Fuck That

— Не-е-ет, Лекса, никаких приборов. Андреа, спасибо, можешь идти, — Кларк довольно смотрит на тарелки, в которых лежат острые куриные крылышки, ножки, и свиные ребрышки. — Ты говоришь с ней, как с официанткой. Знаешь, что я думаю? Что ты прекрасно бы вписалась в мой мир, — Лекса внимательно смотрит на Кларк, пока та любуется содержимым тарелок. Кларк поднимает взгляд. — Ты… Мне очень нравишься, Кларк. Кларк сглатывает ком, который внезапно подскочил к горлу. Ей очень хочется ответить чем-то, но она не может физически ничего сказать. Обычные слова вызвали у нее паралич речевого аппарата. — Мне никогда не стать частью твоего мира, Лекса, — наконец говорит Кларк, в мысли которой возвращается злосчастный ребенок. — Хм, — Лекса теперь тоже смотрит на тарелки. — Это холодное? Ребрышки. — Угу. — А это… Крылышки. — Да. Куриные. Теплые. Лекса берет крылышко двумя пальцами. Кладет обратно и смотрит на свои жирные пальцы, на которых осталась еще и панировка. — Это очень грязно, Кларк. — Почему богачи не едят руками? — Боже, Кларк, — Лекса бросает крылышко, которое перед этим снова взяла с тарелки. — Они едят руками. Можно есть руками. Или, по-твоему, я хлеб тоже вилкой беру? Просто… Просто мне не нравится грязь, вот и все. Жир на моих пальцах. И вообще. Я привыкла к приборам. Кларк берет крылышко в руки, она намеренно ест его так, чтобы весь рот и руки были в жиру. Она ест почти как свинья. И Лекса наблюдает за ней. Наблюдает она с улыбкой, что вообще-то радует Кларк. Отчего-то ей казалось, что Лекса будет смотреть на нее брезгливо, и она подумала об этом, уже когда начала это делать. Слава богу, что это не так. Было бы, скорее всего, не очень приятно. — Если ты не возьмешь крылышко своими пафосными пальцами и не съешь его, я клянусь, я засуну тебе его в рот своими руками, — говорит Кларк, откладывая косточки на край тарелки. — Если ты так брезглива, то почему тебя не смущает то, что между ног? Просто вдруг подумала. Лицо Лексы мигом меняется. Её глаза округляются. — Потому что это не еда, Кларк. — Почему? Многие с тобой бы поспорили, — Кларк с вызовом выгибает бровь. — Или оральный секс нам не светит? — Кларк, — Лекса не знает, смеяться ей или возмущаться. Она выглядит слегка потерянной, и Кларк молчит, давая ей время определиться. — Если уж на то пошло, то я не думаю об этом так. Касательно тебя, — добавляет она. — У тебя это не вызывает диссонанса в голове? Типа: «Ну, я не против орального секса» и «О боже, это надо брать в рот?!» Лекса начинает громко смеяться, пока Кларк улыбается, глядя на нее. Она без ума от этой девушки. Она влюблена в эту девушку. — Или в рот можно, но пальцы, которые были там же, нет? — спрашивает Кларк, когда Лекса успокаивается. — Я сейчас провожу параллели с курицей, если ты не поняла. — Я поняла, Кларк, спасибо. И я отвечу тебе, ведь я знаю, что ты будешь об этом думать, хоть и началось все с шутки. А она права. Кларк теперь будет об этом думать, если Лекса не ответит. Она же ответит? — И? — Мне нравится все, что с тобой связано. Ты прекрасна. Ты никогда бы у меня не вызвала неприятные ощущения, я могла бы тебя всю вылизать, — говорит Лекса и растягивает самодовольную улыбку, пока Кларк как дурочка моргает. Кларк встает, стул со свистом отодвигается назад. Она быстро подходит к Лексе, запрокидывает ногу и садится сверху к ней лицом. Лекса все так же широко улыбается, откидываясь на спинку, а Кларк разворачивается, чтобы взять курицу. — Если я тебя буду кормить, это приемлемо будет для тебя? — ухмыляется Кларк, но все же она боится, что Лекса на это не пойдет. Совершенно точно, что и она сама не позволила бы себя кормить чем-то, что человек полапал. Но из рук Лексы она бы съела что угодно. Лекса кивает. Кларк аккуратно отламывает мясо, и панировка падает вниз. На Лексу. Та опускает взгляд вниз. Кларк тоже: — Упс. — Кларк. — А на тебе какие шорты на этот раз? — Дольче. — В таком случае мы их испачкаем, и ничего ты с этим не поделаешь, — Кларк пожимает плечами. Она тянет руку с курицей ко рту Лексы, и та аккуратно берет мясо. Кларк скармливает Лексе одно крылышко, и то и дело с него что-то падает. Лекса ведет себя сдержанно, хоть каждый раз при этом её взгляд беспокойно стремится вниз. Кларк даже захотелось уронить на нее жирную ножку, но если Лекса подскочит, то она слетит на стол или под стол. Она думает так не рисковать. Кларк отщипывает от ножки мясо и почти роняет на Лексу шкурку, но ловит её второй рукой, в которой находится вся ножка. И задевает чуть оттопырившуюся ширинку. На голубой джинсовой ткани образуется жирное пятнышко. Судя по лицу Лексы, в её глазах это пятнище, а не пятнышко. — Ой, — комментирует Кларк, — нервно хихикая. — Кларк, если я твои шорты загажу жиром, ты расстроишься? — Мои шорты стоят почти полторы тысячи баксов, я бы тебя убила. — По-твоему, я шорты могу выбрасывать как носки? Каждый день? — Ты выбрасываешь носки каждый день? — удивляется Кларк. — Ох уж эти богатые людишки. — Я не выбрасываю носки, — хмурится Лекса. — Они дорогие, это не расходный материал. Я сказала образно. — Я застираю, — слышится голос рядом. Курица кренится в пальцах Кларк, грозясь сделать рядом пятно еще больше. Аманда? Не Аманда вообще-то. А… А… Кларк не может вспомнить. И они с Лексой сидят, замерев. — Спасибо, Андреа, я… Я застираю дома. Мы вечером уедем, — Лекса поправляет ножку, которая уже свисает вниз. Лекса её приводит в горизонтальное положение. И Кларк зажимает её пальцами сильнее, но это не помогает, и ножка делает кувырок вниз. Лекса вздрагивает, и ножка замирает, снова повисая. Андреа. Точно. — Хорошо, Миссис. Вам что-то еще надо? — Нет. Можешь идти. — Я застираю дома, — хрюкает Кларк, сдерживая смех. — Кларк, держи курицу крепче, пожалуйста. В конце концов, возьми её в руку. Кларк берет ногу в руку. Она отламывает кусочек от нее и кормит им Лексу. Она скармливает ей еще одно крылышко. И кажется, Лекса уже смирилась с тем, что усыпана панировкой и, скорее всего, её шорты в масляную крапинку. Последний кусочек курицы Лекса берет, захватывая губами пальцы Кларк — от неожиданности та даже приподнимается. Кларк как зачарованная смотрит на Лексу. Она оставляет на её губах большой палец, чуть надавливая на нижнюю губу. Тянется вперед и целует Лексу. Кларк теряет счет времени, сколько они так сидят и целуются. Лекса тяжело вздыхает ей в рот и подается телом вперед, но Кларк тут же отшатывается назад: — Ты испачкаешь меня, — шепчет она и встает. Лекса смотрит вниз, на свои светло-голубые шорты. Она встает, панировка падает на пол. А на шортах… да, пятнышки. — Ох, мне так жаль, — Кларк качает головой. Лекса берет крылышко с тарелки и запускает его в Кларк. Жирное мясо впечатывается в футболку. Которую Кларк купила, между прочим, за триста баксов. За футболку! Триста! Кларк взвизгивает. Она рассматривает белую ткань. Футболка испорчена. Кто еще купил бы футболку за триста долларов?! Ну, кроме Лексы и ей подобных. Это очень, мать её, дорого! Кларк открывает и закрывает рот. Она… Она… чувствует, как шок сменяется злостью, растекаясь по телу. — Лекса, — рычит она. — Это… Это… — R13. Я знаю, Кларк. — О да, ты знаешь, ты ведь наследница компании, которая продает такие вещи. Конечно, ты, блять, знаешь. А еще знаешь, что… — Кларк замолкает. Что она скажет? Что у нее не забит шкаф такими дорогущими вещами? Что их можно по пальцам посчитать? Что она купила некоторые вещи вчера, чтобы надевать их для встреч с Лексой? Например, эти шорты, футболку и кеды. Она ничего больше не говорит. — Кларк, — Лекса подходит к ней и берет за руку. — Мы это сейчас же исправим. — Она берет футболку за края и тянет вверх. Снимает. — Андреа! Женщина выруливает из-за угла. — Мать моя, — вздрагивает Кларк. Боже. Обосраться можно. Это нормально? Так и должно быть?! — Застирай футболку Кларк, пожалуйста. Через два часа она должна быть как новая. Спасибо. _____ Они сидят на пляже уже часа два. Конечно, под их попами пляжные подушечки. Кларк понятия не имела о существовании таких. И у нее есть подозрения, что это просто самые обычные подушечки. Они разговаривают ни о чем и обо всем. Кларк узнала некоторые смешные истории из жизни Лексы. Узнала, что семья Лексы очень консервативна. Что её родители женились тоже по воле своих родителей. И Кларк не очень понимает, зачем это происходит. Она понимает, но и не понимает. То, что у Лексы брак фиктивный, звучит само по себе лучше, чем то, как это может быть на самом деле. Она старается не зацикливаться на этом, потому что Лекса сказала, что прожить так жизнь в её планы не входит. Но ребенок… Ребенок — это другое дело. И о чем бы они ни говорили, мысли Кларк возвращаются снова и снова к этому. Она счастлива находиться с Лексой. Ей с ней хорошо, слишком хорошо. И это основная причина, почему будущее Лексы её начинает так сильно волновать. Кларк бы очень хотелось не заходить в такие дебри, но у нее не получается. Вероятно, влюбленные люди не способны быть беспристрастными. И что бы Лекса ни говорила, Кларк уже не может себя заставить быть такой. Или, может быть, так только сегодня. Лекса гладит руку Кларк. Она смотрит куда-то вдаль. Туда же, куда и Кларк — за горизонт. И они обе о чем-то думают. В этой тишине Кларк комфортно. И было бы ещё комфортней, если бы… — Лекса, я не хочу, чтобы ты рожала ему ребенка. Лекса поворачивается к ней. И Кларк очень страшно. Их недоотношения только начались. Кларк не вправе что-то подобное говорить. Она не вправе просить Лексу менять что-то в своей жизни, потому что… Потому что все только началось. Они по сути никто друг другу. Они пока не стали друг другу кем-то. Ведь так? Но Кларк не может утверждать, что Лекса не стала ей кем-то. Вообще-то Лекса заполняет все. И Кларк думает, что это не изменится. Это так глупо вообще-то… Лекса снова смотрит вперед. Её грудная клетка поднимается и с выдохом опускается: — Ты сходишь к психиатру для меня? — Что? — Ты сходишь к психиатру для меня? — Лекса поворачивается к ней. — Я не буду никого рожать. А ты сходишь к психиатру столько раз, сколько потребуется. — Ты серьезно? — Кларк сжимает второй рукой песок. Что?! Лекса может не рожать, потому что она просит? Нет. Это бред вообще какой-то. Кто она вообще такая. Это просто слова. Это просто эмоция. Это… Это вообще-то по значимости даже рядом не стоит. Да, психологи и психиатры — это очень нереально для Кларк, но это… — То есть, подожди… А как же «стоит на кону все» и прочее? — Этого от меня ждут. Но ты говоришь, что ты так не хочешь. Я тебя потеряю, а это мне не подходит. Значит, никакого ребенка не будет. Но в свою очередь, я не смогу с тобой быть, если ты ничего не будешь делать со своей проблемой. — Ого, — Кларк пару раз моргает. — О, бля. Ладно. Я схожу. — Обещаешь? — Обещаю, — Кларк тянет руку выставляя мизинец — Никаких детей для ненастоящего брака. Лекса хмыкает и переплетает свой мизинец с пальцем Кларк: — Никаких детей. Обещаю.