Моя зависимость

      Сидя в больничной палате у кровати своей любимой, Эйдан бережно сжимал в руках хрупкую ладонь Алисы. Он не сводил с неё своих глаз, боясь, что если отвернётся, она испарится. Но в то же время ему было тяжело на неё смотреть. Эйдан снова прошёлся по ней печальным, виноватым взглядом, отмечая каждый синяк, царапину и укус. Её нижняя губа была разбита, а на щеке виднелся большой фиолетово-синий синяк. Этот ублюдок издевался над ней несколько часов, прежде, чем они смогли заметить её исчезновение и спасти.       Но главное — Алиса была жива.       Его малышка так настрадалась из-за него. Из-за того, что его не было рядом с ней, когда он был так ей нужен. Конечно, сейчас она была в безопасности, но это не мешало Эйдану винить во всём произошедшем себя.       Уставший разум вновь и вновь прокручивал в голове события вчерашнего дня, не позволяя ему расслабиться. Ведь он едва не потерял её навсегда. Вломись они в тот злополучный винный погреб минутами, секундами позже, и Алиса могла бы быть уже мертва. И он бы умер тогда, прямо там, вместе с ней, держа в руках её бездыханное тело, и в последний раз вдыхая запах лаванды с её волос.       Его пальцы крепче вцепились в её ладонь, прощупывая слабые удары пульса на запястье, а глаза уткнулись в лицо, замечая малейшие изменения, вплоть до подёргивания век.       Жива… Здесь… С ним… Дышит…       На глазах снова выступили слёзы, которые он поспешил стереть ладонью, боясь, что Алиса проснётся именно в этот момент, и заметит его разбитое состояние. А ему так не хотелось её расстраивать.       Глубокий порез на ключице, который едва не стоил ей жизни, врачи зашили и обработали, и сейчас была видна лишь марлевая повязка, пропитанная лекарствами и наложенная поверх раны. Доктора сказали, что у неё останется шрам, и они ничего не могут с этим сделать. По крайней мере, на данный момент. Алисе придётся каждый раз, смотря в зеркало, видеть перед собой напоминание, об ужасных событиях, которых он не смог предотвратить.       Эйдан не мог выбросить из головы вид искалеченного безжизненного тела Алисы. Её закрытых глаз, и целый океан крови, которая продолжала бить ключом из её раны.       Едва взглянув на кровать Алисы, Моника поняла то, чего он так и не смог. Алиса не ночевала в своей постели. Она не возвращалась в комнату после их ссоры. А значит, никто не знал, куда она могла исчезнуть.       Никто, кроме Моники…       Ничего не сказав, девушка сорвалась с места, убегая в одной ей известном направлении. Эйдану оставалось лишь поспешить за ней, стараясь не потерять её из виду.       — Моника, что происходит? — спросил он, пытаясь её догнать. — Куда ты бежишь? Где Алиса?       Смотря прямо перед собой, Моника не обращала никакого внимания на его вопросы. У неё в голове созревал план действий, которого она намеривалась придерживаться, и у неё не было времени на бессмысленные разъяснения своих поступков. Она знала, что Эйдан последует за ней, потому даже не пыталась ему что-то объяснить.       Дойдя к концу коридора, Моника открыла одну из дверей и вошла внутрь. Последовав за ней, Эйдан понял, что оказался в её спальне. До этого его не интересовало, где находится комната Моники. Он всё ещё с трудом ориентировался в доме, потому старался запомнить местонахождение лишь необходимых ему в быту комнат. И самое главное, он знал, где находится спальня Алисы.       Комната, выделенная Монике, ничем не была примечательна. В ней были такие же большие окна во всю стену, нейтрального бежевого оттенка стены и большая двуспальная кровать. Единственное, что бросалось в глаза, это захламлённость помещения вещами девушки. На столе, кровати, прикроватной тумбочке и даже люстре была разбросана её одежда. Хотя и его комната сейчас выглядела не лучше, потому Эйдан решил не осуждать Монику за чрезмерную лень и неаккуратность.       Мечась по комнате, она выдёргивала один за другим ящики комода, перерывая и выбрасывая из них ненужные ей сейчас вещи. Словно что-то искала.       — Моника, что ты делаешь? — спросил он, стараясь обратить на себя её внимание и получить ответ, хотя бы на один из своих вопросов.       — Отстань, Галлагер! — отмахнулась она от него, словно от назойливой мухи. — Сейчас не до тебя!       Один за другим, вещи вылетали из её рук, приземляясь на пол. Весь ковёр уже был устелен её одеждой, и нельзя было ступить и шага, чтобы их не задеть.       — Нашла! — взволнованно прошептала Моника, сжимая в руках рукоять пистолета. Он был очень похож на муляж, который часто использовали во время съёмок, но что-то подсказывало Эйдану, что в руках девушки находится настоящее оружие.       — Откуда у тебя пистолет? — с ужасом в голосе спросил он, не понимая, зачем девушке оружие и как она смогла его достать.       — Не парься, у меня есть на него разрешение, — ответила Моника, считая, что это должно его успокоить.       — Зачем тебе пистолет, Моника? — не отставал он, наседая на девушку. — Что ты собираешься с ним делать?       Моника развернулась к нему лицом, и только сейчас Эйдан увидел её глаза. Они были полны страха и решимости одновременно. Движения неуверенные, рассеянные. И как бы она не пыталась справиться с тремором, охватившим всё её тело, пальцы, сжимавшие рукоять, дрожали.       — Скоро ты сам всё поймёшь, — ответила она, судорожно сглотнув, глядя ему прямо в глаза. — Иди за мной, — сказала Моника и, обогнув его, вышла из комнаты, начиная петлять по хитросплетениям коридоров.       Было заметно, что Моника знала куда идти и целенаправленно прокладывала путь вперёд, периодически оглядываясь назад, чтобы удостовериться, что Эйдан следует за ней. Как-то раз Алиса рассказала ей, где находится коморка, в которой её держал Николас, но наотрез отказалась спускаться туда вместе с ней. Но Моника запомнила её слова, и сейчас, следуя её подсказкам, направлялась именно туда.       Спустившись на два этажа вниз, они оказались рядом с винным погребом, о чём свидетельствовали небольшая плесень, покрывшая стены от чрезмерной влажности, и пары алкогольных испарений висевших в воздухе. Замедлив шаг, Моника прислушалась, надеясь не услышать крики Алисы. Но её надежды быстро разрушились. Тишину разрезал пронзительный крик девушки, доносившийся из глубин коридора.       Побежав на звук, она остановилась у хиленькой на вид деревянной двери, и крепче сжала пальцы на рукояти пистолета. Из-под двери пробивался тусклый свет, сигнализирующий о том, что за ней кто-то был.       Решив не церемониться, Моника со всей силы ударила по ней ногой, тем самым снося дверь с петель. Отвлёкшись на внезапно возникший шум, Николас отошёл от кровати, открыв им обзор на истерзанную, истекающую кровью Алису, которая находилась без сознания.       — Немедленно отойди от неё и брось нож! — выкрикнула Моника, направив на него дуло пистолета.       Застрявший за её спиной Эйдан, всё ещё не осознавая, что происходит, сперва бросил взгляд на незнакомого ему парня, а затем увидел Алису, привязанную к кровати. Забыв обо всём, он рванулся к ней, но был быстро остановлен Николасом, который выкинул ладонь с зажатым в ней ножом перед собой, как бы предупреждая, чтобы к ним никто не приближался.       — Не так быстро, сука, — оскалился Ник, слизав с нижней губы каплю крови Алисы, которая попала на его лицо, пока он разрезал кожу на её ключице. — Она моя!       — Моника… — начал Эйдан, намекая ей, чтобы она пустила оружие в ход.       — Помоги Алисе, — дала указания Моника, делая шаг по направлению к Николасу не разрывая с ним зрительный контакт. — С этим уродом, я сама разберусь, — оскалилась она, забирая на себя всё его внимание.       Поиграв ножом-бабочкой, перекидывая его между пальцами, Николас блистательно улыбнулся Монике. Он окинул взглядом её тонкую фигуру, с упругой грудью, и длинными ногами, обтянутыми топом и джинсами, что почти ничего не скрывали. Увиденное ему понравилось, и даже очень.       — Кажется, мы с тобой ещё не знакомы, — усмехнулся Ник. — Меня зовут Николас, — представился он, отвесив шутливый реверанс. — Ты будешь отличной новой игрушкой…       — Я прекрасно знаю, как тебя зовут, дерьма кусок, — выплюнула Моника, не клюнув на его ангельскую улыбку. — И я сказала, брось нож и сейчас же отойди от Алисы, мудила! — предупреждающе прошипела она, сняв пистолет с предохранителя.       — Видишь ли… я не могу, — с придыханием ответил он, возвращая свой взгляд Алисе. — Она сейчас так прекрасна… так уязвима, и по-настоящему любима мной, — прошептал Ник, восхитившись видом девушки в брызгах её крови. Сидевший рядом с ней Эйдан, который пытался развязать крепкие узлы верёвки, его ничуть не беспокоил. Он знал, что никто не сможет помешать ему закончить начатое, и исполнить просьбу его сладкой любимой девочки. — Я должен это сделать… — не отрывая от неё маниакального взгляда, прошептал он, двинувшись в сторону Алисы.       Моника держала Николаса на мушке, но не могла решиться нажать на курок и сделать выстрел. Ещё никогда ей не доводилось стрелять в людей. Из-за нервного напряжения и страха, её руки дрожали, и она никак не могла навести прицел, чтобы не промахнуться.       Пока Моника пыталась побороть свой страх и сделать выстрел, Эйдан, заметив приближающегося парня, поднялся на ноги и двинулся прямо к нему навстречу. Злость кипела в нём, бурля в крови тихим бешенством. Печаль за Алису, гнев на парня, стоящего перед ним и виновного в страданиях его любимой, и разочарование за самого себя сплелись в единый ком, застревая в горле, и угрожая его задушить. Эйдан почувствовал, как у него скрутило внутренности. Гнев лился из него, словно горячий жир с бекона, испепеляющий кожу, сжигающий самообладание. Он хотел сделать кому-нибудь больно, заставить страдать также как, судя по отметинам на теле девушки, страдала Алиса… и было предпочтительнее, чтобы этим «кем-нибудь» оказался Николас, который был виновником её страданий. У него был совсем не большой опыт уличных драк. По правде говоря, ему никогда не приходилось драться в серьёз. Но он знал, что сделает всё возможное, чтобы защитить Алису. Николас был почти на фут выше него и явно крупнее, но это нисколько не пошатнуло его уверенности в себе и тому, что у него всё получится. Когда расстояние между ними сократилось до пары футов, Эйдан бросился вперёд, вцепившись в руку Николаса, в которой тот сжимал нож. На задворках его памяти отпечатались приёмы, которым его обучали для постановочных драк Номера Пять, что в данной ситуации ему очень пригодились. Приложив руку Николаса о своё колено, Эйдан выбил нож с его ладони, и отшвырнул ногой под кровать, чтобы тот больше не смог им воспользоваться, после чего ударил ногой по задней части его колена, заставляя того упасть лицом вниз.       Со всё ещё зажатым в руках пистолетом, наведённым на Николаса, Моника с восхищением наблюдала за действиями Галлагера, не веря в происходящее. Как только тому удалось повалить Ника на пол, и пригвоздив к полу коленом, заломить руки за спину, Моника отмерла, начав искать в комнате подручные средства для того чтобы полностью его обездвижить. На столе у стены блеснули кольца наручников, которые тот наверняка притащил с собой, чтобы использовать их на Алисе. Схватив их, Моника присела возле Эйдана и застегнула наручники на запястьях Николаса.       Сжав ладонь Эйдана, она заставила его перевести взгляд с затылка Николаса на неё. В его глазах она увидела лишь ярость и ненависть, направленную на парня, который лежал на полу у их ног. Зрачки Эйдана расширились, отчего глаза стали практически чёрными.       — Ты нужен Алисе, — сказала Моника, переключив его внимание на то, что действительно было важно в данный момент. Пелена злости с его глаз тут же спала, возвращая им естественный цвет весенней травы. — Я справлюсь, — добавила она, давая понять, что не даст Николасу возможность сбежать.       Упав на колени рядом с кроватью, где лежала Алиса, Эйдан наблюдал за тем, как бледная кожа на её лице, становится почти прозрачной. Его худшие кошмары сбылись. Он снова видел её бледную кожу, посиневшие губы и кровь, которой казалось, с каждой секундой становилось всё больше.       Приставив дуло пистолета к затылку Николаса, Моника придавила его к полу своей ногой:       — Двинешься хоть на дюйм, и я размажу твои мозги по полу! — пригрозила она ему, пока тот сплёвывал свою кровь из разбитой губы. Повернув голову в сторону кровати, она заметила, что Эйдан в шоке и не знает, что ему делать. — Проверь её пульс и найди что-нибудь, чтобы зажать рану. Затем сильно надави двумя руками и держи, пока кровь не остановится, — давала указания Моника.       Дрожащими пальцами Эйдан прощупал сонную артерию на шее Алисы. Ощутив слабые, но отчётливые толчки в подушечки пальцев, он облегчённо выдохнул. Прижав руки к ране, Эйдан понял, что порез слишком глубокий и длинный. Ему было необходимо найти что-то, чем можно было бы заткнуть ранение. Но как назло, вокруг ничего не было. Вещи, которые были разбросаны в коморке, были либо слишком маленькими, либо ужасно грязными.       — Чёрт, — выругался он, не найдя ничего лучше, кроме как снять с себя футболку и прижать её к ключице Алисы, перекрывая поток крови. — Только живи…пожалуйста живи, — взмолился Эйдан, сильнее нажимая на рану, пока ткань его футболки намокала от большого количества крови, которую стремительно теряла Алиса.       Серая футболка в мгновение стала чёрной, но ему было на это плевать. Металлический запах крови, витавший в воздухе, прожигал его ноздри, взрывной волной докатываясь до мозга. Одной рукой надавливая на рану, другой он потянулся к телефону. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы набрать номер экстренной службы, продиктованный Моникой, и услышать, как диспетчер обещает, что помощь прибудет к ним через несколько минут. Эйдану оставалось лишь надеяться, что Алиса протянет до их приезда. Теперь, всё что от них требовалось - это ждать…       Дальнейшие события Эйдан помнил с трудом. С момента, как он освободил руки и ноги Алисы от сковывающих их верёвки, и прижал к себе её хрупкое тело, он не мог думать ни о чём другом, кроме как крепко прижать её к себе и не отпускать. Лишь врачи экстренной службы, приехавшие на срочный вызов, уговорили его разжать свои пальцы и дать им возможность осмотреть девушку.       До больницы они ехали в разных машинах, так как ему не позволили остаться с Алисой. В машине скорой помощи вместе с ней поехал, прибежавший на учинённые ими крики, Эдгар. Эйдан, сидя на заднем сиденье вместе с Моникой, ехал в машине вслед за скорой. Николаса он видел в последний раз, когда того усаживали в полицейскую машину. Лицо парня было залито кровью, как и верх его белой футболки, а нос сломан, но Эйдан не мог сказать точно, кто этому поспособствовал: Моника, Эдгар или же он сам. Так как всё, что он помнил это Алиса истекающая кровью и нуждающаяся в нём.       По приезду в больницу, события завертелись с ещё большей скоростью. Из-за большой потери крови, Алисе понадобилось срочное переливание. А так как у неё была редкая группа крови, а именно четвёртая отрицательная, с этим возникли проблемы. К счастью, у Эдгара оказалась та же группа, и он согласился на переливание, чтобы спасти жизнь своей дочери. В момент, когда Алиса находилась на грани смерти, всем стало плевать на семейные ссоры и неурядицы. Единственным важным для них всех стало спасти жизнь Алисе.       Только ближе к вечеру того же дня, доктора смогли сообщить им радостную весть — угроза жизни Алисы миновала. А значит, она будет в порядке. По крайней мере, в физическом плане. О том, насколько разрушительно произошедшее станет для её психики, они могли лишь догадываться.       Благодаря связям и огромному состоянию семьи Алисы, Эйдана так и не смогли выгнать из больницы, позволив ему остаться с ней в палате на всю ночь. Он не отходил от неё ни на шаг, и всё время пил кофе, чтобы не уснуть, ловя каждый её тревожный вздох. Мысль снова оставить её одну, страшила его не хуже воспоминаний. Эйдан готов был привязать её к себе и больше никогда не отпускать. Будучи лишь при таких условиях уверенным, что она будет в порядке.       — Галлагер! — выкрикнула Моника что есть мочи, так как Эйдан игнорировал её присутствие в палате уже больше пяти минут.       — Не кричи, — начал ругаться он, не повышая голос. — Ты разбудишь Алису!       — И ничего страшного, — как ни в чём не бывало, возмутилась Моника, присев на край кровати. — Нашей спящей красавице уже давно пора просыпаться, — про резюмировала она. — А тебе, как раз таки наоборот не мешало бы поспать, — добавила Моника, передав ему новую порцию кофе. — Ты не спал уже больше суток, Эйдан. Так нельзя…       — Не правда, я спал…       — Те несколько часов в ночь, когда вы поругались ни в счёт! — не согласилась она. — Ну, правда, Эйдан, ты себя в могилу сведёшь такими нагрузками, — сказала Моника, сжав его плечо.       Эйдан недовольно повёл рукой, сбрасывая её ладонь со своего плеча. Ему не нужна была её жалость. Зная, что лишь он виноват в том, что произошло, Эйдан не мог оставить Алису одну.       — Я не оставлю Алису, — сказал он твёрдо, прижавшись губами к её слегка тёплой ладони. — Больше никогда я не оставлю её одну, — добавил Эйдан со слезами на глазах, виня лишь себя во всём случившемся.       — Перестань, — стукнула его Моника. — Ты ни в чём не виноват.       — Не нужно меня оправдывать, — не согласился Эйдан. — Я должен был быть рядом с ней. А я её бросил!       — Твоё нытьё ей сейчас ничем не поможет! — вознегодовала Моника, не зная, как ещё ей заставить Эйдана прийти в себя.       — Я знаю, — ответил он, вытерев свои слёзы ладонью. — Но я должен быть с ней, когда она проснётся, — сказал Эйдан, глядя на бледное лицо Алисы. — Почему она не просыпается, Моника? — спросил он, повернувшись к ней лицом. Девушка выглядела намного лучше, чем вчера, когда он видел её в последний раз. Судя по всему, Моника успела выспаться, принять душ и переодеться в свежую одежду. Эйдану же пришлось довольствоваться рубашкой и джинсами, которые ему вчера передал Хоган. А душ и сон были для него и вовсе недопустимыми привилегиями. — Врачи сказали, что с ней всё будет в порядке, но она всё ещё спит!       — Успокойся, — строго сказала Моника, сжав пальцы на его плече. — Этот ублюдок накачал её наркотиками…поэтому, её организму требуется время, чтобы вывести все токсины, — пояснила она, тем самым успокаивая Эйдана.       Её слова действительно смогли его немного успокоить. Эйдан повернул голову к Алисе, и снова поцеловал её пальцы, которые сжимал в своей ладони. Они были тёплые, и даже её щёки немного порозовели, по сравнению с тем, как она выглядела вчера, что не могло его не радовать.       «Она жива… С ней всё будет в порядке» — бесконечно повторял он у себя в голове.       — Кстати у меня кое-что есть… — сказала Моника, встав с кровати. Зарывшись рукой в карман джинс, она схватила в нём что-то, и вытянула перед собой зажатый с чем-то внутри кулак. После чего заставила Эйдана распрямить свою ладонь прямо под её рукой. — Кажется, это принадлежит Алисе, — сказала она, опустив на его раскрытую ладонь цепочку со знаком бесконечности и кольцо, которые он подарил Алисе.       — Откуда они у тебя? — спросил Эйдан, рассматривая гравировку на кулоне и помолвочное кольцо.       — Это и ещё некоторые личные вещи Алисы были найдены при обыске в комнате Николаса, — пояснила она. — Знаю, ты думал, что Алиса их потеряла. Но это он забрал их у неё и манипулировал ей с их помощью.       Сжав в ладони драгоценности, Эйдан прикрыл глаза, снова почувствовав вину за то, что давил на Алису. Как он только мог подумать, что его подарки не имели для неё ценности? Как мог обвинить в подобном?       Слёзы душили парня, отчего его кулаки сжимались всё крепче и металл цепочки с кольцом впивались в кожу ладони, оставляя на ней свои следы.       Теперь всё будет по-другому… Он никогда её больше не оставит, и всегда будет оберегать. Даже если для этого ему потребуется отгородить её от всех остальных.       — Спасибо, — сухо ответил Эйдан.       — Что-то не так? — нахмурилась Моника, чувствуя, внезапно возникшую напряжённость между ними.       — Я не хочу, чтобы бы ты и дальше общалась с Алисой…       — Не поняла… — возмутилась Моника, недовольно сложив руки на груди. — С чего это вдруг я должна перестать, с ней общаться?       — Я хочу, чтобы Алиса была в безопасности…       — Но я никогда не причиню ей вред! И ты это прекрасно знаешь!       — Ты, может и нет, — холодным голосом ответил он. — Но я не хочу, чтобы Алиса ввязалась в какую-то тёмную историю из-за тебя. Ты так и не ответила, зачем тебе нужен пистолет, — упрекнул её Эйдан.       — У тебя есть всё, что тебе нужно знать, — ответила Моника, отвернувшись от него. — У меня есть разрешение на его хранение. Остальное тебя не касается! — заявила она, давая понять, что не станет перед ним отчитываться.       — Это касается Алисы, а значит и меня! — не согласился Эйдан.       — Если Алиса захочет что-либо узнать, она спросит меня об этом сама! — ответила ему Моника. — А ты уже с ума сходишь из-за своей паранойи. Это всё от недосыпания!       — Я в порядке! — рявкнул Эйдан, желая побыстрее избавиться от нравоучений Моники.       Дверь в больничную палату Алисы со скрипом открылась и закрылась, чего они совсем не заметили.       — Позволь об этом судить мне, — услышал Эйдан строгий голос за своей спиной, и, обернувшись на него, увидел в дверях палаты женщину.       На вид ей было около сорока. На её голове была копна угольно чёрных вьющихся волос, высоко заколотых заколкой и красивые круглые очки в золотой оправе. Её губы были накрашены ярко-красной помадой, а сама она была одета в странное тёмно-зелёное старомодное платье с рюшами. Белый халат был наброшен поверх её плеч, и выглядел как что-то совершенно ей не нужное.       — Кто вы? — спросил Эйдан, сведя брови к переносице.       — Прости, что не представилась сразу, — улыбнувшись, ответила она. — Я Хелен. Психотерапевт Алисы.       — Ооуу… — только и смог сказать он, не ожидая, увидеть психотерапевта Алисы так скоро.       — Ты не мог бы уделить мне несколько минут? — спросила она, и голос её заметно потеплел. Переведя взгляд на Алису, Эйдан замешкался с ответом, что не скрылось от женщины. — Нам нужно с тобой кое-что обсудить до того, как Алиса проснётся.       Взгляд, с которым Хелен на него смотрела, дал ему понять, что предстоящий им разговор действительно важен, и ему не стоит от него отказываться.       — Я побуду с ней, — кивнула Моника, в ответ на его вопрошающий взгляд.       Сделав глубокий вдох, Эйдан прикоснулся губами к ладони Алисы, прежде чем встать с кровати и последовать за Хелен.

***

      Они прошли в холл, где обычно, сидя на удобных диванчиках и попивая кофе, родственники пациентов ожидали новостей от докторов. Он и сам провёл вчера на этом диване не один час, ожидая хоть каких-нибудь вестей о состоянии Алисы.       Эйдан расхаживал по ковру в комнате ожидания приёмного отделения больницы. Тринадцать шагов. Вперёд и назад. Снова. И снова. С тех пор, как они приехали, прошло сорок восемь минут, если верить часам над кофейным столиком. А по ощущениям, словно целая вечность.       Сколько ещё им ждать, пока они не получат хоть какую-нибудь информацию о состоянии Алисы? Доктора сказали, что ей нужно переливание, и Алису вместе с Эдгаром забрали в реанимацию. Но больше им никто ничего не говорил…       Образ Алисы, истерзанной и истекающей кровью, навсегда отпечатался в сознании Эйдана. И он никогда не поблекнет. Эйдан никогда его не забудет. И никогда не перестанет ощущать ужас этого дня.       «Будет ли произошедшее преследовать Алису до конца её дней? — задавался вопросом он, и тут же находил ответ. — Наверняка будет…»       Эйдан начал быстрее мерить шагами комнату, словно пытаясь сбежать от реальности. Он заметил, что Моника сидит на краю стула, уставившись на стену, застряв где-то между шоком и яростью. Она практически ничего не сказала с тех пор, как увезли Алису. Детектив, приехавший на вызов, отправил к ним офицеров записать показания, и Моника дала соответствующие, короткие ответы на всех их вопросы. А с тех пор, ничего…       — Гер Галлагер? — мягкий женский голос донёсся до них из открытых дверей, ведущих в реанимацию.       Эйдан повернулся в сторону молодой блондинки с соломенными кудрями, собранными в некое подобие пучка из косы.       — Да это я, — подходя к ней, ответил он.       — Есть какие-нибудь новости? — спросила Моника.       — Доктор Брамс послал меня сообщить вам, что состояние Фрау Бергер стабилизировалось. Её жизни больше ничего не угрожает.       Эйдан с облегчением выдохнул:       — С ней всё в порядке?       Медсестра кивнула:       — С ней всё будет хорошо.       Прикрыв лицо ладонями, Моника всхлипнула, позволив себе отпустить эмоции. По её щёкам покатились слёзы, и она без сил опустилась на диван. Кивнув медсестре, Эйдан сел рядом с Моникой. Он никогда не видел, чтобы она плакала, и сейчас её слёзы стали для него полной неожиданностью. Он не знал, стоит ли ему что-то предпринять, чтобы успокоить девушку, потому просто сидел рядом с ней. Надеясь, что она сама обратится к нему, если ей понадобится его помощь.       Отогнав от себя воспоминания вчерашнего дня, Эйдан посмотрел на Хелен. Он знал, что после случившегося Алисе понадобится помощь её психотерапевта, но не думал, что та так быстро отзовётся на звонок Моники. Казалось, что женщину действительно волновала Алиса и её психическое состояние.       — О чём вы хотели со мной поговорить? — спросил он, нервно спрятав руки в карманы, что не скрылось от взгляда Хелен.       — Не нужно, — ответила она, слегка улыбнувшись. В ответ Эйдан бросил на неё непонимающий взгляд. — Не нужно нервничать, — пояснила Хелен.       Вынув ладони из карманов, Эйдан сложил их на коленях, но от этого начал нервничать лишь больше, методично постукивая ногой о бетонный пол, выложенный белой плиткой с витиеватыми синими узорами.       — Алиса говорила мне, что ты живёшь в Лос-Анджелесе, — сказала Хелен, и он кивнул, подтверждая слова девушки, хоть и совсем не понимал, к чему она клонит. — Прежде, чем обсуждать с тобой что-либо касаемо Алисы, я должна знать, — загадочно начала она, отчего он нахмурил брови. — Эйдан… планируешь ли ты остаться…       Не успела Хелен договорить заготовленную заранее фразу, как он уже был готов дать ответ. Так как давно всё для себя решил.       — Я останусь с Алисой столько, сколько потребуется! — твёрдо заявил Эйдан. — Это из-за меня она пострадала, и я больше никогда не допущу подобной ошибки и не оставлю её!       Он больше не смотрел на Хелен. Отвернувшись, Эйдан опустил взгляд в пол, рассматривая узор на плитке. С каждым его словом кулаки сжимались всё сильнее, словно он хотел кого-то ударить. И он даже знал что, вернее кого…       Эйдан хотел ударить себя. Причинить себе боль, чтобы хоть частично прочувствовать мучения Алисы.       — Не нужно себя винить, — показала головой Хелен, ласково взяв его за руку, чтобы успокоить. — Я понимаю, ты злишься, и эта злость разрывает тебя изнутри. Но ради Алисы, ты должен её отпустить, — сказала она, заставив его посмотреть ей в глаза. — Ты должен себя простить Эйдан! — уговаривала она его.       Из его глаз снова полились слёзы. Он сам не помнил, когда в последний раз плакал так много, но ничего не мог с собой поделать.       — Но это ведь моя вина! — не верил он словам психолога. — Это из-за моего ухода она сидела там одна! Из-за меня она была расстроена! А я должен был быть там, рядом с ней! Должен был её защищать! — выкрикивал Эйдан всё новые и новые аргументы, которые вертелись у него в голове и не давали покоя.       — Это не твоя вина, Эйдан, — сказала тихо Хелен, успокаивая его разбушевавшиеся эмоции. — В произошедшем нет твоей вины, или вины Алисы. И сейчас тебе нужно взять себя в руки! — строго добавила она. — Алиса будет нуждаться в твоей любви и поддержке. Ты готов дать ей это?       Понимая, что в словах Хелен есть определённая логика, и в общем-то она права, Эйдан начал успокаиваться. В который раз, вытерев глаза тыльной стороной ладони, он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы окончательно прийти в себя. Острое чувство вины всё ещё гложило его, не давая расправить плечи и идти вперёд навстречу новым испытаниям. Но он нужен Алисе. И он знал, что сделает всё от себя зависящее, чтобы помочь ей пережить этот кошмар.       — Я люблю Алису, и сделаю, что угодно, чтобы помочь ей, — пообещал Эйдан, подняв на Хелен свои покрасневшие глаза. — Скажите, что мне нужно делать? Как себя вести?       — В первую очередь перестань винить себя в произошедшем, — крепко сжав его ладонь, сказала она. — Это ничем не поможет ни тебе, ни Алисе, — пояснила Хелен, и он тяжело вздохнул, понимая, что сделать это ему будет очень трудно. — И не вздумай даже краем слова обмолвиться перед Алисой, что считаешь себя виноватым! — предупредила она.       — Но как же я… — начал возмущаться Эйдан, но уловив на себе строгий взгляд прищуренных глаз психотерапевта, усмирил свой пыл. — Я должен попросить у неё прощения, что меня не было рядом… Если бы мы не поругались и я не ушёл, ничего бы не случилось…       — Перестань! — остановила его Хелен, легонько хлопнув по руке. — Ты не знаешь, что случилось бы, измени ты что-то в прошлом и никогда не узнаешь. Потому не нужно мучать себя догадками, — сказала она, но заметив опущенный печальный взгляд Эйдана, тут же добавила. — Если тебе нужно её прощение, тогда… скажи ей, что сожалеешь о том, что не выслушал её до конца. О том, что не поверил ей.       Нахмурив брови, Эйдан поднял на неё свой вопрошающий взгляд.       — Откуда вы знаете, что произошло между мной и Алисой?       — Я готовила Алису к разговору с тобой много месяцев, и знала, что он пройдёт совсем не просто для вас обоих, — ответила Хелен, тепло ему улыбнувшись. — Ну и Моника немного посвятила меня, — широко улыбнувшись, добавила она.       При упоминании о Монике и её неумении держать язык за зубами, когда дело касалось их с Алисой отношений, Эйдан не смог не улыбнуться женщине в ответ. Но затем, Хелен резко перестала улыбаться и вновь стала серьёзной, отчего улыбку на лице не смог сохранить и он.       — Алиса думает, что ты её не любишь, — сказала она, отведя от него свой взгляд. — Наверное, в этом есть и моя вина, — прискорбно сжав губы, проговорила Хелен. — Я убедила Алису, что когда она признается тебе во всём, то по одной лишь твоей реакции она сможет понять, настоящие твои чувства или нет… Мне жаль, что всё так сложилось, — сказала она, возвратив на него свой взгляд. — Поэтому если сейчас ты скажешь Алисе, что чувствуешь свою вину за случившееся с ней, то навсегда укрепишь в её сознании мысль, что ты её не любишь, и остаёшься с ней лишь из-за чувства вины.       Эйдан громко сглотнул. Подобный сценарий будущего его совсем не радовал. Он любил Алису, и теперь точно был уверен, что и она любит его. Потому не мог потерять её и всё то прекрасное, что было между ними.       — Я вас понял, — кивнул Эйдан. — Я сделаю всё возможное, чтобы убедить Алису, что люблю её и никогда больше не оставлю, — твёрдо заявил он, уверенный в своих намерениях на все сто.       — К сожалению, это ещё не все препятствия, которые тебя ожидают… — сказала Хелен, взглянув на него с печалью в глазах. — Когда Алиса проснётся… она будет очень ранима. Начнёт чувствовать себя преданной и потерянной. И чтобы избежать этих чувств Алиса может снова отгородиться ото всех. Закрыться в своём панцире и не впускать никого внутрь. Стать холодной и отчуждённой. Может попытаться оттолкнуть тебя, считая, что поступает тебе во благо… Но ты не должен поддаваться, Эйдан, — пошатала головой Хелен. — Если ты её действительно любишь и хочешь быть с ней, ты ни в коем случае, не должен отступать от намеченной цели!       Слушая слова Хелен, он лишь кивал, соглашаясь с каждым её словом. Как бы Алиса не пыталась его оттолкнуть, он знал, что будет с ней. Всегда рядом с ней. Даже вопреки её словам и желаниям. Но в тоже время, что-то в словах Хелен его определённо напрягло… Что-то, что имело огромное значение… Что могло дать ответы на вопросы, которые давно не давали ему покоя…       — Что значит снова, Хелен? — спросил Эйдан, уловив, что так взволновало его в словах женщины.       Поджав губы, Хелен бросила на него полный сожаления взгляд.       — Эйдан… — начала она, крепче сжав его ладонь, но ему это совсем не понравилось, и он вырвался из рук женщины.       — Вы хотите сказать, что Алиса уже переживала подобное раньше? — с каким-то отчаянным ужасом в голосе спросил он, вскочив со своего места. Заметив во взгляде Хелен ещё один проблеск вины и сожаления, Эйдан запустил пальцы в свои волосы и сильно сжал их, взвыв в голос. Его переполняло отчаяние и боль. Алиса, его маленький котёнок, которая и так за всю свою жизнь натерпелась достаточно, пережила насилие, и не один раз, а его не было рядом. Эйдан почувствовал себя ещё больше виноватым, что отпустил Алису из Лос-Анджелеса, что не заставил её остаться с ним. К этому времени они могли бы быть уже женаты, и счастливо жить вместе. А не переживать этот кошмар, взвалившийся на их головы. Упав на диван рядом с Хелен, он повернулся к ней с твёрдым намерением выяснить абсолютно всё, что он пропустил за эти полгода.– Когда это произошло?       Сделав глубокий вдох, Хелен словно принимала решение, рассказывать ему или нет. Подняв на него свой взгляд, она увидела, с каким отчаянием он хочет знать правду, и не могла больше держать всё в тайне.       Когда Алиса несколько месяцев назад перестала посещать её сеансы, Хелен поняла, что случилось что-то неладное. Она уже хотела позвонить Корнелиусу, с которым когда-то вместе училась, и который являлся дядей её пациентки. Но Алиса вдруг сама появилась на пороге её кабинета. Девушка старалась держаться ровно и смело, как раньше, но Хелен сразу заметила, что что-то в ней изменилось, и не успокоилась, пока не узнала правду.       Лишь спустя несколько недель, Алиса призналась, что сделал с ней её сводный брат, но категорически отказалась рассказывать что-либо полиции или своим родным. Она также отказалась заявлять на Николаса, так как боялась, что полиция обвинит в случившемся её.       Мысль о том, что она была чужой в этой стране и в своей семье не оставляла Алису. Она не доверяла своим родным и боялась, что Вильгельма и Хоган поверят скорее Николасу, нежели ей. Также Алиса не верила, что полиция поверит словам иностранной девушке, которая проживала в Германии не больше нескольких месяцев, в то время как Николас жил в Германии всю жизнь, в семье, которая была довольно известна и уважаема. Полицейские скорее бы обвинили её в клевете, и заставили покинуть страну без права возвращения.       Алиса до ужаса боялась этого, а ещё стыдилась того, что сделал с ней Николас. Она чувствовала, что сама была виновата в том, что с ней произошло, и не могла себя простить. По той же причине, Алиса исчезла из жизни Эйдана, решив за него, что такая, грязная и испорченная девушка, как она, ему не нужна. Ведь он заслуживал самого лучшего. И Алиса верила, что Эйдан ещё сможет найти себе достойную девушку, которая будет любить его хотя бы в сотую часть также сильно, как любит его она.       Хелен с трудом удалось уговорить Алису связаться с кем-то кому она доверяет, и поделиться своей болью. Моника показалась ей сперва не самым лучшим выбором, но затем Хелен поняла, что хоть девушка и не вызывала доверия к себе с первого взгляда, несомненно беспокоилась за Алису и была способна её поддержать. Так сеанс за сеансом она, вместе с Моникой, помогла Алисе пережить тот нелёгкий период её жизни, и прийти к тому, кем девушка стала сейчас.       Да, Алиса стала совсем другой. Более сильной и выносливой. Но никто и не ждал, что она сможет без сожалений отпустить пережитый ей кошмар и снова стать той девушкой, которая только приехала в Германию. Вероятно, Алиса никогда уже не сможет вернуть себе ту лёгкость и наивность, которая была в ней от рождения. Но Хелен сделала всё возможное, чтобы вернуть девушку к нормальной жизни тогда, и была готова проделать это ещё раз сейчас.       Благо на этот раз у неё было вдвое больше помощник, и она была не намерена их упускать. А потому, подняв на Эйдана свой полный решимости взгляд, поделилась тайной Алисы, которую обещала хранить до конца своих дней.       — Несколько месяцев назад Николас принудил Алису к интимным действиям, после чего она решила отгородиться ото всех родных и близких, чтобы скрыть произошедшее, — ответила Хелен, на поставленный ей раньше вопрос Эйдана. — Она не хотела, чтобы об этом кто-либо узнал. Всё своё время Алиса начала уделять работе и обучению. Она много работала над собой, чтобы измениться внешне и внутреннее и не чувствовать себя больше той жертвой.       — Поэтому Алиса перестала отвечать на мои звонки и смс… — вдруг понял Эйдан, сопоставив факты.       Он больше не мог злиться на неё за то, что она вычеркнула его из своей жизни. Всё ещё не понимал, но больше не злился. Ведь если Алиса решила, что так ей будет легче пережить случившееся, то он просто не мог винить её в этом.       — Да… Алиса очень переживала, как ты воспримешь то, что с ней произошло, — подтвердила Хелен, сжав его ладонь с целью поддержать в такую трудную минуту.       Из глаз Эйдана покатились слёзы. Он и представить себе не мог, что пережила Алиса в тот раз. Хоть по натуре Эйдан совсем не был жесток, один взгляд на Алису сейчас вызывал в нём жгучее желание разорвать Николаса на мелкие кусочки, заставив прочувствовать всё то, что пережила его любимая. И чёрт знает, что ещё этот подонок делал с его котёнком раньше.       Одно было ясно точно. Николас сломил Алису. Разрушил её волю, потоптался по гордости и истерзал душу. И никто кроме самой Алисы не знал, сколько ещё кровоточащих ран в её душе он оставил после себя.       Желание испачкать свои кулаки в крови этого ублюдка, который посмел тронуть его маленького котёнка, нарастало с каждым следующим вдохом.       Почему никто ничего не сделал? Почему Алиса не рассказала ему обо всём сразу? Моника и Хелен всё знали, но никто ничего не сделал, чтобы предотвратить повторение этого кошмара. Какого чёрта этот выродок всё ещё был на свободе, а не сидел за решёткой без возможности снова приблизиться к его любимой?       — Почему вы ничего не сделали? — глухо прорычал Эйдан, сдерживая слёзы. — Вы всё знали, но ни черта не сделали, чтобы это не повторилось! — обвинил он Хелен в бездействии.       — Эйдан, пойми всё не так просто… — начала говорить она, пытаясь его утихомирить.       — Я не хочу ничего понимать, кроме того, что вы могли обезопасить Алису от этого урода, если бы рассказали всё властям!       Сжатые в кулаки пальцы уже невозможно было расслабить. Злость кипела и бурлила в нём, поглощая собой все другие чувства. Это было невыносимо, стоять на месте и знать, что ты уже ничего не можешь сделать. Эйдан не мог вернуться в прошлое и не позволить Алисе улететь. Не мог заставить её остаться с ним в Лос-Анджелесе. Не мог исправить то, что уже произошло. Но точно не собирался пускать на самотёк то, что происходило сейчас.       — Эйдан, только Алиса могла подать заявление об изнасиловании, — сказала Хелен, и от произнесённого ей слова, его внутренности скрутило, а лицо исказила гримаса боли. — Но она отказалась это делать…       — Почему Алиса не стала заявлять? — спросил он с отчаянием.       — Она стыдилась того что произошло и не хотела, чтобы кто-то об этом узнал. К тому же у неё не было весомых доказательств, — пояснила Хелен.       — Но разве вы не могли подтвердить её слова?       — Без существенных доказательств наши слова были бы против его слов…       — Но я видел следы порезов на теле Алисы! Разве это ничего не доказывает? — взревел Эйдан, не желая верить в ненаказуемость Николаса.       — На её руках есть и более старые порезы, на которые полиция обязательно обратила бы внимание. И ты знаешь, что Алиса нанесла их себе сама… А учитывая запись о пребывании и лечении в психиатрической клинике в её досье, никто бы не стал верить ей на слово.       — Но это несправедливо! — в отчаянии воскликнул он, схватившись за волосы. Чувство вины всё глубже пустило корни у него внутри. Ведь это из-за него в досье Алисе появилась надпись о лечении в психиатрической клинике. — Разве ничего нельзя сделать?       Хелен улыбнулась ему и сжала пальцы на его плече.       — Тогда нет, — пошатала она головой. — Но сейчас мы сделаем всё возможное, чтобы засадить этого подонка за решётку и очень надолго.       Злорадная усмешка, проскользнувшая по губам женщины, не осталась не замеченной Эйданом, отчего он решил, что Хелен знает гораздо больше, чем ему говорит.       — Вы что-то знаете? — спросил он, сощурив взгляд.       — Я не должна тебе этого говорить, — начала Хелен, как бы оправдывая свои дальнейшие слова. — Но ты должен знать, чтобы не беспокоиться больше о Николасе и уделить всё своё внимание Алисе, — добавила она, выставив условия, на которые Эйдан с радостью согласился, кивнув головой. — Мою хорошую знакомую пригласили в полицейский участок, чтобы провести психологическое обследование Николаса…       — Разве он болен? — удивился Эйдан.       — Возможно и так, — кивнула, задумавшись Хелен. — Но я не могу судить точно, не проведя обследование лично, — оправдалась она. — Эксперта вызвали лишь потому, что на этом настояла мать Николаса. Она приехала, как только узнала о проблемах сына с законом, и выступила его адвокатом. Поскольку доказательства в этот раз есть и они неопровержимые, он не сможет выкрутиться. Если не за изнасилование, то точно за попытку убийства, Николасу грозит от пяти лет лишения свободы, что совсем не устраивает Маргарету. Она заявила, что Николас психически болен и потребовала соответствующей проверки.       — И что показала проверка?       — После одной встречи рано говорить… — ответила Хелен, поджав губы. — Но моя коллега склонна подтвердить, что его мать говорит правду. Она говорит, что у Николаса ярко выражены признаки психопатии, а значит — он очень опасен. Николас рассказал ей и о нескольких других девушках. Он называл их своими игрушками, и… впрочем, тебе не нужно этого знать, — пошатала головой Хелен. — Эйдан, какой бы диагноз не поставил психотерапевт, Николас больше никогда не приблизится к Алисе. Это самое важное, что тебе нужно уяснить.       От слов Хелен какая-то часть веса груза с его плеч спала, но отнюдь не весь. У него оставалось ещё много переживаний насчёт Алисы и тому, какую линию поведения ему держать с ней в дальнейшем. Хелен уже дала ему несколько дельных советов, что нужно и не нужно говорить, но он всё ещё находился в некотором замешательстве. Эйдан боялся, что Алиса просто не захочет его видеть, и не станет слушать. Боялся, что она просто выгонит его, заявив, что он для неё больше ничего не значит.       Это бы разбило ему сердце…снова. К тому же Хелен уже намекнула, что Алиса будет пытаться оттолкнуть его. Отгородить от себя и своих проблем. Но ему нужно оставаться стойким оловянным солдатиком и выдержать всё, что уготовит ему Алиса.       Он будет с ней рядом, и будет любить её и оберегать, даже если она не будет это желать. Он больше не позволит ей убежать, и не станет сбегать сам.       Если они и смогут выдержать это испытание, то только вместе, идя рука об руку. Эйдан видел их совместное будущее, и знал, что сделает всё возможное, чтобы и Алиса смогла его увидеть.