Недописанный текст той песни

      Ася поймала себя на том, что не может перестать стучать зубами. Хотя в квартире было тепло. И на улице до этого тоже было тепло.       Дело было не в температуре. Дело было в ней. В её состоянии и в её мыслях. Которые ощущались как запутанный чёрный клубок, она не слышала их, только чувствовала, как они неприятно копошатся в голове, сводя с ума. В этом клубке было лицо брата Глеба, были сотни мерзких, скользких рук, было лицо самого Глеба, был дым от остатков травы в организме, а ещё кто-то постоянно плакал. Потому что сама она не могла. Не могла выдавить ни слезинки, как бы ни хотела.       — Может, хочешь сходить в душ? — Тёма аккуратно отвлёк её от самой себя, и Ася встретилась с ним непонимающим взглядом. — Или что-то ещё…       — Душ? — переспросила она, не понимая, помнит ли он, что надо зарядить телефон как можно скорее и позвонить Глебу. И только она хотела вдохнуть, чтобы это сказать, как взгляд невольно упал на ладони.       Снова вся в увечьях. Глеб бы покачал головой и обязательно что-нибудь съязвил на это. Вечно она влипала в неприятности.       — Может быть, — нехотя буркнула она, не представляя, чего ей будет стоить оттереть все сегодняшние касания к ней. Все оставшиеся невидимые следы на коже от цепких грубых рук. — Только хочу поставить телефон на зарядку.       — Я поставлю, — Тёма тепло улыбнулся и тихонько кивнул.       Ася недоверчиво сверлила взглядом его лицо. Не в силах смотреть ему в глаза, она выбрала себе точку между его бровей. И медленно сходила с ума, пялясь в одно и то же место, ожидая, что станет лучше. Только лучше не становилось.       — Ась, хорошая моя, послушай, — Тёма подошёл чуть ближе, понимая, что она не может уйти в душ. — С ним всё в порядке. Я понимаю, как тебе хочется поскорее в этом убедиться. Но тебе нужно немного позаботиться о своём состоянии.       Он грустно прищурился, понимая, что не может подойти ближе, потому как она заметно напрягаясь всем телом.       — Сколько ты не была в душе? Когда в последний раз ела? Нужно ли обработать твои ладони? — тихо начал спрашивать он, пытаясь дать ей понять, насколько плачевны её дела. — Мы оба с тобой знаем, что Глеб будет вне себя, узнав о твоём состоянии. Давай побережём его нервную систему, м?       Ася чувствовала боль от того, как сильно и долго сводила брови к переносице, закусывая губу. Она пыталась не плакать. Потому что как только слышала имя Глеба, то сразу же рисовала в голове что-то ужасное. Она уже даже не могла описать эти сцены, только чувствовала бесконечный страх.       Огромным усилием воли она заставила себя кивнуть. В конце концов, чем быстрее она закончит с душем, тем быстрее сможет прибежать к телефону и набрать его номер.       — Я тебе принесу одежду, ладно? Твоя испачкалась, — облегченно сказал Тёма, взяв её телефон с тумбочки, куда Ася положила его, войдя в квартиру.       Отрешенно развернувшись, она зашла в ванную комнату. Тело не слушалось, хоть мозг и посылал сигналы делать всё побыстрее. Но получалось только медленно и неуклюже. Стягивать с себя одежду, пытаться залезть в ванну на деревянных негнущихся ногах. Включить воду непослушными пальцами. Смывать этот день, не зная, как можно сделать это до конца, не оставив ничего из того, что произошло.       Наверное, уже никак. Наверное это всё равно останется на её теле так же, как осталось после изнасилования. Навсегда изменит её снова.       — Тёма, твою мать, ответь, — бормотал Глеб себе под нос, набирая другу уже в десятый раз. И каждый раз слышал только бесконечные гудки. В то, что Тёма спал, Глебу верилось мало, потому что по меркам ночной жизни парня, сейчас был только самый разгар его бодрствования. Так что либо он трахался, упорно забивая на трезвонящий телефон, либо просто издевался.       Глеб ставил на второе. И под раздражающий звук гудков строил планы по отмщению. Представлял, как заявляется в его херов особняк и с ходу орёт, выясняя, чем же таким важным он занят.       Блять, переть до Тёмы слишком долго. А узнать, где Ася, нужно уже сейчас. Можно попробовать выяснить, про какую хату говорил брат. Ехать к Соне? Или звонить сразу Роме?       Мысли как тягучая каша смешивались в бошке, не давая ответов. Только ещё больше выводили из себя. Твою мать.       — Куда едем? — голос Вики врезался в сознание, напоминая ему, что он не один.       Если бы я знал.       Глеб усталыми движениями начал тереть лицо руками. Пытался не слушать себя. Не слушать бешеный голос внутри. Он не успеет. Сука, он не успеет её спасти. Она наверное режет себе вены прямо сейчас. Прямо сейчас. Прямо сейчас…       А он не может ничего сделать. Просто как рыбка в аквариуме, которая наблюдает за искаженным миром сквозь толстое стекло, и даже если постарается крикнуть — никто не услышит. Постарается что-то изменить — ничего не выйдет. Он ничего не может. Беспомощная маленькая тупая рыбка.       Он снова набрал её номер. Как идиот слушал одно и то же. Одно и то же.       Куда ему ехать?       Он схватил телефон Вики, который та держала секунду назад, ожидая услышать адрес. Набрал адрес Ромы и Сони. Если даже этот идиот не вернётся домой сегодня, то Соня должна быть на месте. Послушная собачка, ждущая своего тупого ёбыря. Как и всегда. И скорее всего в курсе, где тот проводит вечер. Он вытащит из неё всё. Всё до последнего. Только надо быстрее. Блять, как ему успеть?       Ася выключила воду, не слыша ничего вокруг. Её взгляд несколько минут был сосредоточен на падающих с железного крана капельках. Каждый раз, когда падала очередная, её словно хватало за горло, лишая возможности нормально вдохнуть. Но она боялась, что если отведет от них взгляд, то совсем задохнётся.       Когда в дверь постучали, она даже не вздрогнула. Только ждала, что будет дальше, наблюдая за очередной упавшей каплей.       — Ась, я положил одежду на тумбочку рядом с дверью, — проговорил Тёма. — И твой телефон включился, можем пробовать звонить Голубину.       Ася резко метнула взгляд на дверь, не осознавая, что только что наконец смогла выбраться из своей же собственной ловушки. Сердце заколотилось чаще, и она выбралась из ванны, оборачиваясь в полотенце. Открыла дверь, схватила одежду, наспех натянула на себя и вылетела из ванной комнаты, безумным взглядом пытаясь выцепить свой телефон.       Тёма был на кухне, сидел на диване поджав под себя ноги и терпеливо ожидая её прихода. И как только её измученное лицо появилось в зоне видимости, он кивнул на её телефон, понимая, что она ищет.       Ася бросилась к столу, хватая телефон и дрожащими пальцами ища номер, но зависла над кнопкой вызова. Глянула на Тёму, то ли прося помощи, то ли спрашивая, не сошла ли она с ума.       — Можешь позвонить? — спросила она, понимая, что не может представить себе, как ждёт ответа на том конце трубки. Не могла представить, что говорит. Наверняка бы просто молчала целую вечность.       — Уверена? Ты не хочешь сама? — утончил Тёма.       — Не знаю, что ему сказать, — Ася отвернула голову от парня и положила свой телефон ближе к нему. Было стыдно представлять, что если Глеб действительно в порядке сейчас и крепко спит, то она потревожит его ради какой-то чепухи. Она не связывалась с ним всё это время, а теперь вдруг снова звонит, влипнув в неприятности.       Тёма тяжело вздохнул, наблюдая за её смятением, и взял телефон.       — Твою мать, мышь, наконец-то, где ты? — выпалил Глеб, машинально вытянув руку к Вике и хватая её, чтобы дать понять, что не надо пока никуда ехать.       — Кот, я дома, — не удержался Тёма, давя в себе смешок и слыша в ответ убийственную тишину.       — Почему её телефон у тебя? — процедил Глеб, чувствуя, как опускается сердце от осознания, что он снова потерял едва обретённую надежду на то, что с ней всё в порядке. — Какого хуя вообще происходит? И почему ты не берешь свою трубку?       — Свою? — озадаченно повторил Тёма, а затем цыкнул, что-то понимая. — Блин, я кажется забыл мобилу в машине. Перенервничал, видимо, и из головы вылетело.       Ася смотрела на него бегающим взглядом, изнемогая от непонимания, но в то же время не решаясь перебивать разговор и спрашивать, что же там с Глебом.       — От чего ты… бля, господи, что с Асей? Ты с ней? — выпалил Глеб, раздражаясь с каждой секундой всё больше.       — Мы в моей квартире, — ответил Тёма, остановив себя от желания сказать, что она в порядке. Потому что на самом деле он этого не знал.       Глеб снова замолчал, что-то обдумывая. Тот факт, что Ася была с Тёмой в его квартире ломал мозг, рождая кучу вопросов. Но среди всех этих мыслей вперёд выбивалась одна. Ему стоит остыть и не мчаться к ней, снова пытаясь спасти непонятно от чего. Она в порядке. Она в безопасности.       — Она переживает, всё ли с тобой хорошо, — продолжил Тёма. — Я говорю, что ты просто валяешься пьяный на какой-нибудь вписке. А она переживает, потому что ты, долбоёб, не отвечал на мои звонки, и думает, что по твою душу идёт твой братец.       — Дай её, — гробовым голосом ответил Глеб, не понимая, как вообще в такой ситуации можно поступить благоразумно и спокойно. Ему нужно услышать её голос. Услышать, что с ней действительно всё в порядке, блять.       — Он хочет поговорить с тобой…       Ася схватила телефон и прижала к уху, слыша своё бешеное сердцебиение. Она часто дышала в трубку, отдалённо слыша, как Глеб говорит адрес куда-то в сторону, а затем снова берёт телефон.       — Глеб, прости, просто…       — Прошу, скажи, что ты в порядке, — перебил Глеб практически беззвучно, но она услышала каждое слово. — Скажи, что не произошло ничего ужасного.       — Я в порядке, — на автомате ответила она, слыша его дыхание, которое говорило о том, что он не верит. Не поверит, пока не увидит её лично. — В порядке…       — Я приеду, — он планировал попытаться задать вопрос из остатков приличия. Но не мог. Он не мог притворяться, что у него есть выбор. Он едет и точка. — Никуда не уходи. Иначе я с ума сойду.       Ася сдавленно угукнула, поджимая дрожащие губы и впиваясь взглядом в большие любопытные глаза Тёмы.       — Так вот чьим именем ты меня называл, — удивленно и с ноткой обиды проговорила Вика, когда Глеб вжался в кресло после разговора, сверля взглядом дорогу впереди и понимая, что всё вокруг расплывается. — Бывшая встряла в неприятности?       Глеб дёрнул голову в сторону окна, жалея, что он сейчас таком состоянии. Ему надо за чёртов руль.       — Гони быстрее и без вопросов, — бросил он, стараясь унять дрожь, зарождающуюся где-то в животе и неприятным напряжением распространяясь по всему телу.       — Надо же, — выдохнула девушка, качая головой. — Какое рвение. Не терпится увидеть, кто же так сильно завладел тобой.       Глеб не слушал. Он думал о Роме, о его бессвязных словах, о том, что ему предстоит услышать от Аси. И о том, как сильно его тошнит от нервов.       — Он сказал никуда не уходить, — сказала Ася, чувствуя себя так, будто сейчас истерично расхохочется. В горле неприятно болело, предвещая скорый момент этого безумного срыва. Она либо рассмеётся, либо разревётся.       — А что, у тебя были какие-то планы? — Тёма тихо наклонил голову ниже, пытаясь понять, насколько Ася сейчас не в себе.       — Нет, просто не ожидала, что он приедет, — пролепетала она в ответ, стеклянным взглядом глядя перед собой. — Глупо было ему звонить, да?       — Нет, Ась…       — Ты же говорил, что с ним всё хорошо, — перебила девушка. — Ты был уверен в этом. А я снова заставила его переживать и мчаться ко мне посреди ночи.       — Ты не заставляла, он сам выбрал так поступить, — не согласился Тёма, не понимая, почему ей так сильно нужно себя обвинять во всём подряд.       Ася свела брови к переносице, усердно размышляя о чём-то. А затем подняла взгляд на Тёму, рассматривая его лицо. Слегка удивленное и обеспокоенное. Совсем не такое, каким было у него в доме. Всегда смеющееся и улыбчивое. С добрыми глазами и самой теплой улыбкой. Словно знал Асю тысячу лет и считал само собой разумеющимся заботится о её благополучии.       Почему он был так добр к ней? Почему с первых минут вел себя с ней так, словно она была очень важным для него человеком, которого нельзя ранить? И почему она упорно старается этого не замечать?       Потому что к ней никто так не относился. Это подозрительно и страшно. Это непонятно и скорее всего говорит о каком-то подвохе.       — Тём, — одними губами произнесла Ася. — Я не понимаю, почему ты привязался ко мне. Ты меня едва знаешь.       — Так вышло, — тихо усмехнулся Тёма, пожимая плечом.       — И что это значит? — Ася смотрела на него требовательно. Ей нужно было знать. Нужно было понять, почему он сорвался посреди ночи, чтобы поехать за ней.       — Значит, что мне необязательно знать тебя много лет, чтобы бояться потерять, — тон Тёмы не менялся ни на секунду. Не становился раздраженнее или громче. Он терпеливо отвечал на её вопросы и таким же добрым взглядом смотрел на её озадаченное бледное лицо.       — Я не лучший человек для привязанности. За последний месяц я чуть не умерла где-то раз десять, — проговорила Ася.       — Хорошо, что у тебя появилось сразу два долбоёба, желающих присмотреть за тобой. Один из них, правда, хуёво справлялся последнюю неделю, — Тёма продолжал скрывать свою тоскливую грусть за улыбкой.       — Тём, — Ася наклонила голову ниже, стараясь быть услышанной им. — Я благодарна тебе, но не знаю, что ты ждёшь взамен…       — Ничего, конечно же, — хохотнул парень. — Или ты так привыкла, что за заботу обязательно нужно платить?       Ася потупила голову, не зная, что ответить. Его добрый лучезарный взгляд заставлял чувствовать себя сукой. И она не знала, почему. Потому что не может ответить даже улыбкой?       — Не загоняйся, прошу тебя. Я никогда ничего не попрошу взамен. Потому что делал это из самых чистых помыслов. Ты достойна того, чтобы к тебе так относились. Запомни это, хорошо? — Он поднялся с дивана, чтобы поставить чайник и дать ей пространства для себя и своих мыслей. Ася потёрла плечо, а потом подогнула к себе коленки, чтобы обнять их и уткнуться в них, всё ещё обдумывая всего его слова, сказанные за сегодняшнюю ночь.       — Куда ты собралась? — недовольно спросил Глеб, услышав, как закрывается дверь машины сзади и понимая, что Вика тоже вышла следом за ним.       — Ты еле на ногах стоишь, милый, — бросила Вика, цокая каблуками. — Ну и я очень хочу увидеть твою Асю.       — Блять, ты можешь просто съебать? — поморщился Глеб, не сбавляя шага, пока Вика не отставая шла следом.       — Мог бы и спасибо сказать за то, что вообще довезла тебя. Весьма невежливо с твоей стороны, — наигранно начала возмущаться Вика, на что Глеб лишь закатил глаза. Придётся просить Тёму разбираться с ней, потому что у него самого нет сил даже на то, чтобы наорать на неё.       Он влетел в подъезд, еле дождался лифт и ринулся к квартире друга.       Когда в коридоре послышался звук открывающейся двери, Ася вскочила с места, не думая о том, как быстро бежит к источнику шума. Всё, о чём она могла думать, это то, как её тело отреагирует на того, кого сама она безумно хотела увидеть.       Как только свет зелёных глаз резанул ко коже, воздух в комнате резко кончился. Она успела только сделать попытку вдохнуть, как он ринулся к ней, за долю секунды осматривая её с ног до головы. Ася шарахнулась чуть назад, не видя ничего, кроме Глеба перед собой и стиснула зубы от боли в груди.       Глеб усилием воли оттормозил себя, чтобы не коснуться её, но вмазываясь кулаком в стенку. Ася вздрогнула, зная, что он видит в её глазах. Грёбаную панику от мысли, что он её коснётся. Как в самый первый день их встречи.       — Ась, — прохрипел он, не зная, что спрашивать первым. Просто глупо надеясь, что она сама всё расскажет. Но её дрожащий вид говорил только о том, что ей не до того, чтобы брать инициативу в свои руки. Глеб резко повернулся к Тёме, натыкаясь на мрачное лицо друга, в котором парень уловил какое-то осуждение. — Мы займём твою спальню.       Он хотел взять её за руку и отвести подальше ото всех, обнять, спрятать и не отпускать от себя. Только вот не знал, какая Ася перед ним стоит, и что ему вообще дозволено делать, чтобы не сломать её окончательно. Так что он просто глянул на неё, кивнув в сторону спальни, и, увидев, как она неуверенно шелохнулась с места, чтобы всё-таки пойти с ним, облегченно пошёл следом.       Как только за спиной захлопнулась дверь, Глеб снова сделал попытку приблизиться, но не успел, потому что она сама кинулась к нему, вжимаясь в грудь и сильно дрожа.       Он опешил на долю секунды, замирая в её худых руках, но когда ответил на объятие, подумал, что действительно есть шанс на то, что ещё не всё потеряно. Даже если это всё — блядские трухлявые иллюзии, плевать. Без них он бы не смог держать себя в руках. Так что пусть уж лучше в голове звоном будет разноситься мысль о том, что всё в порядке.       В ёбаном порядке.       — Что он сделал? — Глебу казалось, что он потратил все силы на то, чтобы это произнести. Ася сильнее загребла пальцами ткань его футболки. Рвано вдохнула. Зажмурилась.       — Ничего, — процедила она, не зная, как всё это рассказывать. — Твой баллончик помог… Каким-то чудом. Их было так много. Я думала, что кто-то всё равно погонится за мной и догонит. Думала, что всё равно обречена.       — Это не чудо, а правильно выбранный баллончик, — отрешенно проговорил Глеб на автомате, думая совсем не о том, что не прогадал с тем, какое средство для самообороны положить девушке на прощание. Все его мысли были заняты только тем, что он думал о беспросветной тьме, под покровом которой эти мудаки посмели приближаться к ней. Приближаться и делать больно, пугать и… — Они трогали тебя? Они успели прикоснуться к тебе?       Ася кивнула ему в грудь, не в силах поднять голову, и тут же почувствовала вибрацию под щекой. Глеб сжимал зубы, опрокинув голову вверх и гневно рыча.       — Я убью каждого из них.       — Они того не стоят, — Ася наконец отлепила лицо от него, поднимая вверх и жалобно глядя на его страдания. — Никто из них, ровно как и твой брат.       — Конечно, не стоит. Для него у меня отдельный план по обеспечению личного ада. Простой смертью он не отделается, — ответил Глеб, и Ася непонимающе свела брови, гадая шутит он или абсолютно серьёзен. Она сделала неловкий шаг назад, расцепляя свои руки за его спиной и отпуская парня. Он отреагировал тревожным взглядом, наблюдая за её движениями. Но она просто стояла, без движений и звуков, не зная, как ему сказать.       Сказать, что всё, что было в ней, вся паника и страх, всё недоверие и отвращение возвращалось с новой силой. Её тело реагировало на его присутствие, а мозг твердил отойти, отодвинуться и быть подальше. Но она же знала, что он ей нужен. Она помнила, что она хотела его прикосновений. Она знала, что не ненавидит его. Знала, что она его…       Ася закусила губу до боли. Господи, даже мысленно не может произнести это.       Она так хотела бороться с этим чувством. Она не хотела назад. Не хотела туда, где её накрывает липкая черная мерзость каждый раз, когда она хочет обнять его. Не хотела туда, где её тошнит от мысли, что его дыхание касается её кожи, потому что он слишком близко. Не хотела туда, где страшно.       — Я не могу, я так не могу, — нервно затараторила Ася, чувствуя боль от кома в горле и пугаясь того, с каким стуком опускается сердце от признания этого вслух. Рома снова сломал её.       — Всё хорошо, малыш, — тихо произнёс Глеб, наблюдая за ней и обреченно сводя брови, пытаясь не делать этот грёбаный шаг ближе к ней.       — Нет, все ужасно, я… мне очень страшно, я не хочу…       — Тише, тише, солнце, ну посмотри на меня, — повторял Глеб успокаивающим голосом, приподняв ладони вверх. — Видишь? Я не причиню тебе вреда. Здесь ты в порядке. Только ты и я. Никто здесь не тронет тебя. Ты и я.       Она смотрела. Смотрела и знала, что это так. Что он смог найти в себе силы стать к ней ещё терпимее. Смог научиться держать себя в руках и не трогать её.       — Ты мне нужен, — прошептала она, сдерживая всхлип и насильно заставляя себя вытянуть вперёд свою руку. — Ты мне так сильно нужен. Но я не могу… не могу справиться.       Глеб не выдержал, притягивая её к себе снова и судорожно зарываясь в волосы, чтобы успокаивающе помассировать голову. Носом он уткнулся в висок, вдыхая её запах, и прикрыл глаза, чувствуя её дрожь.       — Моя маленькая мышь, — шептал он, желая притягивать её к себе ещё сильнее и заниматься этим целую вечность. — Всё будет хорошо. Ты обязательно справишься. А я буду с тобой. Я буду всегда рядом. Солнце…       Он поцеловал то место, где только что был кончик его носа, надолго задерживаясь там.       — Я ничего не боялся, пока не появилась ты, — как в бреду продолжал шептать он, бесконечно гладя её по волосам, стараясь успокоить и не зная, что делать с бурей в своей душе.— И теперь никогда тебя больше не смогу отпустить.       — Глеб, — Ася вжалась в него, вдыхая побольше воздуха. — Я не справляюсь с этим. Я не смогу.       Она хотела, чтобы он знал. Знал, что у неё не получается. Как бы она ни твердила себе, что ничего не произошло.       — Справишься, я знаю, что справишься, и буду рядом.       — Мне нужно всегда больше, чем просто быть рядом.       — Я отдам тебе всё до последнего, клянусь, сколько бы тебе ни было бы надо.       — Глеб, — снова пошептала Ася, утыкаясь в его грудь. Она блуждала руками по его спине, прижимая ближе. Ещё ближе. Пожалуйста, только пусть будет ближе, господи. Она скользнула рукой к шее, обхватывая её ладонью, а затем, опустив его подбородок, встретилась с его теплыми губами, которые продолжали что-то шептать, оборвавшись на полуслове. Она зажмурилась, целуя его.       — Мышь…       Она спряталась в его груди снова, не в силах слушать его недоумение. Она просто не может сейчас слышать, что делает что-то не так. Потому что все, что она делала, она делала, чтобы помочь своему безумию внутри. Оно кричало ей, что она нормальная. Что она хочет и может его целовать. Что Глеб не ровня его брату. Что он точно не Рома. Что она не позволит Роме сломать её снова. Что она достойна того, чтобы хотеть парня и не чувствовать себя за это грязной предательницей своего же тела.       Только Глеб мог ей помочь забыть о том, что с ней было. Только Глеб мог касаться её. Только Глеб…       Она снова схватилась за него, встав на мысочки и целуя его в шею. Он отвечал сдавленным рычанием и глубокими вдохами, заставляя её хотеть ещё. Хотеть раствориться в его теплых и крепких объятиях, чувствуя под губами мягкую и пульсирующую от бешеного сердцебиения кожу.       — Почему ты блять в его одежде? — прохрипел Глеб, закрывая глаза от удовольствия, смешанного с раздражением. Он оттягивал её футболку, открывая себе плечо, и мечтая порвать её к чертям. Невыносимо думать, что Тёма заботился о ней так, как должен был заботиться он сам.       Ася же жадно покрывала шею поцелуями, пока он требовательно стягивал с неё футболку всё больше и больше. Она закинула на него ногу, не зная, как стать ещё ближе к его телу, и его рука тут же подхватила её бедро, двигаясь выше к ягодице. Он сжал её через ткань штанов, пуская сердце на максимум и заставляя сдавленно проскулить. Она никогда не испытывала такого от прикосновений другого человека.       Через секунду она оказалась в воздухе, руки Глеба крепко держали её бедра, пока сам он боролся с приятной ломотой по телу от её действий. Уложив Асю на кровать, он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться, потому что её распалённый вид сбивал, мешая мыслить хоть немного трезво.       — Мне нужно, чтобы ты дал мне почувствовать себя нормальной, — прошептала Ася, чувствуя под кончиками пальцев напряженные мышцы его лица. — Я не хочу снова в ту грёбаную яму отвращения к себе.       — А если станет хуже? — обреченно спросил он, не зная, когда в последний раз испытывал такие нежные прикосновения на себе.       — Не хочу думать, что будет, — она притянула его к себе, оставляя невесомый поцелуй в приоткрытые губы. Он всё не решался открыть глаза, хоть и безумно хотел этого.       И когда он почувствовал её ладонь у своей ширинки, то распахнул их, не успев подумать. Его тело отозвалось мгновенно, будто ждало этого целую вечность, и не было никакой усталости от нервной и бессонной ночи.       Её измученная Глебом футболка, которая оголяла одно плечо, теперь была снята им окончательно в безумном порыве, и Ася мгновенно обхватила его свободной рукой, соприкасая их тела. Второй рукой она расправилась с ширинкой и требовательно тянула ткань вниз, на что Глеб отреагировал, помогая ей своей рукой.       — Погоди, — выдохнул он, зажмуриваясь от осознания того, что придётся прерваться.       — Нет, Глеб, пожалуйста, — умоляюще начала Ася, не желая отпускать его от себя, когда он чуть отстранился.       — Солнце, мне нужно в душ, это займёт пару минут, клянусь, и я снова здесь, — постарался объяснить Глеб, чувствуя, как больно сжимается его сердце.       Он взял одеяло за краешек и укутал её, вставая окончательно и извиняющимся взглядом скользя по лицу девушки.       — Я быстро.       Ася прижала одеяло к груди, чувствуя остатки шлейфа запаха Глеба, и пытаясь не дрожать сильно. Только теперь эта дрожь была совсем не такой, как раньше. Теперь она дрожала от нетерпения, смешанного с предчувствием чего-то опасного.       Она села на кровати, все ещё прижимая белоснежное одеяло к себе и не понимая, что чувствует. Может, эта пауза нужна ей, чтобы точно понять?       Понять, что она это делает из-за страха. Из-за того, что хочет сделать это назло Роме. Назло доказать, что она в порядке. Что его действия ничего не значат.       И когда дверь снова отворилась, окутывая Глеба темнотой, которая царила в спальне, она сильнее сжала ткань в руках.       — Глеб, ты же хочешь меня? — пропищала она, наблюдая за тем, как он аккуратно присаживается к ней на кровать в одном полотенце, пока с торса бегут капельки вниз, привлекая её взгляд.       — Малыш, если ты переживаешь за всё, что происходит, мы можем поговорить. Я никуда не денусь отсюда, и мы сможем продолжить в любой момент, — он скользнул ладонью по постели, добираясь до её коленки, скрытой одеялом, и мягко сжимая её сквозь ткань.       — Я же вижу, что ты тоже не в себе, — едва заметно сощуриваясь от напряжения, сказала Ася. — Сейчас мне плевать. А когда все произойдёт, ты будешь злиться на меня за то, что я ушла и потом снова тревожила тебя своими звонками?       — Как же ты бесишь думать, что я не ждал твоих звонков, — Глеб опёрся о кровать, надвигаясь на неё и укладывая обратно на спину. Её ладони сразу же легли на влажную грудь, медленно сжимаясь в кулаки и царапая ноготками горячую кожу. — Я хочу тебя. И всю эту ёбаную неделю хотел. А ты теперь пищишь о том, что я буду злиться…       Она рвано выдохнула, судорожно бегая руками по его телу и не зная, как насладиться им. Как насытиться этим чувством, которое просыпалось за долю секунды после его приближения к ней.       Глеб стянул с неё одеяло, впиваясь взглядом в тонкие изгибы, выступающие косточки и возбужденную грудь. Она быстро вздымалась от её частого дыхания, соблазняя на то, чтобы коснуться губами. Скользнуть языком и вырвать тихий стон.       Его руки нащупали её запястья, прижимая к кровати, чтобы ничего не мешало по-хозяйски заниматься её грудью, оставляя влажные дорожки и следы от укусов.       Он всё искал в себе силы спросить, в порядке ли она. Но не мог оторваться. Просто не мог, закатывая глаза, когда слышал очередной застенчивый выдох, который говорил о том, что она снова задавила полноценный стон.       Её ноги неосознанно раздвигались, пока его коленка упиралась о кровать между ними. И Глеб это чувствовал. Слышал шуршание постели, чувствовал как дрожит от нетерпения её распалённое тело.       Он хотел быть в ней. Сука, прямо сейчас.       Перехватив её запястья одной рукой, второй он зацепился за край её штанов, рьяно оттягивая вниз. Она дёрнулась, понимая, что назад пути нет.       Приподняв таз, чтобы ему помочь, Ася подняла одну ногу, нащупав его полотенце, обернутое вокруг бёдер, и стянула его, чувствуя, как приятно напряжены мышцы парня.       Он слегка приподнялся, хмыкая, и зашуршал непонятно откуда взявшимся презервативом. Ася затуманенным взглядом наблюдала за тем, как он машинально проделывает всё необходимое далеко не в первый раз в жизни. И чувствовала, как горит тело от осознания, что это действительно происходит. Прямо сейчас происходит с ней. Ей казалось, что она даже может отключиться от того, насколько громко стучала кровь в висках.       — Глеб, — прошептала она, вызывая мурашки по всему его телу. — Обними.       Он вскинул бровь, чувствуя бешеное возбуждение, которое долбило в мозг одной единственной мыслью.       Она твоя. Твоя.       Он лег сбоку, поворачивая её спиной к себе и одной рукой скользя по ягодице, чтобы оттянуть её.       — Пообещай, что не уйдёшь, — шептал он ей в ухо, второй рукой прижимая к себе и делая толчок. — Пообещай, прошу тебя…       Ася укусила его ладонь, зажмуриваясь от невозможности кричать. Он всё шептал ей в ухо, но она могла только крепче сжимать руками его запястье вместо ответов.       — Я больше не смогу тебя отпустить, — он старался двигаться в ней аккуратно, но всё равно был слишком резким. Слишком напористым. Слишком сильным. И он был бы рад хоть немного замедлиться, если бы мог. Но она была его. Прямо сейчас его, и он был бы идиотом, если бы хоть немного дал ей свободы сейчас. Он знал, что она нуждается в нём. Нуждается в том, чтобы он стал для неё всем.       — Так не отпускай, — одними губами ответила Ася, выпустив его ладонь. Она запрокинула голову выше, утыкаясь затылком в его ключицы и слыша сбитое дыхание где-то около уха под такт его движений.       — Мы займем твою спальню.       Вика скорчила гримасу непонимания, безмолвно спрашивая у единственной оставшейся здесь живой души, что происходит. Тёма перевёл на неё тяжелый взгляд, всё ещё думая о Глебе и мысленно простонал от того, что теперь ему ещё и с какой-то барышей разбираться.       — Никогда бы не подумала, что обкуренный Глеб несётся через всю Москву из-за одного звонка вот… такой девушки, — прыснула она, оценивающе бегая взглядом по квартире парня.       — Какой — такой? — не понял Тёма, размышляя, как ей сказать, что она может быть свободна и валить на всё четыре стороны.       — Ну она же страшненькая, — Вика непонимающе нахмурилась, то ли спрашивая, то ли утверждая, и Тёма замешкался, сведя брови и не зная, что на это отвечать. Какой-то ёбаный сюр. В его квартире посреди блять ночи. — Ну зато она доказывает, что любовь существует. Иначе, как ещё объяснить такую маниакальную зависимость?       Она прыснула, проходя дальше коридора в кухню, словно была у себя дома. Тёма закатил глаза, качая головой и в тысячный раз ругая себя за то, что не умел быть грубым. Особенно с девушками.       — Зависимость не равно любовь, — устало бросил он, следуя за ней и наблюдая за дальнейшими действиями дамочки.       — Согласна, — задумчиво протянула девушка, осматривая теперь и кухню, а затем устало плюхаясь на стул. — У тебя однушка?       Тёма кивнул, догадываясь к чему она клонит. И всем своим видом давая понять, что она здесь не останется.       — Я притащила его посреди ночи ради того, чтобы он потрахался второй раз за сутки. Только если бы я знала, что везу его ради этого… я-то думала, что-то серьёзное случилось, — начала она, игнорируя недовольство хозяина квартиры.       — Что, обидно что ли? — хмыкнул Тёма, упираясь об косяк. Конечно, он знал, что Голубин её трахнул. Он слишком хорошо знал друга.       — Не особо. Тут оказалось приятнее, чем там, где мы с ним познакомились. То ещё местечко.       — Жаль, что придётся уйти, — выдавил Тёма, надеясь, что хотя бы теперь она поймёт.       — Выгоняешь? — надула губки Вика, но быстро сменила выражение лица на смешливое. Ей явно доставляло удовольствие постоянно играть дурочку.       — День был пиздец тяжелым, и я хочу просто лечь спать, — пробубнил Тёма.       — Или тебе не нравится, что твой друг в твоей спальне трахает девочку, на которую ты бросал такие чувственные взгляды? — тон Вики сделался серьезным и спокойным, словно она меняла маски каждую секунду.       — Какая проницательность, — Тема закатил глаза, не удивляясь её наблюдениям.       — Я Вика, — дернув подбородком, сказала девушка и кивнула на соседний стул. — И раз уж тебе тоже чуточку обидно сегодня, то, полагаю, у нас больше общего, чем ты думаешь. Так почему не скрасить вечер друг друга? Тем более я уверена, что ты не уснешь, даже если я свалю. Чуйка какая-то.       Она хитро усмехнулась, ожидая от замершего в раздумьях парня ответа.       — Тёма, — наконец выдохнул он, сдаваясь и открывая шкаф с алкоголем. — И тебе придётся спать на диване.       — Как и тебе, — счастливая улыбка Вики отражала гордость от очередной победы. И очередной ночи, которую она может провести не одна.       Глеб выводил на её плече незамысловатые узоры, пока она тихо лежала спиной к нему. Он всё надеялся, что она повернется. И не мог вымолвить ни слова.       Ася представляла, что перед ней привычное окно из той квартиры, по которой она так скучала. Вспоминала каждый огонек, который сверкал ночью. Каждую крышу. Каждое редкое окошко, в котором горел свет в поздний час.       Она убегала от мыслей о себе. О том, что с ней сейчас. От вопросов, стало ли лучше? Перестала ли она быть сломанной? Починилось ли всё заново, словно ничего не было?       Или всё снова будет плохо, стоит ей вернуться в реальность из своего дурацкого воображаемого окна?       — Пить хочется, — прохрипела она, понимая, как сильно во рту пересохло, и пальцы Глеба замерли.       — Принести воды? — тихо спросил он, боясь спугнуть момент, когда она наконец отмерла.       Ася угукнула, слыша, как Глеб встаёт, шуршит одеждой, видимо одеваясь, и тихо выходит, оставляя её в одиночестве. Она сразу же почувствовала его. Сразу поняла, что осталась одна. Удивительно было забывать каждый раз это ощущение и снова испытывать его как в первый раз. Она моргнула, специально подольше держа веки закрытыми. Затем поднялась, чувствуя как тянет между ног с непривычки. Закуталась в одеяло, не желая разбираться с тем, во что ей одеваться, и пошла искать Глеба.       Она несмело вышла из спальни, выглядывая из-за двери и понимая, что в квартире царит полнейшая тишина вместе с предрассветным сумраком. Только с кухни доносились звука наливающейся в стакан воды.       Она зашагала к источнику звука, не понимая, куда делся Тёма и смущенно гадая, услышал ли он их. Ей очень хотелось верить, что нет.       Как только она показалась в дверях кухни, Глеб поймал её взглядом, скользя по плечам и натыкаясь на одеяло, которое слишком маняще обволакивало её тело. Он поджал губы, пытаясь не думать об этом, и протянул ей стакан, оказываясь рядом за секунду.       Ася машинально взяла стакан, но её глаза были устремлены на диван, и в них читалось такое сильное удивление, что Глеба это сразу же позабавило.       — Он что… переспал с этой девушкой? — прошептала она, жадно отпивая воды и кивая в сторону мирно сопящего Тёмы в обнимку с женским телом.       — Тёма часто так делает, не удивляйся, — Глеб держался от того, чтобы прыснуть. Он взял её за локоть, притягивая ближе и наслаждаясь растрёпанными волосами, напоминающими о том, что было несколько минут назад.       — Что именно? — Ася старалась говорить как можно тише и совершенно не могла оторвать взгляд от парочки.       — Вступает в случайные связи, — Глеб же ни капли не переживал, шепча не сильно тихо. — И встречается с девушками в течение двух-трёх дней. Никак не может погрузиться ни в одни отношения глубоко. Бывает.       — О… по нему не скажешь, — ошеломленно протянула Ася, пытаясь двинуться обратно в сторону спальни.       — Слишком милый для бабника? — Глеб скользнул взглядом к её лопаткам, между которых маняще образовалась складочка, ведя ниже и скрываясь в белоснежной ткани.       — Нет, просто… не знаю, — Ася мотнула головой, смущаясь от того, что так неприлично обсуждает личную жизнь Тёмы. Сев обратно на постель, она врезалась взглядом в голый торс Глеба, покрытый многочисленными татуировками. Он стоял над ней, глядя сверху вниз и возбуждаясь уже от того, как внимательно она смотрит на его тело. — Эта девушка пришла с тобой?       Глеб нахмурился, вырываясь из приятных полумечтаний. Она подняла взгляд, награждая его вниманием привычных серых глаз.       — Да, довезла меня, — нехотя бросил он, усаживаясь рядом.       Ася медленно кивнула, наблюдая за его лицом и думая, что он продолжит. Но он молчал, глядя на её губы.       — Таксистка, стало быть? — Ася решила попытаться отшутиться, хоть улыбка и не думала появляться на её губах.       — Типо того, — Глеб прищурился, понимая, что она видит его нежелание говорить о ней. — Где ты была всю эту неделю?       Ася вскинула брови, поражаясь такой откровенной попытке перевести тему разговора.       — У друзей, — она пародировала его тон, намекающий на то, что она совсем не хочет об этом говорить.       — Это те друзья, которых ты познакомила с перцовкой? — выпалил Глеб, чувствуя, как у него вмиг поднимается температура тела.       — Осторожнее, — тихо сказала Ася, слыша его зарождающийся гнев. — Наговоришь мне грубостей после того, что было? И я не про секс. А про твои слова во время него.       Глеб недовольно сжал губы. Она всегда выглядело обманчиво тихой и не способной на грубости, так что он забывал о её суперспособности испепелять его взглядом, когда она была искренне зла.       — Ты мне расскажешь, что произошло? — натянуто спросил он, держась от того, чтобы не сказать что-то едкое в ответ.       Ася глубоко вздохнула, снова отводя взгляд к стенке, где должно быть окно. Её спасительное окно.       — Я курила траву всю неделю, спала и превращалась в овощ, лишь бы не думать о том, во что превратилась моя жизнь. Потом, когда я решила наконец уйти, твой брат встретил меня с толпой и сказал, что хочет твоих страданий. Сказал, что хочет слышать твои крики от увиденного. Дальше был баллончик, побег, Тёма, который рассказал, что в моём мобильнике маячок и он всё это время следил за мной. Дальше ты знаешь. Я тут. И ты тоже вместе с симпатичной таксисткой.       Глеб за долю секунды испытал столько эмоций, что ещё приходил в себя, то думая про «крики от увиденного», невольно представляя, что именно он должен был увидеть, то чувствуя нарастающий гнев от мысли о том, что Тёма сильно зацепился за Асю, и это с одной стороны помогло, но с другой стороны дико выбешивало. Он даже почти успел забыть о траве.       — Курила траву? Всю неделю? — его лицо недовольно сморщилось, в ожидании её бесстыжего взгляда.       — Представляешь, — протянула она, закатывая глаза и отвечая на его осуждающий взгляд. — Ужас какой. Стоило уточнить это перед тем, как мы занялись сексом? Теперь жалеешь?       — Хватит нести пургу, — Глеб поражался тому, как ей удавалось злить его, уводя от абсолютно всех мыслей и про Рому, и про Тёму. — Я никогда не пожалею, что трахнул тебя.       Уголок его губ дёрнулся, когда он увидел появившуюся злобную складку между её бровей. Он помнил, что она ненавидит это слово.       — А вот что позволил уйти неделю назад — вот об этом я жалею каждую секунду. К чёрту твоих психологов ебаных, ясно? Никакой больше свободы и прочего дерьма.       — Ты сам-то чем был занят таким важным, что ни разу не набрал? Пил и с девочками спал? — выплюнула Ася, превращаясь в маленькую злобную девчушку с надутыми щеками, что сильно веселило Глеба.       — Я не набирал, потому что не хотел тебе докучать. Ты же отправилась в самостоятельную прекрасную жизнь, — парировал он, качая головой.       — Ой да иди ты, — повысила голос Ася и Глеб тут же засмеялся, прислоняя палец к губам, чтобы напомнить о спящих на кухне.       — Солнце, — Глеб взял её руки, поворачивая ладонями вверх и скользя взглядом вверх. — Нам надо поспать. А потом я пойду по душу Ромы, пока ты будешь ждать меня дома.       — Ну нет… — Ася следила за его внимательным взглядом. — Что ты делаешь?       — Ищу следы, — бросил Глеб, удовлетворённо отпуская её руки, убедивших, что ничего нет.       — Следы чего?       — Шприцов.       Лицо Аси буквально побелело от его ответа.       — Ты издеваешься? Я говорила, что ничего серьёзного не употребляю, — прошипела она.       — Доверяй, но проверяй, — он потянулся к ней, чмокнув в лоб, но она продолжала смотреть на него из-под гневных бровей. — Ложись.       — Может мне тоже поискать следы, придурок?       — Чего?       — Таксисток, — буркнула Ася, отворачиваясь от парня, чтобы лечь.       — Ты ревнуешь? — довольно ухмыльнулся Глеб, обойдя кровать, чтобы лечь перед ней и получая за это очередной недовольный выдох сквозь зубы.       — Ты не мой парень, чтобы я тебя ревновала.       Он заправил ей волосы за ухо, наслаждаясь любым прикосновениям к ней и думая о том, что никогда не насытится.       — Хочешь это исправить?