Fuck That

Кларк слушает речь Лексы, которую та толкает внизу. И Лекса такая невозмутимая, как ни в чем не бывало, будто весь клуб только что не слышал то, что творилось наверху. Будто никто из них не слышал, что кто-то посмел назвать её тупой. Будто кто-то внизу не знает теперь, что Лекса, оказывается, не просто холодный робот, а человек, который может в порыве злости прибивать кого-то к столу, ругаться матом и рычать словно хищный зверь. Да. Все они теперь знают. Только это уже не имеет никакого, блять, смысла. Ничто не имеет смысла. Кларк больше не хочет слышать её голос. Не хочет терпеть даже минуты этой монотонной заученной речи. Она допивает вторую бутылку пива, ставит на стол. Подхватывает со стула рюкзак, накидывает себе на плечо и идет к лестнице. Проходя мимо сотрудников, которые стоят к ней лицом, она чувствует, как вся толпа провожает её взглядом. Она слышит, как речь Лексы обрывается на полуслове. Но Кларк так похуй. Даже если весь мир бы сейчас таращился на нее. — Кларк, ты куда? А это Ким. Вечно беспокоящаяся о ней Ким. Конечно. Как же, сейчас Кларк уйдет бухать в другое место, а потом им с Кейси снова собирать её по кусочкам где-то на улице или в коридоре квартиры. Кларк не знает, в каком месте до нее дойдет, что последний выпитый бокал явно был лишним. И Кларк почти доходит до коридора, ведущего к выходу, как её хватают за руку и разворачивают. — Куда ты собралась? Кларк смотрит на Лексу и не понимает, какого чёрта ей еще надо? И почему её вообще ебет, куда она собралась? — У тебя разве не собрание? — Собрание. И ты могла бы дождаться его конца, а не заставлять нервничать своих подруг, — шипит Лекса, чтобы их не слышали. — Лекса, иди в жопу, ладно? — Кларк дёргает рукой, сбрасывая её с себя. — Кларк, — Лекса скалится. Она держит себя в руках. Похвально. — Я не могу и минуты больше тебя слышать, поэтому я лучше пойду и найду другое место для отдыха. Здесь… Здесь все стало так себе. Есть места получше. — Господи, Кларк, — а теперь взгляд Лексы осуждающий. И Кларк хочется её ударить. — Иди сюда, — она снова хватает Кларк за руку и тянет обратно. И Кларк идет. Ей любопытно. И если Лексе мало, то она получит больше. Кларк не возражает. Во всяком случае, хуже уже быть не может. Кларк ловит на себе взгляды подруг, пока Лекса её как ребенка тащит в сторону служебной двери. И вообще-то… Кларк вдруг понимает, что она бы и представить раньше не могла такую ситуацию. Ситуацию, где Лексе становится так плевать на то, что кто-то увидит и что подумают. Но ведь Лекса уезжает. Конечно. Конечно — ей уже плевать. И рожать ребенка ей не надо, чтобы создавать видимость счастливой семьи. Наверное, ей уже и замужем быть не нужно. Наверное, Лексе именно поэтому плевать на то, что кто-то что-то узнает. И Кларк бы порадовалась этому, если бы она сама не была настолько неважна для Лексы, что та её бросила под поезд. И Лекса готова отвести её в кабинет, чтобы снова бросить туда же. Почему-то слова о том, что Лекса её любит, ничуть не ослабили узел в груди Кларк. Может быть, они лишь помогли трансформировать боль в злость и ненависть. Но развязать его? Нет. Узел все еще там. И Лекса захлопывает дверь за Кларк. И Кларк прижимается спиной к двери. Она смотрит на Лексу, которая похожа сейчас на загнанного хищника. Да… Это зрелище стоит того, чтобы быть здесь. Эта Лекса настолько же поражает Кларк, насколько и затягивает узел в груди сильнее. Ведь такая Лекса — не её. Она больше не её. — Зачем я здесь? — Кларк может гордиться собой и своим звучанием. — Кларк, — Лекса подходит к ней. — О, да ты сама не знаешь, — Кларк усмехается. Это до боли смешно. Лекса теперь хватается за один конец ниточки. Хватается за то, что сама же и порвала. И господи, как же это отвратительно и смешно. — Тебе весело, Кларк? — Мне? Весело? Лекса, ты меня прожевала и выплюнула. Я на грани того, чтобы убить тебя или себя. И ты очень зря подошла ко мне. И ты очень зря решила меня притащить сюда. Блять, ты уже все сказала. Что еще? — Мне очень жаль, что я сделала тебе больно. Кларк фыркает. — Кларк, — Лекса берет её за руку. Кларк сбрасывает её руку: — Нет. — Кларк, я все еще здесь. Я пока здесь. Кларк не верит своим ушам. Она смотрит на Лексу и не верит ни ушам, ни глазам. — Лекса, я ненавижу тебя всем нутром. Понимаешь? Зачем я здесь? Я здесь, чтобы ты сказала мне, что я нужна тебе? Чтобы я ехала с тобой? Чтобы мы были вместе, несмотря ни на что? Что мы найдем выход вместе? Я здесь за этим? Лекса молчит. И Кларк качает головой, улыбаясь. По её венам течет яд. И все, что она хочет — это оставить их двоих сегодня в живых. Она очень хочет. И она улыбается. — Кларк, я хочу, чтобы ты поняла меня. Дело даже не в том, что сказала бабушка. То, что она сказала, — Лекса опускает взгляд в пол, — она права. Я с тобой другая. Кларк, ты делаешь меня другой. Я даже здесь не могла сосредоточиться. А ты такая… Ты очень эмоциональная для меня. Ты очень… меняешь все вокруг себя. И я не могу себе этого позволить. Потому что я могу сделать нечто большое для себя и своей семьи. Я могу сделать так много. И я не могу так рисковать, потому что отношения — они проходят, понимаешь? — Лекса поднимает взгляд. Её зеленые глаза будто штиль в море, просто само спокойствие. И Господи, Лекса всем сердцем верит в то, что говорит. Она так в это верит, что Кларк уже на грани сочувствия. — А это то, что останется после. После меня даже. Это так важно, Кларк. И это теперь в моих руках. Не косвенно, а в прямом смысле. И я так хочу, чтобы ты поняла это. И я тебя люблю, Кларк. Просто я не могу… не могу бороться за то, что не поддается контролю или прогнозу. А это все не поддается ни одному прогнозу. Как бы я хотела, чтобы ты это поняла. Кларк долго смотрит на Лексу. И да… Она понимает. Она наконец-то все понимает. Вот она Лекса. Лекса — цифры, Лекса — прогнозы, Лекса — контроль. Лекса была всегда такой. И Лекса не хочет быть той, в кого её превращает Кларк. Кларк почти жалко её. И это действительно так. Но и это не развязывает узел в груди Кларк — нет, это превращает его сталь, в титан… нет, оно делает этот узел вольфрамовым. И Кларк будет с этим жить. Вот только… Кларк отталкивается от двери. — Когда ты получишь все, что ты хочешь, — Кларк делает к ней шаг. — Когда ты будешь стоять в своем блестящем, светлом, огромном кабинете, такая вся безупречная, с идеальной прической, — Кларк делает еще шаг, — тогда ты поймешь — вот то, что важнее всего. Вот… оно в твоих руках, — Кларк кладет ей ладони на щеки. Лекса так прекрасна. Её глаза так красивы и темны сейчас. — Все твое целиком и полностью, — она несильно сжимает её лицо. — Ты ведь сильная, ты получила, что хотела. И когда этот момент настанет, я тебя умоляю, — Кларк гладит пальцами её идеальные скулы, — умоляю, Лекса, не надо вспоминать обо мне в тот момент. Потому что, скорее всего, этот момент разрушит тебя, а я не хочу быть той, кто будет собирать тебя по частям. Потому что к тому времени ты будешь уже мертва для меня. Кларк проводит пальцами по окаменевшему лицу. Она коротко улыбается и делает шаг назад. — Ты можешь купить почти все, Лекса. И ты сможешь починить все, что захочешь. Но даже я знаю, Лекса, чего на самом деле не купить ни за какие деньги и не починить, как бы ты этого ни хотела. Поэтому тебе придётся рано или поздно признать то, что ты невероятно тупая, — Кларк открывает дверь и выходит.