Душевное равновесие

      Добрались до пункта назначения без приключений. Балкон не сильно просторный, однако Юи и Ягучи довольствуются тем, что есть, осознавая, что это единственное отдаленное от основного корпуса место, где вероятность, что их спалят за курением, приравнивается к минимальной. В углу стоит полуразвалившаяся шаткая табуретка, на которую Тамура незамедлительно усаживает своего спутника, подавая один костыль, чтобы было, на что опереться в случае острого ощущения слабости в теле.        — А ты? — с наигранным безразличием отчеканивает Яччан, принимая вещь из холодных рук, тут же упрятанных в карманы чёрных брюк.        — Постою, не парься, — беззлобно отвечает Юи, переводя взгляд на обворожительное лицо, скрывающее подлинные эмоции под маской равнодушия. Несмотря на то, что Тамура проводил мало времени в компании излюбленного ангела, кажется, будто он чувствует его насквозь, образовав прочную ментальную связь после того, как Кёске невольно сделал его первым человеком, позволившим познать свою истинную сущность, заключающую в себе умение искусно манипулировать, мастерскую способность к лицемерию, чёрную зависть, пассивную агрессию и множество других интересных, но совсем не красящих личность, психологических моментов.        — Иногда твоя гиперопека начинает изрядно раздражать, — протягивает Ягучи, делая недвусмысленный акцент на последнем слове. Сказать, что он продолжает забивать голову мыслями о внезапно раскрывшейся симпатии со стороны сенпая — не сказать ничего, ведь теперь каждое действие Юи по отношению к нему автоматически воспринимается как забота влюблённого дуреня вперемешку с отработкой уроков пикапа.        — Если бы не моя «гиперопека», — Тамура серьёзно глядит в глаза собеседника, изображая пальцами кавычки, — посмотрел бы я, чем ты питаешься и сколько часов проводишь на полу прежде, чем каким-то чудом подняться на одной функционирующей ноге.       Яччан неодобрительно фыркает, отводя взгляд и скрещивая руки на груди. В этот момент Юи думает, что готов сносить каждый упрекающий жест или недоброе слово, главное — никогда не расставаться с ангелом своего сердца. Болезненно осознавать, что Ягучи не питает ответных чувств, более того, даже морщится от объятий с ним и всю жизнь будет презирать за прошлое, даже если Тамура неожиданно решит податься в тибетские монахи.        — Никто не просит тебя следить за моим здоровьем, хоть ты и сам виноват в создавшемся положении. Вся твоя забота завязана на приставаниях и обращении со мной, как с кисейной барышней.        Юи натягивает изумленную гримасу, хотя отчасти понимает, что Кёске прав, но, к счастью, не во всем. Забота исходит из душевных порывов поддержать любимого человека, а «приставания», о которых с таким негодованием отзывается Яччан, всегда непроизвольны. Тамура осознаёт, что сразу же прекратил бы всякие поползновения в сторону ангела, если бы не ощущал постоянную зависимость от контакта с Кёске в любой форме.        — Почему у тебя такой враждебный настрой по отношению ко мне? — задумчиво спрашивает Юи после длительного молчания из-за противоречивых мыслей и чувств. Ягучи морщится, не глядя на Тамуру, устремляя взор на открывающийся вид с балкона, состоящий из мерно покачивающихся веток деревьев и некоторых жилых корпусов на территории академии.        — Не только к тебе. Иногда я и сам не могу подавить всплески агрессии, равно как и выместить всю накопившуюся злость на ком-либо, — поняв, что слишком разоткровенничался и сболтнул лишнего человеку, который вряд ли сможет разделить его чувства, тут же неестественно повышает голос на полтона и переводит взгляд на лицо Тамуры, скрывая неловкость под маской решительности, — в общем-то это не очень важно. Мы пришли курить, а не устраивать разбор полетов.        — Как скажешь, — усмехается Юи, протягивая заинтересованному Кёске сигарету. Он с любопытством осматривает продолговатую вещь со всех сторон прежде, чем обхватить ее кончик губами в ожидании зажигалки. Тамура любуется этой картиной, не спуская глаз с чувствительных губ рыжеволосого ангела, нервно сглатывая: — Ты же никогда не пробовал до этого момента?        — Несколько раз было дело. Очень давно. Лет в тринадцать, обычные самокрутки со сверстниками, — быстро констатирует Кёске в нетерпении от желания насладиться увлекательным процессом и почувствовать горечь во рту от первой тяжки.        Тамура снова улыбается, будучи счастливым, что сейчас может находиться рядом с Ягучи, не переживая из-за того, что его в очередной раз прогонят. Юи крутит колесико зажигалки и подносит образовавшийся огонёк к сигарете, набирая в лёгкие табачный дым и блаженно выдыхая его буквально через несколько секунд. Яччан завороженно наблюдает за процессом, не сразу замечая, как его собственная сигарета, вставленная между зубов, поджигается с помощью услужливого Тамуры, подставившего к ней зажигалку. От такой неожиданности, Ягучи резко закашливается, чувствуя едкий привкус табака.        — Пойду принесу воды, — выпаливает Юи, туша свой косяк о балконные перила и тут же спеша на выход, пока его не останавливает цепкая хватка из пальцев, вцепившаяся в его кисть. Тамура ошарашено переводит взгляд на продолжающего задыхаться Яччана, с силой сжимающего его руку.        — С-па…спалят…не…надо, — Кёске еле удерживается на стуле, всем видом грозясь осесть на пол. Он чувствует стремительное головокружение и расслабленность в теле, однако упорно и без колебаний сдавливает кисть остолбеневшего собеседника. Парень ничего не говорит в момент, когда Юи легко разжимает его ладони и встаёт рядом так, чтобы поддерживать за плечи на случай вероятности обморока. Он послушал Ягучи и рассудил, что наиболее правильным решением будет остаться и постараться обойтись без воды, так как он переживает за то, что кто-то увидит рыжика в таком состоянии в его отсутствие, и неизвестно, что тогда может случиться. Через некоторое время Яччан окончательно приходит в себя и, заранее стряхнув скопившийся пепел, непроизвольно делает ещё одну затяжку, более непринужденно вбирая новую порцию дыма. Тамура тут же облегченно выдыхает, убирая руки, чтобы лишний раз не напрягать Ягучи, и затягивается новой сигаретой на примере ангела.        — За что ты меня полюбил? — неожиданно спрашивает Кёске, пассивно глядя на догорающий пепел. Юи тут же непроизвольно поперхнулся, во все глаза рассматривая собеседника. Яччан улыбается краешком губ, наблюдая за подобной реакцией на обычный вопрос.        — Начнём с того, что я не говорил, что лю… — начинает оправдываться Тамура, пока не замолкает, слыша, как его грубо перебивают новой партией вопросов.        — То есть, все-таки не любишь? Я неправильно расценил твои слова и поступки сегодня? — нотка ехидства звучит в голосе Ягучи. Может, все не так плохо, как он изначально полагал, и это не любовь, а формальная привязанность до момента его полного выздоровления?        — Нахрена ты пытаешься добиться от меня признания? Хочешь потешить раздутое эго? — злостно проговаривает Юи, чуть ли не переходя на крик. Он видит подтверждение своим вопросам на лице неестественно ухмыляющегося Яччана. Вот же манипулятор! Для него происходящее — не более чем очередная попытка его унизить. Кёске кривит лицо после короткой тирады. Не этого ответа он ожидает от предполагаемого влюблённого.        — Всё, отвали, — бурчит Ягучи, затушив сигарету о ножку табуретки. Сейчас он просто раздраженно смотрит вдаль, обнимая себя руками от холодного ночного воздуха. Он не хочет переводить взгляд на Тамуру, показывая своё гневное недовольство происходящим диалогом.        — Тебе холодно, — констатирует Юи, чуть поумерив свой пыл при виде дрожащего Яччана. Его взор сразу прояснился, и, позабыв все обиды, Тамура снова желает окружить рыжеволосого ангела заботой и поддержкой, — пора возвращаться.        — Не хочу, — неудовлетворённо произносит Кёске, упрямо вперив взгляд в темноту ночи. Юи не на шутку распереживался, услышав подобный ответ. Как бы не простудился! Тамура тут же стягивает с себя любимый голубой свитер, оставаясь в тонкой белой рубашке, хлопает Ягучи по плечу и протягивает вещь. Тот лишь отмахивается, раздраженно одергивая край собственной футболки. Юи быстро выходит из себя, но не от накатившей злости на Яччана за отказ от оказанного внимания, а от беспокойство за его здоровье. Ничего лучше он не придумывает, кроме как немного приподнять хмурящегося возлюбленного, чтобы усесться позади, разделив с ним табуретку. Тамура тут же укутывает холодное тело в своих объятиях, прижимая к себе и ощущая чужое быстрое сердцебиение. Не прошло и нескольких секунд, как ему приходится налету перехватывать руки Кёске, чтобы не получить очередную оплеуху в тщетных попытках вырваться.        — Отпусти меня, придурок! Мне не холодно! Вечно ты ищешь повод залезть на меня как на скаковую лошадь, — восклицает Ягучи, продолжая сопротивление, отбиваясь единственной свободной ногой. Тамура вновь обнимает его, продолжая ощущать дрожь, разливающуюся по телу Яччана. Параллельно он непроизвольно вдыхает запах лавандового шампуня, зарываясь носом в волосы любимого. В этот момент Юи раздумывает, что открытое признание — не самый плохой вариант. Даже если Кёске лишь посмеётся над ним, плевать. Главное, он будет знать об этом, чтобы в полной мере прочувствовать ту любовь, которую вкладывает Тамура в каждый совершенный поступок.        — Посмотри на меня, Яччан, — с особой нежностью в голосе протягивает Юи, сжимая его кисти и одной рукой пришпоривая их к углу табуретки. Ягучи ещё предпринимает несильные попытки высвободится, заранее осознавая, что они ни к чему не приведут. Этот черт вцепился в него как клещ. Ощущение, будто его руки целиком обвивают все тело Кёске, с необъяснимой жадностью скрывая от целого мира.        — Пусти, засранец! Бесишь, — говорит, вырываясь, Яччан, невольно елозя на коленях собеседника.        — Пожалуйста, взгляни на меня хотя бы раз, — продолжает Тамура, ещё чуть ближе притягивая к себе и обхватывая голову ангела своими большими ладонями, понимая, что тот вряд ли окажет серьёзное сопротивление, и проворачивая на себя. Юи дважды проводит рукой по его волосам, переходя на щёки Ягучи. Парень окончательно сдаётся, с раздражением переводя взгляд на блаженное лицо Тамуры, наслаждающимся одним лишь видом своего ангела.        — Мне казалось, что я полюбил тебя ещё на вступительной церемонии, когда ты остановил мое кровотечение из носа. Я на постоянной основе начал задирать тебя, потому что долгое время не мог признать свои чувства и таким способом пытался свести их на нет. Ничего не вышло, и я… в общем, до конца не зная тебя влюбился окончательно. Вышло так, что несмотря на твой отвратительный характер, я привязался к тебе сильнее, чем этого можно было ожидать, — вполне уверенно произносит Юи, следя за ошеломлённым лицом Кёске, — я могу признаться, что люблю тебя не за идеализированный образ, который ты так искусно пытаешься претворить в жизнь, а именно за то, какой ты есть, за настоящего Яччана, испытывающего раздражение по любому поводу, никому не доверяющему, но в то же время умеющего проявлять скрытую заботу. Я ничего не требую взамен, позволь лишь и дальше дарить тебе свою любовь и внимание, — последние слова отозвались в сердце Ягучи как нож в сердце. Он никогда бы не подумал, что кто-то сможет принять его истинную натуру, несмотря на отвратительную внутреннюю оболочку. Очередное крепкое объятие вырывает его из размышлений, и сердце пропускает первый заряд. Юи прижимается к Яччану, придерживая его макушку и в ту же секунду проводя языком по ушной раковине. Кёске невольно вздрагивает от ещё не совсем привычных ощущений, но не предпринимает попыток вырваться.        — Ты меня совсем не знаешь. Я никогда не смогу открыться кому бы то ни было в полной мере. Я стараюсь похоронить прошлого себя, но от собственной натуры не спрятаться. Таким людям, как я, лучше держаться в стороне от общества, чтобы не причинять другим душевную боль, — разочарованно произносит Яччан, видя, как Тамура отрывается от его уха и с нескрываемым удивлением переводит взгляд на лицо возлюбленного.        — Ты до сих пор не понял? — искренне улыбаясь, отвечает Юи, гладя собеседника по щеке, — я не перестану любить тебя, даже если ты признаешься, что жаришь сердца маленьких детей на завтрак.        — Какая мерзость… — протягивает Яччан, морщась от того, что представил у себя в голове. Тамура искренне смеётся, полноценно прислоняя тело ангела к своей груди.        — Это я образно, естественно. Но посыл, надеюсь, ясен. Можешь оскорблять меня и не принимать, сколько душе угодно, моя любовь от этого не изменится.        — Мазохист хренов, — тихо произносит Ягучи, ответно прижимаясь к парню, всеми фибрами души ощущая тепло его тела. Юи усмехается про себя, запуская руку в шелковистые волосы объекта своего обожания. Он с бесконечным счастьем отметил, что это первый раз в жизни, когда Яччан реагирует на его касания, обнимая Тамуру и расслабленно потеревшись своей щекой о его грудную клетку. Он бы хотел просидеть так до скончания века. Что ещё нужно для безграничного благоденствия? Только тёплый Ягучи, довольно прижимающийся к его телу и в полудреме доверительно прикрывающий глаза. Как можно не любить этого человека?        — Кёске? — на этот зов Яччан что-то неразборчиво мычит, зарываясь лицом в его свитер, — Скажи, у тебя есть мечта? То, чем ты действительно горишь.        — Не задумывался об этом, — отрешенно отвечает Ягучи, получая в момент размышлений ещё пару объятий со стороны собеседника, — вспомнил! Я никогда не видел северное сияние. Надеюсь, когда-нибудь мне представиться случай увидеть его воочию. А твоя? — отзывается Кёске, непроизвольно хватаясь за плечи Юи, чтобы лишний раз не соскользнуть.        — Возможно, моя мечта — разделить этот момент с тобой, — тепло произносит Тамура, не спуская глаз с краснеющей от смущения мордашки. Он позволяет себе оставить легкий поцелуй на лбу возлюбленного, ожидая очередной порцией упрёков, однако её не последовало. Поэтому ничего не помешало Юи сделать это ещё несколько раз прежде, чем подняться на ноги и последовать в комнату, чтобы уложить сонного Яччана на кровать и окончательно расстаться с ним на сегодня.