***
на работе сонхва вручают нужные бумаги и оповещают о том, что нужно поехать на одну встречу по поставкам. попутно старший успевает выпить кофе и наконец поймать где-то пропадающую ким. — ты же поедешь со мной вечером к сану? — девушка кивает, учтиво указывая на машину, в которой они поедут. обычно ведёт она или же сам сонхва, но сегодня им стоит почитать доклады сотрудников до разговора, а делать это за рулем идея глупая. — если что, возьми лиса себе. он дико запуган, а к таким ароматам, как твой, легко адаптируется. он сам вином отдаёт. на меня потом ёсан ещё ближайшие месяца полтора фыркать будет. строгость, конечно, решит эту проблему, однако зачем лишний раз создавать для него стрессовые ситуации, — рыжеволосая — его правая рука, она много знает и всё держит в секрете… не просто так хва выбрал себе такого профессионала, как она. всё же опыт измеряется ещё и человечностью. — хорошо. я живу с омегой, который очень любит лис и ранее сам был в подчинении. если меня уён может и побояться, то родственную себе душу — навряд ли. кстати, тебе идёт сочетание с ароматом ёсана. успокаивает, — улыбается, уловив такую же эмоцию начальника. спрашивать о состоянии не будет, нет смысла, поэтому просто едет, предлагая свои идеи по поводу сделки. у неё язык отлично подвязан. а то, что женское обояние сохраняет закалку альфы, делает рыжеволосую прекрасным человеком, умеющим сохранять секреты. спустя какое-то время сонхва вздыхает, выходя из машины и учтиво пропуская вперёд ким. идёт позади, ловко забрав у девушки свою папку с нужными данными. перед парой сидят мужчины лет сорока пяти с суровыми лицами и кучей телохранителей, в то время как за паком никого не было. ему нечего бояться. бояться должны его. начинается долгий разговор. он не должен был так затягиваться, но почему-то даже обычно спокойная рыжеволосая секретарша начала кидаться ядом и колкостями, любезно затыкая лишние рты. блондин же в итоге с кислотной улыбкой подталкивает договор к директору компании и, словно на подпись контракта с дьяволом, тянет ручку, кивая на лист. секретарь несдержанно обрушивает на стеклянный стол руки с закатанными рукавами, а звон колец и браслетов пресекает любой шёпот со стороны директоров. пак терпимо ожидает подписей, чтобы вместе с прощаньем показать тигриный оскал и утянуть ким за локоть, скрывшись в лифте. на часах почти доходит четыре. не вечер ещё, но путь их лежит к сану. место далёкое, поэтому водителя просят купить кофе с пончиками, которые делятся на двоих, и едут, обсуждая некоторые детали минувшей сделки. сонхва резко утихает, задумываясь над тем, что скажет и сделает. с тела ожидаемо не сошли вчерашние ссадины, на плече — новый эластичный бинт, удерживающий связки в покое и позволяющий сохранить хотя бы такую травму, не давая ей усугубиться. девушка без зазрения совести переодевает юбку-карандаш на джинсы и поправляет рубашку, попросив пака помочь с манжетами. парень не удивляется такому жесту и даже не зарится на женское тело. в отличие от того же сана, помешанного на том, чтобы феминизировать образ своего лиса, он не по девушкам от слова совсем. это немного странно, но даже в подростковом возрасте внимание притягивал лишь растущий под боком ёсан, а не офисные работницы в облегающих пышные формы одеждах. ким знает о такой черте своего начальника, поэтому когда нужно было, упала тому на колени, состроив из себя омегу и послушно поёрзав на чужих бёдрах. кажется, в тот день сонхва не пришел домой, ночуя в документах, а его брюки стали второй в доме вещью, которую кан стороной обходит и дёргает хвостиком от одного только взгляда на них. старший альфа вздыхает гулко, когда за стеклом вырастает нужный дом. — здравствуйте, — за начальника произносит девушка, выступая неким щитом, потому что знает, что пак подумает перед тем как решит ударить, если перед ним будет стоять она. — можно? — теперь уже и сам альфа идёт вперёд, сразу направляясь к двери спальни и игнорируя прислугу. ему можно всё — сан, — одним тоном заставляет подняться с кресла. на кровати, на цепи лежит парень, чьи бедра в синяках, а взгляд — усталый и грузный. — отпусти его, — кивает на лиса, пока младший моментально разгорается, бросая отчёт в сторону, и только хочет ударить, как его тормозят, заламывая руку и впечатывая в косяк. — тебе мало? ты недостаточно хорошо понял, что я, — выделяет рыком, — сильнее? я могу дать отпор. не пытайся. мне ты этим ничего не докажешь, — отпускает, всё же получая удар в живот, но, кроме тихого хрипа, не издаёт ни звука. уён, никакой после утреннего желания своего хозяина, смотрел пустыми глазами на работающего чхве и хотел вырвать из груди трепещущее перед видом альфы сердце. сан выглядит красиво, когда закусывает губу и что-то исправляет в бумагах, когда коротко окидывает его тело взглядом и усмехается чему-то в своей голове. в какой-то момент стало даже плевать на собственное состояние, пока до лисьего слуха не донёсся звук копошения в коридоре, а затем чужой голос в спальне. чон резко дёргается, закрыв хвостом гениталии и с сжатым от страха сердцем глядя на то, как тот самый сонхва делает больно его хозяину. — сильнее ты, да?! — чхве с яростью толкает в плечо и подходит к омеге, хватая того за шею. лис вздрагивает. внутренне он всё ещё ненавидит жестокость господина, но он любит. даже когда видит, как сан бьёт другого, ведь он защищает его и себя. любит, когда чувствует крепкую хватку на своей шее и виновато опускает уши, будто он виноват. хозяин явно расстроился из-за этого случая, вот и злится… однако это действие пресекает ким, отталкивая сана и мягко касаясь щек уёна, улыбнувшись кратко. будучи сильной в отношениях, она всегда в душе любила женскую свою слабость. её омега, будучи по природе полуживотным-получеловеком, сильнее неё в отношении жизни. она мягкая и добрая по душе, а образ железной леди лишь доставляет удовольствие и помогает решать некоторые вопросы. однако сейчас, пока пак сдерживает гнев друга и держит того на расстоянии, она убирает всё ненужное с чона и поправляет его волосы. накидывает на чужое тело толстовку и тянет к выходу после весьма резкого и грубого приказа начальника. лис со страхом чувствует чужие прикосновения и кидает взгляд в такие злые глаза хозяина, поскуливая, когда неизвестная альфа уводит его из комнаты уже без ошейника и наручников. — уён, не бойся. всё будет хорошо. сонхва не станет разделять вас. только если на день, чтобы сан остыл. он ребёнок, которому дали волю и предоставили тебя: любить умеет, но показывает странно, — параллельно командует гаммами и бетами, грозно фыркая, на вопрос об альфах в комнате. — не лезьте, — чеканит резко и садится напротив лиса, начиная быстро и аккуратно обрабатывать раны, попутно дав воды с таблеткой обезболивающего. лис не реагирует на слова альфы, лишь запивает таблетку, прижав ушки к голове. он пугается, когда снова слышит грохот, и жмурится от страха, и тихо, но быстро идёт вслед за неизвестной альфой, через спину которой видит своего хозяина под сонхва. старшего редко когда можно увидеть настолько слабым по отношению к другим. он даже один раз видел, как сан бьёт нерасторопного альфу в коридоре… — остынь. мне не доставляет удовольствия избиение других! — уже срываясь, кричит блондин, не замечая, что всё же, когда он толкнул сана в другую сторону от стекла от разбившейся вазы, сам, подскользнувшись, проехался ладонью по осколку. с кисти по пальцам стекает кровь, которая, падая, украшает алыми каплями пол, собираясь в небольшую лужицу. у омеги начинает кружиться голова от наличия такого огромного количества феромонов в одном месте, поэтому он хватается за дверной косяк, пытаясь удержать себя в ровно стоящем положении. — твоя взяла. послушаю, — шипит, поднявшись с помощью всё того же сонхва и с резкостью указав на рану, что не настолько страшна, насколько кровит. — тогда вперёд, — пак отмахивается от секретаря, желая увидеть результат своих жертв и разговоров. сан вздыхает, прочищая горло и стирая кровь с мелкой царапины на виске — уён, иди сюда, — немного оступается, делая шаг. упал неплохо так, но если был бы терпимее, то не было бы это всего. был бы спокойнее, осознавал бы вес своих слов и действий, не проиграл бы дважды старшему. уён почти рушится ему на руки, стараясь как можно скорее прийти в себя и смотреть ясным взглядом. — оджи-сан… — почти стонет младший, за секунду осознав свою ошибку, тут же убирая руки, но всё также смотря на своего хозяина. преданно, немного испуганно и бесконечно влюблённо. по-собачьи. старший смотрит спокойно в янтарные глаза и почти в гробовой тишине склоняет голову, а после произносит достаточно громко и чётко. — я не думал о том, как чувствовал себя ты. совсем. просто играл с тобой в своё удовольствие, забыв, что ты тоже чувствуешь. меня не раз тыкали носом в твою преданность, а я игнорировал, — обхватывает мягко лицо перевертыша, впервые отмечая, как тот сильно дергается, боясь, но почему-то прижимаясь. — я изменюсь, обещаю, — слабо давит на затылок, склоняя настолько, чтобы коснуться губами лба и отстраниться, наконец почувствовав причину чужого странного поведения и крепче обхватив совсем ослабшее тело. — но господин, — звучит голос гаммы, которую отдёргивают, моментально затыкая. она никогда не была против жить в доме, полном спокойствия из-за того, что сан вымещал всё на омеге. однако её мнение весит меньше пылинки. тут три альфы. их тон явно примут во внимание в первую очередь. — зверь здесь я. прости. звучит глупо, да? ещё утром я вновь сделал глупость. благодари сонхва и харин… не будь их, меня бы и не вернули на землю… — хватается за плечи, чтобы обнять как-то непонятно осторожно и секундно, сразу отстраняясь и продолжая поддерживать, тут же отдав приказ проветрить комнату и приподняв чужое лицо за подбородок. лис чуть вздрагивает, скорее, инстинктивно, когда чувствует руки на своем лице, и третий раз в этой жизни сам смотрит в эти глаза. первый был тогда, когда его выбирали среди таких же омег, как и он. чон был самым гордым и красивым омегой, по словам женщины, что растила их почти с рождения. из-за нового хозяина когда-то ему пришлось учить новый язык, чтобы понять по приезду, что от него будет требоваться. лисёнок тихо влюблялся, не замечая этого, а в последний момент понял: поздно. было поздно сбегать или просить помощи: уён сам стал тянуться к крепкому телу во сне, заранее зная, что утром его ждёт очередная порция боли. но сейчас младший не понимает, что случилось: сердце стучит быстро-быстро, и теперь это вызвано не выдуманной для хрупкого сердца любовью, а мягкими касаниями старшего. омега льнёт сильнее, чувствуя объятия, и всё ещё заводит ушки назад, потому что ему не совсем привычно получать внимание, которого он ждал долгое время, слепо тянувшись за тем, чего не было. сейчас он получил желаемое, пусть и секундно, мимолётно, но уён чувствует то самое, во что слепо верил и надеялся, чувствует чужую нерешительность в действиях и улыбается, кажется, впервые за несколько лет настолько искренне. он не помнит таких улыбок во время проживания здесь, быть может, из-за того, что их и не было. когда уён начинает чувствовать себя лучше, благодарно улыбаясь, чхве, кажется, смущённо отводит взгляд, как-то быстро уходя из комнаты, и приказывает прислуге помочь сонхва и убрать стекло. лиса приказывает не трогать. чон смотрит вслед ушедшему из спальни хозяину и переводит взгляд на двух альф, стоящих в комнате, стирая слезы и лепеча слова благодарности на родном японском. уён никогда не замечает, как начинает говорить на нём, и сейчас лишь провожает незваных спасителей загоревшимися янтарными глазами, улавливая последние слова о своём хозяине: — он не врёт, могу знать это точно. дай ему только время подумать. он правда ребёнок, которого я слишком поздно решил поставить на место. но могу знать точно, что он не пойдёт сейчас на тебя с грубостью, — пак улыбается, позволяя девушке наконец обработать порез и уходя из дома к машине.***
сан уходит на время, чтобы просто подышать. успел лишь пуховик накинуть и шарф прихватить, который по итогу носит в руках, сжимая мягкую ткань. сонхва оказался прав. он сделал уёна своим рабом. использовал его. ему никто не говорил, что это неправильно или что так делать нельзя. чхве жил себе в радость и брал от жизни лучшее, в том числе и уёна. парень ведь не слаб, и это стоило понимать хотя бы временами. не один год занимался спортом и тхэквондо, а теперь заглядывает в зал частенько. его форме можно завидовать. поэтому никто и не отдёргивал: смысла не было. сан не послушает и за порог выпнет беспардонно. кто же знал, что его начальник и вместе с тем практически единственный друг превзойдёт его во многом, даже в работе. обгонит на последнем этапе выборов директора и ухмыльнётся, сложив бумаги в папку и вновь подтвердив своё место, а после пары лет, когда конкуренция перестанет существовать по причине дружбы, альфу, грубо схватив за шиворот, впервые победят физически. причина той ссоры? какие-то бумаги, никто даже не вспомнит какие. тогда это было не так серьезно: лишь бы кровь по венам разогнать и рассудок в голове активировать. спустя годы драки завершились, и время медленно шло ко вчерашнему дню. тогда злость перелилась через край, заставив махать кулаками не для развлечения, а для защиты своей чести. сан опускает голову, прогоняя холод по легким и вздыхая. кто-то из прислуги приносит телефон с сообщением от секретаря ким, но текст явно был написан старшим харин: ты не знаешь, что делать. потерян, прямо говоря. тебя впервые ткнули носом, как щенка, сказав, что так нельзя. но сейчас просто прочти это и сделай свои выводы. первое, не смей отдавать всё в руки уёна. ты его хозяин, а не тряпка. живи как нравится, но помни, что он тоже живой и имеет чувства. второе, тебе хочется грубости? животные желания терзают? бывает, понимаю, но ты намного выше этого, умей думать нужным местом и в нужное время третье, сделай хотя бы небольшой подарок и не трогай, пока сам не начнёт лезть. когда это произойдёт, просто поддайся, приняв его правила. четвёртое, если жажда к наручникам и прочей дряни не пропадёт, то пользуйся на здоровье, только хотя бы спроси об этом уёна и не перегибай палку. он не пиньята, конфет не выпадет, если сильнее ударишь. на этом вроде всё. через какое-то время и сам не заметишь, как обиды забудутся. счастливого рождества, сан-и. или же, зам директора чхве сан? с повышением~ брюнет улыбается ярко, пробегаясь взглядом по последним строчкам сообщения. сонхва все такой же: авторитет и пример во многом. даже повысил, учитывая последние усердные месяцы работы альфы. сан уже думал, что старается в пустоту, но оказалось, что это всё же было замечено. парень успокаивает мысли в голове, после заходя в дом. приказывает набрать горячей воды в ванну и идет к уёну, не трогая. приседает на корточки и закрывает ящик, убрав туда лежащие на кровати цепи. когда видит чона, то слабо тянет уголки губ вверх, хлопая по месту рядом с собой. уён сидит на широком подоконнике в спальне, где обычно лежат большие фигурные подушки, и смотрит через покрытое по краям инеем окно, обдумывая всё произошедшее сегодня и наблюдая за тем, как пушистые снежинки падают на землю, превращаясь в частичку огромного снежного покрывала, очищающего мир от ошибок прошедшего года. лис от безысходности мыслей утыкается тёплым лбом в прохладное стекло, прикрывая янтарные глаза, отдающие золотым блеском, и слабо улыбается, наверное, в сотый раз за сегодня от глупых мыслей. прошло уже около получаса, а омега с улыбкой отказывается забыть мягкие прикосновения и тихий, спокойный шёпот хозяина. сердце вновь отдаёт тянущим чувством, смешанным с радостью: сан никогда и ни у кого не просил прощения, чон ярко помнит о гордости альфы и его несгибаемых принципах, после которых многим становилось хуже, ему в том числе. его хозяин сильный, он в состоянии сделать многое, и омега внутренне всегда восхищался этим, как и всеми другими чертами чхве. лис тихо хмыкает. сан назвал его преданным. не преданность вызывает в груди волнительный трепет и заживляет разбитые осколки в душе; не из-за неё младший готов терпеть любую боль, лишь бы иметь возможность видеть сана только рядом с собой, а не с кем-то другим; не ради преданности он отказался от предложения нуны сбежать и принял участь куклы. это называется глупым решением сердца, которое отдаёт тысячью кульбитов при мыслях о крепком альфе, который украл этот самый важный орган в день их самой первой встречи, когда молодому лисёнку было лишь пятнадцать и его глаза с острыми кошачьими зрачками отдавали блестящим на солнце янтарём. он ещё тогда принял свои еле зарождающиеся чувства и был готов выучить новый язык за пару лет, чтобы вновь увидеть эту ухмылку, почувствовать этот кисловатый запах цветущего бергамота, услышать этот мягкий и высокий голос… он просто влюбился, признав это только в свои восемнадцать, когда уже успел смириться со своей участью обычной игрушки… перевёртыш трясёт головой: сейчас всё начнёт меняться. почему он в это верит? может быть, потому, что в этом году всё же выпал снег и вместе с грязью начнёт медленно смывать боль с его души. ему остаётся просто надеяться. — оджи-сан… — дёргается, почувствовав мягкий запах, осевший на кончике языка привычной кислинкой. — меня не предупредили о том, что вы подойдёте… извините… — привычно извиняется и говорит на родном японском от волнения, не поднимая взгляда на хозяина и тихо ступая по прохладному ламинату ровной походкой. он должен оставаться лучшим во всём для своего господина. цепляется янтарными глазами за тумбочку, где лежит такое количество игрушек для удовлетворения зверя сана, что любой извращенец, наверное, позавидует, и дёргает ушками, когда слышит чужую улыбку, послушно садясь рядом с хозяином и внимательно смотря на его лицо с небольшим удивлением. чхве рядом с ним обычно только ухмыляется, а сейчас слышим мягкий высокий голос, который впервые без рыка и хриплых ноток возбуждения, который с лёгкой улыбкой и еле уловимой нежностью в словах и действиях. уён соврёт, если скажет, что такой голос ему не нравится, и он не отдаст всё, чтобы слышать его гораздо чаще. желательно, конечно, вечность. — прими горячую ванну и пусть тебе помогут с ссадинами и прочим. у тебя достаточно времени. не торопись, — не касается, только продолжает улыбаться, осматривая одним только взглядом. у лиса в глазах бесконечная влюблённость и искреннее восхищение, которое сан не понимает от слова совсем. этот омега продолжает любить даже после всего, что случилось, и этот факт продолжает удивлять старшего. уён, оказывается, улыбается так обворожительно и махает хвостом слишком изящно, чтобы альфа не коснулся шёлковой шёрстки руками, а чужой улыбки — мягким поцелуем. чон почти ахает, когда его снова мягко приобнимают, сохранив резкость, но убрав напористость. его лис довольно фыркает, махая хвостом на ласку и заставляя доверчиво прижаться к хозяину. кажется, розовые сны становятся реальностью, где сан не просто хозяин, а мягкий и нежный человек, внутри которого игриво рычит зверь. — оджи-сан, — тихо говорит младший, не поднимая взгляда, пока не слышит вопросительное мычание. — вы не против принять ванну вместе? сан молчит, обдумывая чужое предложение и прижимая к себе стройное тело за талию. омега сперва виновато опускает ушки, стараясь аккуратно выпутаться из чужих рук, а потом слышит глубокое «давай», от которого в сердце, начавшего биться сильнее, становится слишком тепло. теперь уён точно готов поверить в свою сказку, ожидая изменений хозяина столько, сколько того потребует время.