Один год.
«Такое нежное лето, наше первое лето с тобой.» (Ночные снайперы)
Редкие выходные Голд неизменно проводил со своим единственным сыном — Бейлфаером. Мальчик обожал проводить время с отцом, обожал паромы, что переправляли людей через пролив, парк аттракционов и попкорн. Голд же исполнял абсолютно любые желания наследника, ни в чём и никогда ему не отказывая. Стараясь думать, что это проявление любви, что детей положено баловать, что, если твое детство наполнено радостными воспоминаниями, во взрослой жизни тебе куда проще, и что чувство вины тут ни при чём. Что это не способ заполнить пустоту от отсутствия матери и вечной занятости отца. Вот и теперь, когда мальчик попросил мороженого, отец не смог ему отказать; правда, у уличного киоска решил не останавливаться, на дворе стояла, хоть и тёплая, но всё же осень. Мужчина пошёл в бар, тот самый, что неподалёку от академии и где он когда-то впервые увидел его маму. Некоторое время заведение было закрыто, но сейчас вновь возобновило работу. Мужчина вошёл, пропуская мальчика вперёд, и огляделся. Почти ничего не изменилось, правда, атмосфера стала более уютной и домашней, это уже был не просто пивной бар, а, скорее, семейная кофейня. Неожиданно Голд вспомнил, что теперь здесь хозяйка женщина, и это всё объяснило — женщины по природе своей стремятся к уюту на подсознательном уровне. Сняв с сына куртку, Кристиан подвёл его к витрине с мороженым. Глаза мальчика тут же загорелись, он облизнулся. Пока малыш терзался муками выбора, его отец глядел по сторонам. Вдруг взгляд зацепился за женскую фигуру. Девушка за стойкой протирала стаканы. Голд пригляделся, всё ещё думая, что ему показалось, но нет — вне всякого сомнения, это была она. — Реджина? Он знал, что она осталась в Сторибруке, понял это по горящим окнам особняка мэра, но вот что девушка действительно решила встать за барную стойку, стало для него сюрпризом. Она была достойна большего и способна на большее. Услышав своё имя, девушка вздрогнула и едва не выронила стакан, затем, повернув голову на звук, увидела человека, который несколько недель назад удержал её от рокового шага. — Мистер Голд, — улыбнулась девушка, — добрый вечер. — Я же говорил, — боковым зрением глядя на сына, который всё не мог определиться, он подошёл и, перегнувшись через барную стойку, прошептал: — Это вот всё не ваше. — Это временная мера, — снова улыбнулась она, — я поступила в колледж, впрыгнула в самый последний вагон, считай, на полном ходу, учебный год-то уже начался… — Папа, — голубоглазый ангел дёрнул отца за пиджак, — никак не выбрать! — мальчонка раздосадованно поджал губу. Миллс, выйдя из-за барной стойки, присела на корточки и посмотрела на маленького посетителя. Тёмные волосы еле заметно завивались. Огромные голубые глаза и ресницы, которым бы любая девочка позавидовала. — Сынок, перед тобой леди, представься, — улыбнулся Голд. — Бейлфаер Кристиан Голд, — произнёс малыш, ещё нечётко выговаривая «р». — Очень приятно, я Реджина. Девушка пожала мальчику руку и подняла взгляд на Голда. — Простите, но он на вас совсем не похож… — Знаю, он с каждым днём всё больше становится похожим на мать. Реджина поднялась на ноги и, взяв Бейлфайра за руку, снова подвела его к витрине с мороженым. — Вот смотри, — она указала пальцем на зелёный шарик, — это — немного кислое. А я больше всего люблю вот это… Спустя несколько минут выбор был сделан, и хозяйка заведения лично принесла три порции. Посетителей почти не было, и она позволила себе присоединиться к Голду с сыном. — И вправду самое вкусное, — восторженно произнёс Голд-младший, отправляя в рот очередную ложку лакомства. — На здоровье, только не торопись, — затем девушка обратилась к отцу мальчика: — Может, расскажете, что было дальше? Вы встретились снова?***
Хоть у него и был её номер, Кристиан всё никак не мог набраться смелости, чтобы позвонить, каждый раз убеждая себя в том, что его вечные разъезды по стране, ночные тревожные звонки и вечный бег наперегонки со смертью — это совсем не то, что нужно молодой и красивой девушке из уважаемой семьи. Она была воплощением красоты и добра и уж точно достойна явно большего, чем тот, кто в любой момент может не совладать с внутренним демоном и обернуться чудовищем. Так он думал каждый раз, когда взгляд падал на листок, аккуратно лежавший на тумбочке у телефона. В тот день это случилось в первый раз. В первый раз эта слабая девушка продемонстрировала ему свою смелость. В тот день они вернулись из очередной поездки. Вся команда дико устала и буквально валилась с ног, мечтой всех и каждого было только одно — сдать оружие и разъехаться по домам. Тогда стояла невыносимая жара, но Голда словно холодной водой окатило, стоило ему разглядеть знакомый силуэт. У входа в академию стояла Белль. Сперва мужчина даже подумал, что заработал солнечный удар и, как следствие, начались галлюцинации, но с каждым шагом мираж не таял, а, напротив, приобретал более чёткие очертания. — Белль, а ты как здесь оказалась? — спросил Кристиан, приблизившись вплотную. Вся его усталость мигом улетучилась, её глаза, голубые, будто бы оазисы в пустыне, сразу прибавили сил и вернули к жизни. — Я всю неделю тебе звонила, трубку никто ни снимал. Сначала я думала, что ты просто не хочешь со мной разговаривать, — она слегка улыбнулась, — а потом вспомнила, что, скорее всего, ты где-то на задании и дома никого нет. Вот я и приехала. Хотелось тебя увидеть. Тем же вечером они отправились на ночную прогулку по городу. Полуденный зной сменился тёплым ласковым ветром, прилетевшим с той стороны пролива, и ветерок этот теперь игриво трепал каштановые локоны девушки. Город зажёг огни, переливался всевозможными красками и, казалось, был совершенно пуст. Что на деле, конечно же, невозможно. Мегаполисы — это своего рода муравейники для людей, пусты они не бывают. Люди толпами снуют туда-сюда, и суета эта не стихает даже ночью, так было всегда. Всегда, но не сегодня. Было ощущение, что они остались совсем одни, город сделал их невидимыми для других или других невидимыми для них. Двое остались одни. Пластиковые стаканчики кофе в руках, его пиджак на её плечах и разговоры, ни о чём и обо всём сразу. Сколько они знают друг друга — если спросить их, то ответят, что целую вечность, а на деле встретились всего второй раз в жизни, но уже оба знали, что не в последний. Это было их первое лето. И то ли жара была запредельной и раскалённые города просто плавились, то ли это неизвестные до сих пор чувства плавили их изнутри. Они мчались к друг другу сразу, как только в тяжёлой работе Кристиана выпадал выходной. И самолёты разрезали небо на полосы, и колёса автомобилей стирались о серпантин дорог, но обоим было плевать на расстояние в сотни миль, оно их совсем не пугало. Казалось, Белль ещё никогда не проводила ровно сутки за рулём с такой радостью, которую ей дарила даже сама мысль о скорой встрече. Жизнь Голда словно окрасилась в совершенно новые тона, теперь она состояла не только из чёрного и серого цветов, не только из чудовищ и их жертв. В неё пришли радость и спокойствие. В неё вихрем свежего ветра ворвалась надежда на то, что, несмотря на всю сокрытую в нем тьму, этот мир ещё можно спасти. Совершенно случайно войдя в его жизнь, она рассеяла светом мрак. И отныне, живя от встречи к встрече, Голд, спеша к ней, будто шёл на свет. Их отношения совсем не походили на романтические, а они сами не очень напоминали влюблённых. Просто двое, говорящие на языке, понятном только им. Они могли сесть в машину и на бешеной скорости просто нестись по трассе между городами, чтобы непонятно от чего закладывало уши — от музыки в магнитоле или от свиста ветра, что врывался в открытые окна авто. Потом машина просто тормозила на обочине и, присев на придорожный камень, они обедали бульоном из термоса, разлив его по пластиковым тарелкам. Многим позже Белль часто повторяла, что в итоге это блюдо было куда вкуснее любых ресторанных изысков. Или же они брали напрокат ролики и ехали на окраину Сторибрука, который тогда был лишь небольшим посёлком, и просто катались по велосипедной дорожке. Одержимая азартом Белль то и дело пыталась обогнать Кристиана, и это стремление нередко оборачивалось кровавыми ссадинами на локтях и коленках, но это её ничуть не огорчало; голубые глаза всё равно лучились истинным счастьем даже тогда, когда приходилось обрабатывать ссадины и она забавно хныкала и поджимала нижнюю губу. Голд часто вспоминал одну из таких прогулок — они тогда катались по велосипедной дорожке, что пролегла посередине кукурузного поля. Белль снова умчалась вперёд, казалось, она соперничала уже не с Кристианом, а с самим ветром, который только подзадоривал её, путаясь в каштановых локонах. Девушка звонко смеялась, то и дело оборачиваясь на Кристиана, что снова отстал, как вдруг её повело в сторону и, вскрикнув, она упала, мгновенно скрывшись в высоких ростках кукурузы. Найдя её, Голд сначала посмеялся, а потом подал ей руку, дабы помочь подняться, но вместо того чтобы встать, она потянула его на себя, и через секунду он рухнул рядом. Так они и лежали посреди кукурузного поля. Здесь не было машин или стороннего шума, только звуки природы, а над ними медленно плыли розовые облака. Казалось, в мире нет жестокости, зла и суеты, его окутали спокойствие и тишина, и в этой тишине таилась что-то самое ценное. Это продолжалось на протяжении целого года. Они просто срывались к друг другу при любой возможности независимо от времени суток, погодных условий или любых других обстоятельств, чтобы встретиться и натворить новых глупостей. Например, запустить воздушного змея и затем день потратить, чтобы снять его, застрявшего в ветвях деревьев. Кристиан будет подпрыгивать, Белль смеяться… Или в дождливый день отправятся в кино, но пока они доберутся до кинотеатра, ливень совсем разыграется, а билеты просто закончатся, но Белль так хотела попасть на этот фильм, что Кристиан найдёт выход. Так они и просидят в машине с попкорном, купленным заранее в магазинчике на углу, глядя на афишу и придумывая, о чём же фильм. Двое. Просто проводили время, просто говорили, о чём угодно, только не о том, кто они друг другу. Вешать ярлыки и расставлять рамки совершенно не хотелось. Эти встречи и в таком формате приносили обоим радость и счастье, так к чему усложнять?***
— Целый год? — удивилась Реджина. — Просто ездили туда-сюда? Голд кивнул, подавая сыну салфетку. — А когда вы поняли, что… — то ли она не знала, какое слово подобрать, то ли любопытный взгляд малыша, устремлённый прямо на неё, сбивал с мысли. — Когда полюбил нелётную погоду над Миннесотой, ибо входить в самолёт и расставаться стало невыносимо, — ответил мужчина, не дожидаясь, пока она подберёт слова, и тут же перевёл тему. — Уже вечер, пора в Сторибрук. Мне кажется, нам по пути. Она быстро завершила дела и, одевшись, направилась к выходу, где её уже ждали. У самой двери мальчик преградил ей путь. — Нет, вы дама, — сказал малыш абсолютно серьёзным взрослым тоном, — джентльмен открывает и держит для дамы дверь. Реджина от удивления не нашлась, что сказать, только расплылась в улыбке. А Бейлфаер в это время упёрся в тяжёлую дверь ладошками и навалился на неё. Та поддалась лишь самую малость. На помощь тут же пришёл отец, стараясь изо всех сил толкнуть дверь так, чтобы сын не заметил. Хитрость удалась, и Голд-младший вышел на улицу и, держа дверь, которую Кристиан незаметно придерживал тростью, пропустил Реджину вперёд. — Благодарю, — произнесла девушка и повернулась к мужчине, идущему сзади, — благодарю ещё и от лица женщины, что станет его женой. Голд кивнул, улыбаясь. А Реджина нагнала мальчика, что бежал уже на несколько шагов впереди, и, совершенно не задумываясь, повинуясь каким-то внутренним инстинктам, взяла его за руку. Наблюдавший за этим Кристиан был немного удивлён — сын не каждому вот так сразу дал бы руку, дети куда разборчивее взрослых в вопросах того, кому стоит доверять и позволять идти с ними рядом.