Моя зависимость

      Застонав, Алиса проснулась. Голова гудела, а тело одеревенело и болело. Руки и ноги, казалось, весят тысячу фунтов каждая. А в рот словно набили ваты. Мозг же был не в состоянии связать воедино и пару мыслей. Она осторожно подняла свои веки и тут же зажмурила их, со стоном отворачиваясь от яркого света флуоресцентных ламп сверху. Не понимая, где находится, Алиса в панике подорвалась с подушки и села в кровати. От резкого движения голова начала кружиться, а в глазах потемнело. Последнее, что она помнила — подвал, и боль от пореза на её ключице. Но сейчас вокруг неё были лишь белые стены, а испарения алкоголя сменил мерзкий запах медикаментов.       Алиса поняла, что находится в больничной палате. Внутри неё все напряглось и похолодело. Как она здесь оказалась? И когда? Господи… сколько прошло времени? Несколько часов? Дней? Неужели Эйдан уже улетел и она его больше никогда не увидит? Вздохнув, Алиса повернула шею, чтобы найти часы и посмотреть время, но вместо этого обнаружила медсестру, стоящую у двери.       — Guten Morgen. Wie fühlen Sie sich? — спросила девушка с соломенными волосами, поспешив к ней.       Алиса сжала пальцами виски, стремясь унять нарастающую боль. Медсестра говорила на немецком, и как бы хорошо Алиса не изучила этот язык за прошедшие полгода, сейчас она не могла понять, что спрашивала у неё девушка.       — На английском… пожалуйста… — простонала Алиса, сцепив зубы от не утихающей боли.       — Ооо, простите, конечно, — закивала медсестра. — Вам лучше прилечь, Фрау Бергер, — попросила она, надавливая на плечи Алисы, чтобы уложить её обратно на подушку.       Коснувшись головой подушки, Алиса почувствовала, как боль постепенно проходит. Ей становилось легче. Но мысли в голове всё также не давали покоя. Она не могла понять, что произошло. Воспоминания путались. На мгновение ей даже показалось, что она всё ещё находится в больнице Святого Йорка в Торонто. Будто Эйдан не похищал её из психиатрической клиники, и она не улетала в Германию, а всё это ей лишь приснилось. И на самом деле она всё также заперта в психушке, и не может покинуть её, пока не признает, что похитила Эйдана и удерживала его в своей квартире против воли.       — Где я? — спросила Алиса, чтобы развеять свои догадки.       — Вы находитесь в больнице.       — Но где именно?       — В Швангау, Фрау Бергер. Вас привезли вчера утром, — ответила медсестра.       Алиса облегчённо выдохнула. Если её привезли вчера, значит грохот и голоса, которые она слышала, проваливаясь в темноту, ей не показались. Её нашли и смогли спасти.       Она жива, несмотря на то, что сама просила о смерти.       На глазах выступили слёзы. Господи, она жива… и ей придётся и дальше жить с грузом того кошмара, что сотворил с ней Николас.       Оглядев своё тело, Алиса только сейчас заметила надетую на ней больничную рубашку и широкий пластырь, который практически полностью закрывал её ключицу. А под ним ещё одна метка Николаса, вид которой будет напоминать ей о произошедшем всю оставшуюся жизнь. Будто без неё на её теле было недостаточно шрамов.       — Меня зовут Сабина, — представилась медсестра, суетливо поправляя подушку, и проверяя данные на экранах мониторов, к которым была подключена Алиса. — Доктор Брамс уже осматривал вас сегодня, но если хотите, я его позову для повторного осмотра.       — Нет, не нужно, — пошатала головой Алиса. Ей не хотелось сейчас общаться с доктором и отвечать на неприятные вопросы, которые уж точно у него будут. — Что со мной произошло?       — Вчера вас доставили с глубоким порезом и сильным кровотечением. Пришлось даже делать переливание, — пояснила Сабина. — Но сейчас уже всё в порядке. Ваше давление пришло в норму, и угрозы для жизни больше нет, — улыбнулась она. На миг щеки Сабины покраснели, будто она подумала о чём-то, что заставило её смутиться. — Вам очень повезло с парнем, — добавила она, отведя взгляд.       — С каким парнем? — спросила Алиса дрожащим голосом, привстав с постели.       Мысли хаотично завертелись в голове. Неужели, это Николас отвёз её в больницу, испугавшись того, что убил её? Она так хотела спастись от него, что готова была даже умереть. Но что, если он струсил и передумал это делать? Что если он ждёт за дверью, чтобы забрать её и продолжить её мучения?       — Простите… может я что-то неправильно поняла, — извинилась Сабина, спрятав свой взгляд. — Молодой парень, приехавший вчера вслед за вами, темноволосый и американец. Он оставался рядом с вами всё время, — пояснила девушка. — Даже сегодня ночью. Врачи просто не смогли выставить его из клиники.       — Эйдан? — удивилась Алиса.       — Да, именно он, — закивала головой Сабина. — Я слышала, как девушка, которая приехала вместе с ним так к нему обращалась.       Алиса легла обратно на подушку, прикрыв глаза. Всё происходящее просто не укладывалось в голове. С каждой минутой у неё возникало лишь больше вопросов и никаких ответов.       Почему Эйдан здесь? Разве он не должен был улететь в Лос-Анджелес? Ведь он бросил её, окончательно и бесповоротно.       Конечно, Алиса помнила, что Моника обещала поговорить с ним, но не надеялась, будто это может что-то изменить. Своим появлением, она принесла в жизнь Эйдана лишь боль и страдания, и понимала, почему он принял именно такое решение.       — Фрау Бергер, вы в порядке? — испуганно спросила Сабина, склонившись над ней. — Вы так побледнели. Я сказала что-то не то?       — Нет-нет, всё хорошо, — успокоила её Алиса. — И обращайтесь ко мне просто по имени, пожалуйста, — сказала она, улыбнувшись медсестре.       — Да, конечно, — кивнула девушка. Ещё раз критично осмотрев Алису, она добавила. — Знаете… лучше, я всё же найду доктора Брамса и сообщу, что вы очнулись, — сказала Сабина, прежде чем суетливо покинуть палату.       Проводив медсестру взглядом и приняв сидячее положение, Алиса ещё раз осмотрела комнату, в которой находилась. В ней не было ничего необычного. Незнакомые приборы равномерно попискивали, в её левой руке была вставлена игла от капельницы, провода которой тянулись к стойке рядом с кроватью. На окнах были жалюзи, которые не пропускали дневного света, из-за чего Алиса не могла точно определить, сколько сейчас времени. У стены стояло большое мягкое кресло, а на его спинке небрежно висел плед. Неужели Эйдан провёл ночь вместе с ней в палате, пытаясь выспаться в этом неудобном кресле?       «Почему он остался?» — задавалась вопросом Алиса, на который не могла найти ответ.       Может быть Эйдан остался, чтобы убедиться, что она в порядке? Всё же когда-то они были почти друзьями … И даже если он решил не продолжать их отношения, это не значило, что ему на неё плевать. Ведь Эйдан всегда был добр к ней и пытался помочь, даже когда она преследовала лишь свои эгоистичные цели и пыталась любым способом заставить его быть рядом с ней. Он заслуживал кого-то получше, чем она. Девушку, которая не стала бы похищать его для того чтобы влюбить в себя.       Дверь в палату резко распахнулась, ударившись о стену, из-за чего Алиса вздрогнула и обхватила руками подтянутые к груди колени. В проёме стоял Эйдан. На нём были чёрная помятая рубашка и синие джинсы. Вид его был крайне растрёпан, но от этого он выглядел не менее милым. Запыхавшись, Эйдан упёрся руками о свои колени, переведя дыхание. Казалось, что он бежал к ней, спеша её увидеть.       — Ты не улетел… — вырвалось у Алисы мимо воли.       Она смотрела на него, замечая залёгшие круги под его глазами от бессонной ночи, покусанные губы, и румянец, покрывший щеки от бега. Его волосы были небрежно растрёпаны, и в целом он выглядел не совсем здоровым, но Алиса не могла отвести взгляд. Она думала, что больше никогда его не увидит, и сейчас просто не могла не смотреть на него, стараясь запечатлеть каждую деталь в своей памяти.       — Конечно, нет, — ответил Эйдан, направившись к её кровати. Сев на самый край, он поднял свои глаза на неё. В них было столько боли, печали… и вины, что Алиса не смогла выдержать его взгляда, и опустила голову вниз. — Я не мог оставить тебя, — сказал он, также отпустив свой взгляд. Казалось, ему было больно говорить. — Мне так жаль, что тебе пришлось всё это пережить, — прошептал Эйдан, и взял её за руку, снова фокусируя на ней взгляд своих глаз. — Я должен был быть рядом с тобой. Должен был тебя защитить. Это всё моя вин… — Эйдан вдруг прервался на полуслове, но Алиса поняла, что именно он не договорил.       «Его вина… — пронеслось в голове Алисы. — Он здесь, потому что чувствует себя виноватым в том, что случилось. И только из-за чувства вины он всё ещё рядом с ней…».       Вырвав свою ладонь из его руки, Алиса отвернулась, как бы отгораживаясь от Эйдана, и стремясь защитить своё и без того разбитое сердце от новых переживаний.       — Тогда тебе лучше уйти, — прошептала Алиса, указав рукой в сторону двери.       — Алиса, я… — начал Эйдан, мгновенно поняв, что сказал именно то, о чём Хелен предупреждала его не говорить. — Я не оставлю тебя, — сказал он, добавив в голос твёрдости.       Она не могла вынести его умоляющих слов и с грустью посмотрела на Эйдана:       — Я уже отдала тебе всё своё сердце, Эйдан. И очевидно этого недостаточно.       — Недостаточно? — недоверчиво спросил он. Его голос был наполнен горечью печали. — Алиса, ты значишь для меня абсолютно всё. Я люблю тебя с каждым ударом своего сердца. Ты нужна мне больше, чем мой следующий вдох.       Эффект от каждого его слова был словно удар взрывной волны. Господи… ведь она тоже в нём нуждалась. Он также был нужен ей больше чем всё, что было у неё в жизни. По правде говоря, лишь только Эйдан и был ей нужен. Алиса понимала, что он говорит правду, и сдерживала свои собственные слёзы. Даже сейчас, чувствуя себя преданной и брошенной им, Алиса боялся разбить его сердце. Она любила Эйдана больше, чем кого-либо, когда-либо в своей жизни. Лишь он один мог уничтожить её, окончательно сломив.       Но после всего, что сделал с ней Николас… После того, как он разрушил её. Она не могла быть с Эйданом. Призрачная надежда на то, что они смогут быть вместе, таяла у неё на глазах. Алиса понимала, что никогда не сможет открыться ему. Никогда не сможет показать своё тело, стесняясь ужасных шрамов. Никогда не сможет стать той Алисой, которую он полюбил.       — Я не чувствую этого, Эйдан, — отвернувшись к окну, солгала она.       — Тогда позволь мне доказать, — настоял он, снова взяв её за руку. — Не говори мне «нет», котёнок. Потому что я буду бороться за тебя так же, как и ты боролась за меня, — уговаривал он её. — Помнишь? «А+А Forever», — прошептал Эйдан, надеясь этим затронуть струны её души. Пробиться сквозь воздвигнутые вокруг её сердца стены. — «Навсегда». Ты и я, — шёпотом добавил он, поцеловав её запястья со шрамами от давно заживших порезов.       Прикрыв глаза, Алиса уговаривала себя не поддаваться на уговоры Эйдана, как бы ей этого не хотелось. Ведь будет лучше, если они со всем покончат здесь и сейчас. У них всё равно ничего не получится, так зачем оттягивать неизбежное? Чем дольше они будут это отрицать, тем сложнее станет им расстаться в будущем.       — Я давно уже не та Алиса, который ты дарил тот кулон, Эйдан, — ответила она мрачно. — И вряд ли когда-то снова ей стану…       — Я люблю тебя любую, котёнок, какой бы ты не была. И я знаю, что будет нелегко… но мы со всем справимся, котёнок. Вместе, мы выдержим все испытания, — пытался убедить её Эйдан.       Если бы не разговор с Хелен, то, наверное, его уже не было бы в этой палате, и он не пытался убедить Алису, что они смогут пройти через всё вместе. Слова Алисы, ранили и терзали его и без того израненную душу, но Эйдан понимал, почему она пытается его оттолкнуть. Он больше не боялся, что их чувства не взаимны. А наоборот, был твёрдо уверен, что Алиса любит его также сильно, как и он её. Потому не намерен был отступать.       — Господи… Эйдан, перестань… — прошептала Алиса, сдерживая слёзы.       «Перестань меня мучить… Просто уйди, и оставь меня. Ведь именно этого я и заслуживаю» — добавила она мысленно.       Переместившись к ней ближе, Эйдан обхватил её руками, уложив голову девушки себе на плечо. Лёгонько покачиваясь, он успокаивал её, пропуская её волосы, сквозь свои пальцы, и даже ощутимый в воздухе запах медикаментов не смог перебить аромат лаванды исходящий от Алисы. Где бы он не находился эти прекрасные цветы всегда ему напоминали о ней.       — Всё будет хорошо, — шептал Эйдан ей на ухо, стараясь вселить в неё веру в их совместное будущее. — Мы справимся. У нас всё получится, любимая. Я так сильно тебя люблю.       На один короткий миг, сердце Алисы перестало биться. Едва она услышала «любимая», по её телу пробежала неприятная дрожь. И хоть умом Алиса понимала, что эти слова говорит ей Эйдан, а не Николас, воспринимать их как раньше уже не могла. Они вызывали в ней стойкое чувство тревоги и страха, с которыми она не могла справиться. Сжавшись в комок, отчего каждая мышца в её теле напряглась, Алиса подняла голову с плеча Эйдана, и оттолкнула его от себя. Обхватив подтянутые к груди колени руками, она положила на них подбородок, полностью спрятавшись за волосами от ничего не понимающего Эйдана.       Он почувствовал, как в один миг, Алиса сжалась в его руках, и закрылась в себе как внутренне, так и внешне. Не понимая, что он сделал не так, Эйдан поднял руку, чтобы прикоснутся к ней, но Алиса резко на это отреагировала, отгородившись от него ещё больше.       — Котёнок… — прошептал Эйдан, не зная, что ему делать. — Уходи. Я хочу побыть одна, — услышал он её, полный холода, голос.       Вскочив на ноги, словно от пощёчины, Эйдан принял уверенную стойку. Он был не намерен сдаваться.       — Я не уйду, — строго ответил Эйдан, давая понять, что она никак не сможет повлиять на его решение. — Я больше никогда тебя не оставлю, Алиса.       — Мне нужно побыть одной! — выкрикнула она, стоя на своём.       Эйдан понимал, что она злится, но не мог позволить ей, снова оттолкнуть его и вселить в него неуверенность в ней или в их отношениях. Он ей этого не позволит — не сейчас, и никогда больше.       — Пожалуйста, Алиса, не отталкивай меня, — попросил он, сменив свою тактику. Ему вовсе не хотелось кричать на Алису, или пугать её своим напором. — Я люблю тебя… И тебе не нужно притворяться сильной, когда я с тобой. Я просто хочу, чтобы ты была рядом и любила меня, как раньше…       Подняв с колен своё заплаканное лицо, Алиса посмотрела на него печальными глазами. Казалось, у него наконец-то получилось к ней достучаться. Но получить от неё ответ он не успел. Их прервала ворвавшаяся в палату Моника. Она была как всегда не вовремя.       — Чего вы разорались? Вас на весь коридор слышно, — начала возмущаться она, сложив руки на груди. — Галлагер, если ты её снова обидел, Богом клянусь — я тебя убью! — пригрозила ему Моника.       От исполнения угрозы, здесь и сейчас, её остановил лишь голос Алисы:       — Он меня не обидел, Мон.       Переведя взгляд на свою подругу, Моника окинула её изучающим взглядом. Алиса была бледнее обычного, но это было скорее от капельницы, нежели от присутствия в палате Эйдана. А вот слёзы на глазах подруги, явно свидетельствовали о том, что Галлагер позволил себе большее, чем того требовала ситуация.       — Тогда почему вы ругались? И почему ты плачешь? — спросила сердито Моника.       Вытерев слёзы ладонями, Алиса закусила нижнюю губу и отвернулась, не желая отвечать на вопрос подруги. Уж явно та не станет на её сторону, узнав, что Эйдан лишь хотел остаться рядом с ней, а она его прогоняла. Алиса и сама понимала, что поступает неразумно, но ей нужно было побыть одной и разобраться в себе, чтобы понять, что ей делать дальше.       — Алиса просила меня уйти и оставить её одну, а я был с этим категорически не согласен, — ответил вместо неё Эйдан.       От услышанного брови Моники взметнулись в удивлении вверх. Она-то думала, что причина их криков была в чём-то более весомом. Переведя взгляд с одного на другого, Моника приняла решение, которое должно было устроить всех присутствующих.       — В принципе, в данной ситуации, я скорее согласна с Эйданом…       — Я так и знала, — недовольно пробурчала Алиса себе под нос.       — Учитывая то, что ты пережила, тебе не стоит оставаться одной, Алиса, — договорила Моника, выделив голосом её имя. — Но… тебе всё же придётся уйти, Галлагер.       — Ты не в праве это решать, — тут же возмутился Эйдан. — И я не позволю тебе оставаться с ней наедине, — прошипел он Монике так, чтобы Алиса его не услышала.       — Перестань уже агрессировать в мою сторону, герой любовник, — скривив губы в усмешке, ответила ему Моника. — Желающих поговорить с Алисой и без меня хватает.       — Я не хочу ни с кем разговаривать, Мон… — ответила хмуро Алиса, отвернувшись к окну.       Вариантов, кто бы мог ещё хотеть с ней поговорить, на самом деле было не так много. Будь то дядя Кори, или бабушка… Алиса одинаково не хотела их сейчас видеть. Николас был частью их семьи намного дольше, чем она, и из-за того, что между ними произошло он, наверняка, пострадал. Никто ещё не рассказал ей о том, что случилось после того как она потеряла сознание и где сейчас Николас, но Алиса понимала, что раз её нашли, то его скорее всего сдали властям.       Видеть осуждения в глазах людей, которые за последние полгода стали для неё семьёй, Алисе совсем не хотелось. Возможно, она даже не хотела бы возвращаться в дом Хоганов, зная, что там ей будут не рады.       — Думаю, для своего родителя, ты сделаешь исключение, — подмигнула ей Моника.       — Мама вернулась? — нервно встрепенулась Алиса, услышав слова подруги.       — Твоя мама уехала? — удивился Эйдан, впервые слыша о том, что мама Алисы покинула дом Хоганов.       Стараясь вспомнить, когда он в последний раз видел эту неприятную женщину, Эйдан вернулся воспоминаниями к вечеру, когда Алиса сама пришла к нему в комнату, чтобы поговорить. Казалось, это было целую жизнь назад, а на самом деле прошло всего несколько дней. Но в последнее время он и вправду не пересекался с Натальей, ни в столовой, ни в других частях дома. Переведя взгляд на Монику, Эйдан увидел зеркальное отображение собственной озадаченности, и понял, что она также не была в курсе происходящего.       — Когда твоя мама уехала? — спросила Моника, переведя строгий взгляд на Алису.       Поняв, что ошиблась и её мама не вернулась к ней, плечи Алисы печально опустились, а на глаза снова выступили предательские слёзы. Она не должна была плакать из-за того, что мама её бросила, ведь это было далеко не впервые, но не могла ничего с собой сделать. Ей всегда хотелось заслужить любовь матери, но как оказалось, нельзя заслужить то, чего в априори не существовало.       — Это не важно… — ответила Алиса, опустив голову на колени.       — Мы ещё поговорим об этом. Позже, — сказала Моника, дав понять, что Алисе не удастся избежать разговора. — Но сейчас твой отец ждёт за дверью и жаждет с тобой пообщаться. Поэтому мы с Эйданом оставим вас, — добавил она, дёрнув Галлагера за рукав, чтобы тот последовал за ней к выходу из палаты.       — Отстань от меня, — недовольно буркнул Эйдан, вырвав свою руку из её захвата. — Прежде чем я уйду вместе с тобой, мне нужно кое-что отдать Алисе, — добавил он, многозначительно посмотрев на девушку.       — Ладно, — согласилась Моника, поняв, что именно тот хочет отдать Алисе. — Дам вам ещё пять минут голубки.       Улыбнувшись им обоим, Моника вышла из палаты, прикрыв за собой дверь. Эйдан и Алиса снова остались наедине. Сжав в кармане ладонь с кулоном, он подошёл к Алисе и присел на край кровати. Между ними повисло тяжёлое, напряжённое молчание, которое никто не спешил нарушить первым.       Понимая, что после случившегося Алисе могут быть неприятны любого рода прикосновения, он не хотел её пугать, потому даже не пытался к ней прикоснуться. Особенно после того, как она оттолкнула его, когда он уже попытался её обнять. Плечи Алисы мелко подрагивали и по палате разносились её тихие всхлипы, но Эйдан не знал, как ей помочь, учитывая, что обнять её снова он не мог.       — Котёнок… поговори со мной, — предпринял попытку Эйдан разговорить Алису, и узнать причину её грусти. Но она лишь больше отвернулась от него, будто прячась.       — Уходи… — тихо попросила Алиса между всхлипами.       — Котёнок, я хочу тебе помочь, но не знаю как… пожалуйста, помоги мне, — взмолился он не в силах смотреть на боль своей любимой.       Заливаясь слезами, Алиса продолжала вздрагивать. Было так много всего, что заставляло её плакать в этот момент, что она не могла даже определить точную причину своих непрекращающихся слёз. Повторное нападение Ника, ссора с Эйданом, уход мамы — всё это ударило по ней практически одновременно. Не успела она справиться с чем-то одним, сразу приходило второе, после чего проблемы наслаивались друг на друга, не давая шанса их решить. Боль одна за другой пронзали её сердце, и лишь одно оставалось неизменным — Эйдан всегда оставался рядом.       Подняв на него взгляд своих заплаканных глаз, Алиса увидела, как ему больно смотреть на неё разбитую и измученную, не зная чем ей помочь. И если о Николасе и всём ужасе, что произошёл с ней по его вине, она была ещё не готова говорить, и возможно, никогда не будет готова, то рассказать о предательстве матери могла прямо сейчас.       — Моя мама… — всхлипнула Алиса, и Эйдан ближе придвинулся к ней, чтобы расслышать каждое её слово. — После той ночи, когда она напилась… — говорила она, запинаясь почти после каждого слова, так как истерика всё ещё её не отпускала, — мама пришла к Вильгельме, и она… — слёзы градом покатились по её щёкам лишь при воспоминании о документе, который подписала её мать.       — Тише, котёнок… Всё хорошо… — прошептал Эйдан, желая обхватить Алису руками и прижать к своей груди, чтобы гладить её волосы, вытирать слёзы и целовать, целовать, целовать. Доказывать, что он рядом, что любит, что не отпустит, не предаст. Но не мог это сделать, пока она сама ему не позволит.       — Мама… она написала отказ от родительских прав… Она отказалась от меня, Эйдан! — громко всхлипнула Алиса, заревев с новой силой. — Единственный человек, который должен был любить меня без какой-либо на то причины, отказался от меня!       Эйдан замер не в силах поверить в услышанное. Мать Алисы отказалась от своих родительских прав на неё. Он и представить себе не мог, что кто-то добровольно может отказаться от своего ребёнка. Ему срочно захотелось позвонить своей маме и сказать ей как сильно он её любит и дорожит ей. В который раз Эйдан понял, как же сильно ему повезло с родителями, и какие же они у него замечательные.       — Котёнок, прошу, пожалуйста, позволь мне обнять тебя, — попросил Эйдан, легонько коснувшись её ладоней. — Я не могу смотреть, как ты страдаешь, и быть не в силах тебе помочь.       Подняв голову с колен, Алиса встретилась с ним глазами, и несмело кивнула, разрешая ему её обнять. Тут же воспользовавшись её разрешением, Эйдан обхватил её плечи и прижал к себе.       Алиса ощущалась такой хрупкой и маленькой в его руках, что он боялся ей навредить. Бережно прижимая её к себе, Эйдан гладил Алису по волосам и целовал в макушку, понимая, что такая забота поможет ей сейчас гораздо лучше слов. Она крепко обнимала его руками и цеплялась пальцами за рубашку, будто боялась, что и он внезапно исчезнет из её жизни. Его рубашка давно промокла и была в мокрых разводах, но ему было совершенно на это плевать. В этот момент не было ничего важнее Алисы, и ничто не могло стать важнее, чем прижимать её к себе и гладить по волосам, укутываясь, как в одеяло, в такой знакомый аромат лаванды.       — Я не оставлю тебя… Ни за что на свете не оставлю, — прошептал Эйдан снова поцеловав её в макушку.       Выплакав всё, что только можно было, Алиса начала постепенно успокаиваться. Слёзы не помогут вернуть ей маму. Да и ничего не поможет. Это был её выбор, и Алиса никак не могла на него повлиять. Всё, что ей оставалось это лишь смириться с решением мамы бросить родную дочь, и привыкнуть к мысли, что теперь она стала полной сиротой при живых родителях.       — У меня кое-что для тебя есть, — вдруг сказал Эйдан, отстранившись от неё и заглянув ей в глаза. — Возможно, это сможет поднять тебе настроение, — улыбнулся он, встав с кровати.       Алиса недоумённо повела взглядом, наблюдая, как Эйдан ищет что-то в своём кармане.       — Закрой глаза, котёнок, — попросил он ласково, но Алиса не повиновалась, озадаченно, с неким испугом в глазах, смотря на него. — Пожалуйста, Алиса.       — М-мне страшно… — призналась она, закусив нижнюю губу.       — Котёнок, ты мне доверяешь? — спросил прямо Эйдан, глядя ей в глаза.       На мгновение Алиса задумалась над его словами, а затем поняла, что в этом нет никакого смысла. Она доверяет ему и всегда доверяла. Эйдан никогда не сделает ей больно и не навредит. Это она знала абсолютно точно. Она с лёгкостью могла доверить ему свою жизнь, не говоря уже о зрении.       — Да, доверяю, — кивнула Алиса, улыбнувшись уголками губ.       — Тогда поверь мне сейчас, — прошептал он, снова сев на кровать. — Поверь и доверься мне всего на несколько минут. Обещаю, ничего плохого не случится, если ты просто на мгновение закроешь глаза.       Сглотнув образовавшийся комок в горле, Алиса закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на тёплом дыхании Эйдана, которое ощущала на своём лице. Неизвестность того, что будет происходить дальше, пугала её и заставляла нервничать. Но Алиса вновь и вновь напоминала себе, что рядом с ней Эйдан и он никогда не причинит ей боль.       Почувствовав прикосновение к своей шее чего-то холодного и тяжёлого, Алиса мгновенно открыла глаза и испуганно отшатнулась.       — Тише, это всего лишь я, — успокоил её Эйдан с улыбкой, от которой на его щеках появились такие любимые ей ямочки.       Прощупав пальцами предмет холодивший её кожу, Алиса в шоке опустила на него своё взгляд, не веря, что он к ней вернулся.       — Мой кулон, — счастливо прошептала Алиса, сжав его в ладони. — Но откуда…?       — Это уже не так важно, — пошатал головой Эйдан, не желая вдаваться в подробности. — Главное, что он вернулся к своей владелице. Прости, за мои слова…я был не прав… — с грустью добавил он, чувствуя свою вину за сказанное в порыве злости о том, что Алиса не ценила его чувства и подарки.       Потянув за цепочку, Алиса поняла, что Эйдан не застегнул на ней замок, потому смогла легко снять её с шеи. Рассматривая в ладони кулон и кольцо, она потянулась к ним рукой. Обхватив овал кольца пальцами, Алиса сняла его с цепочки и протянула Эйдану.       — Оно должно быть у тебя, — сказала она, пытаясь вернуть ему кольцо.       — Нет, Алиса. Оно твоё, — пошатал он головой, не соглашаясь взять кольцо обратно. — Оно стало твоим с того момента, как я надел его на твой палец и предложил стать моей женой, — ответил Эйдан, смотря в её глаза. — И, кстати говоря, я всё ещё не получил ответ на свой вопрос, — добавил он улыбнувшись, тем самым дав понять, что его предложение всё ещё в силе. — И какой бы ответ ты не дала… оно всё равно будет твоим, — закончил он, встав с кровати и поцеловав её в лоб.       После чего Эйдан развернулся и покинул палату, оставляя её наедине со своими мыслями.       Его слова обрадовали Алису и озадачили одновременно. Если она правильно его поняла, то он намекнул, что всё ещё ждёт ответ на свой вопрос, станет ли она его женой. Значило ли это, что рядом с ней его держит не только чувство вины, но и искренняя любовь к ней, которая зародилась уже очень давно и жива в его сердце до сих пор?       Поверить в это было бы замечательно и чудесно, и это бы значило, что у них есть шанс быть вместе, если бы не одно но… Даже если все чувства Эйдана реальны и настоящие, то это никак не меняло того, что она не может быть с ним…       Как бы Алиса не любила Эйдана и не желала быть с ним вместе, то, что сделал с ней Николас, всегда будет стоять между ними. И с этим она уже ничего не могла сделать. Она не сможет этого забыть. Не сможет простить себя. И не сможет быть вместе с Эйданом, скрывая от него часть себя.       От размышлений о своём без вариантов одиноком будущем, её отвлекла открывшая дверь палаты и вошедший человек, увидеть которого она совсем не ожидала.

***

      Эдгар выглядел, как всегда, идеально. И хоть одежда на нём была помята, на лице были заметные следы усталости, а волосы находились в полном беспорядке — он был прекрасен. Её отец без сомнений пользовался популярностью у противоположного пола, и Алиса даже немного ему завидовала. У неё никогда не было много поклонников среди мальчиков. Даже казалось наоборот — они её избегали. Возможно, прежде всего, их пугала её отстранённость и болезнь, но и привлекательной Алиса себя никогда не считала. Но кристально ясно помнила тот момент, когда впервые почувствовала, что нравится Эйдану на самом деле.       В тот день, стоя на террасе, они с Эйданом обсуждали их планы на будущее, но внезапно начавшаяся гроза заставила их забыть о звёздном небе и срочно спрятаться в доме. Сняв с себя мокрую одежду, Алиса впервые решила надеть платье, которое изначально даже не собиралась себе покупать.       — Почему я не видел платьев на тебе раньше? — спросил Эйдан охрипшим голосом, подойдя к ней сзади.       — Не люблю носить платья, — тихо ответила она.       В комнате был полумрак. Лишь раскаты молнии за окном и лампа на тумбочке у кровати немного её освещали, поэтому они не могли видеть лиц друг друга. Капли дождя стекали вниз по стеклу незатейливыми дорожками, догоняя друг друга или на время замедляя свой ход, отражаясь на их телах бесформенными узорами.       — А мне нравится, — прошептал Эйдан, опаляя её ухо своим горячим дыхание.       Убрав её волосы в сторону, тем самым оголив шею, он оставил нежный поцелуй чуть ниже уха, от чего Алиса, не сдержавшись, на выдохе произнесла его имя:        — Эйдан…       Слегка вздрогнув от этого приятного ощущения, Алиса дала понять парню, что ей всё нравится и его губы, скользнули вниз по её шее, принявшись ласкать плечо. Он гладил её руками, слегка задевая края платья, и Алиса чувствовала в этих прикосновениях голодное нетерпение, вторившее её собственному. Повернувшись к нему лицом, она обхватила его руками и прижала к себе. Их губы встретились в поцелуе, исполненном неутолённого желания. Страстное влечение владело ею, она хотела, чтобы Эйдан чувствовал то же самое и они могли остаться в этом маленьком мире, принадлежавшем только им двоим. Алиса почувствовала, как крепко он схватил её за талию, заставляя немного подпрыгнуть и быстрым движением обхватить его торс ногами. Лёгким дразнящим движением он обвёл языком нижнюю губу Алисы, скользнув глубоко внутрь. Уложив её на кровать, Эйдан навис над ней. Страсть окутала Алису туманом, словно горячим облаком. Он положил руку ей на спину, крепко прижимая её к себе. Разведя бедра и обхватив его ногами, Алиса раскрылась ему навстречу, от чего из груди Эйдана вырвался хриплый стон. Их губы слились в неистовом, страстном поцелуе. Он уже успел снять с себя пиджак, а она справилась с его футболкой и коснулась обнажившейся кожи. Прижав ладони к его груди, девушка с жарким наслаждением гладила его мускулистое тело. В ответ он слегка сжал бедро Алисы. Оно было таким упругим, а кожа на нём прозрачная, по которой синими ручейками едва заметно обозначились вены. Его рука поползла вверх по её ноге, задирая шифоновое платье, а губы переместились на шею, продолжая жадно впиваться ими, вполне вероятно оставляя заметные следы засосов.       В то мгновение, лёжа под ним и ощущая на себе его руки и губы, Алиса чувствовала себя желанной, красивой и самой счастливой. Хоть она и испугалась в итоге и не позволила Эйдану зайти слишком далеко, это не уменьшало ценности этого чудесного воспоминания.       Прогнувшийся матрас её кровати, отвлёк Алису от собственных мыслей, и она перевела свой неосмысленный взгляд на отца.       Эдгар выглядел грустным и каким-то потерянным. Но Алиса не понимала такого его состояния, ведь причина явно не могла быть в ней. С их первой встречи Эдгар ни разу не проявил внимание к ней или к её жизни. Казалось даже, что он наоборот всячески бойкотирует её присутствие в доме, и делает вид, что она никогда не появлялась снова в его жизни. Что, конечно же, расстраивало Алису, в чём она не хотела признаваться даже перед собой.       Несмотря на то, что она никогда его не знала, и большую часть своей жизни ничего о нём не слышала от мамы, Алиса подсознательно тянулась к отцу. Со стороны её болезни это было крайне странно. Ведь по анамнезу синдрома Аспергера, которым Алиса болела с рождения, ей должно было быть плевать на чувства других людей, и она не должна была ни в ком нуждаться. Но почему-то проявлялось это лишь в том случае, когда рядом с ней никого не было. Но когда близкие и родные были рядом, она неосознанно стремилась получить их внимание и даже любовь. А когда не получала таких желанных эмоций, то закрывалась в себе и начинала всех сторониться.       — Алиса… — позвал охрипшим голосом Эдгар, после чего прокашлялся, восстанавливая чистое звучание голоса. — Дочка, прости меня… — сказал он и снова замолчал. Сняв свои очки, Эдгар вдавил пальцы в переносицу, пытаясь собраться с мыслями. Ему так много хотелось сказать Алисе, но он не мог найти подходящих слов. — Мне жаль, что Николас… Я пытался отгородить тебя от него. Даже запретил ему к тебе приближаться, — начал оправдываться её отец. — Это я во всём виноват… — сокрушался он, не смея посмотреть ей в глаза.       — Почему каждый, кто приходит сегодня ко мне в палату, говорит, что это он во всём виноват? — задалась вопросом Алиса с истерическим смешком.       Ей так всё это надоело. Она не хотела, чтобы кто-то чувствовал свою вину за случившееся с ней. То, что произошло между ней и Николасом, было лишь результатом их общих психологических отклонений. Он не мог отказать себе в маниакальных желаниях владеть ей и причинять боль, а она не нашла сил сопротивляться ему, и открыть правду своим родным. Если кто и был виноват то лишь она и Николас, но никак не Эйдан или Эдгар. Алиса это точно понимала, и не желала, чтобы другие винили себя в её ошибках.       — Прости, дочка, но это так, — кивнул Эдгар, подняв на неё свои глаза. Они были красные. Ей даже показалось, что до того как прийти к ней отец плакал. — Я давно заметил, что с Николасом что-то творится, потому и отправил его учиться в другую страну. Надеялся, что там из него смогут сделать достойного человека… Но нужно было просто показать его специалисту…       Алиса слушала излияния Эдгара и не могла понять, для чего он ей всё это говорит. Ведь прошлое никак не изменишь, и нет никакого смысла думать о том, что нужно было сделать раньше, чтобы предотвратить то, что произошло сейчас.       — Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, сведя брови к переносице.       — Прости, — извинился Эдгар, взяв её за руку. — Я так много хочу тебе объяснить…просто не знаю как… — уверял он её, сжимая ладонь девушки.       Глядя на него с подозрением, Алиса высвободила свою руку из его пальцев:       — Я не понимаю… — пошатала она головой. — Тебе всегда было на меня плевать… Ты выгнал нас с мамой и никогда не искал встречи! — начала обвинять его Алиса, не понимая, зачем её отец пытается обелить себя в её глазах.       — Нет, Алиса, всё было не так! — начал упорно отрицать Эдгар. — Я могу рассказать тебе, как всё было на самом деле… Если ты действительно хочешь это знать…       Алиса задумалась, нужно ли ей сейчас копаться в прошлом, которое не изменишь? Хочет ли она знать, что на самом деле произошло между её родителями?       Мама никогда не рассказывала ей, что случилось, и по какой причине отец их выгнал. Она всегда говорила, что это Алиса и её болезнь были во всём виноваты. И Алиса ей верила, так как других причин, чтобы выгнать её вместе с матерью, найти не могла. Даже бабушка и дядя Кори не смогли ей прояснить ситуацию, так как их в тот день в доме просто не было, и они не слышали, о чём спорили её родители. Всё, что Алиса знала, это, что после всего, ни Вильгельма, ни Хоган не смогли простить Эдгару его поступок и отдалились, из-за чего он покинул родной город и переехал в Берлин.       — Я хочу всё знать, — произнесла Алиса, твёрдо решив, что хочет знать правду, несмотря на то, какой горькой она может оказаться.       Она уже потеряла навсегда маму, а отца у неё, по сути, никогда и не было, так что ничего из сказанного Эдгаром уже не могло причинить ей боль.       Услышав слова дочери, Эдгар напрягся. Он боялся и в тоже время надеялся, что Алиса захочет услышать правду. Готовясь к этому разговору, он много раз проигрывал его в голове. И в его мыслях всё всегда заканчивалось тем, что дочь больше не хотела его видеть. Но он не хотел её снова потерять, хоть и понимал, что не может скрывать от неё истинную причину, почему позволил Наташе её увезти.       Возвращаясь в своих воспоминаниях ко дню, когда отпустил бывшую жену вместе с ребёнком, Эдгар сокрушался, что не настоял на том, чтобы оставить Алису себе. Долгие двадцать лет он прятался за стеной равнодушия, не позволяя своим воспоминаниям и сожалениям разрушать его жизнь, но приезд Алисы в один миг снёс его стену.       Ему хотелось подойти к дочери, обнять её, расспросить о её жизни, но вместо этого Эдгар делал вид, что ему плевать и он не хочет её видеть. Быть может, он поступил глупо. Но ему казалось, что спустя столько лет он не имеет права вмешиваться в жизнь дочери и разрушать её устоявшийся мир своим присутствием.       С приездом Алисы, Эдгар стал чаще посещать отчий дом. Ему становилось легче, когда он видел её занимающейся работой, или просто улыбающейся чему-то. Эдгар хотел быть рядом и оберегать её от проблем и забот. Как жаль, что у него ничего не вышло. Чёртов Николас…пасынок, к которому он относился как к родному, едва не погубил его дочь.       Увидев мертвецки бледную Алису на медицинских носилках, и Николаса с улыбкой маньяка, которого под руки вели полицейские, он не смог себя сдержать.       Никто не мог остановить Эдгара в тот момент, даже полиция. Подбежав к пасынку, он посмотрел в его лицо, покрытое пятнами крови — и всё понял.       — Прости, папа, — улыбнулся Николас. — Я нарушил твой запрет, — сказал он, облизав губу с кровью Алисы на ней. — Теперь ты меня накажешь? — с вызовом спросил он.       Сжав руки в кулаки, Эдгар не мог сдерживать кипящую в нём ярость. Занеся кулак, он ударил его сперва в челюсть, а потом в нос. Голова Ника резко дёрнулась в сторону, и он громко рассмеялся. Вернув голову в начальное положение, он сплюнул скопившуюся кровь из разбитой губы.       — Готов убить меня из-за этой шлюхи? — спросил Ник, открыто его провоцируя. — Что? Родная кровь ближе? — смеясь, добавил он.       Когда Эдгар готов был уже нанести новую порцию ударов, его остановила парочка полицейских, заломив ему руки за спину и отводя в сторону.       Больше Николаса он не видел и надеялся никогда не увидеть, хотя ему всё ещё предстояло выяснить отношения с Маргаритой и решить, что делать с их неудавшимся браком. Они были вместе больше пятнадцати лет. Эдгар всегда старался быть ей хорошим, верным мужем. Стать отцом для её ребёнка, но всё шло как-то не так. Он никогда не любил жену так, как Наташу, и не знал, сможет ли когда-нибудь снова кого-то полюбить так сильно, как свою первую жену.       Именно с этого Эдгар и решил начать свой рассказ для Алисы. С того, как сильно он любил её мать и как ждал появления на свет дочери.       — Я любил твою маму на самом деле, — улыбаясь, начал Эдгар. — Возможно, я любил её даже слишком сильно, потому не замечал того, что видели остальные. Не знаю, любила ли она меня, но в то время мне казалось, что моей любви хватит на нас двоих, — признался он. — Когда твоя мама сказала, что беременна, я был так счастлив, что готов был подарить ей весь мир. Но вот Наташа отнеслась к своей беременности не с таким энтузиазмом… Я не хочу говорить о твоей маме плохо… Она тебя родила и навсегда останется твоей мамой, да и воспитывала она тебя одна столько времени…       — Она мне больше не мама… — перебила его Алиса. — Пару дней назад, она написала отказ от своих родительских прав.       Судя по удивлённому лицу Эдгара, Вильгельма ещё не успела сообщить ему, что он теперь являлся единственным родителем Алисы, и все обязанности по благоустройству дочери ложились лишь на его плечи.       — Мне жаль, дочка… — сказал Эдгар. На мгновение он собирался снова взять её за руку, но передумал в последний момент. — Твоё рождение стало настоящим подарком для меня. Наверное, ты этого не знаешь, но у меня тоже день рождение седьмого ноября. Я был так счастлив, когда впервые взял тебя на руки, дал тебе имя… Я думал за девять месяцев Наташа примирится с мыслью, что у неё будет ребёнок и станет любить тебя также, как и я… Но с каждым днём становилось лишь хуже… Ты была беспокойным ребёнком, — вздохнул Эдгар. — Много плакала и тебя было практически невозможно успокоить. А я в то время много работал, и Наташа часто оставалась с тобой одна, — Эдгар тяжело вздохнул. — В том, что потом произошло, была и моя вина. Мне нужно было больше времени проводить дома, помогать ей во всём. Но я вкалывал как лошадь, желая подарить тебе безоблачное будущее…       Было заметно, что Эдгару сложно говорить о том, что произошло. Иногда он замолкал и подолгу собирался с мыслями, но Алиса не мешалась с комментариями, смиренно ожидая, когда он продолжит.       — Когда врачи сказали, что у тебя аутизм, это был большой удар для нас всех, — признался Эдгар, вытирая выступившие на глазах слёзы. — Никто из нас не сталкивался с этой болезнью раньше, и мы не знали, как тебе помочь. Но Наташе было тяжелее всех… Я не знаю, что с ней происходило в тот момент. Но если до этого она хотя бы пыталась быть тебе матерью, то после поставленного диагноза всё изменилось. Она начала исчезать из дома…даже не возвращалась ночевать, и я понял, что ни о какой супружеской верности речи уже не идёт… Я не мог выносить это и дальше… — сказал Эдгар, и снова образовалась затяжная пауза, из-за чего Алиса решила, что больше он не станет ничего говорить.       — Но… если ты любил меня… — несмело прошептала она, опустив голову вниз. — Почему ты меня бросил? Почему никогда не появлялся? — спросила Алиса, подняв на него полные слёз глаза. — Почему, папа?       По щеке Эдгара скатилась слеза. Он не хотел говорить Алисе, почему всё сложилось именно так, понимая, что это разобьёт ей сердце. Но в тоже время понимал, что не имеет права и дальше скрывать от неё правду.       — В день, когда все уехали, и мы остались с Наташей в доме одни, я решил с ней поговорить о том, что происходит… Она тогда только вернулась под утро из какого-то клуба, а я всю ночь не спал, пытаясь тебя успокоить… Я понимал, что дальше так продолжаться не может…да и вся моя любовь к ней исчезла, когда я понял, что ей нужен был не я, а лишь мои деньги… — вздохнул Эдгар. — Я попросил её уйти, но Наташа не согласилась… Она понимала, что если мы разведёмся, то потеряет абсолютно всё… И тогда она схватила тебя из колыбели и сказала, что выгнать её я смогу лишь вместе с тобой… — он снова замолчал подбирая слова, а Алиса всхлипнула, прикрыв рот ладонью и представив, как это всё происходило на самом деле. — Я виноват перед тобой, и не ищу себе оправданий, просто хочу, чтобы ты понимала, почему я вас отпустил…       Прекрасно зная, на что способна её мать, Алиса не удивилась услышанному. Мама всегда умело находила лазейку, как выкрутиться из ситуации с максимальной пользой для себя.       — В Германии права матери считаются приоритетней прав отца… я боялся, что она использует это против меня и получит запрет на приближение к ней или тебе… Она заставила меня принять ненавистное мне решение, и позволить ей увезти тебя… Я даже не знал, куда она уехала… — оправдывался Эдгар. — Прости меня за это, Алиса. Прости, что я не был рядом, когда ты росла, взрослела, когда я был тебе нужен. За своё решение я наказывал себя каждый день, разрушая себя и свою жизнь, пока однажды не решил начать с чистого листа…        По щёкам Алисы катились слёзы. Слушая рассказ Эдгара, она с одной стороны понимала человека, который не смог ужиться с её матерью и хотел избавиться от неё любым доступным способом, но с другой не могла принять того, что он пожертвовал ей. И понимая, что Эдгар не стал бы ничего ей рассказывать и просить прощение, если бы для него это ничего не значило, и если бы она была ему безразлична, Алиса старалась хотя бы принять правду.       Сомнений в том, что отец ей не лгал у неё, отчего то совершенно не было. Она чувствовала, что он говорит правду, почти что исповедуясь перед ней, за грехи своего прошлого. Но простить его вот так в один миг не могла…       — Дочка, ты сможешь когда-нибудь меня простить? — спросил напрямую Эдгар, мучаясь чувством вины и желая искупить грехи перед дочерью.       — Я не знаю… — призналась Алиса. — Всё это так тяжело, особенно сейчас… Но я хотела бы познакомиться с тобой и понять может ли у нас что-то получиться, — сказала она, вселяя в него надежду на то, что когда-нибудь они смогут стать одной семьёй.       — Я понимаю, — улыбнулся он Алисе, полностью принимая такое её решение. — Ты, конечно, можешь отказаться, но… Не хочешь сменить свою фамилию на Хоган? — вдруг спросил Эдгар. Не понимая, зачем ему это, Алиса нахмурила свои брови. — Бергер — это родовая фамилия твоей бабушки, и она прекрасна, но моя дочь должна носить мою фамилию…так я считаю…       Алиса удивилась такому предложению, так как никогда не думала о том, чтобы менять свою фамилию. Ей казалось, что, даже выйдя замуж, она всё равно останется Бергер. Взгляд Алисы упал на её кулон, который она успела надеть на шею до прихода Эдгара. Кольцо висело ровно посередине знака бесконечности, напоминая, что она так и не дала окончательный ответ Эйдану на его предложение, и не была уверенна, что сможет его дать в ближайшее время.       — Кажется, я понял, — усмехнулся Эдгар, проследив за её взглядом. — Раздумываешь над тем, чтобы стать Галлагер? — подколол он её, и Алиса приятно удивилась тому, что Эдгар знал фамилию Эйдана. Значит, ему было не всё равно. — Я многое пропустил в твоей жизни, и возможно моё мнение не имеет для тебя никакого значения, но Эйдан хороший парень, — сказал он, улыбнувшись. — Рядом с ним ты сияешь, и я вижу, как сильно он тебя любит… — встав с её кровати, Эдгар засуетился, собираясь уходить. — Ну, мне уже пора… Знай, дочка, несмотря ни на что я горжусь тобой и тем, какой прекрасной девушкой ты стала, — прежде чем уйти сказал он, после чего несмело едва коснулся губами её лба.       Когда Эдгар потянулся рукой, чтобы открыть дверь, она вдруг сама распахнулась, едва не сбив его с ног. Не ожидая, что в палате кто-то есть, Хелен налетела на Эдгара, вцепившись в его плечи, чтобы не упасть.       — Простите… — прошептала она возле его ошарашенного её появлением лица.       — Это вы меня извините, — ответил он, помогая ей принять стойкое положение. — Вы…       — Хелен Миллер, — представилась она, протянув ладонь для рукопожатия. — Психотерапевт Алисы.       — Эдгар Хоган, — ответил он на её рукопожатие, слегка сжав её ладонь. — Отец Алисы.       Услышав последние слова, выражение лица доктора с доброжелательного в одно мгновение сменилось на грозное. Она тут же выдернула свою ладонь из хватки Эдгара.       — Так это вы тот, кто отказался от родной дочери и ни разу за двадцать лет не дал о себе знать? — осведомилась Хелен с ухмылкой на лице.       — Прошу прощение, — скрепя зубами ответил Эдгар, — но это не ваше дело.       — В психотерапию Алисы также входит проработка проблем связанных с родителями, поэтому позволю себе с вами не согласиться, — парировала ему Хелен.       С первой минуты между ними возникла стойкая неприязнь. И причины её появления, Алиса никак не могла понять. У неё кружилась голова от всего происходящего и информации, которой наполнилась её голова за последний час. Она уже готова была вызвать Сабину, чтобы та ей вколола успокоительное, и она снова смогла уснуть, не думая ни о чём.       Продолжая обмениваться колкостями, Хелен и Эдгар словно забыли, что находились в палате не одни. Напряжение, возникшее между ними, висело в воздухе, который от этого казался наэлектризованным.       — Пожалуйста… прекратите… — почти что без сил попросила их Алиса, не желая слушать чужие ссоры.       Ей хватало и своих жизненных проблем, и насколько она могла судить, Хелен пришла для того чтобы помочь ей их решить, а не ссориться с её отцом, но совершенно об этом забыла.       Ругань вмиг утихла, и они оба посмотрели на Алису.       — Прости, дочка, — сказал Эдгар, осознав, что отвлёкся от своей цели покинуть палату и дать возможность Алисе обдумать его слова. — Увидимся позже, — добавил он, после чего кивнул Хелен и покинул палату.       Взяв себя в руки, доктор Миллер захватила стул, который стоял у дальней стены и которым никто из её предыдущих посетителей не пожелал воспользоваться. Поставив его у кровати Алисы, она села напротив.       — Хочешь поговорить? — спросила Хелен, давая ей выбор, о чём рассказать, а о чём смолчать. Хотя бы на данный момент.       Сглотнув образовавшийся комок в горле, Алиса кивнула:       — Да…хочу.