14 Августа
Суббота
— Я просто в ахуе, — говорит Ким, глядя в потолок. — Это мои слова, — отвечает Кейси, глядя туда же.17 Августа
Вторник
— Я не буду петь это слащавое дерьмо, — Кларк опускает руку с текстом. Она смотрит на своего почти продюсера, который сидит на диване. — Я знаю, что вы пришли, чтобы послушать то, что мы приготовили. Но я не могу, серьезно. — Это твое слащавое дерьмо, — отвечает Рафаель. — Ты прислала демо, и меня оно устроило. — У меня есть другие песни, но их надо еще довести до ума. Могу я не петь вот это, — Кларк машет листами с разбором текста в своей руке. — Это стало выше моих сил. — Если новые не хуже старых, то можно подумать. И… время есть. Но мне не нравится, что ты заявляешь это вот таким образом. И Кларк, несмотря на то, что ему что-то не нравится, вздыхает с облегчением. Она уже думала, что ей придется чуть ли не силой пробивать себе возможность петь другое. Эти тексты уже не актуальны. И от них ей хочется блевать. А это не то, что она хотела бы чувствовать на сцене. — И прошу сначала сделать, а потом звать меня. Потому что я пришел слушать не проходняк, а готовый материал. И я хотел бы в будущем не слышать о чем-то почти готовом, что это не тот материал. Мне нужен план, который не перекраивается от вашего хочу или не хочу. В вашей жизни — да, в работе — нет. Кларк пофиг на то, что он говорит. Она видит лишь зеленый свет и копается в ноутбуке, чтобы… включить песню. — Это… — Рафаель ставит на паузу после половины первого куплета и отрывает взгляд от ноутбука. — Это… другое. — Он смотрит на Кларк, и та пытается прочитать то, что он думает, по его лицу. — Да, и это то, что я хочу. — Это мрак. А там любовь. Мы думали, ты огонек — веселая, задорная и немного иногда грустная. Никому не вредили грустные песни. И тут я слышу рэп. Это разве то, что ты хотела? — Там все нормально, — вмешивается Кайл, прокручиваясь в своем кресле. — Мне больше нравится, чем то. Просто послушай до конца. И там не совсем рэп. Лайтовый такой речитатив. И только в одной песне. Кларк включает запись. Они с Кайлом её готовили всего два дня, но этого будет достаточно, чтобы предоставить как демо-вариант. — Ох, — Рафаель кивает в такт музыке, пока песня не заканчивается. — Ты должна гореть в аду? То есть, ты все же оторва, а не огонек? Знаешь, — он смотрит на Кларк так, будто пытается её увидеть по-новому, — в этом что-то есть. Не знаю, каким дерьмом ты там наполнена, но это пойдет на пользу, если мы будем транслировать это. Это нас бы устроило. Мрачных девочек любят. Включайте вторую. Кларк включает следующую песню. Она внимательно наблюдает за его реакцией. Рафаель кивает в такт и следующей песне. Кларк выдыхает. Он просто не может отказаться. Потому что никто не заставит Кларк петь то, что планировалось. Ни за что. — Это точно другая Кларк, — он смотрит на Кларк. — Ты уверена, что ты хочешь быть такой? Потому что мы не сможем менять образы. Все строится не так. Прими решение, и мы идем дальше. — Это то, что я хочу, и это я. — Ты уверена? — На миллион процентов. — Кто сделал это с тобой? — Одна сука. — Да, лесбийские вайбы тоже сойдут. Кайл, ты закончил с аранжировкой на эти песни? — Угум, — тот самодовольно кивает. — Это было несложно, я тащился. Мы же записались сначала проходняком. Но у меня были деньки подумать. Теперь нужен нормальный вокал. — В таком случае, Кларк, иди пишись, я послушаю. Текст нужен? — Нет, я знаю его наизусть. Он кивает и машет рукой, чтобы Кларк вошла и они начали запись. — Кайл, руководи, — обращается он к звукорежиссёру. — Кларк, распевка. Я пока подготовлю все. И Кларк для распевки читает рэп Саманты. Она видит улыбку на лице Рафа. И она понимает, что проблем быть не должно. Но на самом деле ей уже далеко насрать на проблемы. Она будет это делать не для продюсера. Не для кого-то еще, а для себя. И блять, она точно прочитает все бумаги внимательно, прежде чем подпишет хоть что-то. — Кларк, пишем первый куплет. Будь немного рассуждающей, не гони. Мы его замедлим. — Я истребила в себе доброту насилием, теперь я думаю дважды, и я на грани… — Стоп. Кларк замолкает. — Я истребила в себе доброту, пауза, насилием, пауза, теперь я думаю дважды, пауза, и я на грани… — Поняла. Добавляем паузы. — Я оставлю пултек. И, Кларк, на втором абзаце без пауз. И до микрофона пятнадцать сантиметров. Чуть ближе, чем раньше. Готова? — Кларк кивает. — Пишем. — Я истребила в себе доброту… насилием… Теперь я думаю дважды… и я на грани того, чтобы принять себя. Я оглядываюсь назад… я должна была любить свои особенности… Я должна была отнестись к себе правильно… Мне не стоило бояться ночных мыслей о том, что мне не хватает себя в моей собственной жизни. Я танцую на собственном ноже, делаю пируэты, направляюсь в рай проклятым рейсом. Без ремня безопасности… в нервном напряжении, в приятном предвкушении…18 Августа
Среда
— Кларк, ты сегодня трезвая? — Кейси падает на диван. — Еще только пять часов, — Кларк закрывает ноутбук. — А, а во сколько начнешь? — А что? Ты хочешь присоединиться? — Может быть, — Кейси гладит кота, который залез к ней на колени. — Я хочу разделить твое дерьмо. Может, если с тобой пить, это станет возможным? — Ты можешь попробовать, — Кларк встает и идет в свою комнату. Она должна быть добрее к своим друзьям. Должна. Пожалуй это единственное, что она должна делать. Больше она никому ничего не будет должна. — Что пьем? — Кейси смотрит на пакет, с которым Кларк заходит в гостиную. — Вино. — О, то есть сегодня напиваться не будем? Как жаль. Я думала, что уж по такому случаю будет что-то другое. — Ну, во-первых, — Кларк ставит пакет на стол, — я его брала вчера, и понятия не имела, что будет такой случай, и на тебя не рассчитывала, а во-вторых, что другое? Я не пью крепкое. — А, точно. Берем количеством. — Если ты продолжишь язвить, то моя любезность будет исчерпана на сегодня. — Твоя любезность. Вот что теперь между нами. Терпение. Ну спасибо, Кларк, и на этом. И что будет дальше? Кларк садится в кресло. Она закрепляет острие штопора на пробке. — А ты хочешь, чтобы оно кончилось? Пожалуйста, можешь не ждать этого момента и просто уйти. — Кларк, заебала. Кларк откладывает штопор с пробкой: — Принеси бокалы лучше. — Сегодня мы пьем? — в гостиную заходит Ким, она проходит и садится на диван, ближе к столу. — Я приглашена? — Ты разве не должна быть на подработке? — О, Кларк, а когда я последний раз была на подработке? Кажется, что можно было бы заметить мое круглосуточное присутствие здесь. — Да вы издеваетесь что ли? — Кларк громко ставит бутылку на пол. — Серьезно? У вас синхронизировались пмс, или что?! — У нас синхронизировалось нечто другое, — Кейси подходит с тремя бокалами. — Обостренное желание набухаться. Тебе придется сегодня поделиться. — Если это ваша попытка… — Кларк, заткнись, — Кейси садится на диван. — Просто достала. Ты можешь быть хамлом, серьезно. Ты можешь стать хоть самой конченой, только давай проясним. Есть люди, которые не сваливают в Нью-Йорк, а все еще живут в этом городе. Люди, которые готовы подтирать за тобой что угодно. И ради бога, это не упрек, — Кейси поднимает руку, когда Кларк скалится. — Просто, Кларк, чтобы ты на себя ни нацепила, раздевайся в нашем присутствии. Я думаю, что мы стоим этого. Окей? Кларк смотрит на хмурую Ким, взгляд которой подписывается под каждым словом Кейси. И Кларк смотрит на Кейси, которая вполне сейчас может раздавить бокалы в своих руках. — Окей, — Кларк закатывает глаза. Она поищет что-то для них внутри себя. Над этим надо будет поработать. ___________ — Значит, Лекса, — Ким берет вторую бутылку и наливает всем в бокалы. Кларк молча плавит её взглядом. Естественно, они здесь ради этого. Похер. Похер, пускай. Это Ким и Кейси. Это все, что Кларк должна знать и думать. Это её друзья. А остальное — остальное она должна сейчас проглотить. — Лекса — та, кто залез к тебе в штаны. Мы охуели, знаешь? Это невозможно проглотить. Язык Кларк жжет ядом, но она готова его прикусить. Потому что это Ким. И это Кейси. И она должна проглотить собственный яд. Кларк молчит. — Кларк, — тихо начинает Ким. Она заглядывает Кларк в глаза. В этом вся Ким. И Кларк на самом деле плевать: рубят это, как это делает Кейси, или вкрадчиво ли это — от Ким. Это просто сжигает её. Все, связанное с Лексой, действует как ветер на угли, которые никогда не потухнут в желудке Кларк. И её подруги не виноваты. Не они разожгли это, и они не способны потушить эти угли. Лишь раздумывать. А Кларк с этим и без них как бы справляется. Особенно по вечерам. Особенно по ночам. И она делает глоток вина, который, как обещается, затушит хоть часть, пока тот ветер не подует снова. — Кларк, я знаю, что ты это не любишь. Но мы хотим разделить с тобой это. Если ты будешь об этом говорить, будет легче. Почему ты просто не поверишь в это? — Почему все думают, что чтобы стало легче, надо говорить? Блять, откуда вы это берете?! — Потому что это факт, Кларк, — сухо говорит Кейси, закидывая ногу на ногу. — Это тяжело, и никогда не знаешь, когда ты решишься на то, чтобы открыть рот. Но когда ты открываешь и начинаешь говорить, то потом обнаруживаешь, что становится легче. — Ты не должна, Кларк, но… — Она должна, — возмущается Кейси, — хватит, Ким. Она должна! Она спивается. Она думает, что алкоголь ей помогает с этим. И пока она, блять, не откроет свой рот, пока не доверится нам, то ничего не изменится. Ты посмотри на нее. Лекса не просто раздавила её, она её превратила в мразь. И хватит лебезить перед ней! — Кейси, — голос Ким подавленный. Кларк с любопытством смотрит на Кейси, которая почти горит, так же как и Кларк, от эмоций. Но нет — ей далеко. Это вообще-то просто искра. И Кларк нравится смотреть на такую Кейси. Это интересно. — Что ты улыбаешься, Кларк? Ты можешь лыбиться хоть круглые сутки, но это не скроет того, что твои глаза потухли. Они как у мертвеца. Просто на тебя страшно смотреть. Чего ты добиваешься? Чтобы мы отвернулись? Почему ты доверилась ей, а нам нет? Мы хуже? Скажи, мы хуже твоей Лексы? — Кейси. — Заткнись, Ким. Я хочу, чтобы Кларк сказала. Лекса тебя ведь обнимала, целовала и трахала. А вот твоя подруга как-то кукухой поехала, потому что ты от нее шарахаешься. Она хуже твоей Лексы? Или скажи мне вот что. Ты Лексе рассказала о том дерьме, что когда-то случилось с тобой? По-любому ведь рассказала. Так вот, ответь теперь, почему мы в твоих глазах хуже? Недостойны даже доли того? — Да, — Кларк пожимает плечами. — Да, обнимала, да целовала. И трахала, да, Кейси. Именно это она и делала перед тем, как меня бросить. Ебала меня. И да, я ей рассказала. Да, я ей доверяла. И доверила бы свою жизнь. Хуже ли ты? Нет, Кейси, не хуже. Никто из вас не хуже, — Кларк встает. — Что ты хочешь знать? Что я впервые в жизни влюбилась? Что полюбила кого-то сильнее, чем люблю себя? Что она выбрала свою карьеру, а не меня? Что? Какие подробности ты хочешь знать? Тебе рассказать, как и в каких позах мы ебались? — Кларк, — Ким встает. — Что ты хочешь слышать?! Узнать о том, как я умоляла её? Или, может, ты хочешь знать, что я чувствую? Агонию, Кейси. Я чувствую её круглые сутки. Агонию, ненависть и злость. — Кларк, — Ким подходит и обнимает её. И Кларк цепенеет. Она цепенеет, но не так, как обычно. Это нечто другое. И Кларк чувствует как нечто плавит её органы, один за другим. И Ким сжимает её крепче. Это доходит до горла, и Кларк глотает воздух. Горло сдавливает тисками, и она чувствует, как что-то прорывается наружу. Она не может это остановить, и она цепляется за Ким. Она не может это остановить. Она не может. — Кларк — Ким отклоняется, она проводит пальцем под глазами Кларк. — Боже мой, Кларк. Кларк хочет это остановить. Ей не нравится её тело. Это хуже, чем угли. Это хуже, чем было. Пальцы Ким гуляют по её лицу. — Кларк, прости нас. Кларк, тише. Лицо Ким такое напуганное, и Кларк хочет сказать ей, чтобы она перестала. Но что-то внутри рвет её на части, и она, блять, не может это остановить: она утыкается в Ким, и её тело начинает сотрясаться, руки Ким ложатся ей на спину и судорожно перебирают по ней пальцами, цепляясь за Кларк. И по какой-то причине Кларк хочет, чтобы она цеплялась за нее сильнее. Чтобы впилась в её спину. Впилась до боли, разорвала кожу на её спине, сломала пальцами ребра, пробралась глубже и вырвала все это. Вырвала и кинула это на пол прям здесь. И Кларк разражается мокрым потоком на плечо подруги. И Кларк не знакома с этой частью себя. Она не знакома и не хочет. Блять. Нет. Хватит. Она ненавидит, ненавидит сейчас себя. Ненавидит этот момент. Желудок прожигает острой болью, словно от паяльника, и её угли вспыхивают уже каким-то адским пламенем. Её горло жжет от слов, которые она может сейчас сказать. Кларк отталкивает Ким. Она открывает и закрывает рот. И ей требуются все силы, чтобы не воспламениться самой и не поджарить своими словами подруг. Она сможет. — Просто оставьте меня в покое. Спасибо, — Кларк берет бутылку вина и выходит из гостиной.