***
Прогуливаясь по деревне, девушка вновь пускалась вместе с другом по задворкам воспоминаний. Было приятно разделить их с кем-то, кто не фигурировал в них. Они медленно и неторопливо продвигались вдоль узких улочек в направлении главного медицинского центра. По дороге их то и дело останавливали ароматные запахи цветов, которыми был украшен каждый дом на главной улице города. Харуно не сомневалась, что в этих композициях видела руку своей подруги. Только она любила создавать флористические композиции так, чтобы аромат и цвет преобладали над формой. Поэтому в ярких лучах летнего солнца центральная улица отливала удивительным сочетанием бело-синих и бело-фиолетовых гиацинтов, тяжёлыми гроздьями нависающими над людьми. Их аромат наполнял всю деревню, заглушая все прочие запахи. Оказавшись у больницы, ребята приняли решение не входить в здание, а осмотреть снаружи, исследуя возможную точку входа ночью. Так как в кабинете Шизуне всегда держала самые свежие травы у окна на солнечной стороне, было нетрудно обнаружить его с улицы. Определившись, что лучшим местом высадки будет соседний балкон, товарищи решили возвращаться, чтобы дома обсудить детали. Обратный путь они проложили через торговый квартал, в котором располагался магазин Яманака. Сакуре очень хотелось узнать, как чувствует себя подруга после вчерашнего вечера. Магазин находился в конце самой широкой улицы квартала, который был настолько большой, что, если идти неторопливым шагом, то дорога от начала и до магазина заняла бы минут двадцать. А так как у друзей до тренировки Харуно было ещё много времени в запасе, они решили пройтись неспешным шагом. На этой улице были открытые прилавки, в которых можно было приобрести любую вещь: от вилки до крупногабаритной утвари, от заколки для волос до самого дорогого кимоно в деревне. Прилавки зазывали и манили посетителей своими пёстрыми красками, не заглядеться на которые было просто невозможно. Сакура наблюдала, что, словно под гипнозом, люди оставляли немалые деньги, покупая вещи, которые, казалось, им и не нужны вовсе. Она вспомнила, что и сама в молодости была такой же. Стоило ей заглянуть на этот рынок, как она обязательно оставила бы тут половину вознаграждения после миссии. Её подростковая одержимость Саске капитально разоряла её кошелек в попытках подчеркнуть красоту. Сейчас это кажется несерьезным, однако, будучи помоложе, она готова была разорвать человека, если тот первым схватил товар, который приглянулся ей. — Я сейчас, — уходя в неизвестном направлении, сказал Хару и быстро растворился в оживлённой толпе. Но девушка осталась в своих воспоминаниях, разглядывая магазинчики и припоминая, какие из её вещей были куплены тут. Конечно, её старая квартира находилась совсем неподалёку отсюда. Думалось ей, живи она подальше от этого рынка, ситуация с транжирством явно бы не изменилась. Просто вставать приходилось бы раньше, чтобы успеть до наступления торгового пика. «Интересно, моя старая квартира ещё не занята?» Неожиданно её внимание привлекла серебряная макушка, возвышающаяся над толпой, которая могла принадлежать лишь одному человеку. Какаши выходил из-за угла, из которого она всегда выбегала навстречу распродажам. Одежда мужчины была непривычно повседневной. Насколько Сакура помнила, она всегда видела его только в униформе, что можно было считать его отличительной чертой наравне с закрывающей лицо маской. А сейчас — обычные мешковатые штаны, непримечательная черная футболка. Было странно видеть своего сенсея таким — обычным. Словно догадавшись, что она стоит где-то рядом, Какаши направился к ней. С его приближением Сакура ловила себя на мысли, что не может отвести от него взгляд, а также подумала о том, что слишком много переглядываний за один день для них двоих. Сделав едва заметный, но глубокий вдох, решила, что сейчас самое время начать «Игру». — Здравствуйте, Какаши-сенсей, — радостно поприветствовала девушка. — Привет, Сакура-сан. Он остановился на расстоянии вытянутой руки. Из-за его высокого роста, ей приходилось смотреть на мужчину снизу-вверх, от чего её слегка слепило солнце. Однако она не могла не отметить, что, относительно прошлой встречи, она стала чуточку выше, и теперь её макушка уверенно доставала ему до линии ключиц. — Какаши-сенсей, не думаю, что вам нужно соблюдать эти формальности в общении. — Тогда я не думаю, что с твоим положением тебе нужно звать меня сенсеем. Просто Какаши, без формальностей. — Просто Сакура, — улыбнувшись ему в ответ сказала девушка. — Выглядите уставшим, плохо спалось? Закрывая глаза от солнца и прислоняя ладонь к лицу, девушка слегка придвинула к нему свой корпус, пытаясь оказаться в его тени. Она знала, что он не выспался, и, решив поддразнить своего учителя, не дожидаясь от него ответа, продолжила: — Что может заставить такого ленивого человека лишиться сна? — Неприлично важные дела, которые не должны волновать маленьких девочек. Наклонившись ей на встречу, удерживая руки в карманах, Какаши практически стер между ними расстояние. От удивления его бывшая ученица громко выдохнула, и он почувствовал её горячее дыхание сквозь свою маску. Если бы он не знал её так хорошо, то решил, что она слегка покраснела. Но, так как сегодня было очень жарко, он бы не удивился, что это из-за температуры. Она всегда его дразнила. С самого её детства она огрызалась на него, называя ленивым, старым, невнимательным и нерасторопным. Он же не упускал шанса подразнить ученицу в ответ. В ответ она всегда злилась, ругалась, кричала, иногда даже размахивала кулаками, но никогда не краснела. Причин делать это сейчас у неё точно не было, а значит причина в жаре. — Я уже давно не маленькая девочка, которую вы учили ходить по деревьям, — сказала она, выгибая бровь, её голос прозвучал так же, как у Такумы, когда он что-то ей объяснял. Он не мог с ней не согласиться. Глядя на неё сейчас, он видел, что она повзрослела. Неосязаемо он чувствовал, что в ней что-то изменилось. Но её слегка надутые губы успокаивали его в том, что нечто в ней осталось прежним. Расслабленно почесав затылок, мужчина слегка усмехнулся и согласился с ней, переводя тему. — Гуляешь? — Ага, — она отстранилась от него, чтобы он не увидел, как её смутил его ответ. — Показываю Хару город. Хотели забежать к Ино. А вы что делаете? Не помню, чтобы вас… тебя могло что-то заставить выйти в такую жаркую погоду. Пробуя новое обращение к нему на вкус, девушка всё ещё нерешительно произносила его. Она была уверена, что для него ничего не изменилось, он всегда обращался к ней просто Сакура, но вот для неё это ощущение было новым и нельзя было не признать, что оно было приятным. — Были важные дела. Ты занята сегодня? — Эй, вредина, я верну… — резко вторгшийся в разговор Хару, осекся на полуслове, привлекая внимание пары. — Рад видеть вас, Какаши-сан. — Взаимно, Хару-сан. Поприветствовав подошедшего мужчину, Какаши обратил внимание на коробочку, которую он держал в руках, явно намереваясь протянуть её Сакуре, прежде чем заметил его. Пусть Хару и казался весьма простодушным человеком, девушка знала, что он очень наблюдательный. И она видела, как быстро он оценил ситуацию, сделав выводы, известные ему одному. — Сакура, я собирался вернуться в резиденцию. Нужно ещё закончить дела. Ты не против, если я тебя оставлю? Какаши-сан, присмотрите за ней? — Конечно. Харуно была готова прямо сейчас напомнить своему другу вкус горячо любимых «зубодробителей». Но напомнив себе про контроль, представляя, что будет очень жалко из-за такого дурня разрушить плотину, что строила столько лет, улыбнулась другу той улыбкой, которую мог понять только он. «Что ты удумал, дурень?» — На этом вас оставлю! — радостно сказал Хару, поправляя коричневую прядь, спустившуюся на лицо. — И не забудь, что у тебя тренировка сегодня. Сказав это, парень скрылся в толпе так же стремительно, как появился ранее, оставляя Какаши и Сакуру молчаливо смотреть друг на друга в какофонии голосов торговцев. — Ну, судя по всему, теперь у меня есть время. Может, прогуляемся? — С удовольствием. По обоюдному согласию решив, что лучшим местом, где они могут поговорить будет какое-нибудь кафе и, желательно, в подвальном помещении, чтобы избежать жары, они выдвинулись в путь. Вся дорога до ресторана прошла молча. Никто не решался задать вопрос или просто не знал, что спросить. Какаши периодически поглядывал в сторону девушки. И каждый раз задавался вопросом — почему, зная, что в Конохе лето невыносимо жаркое, Сакура, которая обычно носила более открытые вещи, была так одета? Не то чтобы ему хотелось увидеть её руки, хотя при этой мысли он откашлялся, просто было странно видеть её такой. Странно и подозрительно. Расположившись в ресторане и сделав заказ, они, наконец, смогли расслабиться. В помещении высокая температура воздуха совершенно не ощущалась. Запах здесь был немного сжат из-за того, что не было окон, и всё же это было лучшее место, чтобы скрыться от солнца и перевести дух. — Вы ничего не заказали, — заметив, что её учитель отмахнулся от меню, сказала Сакура. — Я не хочу есть. — А зачем мы пришли тогда сюда? — А разве здесь не лучше, чем на улице? — заметив, как Харуно наигранно надувает губы, Какаши удивленно спросил: — Что? — Я думала, что из-за того, что вы постарели, вы станете менее проворным и я смогу, наконец, увидеть ваше лицо, пока вы едите. Демонстративно сложив руки на груди, Сакура сначала вытянула губы словно она очень обижена, а после того, как увидела, что её сенсей удивился, почесывая затылок, сильно рассмеялась. С момента, как произошло нападение в деревне Водопада, она не расслаблялась так, как позволила себе это сейчас, заливаясь этим звонким смехом. — Как невежливо, Сакура-чан, так путать слова. Не постарел, а повзрослел, — усмехнулся Какаши. — И неужели тебя всё ещё это волнует? — Очень волнует, Какаши. Сакура заметила, как Хатаке еле заметно напрягся, услышав её ответ. Она подумала о том, что было бы неплохо использовать именно такую тактику. Поддразнивать, как и в детстве. Ведь именно тогда он переставал изучающе на неё смотреть и его взгляд снова становился не опасным. Скорее даже наоборот. Но так же быстро, как расслабляется, он и снова возвращался в привычное, за последние сутки, амплуа. Харуно было подумала что есть нечто общее у них. То, как он меняет свое настроение, очень напоминает ей то, как делает она, когда что-то внутри или снаружи затрагивает её плотину. Возможно, это было совпадение, но углубляться в рассуждения она не хотела. Сейчас ей было легко и просто, несмотря на то, какую опасную игру она вела. — Мы скучали, — неожиданно произнес он, поправляя повязку на глазу скрывающую шаринган. Произнес он это так, словно и для него было неожиданностью, что это скажет, а потом успокаивающим тоном добавил, — я скучал. — Значит в тот день, вы были со мной честны, а я нет. Воспоминание больно кольнуло девушку так, что она опустила голову приковывая взгляд к ладоням до красноты сжимающихся в кулак. Несмотря на то, что в зале было многолюдно и всего в паре метров от них, громкая компания что-то радостно отмечала, казалось, что повисла тишина. Голос Какаши не тревожил и не угрожал насильно вторгнуться в дела минувших дней с разборками. Он обещал что будет скучать. Прошло четыре года и она помнит своё обещание. Пока друзья, радовались её присутствию и делали вид, словно не было побега, этих лет незнания где она и что с ней, её сенсей скучал. На душе стало очень тепло от его слов, что помогло расслабить ладони, чтобы сделать небольшой шаг назад. — Знаете…знаешь, — поправила себя она. — Извини. Он растерялся. Она была готова поклясться, что он растерялся, хоть и не видела его глаз, так как не могла поднять головы. Она первая об этом заговорила. Не сдержалась. Вырвалось само по себе. Однозначно во всём был виноват он и лёгкость его присутствия, а также игра, которую она затеяла, до конца не понимая, как в неё играть со своим сенсеем. Но она сделала этот шаг, посмотрела назад и мир не рухнул. Он продолжил существовать, а Какаши собрал растерянный взгляд и посмотрел на неё совершенно не укорительно. — Я не хотела врать, ну… в тот день. Я рассчитывала, что никого не встречу и будет проще. Но проще не было, совсем. Я тогда вообще мало понимала, что хотела и вот… Прости, что обманула и вот так ушла. Он внимательно смотрел на неё. Терпеливо ждал, когда она закончит. Он видел, что только что витавшая лёгкость в её голосе резко упорхнула, оставляя свободное место для чего-то темного и тяжелого. Она не плакала, хоть он видел, что ей тяжело. Возможно, даже больно. Ему ещё предстояло привыкнуть к новой Сакуре и разгадать её, сопоставляя с той маленькой ученицей, которую он помнит. — Сакура, — решительно сказал он, — посмотри на меня. Последовав за его требованием, девушка подняла глаза. Она контролировала себя. Это раскаянье хоть и было не до конца обдуманным поступком, но оно никак не выходило за пределы контроля. — Прости меня, — теперь уже её черёд удивляться. — Я был невнимательным. Как твой учитель, я должен был заметить, что с тобой что-то не так и оказаться рядом, когда был нужен. Но я не справился с этой работой. — Нет, Какаши, я… — Дослушай. Властным, и слегка нравоучительным тоном, он перебил её на полуслове. Его тон был похож на тот, каким разговаривал с ней Такума. Но почему-то голос Такикагэ, не приковывал её к земле так, как делал Какаши. — Это моя обязанность — заботиться о вас. И делай я свою работу лучше, как знать, что могло быть по-другому. Но прошлое в прошлом. И твоё и моё. Сделав выбор — нам остается жить с его последствиями. Я просто рад, что ты в порядке. И рад видеть тебя. У нас не так много времени до твоего отъезда обратно, и я бы предпочел провести его без сожалений с обеих сторон. Когда и, если, захочешь это обсудить, я буду рядом. Сакура почувствовала, словно что-то тяжелое, что она тащила с собой долгое время, растворилось и больше не обременяло её. Такое же чувство, когда использует свои печати. Всего несколько таких правильных и нужных слов, и её отпустило. А ведь когда-то казалось, что это будет невыносимо. Говорить об этом с кем-то из них. Всё же надуманный образ безразличного, холодного и мало к чему проявляющему интерес Какаши — был лишь образом. Сейчас, как и прежде, он проявлял заботу. Даже несмотря на то, что сейчас она, скорее всего, была его заданием, Харуно не переставала быть его единственной ученицей. — Тогда, как насчёт того, чтобы завтра показать мне, как изменилась Коноха за четыре года? — стряхивая с себя ношу тяжёлого разговора, она приняла его предложение и задорно улыбнулась, оставляя прошлое в прошлом, пока не придёт время. — С удовольствием, Сакура.***
Выпив заказанный жасминовый чай, бывший сенсей и бывшая ученица ещё немного побеседовали. Разговоры скорее были политические и дипломатические. Несмотря на то, что они оба чувствовали, что смогли сделать первый шаг на четырёхлетней дороге, они по-прежнему «играли», каждый в свою игру. Сакура осторожно интересовалась Конохой, Какаши узнавал о Такуме и Такигакурэ. В разговоре так же выяснилось, что Какаши хотел познакомиться с Такикагэ, поскольку считал его личность очень выдающейся. Харуно любезно пригласила его к ним на ужин на следующей неделе, пообещав устроить очень неформальную атмосферу. — Глазам не верю! — воскликнула Сакура, когда увидела нечто, выбивающееся из её обычного представления. Закончив разговор и попросив счёт, её не просто ленивый, но ещё и скупой сенсей, ловко перехватил счет и положил пару купюр сверху. Десять лет этот мужчина избегал обязательств платить по счетам, и ел за счет нищих учеников, тут не просто сам оплатил чужой заказ, так и ещё чаевых оставил. Открыв рот от удивления и чрезмерного возмущения, девушка как рыбка открывала и закрывала рот не в силах вымолвить и слова. — Вы! ТЫ! Не может быть… — Как плохо ты меня знаешь, маленькая Сакура-чан, — хитро улыбнувшись девушке, Какаши специально подразнивал её, поскольку такое её поведение его забавляло. — Я одновременно возмущена, обескуражена и польщена. — придя в себя, смогла сказать куноичи, — И с каких пор вы стали платить за обед не из детского кармана? — С тех пор, как дети стали приятной компанией. Выйдя из заведения, Харуно посмотрела на небо. Оценив расстояние до тренировочного полигона, времени в пути домой, чтобы переодеться, и до площадки. Она второпях попросила Какаши зайти за ней завтра в определённое время. Заметив как нервничает Сакура, он поинтересовался в чём дело. Девушка ответила, что у неё скоро тренировка и, в отличие от одного весьма неразборчивого в жизненных перепутьях по дорогам судьбы сенсея, этот никогда не опаздывает. Быстро попрощавшись с ним, она стремглав помчалась домой. Успев переодеться, снося с порога Рейджи, преграждающего путь, Сакура направилась на выделенный для них полигон. Это была отдельно возведенная площадка, которая находилась в кольце бетонных стен. Настолько высокими, что солнце виднелось только в полдень. Это был изолированный тренировочный полигон, для особо опасных техник или техник массового поражения. Что отлично подходило для их тренировок. Такума уже ждал внутри, медитируя у края небольшой поляны для отработки техник дальнего боя. Он как всегда был одет только в тренировочные штаны. Волосы аккуратно повязаны в низкий хвост, а ноги были босые. Этот мужчина предпочитал чувствовать землю, на которой сражается, так он ощущал что контролирует бой. И во многом был прав, так как пока ещё никому не удавалось одержать над ним верх. Он никогда не отсвечивался своим талантом, не стремился прослыть легендарным. «Счастье в тишине» — вполне охарактеризовало его отношение к силе. Так как Сакура предварительно заскочила домой, она была полностью экипирована для тренировки. В такую жару она решила, что обычно неудобные для неё короткие шорты и перевязанная бинтами грудь, вполне подойдут для занятий. Даже если в процессе она потеряет часть и без того скудного облачения, стесняться ей нечего. За всё время ученичества, в конце тренировок она выглядела куда хуже. Да так, что у её матери волосы бы встали дыбом, от непристойного вида дочери. Но увы, если такое происходило, она была в таком глубоком беспамятстве, что в себя девушка приходила только спустя несколько дней, когда стыдиться было уже нечего. Да и её учитель относился к ней, скорее как к дочери, нежели женщине. И его не редко нравоучительный тон, был весьма убедительным доказательством. Снимая хитай-ате с головы, Сакура в очередной раз оглядела Такуму. Для своих почти сорока лет, он выглядел так, словно прямо сейчас готов разбить девичье сердце. Тело выкованное в ежедневных тренировках до предсмертного состояния, по её субъективному мнению, было лучше, чем у сверстников Харуно. И это тело свело с ума не одну женщину в деревне. Хоть ей и самой причисляли роман с Кагэ, не без вины его двусмысленной манеры речи, таких чувств она к нему не испытывала. Да и Хару был прав, она ни разу не видела его с женщиной, хоть видела многих вьющихся вокруг него. Ей стало любопытно, а как выглядит тело её первого сенсея? Если бы она плохо его знала то, наверное, подумала, что из-за лени и максимального безразличия ко многим вещам, под спецодеждой тело обрюзгшего мужчины, чьи года стремительно ускользают в закат. Но почему-то рассуждая на эту тему, ей казалось, что она сильно неправа. — Чего хочешь? Словно стальными тисками раскрывая проход в её подсознание, ворвался Такума со своим вопросом, двусмысленным, как всегда. Но, возможно, он просто показался ей таковым. — Я хотела предложить потренироваться без чакры сегодня. — переключившись на тренировки, озвучила предложение, — Совершенно не хочу прирастать в печатях. Пока не пойму как затормозить их появление, думаю, стоит просто потренировать скорость, либо сделать выброс. — Нет. — Почему? Мы же уже делали это. — И ты неделю пролежала без сознания, блуждая по границе того света, — золотые глаза Кагэ, грозно сверкнули, явно не желая повторять неудавшийся эксперимент. — Ты хороша в контроле чакры. Очень хороша. Но этот приём тебе не даётся. И ввиду обстоятельств, я не могу тебе позволить выпасть на неделю. — Значит скорость и маневрирование. — Да. Закончив разговор на весьма напряжённой ноте, началась тренировка. Такума согласился с Харуно, и не стал испытывать выносливость и запас чакры на прочность. Весь последующий вечер, а тренировки как правило длились по три-четыре часа, Оомори не щадил ученицу. Будучи мягким в общении с ней, его тренировки были безжалостны. Словно стоило ему сделать первый шаг, как где-то в глубине отворялась клетка, выпускающая на свободу безумного зверя. Несмотря на то, что сегодня они не тренировали особую технику Сакуры, давать послаблений он был не намерен. Раз за разом нанося отточенные быстрые удары, куноичи парировала их, поставляя блок или уходя от атаки. Иногда это ей удавалось, а иногда нет. Такума, в отличии от неё, использовал чакру. И удары тайдзюцу, что он наносил, были несносно болезненными. Настолько, что она каждый раз закусывала губу, пропуская удар. Однако, в сравнении с первым годом её тренировок, можно сказать, что теперь эти удары ощущаются как поглаживания. На небе стало появляться всё больше звезд, и Сакуре требовалось все больше времени, чтобы подняться после падений. Это означало, что её физических сил оставалось ещё на полчаса максимум. Как только после очередного удара она уже не смогла встать, чувствуя себя на грани потери сознания, Такума сказал, что тренировки закончились. К этому моменту на девушке не было живого места. Лёжа на земле и цепляясь за последние, истонченные нити сознательного состояния, она ждала. Без его разрешения, на тренировках она не делала ничего, поскольку она контролировала себя, а он контролировал ситуацию. Неспешно подойдя к ней, мужчина присел на колени, осторожно проводя руками по большим и не очень порезам оставленных ими по её телу. Это был своего рода ритуал у них на тренировках и спаррингах. В конце, он всегда дотрагивался до ран, что нанёс. Иногда залечивая их своей чакрой, а иногда просто гладил, как гладил в тот день, когда они познакомились. Скорее всего, оттуда и пошла его привычка — успокаивать её, хотя она уже давно не требовалось. От привычек, как известно, избавиться тяжело. Заметив, что Такума кивнул, она сконцентрировалась на чакре. Чтобы не обзавестись новой сиреневой полосой, Сакура распечатала запас чакры, что хранился в одной из имеющихся печатей. Почувствовав, как внутри что-то натянулось, а затем лопнуло, тело накрыло теплой волной. Разливаясь по телу, чакра заполняла каждую клеточку тела, запуская целительные процессы и, с каждой новой секундой в тело возвращалась жизнь. — Я пригласила Какаши на ужин, — не открывая глаз, поставила перед фактом Оомори. — Он проявляет интерес к нашему присутствию? — Он проявляет интерес к твоей персоне. Хочет познакомиться с тобой. — Ты уверена что у него нет других причин приходить в наш дом? — Нет, но я ему доверяю. Ложью это не было, как и всецелой правдой тоже. Она знала, что он следит за ней, но она знала, что Какаши не ведом злым умыслом, как и Цунаде. Это перестраховка, и если она справится с этой игрой, никто не будет разбираться с чередой необратимых последствий. Всё просто. — Хорошо. Восстановление до изначального состояния заняло не больше пяти минут. Почувствовав себя лучше, Харуно поднялась на ноги, и они с Такикагэ отправились домой, как всегда анализируя тренировку. В резиденции Хару уже был полностью готов к ночной вылазке. Поднявшись в свою комнату Сакура переоделась в разведывательное облачение, с ног до головы закрывающее тело чёрным цветом. В процессе сборов она заметила, что печать, из которой она достала чакру для исцеления — исчезла. К сожалению, она не могла контролировать какую именно печать взрывать, появлялись и исчезали они в произвольном порядке. Но та, которая была востребована сегодня, находилась вдоль линии скул. «Чёрт», — завтра они с Хатаке договорились о встрече. Он, очевидно, заметит, что одна из симметричных полос исчезла. К счастью, в последнее время, печати быстро возвращались. Уповать на то, что к завтрашнему дню она вернётся, было глупо. Но она надеялась. Потянувшись к сети, что всё ещё была раскинута, девушка снова обнаружила присутствие Какаши, потому старательно избегала окна. Достаточно было того, что он видел, как они вошли в дом. Об остальном позаботится Рейджи. Спустившись вниз, они получили последние напутствия от Такумы. Друзья исчезли в пространственной технике Мацубара, и в следующее мгновенье оказались на том балконе, который определили для высадки днём. АНБУ часто патрулировали больницу, поэтому Хару сразу сложил печати и прошептал еле слышно: — Йору но карада. После чего, и без того облаченные в чёрные цвета тела, поглотила тень от стоящего напротив корпуса. Идеальная техника для шпионажа. Хару был крайне искусен не только в управлении тенью, но и родством с ней. Он мог полностью слиться с тенью, без формы, без запаха, без фактуры и объема. Стать тенью. Но и у данной техники был минус. Ты был тенью до тех пор, пока не отходил от неё. Стоило тебе попасть, даже на немного освещаемый участок, как ты вновь обращался к свету. Тень могла передвигаться только в тени. А так как ночью света почти нет, это было идеальное время для того, чтобы его техника расцветала. Проверив на наличие АНБУ окрестность и убедившись, что в данный момент караул в другом секторе, разведчики быстро перебрались на нужный балкон. Сложив привычную печать кролика, Харуно расставила сеть, чтобы понять, когда караул сменит сектор. Аккуратно отворив стеклянные створки, они в полной тишине проникли внутрь. Кабинет Шизуне, по мнению Харуно, изменился разве что увеличенным объёмом книг. Мельком девушка увидела знакомый и ей корешок, который принёс Хару. В кабинете, как и четыре года назад, царил полный беспорядок, который Шизуне назвала своей организационной системой. Она одна могла понять, где находятся нужные документы, в то время как любой вошедший в кабинет попросту бы растерялся. Однажды Сакура получила сильный нагоняй за то, что привела помещение в «порядок». Шизуне потом пришлось неделю приводить всё в первозданный вид. Годы работы с ней бок о бок, давали свои плоды. Куноичи знала, что все сборники лекарственных трав, медик хранит на стеллаже у окна, дабы на них не падало солнце. Однако, сейчас книги по ядовитым и лекарственным растениям не лежали на месте. Они находились раскрытыми на столе. Так как стол располагался прямо у окна и на него падал лунный свет, Сакуре пришлось выйти из зоны влияния техники. Не меняя положения книг, Харуно принялась осматривать данные. Ей потребовалось потратить около получаса чтобы разочароваться. Нужного ей растения нет в данных лучшего токсиколога страны. Это заставляло девушку беспокоиться. Этот цветок, однозначно, важный элемент в мозаике, но почему-то у неё не получалось её разгадать. Потерев переносицу, Сакура перевела обеспокоенный взгляд в сторону, где находился Хару, отрицательно мотая головой. Устало опустив голову анализируя дальнейшие действия, девушка взглядом наткнулась на бумаги лежавшие на краю стола Шизуне. Это были отчеты о поступивших раненых. Точно такие же формы она использовала в своей больнице. Взгляд по привычке упал на графу «симптомы». От чего-то эта стопка заинтересовала её, и она осторожно, чтобы не нарушить незнакомый ей порядок, перелистала документы. «Хару был прав, очень странные данные». Странность заключалась в том, что каждый отряд, поступивший в больницу, был ранен абсолютно одинаковым образом. Какой-то отряд поступил с отравлением неизвестным химикатом, какой-то с рваными ранениями, а у одного отряда у всех членов — пострадали каналы чакры, один отряд поступил с массовым поражением внутренних органов без видимого внешнего воздействия. И никаких других ранений. У всех одно и то же. До странного одинаковые. Внимательно посмотрев на данные, Сакура обнаружила то, что их очевидно связывало. Отряды получали одинаковые ранения в разных местах страны или за её пределами, но сами ранения были идентичными. При этом каждый, кто сумел выжить, из-за сильного ПТС не мог сказать, как и когда получил ранение. Сакура отлично знала как проявляется посттравматический синдром, именно под его влиянием она и покинула деревню. Действительно одним из его эффектов были проблемы с памятью, но чтобы шиноби, которые привыкли терпеть боль, в таком большом количестве испытывали его — было странно. Почувствовав приближение неизвестной чакры, Сакура так же плавно, не задевая документы, прыгнула к стене. Хару быстро схватил её за руку и перенес обратно в резиденцию, где их ждали товарищи и приготовленный Такумой ужин. За едой Харуно рассказала о том, что ей ничего не удалось обнаружить, а также поделилась наблюдениями о медицинских сводках. Данная информация, как она и предполагала, озадачила всех. Коноха явно испытывала какие-то трудности. Как знать, может именно они толкнули деревню на то, чтобы выкрасть воду героя. Но эти мысли были ничем не обоснованы и не имели подтверждения. — Я думаю, что нужно покопаться в архивах Конохи, — пополняя желудок рисом, сказала Сакура. — Разве в архиве могут быть полезные данные? — уточнил Рейджи. — Я говорю о древних архивах. Если об этом цветке нет информации сейчас, может быть, была раньше? У Конохи есть древние архивы, засекреченные. Пробраться туда без Рейджи не получится. А это значит, что мы все должны быть вне дома в это время. Чтобы не вызвать подозрений. — Днём, значит, — подытожил Хару. — Да, и по-хорошему кто-то должен отвлечь Цунаде-сама и Какаши. Узнав о том, что мы все покинули резиденцию, за нами точно будут следить, так что лучше бы чтобы их кто-то отвлек. — Это я могу устроить. Как раз хотел побеседовать с Хокагэ, — одобрительно кивнул Такума. — Но, так как мы недавно приехали, это можно будет сделать только на следующей неделе. Торопиться в дипломатических встречах не стоит. Последующий вечер они провели обсуждая задачи по формированию плана вторжения в засекреченный архив Конохи. Закончив говорить о делах, товарищи немного обменялись мнениями о Конохе. Как выяснилось, мнения сходились — красиво, но невероятно жарко. Остаток вечера прошёл в веселых обсуждениях и разговорах о жизни, Такигакурэ и Конохи. Когда было принято решение разойтись по комнатам, Такума предупредил Сакуру, что завтра вечером у них снова будет тренировка, и на этот раз, он решил не избегать использования чакры. Не подав виду, что её эта мысль не особо обрадовала, девушка согласно кивнула. Оказавшись у себя в комнате, она сбросила с себя одежду избегая окна, и быстрым шагом направилась в душ. Закончив приводить себя в порядок, Сакура обмоталась полотенцем едва прикрывающим бедренную часть тела, она снова подошла к окну вдыхая прохладный ночной воздух, мысленно переносясь в свой дом в деревне Водопада. Еле ощутимый ветерок едва раскачивал её тяжёлые, от скопившейся воды, волосы. В Такигакурэ, у окна ветер так резво игрался в её волосах, что каждый раз отходя от него, ей приходилось снова причёсываться. Улыбнувшись своим мыслям, девушка совсем позабыла о том, что за ней внимательно наблюдает пара, весьма озабоченных её внешним видом, глаз.***
— Докладывай. — Ничего необычного. Её поведение не вызывает подозрений. — начал отчитываться Какаши, стоя перед Хокагэ, — Сегодня гуляла в сопровождении Мацубара Хару в стороне госпиталя и торгового квартала. После нашей встречи, Мацубара-сан вернулся в резиденцию. Договорились встретиться с ней завтра, а также я получил приглашение на ужин с Такикагэ. Закончив отчёт, он умолчал о некоторых темах, которые обсуждал с Сакурой. Несмотря на то, что его задачей стояло следить за своей бывшей ученицей и докладывать обо всём без исключения Хокагэ, Какаши всё же хотел оставить за собой право выбора о чём умолчать. К тому же, мысль о том, чтобы посвятить Цунаде в то, что они обсуждали день её ухода его не радовала. Это его работа. Просто работа. Следить, анализировать, докладывать. И отчего-то, где-то в глубине души, он не считал это правильным. Особенно после того, как сегодня поговорил с ней. Всё с самого начала было неправильным. Словно ему приходилось играть в какую-то игру с ней, в то время, когда он просто был рад её видеть. Лишь пару недель назад, он приходил к ней в дом, чтобы сменить ветку вишневого дерева, а уже вчера, этот оживший, с одной из множества веток, цветок, она вернулась в деревню. Сегодня, проснувшись после ночного наблюдения, прежде, чем заступить на новую смену, ноги сами принесли в её квартиру. Оказавшись в ней, он какое-то время пытался понять зачем пришёл. Медленно обойдя квартиру, как делал больше полусотни раз в отсутствии хозяйки, остановился у окна. Ему подумалось, что, если Сакура захочет побывать дома, было бы лучше проверить квартиру раньше, чем она придет. Даже на улице воздух был сжат. Невыносимая летняя жара, по праву подтверждала, что Коноха — это страна огня. Летом дышать становилось труднее, однако он отметил, что Харуно выбрала квартиру с теневой стороны, что в летнее время сильно спасало от палящего солнца. Обострённое обоняние уловило едва различимый запах. Знакомый и одновременно забытый запах. Её запах. Поняв, что она где-то недалеко, мужчина быстро закрыл окно и вышел из квартиры ведомый этим ароматом, который привел её к ней, озирающуюся по сторонам Сакуру, явно одетую не по погоде. — Это хорошо, — задумчиво ответила Пятая, перебирая разбросанные по столу отчёты. — Будь очень осторожен, Какаши. — Цунаде-сама, я не думаю, что Сакура может причинить мне вред, — сложив руки в карманы, он с напускным безразличием прокомментировал предостережение Пятой. — Она может и нет, но за остальных мы ручаться не можем, — уточнила она. — Если там будет Сакура, я думаю, риск сводится к минимальному. — Но не исчезает совсем. И ещё, я бы хотела, чтобы ты выяснил, что за печати на её лице. — Это так важно? Пятая была явно обеспокоена. Она была достаточно подкована в фуиндзюцу, чтобы знать о большинстве существующих печатей, а также о том, как они используются в ирьёниндзюцу. То, что она сейчас задавала этот вопрос, означало, что природа печатей была ей незнакома. А то, чего она не знала, сильно настораживало. — И как я, по-вашему, Хокагэ-сама, должен это узнать? — озабоченно спросил он. — Ты же у нас гений добывания информации, а она — твоя бывшая ученица, уверена, ты знаешь способ, как воздействовать на неё без давления, — в её наставлении не звучала угроза ни в адрес Какаши, ни в адрес Сакуры. Вернее было подумать, что она забавляется и поддразнивает его, а также высказывает немалое беспокойство о своей ученице. Когда Какаши вышел из кабинета, на улице только начинало вечереть. Быстро оказавшись у резиденции, он занял свою точку обзора в кроне деревьев. С этого места была отлично видна гостиная, а также несколько спален и непосредственно главный и запасной выход из здания. Вечер протекал достаточно скучно, потому Хатаке достал свою любимую книжку и принялся читать, контролируя дом при помощи чакры. Сейчас Сакура была на тренировках. Отчего-то книга, которая верно выручала его от скуки, а также помогала очистить мысли, сейчас не исполняла свои функции. В голову лезли мысли о том, что тренирует Сакура. Почему Такикагэ потребовал закрытый полигон и почему никому нельзя было видеть тренировочный процесс — оставалось загадкой. Было ли это как-то связано с печатями на её лице и тем, отчего он не может перестать думать о том, какой счастливой она выглядела вчера, выглянув окно. Всё это были вопросы, которые вызывали раздражение. Стоило ли ему вообще сейчас следить за ней, он не был уверен. Сегодня днём Харуно была абсолютно такой же, какой он её помнил. Его ученица — «уже не ученица», — напомнил он себе, — вела себя совершенно обычно и даже больше. Извинившись перед ним, она поступила по-взрослому. «Уже не ребёнок», — снова пришлось напомнить ему себе. Весь вечер наблюдений прошёл весьма спокойно и без приключений. Сакура со своим Такикагэ вернулись с тренировок в весьма нетипичной для спаррингов одежде. После, на протяжении получаса, они находились где-то в слепой зоне дома. Затем все четверо поужинали вместе, и вскоре Сакура появилась у окна своей спальни так же, как и вчера. Нежно улыбаясь, не открывая глаз. Вид, в котором она стояла у окна, изрядно смутил его. Он вдруг понял, что смотрел не на маленькую Сакуру. В окне, чем-то наслаждённая, стояла не его ученица. «Уже не маленькая», — почему-то эта мысль снова вторглась в его разум. Следом за этой мыслью, он вспомнил слова Цунаде, о том, что он знает, как воздействовать на неё, чтобы мягко получить нужную ему информацию. И отчасти она была права. Единственное, что не учла она и не учёл он — то, как она воздействует на него, стоя в полотенце, едва прикрывающем тело. «Сакура-чан, ты невозможна».