Ты выдержишь эту боль?
Что, если ты поймешь, что тебе нужна любовь, а ее у тебя не будет? А если тебе понравится, и ты станешь от нее зависеть? Что, если ты построишь вокруг нее свою жизнь, а потом она развалится? Ты выдержишь эту боль?
Дженнифер чувствовала себя весьма странно. Осторожно переступив порог квартиры, она встала как вкопанная и не двигалась, лишь крепко сжимала в руках сумку с вещами на первое время. Она бывала здесь десяток раз, но впервые пришла, чтобы остаться, и совершенно не знала, как себя вести. Она надеялась, что хотя бы он знает, правильно ли они поступили и нужно ли вообще было это делать. Она посмотрела на него, ожидая ответов, на что он всего лишь сказал: — Проходи. — Хотч, — несмело проговорила она, а он, в свою очередь, бросил ключи на тумбу и помог ей снять пальто. На дворе была середина сентября, но вечерами было прохладно. — Я годами наблюдал за Голдом, — произнёс он, аккуратно снимая пальто с её плеч; она чувствовала затылком его дыхание. — Мы все видели, как ему нравится Реджина и как он не решается быть с ней, тратя время впустую, а когда он это осознал, дал мне такой же совет — не тратить время. И когда Фойет напал на меня, я это понял. Да, будет трудно. Первое время, наверное, будет сложно смотреть в глаза сёстрам Хейли. Скорее всего, они будут думать, что я страдал недостаточно. И ещё неизвестно, как вы в действительности поладите с Джеком, — Хотч повесил её пальто в шкаф, — но лучше всё это, чем тратить время впустую. Голд был прав, когда однажды сказал мне, что мы работаем на опасной работе, нас в любой момент могут убить, и если это произойдёт завтра, я хочу прожить с тобой сегодня.***
— А где Джек? — спросила Джеро, выйдя из ванной и промакивая полотенцем мокрые волосы. — Сегодня он у своей тёти и там заночует. Просто я решил, что нам нужно побыть вдвоём и о многом поговорить, — произнёс он, присаживаясь на диван с двумя чашками кофе в руках. — Почему ты мне сразу не сказала? — спросил Аарон, не давая ей возможности сбежать или снова укрыться от ответа за множеством повседневных дел, но прежде, чем ответ прозвучал, он выдвинул собственное предположение. — Я понимаю, возможно, ты думала, стоит ли оно того, но я бы принял любое твоё решение. Осознав, что избежать разговора всё равно не удастся, девушка присела на диван рядом с ним. Он подал ей чашку, а она поспешила переубедить его: — Нет, я хотела, чтобы он родился! Я ни секунды не раздумывала, просто хотела дождаться своего отпуска, который мне обещали в Пентагоне, прилететь и рассказать тебе всё лично. Там было плохо со связью, и мне казалось, что такие новости не сообщают по телефону сквозь помехи. Мне хотелось, чтобы ты узнал, что станешь отцом, гляди мне в глаза, — она говорила спокойно, но тут её голос дрогнул. — Я почти дождалась и должна была лететь уже через неделю, но перед этим нужно было поехать на задание, от которого я не могла отказаться. — Джей-Джей правой рукой буквально выламывала пальцы на левой; заметив это, мужчина взял её за руку. — Машина попала под обстрел. Мы все остались живы, но… Она опустила голову, будто бы чувствуя себя виноватой. Ей и вправду казалось, что она должна была что-то предпринять, написать рапорт об уходе сразу, как только узнала, что беременна, а она медлила, и, может быть, это самое страшное промедление в её жизни. — Ты не виновата, слышишь? — он поднял её голову ладонью и посмотрел в глаза, словно прочитав её мысли, но в её голове были и другие. — Ты смог спасти Джека от Фойета, а я нашего ребёнка не смогла, — тихо произнесла она. Мужчина вздохнул. Годами они изучают причины поведения людей, вывели даже термин «поведенческий анализ» и создали целый отдел, а что толку, если люди — существа всё равно примитивные, и даже их попытки сбиться в стаи не всегда помогают. Когда приходит боль, они остаются с ней один на один. Он не хотел даже думать о том, какую боль и какой груз чувства вины она тащила на себе все эти годы, никому не давая себе помочь. У каждого было своё горе. Он переживал смерть Хейли, она — потерю их ребёнка, сёстры Хейли — утрату родного человека, и каждому казалось, что больнее его собственных ран ничего быть не может, и каждому со стороны казалось, что другой страдает недостаточно. Ему хотелось бы просто взять и забрать всю эту боль, которую ей пришлось переживать в одиночку, но он не мог. Всё, что ему было под силу — это просто обнять и прижать её к себе, чувствуя, как мокрые волосы тут же сделали влажной ткань его рубашки. — У нас обязательно ещё будут дети, если ты этого захочешь. Всё обязательно наладится, слышишь? — Джек может меня не принять. — Джеро уткнулась носом ему в грудь. — Одно дело — просто играть со мной, другое — жить. Но обещай, что, если начнутся проблемы и единственным выходом будет мне уйти, ты не станешь меня держать. — Мы ловим преступников, Дженнифер, мы гонимся по их следам, сталкиваемся с ними лицом к лицу. Мы же не прячемся у себя дома, запирая двери на все замки в ожидании, что они арестуют себя сами. Мы не станем бежать от проблем. Если в твоём общении с Джеком начнутся трудности, мы будем их решать, — сказал он, и слова эти не терпели возражений.***
На дворе была поздняя ночь, около часа или половины второго, а ей всё не спалось. Она ощущала себя словно добровольная пленница, что заперта в чужой квартире, на чужой кухне, и вроде бы она может уйти, но не двигается с места. Дженнифер предполагала, что ей будет, по крайней мере, совестно за то, что перебудила дом своего начальника, но в какой-то момент она всё-таки решилась набрать их номер, пообещав себе, что после пятого гудка она положит трубку. На удивление, уже на третьем гудке произошло соединение, и голос Реджины, снявшей трубку, был не таким уж сонным. —Ты что, тоже не спишь? — вдруг выпалила Джеро вместо заранее заготовленного «Извините, что так поздно». — Привет. Нет, не сплю. — Дженнифер почувствовала, что на том конце трубки улыбнулись. — Спустилась попить воды. Телефон лежал на столе. Тебе повезло. — Просто сегодня я поехала вместе с Хотчем, и… — наспех пробормотала она, так и не зная, с чего начать. — И тебе неуютно. Тебе кажется, что всё вокруг чужое, а ты лишняя, что всё в этой квартире напоминает о Хейли, а тебя как будто бы там быть не должно, — закончила за неё Реджина. — Ого, ничего себе! — воскликнула Джеро, подняв брови. — Просто поведенческий анализ, вот так, с ходу. — Просто я всё это уже прошла, — сказала Реджина и добавила: — Ничего, привыкнешь, — и это прозвучало так уверенно, словно альтернативы не было. — И потом, в этой квартире Хотч жил после развода, это не тот дом, где они жили вместе с Хейли, и её присутствие видно не так уж сильно. Ты привыкнешь, правда, и ты не то чтобы сможешь её вытолкнуть — просто научишься соседствовать. — Миссис Голд хихикнула и следом произнесла: — Я с портретами Белль иногда даже здороваюсь, — сказав это, она откусила печенье. — В конце концов, ты привыкаешь, и всё будто бы встаёт на свои места, словно так и должно быть. Просто сейчас тебе нужно думать только о том, что ты рядом с любимым человеком. Это помогает. Они проговорили ещё около получаса, и Дженнифер, повесив трубку, решила, что пора бы ей идти спать. В отличие от неё, Аарон наверняка давно уснул. Но не успела она подняться с места, как вдруг её плечи накрыл плед, а рядом с ней присел мужчина. — Я что, тебя разбудила? — всполошилась блондинка. — Прости, пожалуйста, я не хотела, просто… — Тебе сложно, я понимаю. Ты в чужом доме, здесь нет твоих вещей. Тебе гораздо привычнее в своей квартире или в нашем самолёте, или даже в этих гостиницах и участках, где нам приходится ночевать. — Аарон получше укрыл её пледом. — Мы построим наш дом, который будет только наш, построим свою семью, и у нас всё обязательно будет хорошо. Пообещай мне только одну вещь: не подвергать свою жизнь опасности. — И прежде, чем она что-либо возразила, Хотчнер пояснил: — Да, я знаю, у нас опасная работа, и я не говорю тебе, что ты должна её бросить, но, пожалуйста, не рискуй осознанно. — Обещаю, — кивнула Дженнифер, видя искры придорожного фонаря в тёмных глазах Аарона, а после он накрыл её губы своими, легонько опуская на диван и накрывая своим телом. Она не стала сопротивляться. На самом деле, её тело очень соскучилось по нему, по его прикосновениям. Это было то, чего она не могла себе позволить до этого момента. Чувствуя, как он становится всё ближе, как касается мочки уха, она лихорадочно пыталась расстегнуть пуговицы на его пижаме. Он же, в свою очередь, сдвигал вниз бретельки её шёлковой ночной рубашки, ощущая холодной кожей прикосновение горячих ладоней. Она не сдержала стон. Их жизнь была похожа на остросюжетный детектив или вовсе на фильм ужасов, но совершенно точно не была похожа на романтическую мелодраму. Поэтому вовсе не удивительно, что их воссоединение не было похоже на кадр романтического фильма, что после нескольких лет разлуки и недосказанности они спонтанно съехались друг с другом, а теперь спонтанно занимались любовью на диване в гостиной, без клубники в шампанском и прочей романтической атрибутики. Просто слияние двух тел, просто частое горячее дыхание. Она прижимала его к себе как можно сильнее, пытаясь максимально сократить расстояние между их телами, чтобы он был полностью её, чтобы принадлежал ей без остатка. Она чувствовала его внутри себя, но и этого ей казалось мало. Сейчас ей до дрожи хотелось, чтобы весь мир сузился до пространства этой квартиры, чтобы никого, кроме них, попросту не существовало для этого мира и чтобы уже никто не смог его отнять — ни работа, ни обязательства, ни куча больных ублюдков, которые всё ещё ходят по земле… Дженнифер уснула почти сразу после того, как он принёс её в комнату и аккуратно положил на кровать, а сам прилёг рядом, вдыхая запах её волос, которые совсем уже высохли, и, возможно, завтра утром она будет жаловаться, что не может их расчесать. Но это будет завтра утром.***
Хотч рассчитывал утром вот так же проснуться с ней в обнимку, чтобы первое, что уловит его обоняние после пробуждения, был запах её волос. Однако когда мужчина открыл глаза, соседняя подушка была пуста. Поначалу он решил, что Дженнифер проснулась раньше, пошла в душ или уже готовит завтрак на кухне. Однако, к его удивлению, хотя, скорее, это не удивляло, а пугало, в квартире не было никаких звуков, и это значило, что он здесь один. Аарон обошёл всю квартиру и не нашёл её, но сумка, которую она привезла вчера, была на месте. Если бы Джеро, испугавшись, решила сбежать, то, наверное, взяла бы её с собой. Мужчина был озадачен, но вместо того, чтобы строить миллион догадок, сначала он решил всё же позвонить. Телефон не отвечал, гудки заканчивались и обрывались. Он перезвонил снова и снова, но на том конце трубки всё ещё никто не отвечал. Он не мог в это поверить, но всё указывало на то, что она, как маленькая девочка, просто сбежала наутро и даже не хочет брать трубку. Однако подумать обо всём этом ему просто не дали времени. Как и ожидалось, позвонили с работы и приказали в срочном порядке ехать в отдел. Поблагодарив провидение за то, что Джек сегодня был у тёти и ему не нужно заботиться о том, чтобы собрать его в школу, Аарон наспех оделся и, не позавтракав, выбежал из квартиры. По дороге он продолжал звонить, хотя надежда, что она всё-таки ответит, таяла с каждой минутой. Пройдя мимо консьержки и, как всегда, сдержанно кивнув, Хотч выскочил во двор, всё продолжая держать мобильный телефон возле уха. Отчаявшись, он уже хотел сбросить очередной вызов, как вдруг где-то поблизости раздалась трель. Он узнал этот звук — так звонил телефон Дженнифер. Мужчина огляделся и, посмотрев под ноги, увидел аппарат; тот лежал в траве у самого выхода из дома. С этого мгновения ему не стало покоя. Он поймал себя на мысли, что был бы даже не против, если бы она, испугавшись, просто сбежала — это было бы самым лёгким и безобидным вариантом из тех, что сию же секунду родились в его голове. Где-то там, внутри подсознания, Аарон уже видел её окровавленный труп и уже будто бы слышал, как она кричала, когда какой-нибудь подонок вроде Фойета похищал её, а он безмятежно спал. Всё, что хотела Аарон Хотчнер, пока ехал на работу — это не увидеть её фотографию на информационном стенде Реджины, когда та станет рассказывать о новой жертве. Впрочем, кем бы ни была сегодня жертва, единственное, что они станут делать — искать Джеро, и пусть Голд даже не пытается спорить. Мужчина влетел в главный зал. Забыв поздороваться с присутствующими, он сразу же нашёл глазами начальника и прокричал: — Голд! Дженнифер пр… — Я здесь, — раздался тихий женский голос. Она каким-то чудом вынырнула из-за спины Эмили, прежде чем он успел договорить. — Что ты здесь делаешь? — Аарон, остановившись, проговорил эту фразу медленно, разделяя слова паузами. — Мне позвонили, — ответила Джей-Джей и вдруг поняла, что начала не с начала. — Я пошла в магазин, хотела приготовить тебе завтрак, пока ты спал Но поскольку ты живёшь то в доме, то в квартире, в холодильнике не было продуктов. Я решила спуститься в магазин, и возле лифта меня застал телефонный звонок. Позвонили из бюро, и я решила ехать сразу на работу, но при этом где-то потеряла телефон… — закончила она немного путанный рассказ. — Вот твой телефон, — произнес мужчина, разжимая потную от страха ладонь. Он вдруг только сейчас по-настоящему осознал, что за те минуты, пока не знал, что с ней, нарисовал в сознании тысячи самых худших вариантов происходящего и тысячи раз успел умереть, не пережив её потерю. Он больше этого не выдержит. Теперь Аарон понимал Голда, который при любой опасности просто прятал свою жену в Новом Орлеане под нерушимой крышей особняка Майклсонов, потому что никто не смог бы пережить этого дважды. Никто не может дважды смотреть на то, как часть тебя опускают в холодную землю. Однажды от кого-то Хотч услышал фразу: «Этот день прошёл не так, как нам хотелось, и в этом мы виноваты лишь наполовину». То же самое он мог сказать о сегодняшнем утре — он хотел проснуться в её объятиях, а вместо этого успел поседеть от страха. Его утро прошло не так, как ему хотелось, но кто в этом виноват?***
Камилла сегодня в течение всего дня то и дело сталкивалась с Аароном Хотчнером. К вечеру она уже не могла назвать это совпадением. Мужчина будто хотел поговорить, но не знал, как к ней подступиться и с чего вообще начать. Она знала, что это нормально — человеку, в принципе, сложно подойти к кому-то и рассказать о своих проблемах и страхах, потому что каждому из нас кажется, что наша боль никому не нужна, и особенно это сложно для сильных и крепких мужчин, которые носят при себе табельное оружие и избавляют этот мир от монстров. Примерно в четыре часа, когда день уже близился к вечеру, Ками вышла на улицу и встала под старым деревом, что росло недалеко от входа в академию. На лавочке под этим деревом любил сидеть Голд. Как и ожидалось, Аарон подошёл к ней. Несколько минут мужчина молчал, но и она делала вид, что смотрит куда-то в сторону и не обращает на него никакого внимания. — Зачем люди создают семьи? — вдруг спросил Хотч на выдохе. — Зачем нам эти привязанности, зачем в принципе привязываться к кому-то? Камилла в ответ еле заметно улыбнулась, радуясь тому, что он заговорил, или тому, что она догадывалась, о чём, затем произнесла: — Дай угадаю — те пару часов, когда она ушла из дома без телефона, и ты не знал, где она, ты передумал тысячу вариантов, и в девятьсот девяноста девяти из них она была мертва или изнасилована каким-нибудь ублюдком, который ходит по улице, но вы его ещё не поймали? Женщина заметила, что Аарон Хотчнер, который по определению всегда серьёзен, улыбается; видимо, улыбку вызвала точность, с которой она описала суть вопроса, ответ на который он хотел не знать. — И тогда ты постиг одну из величайших человеческих истин. Я её тоже постигала однажды, — Ками тоже улыбнулась. — Она звучит очень просто: «Одной быть проще». Действительно, проще — когда ты один, ты не переживаешь ни за чью жизнь, кроме собственной, и можешь в полной мере быть эгоистом, волноваться только о себе и только о себе заботиться. Когда ты один, терять тебе нечего и ты не боишься испытать боль потери; когда ты один, ты свободен. — Я понимаю Голда, — признался Хотч, — почему он так долго не решался на отношения с Реджиной — просто не хотел, чтобы в его жизни снова был тот, кого можно потерять. — В ваших жизнях и так есть те, кого вы боитесь потерять, — произнесла Камилла. — Это ваши дети, и вы ещё до того, как Реджина и Дженнифер пришли в вашу жизнь, уже были не одни. Так что, даже оттолкнув их от себя, от страха потери вы бы всё равно не избавились. — С тех пор как у меня родился сын, я цепенею каждый раз, когда приносят дело, связанное с детьми, а большинство женщин, которые становятся жертвами, её возраста, —выдохнув, он прошептал тихо: — Значит, теперь ещё и от этого буду приходить в ужас. Так зачем люди создают семьи? — повторил Аарон уже громче. — Вот тебе это зачем? Почему ты воспитываешь чужого ребёнка? Почему именно с этим человеком, вдруг он окажется… — Вот тогда я и буду думать, что с этим делать, — сказала Ками до того, как он успел договорить. — Я тебя понимаю, — она поправила волосы, — когда на город обрушился ураган, я тоже подумала, что одной лучше, что я уже осталась без семьи, даже мой брат-близнец, и тот погиб, и я не хочу переживать эту боль снова, не хочу оказаться в ситуации, когда я должна продолжать жить, потеряв дочь или мужа, — ведь могло статься, что, пока я прячусь в подвале, члены моей семьи уже мертвы. Меня тогда обломок чего-то ударил по голове, и я какое-то время провела без сознания. Благо Хоуп была в подвале, а если бы нет, если бы за то время, пока я отключилась, с ней что-то произошло?! Меня до сих пор трясёт от этой мысли. Камилла повернулась и посмотрела в глаза Аарону, которого до сих пор видела только боковым зрением. Она надеялась увидеть в его глазах понимание и разглядела его. Похоже, её слова нашли отклик в душе сильного, серьёзного и закрытого от всех мужчины. — Ты должен понять, Аарон что никому из нас не хочется переживать то, что пережили ты и Голд. Никто не хочет быть мужем, бросающим горсть земли в могилу жены, никто не хочет быть родителем, несущим своего ребёнка к гробу другого родителя. И да, возможно, поэтому одному быть проще, но смех Хоуп — лучший звук в мире, поцелуй Клауса — это лучшее, что я в жизни испытывала, и когда я буду умирать, — неважно, случится это завтра или через сто лет — благодаря этому я буду знать, что прожила хорошую жизнь. Рядом с кем-то быть куда труднее, но это того стоит.***
Ей снова было тяжело; последние дни были какими-то особенно трудными, не давая ей даже немного передышки. Дело оказалось ужасным: жертвами были дети как раз в возрасте Джека, и каждый раз, когда они прибывали на место преступления, Дженнифер всё думала о мальчике и хотела совершенно точно знать, что с ним всё в порядке. Ещё она думала об Аароне, которого явно напугало её исчезновение утром, о сестре Хейли, которая приведёт Джека и увидит её в квартире, о том, что она скажет и как должна себя чувствовать — ведь Хейли погибла всего восемь месяцев назад. Все эти вопросы то и дело роились в голове, как жужжащие пчёлы. Джей-Джей пыталась их вытравить и сосредоточиться на деле, но толком ничего не выходило. И вот она уже приняла решение, что этим же вечером заберёт свою сумку с вещами и вернётся в прежнюю жизнь. — Это неправда, — раздалось над ухом. — Что, прости? — спросила блондинка, поняв, что рядом стоит Реджина. Та подошла, чтобы тоже подняться на лифте в главный офис, закрыть дело и ехать домой. Джеро узнала подругу по голосу, но на её лицо она не смотрела, вглядываясь лишь в электронное табло, где мелькали цифры этажей в обратном порядке. — Это неправда, одной быть не проще. Думаешь, я не допускала этой мысли, уверяя себя в том, что, кроме памяти о жене, ему ничего не нужно? Думаешь, не сидела в запертой ванной часами наедине с этой мыслью? Я думала об этом и думаю сейчас. — Двери лифта открылись, и Реджина шагнула внутрь. — Я думаю об этом каждый раз, когда вот так находят детей возраста Робин, каждый раз, когда мы ссоримся с Кристианом… Услышав это, Дженнифер даже выпрямилась, хотя до того она стояла, облокотившись спиной на стену лифта. Похоже, эта информация стала для неё настоящим откровением. — Да-да, представляешь, мы ссоримся, — засмеялась Реджина. Для неё, в свою очередь, стало откровением то, что их считают идеальной парой, живущей без ссор; другое дело — Белль. Думая об этом, она почесала лоб и добавила: — В такие моменты я тоже думаю, что одной было бы проще, но нет, это неправда. Лифт остановился, девушки вышли. Реджина продолжила говорить: — Знаешь, чему меня научили Майклсоны? Что семья — это люди, которые придумывают сотни способов, чтобы истязать друг друга, но только ради них ты захочешь жить даже в момент, когда мир будет разрушен. — Он сегодня со мной даже не разговаривал, — вдруг призналась Джеро. — Вчера мы провели вместе ночь, и это была одна из самых лучших ночей в моей жизни, а сегодня даже не разговаривал… — Он просто испугался, подумал, что ты пропала, и испугался. Он и так немногословен, а уж в испуге… Войдя в кабинет Аарона, Дженнифер обошла его стул сзади и обняла мужчину за шею. Её волосы упали ему на лицо и защекотали; это заставило его улыбнуться, сменив вечно серьёзное выражение лица. — Прости меня, пожалуйста, за то, что напугала, — она наклонилась, и он вновь почувствовал этот запах её волос. — Я не хотела тебя испугать! Просто я где-то посеяла телефон, но я собиралась тебе звонить, как только приехала в бюро. Ты появился через пять минут… — Всё в порядке, мне тоже нужно было догадаться позвонить кому-то из ребят, — он повернул голову и поцеловал её. — Хотч, если ты считаешь, что мы поторопились, — выпалила она, — то… — Знаешь, я ведь действительно очень испугался, — мужчина перебил её. — Всего два часа я не знал, где ты, но, как и сказала Камилла, придумал тысячу вариантов, и девять сотен из них были кошмарны. Но я испугался не собственной боли, не того, что мне снова придётся пережить потерю; я испугался, что, возможно, эта ночь, которую мы провели вчера, может быть последней. Одна из истин человечества — «в одиночестве проще». Вторая звучит иначе — «нам только кажется». Мы думаем, что впереди вечность, что мы всё успеем и всё исправим, а потом раз, и наступает последний день, последний взгляд, последний поцелуй… Но вся трагедия в том, что мы, как правило, даже не догадываемся, что этот раз был последним. Весь остаток дня после разговора с Камиллой Аарон думал об этом. — Даже если Джеку будет тяжело принять твоё присутствие в нашей жизни, мы пойдём к психологу, — произнес мужчина, — или попросим Камиллу о помощи. Да всё, что угодно, но я не потрачу впустую больше ни одного дня! — А… — она только открыла рот. — Да, и сестрам Хейли тоже придётся это принять. — А если не смогут? Как родители Белль… — Ну, значит, не смогут, но, по-моему, Белль и Кристиан особо не страдали. В этот момент в дверь его кабинета постучали, а потом в дверном проёме возник Морган. Чернокожий парень, перейдя сразу к делу, предложил: — Хотч, иди домой! Я часто помогаю Голду доделывать бумажную работу и знаю, как это делается. — Но ты не должен… — возразил Аарон. — Вот когда у меня тоже будет семья, тогда ты будешь делать за меня эту работу, а пока у меня нет семьи, я могу повозиться с бумажками, — улыбнулся Дерек. Поняв, что отказываться не стоит, мужчина быстро встал, одел пиджак, поманил рукой Дженнифер за собой и, выходя из кабинета, похлопав друга по плечу, сказал: — Как это «нет семьи» — а мы все? Они шли через главный холл, где находились рабочие столы младших сотрудников и профайлеров. Эмили и Рид, сидя за одним из них, что-то оживлённо обсуждали. Дженнифер помахала им на прощание, а затем повернулась к Хотчу и спросила: — А где Джек? — Всё ещё у своей тёти, но она скоро привезёт его. Нам нужно успеть до этого времени добраться домой и хотя бы начать готовить ужин. Дженнифер, услышав это, даже замедлила шаг. Встречаться лицом к лицу с сестрой Хейли ей сейчас никак не хотелось, ведь с момента её смерти прошло только восемь месяцев. Как она отреагирует на то, что Хотч уже с кем-то живёт? — Может, не нужно, чтобы она меня видела? — осторожно спросила Джей-Джей. — Согласно морально-этическим нормам, — вдруг раздался бодрый голос Спенсора, — траур женщины длится один год. Так повелось издавна, скорее всего, для того, чтобы убедиться в том, что женщина не беременна от умершего мужа, — молодой человек активно жестикулировал руками, — а вот мужчины вполне могут себе позволить жениться уже через полгода после смерти супруги. И, по статистике, мужчины быстрее находят пару, чем женщины, так что с моральной стороны ты чист перед всеми родственниками Хейли. Хотч, дослушав его информационную справку, повернулся к Риду и, что бывало крайне редко, искренне улыбнулся. Молодой человек ещё никогда так кстати не вмешивался в диалог. Может, это поубавит тревожных мыслей в голове Дженнифер. — Спасибо, друг.***
В дверь квартиры позвонили, и по какому-то негласному закону вселенной Дженнифер оказалась ближе к входной двери. Секунду поколебавшись, она всё же открыла замок. На площадке стояли сестра Хейли и Джек. Увидев её, мальчик обрадовался. — Дженнифер, привет! И ты сегодня здесь? — Привет, дружок, — она присела на корточки и обняла его, едва он переступил порог. — Папа на кухне готовит ужин. Джек, разувшись, убежал здороваться с отцом, а женщина, имевшая с Хейли схожие черты лица, спокойно протянула Джей-Джей школьный рюкзак племянника. — Вот, держите, это его вещи. Домашнее задание готово… Дженнифер казалось, будто бы она что-то должна сказать, но не знала, что именно. В голову приходили отдельные фразы, но в предложение они не складывались. — Я не рассчитывала, что он будет один, — вдруг произнесла Холли вместо Джеро. — Может быть, не думала, что это случится так быстро, но совершенно точно знала, что случится. И я не хотела бы, чтобы он был один вечно, — она на секунду отвела глаза. — Я живу одна, кроме двух моих сестёр, у меня никого нет, а теперь ещё и одной сестры нет. Это миф, что одному быть проще, а с его работой — тем более. Но без этой работы он не будет собой. После они попрощались друг с другом, и, закрыв за Холли дверь, Дженнифер прислонилась к ней спиной. На её плече висело кухонное полотенце, а в руках был детский рюкзачок. Больше она не одна, и больше никогда не будет легко. С этого дня она всегда будет содрогаться от дел, в которых фигурируют дети, и всегда будет бояться, когда он не отвечает на её звонки. Одной быть проще, но однажды ты всё же понимаешь, что тебе нужна любовь, и строишь вокруг неё свой мир, даже осознавая, что однажды этот мир может быть разрушен, и будет больно. Никто не хочет быть тем, кто бросает горсть земли в могилу близкого человека, особенно эту боль невозможно вынести дважды… Привязанности всегда приносят боль, и даже если больно, лучше быть с кем-то. Вот только, если грянет новая буря, выдержишь ли ты эту боль?