— Хочу обсудить твои отношения с Глебом, — голос психиатра звучал мягко, но всё равно пугал. Потому что он начал сразу с того, с чего она не хотела начинать.
— Нет никаких отношений… — опустив взгляд, проговорила Ася.
— Я не имею ввиду романтические, между людьми всегда возникают какие-то отношения. Я бы хотел узнать побольше о ваших. Мне кажется, он занимает важное место в твоей жизни, — улыбнулся он в ответ. — Расскажи, например, о вашей первой встрече. Как вы познакомились?
— В больнице, — резко выпалила Ася.
— Ты помнишь, что почувствовала, увидев его?
— Я приняла его за его брата, и у меня началась паника. Потом я поняла, что это не он, но всё равно не хотела, чтобы он оставался со мной. Он… хотел помочь, уладить всё. Ему было тяжело видеть меня. Ещё он обнял меня и я расплакалась.
Ася блуждала потерянным взглядом по кабинету, перебирая в пальцах ткань футболки. Было тяжело возвращаться в те времена.
— Он тогда уже знал, что с тобой произошло?
— Да.
— И несмотря на это обнял тебя?
— Ну… да
— Что ты почувствовала тогда? Почему расплакалась?
Ася сильно хмурила брови, прилагая много усилий, чтобы сфокусировался на вопросе и воспоминаниях того дня. Что она чувствовала? Такое разве можно описать словами?
— Чувствовала безысходность, — наконец выдохнула она. — Беспомощность. И желание поскорее оказаться подальше.
Ася ощущала, как тяжело было дышать из-за какого-то давящего чувства в груди. Глеб из того времени был будто совершенно другим. Она не хотела, чтобы он подходил. Кричала, просила, почти умоляла…
Не сравнить с тем, что она чувствовала сейчас. Вчера он тепло жался к ней, выдыхая в макушку после того, как она закончила читать ему. Засыпал рядом, а она чувствовала себя безопасно.
— Он сделал это против твоей воли? — сочувственный голос Михаила, вырвавший её из воспоминаний, почему-то раздражил. Будто бы это он был виноват в том, что Ася вспомнила свои первые впечатления о Глебе, которые и не хотела бы вспоминать.
— Я просила не делать этого, — Ася злилась. И её фраза прозвучала таким тоном, будто она хотела оспорить выводы психолога, но по факту только подтверждала их. — Просила его не приближаться ко мне.
— Скажи, сейчас он помогает тебе и заботится о твоем состоянии?
— Да, — голос Аси дрогнул, выдавая её страх. Только вот почему она боялась, она бы ответить не смогла даже самой себе.
— Хорошо. Бывает ли так, что ты просишь его что-то не делать и сейчас? — психиатр записал себе что-то в тетрадь, задавая следующий вопрос, и Ася автоматически приняла это за плохой знак.
— Да, — ещё более злобно проговорила она. Это же так очевидно. Люди постоянно просят друг друга о чём-то…
— И как он реагирует на твои просьбы? Прислушивается ли к ним?
— Это ничего не значит, — злость в одно мгновение превратилась в тянущее чувство в груди, подсказывающее, что что-то не так. Всё это время что-то было не так, но она не замечала. Или не хотела замечать. Глаза наполнились влагой, норовящей вот-вот побежать ручейками по щекам.
— Что именно? — всё так же спокойно продолжал Михаил.
— Ваши наводящие вопросы. Вы хотите сказать, что он как брат. Что он порой не слышит моего несогласия, — слёзно проговорила Ася.
— Я совсем не хотел ничего такого говорить, я только спрашиваю, чтобы получше понять твою ситуацию. Но то, что ты увидела в моих вопросах такие выводы, сильно беспокоит меня. Хочу, чтобы ты знала: я не пытаюсь пугать тебя или настраивать против кого-то из твоих близких. И если ты чувствуешь, что не готова о чём-то говорить, ты всегда можешь мне сказать об этом и мы сменим тему. Хорошо?
Ася коротко кивнула, поджимая дрожащие губы. Глеб пугал её, но она постоянно забывала об этом. Он заставлял пить таблетки в начале не самым мягким путём, трогал её в доме Тёма без разрешения, наседал в квартире, когда становился безумным и его взгляд мутнел. Но ведь он как будто останавливался всегда, когда она говорила «нет»? Да ведь? Или нет? Господи, как же сильно она запуталась.
— Что ты имела ввиду, когда сказала, что он не слышит твоего несогласия? — аккуратно продолжил Михаил, дав ей время на передышку. — Можешь привести примеры таких ситуаций?
— Когда он злится, то ему сложнее сразу отойти от меня или отпустить мою руку, — тихо, почти бессильно отозвалась Ася. — Он может начать наседать, давить и кричать на меня. Но это всё равно быстро проходит. Он не сделал ничего плохого за всё это время. Только хорошее.
— У меня есть ощущение, поправь меня, если я ошибаюсь, что ты как будто говоришь это, чтобы успокоить себя. В то время как это абсолютно нормально, что люди делают и плохие поступки, и хорошие. И я уверен, что он несомненно сделал для тебя много хорошего.
Ася прикрыла глаза, чувствуя себя плохо. Психиатр говорил об этом так буднично, пока её сознание мчалось по вспышкам из прошлого. Вот она задыхается от плача в ванной у Тёмы дома. Вот Глеб кричит в стенах палаты на неё и уходит. Вот Глеб становится напористым и загоняющим в ловушку после того, как она его целует.
— Но наседать, давить и кричать — эти поступки сложно назвать хорошими. Хочу, чтобы ты правильно меня поняла: я не говорю, что Глеб плохой. Все люди имеют право на разные чувства и разные поступки. Но меня беспокоит твое состояние во время вашего взаимодействия. Чувствуешь ли ты себя в безопасности рядом с ним? — продолжил Михаил, следя за тем, как её вид становился всё измученнее.
— Да, — ответ получился резче, чем она хотела бы. И из-за этого звучал неправдоподобно. Она понимала это.
— Хорошо, — Михаил кивнул, на что Ася мысленно закатила глаза. Он ведь не верит ей. — Я так дотошно спрашиваю об этом потому, что для людей, переживших травмы, подобные твоей, критически важно создать очень безопасную среду. Настолько безопасную, насколько это возможно. Никакого давления, принуждения к чему бы то ни было, криков — так с тобой нельзя. Ни с кем вообще-то нельзя, но с тобой — особенно. Понимаешь?
Ася кивнула, упорно глядя на стенку с дипломами. Вот почему она не хотела говорить о Глебе. Потому что этот разговор выворачивал наизнанку.
— Ты не одна, Ась. Ты всегда можешь попросить здесь помощи. Я уверен, Глеб будет только рад, потому что очевидно он хочет, чтобы тебе стало лучше.
Он наконец замолчал, давая ей время. Ася всё ещё не переводила взгляд на его лицо, поджимая губы.
— Я выпишу тебе ещё один препарат. Успокоительное, но послабее, чем твоё текущее, так как антидепрессанты уже скоро начнут действовать. Но предупрежу о побочных эффектах: может быть так, что будет сложно просыпаться по утрам, может начинать раньше клонить в сон, так же в редких случаях может повыситься либидо или появиться чувство тошноты. Всё это не страшно, если не сильно выражено. В любом случае мы будем с тобой на связи и если вдруг что — скорректируем приём препаратов. Идёт?
Снова кивок. Лишь бы поскорее уйти отсюда. Как в тумане она вышла из кабинета, сжимая листок с рецептом. Ощущение, будто бы земля ушла из-под ног. Из-за какой-то растерянности и тревоги. Обычно в таких случаях она сразу же звонила маме, рассказывая обо всём, что произошло, и спрашивая совета. Будь у неё такая возможность сейчас, она бы рассказала о Глебе. Рассказала бы, что нуждается в нём. В его присутствии рядом. Что он спас ей жизнь. Мама бы наверное ответила, что он хороший человек. А потом спросила бы, что думает Ася на его счёт? Хороший он человек?
Он спас меня.
Как именно?
Убил твоего убийцу, ма. Он убил его.
Он убил человека?
Он спас мне жизнь.
Он не смог сдержаться? Ведь он мог не убивать его…
Ася задыхалась, передвигая ногами. Белые стены давили на сознание, мутнея и расплываясь перед глазами.
Иногда ему сложно совладать с чувствами. Ему всё ещё больно. Из-за его прошлого.
Ты доверяешь ему?
Ася в последний раз втянула воздух в легкие, закрывая рот. Надо успокоиться. Дыши через нос. Дыши. Дыши.
Когда она оказалась на улице, то не сразу увидела, что знакомая машина уже ждёт на стоянке. Глеб стоял рядом, оперевшись спиной о дверь и докуривая сигарету. Он всегда выглядел так расслабленно, когда был за рулем, и сейчас видимо чувство спокойствия ещё сохранялось после поездки. Ася ускорила шаг, а затем протянула Глебу бумажку с рецептом.
Он кинул на неё быстрый взгляд, забирая из её рук, а затем наблюдал, как Ася молча садится на переднее сиденье, плотно сжав губы и глубоко дыша через нос.
— Так плохо прошло? — он сел в машину, лениво пристёгиваясь и стараясь не смотреть на Асю слишком долго. Ей явно нужно было успокоиться, и она не хотела контакта с парнем сейчас.
— Не хочу об этом говорить, — эти слова дались так тяжело. Как будто нельзя говорить «не хочу». Как будто Глеб сразу разозлится, а она станет плохой. Только почему — она не знала.
— Как скажешь, — Глеб завёл машину и внимательнее посмотрел на бумажку в своей руке. — Заедем в аптеку и потом домой?
Домой. Нет у неё дома. Она всё ещё помнила об этом, не в силах не чувствовать себя у Глеба гостьей.
Кивнув, она отвернулась к окну, подпирая подбородок рукой.
— Я даже не знаю, где мама похоронена, представляешь, — спустя долгие минуты тишины, выдавила Ася, наблюдая, как город за окном живет своей жизнью. Будто ничего и не происходило никогда. Все те же здания и те же улицы. То же солнце светит, та же жизнь течёт. Как в те времена, когда все ещё было нормально. Мама была жива. А сама Ася была совсем другой. — Так и не попала на её похороны. Я и не хотела, но сейчас… я стараюсь не думать о ней. Каждый день делаю усилие над собой, чтобы голова была пустой. Но видимо, чем спокойнее становится моя жизнь, тем труднее мне отвлекаться от реальности, в которой мамы на самом деле больше рядом нет.
— Мы можем найти место, где её похоронили, — Глеб звучал твёрдо и даже слегка жёстко, пытаясь скрыть своё переживание за неё. Она была права. Всё то горе, которое она не успела пережить, сваливается на неё сейчас. Ничего ещё не в норме.
Ася промолчала. Что она почувствует, придя на могилу матери? Что будет, если она так и не сможет туда прийти?
Когда машина остановилась и Глеб что-то сказал, выходя, Ася не сразу осознала это. Повернув голову прямо, она поняла, что он пошёл в аптеку. Глубоко вздохнув, она прикрыла глаза и откинула голову на подголовник. Ладно. Ладно. Спокойно.
Просто нужно продолжать дышать. Даже если незачем это делать… Ася медленно, но верно шла к тому, к чему пришла в первый день после смерти мамы. Что ей просто больше не за что цепляться. Не потому, что мама была её смыслом жизни, нет. А потому, что боль от её потери была такой невыносимой, что она не понимала, зачем её терпеть, если можно всё закончить? Больно, да. Было так блять больно. Как никогда прежде.
Ася резко вдохнула, чувствуя тяжелый ком где-то в районе груди. Он рос, давил на ребра и одновременно поднимался к горлу. Виски начали сильно пульсировать, а губы задрожали.
— Как же заебало плакать, — прошептала она, закрыв глаза и чувствуя, как неприятно под ресницами копится влага, которая вот-вот превратится в потоки слёз, льющихся по щекам.
Она сидела с закрытыми глазами, пока не услышала, как дверца машины открылась, впуская прохладный воздух внутрь. Она знала, что он смотрит на неё. И знала, что он напряжён. Что он снова видит не ту Асю, к которой, наверное, привык за последние дни. Распахнув глаза, она почувствовала, как больно их щиплет, поэтому сразу же прищурилась от неприятных ощущений.
Ещё вчера всё было по-другому. Как же оказывается мимолётно её спокойствие.
— Тебе интересно? — этот вопрос на самом деле крутился на языке ещё с тех пор, как она прочла ему первую страницу. Волнительно делиться чем-то своим и ждать оценки. Но она героически продержалась до конца первой главы.
— Если было бы неинтересно, я бы сказал, — Глеб тихо усмехнулся, прикрывая глаза. Он размял шею, не отрывая головы от её ног, на которых устроился перед чтением. Она всё ещё носила его домашние штаны в этой квартире. Глеб точно помнил, как бесился, если какие-то девушки позволяли себе брать его вещи. Сколько футболок у него перетаскали? Каждый раз одно и то же. Но когда он замечал, что Ася переоделась, то без конца давил улыбку. Она была забавной в его одежде. И одновременно ужасно уютной.
— Я спросила, интересно ли тебе, — Ася нервничала, поэтому говорила быстрее обычного. — А не неинтересно ли те…
— Интересно, Ась, — со смехом перебил её Глеб. — Откуда столько нервозности?
— Просто всё ещё не верю, что ты прям хотел, чтобы я тебе почитала. Тут должен быть подвох.
— Например какой? — Глеба веселило это недоверие и ему искренне было интересно, что по её мнению он задумал.
— Не знаю, суть подвоха в том, чтобы я не догадалась о нём, — закатив глаза, разъяснила Ася.
— Да, безусловно я хотел просто полежать на твоих бедрах, послушать твой голос и провести время вместе. Но всё это я мог сделать и без чтения, так что… видимо, я попросил тебя почитать мне потому, что хотел, чтобы ты почитала мне, — всё ещё веселясь, проговорил Глеб, пожимая плечами. Он открыл глаза, приподнимая голову, чтобы взглянуть на Асю. Она в свою очередь всё это время неотрывно сверлила дырку в его затылке, так что они тут же встретились взглядами. Глеб зажевал улыбку. Ей нравилось смотреть на него. Он это знал.
— Видимо, — выдохнула Ася, понимая, что даже если Глеб действительно что-то задумал, то не скажет ей так легко.
— И я жду продолжения, — уложив голову обратно поудобнее, Глеб сложил руки в замок.
Ася вздохнула, чувствуя как неприятно щемит сердце. Надо что-то придумать, иначе она с ума сойдёт.
— Хочу устроиться на работу, — выдавила она. — Хочу целый день делать какую-то фигню, лишь бы не торчать один на один со своими мыслями.
— Думаешь, поможет? — тихо спросил Глеб.
— Конечно, — стиснув зубы, Ася повторила про себя, что это поможет. Иначе у неё больше нет плана и нет надежды. — Пойду куда-нибудь… знаешь, я закончила школу в прошлом году и решила никуда не поступать.
Ася усмехнулась. Как будто это было тысячу лет назад. Выданные аттестаты, улыбка на лице, тёплый летний воздух и Паша рядом. Он был тогда другим или она? Или и то и другое?
— Сдала экзамены, но так и не решила, куда хочу пойти. Мама была не против. Говорила, что это не страшно, подумать год-другой. Что я смогу подрабатывать пока что. А там видно будет. Почти год прошел с тех пор. А как будто грёбаная тысяча лет, — сделав паузу, Ася отдышалась. — Куда-то полноценно работать я так и не пошла. Потому что у Паши почти каждый день были тусовки, куча новых друзей из универа. Сначала нам было весело на этих тусовках. А потом он начал ревновать.
Глеб сжал губы в тонкую полоску, но едва ли Ася могла бы это заметить.
— Иногда мы ссорились прямо дома у кого-то из его друзей, мне всегда было так стыдно. Он хорошо запомнил, что я сделаю всё, лишь бы мы не ссорились у всех на виду, — Ася зажевала губу, больно кусая. Он точно не думал, что она сможет дать ему пощечину в общественном месте. — В общем… когда тусовок стало меньше, я начала ходить по собеседованиям в издательства. Была готова на любую работу. И в одно меня взяли. На малооплачиваемую подработку, но мне нравилось. Нравилось там быть, читать разное, общаться с людьми, которые делают что-то серьезное. И когда начались проблемы с Пашей, я спасалась на работе. Приходила раньше положенного и засиживалась допоздна. Читала, читала, читала… а потом произошло всё это с мамой и с тех пор я не появлялась там. Мне стыдно звонить и спрашивать на счет моего рабочего места там. Наверняка я уже уволена. Так что попробую податься куда-то ещё.
Закончив, Ася снова отвернулась к окну, чувствуя стыд за рассказанное. Только не знала, почему именно.
— У меня есть пара знакомых в издательствах, — наконец проговорил Глеб, всё ещё думая о том, как Ася проводила свое время с этим Пашей.
— Хочешь устроить меня по знакомству? — Ася повернулась к нему, грустно улыбаясь. — Мне кажется, что я и так без твоей помощи шага ступить не могу. Так что попробую с работой сама. Но спасибо.
Глеб крепче сжал руль. Обычно её попытки сделать всё самостоятельно сильно ему не нравились. Потому что прошлый опыт показывал, что кончалось это почти всегда плохо.
— Твой бывший слишком много даёт о себе знать, — вдруг сказал Глеб, глядя перед собой и останавливая машину, а Ася непонимающе нахмурилась, пока не повернула голову прямо и не увидела Пашу стоящим прямо перед машиной.
Её глаза расширились от смятения и тревоги. Почему он тут? Её мозг быстро считал местность, давая понять, что они уже почти приехали к квартире. А она же обещала Глебу, что Паши тут не будет… она обещала. Но вот он тут. Стоит, разъярённо глядя то на неё, то на Глеба.
— Сиди в машине, — произнёс Глеб тем тоном, который обычно не подразумевал споров и возражений. Абсолютно никаких. Но до Аси даже не дошёл смысл сказанного, настолько она была охвачена эмоциями, что слова Глеба стали лишь фоновым шумом.
Парень вышел из машины, и Ася тут же сделала то же самое, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. Вид Паши намекал на то, что добром эта встреча не кончится.
— Что непонятного в словах «не приближайся к ней никогда»? — прошипел Глеб, чувствуя раздражение не только из-за лица Паши перед собой, но и потому что сзади хлопнула дверь, давая понять, что Ася вышла из машины. Упёртая дура.
— Да я как-то не привык слушать указы ебланов, думающих, что они могут что-то решать, — зрачки Паши то сужались, то расширялись, а выражение лица было таким свирепым, что Ася готова была поклясться, что видела его
таким в первый раз в жизни.
— Он накурился, Глеб, пожалуйста, — сделав два шага вперёд, она оказалась ровно за спиной Глеба, хватая его руку и сильно сжимая. — Оставь его.
— О, — издевательский смешок вырвался из груди Паши, когда взгляд скользнул к их рукам. — Ну ты посмотри, а. Прямо тошно становится. Расскажи, Ась, каково быть подстилкой? Господи, надо было догадаться, что ты не по матери скорбишь все это время, а скачешь на хуях. Я-то наивный тебя не трогал, не звонил, ждал. Думал, что у тебя горе.
Он тихо рассмеялся, качая головой.
— У тебя последний шанс уйти с дороги добровольно, — Глеб хотел только одного. Увести
её подальше отсюда и долго-долго говорить, что всё в порядке. Потому что он знал, чувствовал, как она задыхается от услышанного. Как рука в его руке начинает дрожать. Как снова и снова рушится то хрупкое спокойствие, на котором она училась держаться и жить дальше.
— Ты даже представить себе не сможешь, какое горе у меня было и всё ещё есть, — Ася хмурилась, давя в себе слёзы. Её голос звучал слишком тихо. Она хотела бы гневаться. Звучать злостно и с ненавистью. Но как же сильно ей мешал этот грёбаный ком в горле, напоминая о том, что она слабачка.
— И правда не могу, — Паша сделал шаг вперёд, но Глеб сразу преградил ему путь собой, не давая возможности приблизиться к ней и на миллиметр. — Никогда не горевал так, что хотел бы раздвинуть ноги. Интересно, если у меня кто-то умрёт, то я тоже начну давать всем подряд?
— Как же ты жалок, господи, — расстояние между лицом Глеба и лицом Паши стало таким минимальным, что они чувствовали ярость друг друга физически, прямо кожей, опаляемой рваным дыханием. И Глеб точно был уверен, что его ярость сильнее и злее. Что он готов разорвать его голыми руками, глазом не моргнув. — Съеби, щенок.
— А ты заставь, — ухмылка с ненаигранным презрением. Трава заглушила весь страх, оставив только безрассудную ярость. И ущемленное чувством собственного достоинства.
Ася крепче сжала ладонь Глеба. Он же не собирается бить его? Не собирается ведь?
Она не поняла, как он выдернул свою руку. Не поняла, как в одно мгновение произошло столько всего. Как застряли слова в горле, как Паша оказался на земле, как ногти впились в ладонь до боли, как Глеб начал задыхаться от собственного гнева, навалившись на Пашу сверху.
Он занёс кулак ещё раз, и Ася увидела кровь на костяшках. Взгляд метнулся к лицу бывшего. Нос и губы сплошь в темно-красной крови. Мозг сразу же перенёс её в тот день, когда на Глебе было столько крови, что её тошнило от запаха железа.
Он убьёт его.
Ася ринулась с места, огибая дерущихся на земле, и рухнула на коленки, больно обдирая их об асфальт. Глеб был таким же, как в тот день. Если бы она закричала, он бы не услышал. Ни единого слова бы не понял. Он был совсем не тут. Он наносил удар за ударом, становясь только злее с каждым новым разом. Паша цеплялся за его футболку, шею, пытаясь расцарапать или пережать, пытаясь сделать больно. Но Глеб не замечал этого. Совсем.
Ася подалась вперёд, неаккуратно вмазываясь руками в его шею, чтобы положить руки на его скулы, привлекая внимание к себе. Глеб стиснул зубы и оскалился, яростно дыша и встречаясь с ней взглядом. Удивительно, что она рискнула влезть в эпицентр драки, будучи уверенной, что Глеб её не заденет. Он бы наверняка покончил с собой, если бы случайно ударил её. Какая же жестокая маленькая дура. Смотрела на него так, будто он делал что-то невообразимо жестокое и страшное.
— Ты убьёшь его, — одними губами проговорила Ася. Бледными тонкими, мать её, губами. Как в один миг она растеряла весь свой начинающий казаться здоровым вид? — Остановись.
И что? Что с того, что он убьёт его? Разве что не стоит убивать мудака на улице. А в остальном, будет только лучше. Он не сможет перестать думать о том, что Паша всё равно достанет её. Всё равно не оставит её в покое. Всё равно будет угрозой, блять.
— Глеб, — хриплый голос Аси едва прорезался, вырывая его из пелены оставшегося гнева. — Ты должен послушать меня. Ты и сам знаешь, что должен. Ты не спасёшь никого
так.
После первого в его жизни убийства руки дрожали ещё несколько дней. А сны он не помнил. Только знал, что мышь видела, что ему снятся кошмары. А потом сознание вытеснило эти воспоминания. Будто ничего и не было.
Он ощутил её холодные пальцы на шее и щеке только сейчас. Большие пальцы судорожно поглаживали лицо, пока остальные впивались в кожу шеи, почему-то не причиняя боли.
Он схватился за её запястья, проверяя, почувствует ли под подушечками пальцев хоть что-нибудь. Её бешеный пульс сразу дал знать о себе, как только он коснулся её. Он всё ещё жив. Как и все остальные. Значит, ещё есть возможность остановиться.
Глеб резко встал, видя в глазах Аси моментальное облегчение.
— Скажи, какого хуя он здесь? — выплюнул Глеб, отворачиваясь от Аси и быстро вышагивая туда-сюда, чтобы сбросить остаток напряжения в теле. — А если бы ты одна выходила из дома, м? Если бы я не успел до тебя добежать? Если был бы вообще не рядом?!
— Глеб, — она сделала шаг к нему, пытаясь поймать его руку, но он лишь прятался за резкими движениями. Прятал свою тревогу и страх за то, что могло бы случиться. — Всё хорошо, он не сделал бы ничего…
— Ты не знаешь, что он мог бы сделать, — он кричал. Повернувшись прямо к ней лицом, кричал изо всех сил. По-другому просто не мог, даже глядя в эти дрожащие серые радужки глаз.
Она едва успела вдохнуть, чтобы сказать что-то в ответ, как Глеб дернул её в сторону, заставляя упасть от сильного толчка. Голова тут же неприятно заболела от слишком резкого падения, но Ася все равно молниеносно посмотрела обратно в сторону парня, увидев, что Паша уже на ногах.
В его руках блестел раскладной нож, с которого стекала кровь. Ася перевела взгляд на Глеба и казалось, что мир так сильно замедлился, пока она это делала. Паша застыл в своей позе, обдумывая дальнейший шаг, а Глеб на полусогнутых ногах держался рукой за живот, пока лицо озаряла гримаса боли.
Нет.
Она не думала, когда подносилась к Паше. Не думала, когда оказалась перед человеком с ножом. Не думала, только действовала. Потому что если он убьет Глеба, то она уже не переживёт.
Глеб схватил её запястье, дёргая на себя, чтобы она оказалась за ним, и сделал шаг вперёд, все ещё матерясь и сжимая рукой рану.
— Знаю, что ты уже в панике, иначе продолжил бы, — проскрежетал Глеб. — У неё в сумке пистолет. Как думаешь, застрелит она тебя? Я думаю, да. Очевидно, что она свой выбор сделала. Так что поджимай хвостик и беги, пока не зашёл слишком далеко, и так уж и быть, я забуду о твоей ублюдской роже. Или можешь ещё постоять и подождать, пока все те, кто бегут сюда посмотреть, чё происходит, увидят, что ты с ножом блять, сделают пару фото и жди счастливую жизнь после этого. Я бы с таким удовольствием тебя убил нахуй и мне ничё за это не было бы, представь? А вот ты сгниешь в тюрьме за эту царапину.
Глеб отпустил руку, показывая Паше на рану и наслаждаясь его диким страхом. Чего именно он боялся, Глебу уже было поебать. Главное, что боялся.
— У тебя от силы секунд двадцать, чтобы убраться отсюда нахуй.
Паша ещё стоял секунду. Лишь секунду, прежде чем бросить последний взгляд на пару и начать бегство, осознавая, что он только что сделал.
— Надо в больницу, — бледное лицо Аси возникло перед Глебом, на что он только сморщился. Ну только не это.
— Бегу и падаю, — бросил Глеб. — Садись в машину. Я же просил, блять. Просил посидеть в ней.
— Я не помню, — как в тумане произнесла Ася, впиваясь взглядом в рассеченную футболку парня. — Глеб, ну пожалуйста! Почему ты не хочешь в больницу? Я не хочу, чтобы ты… чтобы… блять, не хочу, чтобы ты умирал!
Голос сорвался, предательский и подло. Ком в горле превратился в рыдания. Так всегда это и заканчивается. Бессильным рыданием.
— Ася, — он взял её лицо в руки, пристально глядя в глаза. — Никуда я не умру, ясно? Порез неглубокий. Мне даже не больно.
— Да врёшь ты всё! — она яростно толкнула его в грудь, на что он даже не шелохнулся.
— Конечно, вру, — кивнул Глеб, поднимая губы. — Это же я среди нас двоих мечтаю умереть, да? Прошу тебя, сядь в машину и поехали домой. Отсюда до подъезда мы в таком виде не дойдём. Давай же.
Ася стиснула зубы, но кивнула. Может, вызовет скорую из дома. Ей всё казалось, что она не успеет. Что Глеб отключится сейчас или ему станет хуже. А она ничего не смыслит в первой помощи.
***
— И часто он обкуренный ходит и ищет приключений? — бросил Глеб, морщась от того, как щипала рана. Он лил с лихвой на неё мирамистин, наблюдая за тем, как прозрачная жидкость превращается в алую.
— Не знаю, я не знаю, — Ася потрясла головой, пытаясь собраться. Она пыталась просто не мешать. У Глеба либо был опыт с такими манипуляциями, либо он вообще не чувствовал растерянности. — Не часто.
— Ты курила с ним, когда вы были вместе? — слишком неожиданно для Аси прозвучал этот вопрос сейчас. Ей пришлось даже пару секунд обдумать сказанное. Он не говорил про рану. Не говорил про Пашу. Его интересовало именно это?
Оказывается, Ася не заметила, как голос Глеба стал злостным и режущим воздух. Она понимала, что его устроил бы только один ответ. И у Аси его не было.
— Да, — глаза в глаза. Она не позволит себе отвести взгляд. Потому что ей не стыдно. И не страшно. — Бывало.
Желваки Глеба заходили с такой силой, что Ася готовилась услышать хруст ломающихся зубов. Он прервал зрительный контакт первым, снова глядя на свою рану и хватая бинт, чтобы перевязать её.
— Не надо сейчас играть в моралиста, — процедила Ася, не желая выслушивать его возмущения на этот счет. А он точно собирался возмущаться.
— Что ещё было? — он проигнорировал. Или сделал вид, что проигнорировал. Асе было всё равно, потому что он сейчас выводил её из себя. — Что-то тяжелое?
— Я похожа на наркоманку? — саркастично выплюнула она. Уж кто и похож тут на зависимого, так это не она. А тот, кто сидел напротив.
— Ответь на вопрос, — еле сдержался, чтобы снова не закричать. И Ася поклялась бы, что ещё и еле сдержался, чтобы не сорваться с дивана и сделать к ней шаг вперёд. Надо же. Как же он так «хорошо» держится?
— С чего бы это? — она прищурилась, вкладывая всю свою озлобленность во взгляд. — Хочешь побыть моим папочкой? Запретишь пить, курить и выходить из дома в короткой юбке? Так вот не утруждайся. Я в таких услугах не нуждаюсь.
Её тело инстинктивно напрягалось. Всё её естество говорило о том, что скоро он сорвётся. И сделает что-то резкое.
Но Глеб лишь сидел на месте, сверля в ней дырку своим холодным, мертвым взглядом. Он расправился с бинтами очень быстро, сидя перед ней с голым торсом и взъерошенными волосами. Даже когда он явно был слаб, выглядел так, словно всё равно держит всё в своих руках. Ситуацию, контроль, даже состояние Аси. Всё было его.
— У тебя коленки и ладони содраны, обработай, — он подкинул обеззараживающее, в который раз сбивая Асю с толку. Она поймала пузырек и медленно принялась пшикать на свои ранки. — Как можно было встречаться с таким долбоёбом столько времени и не видеть, что он долбоёб?
Глеб дождался, пока она точно не обработает и руки и коленки, затем склонил голову вбок в издевательском виде.
Ася промолчала. Ещё не хватало оправдываться за свои отношения. Единственное, за что она готова была оправдываться, так это за то, что допустила присутствие Паши около дома Глеба. За это ей действительно было стыдно. Видимо, Паша оказался не таким уж ошеломленным её пощечиной, и просто проследил за ней в тот день, узнав, куда она поехала. Как же глупо, господи.
Она зажмурилась на мгновение, проживая этот стыд. Как она не заметила его?
— Ты нормально себя чувствуешь? — её тон сделался виноватым, хоть и был всё ещё натянутым.
— Нет, — злобно хохотнул Глеб. — Я взбешён.
— Я не про это…
— Забей на это, — Глеб лениво махнул на перебинтованный торс, подмечая, что Ася после этого скользнула мимолетным взглядом по направлению движения его руки, но быстро вернулась к лицу парня. В подкорке мозга мелькнула мысль, что ей может быть неприятно. Что это триггерит её. Но рядом с этой мыслью грелась другая, более явная. Что она просто смущается. И это забавляло. — Тут всё прекрасно. Этот криворукий еблан способен разве что опозориться, махая своим ножом, но никак не причинить мне серьезных увечий.
— У меня не было пистолета, — почти перебив, вставила Ася, резко вспоминая ту сцену. Кажется, она только сейчас была способна воспроизвести в памяти то, что произошло. — Он всё ещё в тумбочке.
— Блефовал, — Глеб пожал плечом. — И хотел увидеть его лицо, когда поверит, что ты его действительно застрелишь.
— Он бы не поверил, — медленно и тихо произнесла Ася, выдавая своё сомнение.
— Он поверил, мышь. И это было самым сладким, — Глеб оскалился, мечтая закурить, чтобы насладиться этим чувством победы. — Больно наверное осознавать, что ты настолько ничтожен, что твоя девушка не только ушла, но ещё и готова убрать тебя с дороги, как ненужный мусор ради другого парня.
— Даже если бы пистолет был, я бы не смогла бы…
— Ты встала между ним и мной, безрассудно подставляясь под вытянутый вперед нож, — резко прервал её Глеб, меняя выражение лица на осуждающее. — Это было глупо. И очень показательно. В тот момент ты бы выстрелила. Можешь не верить мне, это нормально. Но я в этом уверен.
— Хочешь сказать, я бы его убила, если бы был пистолет? — голос слегка дрогнул, а дыхание перехватило. В чём-то он был прав. На тот момент она была действительно не собой. И вела себя так, как не могла бы себе представить в обычном состоянии.
— Не обязательно, но выстрелить — выстрелила бы. Тем более, если бы он решил продолжить своё клоунское нападение, — Глеб лениво перевёл взгляд на полку за собой, где стоял алкоголь. Жаль, что ему так тяжело вставать ради мимолетного удовольствия.
— Ты обещал поговорить про психолога, — проследив за его взглядом, Ася перевела тему.
Глеб приподнял бровь, встречаясь с её осуждающим взглядом, а затем сощурился.
— Надеешься, что меня починят и я перестану пить?
— И ещё перестанешь так неконтролируемо злиться, — не сдавалась Ася. — Ты всегда ведёшь себя опасно, когда злишься. Всегда.
— А тебя уже починили?
Ася осеклась. Жестоко. Очень жестоко.
— Надеешься, что я стану вдруг другим, хотя сама знаешь, что это невозможно. Если что-то тебя сломало, то ты с этим на всю жизнь, — продолжал шипеть Глеб, наполняясь новой порцией гнева. И только где-то в районе груди больно пульсировала вина. За то, что снова делает ей больно.
Губы задрожали, а пальцы сжались в кулаки. Ася смотрела в его глаза, ожидая хоть малейшего проявления человечности. В таком состоянии его никогда не было.
— Хорошо, — наконец выдавила она, видя хорошо скрытое удивление Глеба. — Пей. Злись. Бей. Делай всё, что хочешь. Но я клянусь тебе, если ты сорвёшься на мне, если напугаешь меня, ранишь или сделаешь больно, я не справлюсь. И это всё закончится. Все мои попытки жить дальше. Хочешь считать это угрозами — валяй. Мне плевать. Я просто хочу, чтобы ты это знал.
— Хорошо, — отрезал Глеб, чувствуя внутри ёбаную бурю.
— Чудно, — пародируя его некогда издевательский тон, произнесла Ася, поднимаясь с места, и Глеб не мог не встать следом. Она заставляла его сходить с ума, блять.
— Чудно, — отозвался он, делая шаг вперёд и проверяя. Что теперь? Отойти? Оставить в покое? Остаться? Он знал, что остаться. Видел в её разъяренном взгляде. Она не боялась его. И было пиздец как приятно это чувствовать. — Ты хотела найти работу.
Он сказал это практически шёпотом. Практически ей в ухо. Практически вплотную.
— А ты — поехать на студию, — на щеках появились складки от недовольно опущенных уголков губ. Только Глеба это лишь смешило.
— Оставить тебе мой ноут? Он в машине. С него наверняка будет удобнее искать, — Глеб наконец отошёл, будто бы не было никакого напряжения. Он схватил из шкафа новую футболку и пошёл в прихожую.
— Нет. Справлюсь, — буркнула Ася, складывая руки на груди в ожидании его сборов.
— Это упёртость в тебе говорит или глупость? Или и то, и другое вместе? — крикнул Глеб, зная, что она закатит глаза.
— Это усталость от твоих закидонов, — выдохнула Ася, всё-таки дойдя до парня, который кое-как через боль в животе натягивал кроссовки. — Когда ты вернёшься?
— Уже скучаешь?
— Нет, хочу знать, как долго продлится моё спокойное времяпрепровождение, — устало отвечала Ася на его выпады.
— К вечеру, — Глеб схватил ключи, бросая на Асю прощальный взгляд.
— Не смей задерживаться допоздна, — уже тише сказала Ася, желая ударить его. Он умел быть бесючим до самого конца.
— Хорошо, дорогая, — Глеб сделал шаг назад обратно к ней, неспеша приблизился и видя, что она не возражает, чмокнул в макушку.
— Ты гадкий, — прошептала Ася, опуская взгляд и чувствуя тянущее чувство тоски. Уже. Только что ведь бесилась от него до невозможности.
— Стараюсь, — уже без издевательской улыбки проговорил Глеб.
***
— А я думал, что снова пропадёшь, — Тридцать Девятый пожал Глебу руку, затем обнял, радуясь его появлению на студии.
— А ты смотрю всегда тут, — усмехнулся Глеб, отвечая на приветствие.
— Ну в перерывах ищу людей, которые зачищают какие-то стременные хаты от трупов, а так да.
— Блять, Колян, — протянул Глеб. — Не обязательно распространяться об этом, да ещё и с таким счастливым видом.
— Не парься, я могила, ты же знаешь, — Тридцать Девятый похлопал Глеба по плечу, следуя за другом. Глеб наконец мог позволить себе выпить без пары серых злобных глаз рядом.
— Глеб, ты же помнишь, что у тебя закрытое мероприятие через неделю? — кажется менеджер, вынужденный всё это время принимать удар в виде нескончаемых звонков и писем, был тоже несказанно рад появлению Глеба на студии, где мог поймать его вживую, а не слышать очередное «абонент временно недоступен».
— Нет, Лёш, слава богу это твоя обязанность помнить такие вещи, а не моя, — бросил Глеб, усаживаясь в своё кресло и с наслаждением вдыхая этот запах. Запах дорогой техники и кожаной обивки. Алкоголя и смешения мужских одеколонов. Он был тут дома.
— Я поставил это в твой календарь, но боюсь ты в рот ебал туда заглядывать, так что, — выдохнул Лёша. — Так что напоминаю так. И всё равно ты скорее всего будешь орать на меня за день до мероприятия, утверждая, что я тебе ничего не говорил про него.
— Так и будет, — протянул Глеб, уже увлекаясь в экран компа. За время пока его не было, скопилось много интересного материала.
— Слышал, вы с Сашей разбежались? — Тридцать Девятый присел рядом, понизив голос.
— Быстро слухи разлетаются, — Глеб покачал головой, всё ещё впиваясь взглядом в экран компа.
— А ещё слышал, что ты теперь тусишь с другой девчулей?
— Да кто тебе это всё рассказывает? — Глеб наконец бросил на Коляна быстрый взгляд.
— Хотелось, чтобы ты мне рассказывал такие вещи, конечно, но пока вместо тебя то Саша позвонит, то Соня. Они обе очень взбалмошные последние дни. Приезжали сюда даже по отдельности.
— Серьёзно? — Глеб подавил гневный тон в себе. Ладно Саша. Соня-то какого хуя всё ещё имеет сюда доступ?
— Ну да, болтали тут со мной, с пацанами.
— И вывалили кучу интересных подробностей про мою жизнь наверняка?
— Ну, — протянул Колян, давая понять, что так и было.
— Ясно. Спасения мне от этих женщин не будет, — закатил глаза Глеб, подумывая внести Соню в черный список на проходной.
— Так а что за новая краля-то? — любопытная улыбка не сходила с лица Тридцать Девятого.
— Это очень сложная и запутанная история, а учитывая, какая у тебя ещё каша в голове из-за рассказов третьих лиц, то боюсь в двух словах не расскажешь.
— Так приводи знакомиться, — хохотнул Колян.
— Рано ещё знакомиться, — Глеб ухмыльнулся. Посмотрел бы он на то, как Ася общается с его пацанами. Зрелище было бы странное как минимум.
— Но это же не правда, что она сначала твоего брата трахнула? — не унимался Коля. Глеб иногда думал, что он был той ещё сплетницей.
— Сначала? — он приподнял бровь, представляя, что ещё наплела Соня. — Мы с ней не спали, для справки.
— Да ладно, — принимая его слова за шутку, усмехнулся Коля.
— Да. А про брата: пообещай, что не будешь поднимать эту тему больше, особенно, если судьба распорядится так, что вы с ней познакомитесь, — серьёзно сказал Глеб без намёка на шутку.
— Ладно-ладно, — приподнял ладони Тридцать Девятый. — Но когда-нибудь я напою тебя и выведаю всю хуйню.
Глеб хмыкнул, давая себе обещание закрыть рот при следующей попойке с Коляном и увлекаясь обратно работой.
***
Она встретила его внешне спокойно, но он с удовлетворением подметил горящий огонёк в глазах, как только они поднялись к его лицу.
— Я в душ, а ты ешь свою вечернюю порцию вредной, но сытной еды, — поставив пакет на стол, сказал Глеб.
Блять, ему показалось, или она закусила губу не так, как обычно? Ещё и не сказала ничего. Слишком хитрая мышь для обычного её состояния. Наспех приняв теплый душ, стараясь избегать раны, он обратно оделся и взял новую порцию бинтов. Не надевая футболку, он вышел, чувствуя приятную прохладу, скользящую по оголенным участкам тела.
— Не халтурь, ешь побольше, — бросил он, направляясь в спальню.
— А ты? — услышал он её голос из кухни.
— Не голоден. Как дела с работой? — он уселся на кровать, принимаясь медленно перевязывать себя вновь.
— В процессе.
Многословно. Ладно, разговорится ещё. Главное сейчас немного успокоиться, потому что Глеб чувствовал, как разгонялась кровь по венам. И точной причины этого состояния он не знал. Закончив с бинтами, он сел на подушки, откинувшись на изголовье кровати. Его хата уже пропахла ею. Как же быстро происходят такие незначительные вещи. Он усмехнулся. Жаль, что скорее всего придётся переехать отсюда. Он не доверял Паше, который уже знал этот адрес.
К моменту, как Ася наконец зашла в спальню, Глеб чувствовал, как буквально чешутся руки от ожидания. Она кинула на него мимолётный взгляд, направляясь к своей части кровати и Глеб почти взорвался от этого.
— Блять, хорош разглядывать меня. Это неприлично, — кривая от напряжения улыбка появилась на лице, делая его только ещё более измученным с виду.
— Разглядывать? — хохотнула Ася.
— Да, пялиться, глазеть, пожирать глазами, — повернувшись к ней, затараторил Глеб. — Выбирай, что больше нравится.
— Больше нравится адекватное воспринятое реальности без сумасшедших фантазий, — прыснула Ася.
В полумраке её глаза казались еще больше, хотя Глеб не знал, куда там больше. Зрачки расширились, съев весь серый цвет и заставляя чувствовать себя неловко. Потому что это было слишком блять красиво. Сзади неё светили разноцветные фонарики ночного города. Глеб их любил, потому у него везде стояли такие огромные окна. Ради этой атмосферы. И он замечал, что ей они тоже нравятся.
Он глубоко вздохнул, поворачиваясь обратно на спину, но всё еще видя перед собой её бездонные глаза. Они впечатались в память слишком хорошо.
Ася наблюдала за ним, замечая, что он не такой, как обычно. Сколько ещё состояний Глеба она увидит, прежде чем перестанет им удивляться?
Он лежал, глядя в потолок и напряженно сжимая челюсти. Громко дышал через нос, не замечая ничего вокруг.
— Глеб, всё в порядке? — теперь Ася еле ощутимо коснулась кончиками пальцев его предплечья, осторожно привлекая его внимание.
Он покосился на неё, сглатывая и глубже вздыхая.
— Обычное возбуждение, — прохрипел Глеб.
Ася сморгнула, не ожидая такого прямого и честного ответа. А самое главное, она не совсем понимала, что именно вызвало такую реакцию.
— Мне лучше не трогать тебя? — пропищала она.
— Смотря как ты хочешь, чтобы закончился вечер, мышь, — тяжело усмехаясь, проговорил Глеб.
Ася убрала руку, прижимая к себе и пристально глядя на Глеба, который снова перевернулся на бок, чтобы смотреть на неё. Может, это была ошибка, но он не смог себе отказать в этом.
— Не хочу пугать тебя, и всё в любом случае будет так, как ты захочешь, — вдруг начал он размеренным и тихим голосом, наблюдая за малейшей реакцией на её лице. — Но я бы хотел помочь себе разрядиться. Я не буду тебя трогать, но ты можешь побыть рядом. А можешь уйти в любой момент.
Ася смотрела на него, чувствуя, как к щекам приливает кровь, заставляя чувствовать жар с каждой секундой сильнее.
— И как ты… — она кашлянула, понимая, как сильно сел голос. — Как ты хочешь это сделать?
— Блять, Ась, рукой, — Глеб приподнял бровь, стараясь не думать о том, как сильно сейчас он её хотел. — Мог бы поприседать, конечно и сделать зарядку, но подрочить будет эффективнее.
Ася не выдержала и отвела взгляд, хоть Глеб и не выглядел опасно сейчас. Но это определенно было что-то пугающее. Потому что это слишком… слишком интимно. Она даже не могла представить сейчас, как отреагировала бы на такое до изнасилования. Наверняка нормально. Она зажмурилась, повторяя себе это слово. Нормально. Всё нормально.
— Эй, солнце, могу и я уйти, если хочешь, — обеспокоено сказал Глеб, глядя на её смену настроения.
— Нет, — Ася машинально схватила его за запястье, будто боясь, что он уйдёт прямо сейчас. — Нет… Просто нужно было немного времени. Но ты можешь… в общем, я не против.
— Уверена?
Ася кивнула, закусывая губу и снова сводя его с ума. Глебу два раза повторять было не нужно. Он повернулся обратно на спину и одной рукой полез в тумбочку, доставая смазку. Ася наблюдала за его действиями с нервным любопытством, но когда он засунул руки под одеяло и кинул на неё быстрый взгляд, то резко отвела глаза, чувствуя себя уязвимой.
Он начал медленно, почти не заметно, прикрывая глаза и протяжно выдыхая. Ася, блять. Она улыбалась ему, постоянно хватала за запястье и просила не уходить. А ещё задавала кучу своих по-детски дурацких, но милых вопросов. И кусала свою ебучую губу. А сегодня так вообще почти кричала на него. Злилась. Сука, как же она сексуально злится. Он ускорил темп, вжимаясь затылком в подушку и сильнее зажмуриваясь. Всё вокруг него пахло ею, абсолютно всё. И он чувствовал, как она лежит рядом, прямо тут. И наверняка снова смотрит. Твою мать, если она действительно смотрит, то лучше ему не знать об этом, иначе она снова окажется под ним в одну секунду.
Он сдавлено прорычал, сжимая свободной рукой простынь в кулак. Ася не заметила, как участилось дыхание. Она смотрела на его шею, на которой так маняще взбухли вены. Она сглотнула, не в силах отвести взгляд. Движения Глеба стали ещё быстрее, заставляя Асю слегка сжаться с непривычки. Она скользнула взглядом по его телу, доходя до руки, запястье которой скрывалось под одеялом. Она сжала губы и выдохнула, понимая, как сильно приходится держаться от того, чтобы не схватить его за запястье. Ведь именно эта рука была занята. А её привычка хватать его в любой ситуации именно за запястье сейчас играла сильно против неё.
Она чувствовала себя так странно. Потому что вид Глеба заставлял смущаться сквозь бетонную стену её защитной реакции в виде оцепенения. И где-то внутри рождалось что-то ещё. Очень горячее и тянущее чувство. Которое приводило к желанию сжиматься, перебирая ногами по простыне и ёрзая от нетерпения. Нетерпения сделать что-нибудь. Она затаила дыхание, неуверенно протягивая руку к его напряженному предплечью, на котором напрягались мышцы от усердных движений. Коснувшись его пальцами, она вздрогнула, ожидая чего-то страшного, но ничего такого не произошло, разве что Глеб только сильнее сжал челюсти, шумно втягивая воздух сквозь зубы.
— Аккуратнее, — как в бреду выдавил Глеб, пытаясь предостеречь её и ожидая, что она тут же одернет руку. Лучше так, чем потом он сломает всё то хрупкое доверие, которое сейчас есть между ними из-за своего перевозбуждения.
Но Ася не убрала руку, подольше задерживаясь на одном месте и только потом двигаясь дальше вниз по руке.
«ЧТО. ТЫ. ДЕЛАЕШЬ?»
Ася не знала. Не знала и не могла бороться с теми чувствами, которые вызывало в ней всё то, что происходит. Может быть, Глеб действительно слишком сильно усыпил её бдительность или она сошла с ума, раз продолжает двигаться к его запястью сейчас?
Она сильно сжала его кожу, заключая в кольцо из пальцев, когда добралась до желаемого места. Вены пульсировали под подушечками, а сама рука Глеба продолжала двигаться, заставляя Асю едва заметно вторить его движениям.
Она неотрывно сверлила взглядом его губы будто ожидая резкого броска в свою сторону, но Глеб лишь продолжал. Пока наконец не распахнул глаза, повернув на неё голову и безумным взглядом пожирая её лицо. Он вдруг резко перехватил её запястье, меняя руку под одеялом и заставляя Асю всё-таки вздрогнуть. Она чувствовала липкость смазки на своей коже и то, как сильно Глеб сжимал свои пальцы.
Он оперся на локоть, продолжая держать её будто бы для того, чтобы она не убежала и впечатался в её губы, тут же зарычав в них. Он закрыл глаза, кончая, но чувствуя только новую волну желания.
— Твою мать, мышь, да какого чёрта, — прохрипел он, не собираясь отдаляться от её губ ни на миллиметр. Она замерла, судорожно выдыхая в его губы и чувствуя, как сильно колотится сердце.
— Прости, — выдохнула она, наконец осознавая всю степень опасности. Он всё ещё сжимал её руку. Был в опасной близости. И она не контролировала это. Ни капли. — Я… просто…
— Ты всё ещё в безопасности, — Глеб взял её вторую руку, заводя над головой и всё-таки нависая сверху, но не перекидывая через неё ногу, оставляя пространства. — И я отпущу тебя сразу же, как только ты скажешь…
Он скользнул языком по шее, прикрывая глаза, а затем нежно укусил, получая в награду судорожный вздох. Он хотел слышать это постоянно. То, как она вздыхает, как дрожит её голос, как стон вырывается из губ. Бля, ему нужно было снова услышать это прямо сейчас.
— Я тебя так сильно хочу, — шептал он, покрывая шею поцелуями и спускаясь к ключицам, наслаждаясь каждым грёбаным миллиметром. — Ты себе представить не можешь.
Ася слегка выгнулась, ёрзая под его натиском.
— Только прошу, не говори о передышке так сразу, — продолжил он, почти умоляюще. — Я не сделаю тебе плохо или больно, только…
Он снова прильнул к коже, а затем кинул взгляд на вздымающуюся под тканью грудь и не удержался, спускаясь ниже. Её вздохи только усиливали желание укусить вставший сосок, так манящий сквозь футболку. Он обхватил его губами, одновременно с этим перехватывая её запястья одной рукой, а второй упираясь о кровать сбоку неё. Ася тут же отреагировала на его действия смущенным стоном, больше похожим на хныканье.
— Я только хочу немного насладиться тобой, — наконец закончил Глеб, прикусывая сосок уже зубами и получая в награду очередной вздох. Ася словно в бреду чувствовал миллион маленьких разрядов, бегущих по телу. Её вздохи сменились тихим скулением, а затем и вовсе переросли в хныкающие звуки, словно она вот-вот расплачется.
Она не понимала, почему так происходит. Возможно, это было слишком для неё и психика решила, что это сново насилие. Что снова ничего не поможет. Что над ней парень, который безумен. А может быть, ей было слишком приятно от действий Глеба. Настолько, что это сводило с ума в прямом смысле слова и заставляло хныкать от осознания своего безумия.
— Глеб, — пропищала она, чувствуя влагу в уголках глаз. Он продолжал мучить её сосок, отчего футболка в этом месте стала влажной. Он сжимал его зубами, затем обхватывал губами, будто пытаясь успокоить, а затем снова жадно возвращался к укусам.
Его имя, прозвучавшее из её губ, включило в нём сумасшествие, заключающееся только в одном. Выбить из неё ещё раз его имя.
— Солнце, всё что угодно, только продолжай звать меня по имени, — он метнулся ко второму соску, мучая теперь и его. Ася слабо извивалась в его руках, то выгибаясь навстречу, то обессилено прижимаясь к кровати.
— Глеб, пожалуйста…
Господи, когда в последний раз он так сильно сходил с ума?
— Глеб, мне страшно, — выдохнула Ася, заставляя парня тут же поднять голову, в попытках поймать её взгляд.
Он отпустил её запястья и поднялся вверх, желая как можно скорее обнять и прижать к себе крепче. Ася обвила его руками в ответ, утыкаясь в грудь и жмурясь от того, что сильно защипало глаза.
— Мышь, я… мне очень жаль, — бормотал Глеб, зарываясь пальцами в её волосы и пытаясь успокоить. — Я не причиню тебе вреда. Я тебе обещаю. Я тебя не обижу…
— Ты всегда так говоришь, — еле слышно отозвалась она, выдыхая ему в грудь.
— И я не нарушу своего слова. Даже если тебе начнёт казаться, что это не так. Я не сделаю тебе больно. Не сделаю.
Ася прикрыла глаза, думая о том, как сильно колотится его сердце. И о том, как ноют соски, а между ног болезненно тянет. Она не пойдёт в душ. Не пойдёт смывать с себя это. Не пойдёт.
— Я в душ, — бросив это, она вскочила с кровати, мечтая поскорее оказаться
чистой.
