжетные линии. Одна из них описывала расследование теории происхождения чистокровности, и в конечном счёте доказывала, что она возникла из-за страха, а не от обстоятельств. Вторая была исторической сводкой о Первой и Второй магических войнах, где повествование шло от лица Пожирателя Смерти. И третья часть содержала печальную историю о маленьком мальчике и драконе, которого он любил всю свою жизнь. Драко уставился в потолок, надеясь, что Гермиона удовлетворила свой интерес, но осознавая, что это маловероятно. — Ты знаешь, кто её написал? — спросила она. — Кажется, он сражался на другой стороне. — На моей стороне, — исправил Драко. — Неважно. Драко отрицательно покачал головой. — Это должен быть кто-то приближённый к Волдеморту, — продолжала рассуждать Гермиона. — А ещё он определенно участник финальной битвы, потому что всё описано так досконально... — Там были тысячи человек, — прервал Драко, понимая, что иначе она не остановится в своих размышлениях. — Тебе понравилась эта история? — Это всего лишь смесь трагической истории о мальчике, закончившем жизнь самоубийством, исторической части о войне и принципах чистокровности, — пожал плечами Драко. — Не скажу, что эта книга лучшая, даже предположу, что она на один раз. — Я читала эту книгу более десяти раз, — Гермиона прижала свою ношу к груди. — Она одна из моих любимых. — Почему? — Драко в замешательстве опустил на неё глаза. — Из-за силы эмоций, что передаёт автор, даже в своих исторических заметках. Из-за боли и неопределенности, что я испытывала к автору, кем бы он не был. В ней — крик об осознании и прощении, я уверена. Как жаль, что не указан автор, — добавила она. — В ней описание войны от лица Пожирателя Смерти, Гермиона, — фыркнул Малфой. — От лица того, кто хотел убить тебя. — Ты прав, это явно написал бывший Пожиратель, но кто бы он не был, он точно не хотел моей смерти. Он сам не знал, чего хотел. И не знаю почему, но я чувствую связь с этим автором. Некоторые книги западают в самое сердце, и эта одна из них. — Так же, как История Хогвартса, да? — поддразнил Драко. — Просто История Хогвартса была первой магической книгой, что я прочитала, — защищаясь, ответила Гермиона. Ей хотелось сказать, что он пытается сменить тему, но она всё ещё была не в силах уйти от этого разговора. — Ты её написал, Драко? — Почему ты спрашиваешь? — с подозрением спросил он. — Дракон — Драко, — беспечно ответила Гермиона. — К тому же тебе о многом известно... — она замолкла. Драко рассматривал её какое-то время, задумавшись, затем покачал головой. Гермиона, казалось, расстроилась: — Знаешь, о ком я подумала? Когда читала её в первый раз несколько лет назад? Драко снова покачал головой. — О Теодоре Нотте. Его отец был Пожирателем, а сам он всегда был достаточно неприметным. И, когда мы вернулись в школу после войны, он всегда бросал на меня такие странные взгляды, будто что-то переосмысливал в своей голове. Ты хорошо его знал? — Раньше знал, но я уже давно его не видел. Но в любом случае ты приписываешь ему лишние заслуги. — Почему? — Он был неплох в школе. Но я бы не сказал, что ему хватило бы трудолюбия и изобретательности написать целую книгу. Гермиона кивнула и вернула книгу на полку. Затем подошла к софе, на которой развалился Драко, и присела около столика, прежде чем спросить: — Почему ты больше не видишься со своими друзьями, Драко? Малфой не мог точно ответить на этот вопрос, но он был рад, что они сменили, наконец, тему. Он выпрямился и взглянул на неё. — Я виделся с ними поначалу. Но все они продолжали жить так, словно войны и вовсе не было. Но я... я не мог... так жить. Поэтому оказалось легче держаться от них подальше, — он опустил глаза на свои руки. — Мне жаль, надеюсь, у тебя был человек, с кем ты мог поговорить, — Гермиона встала и вернулась к расшифровке пыльного фолианта, желая, чтобы Драко, наконец, вздохнул с облегчением. Авторская заметка: Я всё ещё не уверен, почему соврал тебе в тот день. Думаю, мне стоило рассказать, но я был слишком ошарашен тем, насколько точно ты описала состояние души автора на момент написания книги. Я не был тогда готов делиться с тобой чем-то настолько личным. Я переписал эту историю о маленьком мальчике чуть ниже, так как знаю, как сильно ты её любишь. Хотя я всё ещё думаю, что лучше её читать в контексте, параллельно просматривая заметки об истории и войне. Отдельно это читать довольно странно, но я уверен, что ты не будешь возражать. Отрывок из книги «Мальчик и дракон»: Однажды, много лет назад, жил-был мальчик в королевстве, которым управляли наездники драконов. На первый взгляд он был совсем непримечательным, но владел мальчик силой, о которой другим оставалось только мечтать. Но за владение этой силой была выставлена своя цена — служение. Это слово отпечаталось в голове мальчика с того самого момента, как он произнёс первые слова. Семья его была сильной и считала своим долгом служить и защищать народ королевства. Когда мальчик был совсем юным, он с восхищением наблюдал за полётом драконов среди облаков и мечтал когда-нибудь присоединиться к ним. День, когда вылупился маленький дракончик, стал самым счастливым для мальчика. Детёныш вырвался из большого пурпурного яйца и вывалился прямо на ребёнка. Когда тёмные глаза мальчика встретились с желтыми дракона, между ними мгновенно возникла нерушимая связь. Оказалось, что они способны слышать мысли друг друга и чувствовать эмоции на расстоянии. Мальчику показалось, что в этот момент он встретил свою половину. Он задавался вопросом, как он мог думать раньше, что был полноценным человеком. Вдруг в один момент мальчик почувствовал отчаянное чувство голода и жажды. Он повёл своего дракона на луг, где пасся домашний скот, и начал с наслаждением наблюдать, как тот принялся за пищу. Крестьяне, оглянувшись, заметили, как дракон поглощает их скот, разрывая животных на части, но мальчик смотрел на него в полном восхищении. Это был его дракон. Более того, это была его половина, и всё, что он делал, было в глазах мальчика удивительно прекрасным. В этот день жизнь мальчика изменилась навсегда. Это было начало... чего-то нового, но мальчик не мог точно назвать чего именно. Чего он на самом деле не знал — то, что это было началом конца. Мальчик возмужал и начал сопровождать отца при облёте владений. Землевладельцы побаивались наездников, но также были благодарны им. Всё потому, что благодаря им на землях царствовали спокойствие и порядок, а соседние владения не смели угрожать им. В ответ наездники требовали с землевладельцев дань в виде урожая, ткани и древесины. Однажды, во время осмотра очередного владения на краю королевства, юноша ощутил знакомое чувство голода и первобытной жажды крови. Он взглянул на своего дракона и кивнул ему — тот подпрыгнул и взлетел в небеса, исчезая среди облаков. Мальчик расположился у основания дерева, наблюдая, как его дракон свободно кружит в небе, стараясь не замечать боль от чувства голода, что разрасталось в животе. Через несколько мгновений он ощутил облегчение — дракон, видимо, нашёл себе пищу. Он улыбнулся, счастливый, что его друг теперь доволен. Чуть позже, когда мальчик пересекал поле верхом на лошади, знакомое чувство голода внезапно вновь потрясло юношу. Он решил снова отпустить своего дракона поохотиться, а затем повернул коня в ту сторону, где исчез его друг. Ему было любопытно увидеть, как питается его дракон, так как он не видел этого процесса с момента его рождения. Мальчик заметил дракона возле поля и осторожно подкрался ближе, на самом деле не желая, чтобы его друг заметил коня. Он увидел, как его дракон прижал к земле маленькую девочку, а затем разорвал её на части. Юноша бы в ужасе. Он слетел с лошади и бросился бежать с поля, пока в какой-то момент просто не рухнул на землю. Что случилось? Мысли дракона проникли в его разум. Он почувствовал страх мальчика, поэтому упал рядом с ним. Мальчик попытался скрыть отвращение, что пронзило его, стоило дракону коснуться его кожи. Он ощутил запах крови от дыхания своего друга. Ночью, когда дракон забылся глубоким сном, мальчик снова задумался над тем, что увидел днём. Знал ли отец об этом? Знала ли мать? Может, всей деревне было известно, кроме него? Точно, каждый житель знал, понял он, вспоминая, с каким страхом смотрели на них крестьяне во время облёта. И, когда они покидали владения, там разгорались кострища — люди жгли останки, что оставались после охоты дракона. Каждый знал, подумал ещё раз он, каждый, и теперь я тоже знаю. Мальчик впал в уныние. Из-за того, что он не мог наказать дракона за его поведение, он наказывал себя: отказывался от еды, едва выходил из дома, а если и выбирался на свежий воздух, то только ради того, чтобы позаботиться о своём друге. Юноша захворал. Он пытался утешить себя, изучая своё ремесло вместе с другими подростками. С самого рождения ему была уготована судьба наездника драконов. Его королевство нуждалось в них для защиты. Поэтому убийство было не такой большой ценой, если оно даровало жизнь, не так ли? Но землевладельцев в любом случае было меньше, чем крестьян. Эти размышления не приносили успокоения мальчику — сомнения в его голове росли с каждым днём. Он стал испытывать ненависть к окружающим. К отцу, матери, дракону, к самому себе и даже к землевладельцам. Они допустили появление зла в их королевстве, поэтому сами в какой-то мере были злом. — Что случится, если дракон умрёт? — спросил мальчик отца однажды ночью. — Не говори об этом. — Такое когда-нибудь случалось? — Да, — беспокойство мелькнуло во взгляде его отца, и мальчик задумался, о чём он вспомнил. — Что случится с наездником без его дракона? — мальчик не представлял существование без своего друга, что стал его частью. — Иногда человек так же умирает, но если этого не случается сразу, то он всю оставшуюся жизнь мечтает о смерти, оставшись без своей половины, — его отец содрогнулся от этой мысли. Мальчик тоже вздрогнул, и его дракон дёрнулся во сне. Юноша боялся потерять дракона. Он не мог отделить себя от своего друга, ведь они были единым целым. Если его дракон умрёт, что станется с ним самим? В один день, при приближении мальчика к своему дракону, тот распахнул глаза и взглянул на своего друга с доверием и любовью. Почему бы ему не доверять своему наезднику? Человеку, что даровал ему жизнь. Даже когда мальчик вытащил нож, дракон оставался непоколебим в своём доверии. Юноша колебался, но затем вспомнил о девочке, что разорвал на части его дракон, о кострищах, о каждом невинном человеке в его королевстве, что заслуживал жизни. И если мальчику уготовано жалкое существование, бесцельное и пустое без своего дракона, но это сохранит жизни других людей, то оно определенно стоило того. Может, он будет достаточно удачлив, и смерть заберёт с собой и его жизнь. В любом случае, осознав правду, мальчик не мог позволить жить своему другу. Он взмахнул ножом и сразил дракона единственным ударом в сердце. Мальчика не стало в ту же минуту, как только последняя капля жизни выскользнула из его дракона.***
Одним жарким днём в конце июня Гермиона с Драко сделали одно очень важное открытие. Они только что разобрались с первым разделом в одной из книг и обнаружили объяснение работы одной тёмной реликвии, что использовалась в древних свадебных церемониях для передачи магии от волшебницы к волшебнику. После проповеди Гермионы о том, насколько ужасно использование его семьёй подобной традиции, она замерла на секунду, а затем, осознав, поздравила его. Это был огромный прорыв в их работе. У них заняло недели, чтобы расшифровать книгу без дешифровщика, но в итоге они сделали это. Гермиона скопировала текст и унесла домой, чтобы вечерами работать над ним. Она сказала Драко сделать то же самое, но, казалось, он не собирался работать над их проектом в одиночку, потому что не продвинулся ни на шаг в своём разделе. Чувство успеха у Гермионы развеялось, стоило им только расшифровать последние строки их раздела, в котором описывалось обезвреживание кольца. Среди их реликвий не было никакого кольца. Часом позже раздражение Гермионы достигло своего пика, потому что тот способ, которым они расшифровывали первую часть, оказался неприменим ко второй части. — Я надеялась, что книга закодирована одним и тем же кодом, но, видимо, каждая страница имеет свой уникальный код! — она оттолкнулась от стола и потёрла пальцами виски. Драко пожал плечами — ему было всё равно. Он радовался, что это продлит их работу. Когда он оглянулся на Гермиону, то увидел, что её лицо вновь стало серьёзным. Обычно так она выглядела, когда набиралась смелости сказать что-то. Драко терпеливо ждал, когда она соберётся с мыслями. — Ты все ещё согласен исследовать реликвии? Мы можем забрать их в Министерство и обезвредить там, — она махнула рукой на кипу бумаг на столе — недели поисков и ничего. Драко запаниковал — она хочет завершить их проект? — Ты хочешь этого, Гермиона? — он постарался сказать это как можно небрежнее. Гермиона поднялась и начала вышагивать по комнате. Гарри предупреждал её не лезть туда, в чём она не разбирается, и ей не хотелось признавать, но, видимо, они изучили всё, что можно. Она с Драко проделали огромную работу. Благодаря им сорок три артефакта обезврежены. Если они передадут девять реликвий в Министерство, это не будет означать их проигрыш. Драко смотрел на неё, затаив дыхание. Его сердце бешено стучало в груди, и он внезапно осознал, насколько в комнате душно. Он встал и открыл окно, но это не принесло облегчения. Почему одна только мысль о завершении их проекта приводит его в легкую панику? Драко понимал, что когда-нибудь их работа закончится, хоть он и надеялся растянуть время. Глубоко вздохнув, он начал расстёгивать пуговицы на манжетах рубашки, закатывая рукава, чтобы немного расслабиться. Нельзя, чтобы паническая атака снова застала его рядом с ней. Это наверняка отпугнёт её. Драко слишком поздно спохватился, прежде чем заметить, что Гермиона подошла к нему и с серьёзным лицом рассматривает метку на его руке. Он отпрыгнул, гадая, как она так незаметно подкралась к нему. Он был так сосредоточен на своём дыхании, что пропустил этот момент. Он начал разворачивать свои рукава. — Ты не должен прятать её ради меня, — она указала на его предплечье. — Я знаю, что ты был Пожирателем Смерти. Драко не обратил внимания на её слова, продолжая расправлять рукава и вновь застёгивая манжеты. — Почему ты её прячешь? Это глупо, но я ненавижу её, я не хочу, чтобы ты видела её, и я мечтаю вернуть всё назад каждый день и каждый час. У него было так много ответов на её вопрос, что он не знал с какого начать. Он не знал, какой из них она предпочтёт именно сейчас, и каждое слово, что она произносила, было для него загадкой, которую он отчаянно желал разгадать. С того самого дня, когда она упомянула о своих родителях, он старался всё больше сдерживать себя рядом с ней, чтобы не расстроить её и не дать ещё один повод для ненависти. — Это просто привычка, — пробормотал Драко, возвращаясь к столу. Гермиона подошла к нему и схватила за руку, где темнела метка, но он с яростью вырвался и отступил. — Не трогай, — прошипел Драко. Глаза Гермионы расширились от удивления, и она снова подошла чуть ближе к нему: — Почему? Потому что я грязнокровка? — Я говорил тебе не называть больше это слово, — Драко осознал, что сам схватился в защитном жесте за свою руку и отпустил её, глядя на Гермиону, чтобы удостовериться, что она не захочет снова коснуться его. — Я грязнокровка, — вызывающе бросила она. — Я родилась с этим и не могу это изменить. Мне не стыдно. Он смотрел на неё, неуверенный снова, что сказать, и что она хочет от него услышать. — Также и ты, Драко. Ты был рождён Пожирателем Смерти, и тебе нужно прекратить стыдиться этого. Всё в прошлом. — Это не одно и то же. Я выбрал это сам, хотя и мог отказаться, — он уставился на неё, желая, чтобы она, наконец, поняла. — Может быть, но мы были детьми, Драко. Мы должны были учиться, а не сражаться на поле боя. Драко покачал головой и отвернулся к окну, не желая встречаться с ней взглядом. Воздух словно затвердел — густой и плотный, он обволакивал его со всех сторон. — Драко, — мягко продолжила она, — я прочитала ещё раз ту книгу, точнее только сказку про мальчика и дракона. — Я говорил тебе, что не знаю, кто написал её, — его челюсти сжались. — Я не об этом, — она сделала маленький шажок, чтобы оказаться чуть ближе к нему, и он обернулся, встречаясь с ней лицом к лицу. — Мальчик в этой сказке был рождён среди зла, что растило его, пока он всё не осознал. И когда он понял, частью чего он был, то от всего отказался, даже при том, что это — единственное, что он имел. Драко почувствовал, как слёзы скапливаются под его веками, и сморгнул. Взгляд Гермионы смягчился, и Драко смутился от осознания того, что она, должно быть, заметила его слёзы. — Ты точно так же — родился и вырос среди зла, но очевидно, что ты ненавидел это. И я могу сказать, что ты боролся, чтобы изменить свою жизнь. — Я не боролся, — прошептал Драко. Неужели она не понимает? Он не Гарри Поттер и не она, и даже не Уизли. Он просто согласился жить такой жизнью. Она осторожно взяла его правую руку в свои, удостоверившись, что он не собирается её оттолкнуть, а затем, усилив свою хватку, произнесла: — Может быть, не тогда, но ты борешься сейчас. Ты принимаешь мое общество, даже когда твоя мама не выносит меня. И ты не выбираешь лёгких путей: не присоединяешься к своим друзьям, не встречаешься с девушками из списка твоей мамы и не продолжаешь жить так, словно правишь этим миром. Думаю, тебе стоит гордиться собой. Драко отчаянно хотелось поверить ей. Может, он не самый никчёмный волшебник в этом мире. Может, в нём есть и что-то хорошее. Гермиона определенно придерживалась этой мысли, а она считалась достаточно одарённой ведьмой. Но какое-то чувство внутри заставило его сдержаться. Он прикрыл веки и глубоко вздохнул. — Мальчик умер, Гермиона. — Ты сказал это в прошлый раз, но сейчас я так не думаю. В книге сказано: «Мальчика не стало в ту же минуту...». Я всегда полагала, что он вырос и стал мужчиной. Лучше, чем до этого, — добавила она, сжав его руку. Драко снова покачал головой и отвёл взгляд к окну: — Не думаю, что это сработает со мной. Почему ты так хочешь переубедить меня? — Я говорила почему. Я верю в искупление и вторые шансы, Малфой. И думаю, что сам ты не веришь. Я собираюсь переубедить тебя, потому что ты этого заслуживаешь. Он помнил её слова. Не проходило ни дня, чтобы та картина не вставала перед его глазами. Она сказала тогда, что решила изменить его мнение, а затем обхватила рукой его лицо и поцеловала в щеку. А прямо сейчас она стоит перед ним и держит за руку. Она стояла слишком близко. Он мог бы обнять её и прижать к своей груди, если бы захотел. И он действительно очень этого хотел. Нужно было бежать. Бежать прочь из этой душной комнаты и от этой невероятной ведьмы, чьё сострадание он не заслуживал. Он отстранился и выскочил из библиотеки, завернув в ближайшую ванную. Драко склонился над раковиной, открыл кран и плеснул холодной воды на лицо, чтобы прийти в себя. Он наблюдал, как вода стекает в канализацию, не готовый поднять глаза на своё отражение в зеркале. В чём дело? Почему я так реагирую? Сначала лёгкая паника при мысли об её уходе, а сейчас эта реакция от близости к ней. Он закрыл глаза и представил Гермиону с её обеспокоенным взглядом карих глаз, смотрящую на него так, будто он действительно чего-то стоит. Открыв глаза, Драко уставился на своё отражение в зеркале. Что она видит? В нём определенно не было ничего особенного. Она может заполучить любого, кого захочет, так почему же тратит своё время на него? Это всего лишь проект, напомнил он себе. Гермиона здесь не ради тебя, она вот-вот готова завершить работу. Слёзы всё-таки скользнули по его щекам, и в этот раз он не сдерживал их. Наблюдая за своим заплаканным лицом в зеркале, Драко попытался определить, какие чувства он испытывает на самом деле. Ему нравится Гермиона Грейнджер (возможно, больше, чем «нравится», но пока он решил придерживаться такого объяснения). Раньше он обманывал себя, убеждая, что его влечение к ней оправдывается тем, насколько он изголодался по обществу. Но это оказалось не так, его влекло к ней потому, что она — Гермиона Грейнджер. Она была умной, и доброй, и настойчивой, весёлой и замечательной. И этот заплаканный волшебник в зеркале никогда не будет достаточно хорош для неё. Прошло немало времени, прежде чем он успокоился достаточно, чтобы вернуться в библиотеку. На обратном пути он задался вопросом, ушла ли Гермиона, и от этой мысли его сердце сжалось. Он заглянул в комнату и, увидев её рядом с одной из книжных полок, с облегчением выдохнул. Сделав ещё один глубокий вдох, он вошёл в помещение. Войдя, он заметил, что она стоит около той самой полки с научной литературой. Глубоко задумавшись, она неосознанно водила пальцем по корешку его книги. Он прокашлялся, готовый принести извинения, как вдруг она обернулась с выражением горя на лице. Драко забыл, что хотел произнести, и нервно сглотнул, когда она рванула в его сторону. Он не был уверен, что нужно делать, и не успел решить, как себя вести, когда она бросилась в его объятия. Он споткнулся, едва не упав, не ожидая от неё такого напора, но всё-таки смог удержать их в вертикальном положении. А затем осторожно обнял её. Это ощущалось гораздо интимнее их раннего поцелуя. Гермиона так крепко прижималась к нему, что он задумался, когда в последний раз он так кого-либо обнимал, не считая своей матери. Может быть, Пэнси на седьмом курсе? Это было почти четыре года назад. — Что ты делаешь? — пробормотал он в её волосы. — Думаю, тебе это нужно, — прошептала она возле его груди. — Это некий гриффиндорский ритуал, который надо провести, чтобы стать твоим другом? — пошутил он, пытаясь хоть немного расслабиться. — Это называется «объятия», Драко. — Объятия, — медленно повторил он, делая вид, будто никогда раньше не слышал этого слова, — хмм. Гермиона рассмеялась, и он улыбнулся от ощущения этой вибрации у своей груди. Затем она отстранилась. Ему захотелось снова притянуть её к себе, но он сдержался. — Я уже близка к тому, чтобы убедить тебя, что ты достоин большего? — Может быть, — ухмыльнулся Драко, изо всех сил стараясь не выдавать себя. — Думаю, мне нужно прижать тебя к себе ещё раз. — Извращенец, — хлопнув его по рукам, она вернулась к столу. Нет, я всего лишь влюблён в тебя, Гермиона, подумал он, и, чёрт побери, я определённо облажаюсь, когда всё закончится. — Драко, — мягко произнесла Гермиона, — я бы хотела разобраться с переводом следующей страницы, если с тобой всё в порядке. Если у нас ничего не получится, мы можем отдать реликвии в Министерство. Драко кивнул, не доверяя своему голосу. Он задумался, слышала ли она, как грохочет сердце в его груди.***
Июль, 2002 На следующей неделе, во время расшифровки очередной страницы, Гермиона неожиданно протянула руку и выхватила у Драко перо. Ему следовало бы держать перо крепче, чтобы не дать ей вытянуть его. Но он думал о том, как сильно желал сплести их пальцы и держаться за руки под столом в то время, пока они читают друг другу текст. Чёрт, кажется, ему плохо. Он отлучился в уборную, чтобы плеснуть в лицо воды. Когда же он вернулся в библиотеку, то обнаружил, что портрет его дяди Ньютона заговорил с Гермионой. Первое время портреты хранили молчание, когда Гермиона приближалась к ним, лишь провожали её ненавидящим взглядом. Но в последние несколько недель они принялись громко насмехаться над ней. Драко решил, это от того, что портреты заметили, насколько небезразлична она стала ему, поэтому его предки с двойным рвением начали пытаться выпроводить её из поместья. Им не стоило беспокоиться — эти чувства, очевидно, не были взаимны. Гермиона подошла к портрету и заткнула его с помощью палочки. Драко рассмеялся, не подозревая до этого момента, что к портретам можно применять магию. Она обернулась к нему с виноватым видом: — Прости, я просто не могу сконцентрироваться под его бормотание. — Мне без разницы, — рассеял её беспокойство Драко, — Я просто не знал, что ты можешь сотворить такое. Нужно было сделать это раньше. — Я просто боялась, что ты сойдёшь с ума, если я так по-варварски расправлюсь с вашими портретами, — призналась Гермиона. — Как видишь, нет, — он сел на своё место, и они продолжили работу. Когда Гермиона покидала поместье в тот день, портрет Сильвии — последней жены дяди Ньютона — преследовал их до самого холла. Они, смеясь, бежали от неё, но в прихожей она всё-таки настигла их и завопила: — Как ты посмела лишить голоса моего мужа! Ты заплатишь за это, грязно... — её слова прервались заклинанием немоты. В этот раз Драко опередил Гермиону. Гермиона засмеялась, и Сильвия, отвернувшись, покинула их, смерив напоследок убийственным взглядом. Через несколько мгновений Гермиона вернула самообладание и повернулась к Драко: — Итак, сегодня мы не продвинулись в нашей работе. Предлагаю постараться до конца месяца, и если прогресса не будет, тогда завершим этот проект. Драко знал, что этот момент когда-нибудь наступит. Он медленно кивнул и решил разыграть свой последний козырь: — На самом деле, я думал кое о чем. — Правда? — Осматривая реликвии, я заметил, что некоторые из них имеют надписи. Я не сложил это вместе, пока ты не сказала, что каждая страница в книге имеет свой шифр. И я подумал, может, каждая реликвия тоже имеет свой уникальный шифр, поэтому все страницы закодированы по-разному. Гермиона распахнула глаза: — Почему ты говоришь об этом так поздно? Покажи мне, — она развернулась обратно, но Драко поймал её за руку. — Я должен тебя предупредить — некоторые реликвии невероятно опасны. Исследовать их — это одно, но трогать — совершенно другое. Возможно, это не лучшая идея. Гермиона кивнула, раздумывая: — Да, ты прав, нам не следует касаться их, но ведь не произойдёт ничего страшного, если мы просто посмотрим. А поднять их мы сможем с помощью наших палочек. Разве ты не хочешь попробовать? Она послала ему кроткую улыбку, и он задумался, осознавала ли она, насколько неотразима была для него прямо сейчас. Он готов был согласиться на что угодно. Стоило ей только сейчас попросить, и он бы раздал одежду всем своим домовым эльфам. — Ладно. Она повернулась в сторону библиотеки, но он снова поймал её: — Я думал, у тебя есть планы на вечер. — О, точно, — она развернулась с расстроенным видом. — Я должна идти. У меня запланирован ужин с Джинни. Но на следующей неделе ты мне покажешь реликвии? Драко кивнул, радуясь, что это произойдёт только на следующей неделе, но также ощущая беспокойство от того, что они стали на шаг ближе к разгадке. Авторская заметка: Нам стоило обезопасить себя, Гермиона, и сдать эти чёртовы реликвии в Министерство. Мы были так глупы. Я понимаю, что ты не осознавала насколько они были опасны в то время, не сталкиваясь с ними раньше, но я то знал. Я проигнорировал то давящее чувство в груди, когда мы приступили к работе с реликвиями, отчаянно желая продлить время, что мы проводили вместе. Но я чуть не потерял тебя из-за своего эгоистичного поведения, прости, мне так жаль. Наши дни: Гермиона расстроенно покачала головой. Драко ошибся. Она стремилась продлить их проект гораздо сильнее, чем он предполагал. Но он винил во всём только себя. Они оба хотели проводить время вместе дольше, чем следовало, стараясь найти как можно больше поводов для этого. Драко всегда был так проницателен, особенно в том, что касалось её, но в этот раз он оказался слеп, убеждая себя, что его чувства к ней не взаимны. Она надеялась, что сможет его найти и обнять, и сказать, что он достоин гораздо большего, чем думает. Гермиона смахнула слёзы и продолжила чтение.***
Догадка Драко оказалась верной. И теперь, руководствуясь надписью на очередной реликвии, расшифровка страниц начала продвигаться быстрее. Драко колебался, стоит ли приносить реликвию в гостиную, но Гермиона убедила его, так как ей приходилось часто сверяться с надписью. И сейчас реликвия в виде серебряного браслета в форме змеи с кроваво-красными драгоценными камнями вместо глаз покоилась на другом конце стола. — Чего ты так переживаешь? — спросила Гермиона, когда Драко кинул очередной взгляд на браслет. — У меня плохое предчувствие, — пробормотал Драко, примеряя расстояние между ней и браслетом. — Это была твоя идея, что реликвии закодированы так же, как книга, поэтому нам нужно держать их поблизости, чтобы периодически проверять. Не беспокойся, я же не трогаю его. — Мне все равно это не нравится, — проворчал Драко. Гермиона кивнула, когда закончила перевод страницы. Драко опасался того, что она может обнаружить, ведь реликвия действительно была очень тёмной. И Гермиона понимала его беспокойство. Она вспомнила, какие ощущения вызывал медальон Волдеморта. Через какое-то время у неё возникло чувство, словно, чем больше она изучает браслет, тем больше сам браслет изучает неё. Она помотала головой — видимо, паранойя Драко передалась и ей. — Итак, — начала она объяснять свой перевод, — полагаю, что браслет переносит человека к краю завесы. — Той, которая находится между жизнью и смертью? — Драко отвернулся от реликвии и уставился на Гермиону. — Да, там ты столкнёшься со своим самым большим страхом. — О, прекрасно, — усмехнулся Драко, — И что дальше, ты умрёшь? Гермиона покачала головой и склонилась над своими заметками: — Ты должен столкнуться с худшим своим страхом и преодолеть его. Если сможешь сделать это, то браслет перенесёт тебя обратно, — она взглянула на Драко, — Если же нет, ну, тогда упадёшь сквозь завесу. Хотя, на самом деле, тут не написано, что произойдёт в этом случае. Возможно, останешься у завесы навсегда, словно в ловушке, что, видимо, хуже... — её голос затих. Драко кивнул: — Зачем моим предкам столько незаурядных способов убийства людей? Существуют множество смертельных заклятий. В конце концов, они мгновенны и безболезненны. Заставлять кого-то встретиться со своим худшим кошмаром, прежде чем убить его? О, а может и вовсе не убить, а запереть его навсегда в аду? По-моему, это уже перебор, — добавил он с ухмылкой. — Согласна, — Гермиона слабо улыбнулась. Драко обернулся в сторону браслета, но его не оказалось на столе. Он вскочил на ноги и обошёл вокруг стола, но снова не обнаружил реликвию. Слишком поздно он заметил, как браслет, словно серебряная змейка, ползёт в сторону Гермионы. Она испуганно взглянула на Драко, но, прежде чем кто-либо из них успел среагировать, браслет подпрыгнул и обвился вокруг запястья девушки. Плавающие огоньки на столе, что наколдовала Гермиона, мигнули и исчезли, и сердце Драко сжалось. Существовала лишь одна причина, по которой заклинания, наложенные волшебником, теряли свою силу. Драко бросился к Гермионе, которая откинулась на своё кресло. Она смотрела широко открытыми, невидящими глазами. Драко прижал пальцы к её шее и с облегчением выдохнул, нащупав пульс. Она не умерла, только перенеслась к краю завесы. Он поднял Гермиону на руки и, опустившись с ней на пол, всхлипнул. У него была причина для этого. Им никогда не следовало начинать работать с реликвиями. Потому что браслет почувствовал её и напал, и сейчас она где-то на краю завесы и с лёгкостью может оказаться на другой стороне, или, что хуже, навсегда остаться там в ловушке. Он уставился на браслет. Ты должен столкнуться с худшим своим страхом и преодолеть его. Если сможешь сделать это, то браслет перенесёт тебя обратно. Драко сглотнул и медленно протянул руку к браслету. Он не страшился того, что может увидеть на краю завесы, уверенный, что чем бы это ни было, оно не столь пугающе, как мысль потерять Гермиону. Он обхватил пальцами браслет и в тот же момент пропал.***
Наши дни: Гермиона опустила книгу. Она не знала, что Драко отправился вслед за ней, полагая, что браслет каким-то образом перенёс их вместе. Поднявшись с кровати, она начала вышагивать по комнате. Чувство ужаса, что охватило её в этот момент, нахлынуло с неожиданной ясностью. Она глубоко вдохнула и прошла на кухню, чтобы сделать глоток воды. Вернувшись, она взглянула на следующую страницу. Ты сможешь это сделать, Гермиона, сказала она себе, прежде чем снова устроиться на кровати. Она подтянула колени к груди, устраиваясь поудобнее, и приступила к чтению.