Нелётная погода
Для всех нас просто нет, отключим телефон, в глазах надежды след, признаний полутон.
Подоткнув под спящим сыном одеяло, Голд неслышно отошёл к окну. Из тяжёлых туч на землю падал снег, снежинки были настолько мелкими, что их едва удавалось рассмотреть в отблесках уличных фонарей. Они были похожи на крупицы сахарной пудры, которой Белль обычно посыпала свою выпечку. Голд всегда был убеждён, что предназначение снега прежде всего в том, что, упав на землю, он, хоть и ненадолго, скрывает от досужих глаз всё несовершенство этого мира, делая его невинным. Однако век этих снежинок был весьма недолог, едва коснувшись земли, они обращались каплями и погибали, а жаль. Кристиан любил снег, особенно после той самой ночи.***
Майское солнце старательно согревало город, снег почти сошёл, лишь изредка где-то виднелись белые проталины. Казалось, что холода окончательно сменились теплом и сюрпризов ждать уже не придётся, как вдруг вновь разбушевался снегопад, заставший Белль, Голда и ещё многих, томящихся в шумном зале ожидания, прямо в аэропорту. Он уже в третий раз сходил за кофе и, присаживаясь, протянул Белль пластиковый стаканчик. Стоило только Кристиану опуститься на кресло рядом, как девушка тут же положила ему голову на плечо и прижалась так сильно, как могла, изредка приподнимаясь, чтобы сделать очередной глоток напитка. Кофе обжигал нежные губы и отдавал горечью в горле. Тело затекло, ныл каждый сустав, она уже несколько раз меняла положение и в конце концов просто разулась и, забравшись на кресло с ногами, прижалась к Кристиану. Мужчина гладил её ладонью по плечу, каждой клеткой ощущая её усталость. Счёт времени, кажется, был потерян, создавалось впечатление, что они навечно заложники непогоды. Все рейсы были отменены, и на информационном табло давно ничего не менялось. Голда это злило с течением времени всё больше. Сам он за годы работы привык и не к такому, но вот Белль — он чувствовал за неё ответственность и не хотел, чтобы она изнемогала от усталости в переполненном зале ожидания. — Устала? — спросил он, всё так же поглаживая её по плечу. — Нет, — тихо проговорила она, проснувшись от полудрёмы. — Главное, я с тобой. От чего я устала, так это от расставаний. А пока ты держишь меня за руку, я рада каждому часу нелётной погоды, — она слегка улыбнулась. Голд заботливо убрал с её лица прядь волос, выбившуюся из причёски, в очередной раз поблагодарив Бога, в которого не очень-то верил, за этот подарок судьбы. — Рейсов, похоже, не будет до утра, — произнес он.***
Замочная скважина щёлкнула, дверь открылась, и они оба оказались в маленьком номере гостиницы, что у самого аэропорта. Простенькая комнатка с оранжевыми, немного выцветшими обоями и скрипучим деревянным полом. Большое, широкое окно с тяжёлыми велюровыми шторами, шкаф, кресло, зеркало, кровать и отдельная дверь в ванную. Кристиан бросил её плащ и свою куртку на кровать и огляделся — ничего необычного, и не в таких номерах ему доводилось ночевать. — Иди в душ и ложись спать, ты устала, — улыбнулся Голд, гладя свою красавицу по щеке, — даже лицо побледнело. Белль же стояла не шевелясь и просто рассматривала его в свете тускловатой лампочки. Все уже хорошо знакомые черты казались ей теперь совсем другими. Просто незримая стена, весь этот год сдерживающая их, сегодня пала. Перед ней теперь был новый Кристиан. Её Кристиан. Буквально всё тело ныло, и дело было не только в усталости и долгом сидении в неудобном кресле, но и в непреодолимом желании близости. Искра разгорелась ещё после первого поцелуя, солёный привкус которого не смог перебить даже терпкий кофе, и теперь напоминала пожар, что сжигал её изнутри. Белль стояла, смотрела в карие глаза, дрожа, и не говорила ни слова. Она просто не знала, что сказать. Лихорадочно рылась в своих мыслях, но так и не решилась что-либо произнести вслух. Девушка закусила нижнюю губу и просто смотрела в глаза Кристиана с надеждой на то, что он — взрослый, сильный, умный — сможет понять всё без подсказок. И, конечно, он понял. Уже несколько лет изучая поведение людей, Голд без труда расшифровал все знаки и посылы женского тела; проблема была в другом. Меньше всего он хотел, чтобы их первая близость была такой, в обшарпанном номере старого отеля, на скрипучей кровати и тысячу раз перестиранных простынях. Воображение мужчины рисовало совсем иную картину: например, маленький деревянный домик в глуши, в бокалах пузырится шампанское, рядом фрукты, свечи. Пушистый ковёр на полу, а возле тихо потрескивает камин… Однако жизнь не что иное, как бурное течение, что иной раз уносит нас против воли совершенно в противоположную сторону, разнясь с нашими представлениями. Иногда нужно плыть по течению и ловить момент. Голд видел, что девушку накрывает волной желания, и понимал, что если просто проигнорировать это, то спустя время волна схлынет сама собой, оставив в женской ранимой душе неприятный осадок. Женщине порой очень трудно внушить, что она красива и желанна, а вот чтобы убедить в обратном, бывает достаточно сущего пустяка. Не дождавшись какой-либо реакции от мужчины, Белль несмело провела кончиками пальцев по его губам. Кристиан понял, что медлить больше нельзя. — Моя красавица, — заговорил он, целуя подушечки пальцев, — оглянись вокруг — меньше всего мне хочется, чтобы ты запомнила нашу первую ночь такой… — Всё, что я запомню, — она улыбнулась и прикрыла глаза, чувствуя прикосновение сильных рук к бёдрам, — это тебя. Неважно, где и когда, главное, что я с тобой. Голд чувствовал, как буквально всё её тело пульсирует в нетерпении и все эти импульсы сходятся в одной точке, где-то в низу живота. Мужчина понимал, что достаточно совсем немного ласк, чтобы она испытала высшее наслаждение, и не дать ей того, что вполне в его силах, по меньшей мере, нечестно. Секунду спустя Белль ощутила на губах лёгкий поцелуй, а руки сильнее сжали бёдра. Обманув лёгким поцелуем, мужчина опустился ниже, и через мгновение девушка почувствовала влажность его губ на шее, ключицах и плечах — в какой момент мужчина освободил их от платья, она и не заметила. — Тише, не спеши, хорошо? — зашептал ей на ухо Голд, чувствуя, что её дыхание стало прерывистым. Шёпот обжёг мочку уха, ещё больше одурманив разум девушки, и она прикрыла глаза и шумно выдохнула. Ей тоже не хотелось спешить, хотелось насладиться им сполна, запечатлеть каждое мгновение, покрыть поцелуями каждую клеточку тела, но пожар, что всё сильнее разгорался где-то внутри, диктовал иные правила игры. Голд — игрок азартный, и сыграть был согласен. Мужчина отстранился; почувствовав это, Белль тут же распахнула тяжёлые веки, жар сменился холодом. В это время Кристиан взял её за руки и, развернув спиной к кровати, сделал шаг вперёд, тем самым заставляя её шагнуть назад, и так до тех пор, пока девушка не упёрлась ногой в деревянный каркас кровати. Всё это время они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, тёмное к голубому, и стёрлись границы, и мир поплыл. Одной рукой Голд по-прежнему сжимал её ладонь, а второй легонько надавил на плечо. Поддавшись давленью, Белль плавно опустилась на кровать. Мебель под ней тут же скрипнула. Девушка едва заметно вздрогнула, но тут Кристиан ладонью мягко толкнул её в грудь, и, снова поддавшись, она откинулась назад. Каштановые локоны рассыпались по покрывалу апельсинового цвета. Несколько секунд девушка смотрела на белый потолок, расчерченный паутиной мелких трещин, а почувствовав, как ладонь Кристиана скользит по ноге, поднимаясь от колена выше, и задирает вверх ткань платья, прикрыла глаза. Дальше Белль только ощущала. Как еле ощутимый сквозняк, который то ли был, то ли она его придумала, запутался в волосах. Как пальцы Голда осторожно забираются под резинку кружевного белья, как лёгкие поцелуи покрывают внутреннюю сторону бедра. Как влажный язык касается промежности сквозь тонкую ткань, и с губ девушки срывается громкий стон, перешедший в крик… И тут она замерла, на несколько секунд перестав дышать, словно сама себя испугавшись и засмущавшись. Кристиан погладил её по животу, словно успокаивая, а другой рукой отодвинул кружевную ткань и, проведя пальцем по промежности, нащупал клитор. Это, кажется, и было то самое место в её теле, где сейчас, сию секунду сосредоточились все её эмоции и чувства. Ощутив прикосновение, а затем несколько массирующих движений подушечкой большого пальца, девушка вздрогнула, затем то ли проурчала, то ли прохрипела и сделала несколько быстрых глубоких вдохов. Движения стали ритмичнее, и девушка уже не могла сдерживать стоны, а секунду спустя там, где всё пульсировало и горело, оказался влажный упругий язык. От контраста ощущений она выгнулась и, сжав в руках покрывало, захлебнулась собственным криком. Нет, она давно не юная школьница, и её возраст уже пересёк черту четверти века; у неё, конечно, уже случались романы, и были близкие мужчины, и, в общем-то, сейчас в этом номере не происходило ничего особенного, однако уже знакомые ощущения на сей раз были совсем другими и играли в её сознании совершенно иными красками. Позже она разгадает этот ребус, поняв, что дело в любви — она всегда делает обычное особым. Но это всё она поймёт позже, а пока мысли иссякли, пространство просто исчезло, остались лишь ощущения. То язык Кристиана быстрыми движениями ласкает клитор, то проникает в самое сокровенное, но сейчас бесстыдно открытое ему место. Проникает настолько глубоко, насколько возможно. С каждым проникновением, с каждым прикосновением тугой узел внутри неё сжимается всё сильнее и воздуха становится всё меньше… Её стоны слились в один долгий крик. Натянутый до предела канат эмоций и чувств где-то внутри лопнул как раз в тот момент, когда девушка ощутила, как внутрь медленно входят два пальца. Она изогнулась в оргазменной неге и, в последний раз выкрикнув его имя, рухнула на кровать. — Подожди… Кристиан…— прохрипела она, ловя ртом воздух. — Замри… Сердце билось в бешеном ритме, удары эти ощутимо отдавались в пояснице, и, вторя этим ударам, её плоть всё ещё пульсировала где-то внутри, и ей было жизненно необходимо в эти мгновения ощущать его в себе. Понимая это, Кристиан терпеливо ждал, не предпринимая никаких действий.***
Белль вышла из душа, завёрнутая в пушистое полотенце. С кончиков волос капала влага. Кристиан медленно приблизился к ней и, взяв пальцами за подбородок, посмотрел в глаза. — И всё же мне хотелось, чтобы наша первая ночь была немного другой. Но я тебе обещаю — помимо этой ночи, у нас их будет тысяча. И каждая будет незабываема, — он хитро прищурился, — хотя до утра ещё есть время… Больше не говоря ни слова, мужчина прильнул к влажным губам. Теперь он берёт инициативу в свои руки и никуда не будет торопиться. Спустя минуту он нехотя оторвался от её губ, и то лишь для того, чтобы покрыть поцелуями её шею и плечи, в то время как руки мужчины развязывали узел полотенца. Отбросив его в сторону, Голд отошёл на шаг назад, любуясь её обнажённым телом, желая рассмотреть каждый изгиб, каждую самую неприметную родинку — три родимых пятнышка на бедре, аккуратный шрам на правой ноге… Всё это делало её ещё более привлекательной и желанной. Пока он наслаждался каждым миллиметром её тела, она стыдливо смотрела в пол, опасаясь, что какой-нибудь изъян в виде родинки оттолкнёт его. — Ты красавица, Белль, — Голд вновь приблизился и взял её за подбородок, — моя красавица. Подняв девушку на руки, он аккуратно положил её на кровать и, накрыв собой, проложил дорожку поцелуев от ключицы к низу живота, отчего она вновь застонала. Город обуяла непогода, создав плохую видимость и тем самым мешая железным птицам взмывать ввысь. Пока большинство пассажиров томились в залах ожидания, они снова и снова выкрикивали имена друг друга… Оба с тех пор ещё больше полюбили нелётную погоду…***
Бэй спал, ресницы подрагивали во сне. Кристиан, улыбаясь, думал о том, что тогда волновался зря — каждая из их ночей была словно бы первой и сказочной. Снег прекратил сыпать, не оставив и следа. Тихо прикрыв дверь детской, Голд ушёл в свою спальню, надеясь, что сегодня Белль придёт к нему во сне…***
Пока Голд засыпал, надеясь на свидание с женой, Реджину Миллс снова разбудил кошмар. Девушка села на кровати, огляделась и, утерев пот со лба тыльной стороной ладони, потёрла плечо как раз в том месте, где недавно был огромный синяк… Мы все засыпаем с надеждой. С надеждой на то, что завтра будет обязательно лучше. Что, закрыв веки, мы свидимся с теми, кого любили, или же, наоборот, что к нам не явятся наши мучители…