78 дверей

      Утро было холодным и зяблым, глаза слипались и сил не было ни на что. Эрвину повезло, что сегодня в корпусе было мало дел, иначе плохой сон грозил бы ему не только дурным самочувствием, но и ошибками из-за невнимательности и ужасной собранности. В голову не переставал лезть образ ночного Леви, его слова и… этот взгляд. Внизу тепло скрутилось в огненный шар, застилая глаза белесой пеленой воспоминания. Кто этот Леви? Что он за человек?        Командор озадаченно крутил маленький желтый листок, опавший с кучерявого клена. Он любил иногда приходить и вот так сидеть, облокотившись, смотреть куда-то далеко, слушая шелест дубравы. Эрвин не признавался никому, но сам, в тайне, очень любил природу и, в особенности, птиц. Ему нравились разные: маленькие желтые синички, что ласково пели незамысловатую, уже хорошо знакомую трель по утрам или просто, в течении дня. Желторотых воробьев он любил по-особенному, иногда сравнивая их с молодыми кадетами. Смешные и неопытные, они вызывали у взрослого мужчины отцовские чувства и добрую улыбку. Он по возможности старался заботиться о них, по-своему, но заботиться и опекать. И, каждый раз, когда отряд возвращался с вылазки, он запирался у себя в кабинете и подолгу бездумно смотрел в окно пустым взглядом. Опять смерти. Сейчас, блаженно укрывшись под тенью раскидистой кроны и уединившись в тишине, Эрвин начал наблюдать за налетевшими в сад птицами. Задумавшись, он сравнивал своих друзей с различными видами пернатых: «Маленькая трясогузка очень похожа на Нанабу. Хоть и невеличка, но всегда ко мне подлетает, не боится. Смотрит внимательно, разглядывает, что за великан этакий к ним пожаловал», — иногда Эрвин был похож на ребенка, — «а кем была бы Ханджи?», — он сошелся на мысли, что на огромного воробья. Тоже шустрая и забавная, — Майк походит на орла, с огромным носом, гордый, большой. Опасный противник, но верный друг и хороший защитник. А на кого похож Леви?..» — вот это вопрос. Эрвин призадумался. Сначала подумал, что на ворона. Тоже нелюдимый, очень умный и черноволосый. Смущало только одно, — «по-размерам не подходит. Другое дело дрозд», — и, обрадовшись своей блестящей смекалке и остроумию, он усмехнулся. Леви действительно очень походил на дрозда. За обедом Эрвин тоже не мог собраться. Мысли все чаще стал заполнять образ Леви, его темные жесткие волосы, — Эрвин почему-то был уверен, что они пахли сырой травой или чаем, — узкие серо-металлические глаза, их глубина. По телу командора прошла дрожь. Все чаще и чаще он стал ловить себя на возбуждении при воспоминании о странном мужчине в лесу. Его тянуло к нему. Эрвин хотел его. Во всех смыслах. Хотел прикасаться, слушать его ровное дыхание, вдыхать запах его одежд, просто находиться рядом, чувствуя взгляд Леви на себе. От этого взгляда все тело пронзала волна возбуждения, скручиваясь тугим узлом горячего напряжения в штанах. Командору даже приходилось краснеть пару раз, когда в очередной раз, задумавшись, его подчиненные растерянно опускали взгляд вниз и резко отворачивались. — Что с тобой, черт подери? — Майк резко перехватил друга в коридоре. Зрачки Эрвина были ужасно расширены, а взгляд источал вопрос, — всю неделю за тобой наблюдаю, ты сам не свой, — голос его стал тише, — Ханджи?.. —Нет, — грубо перебил того Эрвин. Он раздраженно стряхнул чужую руку со своего плеча, устремляя взгляд прямо в глаза собеседника, — я в норме. Ничего не случилось, просто… — поняв, что явно перегнул палку, он утомленно потер переносицу. Продолжил значительно мягче, — просто устал. Не беспокойся, я слежу за собой. Спасибо, что волнуешься. Майк подозрительно метнул взгляд и, окончательно убедившись, что друга ничего не гложет, потрепал того по плечу и поспешил удалиться.       Ночью Эрвин начал видеть странные сны. Все они они были с Леви и, в основном, эротические. Они гуляли по лесу, слушали чириканье птиц, а потом страсть накрывала их и, поддавшись искушению, они валились на землю, закусывая губы друг друга. Тела их переплетались в единое целое, Эрвин сходил с ума от горячего дыхания на своей шее, старался усерднее ласкать Леви, желая доставить тому такое же наслаждение. И ему удавалось: маленький мужчина извивался под грузным мышечным телом, сладко стонал, сводя тонкие изящные брови. И Эрвин принимался зацеловывать его лоб, переносицу, морщинку между нахмуренных бровей. Иногда он брал Леви у себя на столе, грубо стиснув руки на худых бедрах, кусая за мочку уха. В нем проснулись удивительно незнакомые чувства собственничества и ревности, мужчине хотелось взять того в охапку, спрятать и никуда не отпускать. Вряд ли Леви бы такое позволил.       Эрвин скучал, но не мог приехать. В последнее время в корпусе был кошмар — новый отряд кадетов поступил в их ряды, а командора ожидаемо завалило бумажной работой. С каждым днем его чувства росли, наваждение увеличивалось, а желание совершить что-то совсем плохое никуда не исчезло, и явно делать этого не собиралось. Командор старался выделить время для личной поездки, но такая возможность выпала только спустя еще одну неделю. Поднявшись рано утром, он вымылся, надел свою любимую белую рубашку с накрахмаленным воротником, потуже затянул ремни УПМ и, хоть не отдал себе отчет, немного дольше простоял перед зеркалом, укладывая волосы в идеальный пробор. В груди у него засело липкое ощущение тревоги и растерянности. Он страстно хотел увидеть Леви, но не знал, что тому вообще можно сказать. Будет ли командор ему интересен, взаимны ли его чувства? Он желал и одновременно боялся их встречи. — Ты не мальчишка, черт возьми. Его густые брови все чаще сдвигались в переносице, глаза, сощурившись, излучали расточительную собранность и уверенность в себе. Пора.