за несколько часов до приезда юнхо.
дом семьи сон:
чонхо просыпается поздно, с приходом прислуги. он спокойно подчиняется одной гамме, принимая ванну и вскоре завтракает. минки, как и всегда, нет рядом. господин работает. даже если старший просто у себя в кабинете, его нет. нельзя мешать и лишний раз лезть. хотя пару раз омега ухитрялся прокрасться ему в кабинет в облике котёнка и ложился на колени, с тихим урчанием чувствуя тёплую руку на своём теле. чхве переодевается в мягкие чулки и свитер молочного цвета, рукава которого прячут руки младшего почти полностью. завтрак прост: рис с курицей и кофе с печеньем. после чего омега послушно дёргает ушками, звеня серёжками. это в свое время было небольшим желанием самого перевертыша, теперь же в ушах пять проколов: на правом ушке два, оба заняты самыми обычными небольшими кольцами, а левое украшено таким же кольцом и двумя украшениями с небольшими подобиями колокольчиков. это уже был выбор хозяина, который их и купил. день проходит за почти односторонними разговорами с гаммой, после — новый образ, нужный для ужина. вскоре котенок наконец видит альфу, что, наконец, пришел. младший ласково к рукам тянется, жмётся маленьким котёнком, мурчит и вскоре получает долгожданную ласку и информацию о приезде гостей, на которую спокойно реагирует, обращаясь в животное и удобно устраиваясь прямо на руках альфы, дабы поспать ещё немного, но уже в присутствии любимого хозяина. парня не удивить шорохом, шумом, суетой вокруг, пробуждением от разговоров и новыми запахами, что бьют по чувствительным рецепторам. чхве только улыбается как ребёнок и виляет пышным хвостом, который от легкого волнения берет в руки и немного сжимает, дабы не выдавать себя. прошлый хозяин продолжает быть с ним ласков, вызывая собственное урчание и ревность нынешнего, которого чхве действительно любит всем сердцем, поэтому садится подле него, мягко огладив линию челюсти минки и оставив там небольшой поцелуй. любит, а видит крайне редко. теперь же, когда выдался удобный момент, льнёт к чужим рукам и жмётся как только может, забывая о гостях. они же тоже пара, и у них должна быть своя романтика, не так ли? заслуженно всё же чонхо котёнком зовут, а не котиком. он молод и совсем мало знает о жестокости мира: слишком сильно его защищают от того, что находится там, за окном, в других домах, семьях. да и не стоит говорить ему о других. перевёртыш подобен хрупкому цветку: лучше не влиять на него отрицательно, чтобы не завял, не потерял природную красоту и яркость таких чистых и простых эмоций. — ты так и не решил вопрос с японскими поставками? — юнхо прерывает семейную идиллию лучшего друга, следит взглядом за вошедшим обратно на кухню омегой и откусывает часть стейка, смотря на альфу. — почему? — минки прижимает к себе котёнка, продолжая чесать за ухом и поднося к мягким губам мясо, коротко целуя в макушку после. — я давно решил вопрос поставок. они оказались сговорчивее, чем я думал, и уже после рождества должны привезти все по договору. — все же твой отец не зря шутил, что тебе светит прекрасное будущее моего зама, — чон хмыкает, пропуская через лёгкие воздух многим реже, чем раньше, из-за соленой карамели, глубже проникающей в лёгкие. течка скоро начнётся. альфа кладёт руку на талию младшего и наклоняется над ухом, но молчит, только продолжает вести носом по самым ярким местам с запахом, оставляя там лёгкие поцелуи и вызывая ухмылку минки. юнхо в детстве был самым спокойным и улыбчивым ребенком на планете, и минки кажется, что, будь старший омегой, он был бы таким же, как и в прошлом. сон даже немного скучает по тому, слишком невинному и улыбчивому парнишке, любящему объятия и тепло, но потом вспоминает про свой любвеобильный комочек нежностей, всё ещё влюблённо ластящийся к нему, и поправляет серые пряди, вновь прижимая своего омегу ближе и размышляя о друге. — так какой породы твоё ушастое чудо? — младший альфа смотрит на время и о чём-то просит прислугу, пока не получает ответ. — я не афиширую это в целях его безопасности и не скажу об этом даже тебе, — юнхо возвращается в нормальное своё состояние и тихо рычит, когда замечает чужой заинтересованный взгляд на своей омеге. — ладно-ладно, господин чон, успокойтесь… — после этих слов наступает перемирие, и разговор снова уходит в бытовые темы, помогая всем отвлечься. всё это время кролик не отрывает взгляда от тарелки, сжимая пальцами тонкое стекло бокала. он не показывает ничего: ни счастья, ни разочарования. просто сидит. когда получает свободу от чужих рук, снова делает глоток кислого вина, заедая сладкой грушей из салата и поднимая глаза. впервые встречается с полными звёзд и искр глазами чонхо, что льнёт к своему альфе, мило улыбаясь, принимает ласку и дёргает ушками совсем как котёнок, звеня украшениями. в этих омутах, что осматривают одетого в непривычно светлое кима, столько позитива, что он скоро через край польётся. чхве напоминает прошлого хонджуна, того себя, который раньше так же ярко и красочно выглядел. не внешне, а именно в душе сиял. внешний вид перевёртыша всегда идеален, тут не стоит думать и разглядывать. прислуга заботится о питомце хозяина по всем правилам, покорно выполняя нужные графы ухаживаний. самому омеге, честно, это не делает ни горячо, ни холодно. привык. однообразно, одинаково. нет ничего нового… только разве что поведение хозяина изменилось, да и то… такие изменения стирают свои границы во время гона, когда желание стоит выше всех этих милых излишеств, к которым младший никак не привыкнет… в голове те глазки-сапфиры, что слишком сильно выдают чхве, показывая, что он оберегается в разы лучше кима, что просто живёт для галочки. да, господин заботится о нём, оберегает и защищает, но хонджун всё ещё боится, что это может оказаться очередным обманом. кролик вздыхает, теряя мысль о том, что чонхо плохой лишь из-за подобного. он наоборот лучше. он не врёт эмоциями и показывает их. эмоции хонджуна же последнее время немного притуплены. напротив сидящий котенок любит хозяина и готов быть с тем дни напролёт, а вот киму по душе одиночество, тишина и скука, которые тот недолюбливает, как бы это противоречиво не было. может, ему и хочется касаний альфы, его внимания и ласки, но он не знает, что из этого выйдет. страх неизвестности заставляет закрыть чувства, ожидая своего сигнала. знать бы ещё, какого… сон делает глоток вина и, посмотрев на часы, поднимается с места. — скоро начнётся салют, так что пора идти на улицу. заодно кое-кто проветрится. юнхо не отвечает на эту колкость, лишь встаёт немногим позже младшего и помогает встать хонджуну, кивающему с тихой благодарностью за излишнюю заботу. этот крольчонок определенно занимает в его жизни не последнее место, и последние несколько дней он думал над одним разговором с ним, только не уверен, примет ли это хонджун или посчитает ещё более худшим человеком, чем кажется. попробует после того, как они уедут домой. это разговор не для третьих лиц. — юно-я! ты как всегда не успеешь к началу! — слышится голос уже с улицы, где сон стоял с чонхо, ожидая другую пару. — поторопись, иначе кролик опять станет твоей причиной опоздания на салют, как тогда! юн лишь тяжко вздыхает, когда надевает на омегу куртку. чон не хочет вспоминать тех жалостливых глаз, готовых расплакаться из-за того, что он сказал. родители и правда хотели купить перевертыша котенка, чтобы его внутренний волк не сходил с ума из-за чего-то некрупного, что в природе могло бы стать обедом, но произошла авария, и юнхо сам выбрал себе омегу. кролика с такими же звёздными глазами, в которые смотреть при слезах жалко. хочется с улыбкой протянуть морковку и попросить не плакать, но он уже не подросток с открытой настежь душой, а взрослый альфа, для которого важен чёткий результат. хонджун на какое-то время впадает в ступор, не понимая сказанных слов и стараясь сильно не впадать в воспоминания. опоздание?.. кролик? был ещё один омега? младший тихо вздыхает, удивлённо смотря на хозяина после следующих слов — не вспоминай того крольчонка, изверг, мне тогда было 17. думаешь, было приятно видеть его слезы? — старший держит омегу рядом, чтобы не терять из виду. 17?.. крольчонка?.. бред… ким трясёт головой, послушно держась рядом с хозяином и прогоняя через лёгкие морозный воздух. так стало немного легче, учитывая выпитый алкоголь. — грёбаный снег… почему именно в это рождество он решил пойти? — чтобы позлить тебя напоследок в этом году после той неудачи с договорами, — минки гадко улыбается, но после эта же улыбка сияет словно солнце, когда они оказываются на нужной возвышенности, где уже стояла лавочка с навесом. — вот мы и пришли, — сон чуть смеётся, когда слышит обозлённое рычание сзади, и усаживает свой пушистый комочек рядом, тогда как юнхо делает то же самое и говорит кролику что-то о том, что, в случае чего, он всё ещё может говорить ему о своём состоянии без вопросов. чонхо всё также льнёт, нежно касаясь руки хозяина и прося тепла, хотя итак в пуховике, ещё и с шарфом, что половину лица прикрывает. ластится, пальцы переплетает и мурчит. в лёгких давно этот немного терпкий и резкий запах книги. той, что только-только с прилавка. её ещё не открывали, и она хранит в себе запах типографии, что мягко окутывает, когда начинаешь читать первые страницы. для чхве это отдельный вид наслаждения. что-то вроде некого факта, что только он может так долго чувствовать этот аромат новой типографии. хотя… долго ли? сон ведь на работе почти всегда и дома бывает дюже редко… но бывает же? а после того, как закончит с рутиной и всеми нудными делами, всегда ложится вместе с ним и долго-долго гладит и целует его куда попадёт, доставляя постоянное чувство эйфории. — минки-я, а почему хонджун ведёт себя так? юнхо же не делает ничего плохого… но он кажется слишком спокойным… это ведь неправильно, — тихо шепчет чонхо на ухо старшему. перевёртыш честно хочет знать, просто потому что это правда выглядит странным. — его уши и хвост. я заметил, как он ведет себя. был бы спокоен, они не дергались бы. но это не страх… нечто иное, да? — заглядывает в омуты старшего, бездумно утопая. снова. ну и пусть. это слишком сильное искушение, чтобы игнорировать. как бы то ни было, омега хочет услышать ответ, хоть предположение, но даже оно внесёт некую ясность… хозяин умный и часто говорит дельные вещи. всегда, если быть честным. однако мнение младшего на этот счет не совсем объективно: он любит до потери сознания, ему всё нравится, всё хорошо. — может, юнхо ещё не успел влюбить его в себя, или хонджун просто закрытый при нас и банально стесняется… в любом случае, не нам их судить, да и… — минки смотрит на старшего и улыбается, загребая в крепкие объятия омегу и шепча на ухо, когда уже начался салют: — я впервые вижу его таким ярким после случившегося… будто он снова стал тем самым юнхо. чон игнорирует шёпот рядом с собой и глубокими, почти космическими глазами смотрит на горящие цветные огоньки на небе, грея прохладные и хрупкие омежьи пальцы в своих руках. юнхо обращал внимание на эти мозоли, но не придавал этому особого значения, а сейчас чуть массирует их, смотря на горящие в небе фейерверки. минки вспоминает маленького юнхо с такими же космически блестящими глазками и искрами жизни. он их потерял давно, а сейчас будто загорается и возвращает то, что альфа боялся больше никогда не увидеть. ким вздыхает, когда его пальцев касаются сильные руки хозяина… прикрывает глаза, потому что не сильно уж и восторгается фейерверками, успев насмотреться на них на ярмарке когда-то, только немного расстегивается, чтобы на кулон взглянуть и мысленно счастья тому парню пожелать. да, он остался воспоминанием, банальной пометкой, которая является ключом к маленькому ящичку с воспоминаниями, но он остался и маленькой искоркой в душе, которая помогает ему не терять веру в лучшее. вспомнилась та яркая, словно солнце, улыбка. перевёртыш кратко улыбается, зная, что этого не увидеть из-за капюшона, выпускает маленькую подвеску и застегивается, вновь запахнувшись шарфом. в серых кроличьих глазках отражаются догорающие искорки и свет яркой луны… хонджун невольно прислушивается к разговору рядом. — смотрю на тебя и вспоминаю детство. младший альфа улыбается коротко и вновь смотрит на салют. после встречного вопроса наклоняется и шепчет на ухо. — ты при знакомстве со мной и после встречи с тем омегой выглядел таким же искрящимся до случившегося. минки чуть смеется на почти волчий рык со стороны чона и с оставшейся на губах улыбкой поправляет чёлку котёнка, устроившегося на его плече. этого ребёнка минки хочет любить и защищать больше, чем свою жизнь, и чонхо обязательно вырастет лучшим и самым любимым омегой на свете, лишь бы только плакал поменьше. — эту неделю я буду сильно загружен, чонхо, — шепчет рядом с украшенным кольцами ушком и проводит пальцами по виску, — но после я буду дома чаще, обещаю, — целует в макушку и поправляет ткань шарфа, продолжая слушать тихий треск сгорающих в ночи огней. — хорошо, минки-я, — послушно кивает и урчит младший, вновь ластясь к крепким рукам и заворожённо смотря на фейерверки. — хонни, нам нужно поговорить, — шепчет тихо альфа и продолжает смотреть на горящее всеми цветами небо. — но только после течки, я не хочу обсуждать важные вопросы перед ней, — видит подобие удивления и поправляет мягкие пряди крольчонка, смотря на последние взрывы и прикрывая глаза, пропуская через лёгкие свежий морозный воздух и игнорируя снег, падающий на волосы и за капюшон. это явно даст свою реакцию на чувствительной к подобному кожу, только потом, а сейчас всё хорошо, наверное. — хорошо, господин чон, — кивает на весьма неоднозначное утверждение. после течки?.. она уже утром может начаться, потому что хонджуну уже начинает в лёгкие забираться вишнёвый табак, хотя, может, это из-за алкоголя? ким явно немного перебрал, теперь укладывая голову на чужое плечо и немного потираясь о него. — течка может начаться уже завтра, — привычно сообщает младший без какого-либо стеснения и вздыхает, желая домой придти и насладиться спокойствием перед несколькими долгими днями, когда господин не посмеет даже на шаг от него отойти… почему-то от этой мысли стало невольно приятно, и хонджун слабо улыбнулся, немного сводя плечи.***
— мы хорошо отдохнули, но нам уже пора, — юнхо улыбается в ответ на грустное выражение лица друга и, обняв его на прощание, рычит на колкое пожелание удачи в деле, по причине которого его не будет всю неделю. — твоему котенку сегодня тоже стоит пожелать удачи? — шепчет тихо, заприметив исчезнувший за поворотом серый хвостик, и уходит с кимом со двора младшего с невинной улыбкой. альфа открывает дверь младшему и вскоре заводит автомобиль, но перед поездкой всё же отдаёт коробку с куклой авторской работы с мягкой улыбкой. — ты говорил о ней? надеюсь, тебе понравится… — выезжает на дорогу, смотря только на освещенный фарами асфальт и ландшафт вокруг. ким на подарок реагирует мягкой улыбкой и искренне благодарит, кланяясь настолько, насколько это позволяет сидячее положение. он рукой проводит по прозрачному пластику, радуясь красоте куклы. давно о ней говорил. конечно, то детское желание сошло на нет, но это не отменило искреннего восторга и радости, выраженной в улыбке. альфа облегчённо вдыхает приятный запах омеги и секундно прикрывает глаза на выдохе, вскоре немного приоткрывая окно и позволяя морозному воздуху закрасться в лёгкие. чон хочет прикрыть глаза, облокотиться лбом о руль и завыть от обречённости в душе. он порою вспоминает детство, и это капает на мозги, но всё это внутри, а снаружи он тот же господин чон со спокойным лицом и чёткими действиями. альфа внутри него рвёт и мечет, а внешне только улыбается чуть, затормозив во дворе особняка, и выходит из машины, открывая дверцу омеге и помогая выйти. брюнет помогает крольчонку снять куртку и просит оставшуюся прислугу подготовить новую одежду, подзывая мисо к себе. парень ведёт её за собой на улицу. там он вручает бете пакет с подарком, мягко улыбаясь. — это вашей племяннице, ей ведь скоро будет семь? тогда это и к её дню рождения! считайте это моим подарком на рождество в ответ на всё, что вы делаете! ча улыбается, смущённо принимая подарок. она помнит юнхо ещё милым малышом с пухлыми щёчками и огромной любовью к родителям и прислуге. помнит блестящие глазки, когда он подружился с минки и рассказывал ей обо всем, даже о милом крольчонке с ярмарки, которого родители отказались покупать, и о том, как он по-тихому бегал к нему. знает все слезы и переживания, спрятанные за этими крепкими плечами, и тёмный, грустный вид, когда пришлось с огромным усилием холодно сказать тому крольчонку, что он заведёт котёнка, которого в итоге подарил минки, ведь юнхо очень плохо ладит с кошками, а потом смерть родителей… мисо помнит всё, и альфа ей искренне благодарен, поэтому поверх подарка племяннице дарит коробочку с подарком и для нее. она для всех в этом доме нуна с этой смущенной улыбкой и крепкими, почти материнскими объятиями. у юнхо слишком глубокие щенячьи глазки и милая улыбка, чтобы отказать его подаркам. сам же старший после этого заводит машину в гараж и заходит в дом, стискивая зубы от боли в руке и попросив дворецкого помочь ему снять верхнюю одежду. иногда хочется снова быть ребенком и пожаловаться на то, что больно, но юнхо только узнает, что почти вся прислуга ушла по домам, отдает приказ оставить аптечку у себя в спальне и не оповещать омегу, чтобы не пугать его. сам кое-как снимает пиджак и рубашку, разглядывая кровоточащий шов и оценивая серьезность произошедшего. чон только слышит звук открытия двери и не обращает внимания, достав антисептик и обмакивая им ватку, которой начинает, преодолевая сильное чувство боли, обрабатывать сначала края раны, на секунду замирая, жмуря глаза от потока слёз и по-щенячьи поскуливая в ребро ладони. хочется, как в детстве, почувствовать утешающие объятия родителей, получить помощь брата и улыбнуться сквозь поток слёз, но вместо исполнения желания он склоняет голову со слезами и волчьим оскалом. во взрослой жизни живётся труднее, и чон терпит всё это, чувствуя мурашки по позвоночнику от прохлады комнаты из-за приоткрытого окна, и откладывает ватку, стирая с глаз обжигающе холодные слезы и шумно выдыхая, резко дёргаясь, когда дверь в спальню открывается после трёх осторожных стуков. хонджун…***
перед входом в дом хонджун снова благодарит и теряется за дверью ванной комнаты, попросив прислугу занести подарок в комнату. ему отдают нужную одежду, которую видеть приятнее, чем эти белые ткани. с утра, скорее всего, начнётся течка, поэтому на тело ложится черное кружево, чулки и белая футболка, однако хонджун, даже бесконечно доверяя своему хозяину, и не подумает так идти, поэтому надевает сверху джинсы, фыркая при виде отражения в зеркале. как же это странно похоже на прошлое. только там не было такой жизни и хозяина. там был тот милый альфа, с яркой улыбкой укравший его чувства. запрокидывает голову, несильно ударяясь о кафель и смаргивая слёзы. не было никакого парня, не было никаких улыбок и глупых надежд, не было глупых чувств. нет. кролику от этого больно, сердце сжимается, невыносимо делая… лучше туда, обратно, на чертову ярмарку, и пусть уж тот парень, сказав, что ему нужно пропасть, разобьёт сердце настолько, чтобы жажду к жизни отбило, лучше там бы и тогда бы последний вздох из груди выпустить… сейчас уже нельзя. много пережил, и совесть так обойтись с господином не позволит. он ведь начинает быть добрее, да и сам омега чувствует что-то немного щекотное и тянущее, но не до конца понятное. перевёртыш глушит всхлипы потоком воды, поспешно умываясь и выходя почти в объятия мисо. она ничего не говорит, только передаёт свой подарок и прижимает к себе. она навсегда будет самой лучшей служанкой в этом доме. только у неё самые мягкие руки, и только ей парень верит так же, как юнхо. верит, что она не лжёт. любую правду сумеет принять, любую, потому что нет боли в прошлом, особой боли, которая изнутри дерёт. он не сможет понять того, если ему соврёт этот человек. это будет называться предательством. мисо мягко целует в лоб и желает хорошей ночи… бета знает, что хонджуну и господину больно делает её молчание, знает, что у неё омега будет в слезах спрашивать «почему?», и боится фразы «я же верил…». верил… доверие только потерять легко, а заслужить сложно. кролику дурно сейчас, он даже не охает при виде юнхо, только оставляет вещи на тумбочке и тихо подходит, прося сесть удобнее. хонджун не делает так обычно, но почему-то интуиция подсказывает, что лучше просто сделать, а не говорить. в душе неприятно тянет от такого вида обычно сдержанного альфы, но он молчит, открывая аптечку и вновь подходя к старшему. — нужно было в больницу заехать, — в глаза заглядывает и немного обеспокоенно стирает с чужого лица слёзы, мягко поглаживая по щеке и искренне удивляясь тому, как хозяин ластится, всхлипывая. через какое-то время ким так же аккуратно отрывает руку, достав лекарства под пристальный взгляд альфы. омега шмыгает носом и глушит в себе лёгкое опьянение ароматом чона, аккуратно обрабатывая поврежденное место. даже ушами не ведёт, не чувствуя опасности, пусть и парень в руках ощутимо дёргается и рычит утробно от боли… животная сторона кролика должна себя проявить, опасность же… но нет. младший просто делает то, что должен. наверное, доверяет слишком или просто знает, что ему ничего не сделают. в груди щекочет странное. вскоре берёт бинт, которым перевязывает рану, предварительно нанеся на марлевую ткань специальную мазь, чтобы болело меньше. юнхо смотрит благодарно, пусть его суть и рычит от неприятного ощущения, но хонджун чувствует тепло от этого взгляда. — руке покой нужен. полный… — отводит взгляд, на выдохе произнося, и уходит с аптечкой, быстро возвращаясь. — господин чон, думаю, течка уже с утра начнётся… но ваша рука… не двигайтесь лишний раз, пожалуйста, — кланяется и опускается на край кровати. чон на заботу улыбается, обнимая за талию здоровой рукой и утыкаясь носом в висок с тихим вздохом. младший невольно дёргается, громко выдыхая от инстинктов, но прижимается, уложив голову на плечо и прикрыв глаза. — с этой проблемой мы разберёмся утром, крольчонок, а пока давай ложиться спать. я жутко устал от сегодняшних поездок. омега соглашается, кивая и осторожно укладываясь на кровать вслед за хозяином. честно говоря, по-настоящему вместе они спят очень редко, но сегодня хонджун действительно впервые чувствует сердцебиение в чужой груди. от этого снова становится не по себе, потому что слишком спокойно и приятно… даже немного страшно от такого чувства, но инстинкты заставляют забыть об этом, удобнее устраиваясь на крепком плече и засыпая с чувством того, как его всего окутывает терпкий запах вишнёвого табака.