дом семьи чон:
после долгой ходьбы по комнате ким решает снова взять в руки скрипку, дабы начать играть. пока пальцы одной руки зажимают струны, а другая водит по ним смычком, хонджун вспоминает прошлое. тогда он влюбился в одного альфу так глупо и жалко. этот яркий парень внушал доверие одним своим существованием, раз за разом приходил к клетке и говорил с перевёртышем. всегда мог выспорить себе час разговора и периодически подкармливал морковкой или чем-то вкусным. светловолосый тогда совершенно забылся, зачем-то решив, что это его спаситель, но он не учел, что у альфы было другое мнение на этот счет. хотя что с него взять: он не говорил о любви и так и не признался, а проявление знаков внимания могло быть банальным уходом за зверьком из жалости. хотя хонджун всё ещё вспоминает те искорки в глазах и совсем мягкую, приторную улыбку, от которой самому хотелось улыбаться. она так похожа на… кролик мотает головой. глупости после момента их первой встречи прошло около года или, может, чуть больше — хонджун не сможет сказать точно, — и парень сказал, что родители решили купить ему перевёртыша кота. на фразу «не уходи» он лишь печально вздохнул и оставил кулон. вернуться не обещал и более не появлялся, но те глаза… он всё надеялся, что это может стать вестником его возвращения, грея чувства в своей груди и пытаясь выжить только ради этой глупой влюблённости, но… он не вернулся ни через месяц, ни через год… ни даже через два. в тот момент ким понял, что он вещь, питомец, и его мнение и слова весят мало, точнее, ничего, а чувства и эмоции совсем не проблема альф. они хозяева, им должно быть плевать. кролик вздыхает, продолжая играть, как-то забывшись и отвлёкшись от слабой боли. за скрипкой, нотами и дневной дрёмой проходит весь день, итог которого — новая ночь на полу. юнхо нет, да и прислуга утихла, выходя только к вечеру для уборки. перевёртыш днями напролёт спит спокойно, не думая ни о чём. каждый его новый день — новый день скуки и пустых обходов дома для скрашивания часов единения с мыслями, где он всё ещё преданным щенком ждёт того парня и зачем-то надеется на лучшее. видимо, чтобы совсем не потерять себя.***
— господин чон, — дворецкий говорит тихо и вкрадчиво, помогая снять куртку с всё ещё больной руки, и лишь кивает на вопрос, спит ли омега. юнхо, кажется, так тихо только в детстве крался в спальню родителей, чтобы путать шерстку на длинных ушах папы, чей вид кроликов отличается такой особенностью. альфа трясёт головой: не время для детских воспоминаний. крепкая ладонь ложится на ручку двери и слегка нажимает, тихо открывая её движением на себя. комната приятно пропитана все той же уютной сладко-солёной карамелью, пока её обладатель, найденный по сопящему во сне носику, лежал где-то в углу. старший откладывает подарок в сторону и совсем осторожно, будто стеклянную игрушку, берёт кролика в тёплые ладони и нежно улыбается. ким крошечный, и его от этого ещё больше хочется защищать, наплевав на собственную боль. хочется, чтобы он был действительно счастлив рядом с ним. как пара, а не питомец или игрушка. юнхо перерос эту черту характера, когда просто хочется омегу. сейчас ему хочется не так, как раньше, а хочется защищать по-настоящему… хочется любить ладонь аккуратно накрывает мягкую шёрстку и всё небольшое тело зверька, проводя пальцем по той точке, где этому комочку шерсти приятнее всего. ему больше не хочется делать больно, поэтому старший слабо касается покусанными губами до мягкой шерстки и с улыбкой смотрит на чужое пробуждение. — милый, — проносится в голове старшего, когда пушистый белый комок находит тепло в его руках. в голове юнхо проносится несколько мыслей, и он не знает, хорошо ли это. хорошо ли, когда хочется, чтобы это тепло в нём находили постоянно?.. ким окидывает сонным взглядом альфу настолько, насколько это возможно с его ракурса. тыкается мордочкой в ладонь и урчит невольно, греясь. ему почему-то это напоминает те самые руки… хонджун откидывает глупые мысли в сторону, спрыгивая с чужих рук, дабы, став человеком, покорно склонить голову и с привычно спокойным взглядом спросить о состоянии и о травме. омега мягко касается плеча и, дёрнувшись, вздыхает, опустив взгляд. волнуется всё же за него. младший собирает руки впереди, но не успевает что-то сказать или услышать, как гамма просит подойти альфу, а киму почти приказывает принять душ, и он впервые почему-то против. хочется услышать ответ, узнать, какое у хозяина самочувствие, но он только молчит, покорно скрываясь за дверью. быстро приводя себя в порядок, младший одевается в приготовленные заранее вещи и смотрится в зеркало, просушивая шерсть. на нём чёрный вязаный свитер, что по мягкости напоминает кудряшки овечки, джинсы и атласная лента на шее. всё чёрное. красивый цвет, учитывая шоколадные уши и хвостик, что только подчёркивают красоту внешности. хонджун выходит из тёплой душной комнаты, дабы найти старшего. наверняка он у себя в кабинете. — извините, господин чон. я не знал о вашем приезде, поэтому не оказался готов. меня не предупредили, — в мыслях фыркает на слуг, ожидая требовательного поцелуя и готовясь попрощаться с только приведёнными в порядок волосами. — вы писали в письме о «более важном занятии». можно уточнить, о каком именно? я понимаю, что это глупо, но лучше уточню, — смотрит в глаза, показывая некие эмоции лишь на вопросах. спокоен. иногда это бесит даже кима, желающего сейчас спросить ещё раз про руку, спросить про самочувствие, про работу, да про что угодно! но вместо этого он лишь спокойно смотрит в глаза альфы, стараясь как-то передать своё волнение в поведении своего зверя, чтобы, если что, сослаться на него.***
юнхо смотрит в экран телефона после слов гаммы о подготовке к празднику, на что чон отвечает лишь роспуском большей части прислуги, которые имеют семьи и желание встретить с ними рождество. также он добавляет достаточно чёткий приказ о разговоре с его омегой в более уважительном тоне. говорить с ним грубо может только сам альфа во время гона, никто больше. когда младший возвращался из ванной, чон решал вопрос о том, где с другом отметить рождество. в итоге сошлись на доме минки, чтобы чонхо не простудился ненароком. юн отрывает взгляд от телефона и, увидев омегу, улыбается мягко, аккуратно обнимая хрупкое тело здоровой рукой и утыкаясь носом в висок, где ярко пахло мягкой карамелью. он пропускает мимо ушей глупые извинения, громко вздыхая. — тебе безумно идёт черный, но минки, сволочь, попросил одеть тебя во что-нибудь светлое, чтобы его омега на празднике не чувствовал себя белой вороной, — по-детски закатывает глаза и улыбается на вопрос, чмокая носик-кнопочку. — после рождества увидишь свой второй подарок, крольчонок, а пока, — берёт в руки ту самую коробочку, достав оттуда небольшой и немного поцарапанный кулон, и мягко улыбается, скрывая картинки очень больного прошлого глубоко в воспоминаниях и поправляя украшение, — собирайся, мисо занесёт тебе нужные вещи, — убирает лишнюю пушинку с ушка кима и отвечает на входящий звонок, напоследок коротко касаясь мягких губ и исчезая в своём кабинете. ким морщит нос и с лёгкой улыбкой отвечает на поцелуй, вытягивая губы. льнёт привычно к крепкому телу и не совсем понимает сути слов. они едут к минки? юнхо не имел в виду секс? но у него вот-вот начнётся гон, а омегу должно буквально на днях скрутить с судорогой во время течки. да и вроде как гамма обсуждала с кем-то его пропуски приёмов пищи. ладно… омега идёт в комнату, касаясь кулона с лёгкой ухмылкой. тот самый. с царапинкой. уезжая с чоном, в своё время младший оставил это украшение, желая забыть абсолютно ту жизнь. забыть не вышло. даже кулон для пущей радости здесь. и о поездке говорят. и хозяин вдобавок ко всему смешивается с образом парня из прошлого, путая мысли своей добротой. всё пришло к началу? забавно... хонджун осматривает свой внешний вид и идёт к старшему в кабинет, желая прямо сейчас подойти и наконец спросить, что происходит, почему он так добр, почему он такой заботливый без причины. спросить наконец про рану и случившееся. в голове каша, но омега замирает в проходе двери, услышав знакомый и немного ненавистный голос. — господин чон, — гамма кланяется низко и, сложив руки у груди, продолжает. — я должна вам это сказать. хонджун нос от еды воротит не первую неделю. ест только с вами и то не всегда. совсем отказывается. иногда только может яблоком перекусить, — опускает виновато голову и обращает внимание на объект обсуждения, стоящий в дверном проёме. — хонджун здесь, — привычно сообщает, на что омега подходит, не смотря в глаза, и готовится к худшему, внимательно слушая каждое слово альфы. — значит, вы не в состоянии привлечь его внимание к еде или просто попросить правильно. я оставляю омегу дома в надежде, что за ним присмотрят и оставят накормленным и ухоженным, а он при каждом моём приезде становится всё легче. ему буквально можно пересчитывать рёбра, оню, — видит стыдливый взгляд гаммы и громко вздыхает. — реши вопрос с планировкой к следующему году и можешь быть свободна, всё остальное я решу сам. юнхо разминает шею и встаёт из-за стола после ухода девушки, подходя к кролику и обнимая хрупкое тело за талию со спины. ведёт носом от виска до начала плеча, по-собственнически забираясь тёплыми ладонями под кофту, проводит пальцами по рёбрам и слабо рычит: сказываются предшествие гона и отсутствие партнёра всё это время, но он держится, вновь вдыхая мягкий запах кима и обхватывая губами человеческое ухо, не выполняющее слуховых функций, но заставляющее крольчонка испытывать лёгкую дрожь. у альф такие действия вызывают лёгкую эйфорию и слабое возбуждение, и зачастую чон даёт своему омеге это делать ночью, когда страсть спадает, оставляя только прижатого к крепкому телу малыша. юнхо прикрывает глаза, теперь вдыхая запах яблочного шампуня на затылке младшего и сглатывая весь комок грубых слов, вместо этого низко шепча на ухо с закрытыми глазами. — ты не хочешь мне объяснить всё, что сказала оню? мне важно твое состояние, которое ты скрываешь ложью. ты же знаешь, я не люблю ложь, крольчонок. младший вспоминает, как в порыве злости старший чуть не удушил парня-бету, который наврал о некоторых поставках, перепутав время. чон ненавидит ложь, однако сейчас готов простить даже это. ему кажется, этот омега сводит его внутреннего зверя с ума одними только глазами цвета ночных звёзд. этот омега полностью его, но иногда кажется, что нет. юнхо знает, что в состоянии сделать с хонджуном всё, что захочет, но что раньше, что сейчас боится перегнуть палку, поэтому сейчас он внимательно слушает чужие слова. — господин… — начинает младший, даже не понимая, как лучше ответить. — я просто не хочу есть, — использует ту фразу, что звучала в этих стенах слишком редко. не должен же так говорить… — простите, пожалуйста, — неуверенно кладёт ладони на тёплые руки старшего, всё также оставаясь в лёгком шоке и не сошедшем с лица непонимании ситуации. — как ваша рука, господин чон? юнхо отмахивается от раны, мотая головой и смотря на такого маленького и растерянного хонджуна с лёгкой улыбкой. осторожно переплетает пальцы с коротким вздохом и вдыхает мягкий запах карамели с тихим полурыком. — если бы нас не пригласил минки и мои цели и отношение к тебе не изменились, я бы сделал как всегда, но… — разворачивает к себе не так резко, чтобы несильно тревожить раненную руку, и смотрит в звёздные глаза с огромными зрачками, наклоняясь над кроликом и целуя сладко-солёные губы с напором и в то же время лёгкостью и мягкостью. ему нравится вкус, запах и вид его омеги, и он смакует его, пока не слышит женский голос за дверью, чуть оттягивая мягкую губу своими и оставляя на покрасневшей коже сладкий чмок с лёгкой улыбкой. — собирайся, и мы поедем, а то про нас забудут и начнут праздновать рождество без нас. хонджун смотрит в глаза напротив, находя в них прежние, но теперь более яркие искорки, и коротко и немного смущённо улыбаясь. хозяин сам по себе сияет больше. и почему-то всеми фибрами и сущностями омега тянется к этим искоркам и этому свету, надеясь найти там место для себя. ведь нет ничего плохого в том, чтобы думать о таком? хонджун имеет право на такие мысли после слов хозяина? и что за разговор пытается отложить старший? вопросы распирают, но остаются далеко за спокойствием, лишь сознание мечется в попытках найти хоть один ответ на вопросы. ким приобнимает за шею и послушно отвечает на поцелуй, чтобы после уйти и осесть на край кровати в ожидании прислуги. вскоре пришедшая мисо, что обычно и заботится о нём, позволяет отмереть и слушает о произошедшем, улыбнувшись и кинув взгляд на окно. она касается плеча младшего и треплет мягкие волосы, пытаясь помочь обычной лаской. хонджуну это нравится. — если это не яркое доказательство моих слов о господине и не его любовь, тогда что? — помогает с лентой на шее и передаёт одежду, на пару секунд отходя к зимнему пейзажу по ту сторону стекла. слышит шорох одежды и прикрытый этим полувлюблённый вздох и коротко улыбается. — я никогда и не спорил, но я переживаю, что это может быть лишь временный порыв. что если всё это закончится ещё до гона? — не думай об этом. сколько я знаю господина, его желания ещё ни разу не становились мимолётной хотелкой. ты ему правда нравишься, это видно в его поведении, — поправляет причёску и смотрит на омегу, одетого в светлые брюки и свитер, вновь подчёркивающие его животные показатели и делающие его безумно милым, как ему кажется. хонджун слабо кивает, кротко улыбаясь, и, поправив кулон, идёт к старшему, предварительно постучав. после разрешения заходит внутрь и осматривает кабинет непонятно зачем, ведь отлично все уголки знает. опережает хозяина и, подойдя ближе, поправляет ворот чёрной рубашки, привычно скрывая, что рост альфы иногда совсем не кстати. хотя губу всё же прикусывает, пытаясь приподняться на носочки достаточно высоко. — так удобнее? — спрашивает альфа с лёгкой усмешкой, подхватывая стройное тело за бёдра и чуть сжимая мягкую кожу с явным подавлением желаний своего зверя во время чужого привычного полустона от резкого действия, и позволяет завершить начатое, после утыкаясь чувствительным носом в изгиб шеи. — минки слишком нетерпелив. уже спрашивает, где мы, поэтому мы уже минут как пять должны быть в пути, джуни. хотя я бы всё же остался дома… юнхо жадно дышит омегой и чуть сильнее сжимает руки на бёдрах, с огромными усилиями опуская хрупкое тело на пол и за руку уходя с ним к машине. чон ничего не знает о романтике от слова совсем, не знает, понравится ли младшему второй подарок, но он очень хочет верить, что да. он долго ходил среди полок магазинов, чтобы найти именно ту коллекционную куклу и именно ту пижаму, о которых несколько раз рассказывал хонджун мисо, а та, по просьбе чона, рассказала всё ему. брюнет честно старается для своего омеги, не боясь выглядеть глупым в глазах остальных, поэтому он открывает дверь младшему и садится на водительское сидение, надев на голову кима капюшон с единственным верным аргументом: так никто не увидит ушей. альфа заводит автомобиль и выезжает со двора. по дороге всё меньше машин, а на повороте к дому его подчинённого их вообще не оказывается, и шатен не испытывает вечных проблем в виде пробок. во время дороги они оба молчали, потому что чон просто не хотел лишний раз дёргать слишком удивленного изменениями в нём хонджуна, а омега просто не знал, о чём можно было поговорить. в доме их встречает огромный ротвейлер, которого старший обнимает за шею с радостной улыбкой и утробно рычит, когда слышит его злобу на гостя в доме. эти инстинкты ему очень трудно держать в себе. — все хорошо, тинто, он свой, — юнхо по-детски улыбается, когда собака облизывает его ладони и лицо перед тем как уйти и скрыться в своей будке. — прости его, ему всего лишь семь месяцев, он только учится охранять правильно, — тянет короткую виноватую улыбку и вытирает руки о влажные салфетки, а не о снег: боится начала аллергии. — а я уже начал думать, что ты снова не приедешь, — на руках рослого альфы, стоящего на пороге дома в пуховике, спокойно лежит белый пушистый комочек с яркими красноватыми глазами, а сам альфа с интересом разглядывает открывшийся вид на чужого перевертыша. — чего разглядываешь? кроликов никогда не видел? — спрашивает юнхо с рыком, заходя в дом вместе с минки и помогая кролику снять куртку, после сняв свою. — привет, котёнок. он тебя не обижает? — спрашивает старший, подходя к котёнку на чужих руках, коротко целуя в макушку и здороваясь с омегой, что только помотал головой, ластясь к рукам сона. тот, в свою очередь, уже начал заметно нервничать, тихо рыча. хонджун только отмалчивается, прикусывая нижнюю губу и опуская серебристый взгляд в пол. говорить, что ему неприятно такое видеть, ему нельзя, да и что такого сделал хозяин? только поздоровался с чужим омегой. — может, ты всё же познакомишь нас со своим омегой? — сон не без интереса смотрит на стоящего в стороне малыша, которого чон берёт за руку и подводит к паре любопытных глаз. хонджун боязливо жмётся к хозяину, внимательно смотря на незнакомого альфу. теперь он знает, как выглядит обладатель запаха, с которым иногда смешивается запах его хозяина. приятный… — его зовут хонджун, — шатен обнимает малыша со спины и чуть сгибается, уложив голову на хрупкое плечо и посмотрев немного озлобленно на младшего альфу, когда замечает слишком заинтересованный взгляд, по привычке вдыхая запах на затылке. — а это тот самый минки. котёнка на его руках зовут… — я сам могу представиться, юно, — теперь уже сам сон говорит немного грубо, с рыком. — его зовут чонхо. ты же поздороваешься с гостями лично, малыш? — опускает пушистый комок на пол после короткого кивка, позволяя обратиться в человека, и тут же принимает в свои объятия, которые вечно просит этот ребёнок. — рождество ещё не началось, поэтому я предлагаю пока… — минки, не начинай, а, — старший закатывает глаза и чуть слышно фыркает, — выпьем немного, что с этого будет? я нормально реагирую на алкоголь, чего ты волнуешься как девчонка… — и почему ты не омега, — риторически спрашивает и демонстративно вздыхает сон, направляясь с котёнком на кухню — потому что альфа, — кидает старший в ответ, выпуская младшего из рук и обходя его, чтобы видеть лицо. хонджун внимательно смотрит в тёмные глаза, немного поёживаясь от отсутствия тепла за спиной. почему-то к этому удалось привыкнуть слишком быстро. юнхо обеспокоенно кладёт руку младшему на щёку, мягко поглаживая её большим пальцем. — всё хорошо? мы можем уехать в любой момент, крольчонок, — смотрит в серебристые глазки, нагнувшись, чтобы смотреть на одном уровне, и видит мягкую полуулыбку с отрицательным жестом. — если что, просто скажи мне, ладно? — поправляет белую прядь пушистых волос и берёт младшего за руку, направляясь в большую кухню, где уже сидела пара, ожидающая их. хонджун кивает на вопрос и следует на кухню. почти не обращает ни на кого внимания, даже на изящного котенка в белой кофте с серыми ушками и такого же цвета хвостом, что на кончике чёрный, лишь тихо спрашивает, где находится уборная, и как можно скорее удаляется туда, закрыв дверь на замок. жизнь вынудила трепетно относиться к подобному одиночеству в компаниях. руки на автомате щёлкают любым видом закрытия комнатки уюта и тишины. ким пару раз забывался, оставлял дверь прикрытой, что приманивало альфу слишком быстро. младший, конечно, гибкий и ему легко сделать опорой раковину, но потом всё равно мышцы и связки начинали болеть, показывая, что лучше ощутить злость, чем эту ноющую боль. кролик чувствует приближение течки, потому что успел отлично выявить все её признаки, ведь это было нужно, чтобы оповещать юнхо до того, как губы будут размыкаться лишь для томных вздохов и стонов от помутневшего рассудка. светловолосый дёргает головой, умываясь холодной водой, а после, смахнув лишнюю влагу, садится на край ванны. — почему? шепчет, даже нет, просто выдыхает еле различимо. понимает: от него ждут взаимности. чон уже много раз пошёл на уступки, даже дважды сровнял их в росте, будто знал, что младшему неудобно. уже столько лести наговорил, хотя это не лесть, это нежность, которую ким принимает потому что это его хозяин, его господин. сердце щемит от странных эмоций. он боится снова обжечься глупыми надеждами и ещё не может до конца отпустить того парня. всё ещё помнит его и греет мысли этими воспоминаниями. однако, садясь рядом с юнхо, перевёртыш только кивает бете, что ставит перед ним какой-то салат из овощей с пряным соусом. хонджун касается стеклом бокала чужого и делает несколько глотков, на удивление, достаточно больших. — как тебе? — задаёт резкий вопрос минки, как и всегда удивляя этим сидящего со своими мыслями и медленно поедающего салат кролика — всё хорошо и вкусно, господин сон, — улыбается уголками губ, кивая учтиво, и возвращается в свой мирок, где всё как всегда. где в ярких фантазиях тот парень с ярмарки кормит морковкой и так же, как и тогда, смеётся заливисто и улыбается слишком ярко, даря надежду. перевёртыш не мечтает его встретить или ещё что-то, просто кроме этих воспоминаний других, тёплых и родных не осталось. рядом остался только хозяин, сейчас мягко обнимающий и отдающий небольшим количеством алкоголя. господин не может напиться до беспамятства, и это радует, потому что так спокойнее, ведь каждое рождество им приходилось проводить отнюдь не за обеденным столом. но в этом году всё как-то немного приятнее...