Мактуб
Судьбе достаточно принять решение Жизнь несёт тебя вихрем Как ветер песчинку, Ты думаешь это случайность, но жизнь замедляется, Берег берет чувство влюблённости. У каждой истории любви своя судьба Одни просто рождаются, растут, умирают — другие встречают свою любовь.
Воздушным змеем всегда управляет человек, в руках которого его стропы. Но кто управляет судьбой человека? Вариантов может быть множество: сам человек — или другие люди, наделённые большей властью? Или вовсе всё записано в Книге Судеб рукой Всевышнего и, значит, что бы мы ни делали, в день нашего рождения судьба уже предрешена, и, независимо от нашей воли, мы станем теми, кем должны, ибо так написано? Мактуб. Каждый человек придерживается той или иной версии. Одни верят в себя, другие в случай, третьи в предопределение судеб. Но и первые, и вторые, и третьи одинаково не могут поручиться за свой собственный завтрашний день и уж точно не могут предугадать, что именно этот день изменит их жизнь навсегда — особенно если он начинался, как обычно. День и вправду был самым обычным, насколько может быть твой собственный день рождения, но, по крайней мере. ещё утром у неё был чёткий план. Позавтракав с братом, Асли предупредила его, что вечером на празднике ему предстоит познакомиться с её возлюбленным, и умчалась в больницу, где сегодня открывали новый этаж. И сначала всё шло, как должно, как она и задумала, пока она не решила отозваться на просьбу о помощи, даже не догадываясь, что это, казалось бы, обычное решение станет судьбоносным. Девушка сядет в машину скорой помощи, чтобы отправиться на место происшествия вместо заболевшей подруги, и её жизнь уже никогда не будет прежней. Но кто тому виной? Она сама? Откажись она и останься в больнице, всё было бы иначе? Или судьба сама принимает решение и всё случится, как и было записано в Книге Судеб, независимо от нас? Так может ли человек влиять на происходящее с ним или в сравнении с судьбой он слишком слаб? Стоя перед зеркалом в белом платье, Асли продолжала, не утирая слёзы, думать об этом — останься она в стенах больницы, смогла бы она спастись от такой участи? Об этом ведь с детства мечтают все девочки — увидеть себя в зеркале в белом платье, но никто не допускает и мысли о том, что подвенечный наряд может обернуться погребальным саваном… Асли невыносимо было смотреть на него и думать об одном и том же; она рухнула на пол и уже собиралась разрыдаться в голос, но тут в комнату вошёл Ферхат — по обыкновению, без стука, по-хозяйски. Мужчина взял девушку за запястье левой руки и потянул; она тут же поднялась на ноги. Аслан оглядел ту, которую знал всего несколько дней, и ту, которую не смог убить — в какой-то момент ему даже показалось, что всадить пулю в голову Йетер и то было бы легче. Что в ней такого? Да, она очень красива, но не самая красивая из тех, кого ему уже доводилось видеть. Дело в характере? Большинство из тех, кто попадался ему на пути, не пытались даже перечить ему, не говоря уже о том, чтобы повышать голос, называть чудовищем и снова и снова предпринимать попытки побега из его дома. Может, ему нравится эта игра в кошки-мышки? — Ферхат, — её жалобный голосок вырвал его из мыслей, — давай отменим свадьбу! Это же в твоих силах. Я стану женой нелюбимого мужчины, ты женишься на нелюбимой женщине. Оба будем несчастны… У неё снова потекли слёзы, а он молча вложил ей в руки свадебный букет, лежавший на кровати. — Значит, будем несчастны, значит, так написано. Мактуб, — философски подметил Аслан, — судьба. Седой регистратор давно сбился со счёта, скольких он сочетал браком. Сотни пар? Тысячи? Десятки тысяч? Но двух хоть чем-то похожих он ни разу не встречал. Они все были разными, но было между ними и кое-что общее — хоть один из двоих всегда глядел с любовью. Лица новобрачных, как правило, всегда забывались, да и возможно ли всех запечатлеть в памяти, но их он, кажется, будет помнить до последнего. Невесту било дрожью, да так сильно, что жених прижимал её подрагивающее колено рукой. Сам же мужчина смотрел не на свою невесту, а куда-то в толпу явно не радостных гостей. Кто-то выглядел растерянным, а кто-то откровенно недовольным, а одна из девушек в толпе и вовсе выглядела, словно на похоронах. Всё это было странно и удивительно, но мужчина решил не придавать значения происходящему. Его голову уже покрыли седины, и он давно понял, что в жизни может произойти абсолютно всё, и никто не в силах изменить судьбу — как знать, что она задумала? Одни смотрят друг на друга с любовью и разводятся через год, а другие с ненавистью, но проходят рука об руку всю жизнь. Сначала регистратор произнёс красивую речь, и с каждым его словом губы Асли дрожали всё заметнее, а глаза стало пощипывать от жгучих, почти выступивших слёз. Время будто замерло, но, как бы медленно оно ни тянулось, момент настал. — Уважаемый Ферхат Аслан, сын Ниджета, согласны ли вы по собственной воле и без всякого принуждения взять в жёны Асли Чинар? — Да, — ответил мужчина, словно бросая вызов. Авторитету дяди, который приказал убить девушку. Самому себе, ведь он впервые поступил не так, как требовал Намык. Ей и самой судьбе. В этот самый момент одна из женщин вскочила со своего стула и выбежала из зала, где проходила церемония. Самая старшая из женщин в доме, ожидавшая чего-то подобного разве что от невесты, проводила дочь полным негодования взглядом. — Уважаемая Асли Чинар, дочь Элмаза, согласны ли вы по собственной воле и без всякого принуждения взять в мужья Ферхата Аслана? Краткий ответ, состоящий всего из нескольких букв, сейчас изменит её жизнь навсегда. Скажет «нет» — подпишет смертный приговор себе и своему брату. Скажет «да» — будет гореть в аду. Асли посмотрела на Ферхата. Обычный мужчина со строгими, но приятными чертами лица, карими глазами и тонкими губами; возможно, он бы даже приглянулся ей, встреть она его просто на улице. Девушка вспомнила, как он обещал, что настоящими мужем и женой они никогда не станут, лишь фамилия будет одна. Так, может, он не такое уж чудовище? «Никто не рождается без боли», — незадолго до смерти уверовала Маиза Ферраз. «Никто не рождается злым», — хотела верить Асли Чинар, но пауза слишком затянулась. — Да, — произнесла она на выдохе, не веря тому, что говорит и слышит. Ей уже не сбежать. Мактуб. Судьба.***
Жади неспешно шла по узким марокканским улочкам, вспоминая, как потерялась в толпе, прибыв сюда в первый раз, как не знала ни слова по-арабски и как боялась того, что с ней будет дальше. Солнце грело, но после дождливого зимнего Рио она всё не могла согреться. Рынок гудел, словно улей, люди с трудом расходились друг с другом на узких улочках, но Жади не слышала стороннего шума, в её голове звучал тихий голос её матери: «Моя принцесса. Ты увидишь, как прекрасна наша земля, ты увидишь оазисы, рынок золота, караваны в пустыне. Там ты почувствуешь себя своей, мой цветочек. Ты будешь счастлива, очень счастлива.» Эти слова долетели до неё вместе с горячим ветром пустыни только спустя двадцать лет. Спустя реки пролитых слёз и множество неверных решений, спустя целую жизнь, прожитую впустую. Жади поняла это сегодня утром, в аэропорту. Она уже шла на посадку, когда до боли знакомый голос окликнул её. Женщина остановилась, обернулась, взглянула на него. Шагах в десяти от неё стоял Лукас. Это был тот самый момент, какой бывает только на последних кадрах кинофильма — момент, который она ждала двадцать лет. Двое, мужчина и женщина, в десяти шагах. Время застыло, бурлящий нескончаемый людской поток замер в одном мгновении. Остались только она и он. Стоит сделать шаг и просто броситься друг к другу в объятия. Дальше титры и золотые буквы «The Еnd». Красивый финал красивой истории любви. Дамы утирают слёзы платочком, и телеэкран гаснет, а что после? Что следует после «долго и счастливо»? Какое оно, начало после финала? И стоит ли? Жади взглянула на Лукаса и, ни слова не говоря, отрицательно покачала головой. Она всё решила. — Жади!!! — крикнул мужчина, и этот крик заставил идущих мимо людей на секунду замереть и повернуть голову в сторону звука. — Я хочу домой, — ответом на его крик стал её шёпот, который поглотил гул толпы, едва слова долетели до мужчины. Губы Лукаса дрогнули, он хотел ещё что-то сказать, но она не собиралась его слушать. Вряд ли он сказал бы что-то, что повлияло на её решение. Секунду спустя Жади просто потерялась в толпе, а Лукас остался стоять с чемоданом в руках, тем самым, который собрала ему Маиза, и не знал, куда ему теперь идти. Вот так — раз, и оказался совершенно никому не нужен. Всю жизнь от него что-то требовали отец, Маиза, Жади… Но теперь отец построил новую жизнь, Маиза умерла, а Жади, похоже, стало плевать. И куда теперь идти? «Куда теперь идти?» Этот вопрос волновал не только Лукаса, но и Жади, и вместо того, чтобы искать ответ, она просто вышла у рынка и решила пройтись пешком. Двадцать лет женщина боролась с судьбой, а сейчас решила довериться ей и пойти туда, куда ноги её приведут. День близился к концу, небо стало розовым, к земле спустился лёгкий сумрак, с минаретов мечетей протяжно запел муэдзин. Плутая узкими улочками, женщина шла, не задумываясь, где окажется в итоге — судьба. Она лишь пыталась решить, что сказать дяде, чтобы он пустил её хотя бы переночевать. Так и не придумав ничего путного, женщина остановилась, отчего-то решив, что это конец пути, подняла глаза и тут же попятилась назад — полагаясь на судьбу, она никак не думала, что та приведёт её к дому Саида. Ей хотелось рассмеяться в голос в такт тому смеху, что она слышала сейчас в своей голове — слышала, как сама судьба смеётся над ней. Когда ей было некуда больше идти, она пришла туда, откуда всю свою жизнь стремилась убежать. Её, словно песчинку ветром, принесло к дому Саида. И этот урок был преподнесён ей уже не в первый раз, но она никак не хотела его усвоить, и даже сейчас Жади не была уверена в том, как ей теперь поступить. Постучать? Или уйти, но уйти куда? Неизвестно, сколько ещё бы она простояла вот так, в смятении, перед домом Саида, если бы он не вышел во двор. Судьба, словно видя её обычную нерешительность, решила помочь ей в самый последний раз. Рания и Зулейка затеяли очередную ссору и, устав от крика, мужчина вышел во двор, чтобы вечерняя прохлада прояснила голову и упорядочила мысли. В сгустившемся сумраке Саид даже не сразу заметил эту женщину в чёрном, стоявшую у ворот, и, уж конечно, не разглядел её лица. Мужчине даже показалось, что это мираж и не более — пустыня любит такие ловушки, но любопытство взяло верх, и он подошёл ближе. С каждым шагом образ становился всё яснее, а мысли всё путаннее. Сначала мужчина хотел накричать и прогнать её прочь, без всяких объяснений. Потом решил всё же поинтересоваться, зачем она явилась на его порог, а уж потом сказать, чтобы шла на все четыре стороны. Однако, когда расстояние между Саидом и Жади сократилось до одного шага, мужчина взглянул в кофейные глаза, что в сумраке казались ещё темнее, и спросил: — Вернулась? — Мактуб, — тихо прошептала она. — Судьба. — Входи, — проговорил он, открывая ворота.***
Когда Ферхат вошёл в комнату, он увидел, как Асли тщетно пытается расстегнуть застёжку свадебного платья. — Помочь? — спросил мужчина. Девушка, вскрикнув, подпрыгнула, а затем резко обернулась, выбросив руку вперёд, будто собираясь защищаться. — Не смей меня трогать! — Успокойся! — Аслан схватил её за запястье. — Прекрати на меня кричать! Я тебя пальцем не трону. Если охота полночи возиться с застёжкой, дело твоё. После мужчина лёг на кровать и отвернулся к стене. То, что нрав её неукротим, он уже понял. Таких, как она, нельзя приручить, и сладить с ней будет непросто. Что с этим делать, Ферхат пока не решил, оставалось ждать, либо пока Намык раздумает убивать её, либо пока она полюбит его. Аслан и не догадывался, что иногда ждать хоть какой-то взаимности от женщины приходится двадцать лет, но и на это он бы тихо ответил: — Судьба. Так написано. Мы каждый день принимаем решения; одни оказываются верными, другие — нет. Нам кажется, что мы сами творцы своей жизни, но и судьба тоже принимает решение. Решение вдруг столкнуть тех, которые, живя в разных мирах, и узнать друг о друге не должны были. И только время покажет, насколько верным было это решение.