Fuck That

— Я попросила твою мать выслать мне все, что она могла мне выслать. Без какой-то их секретной информации. Хотя, какие там секреты. При желании любой может загуглить и понять, в каком хаосе находится все в этой компании. Но хаос — это не всегда плохо. Мне потребовалось много часов, чтобы все обдумать. Лекса закидывает ногу на ногу. Она знает: что бы её бабушка ни сказала, это не вызовет в ней скепсиса. Но она все еще не может избавиться от неприятного ощущения, которое окутало её желудок и сжало его. — Ты должна купить контрольный пакет акций, — заявляет бабушка, ровно глядя Лексе в глаза. — Что? — выплевывает со смехом Лекса. — Лекса, послушай меня и очень внимательно. Отец твоего мужа выжмет все соки из вашей компании. Ты видела, какие компании входят в холдинг? У него ведь там не только дочерние компании, которые созданы с нуля. У него есть и парочка таких, которые думали, что присосались, как пиявки, но в итоге это из них выжали все. И это призраки, которые работают теперь во благо Extraor. Ты вообще интересовалась этим вопросом? — Не особо, — Лекса выпрямляется и, пододвигаясь к столу, облокачивается на него. — Я была здесь, когда ты вносила эти предложения. Когда давала советы, которые твой глупый отец игнорировал. Не предполагала только, что он настолько глупый. Признаться, моя вина тут тоже есть. Я и в голову не брала, что они настолько все запустят. А я им дала в долг круглую сумму. Можно о ней забыть, — она машет рукой. — Они мне не продадут ни контрольный, ни какой-либо еще пакет. — О, милая, поверь мне, продадут. А теперь слушай меня дальше. В совете директоров сколько сейчас человек? Четыре? Без Тобина четыре. Это само по себе абсурд. У Терезы было девять, и этого было мало. Она мне как-то сказала, что в связи с расширением, которое тогда происходило, их будет тринадцать. Сказала и померла. Расширение случилось. Оно случилось, а директоров сдуло. Видимо, они знали больше, чем мы. Замену им, конечно же, никто искать не стал. Твой отец же Цезарь — все сам. — Некоторых отец уволил. — Твоя мать полный ноль в этом, но она разбирается во всем этом… в моде, трендах и прочем. С детства была куклой, ей и осталась. Но чувство стиля у нее не отнять. И знаний. Вот пусть бы и брала под контроль только это. Твой отец… Твой отец — юрист. Он юрист, он вообще ничего не смыслит в продажах и в том, как надо общаться с людьми. Гордый индюк. Самодовольный и высокомерный. Твой дядя — к нему претензий нет. Хоть кто-то уродился в той семье. Четвертого я не знаю. Лекса отпивает сок. — Ты должна забрать своего мужа и сделать так, чтобы он взял на себя работу с партнерами. Чтобы он руководил процессами всех переговоров. Он в этом хорош. Уверена, что он будет только рад уйти от своего гомофобного отца. — А… Я? — Что ты? — Я не хороша ни в чем из этого. — А тебе и не надо быть хорошей в чем-то из этого, Лекса! Сколько тебе еще лет надо, чтобы ты осознала то, насколько ты шикарна! Ты знала, что деньги на клубы твоя мать брала у меня? И неужели ты думаешь, что я вообще жила отшельником и ничем не интересовалась? Ты за рекордные сроки вышла в плюс. Лекса, ты знаешь, как все устроено. У тебя прекрасный аналитический склад ума. Ты умеешь строить систему и структурировать все так, чтобы это работало как часы! Ты можешь оценить любую ситуацию, и для этого тебе нужно время и тишина. Да, ты не быстрая, но если тебе дать это время… Ты была бы лучшей в этом. И ты так бесцельно спустила это все… на клубы. — А что мне надо было делать? Мы с мамой не ладим. Я не могла больше там оставаться. А выдав меня замуж, она наконец развязала мне руки. Мне нравится делать то, что я делаю. — Ты должна была остаться. И я очень жалею, что позволила тебе закончить стажировку преждевременно. Лекса не напоминает ей, что в то время умер дедушка, и Бетти просто было не до этого. — Ты умеешь принимать взвешенные решения, прогнозировать и планировать. Знаешь, Лекса, ты единственная, кто может спасти эту компанию. И ты должна принять эту мысль, переспать с ней. И наконец осознать это. — Мои родители ни за что не дадут этому случиться. И это очень большая ответственность. Взять все на себя. — Купи у них контрольный пакет по полной цене. Эти деньги остановят процесс разложения. Дадут время тебе выстроить все. Заново, если потребуется. — У меня нет таких денег. Того, что оставила Тереза, не хватит. — Я добавлю. — Бетти… Это… Очень рискованно. Ты же понимаешь это? Я бы поменяла там многое. Например, расширила ассортимент низкомаржинальной продукции. У нас всегда продавались вещи, которые мог себе позволить человек со средним достатком, но они убрали это. Закрыты были склады, потому что в них уже не было необходимости. Им казалось, что это экономия. Эффективней было бы расширить ассортимент другими брендами. Чтобы привлечь молодёжь. Да хотя бы самые популярные бренды. Мой отец даже не раздумывал о том, чтобы принять предложение от Адидас. А мать сказала, что спортивный бренд — это не то, что нам нужно. Это была последняя капля для меня. Потому что буквально в 2016 у них были кроссовки от Фаррелла Уильямса Human Race. И они снизили заработную плату сотрудникам, что вообще недопустимо. Мама настояла на том, чтобы открыться в странах Европы, и это тоже ошибка. Знаешь, сколько денег ушло на открытие во Франции? И нет же, надо было открыть еще в Италии. В Италии, ба! Просто… — Лекса ударяет кулаками по столу, — зачем им сдалась наша компания, наш сайт, наше приложение, когда у них своего модного дерьма навалом. Просто… Почему нельзя изучить нормально рынок? И еще… Тот скандал с подделками. Лекса замолкает из-за бабушки, которая сидит с открытым ртом. Бетти качает головой, и не хватало еще того, чтобы она зааплодировала. Лекса злится на себя. Злится, потому что она уже давно не лезла в дела компании. Ей хватило тех эмоций, которые она в свое время получила в достаточных дозах, чтобы понять, что ей там делать нечего. Но тем не менее, она вышла замуж, чтобы кто-то другой помог компании её бабушки не уйти ко дну. — Ты купишь этот чёртов пакет акций. И если твой отец хоть слово скажет поперек, то я сама своими руками его потоплю. И никакого слияния не будет. Ведь ты не беременна? — она разводит руками в стороны, — у них не будет выбора, Лекса. Бетти замолкает. Она молчит, потому что знает, что Лексе нужно время, чтобы подумать. А Лексе действительно нужно время, чтобы подумать. И она думает. — Я согласна. Если ты действительно сможешь сделать это, то я тоже сделаю то, что от меня требуется. И заберу Джо с собой. — Рискнешь состоянием, которое тебе завещали? — Не жалея ни капли, — уверенно говорит Лекса. Это будто похоже на выход из кромешной тьмы, в которой Лекса себя ощущала очень долго. И о том, что она бы сделала все по-другому на месте родителей, она уже давно перестала думать. Ей не быть на месте родителей. Она так думала. Но теперь… Боже мой, да дело не только в том, что это означает, что ей больше не придется вообще слышать о ребенке. Слышать о браке. Да она ведь может развестись. Дело в том, что она действительно не пожалеет ни копейки за возможность самой все попробовать исправить. Она не дала это маме, когда та заикнулась, но сейчас… О-о-о… У нее в предвкушении что-то загорается в груди. И вдруг. — И конечно, ты должна попрощаться с твоей Кларк. Лекса от этих слов дергается как от выстрела. — Это мои условия. Лекса молча смотрит на нее. Шестеренки в её мозгах усердно крутятся, чтобы понять, как это связано. И Лекса выдыхает. — Она может поехать со мной. — И что тогда? У тебя будет время на эту девочку? Она бросит все, чтобы уехать? Что ты дашь ей взамен? Время? Внимание? Что будет, когда она перестанет получать время и внимание, Лекса? А она перестанет, потому что будущий год для тебя будет очень тяжелым. И она делает твою голову горячей, Лекса. Поджигать тебе все части твоего тела, в том числе и голову, поверь мне, будет кому. Ты извини меня за подобную жестокость по отношению к твоему небезразличию к ней, но я доверяю исключительно твоей голове, а не тому, что идет отсюда, — она трогает двумя пальцами грудь Лексы. Лекса молчит. — Да и к тому же, я не доверяю ей. Я её не знаю. Ты сказала, что рискнешь деньгами, не жалея ни капли. И ты спросила меня про риски, так вот есть то, чему я не доверяю. То, что может разрушить даже нечто очень прочное. — Любовь? Лекса сжимает руки на столе. Она не знает, как это случилось. — Любовь, — кивает бабушка. — Любовь единственная вещь, которая может как созидать, так и разрушать. И она не поможет тебе сейчас созидать, Лекса. Думаю, что тебе есть, о чем подумать. Вернемся к разговору завтра. — Нет, — Лекса разворачивается к ней всем телом, — это еще хуже, чем было. То, перед каким ты выбором меня ставишь. Не поступай так, пожалуйста, — как можно спокойней говорит она. Взгляд Бетти сочувствующий, и Лекса это видит. Но Бетти молчит. — Кларк… Кларк… она не составит проблемы. Точнее, я бы хотела принимать решение сама, а меня снова этого лишают. Ты лишаешь меня этого. — Лекса, я очень любила твоего деда. Очень. И я знаю, что это чувство способно выбивать почву из-под ног, способно наводить беспорядок в голове. Ты сейчас будешь переживать, но в итоге ты возьмешь это под контроль. А если она будет в твоей жизни, то ты будешь терять этот контроль снова и снова. И я не могу позволить себе, да и тебе, так рисковать. — Я могу держать это под контролем. — Держать её под контролем? Она поддается этому? Какая она? — Бетти наклоняет голову. Лекса видит в её взгляде шанс, которым она может воспользоваться. Надо лишь грамотно построить свою речь. Надо лишь дать отчет своим словам. — Джо! — Бетти взмахивает руками, и Лекса оборачивается. — Бетти! — Джо выруливает из-за угла, и Лекса округляет глаза. Верхние пуговицы на его рубашке оторваны, и он в чем-то… похожем на вино. — Кто это тебя так? Твоя любовница? — Бетти приобнимает его. — Да официантка упала на меня, мало того, что пролила вино, так еще и рубашку порвала. Привет, Лекса, — он целует её в щеку. — О чем секретничаете? Как я рад тебя видеть, ты совсем вернулась? — Да, думаю, что да. Много дел здесь накопилось, пора все решать. Присаживайся, потом переоденешься. Выпей с нами. Я пью огуречный отжим, а Лекса сок. Ты можешь выпить что-то покрепче. — Габриель, виски, — говорит он девушке, и та, кивая, уходит. — Я не помешаю вам? — Мы обсуждаем Кларк, — Бетти игриво на него смотрит. — Что ты думаешь о её любовнице? Лекса почти что встает на ноги, когда слышит этот вопрос. И она почти открывает рот — сказать, чтобы Джо заткнулся. — О, девушка с ПТСР. Это та еще находка. — Вот как, — Бетти смотрит на Лексу, которая, переставая чувствовать ноги, падает обратно в кресло. — Джо, — хрипло говорит Лекса. — Можно тебя? — Нет, Лекса, пусть он мне расскажет. Я хочу знать о Кларк все. Джо, окажи мне услугу, скажи мне, что ты о ней думаешь. И Лекса хочет попросить его заткнуться, но она понимает, что это будет выглядеть абсолютно так же, как если бы она вместо этого выкрикнула, что Кларк — катастрофа. — Да что о ней думать. Эмоциональная, нестабильная, — Джо загибает пальцы, а вместе с тем и надежду Лексы на то, что бабушка теперь хотя бы выслушает её, — вспыльчива. Имеет психологические проблемы. Но она симпатичная, я бы сказал, что даже красивая, и Лекса влюбилась в нее, стоило ей просто возразить ей. Я бы сказал, что она поплыла. И я её не виню, ведь именно такие люди напоминают нам, что жизнь не так скучна. Тебе ли, Бетти, не знать. Лекса вот — вижу цели, не вижу препятствий. Мое мнение на этот счет она не учитывает. — А какое твое мнение? — До встречи с ней Лекса хотя бы подумала бы о том, чтобы родить, чтобы спасти компанию, а теперь она всё это воспринимает в штыки. Всё, лишь бы Кларк была спокойна. Да, Лекса? А теперь слияние под угрозой. И Лекса считает, что это того стоит. — Ты так не считаешь? — Конечно нет! Кларк пришла и ушла, а Лекса потом оглянется, когда все будет разрушено и ничего не останется, и будет жалеть об этом. Поговорите с ней, потому что меня она не слушает. Это последний шанс что-то спасти. Я устал с ней спорить. Лекса смотрит перед собой. Ей не надо сейчас переводить взгляд на бабушку, чтобы понять по её взгляду, что шанса больше нет. — Простите, — она встает из-за стола. И уходит. На сегодня достаточно.