***
Гермиона поднималась вверх по парящей лестнице, когда услышала, что кто-то зовёт её. Как странно, подумала она, я полагала, что одна здесь. Она покачала головой, отгоняя мысли прочь, и продолжила подъём. — Гермиона, — молодой человек схватил её за руку, и она с любопытством оглянулась на него, а затем поднялась ещё на несколько ступеней. — Это я, Драко, — она остановилась и повернулась к нему. Он казался ей смутно знакомым, но она никак не могла его вспомнить. Вежливо кивнув, она снова отвернулась, продолжая подниматься. — Ты знаешь, кто я? — спросил он, взволнованно продолжая идти за ней. — Да, — отстранённо ответила она, — Ты Драко. Разве не это он только что сказал? Она задумалась, из-за чего он так расстроен. Он бросил на неё разочарованный взгляд: — Ты знаешь, какая у меня фамилия? Она замерла и задумалась, но стоило ей начать вспоминать, как головная боль тут же настигла её. Гермиона прижала пальцы к вискам и помотала головой. Она послала мужчине — Драко — извиняющуюся улыбку и возобновила подъём. Схватив за руки, он развернул её, заставив посмотреть ему в лицо. Мужчина казался Гермионе напуганным, но приятным и с добрыми глазами, и она решила, что кем бы не был этот человек, он, наверное, заботился о ней. — Гермиона, послушай меня, нам нужно отсюда выбираться. — Знаю, но тут только один выход, — медленно проговорила она, кивнув головой на лестницу. — Наверху. Она отвернулась, намереваясь продолжить своё занятие, но он вновь развернул её к себе: — Пожалуйста, выслушай меня. Чем дольше она стояла, тем ближе подкрадывалась к ней головная боль. Этот мужчина не понимает? Она должна продолжать идти. Когда она только появилась на этой лестнице, она пыталась бороться с чем-то неизвестным, но каждый раз, стоило ей напрячься, невероятная боль обрушивалась на неё. Почему этот мужчина не видит очевидного? — Я слушаю, — она заставила себя отгородиться от боли, — но можем мы поговорить во время подъёма? Он кивнул, с неохотой отпуская её руку и позволяя ей продолжить движение. — Как давно ты здесь? — спросил Драко. Паника захлёстывала его с того самого момента, как он осознал, что Гермиона его не помнит. Он изо всех сил старался сохранять спокойствие. Нужно оставаться сильным ради неё, ради них обоих. Она долго молчала, прежде чем ответить: — Думаю, около двух часов. А может, и двух недель. Сложно сказать. Она продолжала подниматься, и Драко старался не отставать. Он начал подсчитывать их шаги и, досчитав до трёхсот, сравнил их со временем. Триста шагов равны пяти минутам, но по ощущениям казалось, что прошло пять дней. Со временем здесь явно что-то было не так, и это пугало. Он прислушался к себе: ни чувства голода, ни жажды, ни усталости. Хороший ли это знак? Это магия? Магия. Он вспомнил, почему они здесь оказались, отругав себя, что позволил своим мыслям ускользнуть в другом направлении и забыть про их основную цель. Спасти Гермиону, спасти Гермиону, спасти Гермиону. Это место затуманивало разум. Драко чувствовал, будто они смогут выбраться, как только вспомнят друг о друге, но, к сожалению, Гермионе сделать это оказалось гораздо труднее. — Мы на краю завесы, — громко произнёс он и для себя, и для Гермионы. — Мы должны столкнуться со своим худшим страхом и преодолеть его. Стоило ему это произнести, как его мысленные щиты затрещали под натиском боли, но он проигнорировал её, изо всех сил стараясь не упустить свой ход мыслей. Нужно сосредоточиться на магии, что управляет этим местом, и найти способ одержать над ней победу. Гермиона появилась здесь первой, поэтому, скорее всего, они столкнулись с её страхом. Но что это? Чего Гермиона боится больше всего? Драко окинул глазами небосвод, сконцентрировав взгляд на звезде и обдумывая этот вопрос. Неожиданно, тревожно мигнув, звезда погасла. Сосредоточив внимание на небе, он заметил, что ещё три звёзды мигнули и погасли во время их подъёма, прежде чем они остановились. — Подожди. — Что? — Гермиона оглянулась на него, и сердце Драко сжалось при мысли, что это совсем не та Гермиона, которую он знал. — Мы не можем туда идти. — Это единственный путь, Драко, — она схватила его за руку и потянула вверх, — Идём. Они продолжили подниматься, Драко наслаждался теплотой её руки в его ладони, разглядывая по пути пространство и ища подсказки. В один момент он почувствовал нечто странное. Ощущение её ладони — твёрдой и тёплой — постепенно начало исчезать. И не только её ладони. Обратив внимание на касание одежды к его коже и ног к поверхности ступеней, Драко вдруг ощутил, как постепенно перестаёт их чувствовать. Понимание пронзило его: худший страх Гермионы — забвение. Это естественно для того, кто в первую очередь ценит знания и логику, и, возможно, её страх усугубился после случая с родителями. — Стой, — в этот раз Драко был более настойчив, — Мы не можем дальше идти. Чем выше мы будем подниматься, тем скорее всё исчезнет. В конце концов и лестница исчезнет, и все наши чувства тоже. Я знаю, куда она ведёт, поэтому мы должны остановиться. — Куда? — она обернулась к нему и с любопытством склонила голову. Драко показалось, что она снова стала прежней, но его облегчение длилось ровно до того момента, пока он не осознал, что её любопытство вызвано не их направлением движения, а им самим. Она снова забыла, кто он. Малфой чувствовал, как ужас поднимается в груди, и старался его подавить. Не время ему расклеиваться. Спасти Гермиону, спасти Гермиону, спасти Гермиону. — Гермиона, тебе нужно выслушать меня. Она послушно кивнула. — Это я, Драко, — снова повторил он. — Я знаю, — она мягко кивнула. Девушка даже близко не казалась такой напуганной, как Драко. Скорее она выглядела смущённой. — Мы должны побороть это, — он снова схватил её за руку. — Лестница, ощущения, скоро всё исчезнет. Разве ты не видишь? Если мы продолжим подниматься, то тоже в конечном счёте превратимся… — он колебался, стоит ли произносить вслух это слово, боясь, что оно напугает Гермиону, поэтому вместо этого произнёс: — В пустоту. Она отклонилась и указала на тающие ступени за его спиной: — Но мы не можем спуститься, у нас один путь — наверх. Драко заметил, как на мгновение в её глазах мелькнул страх, а затем она отвернулась и продолжила подниматься. Драко подскочил к ней и поймал за руку, игнорируя чувство, что сейчас она ощущается легче, чем раньше: — Нет! Мы должны побороть его! — Можешь бороться, если хочешь. А я устала, поэтому пойду дальше. — Гермиона! — она не обернулась, и Драко начал усиленно думать, что делать. Он пришёл в себя как только вспомнил о ней, девушке, о которой должен позаботиться. Ей тоже нужен какой-то толчок. — Грейнджер! — крикнул он. Она замерла, и Драко мог поклясться, что это слово задело её. — Грейнджер, — повторил он, медленно поднимаясь к ней по ступеням. — Верно, Гермиона Грейнджер — человек, что стёр воспоминания своим родителям. Она обернулась, со злостью вперив в него взгляд. В конце концов он подумал: «Все свои воспоминания ты разделила с ними. И пока ты продолжаешь идти, они медленно исчезают. Ты единственная, кто может удержать их, поэтому ты должна бороться. Ты единственная, кто способен сохранить их». Слёзы медленно покатились из её глаз, и Драко заметил, как она сдерживается, не зная, что выбрать: счастливое забвение или боль воспоминаний. — Что ты предлагаешь мне делать? Тут некуда идти, кроме как наверх! Чем дольше я стою, тем больнее мне становится, — Гермиона сжала руками голову, склоняясь над лестницей. Драко присел и обхватил ладонями её лицо: — Расскажи мне о своих родителях, Гермиона. Они любят бальные танцы, так ведь? Ты когда-нибудь танцевала со своим отцом? Или, может, видела, как они танцуют, когда была ребёнком? Он бы хотел больше узнать о них. Гермиона лишь покачала головой, и он увидел, как боль снова атаковала её. — Ладно, что насчёт Уизли? Ты же любишь его? Рона Уизли? Рыжий такой придурок. Видимо, это не сработало, потому что она всё ещё качала головой от боли. Ему было жаль, но он не мог позволить ей продолжать подниматься по лестнице. — Гарри Поттер. Ты должна вспомнить его, — продолжил он. — Он твой лучший друг. Если ты останешься здесь, то больше никогда его не увидишь. Сработало. Она перестала качать головой, замерев на месте. Конечно, только Поттеру под силу разрушить заклятье, с горечью подумал Драко. Гермиону внезапно настигло всепоглощающее чувство страха. Ей казалось, будто она проснулась среди ночи от кошмара. Её затрясло от холода и ощущения пустоты. Но пульсация в голове стала понемногу утихать. Опустив глаза, она обнаружила, что стоит на парящей лестнице, а рядом находится ещё один человек. Гарри? Подняв взгляд, она с удивлением узнала Драко. — Драко? — осторожно произнесла она, встречаясь с ним глазами. — Какая у меня фамилия? — его глаза пристально следили за ней. — Малфой, — прошептала она. — Ох, слава Мерлину, — он притянул её к груди, и она несколько мгновений наслаждалась теплом объятий, прежде чем выскользнуть из его рук. — Где мы? — тихо спросила она. — Ты помнишь браслет? Что наш единственный путь к спасению — побороть худшие страхи? — Мы на краю завесы, — оглядываясь, заключила Гермиона. Над ними раскинулось ночное небо. Так странно, она совсем не это ожидала увидеть, когда читала о реликвии в книге. — Я рад, что ты вернулась, — Драко выглядел таким счастливым, что она задумалась, что же в ней изменилось, ведь по её мнению она осталась прежней. Но она спросит его об этом позже, сейчас нужно выбираться отсюда. К тому же облегчение от вернувшихся воспоминаний вновь стало сменяться страхом. Гермиона обняла себя руками, стараясь унять ужас, поднимающийся в груди. Драко накрыл своими руками её ладони и начал растирать их в попытках согреть, а затем произнёс: — У меня есть предположение — на самом деле ни на чём не основанное — что я знаю, как разрушить заклятье. — О… Он сжал её руки в своих и повернулся в сторону развёрзшейся пропасти: — Мы пойдём этим путём. Гермиона в ужасе отступила, споткнувшись на ступени: — Нет. — Здесь должен быть выход. Больше всего ты боишься забвения, поэтому должна столкнуться с ним лицом к лицу. Если мы продолжим подниматься наверх, то в конце концов просто исчезнем. Она подошла к краю и заглянула вниз. Не увидев ничего, кроме пустоты, её страх усилился во сто крат. Драко видел эти изменения в ней — глаза расширились, дыхание участилось, она плотнее обхватила себя руками и помотала головой. — Я не смогу прыгнуть… там… ничего нет. Там пустота, разве ты не видишь? Драко заглянул вниз — она была права: звёзды касались последней ступени и, обрываясь, переходили в абсолютную тьму. Смешно было полагать, что это выход. Чтобы избежать исчезновения, они собирались спрыгнуть туда, что гораздо больше походило на забвение. — Здесь должен быть выход, — повторил Драко. — Проще всего пойти по лестнице, прыгнуть гораздо сложнее, думаю, в этом и кроется смысл. — А что, если не сработает? Он взял её за руки, переплетая их пальцы и вспоминая, что мечтал это сделать ещё в библиотеке: — Тогда мы найдём другой выход, вместе. Но мы не можем пойти по лестнице, Гермиона. Она опустила глаза на их соединённые руки, затем снова заглянула за край лестницы. Забвение. Драко ощущал, как дрожат её пальцы, поэтому ободряюще сжал их. — Ладно, — решительно сказала Гермиона, и не успел Драко среагировать, как она прыгнула в пустоту, утягивая его за собой. Они падали меньше двух секунд, в итоге упав на нечто твёрдое. Звёзды, что, мигнув, исчезли во время их подъёма, появились снова. Гермиона почувствовала, как ослабевает напряжение в груди. Она ожидала бесконечного падения в темноте, но их прыжок продлился всего мгновение. Встретившись глазами с Драко, они обменялись улыбками. Затем, отвернувшись, она вновь подняла взгляд на звёзды и почувствовала, как дрогнуло сердце: — Смотри! Драко проследил за её рукой и обнаружил, что лестница обрывается где-то на расстоянии двадцати метров от них. — Может быть, это и есть выход, — Гермиона улыбнулась и, опустив руку, бросилась вперёд. — Не отставай! — она отчаянно желала покинуть это пусть и завораживающее, но пугающее место. Драко смотрел на неё, ощущая неясную тревогу внутри. Достигнув края лестницы, они увидели чёрное озеро. Гермиона огляделась: на обратной его стороне расположилась поляна в окружении гор. Она сделала несколько шагов к воде, но не смогла увидеть противоположный край, хотя на первый взгляд озеро казалось достаточно небольшим, чтобы переплыть. Должно быть, это от них и требуется. Драко подошёл к ней и присел у края озёра, заглянув в воду. Она наблюдала, как он коснулся воды, затем быстро отдёрнул руку, резко втянув носом воздух. А после с остервенением начал вытирать руку о траву. — Что это, Драко? Он ответил не сразу, поэтому она подошла чуть ближе, достаточно для того, чтобы запах, исходящий от озера, ударил в нос. Гермиона мгновенно узнала этот запах и поняла, что вызвало у Драко такую реакцию — кровь. Он обернулся к ней и с трудом ответил: — Теперь мой черёд. Авторская заметка: Думаю, здесь мне следует прерваться, чтобы рассказать тебе о моей фобии. Наши дни: Гермиона, резко вдохнув, перевернула страницу. Почерк на этом листе был совсем не похож на обычные аккуратные завитки Драко. Пятна и неровности украшали страницу, а чернила местами расползлись, как предполагала Гермиона, там, где бумаги коснулись его слёзы. Она провела пальцем по одному из мокрых пятен внизу страницы. Было очевидно, что Драко писал об этом — что бы это ни было — с большим трудом. Гермиона глубоко вздохнула. Она всегда полагала, что его фобия связана с тяжестью воспоминаний о войне. Ей не хотелось вникать в детали, но она понимала, что, узнав подробности, она научиться лучше понимать Драко. Набравшись храбрости, она приступила к чтению.***
Июнь, 1998 Когда Драко с матерью вернулись домой из зала суда, Нарцисса тихо проскользнула в гостиную и расплакалась, упав на софу. Это был первый раз, когда Драко видел свою мать настолько уязвимой. Он присел рядом с ней и успокаивающе сжал ладонью её плечо. Она прильнула к нему, и он обнял её, поглаживая по спине и вспоминая момент, когда его отца уводили в Азкабан. Видимо, это сломило его мать, но сам Драко полагал, что Люциус заслужил заключения. Нарцисса позволила себе выплакаться на его плече, затем встала, вытерла слёзы и исчезла в своей спальне. После этого случая Драко не видел её ещё несколько недель. Малфой откинул голову на спинку софы и вздохнул. Теперь он свободен. Рассматривая потолок, он наткнулся взглядом на то место, где раньше висела люстра, и события, что случились всего несколько месяцев назад, снова всплыли в его сознании. Всепоглощающее чувство вины обрушилось на него. За все действия, за все события, которым он позволил случиться, он слишком легко отделался, избежав наказания. Малфой подтянул колени к груди и судорожно вздохнул — он был потерян, одинок и не имел ни малейшего представления, что делать дальше. Встав, Драко направился в спальню, задерживаясь у двери, чтобы сбросить мантию и ботинки, а затем нырнул в постель и провёл там несколько последующих дней. Домашние эльфы приносили еду, но он не касался её. У него не было ни сил, ни желания двигаться и выходить из комнаты, не видя в этом особой необходимости. Драко не хотелось жить, но желание покончить с собой недостаточно проникло в него, поэтому он просто проводил всё своё время в постели. И чем дольше он оставался там, тем чаще воспоминания о войне всплывали в его сознании. Магглы и Магглорожденные, убитые в его доме, бесчисленное количество волшебников, подвергнувшиеся пыткам (им самим в том числе), массовое убийство гоблинов, Гермиона, визжащая в гостиной, Крэбб, поглощённый Адским пламенем. Как бы он ни старался, воспоминания постоянно душили его. Через несколько дней Драко всё же решил подняться с постели. Нужно было приспосабливаться к новой жизни, хочет он того или нет. Может, это его наказание — жить, неся бремя воспоминаний. Стоило ему подняться, как он покачнулся, чувствуя слабость от нехватки пищи за эти дни. Почувствовав отвращение от запаха, исходящего от его тела, он решил сначала посетить ванную комнату и, зайдя в неё, начал набирать воду в ванну. Наполнив её, он перекрыл кран и сел на кафель, положив голову на край ванны, наслаждаясь ощущением прохлады на своих щеках. Опустив голову, он скользнул взглядом по своей грязной одежде, а затем наткнулся глазами на тёмную метку. Некоторое время он изучал её — она была причиной всех его бед. Он мечтал никогда не принимать её. Он мечтал сбежать. Дамблдор и Снейп наверняка защитили бы его. Метка побледнела, благодаря Гарри Поттеру она никогда больше не потемнеет, но навсегда останется с ним, каждый день напоминая о том, насколько глуп он был. Малфой навсегда останется Пожирателем Смерти, несмотря на то, как сильно он желает забыть эту часть своей жизни. Заметив рядом палочку, он поднял её и, направив на метку, произнёс: — Диффиндо, — на коже предплечья тут же появилась небольшая ранка, кровь соскользнула вниз по локтю, пачкая край белой рубашки. Словно заворожённый, Драко наблюдал, как кровь пропитывает одежду, а затем, скапливаясь, срывается вниз. Вот, что стало причиной войны — кровь. Он видел достаточно крови магглорожденных, чтобы утверждать, что она ничем не отличается от его собственной. Драко полагал, что почувствует боль от пореза, но всё, что он испытал — изумление. Эмоции, что кипели в нём — вина, злость, смятение, ненависть и грусть — словно утекали через эту рану. Впервые за несколько месяцев он почувствовал облегчение. Драко залечил рану, как только ощутил головокружение, и, опустив взгляд, заметил, что весь пропитан кровью. Скинув одежду, Драко забрался в воду, и она тут же окрасилась в красный. Он принимал ванну в собственной крови, и это приносило ему странное удовлетворение. Ему казалось — это достаточное наказание для того, кто всю жизнь был одержим статусом крови. Закончив принимать ванну, он сжёг свою одежду и привёл комнату в порядок. Несколько часов спустя, когда эмоции снова начали захлёстывать его с головой, Драко послал домового эльфа за крововосполняющим зельем. Приняв его, он расположился на том же самом месте в ванной комнате и снова вскрыл старую рану. Это стало своего рода зависимостью в моменты, когда эмоции переполняли его. Он обнаружил, что этот способ — делать надрезы на коже и наблюдать, как стекает кровь — очищает его разум гораздо более эффективно, чем Окклюменция. Он останавливался каждый раз при появлении головокружения, залечивал рану и принимал кровововосполняющее зелье. Это превратилось в своеобразную игру: как много времени он сможет выдержать, прежде чем почувствует себя плохо и залечит очередной порез. Бывало, Драко забывал о времени, впоследствии теряя сознание и истекая кровью. Было бы достаточно поэтично закончить так свою жизнь, думал он про себя. Это вошло в дурную привычку, а облегчение после такого кровопускания никогда не длилось долго. К тому же после каждого сеанса к уже существующим эмоциям примешивался стыд. Каждую ночь он обещал себе, что это последний раз, но спустя несколько дней снова находил себя на том же месте, истекающего кровью. Одним днём, после очередного кровопускания, залечивания раны и принятия крововосполняющего зелья (к этому моменту он запомнил, что нужно принимать его несколько раз в неделю), к Драко пришла идея сказки о мальчике и драконе. Наблюдая, как кровь сочится сквозь его пальцы, он представлял в голове, как мальчик скрепя сердце убивает своего дракона. Тогда Драко очистил себя от крови, поднялся, сел за стол и начал творить. В тот момент он ещё не знал, что нашёл своё спасение. Каждый раз при мысли о ванной и крови он бросался в библиотеку и с рвением начинал изучать материалы для своих книг, либо записывал сцены войны. Завершив работу над этой книгой, Драко нашёл следующую отдушину — начал писать Комплексный справочник по Зельям, и это было верным и довольно привлекательным решением, потому что у него заняло годы, чтобы полностью написать его. Со временем желание пойти в ванную и исполосовать себя приходило всё реже и реже, хотя так и не исчезло полностью. И каждый раз при виде крови чувства, что он испытывал в то время — бессилие, стыд, сожаление — обрушивались на него и затягивали в своё безумие. Авторская заметка: Я знаю, насколько это омерзительно читать, по этой причине я никогда не рассказывал тебе об этом периоде своей жизни. До сих пор при воспоминании об этом я испытываю стыд. Но хуже всего — я так и не избавился от этого полностью. Я больше никогда не выпускал кровь с момента, когда начал писать. Но признаюсь, что несколько раз сидел на том самом месте в ванной с занесённой над предплечьем палочкой. Я борюсь, Гермиона, но думаю, что никогда не смогу одержать победу над тьмой, что живёт внутри меня. Наши дни: Гермиона отложила страницу. Драко намеренно и регулярно ранил себя? Как так случилось, что она об этом не знала? Она понимала, что такое существует в маггловском мире, но наверняка в волшебном мире это тоже имеет место быть, учитывая, что здесь есть более эффективные способы скрывать эту привычку. Ох, Драко. Где же ты? Всё ли с тобой в порядке? Она понимала, что он в плохом настроении и наверняка мучается от приступов депрессии, учитывая, сколько на него всего свалилось за последнее время. В чём же смысл его рассказа? Это именно то, что он хотел до неё донести? Она заглянула в коробку — в ней ещё оставалось около половины страниц, поэтому нет, определённо он хотел сказать что-то ещё. Она перечитала ещё раз последнюю строку. Я борюсь, Гермиона, но думаю, что никогда не смогу одержать победу над тьмой, что живёт внутри меня. — Драко, — громко позвала она, надеясь, что он услышит, хоть и понимала, что это невозможно, — Я люблю тебя. Продержись ещё немного, пока я не найду тебя. Она вернулась к чтению, отчаянно желая найти подсказки о его местоположении.***
Июль, 2002 Гермиона глубоко вздохнула и направилась к Драко, что всё ещё сидел, уставившись на озеро, заполненное кровью. Пальцами он всё ещё возил по траве, пытаясь стереть с них кровь, и она, протянув руку, успокаивающе сжала его плечо. — Мы можем попробовать обойти его, — тихо произнесла она, — Хотя я думаю, что смысл кроется в том, что мы должны пересилить себя и переплыть озеро. Драко вздрогнул и обвёл взглядом луг на противоположной стороне озёра, а затем решительно кивнул. В его глазах читался абсолютный ужас. Гермиона ещё помнила тот момент с пером и страх, что его охватил тогда. Он едва мог заставить себя сделать маленький надрез, а теперь должен переплыть целое озеро крови? Его задача была гораздо сложнее её, и Гермиона никак не могла ему в этом помочь. Драко поднял ладонь, чтобы удостовериться, что она достаточно очистилась от крови, а затем обхватил руками колени. Девушка слышала, как он глубоко дышит, будто старается успокоить себя. В его глазах, что смотрели на озеро, медленно разгоралась решительность. — Это все нереально, Драко, — прошептала она, приближаясь к нему. Он не оглянулся, глядя прямо перед собой, и Гермиона заметила, как заблестели его глаза, сдерживая слёзы. — Я пойду с тобой, и думаю, когда мы переплывём озеро, реликвия перенесёт нас обратно в поместье. Спасти Гермиону, спасти Гермиону, спасти Гермиону. Драко пытался сосредоточиться на своей основной цели, рассматривая поверхность озера, но, когда Гермиона предложила последовать за ним, он словно очнулся. — Нет, — он поднялся и посмотрел на неё, только замечая, как увлажнились его глаза, и вытирая их ладонями. — Ты не должна идти со мной, это должен сделать только я. Если у меня получится, наверное, мы сможем покинуть это место, — вид Гермионы, покрытой кровью, стоял перед его глазами, и он помотал головой, пытаясь вытряхнуть эту картинку из головы. Он вновь посмотрел на озеро, сжав кулаки. Драко чувствовал, как начинает дрожать при мысли о погружении в кровь. Он изо всех сил пытался забыть этот период своей жизни, но сейчас снова был вынужден пройти через этот ужас. Кровь покроет его тело, его волосы, может, даже проникнет в рот. Его передёрнуло. Гермиона успокаивающе погладила его по плечу, и он сосредоточился на этом ощущении. Он попытался представить, о чём она думает. Быть может, она хотела бы оказаться здесь с Поттером. Они бы уже давно справились со своими страхами. Это его вина, что Гермиона оказалась в ловушке у реликвии. Именно Драко предложил использовать реликвии для расшифровки книги, потому что не хотел отпускать её. И сейчас он должен преодолеть свой страх крови, чтобы спасти Гермиону. Это всё нереально, напомнил он себе. Малфой повернулся к Гермионе, и она прикоснулась ладонью к его щеке: — Ты сможешь сделать это, — уверенно сказала она, и он кивнул в ответ. Он отвернулся к озеру, но, вновь заколебавшись, повернулся к ней: — Возможно, тебе придётся подтолкнуть меня. Девушка покачала головой: — Думаю, это не так работает. Если хочешь разрушить заклятье, ты должен справиться сам. Это звучало логично, но слишком удручающе. Драко перевёл взгляд на озеро. Спасти Гермиону, спасти Гермиону, спасти Гермиону. И прыгнул. Озеро оказалось холодным, что было странно, ведь кровь всегда теплая. Малфой как мог старался игнорировать запах, но его сердце стучало так быстро, как никогда раньше, и тошнотворное ощущение крови обволакивало его со всех сторон. Драко старался не опускать голову, держа её над озером, концентрируясь на ощущении холодного воздуха на лице, вместо ударов крови об его грудь при каждом рывке. Таким образом переплывать было гораздо сложнее, но он полагал, что если хоть раз окунётся с головой в озеро, то уже не сможет выплыть. Спасти Гермиону, спасти Гермиону, спасти Гермиону. Он повторял эти слова в своей голове, словно мантру, и не прошло много времени, как он оказался на другом берегу. Подтянувшись, Драко выбрался на берег, чуть не потеряв сознание, когда увидел, что его руки полностью в крови. Он отступил, и кровь тут же исчезла с его кожи. Драко с облегчением выдохнул, осматривая себя. Не так уж долго он плескался в этом озере, слава Мерлину. — Ты справился! — крикнула ему Гермиона с другого берега. — Да, это было довольно мерзко, — признался Драко. — Но ничего не произошло, заклятье не разрушилось. — Что ты там видишь? Драко огляделся: за поляной тянулись горы. Они могли бы пойти в этом направлении. Может, они справились ещё не со всеми своими страхами? — Тут нет знаков, но, возможно, нам надо двигаться в сторону гор. Я могу пойти вперёд и… — Нет, нам нельзя разделяться. Я пойду с тобой. — Нет, это отвратительно, ты не должна… — Поздно, — она прыгнула в озеро, и кровь тут же достигла уровня её груди. Драко стало дурно при этом виде, но он заставлял себя продолжать смотреть на её приближающуюся фигурку. Гермиона плыла медленно, так же, как и он, стараясь держать голову над поверхностью озера. Малфой пристально наблюдал за ней, боясь потерять из виду, не отводя глаз даже тогда, когда почувствовал привкус желчи во рту. Когда Гермиона была уже на середине пути, она неожиданно резко пропала из виду. — Вот дерьмо! — воскликнул Драко, подбежав к краю озера. — Гермиона! Ответа не последовало. Всё погрузилось в зловещую тишину. Ни звука насекомых или птиц, только его тяжелое дыхание. Озеро утянуло Гермиону, и он осознавал, что должен вернуться за ней. Драко покачал головой, раздумывая, что делать. Другого выхода не было. Он стоял на краю озера, долго рассматривая его поверхность (слишком долго), прежде чем, наконец, прыгнуть. Малфой плыл в сторону места, где видел Гермиону в последний раз, удерживая голову над поверхностью, но её нигде не было видно. Доплыв, он сделал глубокий вдох и нырнул. Температура в озере резко поднялась, хотя Драко помнил, что оно было холодным, когда он переплывал в прошлый раз. Его мысли путались, картинки надрезов на коже предплечья, потоков крови, его, утопающего в крови, мелькали перед глазами. Снова накатили отвращение, стыд и вина. Чувство паники сдавило грудь, но ему нужно было найти Гермиону. Драко попытался открыть глаза, но вокруг не было ничего, кроме крови. Он продолжал нырять глубже, и глубже, и глубже, так глубоко, как только мог, но его лёгкие горели от недостатка кислорода. Случайно вдохнув, Драко чуть не задохнулся от вкуса крови во рту, но странным образом это восполнило нехватку воздуха. Он плыл ко дну невероятно долго, набирая кровь в рот каждый раз, когда чувствовал, что задыхается. Но дна всё не было и не было. И Гермионы тоже. Внезапно яркий свет ударил его по глазам, и он открыл их, заметив боковым зрением белое пятно. Драко поплыл в эту сторону и натолкнулся на платформу. Стоило ему подняться на неё, как кровь схлынула с его тела, переместившись в огромную сферу, замеревшую в воздухе за его спиной. Драко глубоко дышал, наслаждаясь чистым воздухом и стараясь не опускать глаза на окровавленную одежду. Он отошёл от края платформы, и кровь тут же испарилась с его кожи точно так же, как и в первый раз, когда он выбрался на берег. С облегчением выдохнув, Драко прислонился к белой стене. Сердце его бешено стучало, а мысли путались в голове. Он попытался стереть из головы картину кровавого озера, уставившись на свои чистые руки и глубоко дыша, до тех пор, пока не пришёл в себя достаточно, чтобы осмотреться по сторонам. Озеро превратилось в парящую сферу с заключённой в ней кровью, что мерцала теперь в нескольких шагах от Драко. Он подошел и прикоснулся к ней, снова ощущая тёплую кровь под пальцами. И тут же отдёрнул руку, пятясь вглубь платформы и надеясь, что ему не придётся больше сюда возвращаться. Отвернувшись, он заметил в стене дверь и тот час же узнал её — это была точно та же дверь, что вела в библиотеку Малфой Мэнора. Он знал, что если откроет её, то окажется дома, вдали от края завесы и от крови. Драко подошёл к ней и взялся за дверную ручку, думая лишь о том, как сильно хочет покинуть это место. «Нет!», воскликнул голос в его голове. И он вспомнил: единственное, чего он желал больше того, чтобы оказаться в безопасности — спасти Гермиону. Он обернулся к сфере, всё ещё сжимая дверную ручку. Как ты можешь спасти её? Лихорадочное ныряние в полное крови озеро никому не поможет. Она исчезла. Спасайся сам. Это был тот самый голос, что прежде уговаривал Драко подниматься по лестнице. — Нет, — резко сказал Малфой, — хватит уже. У него заняло несколько минут, чтобы осознать, что он только что сказал. Ещё несколько минут он собирался с духом, представляя тёплую, густую, мерзкую кровь, а затем разбежался и нырнул прямо в сферу. Драко не ощутил, как кровь обволакивает его, вместо этого упав прямо посреди библиотеки. Он резко поднялся на колени и огляделся, облегчённо выдыхая, увидев рядом Гермиону. Заметив Драко, девушка бросилась к нему и сжала в своих объятиях. Он обнял Гермиону, усадив на колени и поглаживая её волосы, пока она всхлипывала, стараясь при этом унять своё собственное шумное дыхание. Никогда в жизни он не испытывал такого ужаса, как в этот день. Оглядевшись, он увидел браслет в нескольких шагах от них и, вытащив палочку, наложил защитные чары. Драко попытался подняться, но Гермиона прижалась к нему сильнее, мешая ему это сделать. — Я никуда не ухожу, — прошептал он, — просто хочу подняться с пола. Она кивнула, но не сдвинулась с места, поэтому ему пришлось неуклюже поднять их обоих, а затем донести её до софы и осторожно присесть. Он перекинул её ноги через свои колени, утешая в своих объятиях, и Гермиона уткнулась ему в грудь, прижимаясь к нему, пока он пытался вернуть самообладание. Драко не мог сказать, сколько они так просидели, возможно, два часа, а может, и две недели. Чувство покоя, что он всегда испытывал рядом с ней, снова медленно овладевало им. Наконец, Гермиона отодвинулась и произнесла, всё ещё сидя на его коленях: — Ты вернулся за мной, — тут её голос дрогнул, и слёзы медленно потекли по щекам. Драко задумался, откуда у неё ещё остались силы на слёзы. — Что? — голос его звучал хрипло. Он поднял руку, вытирая её щёки. — Когда озеро утянуло меня, я оказалась словно за стеклом и могла наблюдать за тобой. Я видела, как ты нырнул в озеро и поплыл ко дну. Я находилась совсем рядом, но ты меня не видел, — она торопилась выговориться, и ему казалось, словно она снова переживает тот страх, что испытала в озере. — Затем там появилась платформа с дверью, с точно такой же дверью, — она повернулась и указала на дверь библиотеки. — Ты долго стоял около неё, сжимая дверную ручку, а потом развернулся и бросился за мной. Вот что в итоге разрушило заклятье, я думаю. Драко заглянул Гермионе в глаза и заметил, что в них ещё оставалось небольшое сомнение в том, что он мог за ней не вернуться. Он прикрыл веки и глубоко вздохнул, сжимая её в объятиях. Ему было больно от того, что она не доверяет ему, но он её не винил, потому что сам думал, что не в состоянии это сделать. Авторская заметка: Я колебался, Гермиона. Сначала, когда мне пришлось прыгнуть за тобой в озеро. И затем, когда я стоял, непозволительно долго сжимая дверную ручку. Прости меня, я хотел бы быть смелее ради тебя, потому что ты заслуживаешь лучшего. Гермиона оторвалась от его груди, внезапно каменея от осознания: они с Драко друзья, а эти объятия чересчур интимные. Она вцепилась в его футболку и рыдала, словно ребёнок, по крайней мере около часа, пока он укачивал её, успокаивая на своей груди. Покрывшими румянцем, она внезапно смутилась и вскочила с его колен. — Прости, я намочила твою футболку, мне не следовало так прижиматься к тебе. — Подожди, — Драко схватил её за руку и умоляюще произнёс: — Побудь со мной ещё немного. Гермиона некоторое время изучала его лицо: оно было непроницаемо, но она могла сказать, что просьба, которая читалась в его глазах, была искренней, и если она сейчас откажет, то это принесёт ему боль. Поэтому девушка кивнула и вновь присела, прижимаясь к его груди, успокаиваясь от осознания того, что он сам получает утешение от их странных объятий. Драко расслабился, когда Гермиона вновь прижалась к нему, задумавшись, почему она так резко вскочила. Он предположил, что ей некомфортно в его объятиях. Возможно, закрывая глаза, она представляет на его месте кого-то другого. Может, Поттера, они как раз одного телосложения. — Наши самые большие страхи, — прошептала Гермиона, — Мой… — Забвение, — произнёс Драко. — Абсолютная пустота. Он почувствовал, как она кивнула напротив его груди: — Ни знаний, ни воспоминаний, ни чувств. Тотальное отсутствие контроля, — её голос дрожал. — Я бы не справилась без тебя, Драко. А твой страх, — прошептала она, — кровь. Браслет столько раз заставил тебя преодолевать этот страх. Драко задумался: действительно, Гермиона только раз столкнулась с забвением, он же трижды прыгал в кровавое озеро, прежде чем браслет соизволил отпустить его. Может быть, его страх связан не только с кровью. Кровь могла отражать его вину. Наблюдая её так часто во время войны и никак не предотвращая это, стоило ему сейчас решиться спасти Гермиону, как он в итоге смог преодолеть свой страх. — Спасибо тебе, Драко, — прошептала она, — за то, что спас меня. Драко сидел, обнимая её и вдыхая цветочный запах её волос, когда одна неопровержимая истина застала его врасплох: лишь по одной причине он пошёл за ней на край завесы — любовь. И он смог доказать себе (и ей), что может за неё бороться. Но было ли этого достаточно? Не опоздал ли он на четыре года? Наши дни: Слёзы, что появились во время прочтения Темного Периода Драко, хлынули с новой силой. Гермиона отложила рукопись и позволила себе разрыдаться. Это не тот Драко, которого она знает. Её Драко уверен в себе, собран, и, что уж говорить, достаточно заносчив. Этот же Драко был разбит, полон сомнений и ненависти к себе. Гермиона никогда не догадывалась, что эти мысли так прочно засели в его голове. Даже после преодоления своего худшего страха ради её спасения, он никогда не думал, что этого достаточно. — Этого достаточно, Драко, — громко проговорила она, но комната была настолька пуста, что её слова эхом отскочили от стен. — Ты сделал достаточно, — добавила она шёпотом. Прошло ещё немало времени, прежде чем Гермиона смогла продолжить чтение.