Fuck That

— Почему ты плакала? — Кларк сидит, развалившись на пассажирском сидении, и смотрит в окно. — Потому что устала, — спокойно отвечает Лекса. — Не из-за работы. — Вероятно, что это как раз та часть твоей жизни, о которой я вообще ничего не знаю. — Кларк стекает по креслу ниже, закидывает одну ногу на панель и смотрит на Лексу, которая косится, наблюдая за её действиями. Лекса никак это не комментирует, и Кларк закидывает на ногу вторую. — Несправедливо. — Спроси, я отвечу. И не улети вниз, пожалуйста, — Лекса поворачивается, уже пристальнее рассматривая то, как Кларк сидит. — Ты резко не тормози, и не улечу, — улыбается Кларк, — кресла тут огонь, конечно. Вся тачка огонь. Так из-за чего ты плакала? — Кларк. — Лекса, — Кларк не собирается задавать другой вопрос, хотя она подозревает, что и на этот Лекса не ответит. — Узнала, что мне надо родить ребенка. Уже не что-то вроде: «Лекса, когда ты родишь? Мы хотим внука». А… Иначе. Кларк рассматривает профиль Лексы. Ей вдруг становится неудобно сидеть развалившись. Теперь ей хочется выпрямиться. Но она не двигается, продолжая пялиться на Лексу так, будто от этого изменится то, что та только что сказала. — И… Ты родишь ребенка? — Кларк хотела бы, чтобы вопрос звучал непринужденно, но ослабевший голос её выдает. Лекса бросает на нее взгляд, потом смотрит на дорогу, снова на Кларк и опять на дорогу: — Нет. Я не хочу детей. В ближайшие годы. Но моей семье недостаточно сказать что-то такое. Просто я устала. Кларк вздыхает. И ей очень хочется быть все такой же улыбающейся и расслабленной, но улыбка, которую она пытается натянуть на лицо, выходит кривой. Ей надо что-то сказать, чтобы перевести тему и дать понять, что её это ни капли не задело, но ничего в голову не идет. — Ты… — Лекса бросает на нее взгляд, — не была бы со мной в таком случае? Вот это, блять, вопрос. Просто среди всех вопросов, которые Кларк слышала за всю свою жизнь, этот занимает первое место. — Я бы хотела свою семью, Лекса, — Кларк выпрямляется. Она не смотрит на Лексу. — Это прозвучит жестко, конечно, но я не думаю, что я смогла бы. Это почти как сейчас, только в сто раз хуже. Я не думаю, что роль любовницы это то, что я хотела бы для себя. — Кларк смотрит на Лексу. — Хочу, чтобы ты поняла меня правильно. Я не против твоего ребенка, или что-то вроде. Но я… Я не вижу себя в этом. Ты и так сказала, что ты не со мной полностью, а это… Нет. Я бы не хотела, — заканчивает Кларк совсем тихо. — Я понимаю, — это все, что говорит Лекса. — Так ребенок будет? — спрашивает Кларк после минут десяти раздумий, пока они едут в тишине. — Я думаю об этом. Много стоит на кону, Кларк. — Понятно, — Кларк отворачивается к окну. — Ты откроешь крышу? — Конечно. — Крутая машина. Она твоя? — это очевидно, но Кларк просто необходимо переключиться на что-то другое. — Да. — Это ведь Мазерати? — Гранд Кабрио Спорт. — Дорогая, наверное. — Не очень. — Кхм… И сколько для тебя не очень? — Сто сорок тысяч, это недорого. — О, да ты у нас, оказывается, еще и сноб. Останови машину, Лекса. — Мы на дороге. — Бля, ты видишь то же, что и я. Мы на пустой дороге, и здесь съехать можно в любом месте. Я сказала, остановись! Кларк дергается вперед от резкого торможения: Лекса не стала съезжать, она просто остановилась посреди дороги. И Кларк хочет ей сказать, что она об этом думает, но, взглянув на Лексу, которая склонилась над рулем, вцепившись в него до побелевших пальцев, она понимает, что им обеим сейчас стоит помолчать. Кларк замечает, как Лекса откидывается на спинку. Сидит так некоторое время, потом авто трогается, и они съезжают с дороги. — Кто твои родители? — Мои родители, как и вся семья в целом, владельцы компании LXhouse, раньше называлась Luxury Home. Это… магазин и маркетплейс элитных и эксклюзивных вещей. Раньше для дома только, но последние лет двадцать — еще и одежды, и еще… — Я знаю, что это за компания, — Кларк теперь неестественно округленными глазами пялится на Лексу. — О, ты удивлена? — Теперь понятно, почему для тебя Мазерати — это сущие пустяки. — Смотря с чем сравнивать, Кларк. Из всех авто она ещё не самая дорогая. Я имела в виду это. — А, ну раз ты говорила об этом, тогда ладно. — Мы будем говорить об этом? По-твоему, я такой человек? Серьезно? Тогда какого чёрта ты вообще со мной делаешь? — Я не считаю, что ты такой человек. Я даже не понимаю, о каком именно мы говорим человеке, — Кларк откидывается на спинку кресла. — Расскажи мне все. Вообще все. Ты мне должна. Про себя. Расскажи мне. — Да без проблем, Кларк. Мои родители… Маме сорок четыре, отцу сорок пять. Есть еще дядя, ему сорок. Мама выглядит как кукла со всеми этими подтяжками и прочим дерьмом. — Лекса кладет руки на руль и смотрит на свои пальцы. — Основателем компании была моя бабушка по линии отца. Хорошая женщина была. Она умерла в шестьдесят, девять лет назад. С того момента компания чахнет. За последние четыре года дела пошли совсем хреново. — Лекса звучит так, будто делает доклад. Ни грамма эмоций в её словах, и Кларк завидует ей, потому что она так же бы хотела. — Потом наступил кризис. Очередной. Серия неверных решений, и все пошло не очень. Настолько не очень, что компания за год потеряла два миллиарда и одного члена совета директоров. Важного члена. Как по мне, лучше бы продали пакеты акций, оставив себе контрольный. Но нет. Короче, после смерти бабушки все в целом было не очень. Лекса молчит, потирая пальцем обручальное кольцо. Кларк никогда не заостряла на нем внимание, но сейчас Лекса вынуждает и её пялиться на это гребаное кольцо. — Я всегда завидовала таким как ты, — Лекса перестает натирать камень, но продолжает смотреть туда же. — Давно когда-то. В колледже еще. Независимо от того, чем владеет семья, все казались такими свободными. Последний год магистратуры у меня был просто адом каким-то. Я за тот год поняла две вещи. Когда семья имеет деньги — это супер, ты можешь себе много чего позволить. Когда семья имеет очень много денег — ты ничего себе позволить не можешь. И второе — что я не буду свободной никогда. Независимо от того, сколько мне лет. — Я, будучи подростком, распечатывала страницы с конструктора вашего сайта. Надевала всякие разные вещи на модель и распечатывала. Это как симс, только магазин реальный. Я два года, блять, жила, наверное, на вашем сайте и в вашей программе. Знаешь, это будто магия какая-то — повстречать именно тебя. Лекса, ты богатая сучка, без обид, и ты понятия не имеешь, как это — быть по другую сторону. У тебя свое дерьмо, я понимаю. И оно может тебя делать чертовски несчастной, но это не значит, что, будь все по-другому, ты гарантировано была бы счастлива. Это так не работает. Кларк видит, как гортань Лексы дергается, а руки на руле сжимаются. И она чувствует, что сказала что-то не то. Не так. Нахуя она вообще все это сказала. — Обесценивание чужих проблем, забавно. Буду иметь в виду. Спасибо за разговор, Кларк. Думаю, что наши планы меняются, и мы едем домой, — Лекса садится удобнее. Сердце Кларк сжимается. — Бля, — Кларк хватает её за руку. — Я прозвучала ужасно. Пожалуйста, нет. Стой, — Кларк сжимает её руку. — Я лишь сказала, что не надо говорить так, будто… — Я сказала, что я чувствовала, когда училась. О том, что было у меня в башке, когда я была чуть старше тебя! Ты мне будешь сейчас указывать, что мне думать и чувствовать, серьезно? О, все богатые такие плохие, жалуются на что-то, пока все бедные — бедные. Иди на хуй, Кларк, окей? — Лекса, я… — Я, Кларк, лесбиянка, и я замужем! Я вынуждена жить с мужчиной с двадцати четырех лет и дальше. Мне диктуют, что я должна, блять, делать с детства, и это никогда не кончится! — Лекса скалится, потом открывает дверь и выходит. Она разворачивается к Кларк, которая вжимается в сиденье. — Так не делай то, что тебе говорят, — Кларк говорит это и видит, как верхняя губа Лексы приподнимается, оголяя зубы. Кларк хочет ударить себя по голове. Это не то, что она хотела бы сказать, но она сказала, А Лекса сейчас на нее смотрит с такой ненавистью, что ей хочется провалиться под землю. Что бы Лекса ни хотела сказать, она ничего не говорит. Она возвращается в машину, нажимает на газ, и они едут вперед. Кларк понимает, что Лекса все же отвезет её туда, куда хотела. Но как бы там ни было, день испорчен. И вместо того, чтобы узнать Лексу лучше, Кларк сделала так, что Лекса вряд ли теперь вообще ей что-то расскажет. — Я не могу не делать то, что мне говорят, — спокойным голосом говорит Лекса. — Я знаю. — Я не могу, потому что если я так сделаю, то мои глупые родители потеряют то, над чем бабушка работала всю жизнь. Они хотят, чтобы отец Джо спас компанию от банкротства. — Понятно. — Если я сказала бы или скажу, мол, идите в жопу, то… вполне вероятно, что все развалится. Они будут вынуждены объявить о банкротстве. Это наследие, Кларк, я не могла бы так поступить. Хотя я бы предпочла, чтобы они работали и сделали что-то сами, а не искали того, что их спасет. — Понятно. Повисает тишина. Потом Кларк спрашивает: — Вы с Джо встречались? Или вас познакомили для свадьбы, как там богачи делают. — Мы учились вместе со старшей школы. Мы встречались в старшей школе год. — А почему перестали? — Потому что я его не любила. — А он? — А что он? Он сказал мне «ладно», и все. Мы с ним друзья со старшей школы, Кларк. Это он предложил выйти за него, чтобы его отец помог спасти компанию. Лучше бы он предложил это не при моей маме. Может, тогда бы мои родители продолжали шевелить мозгами в другом направлении, но… Как вышло так вышло. — Не понимаю. — Что? — Твои родители не могут продать акции чужим людям, но могут соединить свою компанию с чужой? Я не разбираюсь в этом, но разве это не противоречит… ну, типа. — Ты права, Кларк. Все акции останутся в семье. Так сказал отец. Мы просто войдем в группу компаний. Там все несколько сложно. — А ребенок? Причем тут ребенок, Лекса? — Чтобы был наследник всей вот этой вот… всего. — Ты будешь всю жизнь за ним замужем? — Нет, — Лекса вдруг улыбается, глядя на Кларк. — Боже, нет. Лучше тогда все компании пусть провалятся под землю, серьезно. Я на такое не пошла бы. Я знаю, в чем суть договорных браков, но я… нет. Я бы не хотела так жить свою жизнь. — Но ты так её и живешь, — очень тихо говорит Кларк.