***
Несколько дней спустя Гермиона сидела на диване и изучала статью в Ведьмополитене об их с Драко отношениях, в то время как он сам, устроившись рядом, рассматривал точно такую же статью в Ежедневном Пророке. Обе статьи запечатлели их одинаково — они сбегали с поля для квиддича, сердито уставившись в камеру. Чем дальше читала Гермиона, тем больше она недовольно хмурилась: — Любовное зелье? О, извлекает выгоду из бедного (но состоявшегося) Драко Малфоя? Это всё потому, что мной не может заинтересоваться привлекательный волшебник… Драко навострил уши. — Подожди, Ежедневный пророк выставляет меня плохим парнем, а в твоём журнале жертва — это я? Давай меняться. Гермиона свернула журнал в трубочку и ударила его, затем отбросила и вздохнула. — И что нам теперь с этим делать… — она обвела рукой кипу писем в другом конце комнаты. — Мы не будем их читать, — сказал Драко, складывая Пророк на стол. — Не будем? — Нет, просто спокойно уничтожим их, — он поднял палочку и отлевитировал часть писем к ним на стол, прямо на Ежедневный Пророк. — И как мы это сделаем? — спросила Гермиона, с опаской разглядывая гору писем. Живы были ещё её воспоминания о гное бобонтюбера, который она получила в гневном письме на четвёртом году обучения, когда Рита Скитер написала статью о её любовных связях с Гарри и Виктором Крамом. Драко закатал рукава и гордо произнёс: — Я профессионал в уничтожении гневных писем. Он взмахнул палочкой, и Гермиона придвинулась ближе, как всегда жаждая изучить новое заклинание. Для начала Драко наложил защитные чары вокруг писем, затем предупредил Гермиону заткнуть уши, прежде чем выполнил сложный пас палочкой и произнёс: — Апсциндо! Яркий всплеск магии ударился о защитный барьер, растворяясь, громкий вой пронёсся по комнате, а затем четыре плавающие сферы появились прямо внутри защитных чар. Гермиона прильнула ближе, отмечая, что первая сфера была сгустком чернил, следующая оказалась крошечными обрывками бумаги, третья — скоплением воска, и последняя сфера — разноцветными обрезками листов. — Что произошло? — спросила она. — Я разделил письма на их составляющие. Это заклинание включает в себя несколько других, поэтому в данном случае всегда нужно использовать защитные чары. Шум создавали вопли из писем. — Я заметила, — с нетерпением отозвалась Гермиона, — Получается, здесь обрывки бумаги, чернила, воск… а это что? — она указала палочкой на разноцветный клубок. Драко опустил взгляд и пробормотал что-то себе под нос. — Что? — переспросила Гермиона, — Я не услышала. — Это… ну, фотографии. — Фотографии? — Думаю, некоторые из отправителей хотели напомнить тебе о близких, которых они потеряли на войне. Потому что ты встречаешься с Пожирателем Смерти, — неловко закончил он. Гермиона заметила, как резко упало его настроение, и успокаивающе сжала его колено. — Ты до сих пор получаешь гневные письма? — Не так часто, как раньше. Обычно только по праздникам или годовщинам смерти некоторых людей. Очевидно, могло быть хуже… — он затих, и Гермиона вспомнила того замкнутого Драко, с которым она работала в поместье. Она давно не видела его таким угрюмым, в течение многих месяцев он успешно отделял эту эмоцию от остальных. Гермиона понимала, как тяжело столкнуться с осуждением друзей, но совсем забыла, что таким образом разворошила прошлое Драко, его ошибки, что он совершил на войне. Она снова сжала его колено, затем подняла палочку и подожгла все сферы. После этого она попросила Драко научить её этому заклинанию. В итоге оно получилось только с третьего раза, и Гермиону невероятно раздражали её первые бесплодные попытки. Когда она, наконец, смогла его воссоздать, она обернулась к Драко, но заметила, что тот всё ещё не в духе. Она незаметно придвинулась к нему и опустила голову на его колени. Малфой тяжело вздохнул, запуская пальцы в её кудри. — Это просто разговоры, Драко, помнишь? — Это только начало, Гермиона, — удрученно произнёс он. — Они привыкнут. Знаешь, что я вынесла из дружбы с Гарри? Новости цикличны, сегодня люди обсуждают нас, а завтра случается что-то ещё, и о нас забывают. — Репортеры — может быть, но твои друзья… Гермиона глубоко вздохнула и закрыла глаза: — Что ж, твои вечерние посиделки с Гарри должны решить эту проблему, — она почувствовала, как замерли его пальцы в её волосах, и зажмурилась ещё крепче. — Мои… что? Она приоткрыла один глаз, отмечая, что он хмуро разглядывает её. — Я поговорила с Гарри, и он согласился выпивать с тобой по вторникам. По крайней мере до тех пор, пока вы не привыкните друг к другу. — О, ну спасибо, только я не собираюсь с ним встречаться. Она села и посмотрела на него со всей серьёзностью: — Драко, ты замечательный, умный и глубоко, глубоко в душе даже можно сказать добрый. Для меня это ясно как день, и я просто хочу… чтобы мой друг получил шанс узнать тебя поближе. И я знаю, что один на один ты ведёшь себя гораздо лучше, чем в компании. Поэтому, пожалуйста, не отказывайся от встречи, в конце концов мы можем перетянуть его на свою сторону. Она с такой мольбой смотрела на него, что отказ застрял у него в горле, поэтому он отвёл взгляд и уставился на огонь. Обрывки писем всё ещё догорали в камине. — Это обязательно должен быть Поттер? — сквозь зубы спросил он. Гермиона глубоко вдохнула: — Я понимаю, о чём прошу тебя. И я знаю, что вы с Гарри подписали договор ненавидеть друг друга веки вечные. Но, так как сейчас мои родители далеко, он самый близкий человек для меня. Он мне как брат, и мы всегда будем поддерживать друг друга. Кроме того, думаю, из всех моих друзей он самый понимающий. Драко покачал головой: он не был согласен с этим утверждением. В его понимании, Луна — скорее тот человек, который поддержал бы их отношения. Но Лавгуд не имела такого влияния на их компанию, как Гарри. — Если Гарри одобрит наши отношения, остальные последуют его примеру, — проговорила Гермиона, будто прочитав его мысли. — Ладно, — произнёс Драко, прижимая её к себе, — Я согласен, хватит болтать. — Я не болтаю. — Болтаешь. — Я люблю тебя, Драко, — она вздохнула. Он сжал её в объятиях, стараясь успокоить дыхание. В первый раз за много лет он потерял контроль. Бесконтрольные чувства, которые, как он думал, оставил в прошлом, в Тёмном периоде, снова запузырились на поверхности его разума. Он не знал, было ли это от гневных писем (когда-то он получал их гораздо больше, чем Гермиона) или от мысли, что ему придётся проводить время с её друзьями — героями войны, но Драко ощущал себя полностью потерянным, и только Гермиона, как гавань, давала ему чувство покоя. — Я тоже тебя люблю, Гермиона, — прошептал он в её волосы.***
Июнь 2003 — Ну почему я должен идти? — ныл Драко. Он застёгивал пуговицы, в пятый раз проверяя свой вид в зеркале. Гермиона подошла к нему, с ухмылкой рассматривая его отражение: — Тебе не нужно прихорашиваться ради Гарри. Малфой нахмурился, не отвечая на её выпад. Она обняла его за талию: — Ты идёшь, потому что любишь меня. Иногда мы совершаем вещи, которые не хотим делать, ради любимых людей. Он обернулся, чтобы взглянуть на неё: — И когда ты что-то делала против воли ради меня? — Ну я терплю тебя каждый день, — Гермиона пожала плечами. Малфой нахмурился, и Гермиона отметила, что он всё ещё в плохом настроении. Она напомнила себе, как была бы расстроена, если бы он настаивал на её встречах с Пэнси или Гойлом. — Ладно, хочешь что-то предложить? — мягко спросила она. — Нет, — проворчал Драко, — Но я придумаю. И уж поверь, это не будет милым, — добавил он с усмешкой. — Не сомневаюсь, — Гермиона закатила глаза. Драко облачился в плащ и аккуратно положил палочку во внутренний карман, ближе к телу, чтобы, если придётся, с лёгкостью её вытащить. Затем ещё раз взглянул на своё отражение, игнорирую смешок со стороны Гермионы. — Спасибо ещё раз, это очень много значит для меня, — она снова его обняла. — Знаю, — проворчал Драко, затем отвернулся и открыл дверь. — Удачи, — крикнула Гермиона вслед, но он только покачал головой, сбежал вниз по лестнице, достиг аллеи и аппарировал в Дырявый Котёл. Малфой остановился перед входом и сделал глубокий вдох. Находиться в компании Поттера было для него всё ещё тяжело, так как Гарри больше всех напоминал ему, каким ужасным человеком он раньше был. Ступив в бар, Драко отметил, что помещение почти пустовало, так как было ещё слишком рано. Он увидел Ханну за стойкой, она вежливо кивнула ему и махнула рукой в сторону столика, где сидел Гарри с двумя стаканами виски перед ним. Драко двинулся в его сторону, и Гарри кивнул ему, не проронив ни слова, пока тот не сел на соседний стул. Малфой взглянул на выпивку перед ним, на секунду подумав, не отравил ли Поттер напиток. Подняв глаза, он наткнулся на взгляд Гарри: он рассматривал его с нечитаемым лицом, и это напомнило Драко о его судебном заседании. Он слегка сместился, ожидая, что Поттер заговорит первым. — Я тоже не хочу быть здесь, — сказал он. Драко фыркнул в ответ, задумываясь, как они переживут этот вечер. Он заявил Гермионе, что выдержит не более полутора часов рядом с героем, она начала спорить, уговаривая на два часа, но быстро сдалась, слава Мерлину. Девяносто минут явно пройдут паршиво. Чтобы отвлечься, он стал отсчитывать секунды в своей голове. — Не собираешься пить? — спросил Гарри. Драко пытливо заглянул в его глаза и, не найдя намёка на ложь, сделал глоток из своего стакана, сморщившись, когда виски обжёг горло. Гарри всё ещё смотрел на него, поэтому Малфой уставился на него в ответ. Алкоголь быстро сделал своё дело, и вскоре Драко расслабился. Он сделал ещё глоток. Молча пялиться друг на друга полтора часа — довольно неплохо, как решил Драко. Молчать с Поттером ему нравилось больше, чем разговаривать. Но тишина не продлилась долго. Через несколько минут Гарри откинулся на стуле, сложил руки на груди и спросил: — Малфой, если бы мы с тобой сражались прямо сейчас, как думаешь, кто бы выиграл? — Ты, — быстро ответил Драко. Он застыл, разглядывая свой стакан, пока осознание накрывало его с головой, — Блять, серьёзно, Поттер? Сыворотка правды? Гарри ухмыльнулся. — Чёртов Гриффиндор, никаких манер, — Малфой поднялся, чтобы уйти, но Поттер схватил его за руку. Драко замер. — Останься. Ты же знаешь, как это важно для Гермионы. Мне просто нужно задать тебе пару вопросов, я не буду больше так делать. Драко уставился на мерзавца: — Я больше никогда не буду пить из твоих рук, что бы ты ни предложил. — Справедливо. Драко сел, вздохнув в ожидании первого вопроса. — Итак, не секрет, что твой отец работает над тем, чтобы вернуть репутацию семьи. Ваши отношения с Гермионой — часть плана? — Нет, — фыркнул Малфой. — Но они повлияют на статус твоей семьи в дальнейшем? — Да, — ответил Драко, — но я с ней не за этим, — быстро добавил он. Гарри приподнял бровь: — Тогда зачем ты с ней? Драко пытался удержаться от ответа, но боль вонзилась ему в голову, и в конце концов он выпалил: — Потому что она напоминает мне о той части меня, которую я потерял когда-то давно… или которой у меня вовсе не было. Она заставляет меня смеяться, и думаю… ладно, иногда мне хочется свернуть ей шею. Но я чувствую себя живым рядом с ней. Боль ушла, и Драко снова уставился в серые глаза напротив, которые медленно наполнялись гневом. Он усмехнулся и добавил: — А ещё она охрененная в постели, она проделывает такие… — Достаточно, — угрожающе произнёс Гарри, и Драко замолк, всё ещё ухмыляясь. — Мы закончили? — спросил Малфой, готовый уйти. — Когда это началось? Когда она стала тебе нравиться, эм… не как друг? — с беспокойством поинтересовался Гарри. — Прошлым летом. — Задолго до больницы, — пробормотал Гарри, — И ты любишь её? — Люблю, — без колебаний ответил его собеседник. Гарри надолго замолчал, и Драко чуть снова случайно не глотнул из своего стакана. Он нахмурился и палочкой очистил посуду от виски. — Что скажут твои родители, когда узнают? — Они знают, — Драко поднял взгляд, — Мама ненавидит её и напоминает мне об этом при каждой встрече. Про отца не знаю. Я не виделся с ним с Рождества и не отвечаю на его письма. — Думаешь, они могут причинить ей боль, чтобы рассорить вас? — Могут, — прошипел Драко, встав, чтобы уйти. Он не задумывался раньше над этими словами, стараясь как можно дольше избегать мыслей об освобождении отца из Азкабана. Но будущее наступало, его отец выходит из тюрьмы через несколько недель. Гарри выбежал за ним из бара, перехватив в переулке. — Ты собираешься продолжать встречаться с Гермионой, даже если это подвергнет её опасности? — Да, — прорычал Малфой. Он запустил руки в волосы и закрыл уши, стараясь не слышать следующих вопросов Поттера. Гарри оторвал одну его руку от уха: — Почему? Ты же сказал, что любишь её. Почему не оставишь её? Малфой вскинул голову и крикнул: — Потому что, блять, я нуждаюсь в ней. Она — всё, что у меня есть. Тебе не понять, Поттер, — зло добавил он. Драко оттолкнул Гарри, выхватывая палочку из мантии. Гарри тут же вытащил свою, но увидел, что Малфой не собирается сражаться с ним, он всего лишь хочет аппарировать. Гарри снова схватил его за руку. — Я знаю каково это — быть одному. Я потерял всех на войне: родителей, Сириуса, Дамблдора. У меня осталась только Джинни, но я знаю, что если бы она сейчас оказалась в опасности из-за меня, я бы оставил её. Я любил её, поэтому оставил, чтобы защитить, — напряжённо проговорил он. — Всего хорошего, Поттер, — бесцветно бросил Драко, оттолкнул его руку и тут же аппарировал. Он появился на аллее возле дома Гермионы, понимая, что не сможет войти внутрь. Не под Сывороткой правды. Вместо этого он переместился в дом, что недавно купил, и упал на софу, которая являлась единственной мебелью в большой гостиной. Во всём доме насчитывалось не более четырёх предметов мебели: софа, на которой он сейчас находился, стол со стулом в соседней комнате и кровать в спальне наверху. Драко всё ещё не признался Гермионе в покупке этого дома. Он хотел, несколько недель назад он решился рассказать ей после ужина. Но во время приготовления этого самого ужина он вдруг вспомнил, как ходил на ланч с Гермионой и её коллегами несколько дней назад. Это было ужасно. Часть компании игнорировала его, а часть кидала злобные взгляды. И он не знал, кого ненавидит больше. Но была ещё категория людей — которые боялись его, и это было хуже всего. Это редко случалось с друзьями Гермионы, но когда он шёл куда-то один, он временами ловил на себе испуганные взгляды. И тогда в ресторане он заметил женщину с волосами мышиного цвета, что смотрела на него в ужасе с другого конца комнаты, и это так живо напомнило ему о магглорожденных, которых убивали в его доме во время войны. У него возникло дикое желание броситься в туалет, чтобы успокоиться. Гермиона даже не заметила этого, увлечённо беседуя со своими коллегами, она даже не обратила внимание. Помешивая суп в кастрюльке, Драко решил не рассказывать Гермионе о своей покупке. Вместо этого он переместил ужин на стойку и наложил согревающие чары. Драко держался от неё подальше всю оставшуюся ночь. Он оставил позади всю свою жизнь ради Гермионы, поэтому нуждался в месте, которое мог назвать только своим. Дом был унылым и пустым, но он был его домом. Авторская заметка: Это единственная причина, по которой я скрывал дом от тебя, Гермиона, честно. Ничего предосудительного или подлого. Я перестал распоряжаться своей жизнью, и этот дом давал мне хоть какую-то видимость контроля. Мне просто нужно было что-то, что принадлежало бы только мне, ведь всё вокруг твоё. Я пытался объяснить, но к тому времени, когда ты узнала о нём, ты потеряла всякую веру в меня и была готова предположить худшее. Наши дни: — Тебе это и нужно было сказать, Драко, — пробормотала Гермиона. Но голос на краю сознания прошептал: «А ты бы разве послушала?» Она отложила листы, пытаясь вспомнить тот ланч. Грейнджер помнила, что была расстроена назначением нового босса. Они не были знакомы, и она переживала, как сложатся их отношения. Гермиона едва помнила Драко в тот день. Она действительно не заметила, что тогда он был настолько разбит? Драко выглядел таким собранным, будто все оскорбления отскакивали от него. Но, оказывается, они глубоко ранили его душу, а она даже не обратила внимание.***
Во время пребывания Драко в пустой квартире страх постепенно начал завладевать им при воспоминании слов Гарри Поттера. Я любил её, поэтому оставил, чтобы защитить. Он тоже пытался, сразу после больницы. Он пытался оттолкнуть Гермиону, но она всё равно вернулась к нему. Она хотела быть с ним, несмотря на риски. Драко покачал головой, Грейнджер не знала всей правды, он не совсем был честен с ней. Он не совсем был честен даже с самим собой. Драко поднялся с софы и прошёл в комнату со столом. На нём лежало три письма от отца, все адресованные Драко. Малфой поднял письма, затем дошёл до кухни и вытащил из буфета бутылку огневиски. Он открутил крышку и сделал глоток прямо из бутылки, так как не имел в доме даже стакана. Вскрыл одно из писем и пробежал его глазами на предмет упоминания в нём Гермионы. Оно здесь было, и оно было не столь зловещим. Неверная попытка помочь своей семье… Ты можешь порвать с ней, Драко… Мы ценим твои усилия помочь нам… Драко отбросил письмо и вскрыл следующее. Оно оказалось более агрессивным. Грязный предлог для ведьмы… Я скорее откажусь от сына, чем буду в родстве с предателем крови… Ты сам не знаешь, как справиться с… Драко покачал головой, сделал ещё один глоток виски и открыл последнее письмо. На листе оказалось всего две строчки. Наслаждайся своими отношениями с грязнокровкой, сын. Их не станет — не успеет закончиться год. Авторская заметка: Мы расстались в январе, так что технически он ошибся. Драко покачал головой, задумавшись: если его отец всё ещё обращается к нему «сын» в последнем письме, возможно, это хороший знак. Он снова начал перечитывать письма, в этот раз более тщательно, делая несколько глотков виски каждые пару минут. Но какую цель преследует его отец, Драко так и не понял. Очевидно, он хочет, чтобы его сын порвал с Гермионой, но Драко так и не смог определить, будет ли отец использовать свои грязные приёмы или просто заставит её бросить. Голова его закружилась, как только Огневиски проникло в кровь, и Драко схватился за стойку, позволяя себе на время замереть. Я любил её, поэтому оставил, чтобы защитить. Слова Поттера снова завертелись в голове Драко, и он нахмурился. — Но я не ты, Поттер! — крикнул он, эхо его голоса разнеслось по пустому дому. Затем он сполз по гарнитуру на кафельный пол и зарылся лицом в ладони. Он понятия не имел что делать и куда идти. Драко хотел быть с Гермионой, но был пьян и скорее всего всё ещё под действием Сыворотки правды. И он не мог предвидеть, какая у неё будет реакция, если он покажет ей письма отца. Они и так потратили много времени, решая вопросы с гневными письмами и её друзьями, не хватало ещё проблем. Около часа Драко провёл в оцепенении. В конце концов он начал успокаиваться, стараясь занять себя подсчитыванием плиток на полу. Но мозг его был затуманен, поэтому он сбился где-то на сороковой плитке. И в этот момент перед ним появился Патронус Гермионы с сообщением: «Я знаю, что у вас случилось с Гарри. Возвращайся, нужно поговорить». Драко проследил, как её выдра проскакала вокруг него и растворилась, и задумался, как же быть. — Проклятый Поттер, — выругался он себе под нос. Естественно, он заявился прямо к Гермионе и рассказал, что она в опасности, и что Драко тоже в курсе, но продолжает удерживать её. И скорее всего она собралась расстаться с ним. На самом деле он не хотел идти. Он хотел остаться и выспаться, но с другой стороны он должен был пойти, чтобы узнать, чего хочет Гермиона. К тому же он понимал, что если не пойдёт, то Грейнджер заявится в Мэнор, а он не мог позволить, чтобы она скиталась по поместью и звала его. Драко заставил себя подняться, слегка пошатываясь. Хорошо, что он так напился, он бы предпочёл быть пьяным, когда она порвёт с ним. Он смёл письма в карман и направился к камину в гостиной. Малфой глубоко вздохнул и переместился в свою спальню в Мэноре. Это была секундная остановка, так как камин Гермионы был связан только с его камином в поместье. Оглядев свою комнату, он снова глубоко вздохнул и вновь ступил в камин. Наши дни: — Разве я не рассказывала тебе о нашей ссоре с Гарри? — недоверчиво воскликнула Гермиона, — Ты думал, что он пришёл ко мне… — её голос затих, пока она просматривала следующую страницу. Драко вернулся к описанию сцены, где он вышел из её камина. Если бы он знал, что случилось у неё с Гарри, он обязательно бы включил это в свой рассказ. Она вздохнула, и её сердце сжалось. — Мне так жаль, Драко. Я боролась за тебя, даже с Гарри, а ты и не знал. Тебе обязательно нужно об этом узнать. Это была самая крупная ссора между ними в ту ночь. Когда Драко не вернулся через полтора часа, Гермиона поняла, что что-то случилось. Сначала она решила посетить Дырявый котёл, эта мысль была логичной. Может, они так хорошо проводят время вместе, что потеряли счёт времени. Она фыркнула от этой мысли. Затем она подумала о Мэноре, но вспомнила, что обещала Драко больше не возвращаться туда. Оставался только дом Гарри. Она схватила палочку и сумочку, вышитую бисером, и бросилась вниз по лестнице. Добравшись до аллеи, она аппарировала прямо на Гриммо, 12. — Гарри? — позвала она. Он вышел к ней из гостиной с виноватым лицом: — Подожди, я сейчас всё объясню… — О чём ты? — Он не сказал тебе? — Не сказал что? — Гермиона прошла в гостиную и бросила сумочку в кресло. Затем обернулась лицом к Гарри, уперев руки в бока. Он робко улыбнулся ей, запуская руки в свои волосы. — Я подмешал Малфою Сыворотку правды, — признался он. — Что?! — потрясённо воскликнула она, — Но это же незаконно. Гарри пожал плечами: — Ну и что? Сдашь меня? — поддразнил он, но улыбка сползла с его лица, как только он увидел её мрачный взгляд. — Что ты спросил у него? — резко поинтересовалась она. — Спросил, любит ли он тебя, про его семью и могут ли они причинить тебе вред. Он сказал, что могут, Гермиона. Он беспокоится, что они могут навредить тебе, и он все ещё с тобой. Гермиона отмахнулась от него: — Я знаю, что из себя представляет его семья. Думаешь, не знаю, на что способен его отец? Я не глупая и не нуждаюсь в твоей защите, — она отвернулась от него и зло выдохнула: — Боже, это так похоже на тебя, Гарри Поттер. Но нет, я не верю, я не ожидала от тебя такого. Ты только ради этого согласился на встречу с ним? — она вновь взглянула на друга, но тот промолчал. Гермиона подумала о Драко и как, наверное, он был расстроен, когда узнал, с какой целью с ним встречался Гарри Поттер. — Почему он остался и ответил на твои вопросы? — спросила Гермиона скорее себя, чем Гарри. — Потому что он любит тебя. — Я знаю это, Гарри! — злость снова вернулась к ней, она закричала, пока слёзы скатывались по её щекам: — Но он сейчас нуждается в другом! Все и так против него! Ему всего лишь нужен человек, который бы поверил в него, кто-то, кроме меня, а ты… — её слова прервали рыдания при мысли, что чувствует сейчас Драко. Гарри подошел к ней, с тревогой заглядывая в лицо: — Гермиона… Она отшатнулась от него и проговорила таким холодным тоном, который никогда не использовала в разговоре с ним: — Я поддерживала тебя… всегда. Даже когда думала, что ты не прав. Но сейчас твоя очередь поддержать меня, Гарри. Поттер покачал головой: — Но ты в опасности, Гермиона. — Мы все бываем в опасности время от времени. Ты — Аврор, и подвергаешь себя опасности каждый день, потому что это приносит тебе удовольствие. Могу поспорить, твоя работа тоже влияет на Джинни не лучшим образом, но ты всё ещё с ней. — Это не одно и тоже, и если бы Джинни на самом деле была в опасности по моей вине, я бы бросил её. Я так и сделал, и Малфой должен поступить так же, — яростно добавил он. — Ты сказал это Драко? — её глаза расширились. — Конечно. Гермиона желала проклясть его, но вместо этого только оттолкнула. Гарри потрясённо посмотрел на неё. — Ты не имел никакого права! Он и так до сих пор винит себя во всех грехах, совершённых во время войны, ты не имел права это ему говорить! Гарри всё ещё шокированно наблюдал за её бурной реакцией. — Нас нельзя сравнивать с тобой и Джинни! Люциус — не чёртов Волдеморт, и ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — она замолчала, а затем тихо произнесла: — Я так зла на тебя, Гарри. Я знаю, ты думаешь, что помогаешь мне… — она прервала себя, обернулась, схватила сумку и продолжила: — Мне нужно найти его. — Ты собираешься рискнуть ради человека, который настолько эгоистичен, что будет удерживать тебя, даже когда ты в опасности? — Гарри схватил её за руку. Гермиона вырвалась из его захвата, и слёзы снова заструились по её лицу. — Ты ошибаешься. Ты думаешь, что он эгоист и трус, но это не так. Он спас меня. Не только тогда в больнице. Однажды мы вдохнули ядовитый порошок, и он наколдовал для меня головной пузырь прежде, чем подумал о своей безопасности. И ещё был раз, когда реликвия атаковала нас, и он спас меня, снова. Она вытерла слёзы, глубоко вздохнула и продолжила: — Драко сделает всё ради моей безопасности. Он пытался оттолкнуть меня поначалу, но я вернулась к нему. Потому что я тоже могу принимать решения, — вызывающе закончила она. Гарри приблизился к ней, и Гермионе показалось, что он собирается обнять её, поэтому она отступила, заметив гримасу боли на его лице. — Я никогда ни о чём не просила тебя, Гарри. Но сейчас, когда я попросила у тебя помощи, ты всё испортил, — Гермиона заметила, как увлажнились его глаза, понимая, что причиняет боль своими словами, но сейчас она могла думать только о Драко. — Гермиона… — Гарри колебался, — …это же Малфой. Ты собираешься всё бросить ради него? — Что бросить? — яростно произнесла Гермиона, — Тебя? Ты просишь меня выбрать между моими друзьями и Драко? — Конечно, нет, — Поттер резко покачал головой. — Хорошо, потому что я не уверена, что моим выбором будешь ты. Гарри вытаращил на неё глаза. — Что? Ты ставишь его выше нас? Своих друзей, которые сделают ради тебя всё… — Не всё, — прервала Гермиона, — Теперь я вижу, что вы далеко не на всё готовы ради меня. Гарри вздрогнул — слова ранили его. Гермиона почувствовала вину за свой выпад, но продолжила, потому что ему нужно было услышать всё до конца: — Если бы вы поставили меня перед выбором, я бы выбрала его. И знаешь, почему? Гарри молча покачал головой. — Потому что он никогда не заставит меня выбирать между вами. Потому что он хочет, чтобы я была счастлива, и я думала, что вы хотите того же, но я ошиблась, — несколько слезинок всё-таки сорвались с ресниц Гарри, и Гермиона проследила их путь. — Гермиона, мне так жаль, — прошептал он, — Я тоже хочу, чтобы ты была счастлива. Она приблизилась к нему, вытерла слёзы и мягко сжала его руку: — Так докажи это, — затем вышла из квартиры, аппарировала к себе и отправила Патронус Малфою.***
Когда Драко ступил в гостиную Гермионы, она нервно расхаживала по комнате, но замерла, стоило ей заметить его, а затем подошла и обвила его шею руками. — Мне так жаль, Гарри определённо перешёл черту. Я даже не думала… ему не следовало… — она отклонилась и заглянула ему в лицо, — Ты в порядке? Драко кивнул, но остатки зелья заставили его произнести: — Да. Гермиона накрыла его рот ладонью: — Прости, я обещала себе, что не буду задавать вопросы. Я не хочу воспользоваться твоим состоянием, я не для этого позвала тебя. Просто хотела убедиться, что ты в порядке. Она начала плакать у его груди, и Драко смутился. Он определённо ожидал не этого, думал, что она будет зла. А оказалось, она беспокоится за него, ещё и расстроена по непонятной причине. Может, ей тяжело расстаться с ним? Он верил, что она любит его, но не сравнимо меньше, чем друзей или чувство безопасности. — Всё в порядке, Гермиона, — прошептал он, поглаживая её спину. — Ты не должен утешать меня, это я должна делать, — проговорила она ему в грудь. Драко снова оказался в замешательстве. — Что тебе рассказал Поттер? — Про Сыворотку правды, — яростно сказала она, и Драко решил, это от того, что она вспомнила, как Драко ответил на вопросы Гарри, — Он сказал, что спрашивал, любишь ли ты меня, но это бред, конечно, любишь, ты доказывал это столько раз… Драко кивнул в ожидании продолжения. — А ещё он рассказал, что ты ответил про свою семью, про отца, — она сжала его лицо в ладонях, заглядывая в глаза, — Мне всё равно, Драко, не слушай Гарри, — напряжённо добавила она. Малфой покачал головой и отстранился: — Он прав, я не должен подвергать тебя опасности. И если бы я лучше… — Даже не начинай, — прервала Гермиона, — Ситуация с Джинни абсолютно другая. Она была несовершеннолетней, и они едва ли встречались. Я убью его за то, что он заставил тебя подумать, будто быть со мной — ошибка. Драко осознал, что её злость направлена вовсе не на него, а на Поттера. В тот же момент он выдохнул, будто тяжёлая плита упала с его плеч. Он присел на диван и начал массировать виски, стараясь сконцентрироваться: — То есть мы не расстаёмся? Гермиона удивлённо посмотрела на него: — Нет… Что?.. То есть, нет, конечно, нет, — она подсела к нему. Мысли Драко текли вяло, он слишком много выпил виски. Он откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, затем извлёк письма отца и передал Гермионе. — Что это? — спросила она. Затем осознала, что невольно задала ему вопрос и постаралась исправиться: — Я имела в виду… — Всё в порядке, — прервал Драко, — Это письма от моего отца. Он угрожает, что стоит ему только выйти из тюрьмы и он сделает всё, чтобы разлучить нас. Это может быть опасно. Поэтому я хочу, чтобы ты прочитала их, прежде чем принимать решение относительно меня. — Драко, тут нет другого варианта, я с тобой и буду с тобой, что бы ни случилось, — она погладила его бедро. — Просто прочти их, — произнёс он, всё ещё не открывая глаз. Гермиона приступила к чтению, слова в письмах были довольно ожидаемы: Люциус был разочарован, что Драко спутался с ней из-за её статуса крови, и обещал разрушить их отношения в ближайшее время. Она понимала, что он сделает попытку разлучить их, стоит ему только выйти из тюрьмы. Но ей было всё равно. Она немного волновалась за Драко, переживала, не прогнётся ли он под натиском своих родителей, особенно если они начнут угрожать ему, что откажутся его содержать и отрекутся от него. Но, казалось, его больше волновала её реакция, он с тревогой рассматривал Гермиону. — Всё ещё хочешь быть со мной? После всего, что случилось? — спросил Драко. — Конечно, — она уселась к нему на колени, почувствовав запах виски от его дыхания. Должно быть, он выпил в поместье. И она не винила его за это, она понимала, что действия Гарри ранили его. — Уверена? Он может причинить тебе боль, а ты уже… — Да, — настойчиво прервала она. Драко почувствовал, как слёзы скапливаются за веками, он глубоко вдохнул, затем выдохнул — ему с самого начала нужно было прийти прямо к ней. Он должен был быть рядом с ней, рядом с Гермионой. Через некоторое время он расслабился, вновь чувствуя себя в безопасности, что происходило каждый раз возле неё. Гарри ошибался. Он говорил, что знает, каково это — быть одному. Но он не знал. Даже без девушки, с ним рядом всегда были Рон и Гермиона, и Орден поддерживал его. Без Гермионы у Драко не останется никого, только пустой дом да родители, которые, как он осознал, не любили его в полной мере. Открыв глаза, он заметил, как Гермиона с беспокойством наблюдает за ним. Смятение отразилось на его лице, прежде чем он смог его усмирить. — Я люблю тебя, Драко, — прошептала она. Он кивнул: — Я тоже тебя люблю, — и с улыбкой добавил, — Теперь ты знаешь это наверняка. — Я никогда не сомневалась, — покачала она головой, затем поднялась и протянула ему руку, — Пойдём, уже поздно. Ты останешься на ночь? Драко кивнул, вспоминая свой пустой дом. Единственное место, где он хотел сейчас быть — здесь, рядом с Гермионой. — Да, — добавил он, потому что боль от Сыворотки вновь вонзилась ему в голову, но уже гораздо слабее, чем раньше. Этой ночью Гермиона долго не могла заснуть. Она лежала на своей стороне, с тревогой поглядывая на Драко. Каждый раз, стоило ему прикрыть глаза, как голова начинала кружиться, поэтому он держал их открытыми и наблюдал, как тени танцуют на потолке. Он снова думал о письмах отца и равнодушии Гермионы к ним, желая так же легко, как она, забыть об угрозах. Наслаждайся своими отношениями с грязнокровкой, сын. Их не станет — не успеет закончиться год. — О чём думаешь? — прошептала Гермиона, дотрагиваясь до его руки. Он повернулся, одаривая её слабой улыбкой, и ответил полуправду, так как действие Сыворотки заканчивалось, и он не хотел её расстраивать: — О тебе. Всегда о тебе, Гермиона.