можно латте?

Поздний вечер. Кофейня закрывается. Изуку вытирает седьмой столик и грустно вздыхает. На душе тяжело, в горле ком, а живот противно тянет. Подобное случается уже не первый раз. До Мидории домогались. Один раз у этих противных ублюдков удалось получить своë. Тогда рядом был Кач-чан. После произошедшего он поддерживал жертву, как мог. Вместе, они обратились в полицию, и тех обидчиков нашли. Но страх есть до сих пор. В сердце больновато кольнуло, а перед глазами всплыла роковая ночь. "Блять..." Мидория не выдержал. Он подбежал к шкафчикам за кассой и схватил первую попавшуюся бутылку. Он всегда так делал. Запивал горе. Был бы кто-то рядом, может Изуку бы и не заливал в себя так много и часто. Ииде он не мог рассказывать обо всëм, он и так очень сильно помогает. А мама... У них были чудесные отношения. Они оба были счастливы. Мама была доброй, заботливой и любящей. Они были семьëй. Но когда мальчик рассказал о своей ориентации, та сильно переменилась в лице и вышвырнула парня из дома. Удар в спину. Он любит еë. До сих пор. Работник зашëл в подсобку и сразу влил огромный "стакан" выпивки в горло. Изуку скатился по стене у входа и заорал. Он кричал так, будто его режут. Он режет. Мидория вновь вскочил и начал шариться по служебному помещению. Найдя наконец злосчастный ножичек, бариста упал на колени и принялся с силой давить лезвием на бледную кожу, где были видны венки. На свежих порезах выступили первые капельки алой крови. Из глаз лились слëзы. "СДОХНИ, ЧËРТОВ СЛАБАК! ОНИ ВСЕ ПРАВЫ! ТЫ ПРОСТО ГРЯЗНЫЙ МЕРЗКИЙ ГОМОСЕК, ОТ КОТОРОГО ДАЖЕ МАТЬ ОТКАЗАЛАСЬ..!" На груди истерящего висел кулон с фотографией любимой матери. Место соприкосновения ключиц и памятной вещицы начало щипать и зудеть, будто разыгралась аллергия. Изуку откинул лезвие и рвал на себе волосы. Он был зол на себя, он ненавидел человека из зеркала. НЕНАВИДЕЛ. Вдруг звякнул знакомый колокольчик, и в заведение с любопытством в глазах зашëл Шото. Мидория поднял голову и попытался спрятаться, но запнулся о бутылку и с грохотом упал. — Мидория? Ты здесь? — Тодороки быстрым шагом подошëл ко входу в комнату и облокотился на стенки проëма. Глаза студента округлились, стоило только взглянуть на того "милого и жизнерадостного Зузу". Лицо красное от алкоголя, на щеках пара растëртых пятен крови, из глаз водопадом хлещут слëзы, а от эмоций, что были на той мордочке, хотелось рвать и метать. Взгляд бедняги был взволнованным, испуганным и очень...печальным? Что произошло? Мидория закрылся кровоточащей рукой и сказал уходить. Увидев открытые раны, Тодороки по-настоящему забеспокоился. Он подлетел к веснушчатому, пытающемуся унять капельки соли, и сжал в объятиях. — Хватит, я здесь, не плачь. Изуку хоть и не ожидал таких утешений, сразу обнял половинчатого в ответ и уткнулся носом в плечо, сжимая чëрную рубашку на спине возлюбленного и часто всхлипывая. Он услышал биение горячего сердца. Немного погодя, Тодороки схватил зеленоволосого за плечи и отодвинул от себя, направляя взгляд прямо на глубокие ссадины. — Где аптечка? — В столе, второй ящик сверху. Быстро найдя всë необходимое, Шото вернулся на пол к начинающему ощущать боль и от этого шипящему Мидории. Он начал аккуратно и хмуро обрабатывать и перевязывать шедевры, оставленные ножом. На душе стало тепло и спокойно. Не было больше той боли, похожей на удары в живот. Маленький, по сравнению со всем миром, мальчик в безопасности. — В следующий раз зови меня, понял? Я всегда в твоëм распоряжении. Чуть позже ты обязательно мне всë расскажешь и только тогда я... — Ты мне нравишься. — ...успокоюсь. Что? — в ответ молчание. Изуку потупил взгляд и опустил голову, думая о том, какой же он дурак, — Ты мне тоже. Мидория резко поднял голову и ошарашенно посмотрел в глаза разнотемпературного. Последний мило улыбался и смотрел на зелёные, как трава после дождя, кудри. В животе запорхали бабочки, хотелось услышать это снова. Шото никогда и никому не говорил подобного, хоть и был популярен в школе. За ним всегда бегала толпа девчонок. Ему часто признавались в симпатии, он реагировал очень холодно и отстранëнно, что разбивала юным девам чистые сердца. Никто не знал о его предпочтениях. Тодороки взял Изуку и на руки и уложил на диван, сам усаживаясь рядом. — Я останусь здесь сегодня. Спи, я всë уберу, — парень вытер остатки крови и слëзы с глаз пострадавшего, от собственных рук, баристы. Мидория хотел возразить, но медленно начал проваливаться в сон. Тодо, замечая это, лишь неуверенно чмокнул в лобик уже сопящего милашку. "Ты красиво спишь."