***
Вся следующая неделя прошла в однообразном ритме с переменным стресс-фактором. Утром больница, днём тренировки с Какаши, вечером тренировки с Такумой. И так день за днём. Когда Сакура переступила порог больницы, она впервые за всё время пребывания в Конохе ощутила, наконец, себя в своей тарелке. Шизуне словно заворожённая наблюдала за тем, как молодая куноичи руководила действиями работников и распоряжалась о том, какие документы ей принести. В перерывах между работой Сакура делилась с ней открытиями, которые смогла сделать у себя в больнице, а также историями о том, как она основала своё отделение. Рядом с Шизуне девушка ощущала себя легко. С ней она могла поговорить о травах, лекарствах, исследованиях, обменяться знаниями и полученным опытом. Она была невероятно счастлива, что смогла поговорить с кем-то на своём языке. Всё это время в больнице её сопровождал Какаши и всего лишь один раз Саске. Харуно не могла не заметить, как близко к ней держался Хатаке. Странным образом в его действиях, словах, как и вообще в поведении, куноичи улавливала какой-то другой контекст. Отличающийся от того, что она помнила. В то время как сопровождение Учиха было спокойным и не напрягающим. Сакуре даже удалось разговорить Саске, пока он провожал её в парк, где должна была начаться тренировка с Хатаке. Она не могла припомнить ни одного раза, чтобы её разговор с Учиха был таким продолжительным, как этот. В тот день их разговор был настолько непринуждённым, что смог перетечь в шутливое воспоминание о том, как в юности Сакура была безумно влюблена в него. С Хатаке же ситуация обстояла несколько иным образом. Их тренировки были весьма продуктивными. За неделю Сакуре удалось разобраться с тем, какую форму контроля использовать в преобразовании данной стихии. Чидори, которое она применяла, стало намного стабильнее. Как Хатаке ни старался убедить Сакуру в том, что сила удара зависит от объема выпущенной чакры, Харуно несгибаемо отрицала его теорию. Для повышения эффективности техники она сжимала чакру, делая её плотнее. Оттого молниями напропалую она не искрила, а сгусток электричества, появляющийся в её руках, был совершенно не большой. Но за счёт улучшенного контроля чакры и её повышенной плотности урон от техники не уступал тому, что наносил Какаши. При этом девушка расходовала меньше чакры, чем он. Воочию увидев результаты её гипотезы, Хатаке рассмеялся и вынужден был согласиться, что Сакура куда лучше понимает природу контроля техники, чем он. Поскольку результат, так сказать, налицо. На занятиях с Такумой ей приходилось совмещать техники. С того дня её учитель применял исключительно сильные приёмы, отчего к концу тренировки девушка была переломана почти до основания. Такая нужда была обусловлена потребностью научиться пропускать через сверхпроводниковую технику высококлассные удары и не падать замертво после одной из них во время боя. Не сказать, что Харуно легко давалось привыкание к боли, хотя для неё это не не было впервой. Результаты этих тренировок тоже наблюдались, но весьма слабые, чтобы было, чем гордиться. Раз в два дня Харуно ходила на доклад к Цунаде вместе с Какаши. На этих встречах её как правило сопровождал Рейджи, так как Хару всё реже стал появляться в резиденции и то ближе к вечеру, поэтому за всю неделю они практически не пересекались. А если и сталкивались, то на лестничных пролётах, когда Мацубара еле волочил ноги. На первой встрече Сакура доложила, что связь между тремя жертвами всё же имелась. Их, очевидно, отравили одним и тем же ядом. Сакуре пришлось призвать Амару, чтобы он подтвердил, что от каждого пострадавшего пахнет пыльцой. При этом пришлось проявить изрядную сноровку, чтобы незаметно призвать в морге или лаборатории огромного волка. Кацуё, к счастью, можно было призвать без предварительной подготовки, но, к сожалению, даже она не смогла сказать ничего нового, чего бы девушка не знала сама. Сообщать о пыльце Сакура пока не хотела, поэтому после детального обследования тел она нашла закономерность, которой смогла оперировать. Края органов, как и каналов чакры, у каждой жертвы были рваные. Это было крайне сложно заметить, если не искать целенаправленно. Такие повреждения характерны именно при возбуждённом состоянии чакры. Обычно, когда шиноби вырабатывает большой объем чакры, как, например, Наруто в режиме мудреца, его каналы растягиваются, а чакра в возбуждённом состоянии кромсает их стенки. Это совершенно безобидно в моменты, когда ниндзя применяет техники или выпускает чакру. Но когда этот процесс замкнут внутри тела, каналы рвутся, и, выходя за их пределы, чакра сжигает всё на своём пути. Сакура оправдала своё громкое заявление, и Цунаде была благодарна девушке за то, что та нашла эту взаимосвязь. В конце концов, это было первой весомой зацепкой, чтобы можно было начать формировать целостное представление. Оставалось только обнаружить составляющие яда, и вот тут была самая большая проблема. Половину из компонентов удалось идентифицировать. Но чем больше Сакура их изучала, тем больше понимала, что они были камуфляжными. Состав был подобран таким образом, чтобы скрывать основные быстрорастворимые и бесспорно быстродействующие компоненты. Раз за разом осматривая тела, девушка мучилась мыслью, что она уже где-то видела похожие ранения. Но, копошась в памяти, никак не могла точно опознать данные характеристики. Где-то на третий день Сакура и Шизуне подались в глубокомысленные рассуждения о том, как сильно отличаются поступающие пациенты во времена войны и мира. В этот момент Сакуру осенило. Она вспомнила, что Хару докладывал о странных ранениях шиноби Конохи, а также, что она сама видела отчёты в кабинете Шизуне. В её голове загорелась идея, и она попросила подругу показать ей детальные отчеты обо всех поступивших пациентах. Некоторых она пригласила в больницу, чтобы осмотреть лично. На четвёртый день этой очень сложной недели Сакура была чернее тучи в кабинете Хокагэ. Причина была в том, что нападения на шиноби и их ранения были напрямую связаны методом причинения урона жителям Конохи. Некоторые шиноби, у которых были исключительно внешние повреждения, в действительности имели несколько разрушенных каналов чакры. Разрушенных с такими же рыхлыми и характерно рваными концами. Сомнений не оставалось: внешние повреждения были нанесены, чтобы скрыть действие яда. Исходя из дат миссий и степени повреждений, можно было сделать один крайне удручающий вывод — кто-то тестировал яд, постепенно доводя его до идеального состояния. Нашёл ли этот человек идеальное сочетание компонентов или нет, оставалось неясным. Своими наблюдениями девушка и поделилась с Хокагэ. Запретить миссии Цунаде не могла, чтобы не спровоцировать панику, поэтому ей пришлось увеличить количество ирьёнинов в командах, которые отправлялись на задания. В городе же отряд АНБУ работал без перерывов, контролируя каждый сантиметр деревни. Совсем скоро приближался день, когда Сакуре предстояло проникнуть в архивы Сенджу. Увеличенный конвой сильно осложнял ситуацию, но безопасность горожан была тем, чем она не могла пренебрегать. Поэтому, осознавая все риски, она поделилась всей информацией, которой владела. Мысли веретеном крутились в голове Сакуры. Эти ранения не давали ей покоя. Она не помнила яда, который мог так действовать на каналы и так разрушать их структуру. Ничего не сходилось в единую картину, словно не хватало какой-то маленькой детали, которая точно была у неё под носом. Но было ощущение, что она смотрит на эту деталь в упор и не видит её. Утром шестого дня девушка проснулась от мысли, которая буквально пронзила её голову. Поднимаясь с кровати, которая была усыпана многочисленными листками с различными вариациями цветка, который она рисовала вот уже неделю, Сакура молниеносно выбежала из комнаты и направилась в сторону спальни Такумы. Барабаня в дверь, словно отстукивающий лапой шустрый ритм кролик, Харуно пыталась унять сердцебиение, чтобы сформулировать предложение, когда её впустят. Такума быстро среагировал и открыл дверь, отчего не ожидавшая этого Сакура, потеряв под руками опору, стала падать. Вовремя перехватив свою ученицу, Оомори озадаченно посмотрел на её шокированный озарением взгляд. К этому моменту к комнате подоспели Рейджи и Хару. Всё же рефлексы ниндзя заставляли их реагировать на любой, даже слабый шум. Что уж говорить о громыхании кулаков розоволосой куноичи. — Этот яд, Такума, я знаю, где я видела такую реакцию каналов чакры! — девушку буквально трясло от её мыслей. Он чувствовал, как дрожит её тело, и не мог до конца утвердиться: от волнения это или от страха. Его сильно озадачило её состояние, особенно учитывая то, что он учил её действовать с холодный головой, а сейчас она вела себя так, как до их тренировок. — Ума не приложу, как я раньше об этом не додумалась, это же так очевидно! — продолжала она, выпрыгивая из его объятий. — Контроль, Сакура, — голос его прозвучал требовательно и нравоучительно. Сакура почувствовала эту отрезвляющую оплеуху, и ей потребовалось полминуты, чтобы прийти в себя и успокоиться. — Спасибо, — коротко сказала она. — Я с почти стопроцентной вероятностью готова назвать один из неизвестных компонентов, который камуфлировали остальные. А ещё почти с такой же вероятностью у нас с вами большие проблемы. — Почему? — зевая, спросил Хару, почёсывая растрепавшиеся во сне коричневые пряди волос. — Потому, что это Вода Героя.***
В том, что говорила Сакура, не сомневался никто. В Такигакурэ Такума показывал ей Воду Героя, а также в рамках её научной деятельности давал пару её капель. Одну девушка смогла испробовать и сама. Вода Героя — это уникальный сок, который раз в сто лет собирается со священного дерева, вокруг которого и возведена деревня скрытого Водопада. Эта вода способна в пределах стократного размера увеличить запас чакры выпившего её шиноби. Чакра прирастает за счёт принципа клеточного деления. Она мгновенно наполняет носителя этим свойством, и в случае критической опасности шиноби под воздействием Воды Героя будет буквально непобедим. Многое, конечно, зависит от умений ниндзя, его сноровки и естественного запаса чакры. Но, тем не менее, эта вода — подлинное сокровище. И Сакура изучала её свойства. Приняв каплю воды сама, она анализировала состояние своей чакры и каналов и видела, как реагирует тело на этот допинг. То, что она наблюдала у того ребёнка и у других жертв, определённо было похоже на уникальный принцип действия священной воды. Это была самая логичная гипотеза, которую она могла выдвинуть, имея такие исходные данные. За завтраком Хару отчитался, что, по сообщениям из Водопада, Вода Героя на месте, а значит, ключевого ингредиента для составления яда ни у кого быть не могло. Собравшиеся единогласно решили, что завтра после вылазки в архив они примут решение о дальнейшей тактике. Этой ночью луна должна была находиться в самой молодой фазе. Это означало, что сейчас вся команда была максимально сконцентрирована на предстоящей вылазке. Тем временем, как Сакуре предстояло найти ответ на вопрос «Как отвлечь Какаши?» Именно об этом она думала сейчас, пытаясь не смотреть на разлёгшегося под деревом Какаши, пока она выполняла его задание. Минут десять назад он сказал ей преобразовать чакру молнии в руке и направить её в воду. Однако хитрость заключалась в том, что она должна была рассеять разряд за доли секунды до того, как молния попадёт в неё. Это был сложный элемент контроля. Поскольку ей нужно было сначала выпустить разряд, а уже после контролировать его, а не наоборот. За эту неделю они сильно сблизились. Вряд ли их можно было их назвать «друзьями до гробовой доски», но что-то в их отношениях поменялось. Юмор стал проще, прикосновения привычнее, разговоры длиннее, тренировки легче. Сакура чувствовала, что обрела некое подобие баланса. Спокойные и даже в некоторой мере расслабляющие тренировки с Хатаке и напряженные и динамичные с Такумой. Конечно, девушка не могла отделаться от мысли, что чаще поглядывает в сторону белой макушки, чем фокусируется на приёмах. С того дня, почти неделю назад, он больше не приближался к ней так близко. Она видела как, даже оказываясь рядом с ней, он старается сделать нерешительный шаг назад, словно стоит перед какой-то пропастью. А она ловила себя на мысли, что всё чаще хотела сделать этот шаг в неизвестность. Пару раз, когда он обхватил её руки, чтобы показать, как правильно направлять чакру, она не сдержалась и ахнула, вгоняя себя в краску. Какаши, несомненно заметивший это, лишь улыбчиво посмотрел на неё, не заостряя на этом внимания. Она всё чаще смотрела в его сторону. За эту неделю Сакура просыпалась с мыслью о раненых, задании, яде, цветке, улыбке маленького мальчика, его пустых глазах, словах Такумы про её место в стране Каскада и прочим грузом, что помогал разрастаться синякам под её глазами. Да только вот засыпала она неизменно с мыслью о Какаши, чью чакру она ощущала, лёжа в своей кровати. Ей не давало покоя его прикосновение, а также мысль о незавершённости той близости, ровно под этим самым деревом, где она находилась сейчас, оттачивая технику преобразования молнии. И мысли, что она так и не поняла, кто этот мужчина и насколько плохой была эта чёртова игра. Во всём многообразии возможно окружающей её лжи и весомой доли недосказанности Харуно чётко видела очертания только одной мысли — этот мужчина жутко нервировал тем, что больше не вторгался в её личное пространство. Почувствовав, что она сильно устала, и скорее морально, нежели физически, Сакура закрыла каналы чакры, направившись в сторону мирно спящего Какаши, устроившегося в уже любимом им месте под деревом. Ей невообразимо захотелось сделать так, как она делала, будучи ребёнком. Лечь на землю и положить свою голову ему на ноги, пока тот притворяется, что спит. Так, собственно, она и сделала. Растянувшись на земле, девушка примостилась ближе к нему и лениво потянулась, выпуская накопившуюся усталость. Какаши же оставался сидеть, сложив руки на груди, неподвижный, симулируя сон. — До удовлетворяющего меня результата ещё далеко, а ты уже разлеглась на моих ногах? — не открывая глаза, спрятанного за свисающей белокурой чёлкой, прохрипел Хатаке. — К тому же, ты уже не ребёнок, Сакура. — Боже, что за привычка у моих сенсеев выражаться двусмысленно? — фыркнула девушка, сдувая прядь волос со своего лица. — Говоришь так же, как Такума. — Вы настолько близки? — всё так же не открывая глаз, задал он весьма неожиданный вопрос, обращая внимание, что девушка упомянула своего Такикагэ без уважительного обращения, как делала всегда. — Когда ты говоришь «близки», что ты имеешь в виду? — она смотрела на его закрытый глаз, пытаясь уловить в выражении его лица подлинные эмоции, что было трудно сделать из-за маски, скрывающей добрую половину информации. И, к сожалению, по его ответу она, как и предполагала, не смогла определить мотив. — Это не важно, я зря спросил. — Мне кажется, ты многое неправильно понимаешь, Какаши, — озадаченно ответила она, понимая, что слишком много двусмысленности было в отношении Такумы к ней, которые люди и правда могли принять за что-то другое. Ей совершенно точно не хотелось, чтобы Какаши думал так же, как все. — Не думаю, что это должно иметь значение, — в его голосе она услышала странные ноты. Странные, потому что знакомые. И нет. Она слышала их раньше не от него, а от себя, в моменты вечерних посиделок с Хару. Точно таким же тоном она говорила о том, что не поставила в известность своих близких. Она сожалела, и он сейчас, определённо, тоже. — Наши отношения могут показаться очень двусмысленными, но на самом деле они очень просты, — сделав громкий выдох, ответила Сакура, закрывая глаза, чтобы собраться с мыслями и прекратить все недосказанности. — У Такумы весьма специфические навыки общения. От этого и в Водопаде нас постоянно считали парой и, наверное, продолжают так считать, ведь мы всегда вместе. Но наши с ним отношения никогда не выходили и не выйдут за рамки дружбы. Ни я, ни он иного не желаем. По её шее пробежала небольшая дрожь, и она не сразу поняла, что это волнение принадлежало не ей. Эта волна прошлась по телу Какаши, который, она была уверена, всё так же не открыл своих глаз в попытке показаться отстранённым. Сказанное ею было для него важно, ведь за него говорило его тело. И ей всё чаще казалось, что ей необходимо говорить ему о таких вещах. Следить за тем, как он реагирует, и осторожно, миллиметр за миллиметром снимать свою и его роль, которую они оба играли. — В действительности, я ему многим обязана. Я очень уважаю его за то, что он для меня сделал. Я попросила его учить меня, ведь нуждалась в тренировках, которые не могли мне дать ни ты, ни Цунаде. Не потому, что у вас нечему было учиться, а потому, что вы слишком сильно обо мне заботились. Только поэтому я смогла справиться с тем, с чем ушла тогда из Конохи. Я знаю, что побег выглядел очень глупо, я и сама так считала первые полгода. Но спустя столько времени я понимаю, что здесь я бы не решила своих проблем. Она погружала своего сенсея в неглубокое повествование, и ей казалось, что время остановилось. Лёжа на его ногах, ощущая совсем слабые порывы лёгкого летнего ветерка, она подумала о том, что было бы здорово сидеть вот так и слушать шум водопада. Мысленно она перенесла их на травянистую полянку у её дома, откуда открывался шикарный вид на всю долину. Она представляла яркое сияние миллионов звёзд, которые светили так сильно, что свет просачивался даже сквозь закрытые веки. Манящий свежий и наполненный влагой ветер. Пьянящий воздух, очищенный тысячами деревьев. Веранда её дома, где на столике их ожидает свежезаваренный чай. Да, она представляла там не себя. Она представляла там их. Всё, что оставалось Сакуре, после того как она постепенно начинала формировать своё новое отношение к нему, так это делать это настолько медленно, насколько она могла. Хотя бы до тех пор, пока не закончится эта миссия и перед ней не встанет выбор. Сделать который будет намного сложнее, если что-то будет её тяготить. Об этом и предупреждал её Такума и просил держать чувства под контролем. Она хотела остаться в этом мимолётном видении, но чувство обязательства вырывало её оттуда, пока она не погрузилась в пучину безвозвратно. — Тебе бы понравилось у меня дома, — продолжила она ход своих мыслей, не замечая, что говорит совершенно не о том, на чём концентрировалась. — Для твоего преклонного возраста как раз подходят такие лечебные места. Она ожидала, что сейчас он посмеётся и снова отпустит какую-то шуточку за то, что она опять дразнила его. Но он так же молчал. Сакура почувствовала, что на тело возвращается ещё одна печать где-то в области шеи. И сразу после этого, она ощутила, как он осторожно прикоснулся к ней. Его огрубевшие от мозолей пальцы ощущались как самый мягкий шёлк, настолько невесомо, что ей становилось щекотно. Он исследовал печать, что постепенно проявлялась, волнующими движениями проводя вдоль изогнутой линии от шеи, вдоль плеча и заканчивающуюся у локтя. Доходя до крайней точки, его пальцы по той же траектории возвращались в начало и снова и снова проходили один и тот же путь. Это было самое удивительное прикосновение, которое она вообще могла припомнить в своей жизни. Всё так же лёжа у него на ногах, девушка пыталась побороть возбуждение, что накрывало её волной, когда он возвращался к началу печати. Но получалось у неё скверно. Открыв глаза в надежде, что это поможет отрезвить её разгорячённый разум, она увидела что он уже не притворялся спящим. Он внимательно смотрел на её лицо, изучая так детально, словно видел впервые. Отчасти так и было. Ему никогда не доводилось видеть Харуно не просто в возбуждённом состоянии, а в возбуждающем состоянии. Пальцы сами очерчивали линию печати, давая познавать мягкость её кожи, а также утверждаться в собственном наваждении. — Мне уже пора идти, — наконец прерывая это интимное молчание, сказала Сакура, понимая что ещё чуть-чуть, и она опоздает на встречу с Ино и Хинатой, которую с таким трудом удалось выбить в плотном графике. — Я знаю, — ответил он, не прекращая очерчивать линию на её коже. — Я не понимаю тебя, Какаши, — перейдя почти на шёпот, сказала она. — Я сам себя не понимаю, куда уж тебе, — как заворожённый он смотрел в её изумрудные глаза, не решаясь отвести взгляд. Он был на последнем рубеже того, где могли находиться их текущие отношения. И он боялся, что если отведёт взгляд, момент будет упущен безвозвратно. Сакура следовала точно такой же логике, поэтому и её взгляд был прикован к нему. — И что мы будем с этим делать? — голос прозвучал обворожительно хрипло. Следовало бы откашляться, чтобы вернуть его звонкость, да только вот она с замиранием сердца ждала его ответных слов, в то время как вода за плотиной её контроля изливалась через край. — Разбираться, я полагаю. Сквозь тоненькую ткань его маски можно было увидеть, как нервно дернулся его кадык. Рука, что до текущего момента блуждала вдоль тонкой шеи, сейчас крепко обхватила её плечо рывком притягивая к себе. Он снова вторгся в её пространство. Она так злилась, когда он перестал это делать, а сейчас, оказавшись в его руках, она ощутила радость от этой близости. Сакура чувствовала, что тает, как кусок масла на раскалённой поверхности, отчётливо осознавая, что жар, который источает его тело, она поглощала и возбуждалась сама. Контроль был на грани полного и безоговорочного фола перед его томным и манящим взглядом. — Этот твой запах, — он приблизился к её уху и сделал глубокий вдох. Тело девушки пробила такая сильная дрожь, что, казалось, одним этим действием он завёл её в такие закоулки удовольствия, которых она даже не видела с мужчинами, с которыми была. Совершенно не отдавая отчёт своим действиям и не понимая, почему эти слова звучат для неё так горячо, она положила руки ему на плечи. — Почему ты так пахнешь, Сакура-чан? Она оттянула его за плечи и посмотрела на его лицо. Любого другого могло бы попросту смутить такое высказывание, но её в данный момент оно завело туда, куда совершенно не следовало. Туда, куда она не планировала заходить. В точку слепой зоны её контроля. Сложно сказать, кто потянулся первым. Да и важным-то это не было, ведь они оба этого хотели. Её губы в робком поцелуе коснулись его. Этот поцелуй был похож на маленькую искру с огромным потенциалом обернуться пламенем. Несмотря на то, что его губы всё ещё были скрыты маской, он чувствовал, насколько нежным было её прикосновение. Мгновенно среагировав, тело Сакуры пронзила острая боль. Печати, что покрывали её, буквально вскипали. В океане внутренних страстей, под давлением болевых ощущений, в голову залетела мучающая её мысль. Она отстранилась от него, понимая, что он по-прежнему крепко сжимает её в своих руках. — Я не хочу играть в эту игру, — замотала она головой, вырываясь из его цепкой хватки. — Какую игру? — удивился резкой смене её настроения Хатаке. — Ты не понимаешь, Какаши, — поднимаясь на ноги и продолжая мотать головой, Сакура пыталась сформулировать хоть немного понятное предложение, но вместо этого выходил полный сумбур. — Я хочу… Не знаю… Но не играть. Так же скомкано попрощавшись с ним, красная от возбуждения и боли, Сакура быстро перепрыгнула через сетку и, тяжело дыша, направилась в свой дом, где её почти наверняка уже ждали подруги. В свой старый дом.***
Всю дорогу Харуно восстанавливала контроль. Сначала она просто дышала, чтобы успокоить сердечный ритм. После она сконцентрировалась на том, чтобы утихомирить бушующий океан, а потом принялась мысленно восстанавливать трещину на плотине, которая не на шутку разрослась. Только после того, как она проделала все эти махинации, болевые ощущения пропали и печати успокоились. Это было слишком опасно для неё — так играть со своими неопределёнными эмоциями. И то, что она поддалась, было, очевидно, плохим звоночком. Она думала о том, какую ерунду ему ляпнула, о том, что оставила там его одного, скорее, запутав своими словами, чем что-то объяснив. Чувства, которые испытывала девушка к своему сенсею, сейчас весьма отчётливо начинали формироваться в её голове. С одной стороны, эта определённость радовала, поскольку контролировать можно то, что ты чётко осознаешь. С другой стороны, последствия этих чувств были ужасно неопределёнными. Что будет, если она согласится с этими чувствами и признает их? Она якобы преемница. В Такигакурэ у неё есть обязательства перед больницей и деревней в целом, да и перед Такумой, если на то пошло. Она ведь не закончила тренировки. У Какаши были обязательства перед Конохой, да и он не из тех, кто будет способен покинуть деревню. «Боже, о чём я вообще думаю?» Ей становилось всё тревожнее. Она теряла контроль рядом с этим мужчиной. Нарастающие чувства к нему подвергали её опасности, а она даже не знала, является ли настоящим то, что он испытывает к ней. Зато уже бралась рассуждать о том, что мешает их возможным отношениям. А мешало в действительности всё. Как минимум, она боялась представить, что будет, если по какой-то невообразимой причине она проколется и скомпрометирует миссию. Вдруг Какаши возненавидит её? Последняя мысль одновременно злила и ввергала в ужас. Но следующая резала не хуже: что будет, если об этом прознает Такума? Мужчина, который последние годы буквально собирал её по кусочкам, не жалея ни сил, ни времени. Мужчина, у которого веры в неё хватало на них обоих. Всё было слишком паршиво. Но, как бы она ни старалась, она не могла отрицать то, что ей понравился этот поцелуй. В таком угрюмом настроении Харуно пересекла порог своего старого дома. Как она и предполагала, Хината и Ино уже были там и даже успели приготовить чай и сладости для долгожданных девичьих посиделок. Девушки радостно поприветствовали входящую подругу, но, заметив её совершенно не соответствующее их атмосфере настроение, озадачились причиной. — Лобастая, ты чего такая мрачная? — уперев руки в бока, грозно сказала Ино, демонстрируя готовность убить любого, кто повинен в таком состоянии подруги. — Не обращайте внимания, сложная неделя, — устало выдохнула Сакура, потирая переносицу. — Выпью чай и всё пройдёт. Раскинув руки для широких объятий, Сакура одновременно обхватила Ино и Хинату. Девушка решила, что сейчас ей лучше всего отпустить ситуацию, пока она вернула над ней контроль, по крайней мере, она так думала. Времени, чтобы провести его с подругами, у Сакуры было немного. Сегодня ночью ей предстоит снова встретиться с Какаши, но теперь уже для отвлекающего манёвра, пока её друзья подготовят квартал Сенджу к скорой вылазке. И если до этого она просто сомневалась в том, какую тактику выбрать, чтобы его отвлечь, то теперь она была абсолютно растеряна. Поскольку не могла спрогнозировать, как она поведёт себя, когда посмотрит ему в глаза. Сакуру постоянно вытаскивали из её рассуждений весёлые и незатейливые разговоры подруг. Ино задумала новый проект по составлению новых цветовых композиций. Рассказала о том, что на недавнем свидании с Саем, которое Яманака вырвала у весьма не романтичного мужчины с боем, они парили на чернильной птице далеко за деревней. Из-за своей любви к растениям и в особенности к цветам фиолетовых и синих оттенков девушка нашла небольшую поляну, покрытую широким ковром прекрасных полевых цветов её любимого цвета — фиолетового. В итоге, свидание закончилось тем, что девушка остаток времени собирала цветы по поляне, чтобы принести их в лавку и составить разные композиции. Саю это, конечно, не понравилось, поскольку сначала мужчину выбранили за то, что он не устраивает ей свидания, а после выбранили за то, что он упрекнул Ино в том, что она превратила свидание, которое так желала, в очередной рабочий проект. Как выяснялось, у Хинаты дела обстояли тоже не самым лучшим образом. Девушка вознамерилась перенять пост главы у отца, когда придёт время. Поэтому отдавала все силы на то, чтобы упорно тренироваться, а также постигать искусство управления кланом и его прямыми обязанностями перед Конохой. Война изменила положение дел в деревне. Если до неё Хьюга возглавляли охранное ведомство и работу с заказами для шиноби, то после это было передано Саске, который твёрдо определился с желанием восстановить клан. Хьюга же пришлось перепрофилироваться, и они занялись торговыми отношениями, в частности поставками лекарственных препаратов и оборудованием для шиноби. Хината с горечью делилась, что ей очень трудно даётся изучение этого дела. Отец настолько не доверял дочери, что не посвящал и в половину всех дел. Девушка рассказывала, что после того как Хьюга сменили направление деятельности, в доме главы стало появляться огромное количество незнакомых людей, в основном торговцев и поставщиков. На добрую часть встреч её не пускали, аргументируя тем, что лучше ей заняться документами. Но и тут у Хинаты были проблемы. Финансовые документы составлены по невероятно сложным схемам, большая часть из которых вела от перекупа к перекупам. Из-за этого отследить рыночную выгоду и финансовое влияние было невероятно сложно для юной куноичи. Девушка также поделилась, что рассчитывала, что с приходом Наруто всё станет проще, но ситуация лишь усугубилась. Натянутые отношения Наруто и Хиаши были столь откровенными, что молодая пара не понимала, как угодить сварливому старику и в чём причина его предвзятости. Ино отпустила язвительный комментарий в сторону того, что у людей в таком возрасте просто начинается старческое слабоумие, вот и не соображают, что делают. Услышав это, Сакура тут же представила, что будь у Какаши такой же диагноз, было бы так просто объяснить его поведение. Естественно, этому молодому мужчине до слабоумия было ещё как минимум пара десятков лет, но, рассуждая об этом, Харуно неожиданно для всех залилась искристым смехом, с которым выпускала напряжение, витающее подле неё с момента её прихода. — Ну, наконец-то, — облегчённо сказала Ино. — Я уж думала, ты в себя не придёшь. — Вы — замечательные, девочки, — убирая проступившую от задорного смеха слезинку, радостно сказала она. Оглядев обеденную комнату, где девушки всегда проводили свои встречи, Сакура заметила веточку вишни, которая, как и в тот раз, стояла на барной стойке у кухни. Тогда она так внимательно рассматривала её, что могла утверждать, что веточка была совершенно другой. Так могло быть только если её недавно поменяли, а это значило, что, несмотря на её возвращение, Ино всё ещё заботилась о подруге. — Вы всё ещё приходите сюда проверить дом? — обратилась к подругам Сакура, переводя взгляд с веточки. — Нет, Сакура-сан, — коротко ответила Хината. — Ну, ты же пока здесь, и руки у тебя на месте, а значит тряпкой орудовать можешь, — продолжила Ино. — Какой бы вредной ты ни была, всё равно большое спасибо за цветы, — притянув к себе лучшую подругу, Сакура крепко обняла её, но после её слов отпустила. — Какие цветы? — удивлённо спросила Яманака. Отодвинув от себя девушку, Сакура озадачено перевела взгляд на свежую веточку под непонимающими выражениями лиц друзей. — Ну, как, — кивнула в сторону цветов Сакура. — За вишню. Поняв наконец, в чём дело, Яманака легко отмахнулась от её слов и так же легко, пожимая плечами, ответила: — Так это не я. Больно много чести тебе их столько лет таскать. Сакура застыла, пытаясь проанализировать ситуацию. Только Ино знала о том, что она любит эти цветы и только Ино, в её представлении, могла их принести. К тому же, её сильно удивила фраза про столько лет. Сакура думала, что цветы в квартире оказались после того, как Яманака узнала о том, что подруга вернулась. А полученная сейчас информация свидетельствовала об обратном. Заметив недоумевающий взгляд округлившихся зелёных глаз, Хината решила прояснить ситуацию. — Это Какаши-сенсей приносил их. — Что? — резко повернувшись в сторону Хьюга, весьма громко спросила Сакура. — Но откуда… — Да как-то обмолвилась я об этом, где-то три года назад или чуть больше, — закидывая в рот моти и пережёвывая его, безэмоционально ответила Ино. — Вот он с тех пор каждый месяц и носил тебе цветы. Пару дней назад приходил, покупал свежую. Поразительной выдержки мужчина. Даже жалко, что у меня нет шансов. — О чём ты говоришь? — всё ещё поражённая услышанным, куноичи пыталась как-то это переварить. И по-прежнему не замечала, что её голос звучит крайне громко. Пару дней назад он как раз не сопровождал её в больницу. Тогда-то его и подменял Саске. Неужели это было потому, что он хотел отлучиться по этому делу? — Ну что ты орёшь? — потёрла руками лицо Яманака. — Я говорю о том, что каждый месяц, как по часам, я эти цветы ему продавала, — делая последний глоток чая, осушая чашку до дна, девушка с громким звуком поставила ту на стол. Чтобы закончить свою мысль, собрала в своём голосе всю иронию, на которую была способна. — Я, конечно, не такая интеллектуально одарённая, как ты, но зато не слепая. «Вот же сукин сын».***
Обратную дорогу домой Сакура провела в очередных размышлениях. Её голова уже начинала сильно болеть от того, какое количество новой, неожиданной или подчас шокирующей информации ей приходилось осмысливать. Сейчас, например, делая маленькие и неторопливые шаги вдоль слабо освещённой ночной улицы, она снова думала о нём. О дико раздражающем мужчине, о невероятно притягательном мужчине. Что может сподвигнуть человека столько лет носить цветы в дом своей ученицы? В голову лезли весьма саркастичные сравнения. Однако среди них были и те, что душу всё же, скорее, согревали, нежели травмировали. Возможно ли, что его действия были вызваны его заботой о ней? И возможно ли, что поведение, которое она наблюдала с момента своего возращения, игрой не было? Ну, или не всё было игрой? С досадой она признавала, что, поменяйся они местами и рассуждай Хатаке так же как она, он был бы прав наполовину. Ведь сейчас Сакура тоже не была до конца откровенна с ним. Она тоже выполняла приказ. Да только вот её чувств приказ совершенно не касался. Почти не касался. Всё снова было очень паршиво. Пройдя в дом, она поднялась к себе в комнату и приняла душ. Под сетью чакры Сакура ощутила его присутствие и, пока она мыла голову под струёй воды, в ней всколыхнулись чувства, которые она испытывала сегодня, вновь находясь в его руках. Это чёртово возбуждение с такой силой накрыло её, что она не могла сама к себе прикоснуться, даже для того, чтобы просто промыть голову. Ведь каждое её прикосновение жаром расплывалось по телу. В итоге она перевела воду на самую холодную температуру и, простояв около пяти минут под напором, покинула ванную. За прошедшую неделю она прикупила лёгких вещей, чтобы была возможность не умирать от жары, которая однозначно снова придёт в Коноху в скором времени. Выбрав из обновок белое хаори, она накинула его, наслаждаясь невесомостью тончайшего материала. Причесав волосы и задумчиво потеребив кулон белого кролика на шее, она готова была спуститься к остальным. — Приветствуем неуловимого медика на нашей грешней земле, — как всегда без приглашения вторгаясь в её спальню, зашёл Хару, перебрасывая зелёное яблоко из руки в руку. Наполняя комнату своей лучезарной улыбкой, он быстро прикрыл за собой дверь и с грохотом плюхнулся на кровать, запрокидывая одну руку за голову, а второй держа ароматный фрукт. — Я уж думал всё, прошла наша любовь и мы больше не увидимся, пока в деревню не вернёмся, — сказал он, надкусив яблоко. — Для того, чтобы любовь прошла, ей бы не плохо для начала быть, — раздражённо ответила девушка, шлёпая расчёской по ногам друга, намекая на то, что ей не нравится, что он завалился в тапочках к ней на кровать. — А у меня с тобой сплошные расстройства. — Ну, ну, — игриво ответил мужчина, сдувая с глаз растрепавшиеся волосы. — Я-то пришёл потому, что соскучился, злючка. Готова продемонстрировать коноховцам фееричный отвлекающий манёвр? Заметив, как после его слов девушку буквально сконфузило и передёрнуло, словно она от чего-то шарахнулась, парень, медленно жуя кусочек яблока, поднялся на локтях. Сакура увидела его обеспокоенный взгляд, и, нет, он не казался ей угрожающим. Скорее, наоборот — в отражении его глаз она видела подлинное беспокойство за подругу. Как бы она ни мучила себя подозрениями на его счёт, он всё ещё оставался ей другом. Другом, который помог пережить эти непростые годы, разбавляя все тяготы весельем и душевным теплом. Она вернулась к зеркалу и села на небольшой пуфик, зарывая лицо в ладони. — О-о-о-о-о. Вижу, что не готова, — протянул он, перенося вес своего тела на левый бок, разворачиваясь в её сторону. — Сакура, что случилось? — Я не могу, Хару. Не знаю, как, — тихо затараторила девушка, мотая головой из стороны в сторону. — Если я туда выйду, я либо скомпрометирую нашу миссию своими действиями, либо нарвусь на другой ворох проблем. — И почему только такие удручающие варианты? — парень сел на кровати, подперев руками лицо, размазывая яблочный сок по щеке. — Потому что там шаринганистый, да? Резко выпрямившись из своего скрюченного состояния, девушка посмотрела на загадочно улыбающегося друга. Он смотрел на неё как маленький ребенок, который ожидает, что ему сейчас подарят игрушку. С такой же лёгкостью и весельем, на которое, как ей казалось, был способен только он. В его присутствии было просто невозможно что-то скрывать, особенно когда он либо уже знал правду, либо очень хотел что-то выяснить. — Как я посмотрю, уже все в курсе… — Не-а, — махнул рукой Хару. — Рейджи всё ещё не просёк. Удивляюсь, как со своими способностями он проморгал это. Выдержав его пристальный взгляд, девушка прокрутила в голове все свои проблемы, о которых думала в последнее время, как и чувства, которые то накрывали, то отпускали. Мысленно подбирая формулировки, чтобы без подробностей объяснить товарищу, что её беспокоит и почему, в надежде получить хоть небольшой совет от того, кто никогда её не подводил. — Эта игра зашла слишком далеко, — она сложила руки на груди и ответила другу, наконец собравшись с мыслями, отчего её взгляд стал очень тяжёлым и серьёзным. — Не понимаю, что испытываю я и что испытывает он. Но куда страшнее, что я не понимаю, нужно ли мне что-то испытывать в сложившихся обстоятельствах. Внимательно выслушав свою розоволосую подругу, Хару, казалось, даже не дышал. Мужчина был до предела собран и сконцентрирован, прокручивая и осмысливая каждое сказанное ею слово. Он видел, что ей было совершенно не легко. Замечал, как дёргаются её пальцы, когда с уст слетают упоминания Хатаке. Он понимал, что сейчас каждое слово, которое он должен будет изречь, должно быть сказано с хирургической осторожностью и точностью, чтобы не навредить ей. Помолчав с полминуты, он звонким голосом протянул озадаченное «ох». — Я тебя, дурень, зачем ей купил? Чтобы ты помогал! — тыкая пальцем в кулон на шее девушки, выругался Хару. — А ну, живо отрабатывай потраченное! Он всегда умел словно по щелчку пальца развеять самую угнетающую обстановку, так вышло и сейчас. С блеском отгоняя тревоги, возвращая её лицу спокойствие, а губам несмелую тень улыбки. Заметив, что Харуно расслабилась и немного отпустила вожжи, в которых держала всё напряжение, продолжил: — А если серьёзно, я хоть и не знаток, но всё же кое-что в тебе понимаю. Идея держать твоего красноглазого так близко к тебе была не самой моей удачной — признаю. И всё же, — он обхватил её плечи и посмотрел ей в глаза, желая, чтобы она максимально внимательно выслушала то, что он скажет. — Если всё так сложилось, тебе не надо думать о том, как это отразится на миссии, Такуме, Конохе или Такигакурэ. Думай о том, что это значит для тебя. Перестань пытаться контролировать ситуацию, давай признаем — это у тебя выходит скверно. Просто разберись с ней. Выйди и получи внятный ответ на все свои вопросы. С остальным, я уверен, ты справишься и никого не подведешь. — Но Такума… — Что Такума? — оскалился парень. — Он с большей вероятностью надаёт тебе подзатыльников за то, что ты такая неопределённая, чем за то, что ты делаешь или чувствуешь. Слова, сказанные с такой горячей решимостью, подлинным небезразличием и тёплой искренностью, буквально охватили разум девушки. Он как всегда сделал невозможное. Всего за пару минут провёл генеральную уборку её беспорядочных мыслей. Отсекая всё не важное, оставляя подлинную суть. Он был прав, её смятение было вызвано тем, что она не имела опорной точки, а лишь догадки, домыслы и додумывания. Она никогда не сможет разобраться с тем, что происходит, пока не пойдёт и не сделает это. — И как же ты посоветуешь с ним поговорить? — улыбнулась девушка, дотрагиваясь своей рукой до его, которая всё ещё была на её плече. — Попробуй сказать половину правды — беспроигрышный вариант. — Хару, — улыбнулась девушка, приближаясь к его лицу, стремительно сокращая расстояние. — Мм? — ощущая её дыхание на кончике своего уха, парень нервно сглотнул. Харуно была для него как открытая книга, написанная крупными буквами. Но иногда бывали моменты, когда предсказать её действия можно было с трудом. Например, как этот. — Огрызок с кровати убери. Резко выдохнув, понимая что бить его никто не намерен, мужчина почувствовал облегчение и, забрав с кровати остатки своего любимого фрукта, направился на выход, напоминая Сакуре, что они ждут её внизу. Перед тем, как Мацубара сверкнул своей коричневой шевелюрой в открытой двери, она остановила его, ещё одним волнующим её вопросом: — Хару, твоя миссия, — её слова заставили парня напрячься. Он знал, что она запнулась потому, что подбирает слова, но посмотреть на неё, он так и не решился. — Я не могу, Сакура, — тяжело ответил он ей, понимая, что миссия, которую он выполняет, не должна быть разглашена ей, особенно с учётом того, что сегодня она определённо решится переступить одну черту. Если он расскажет ей — всё может закончиться плохо. — Я знаю, — спокойно продолжила она, отпуская угнетающее её ранее напряжение. — Просто скажи, ты не делаешь ничего, за что тебе может быть передо мной стыдно? — Я делаю то, что в интересах нашего дома. Но ничего, что я бы не стал делать по своей воле, злючка.***
На улицу опустилась ночь. Немного холодная и пугающе тихая. Небо было невероятно тёмным из-за многочисленных туч, что сгустились над Конохой. Определённо, в ближайшие два дня должен был пойти дождь. Первый летний дождь, который принесёт за собой новый период знойной жары. Оставив окна в своей комнате открытыми, девушка достала из сумки небольшую склянку и спустилась на кухню. Рейджи и Хару были облачены во всё черное, чтобы избежать малейшего риска своего визуального обнаружения. Такума передал девушке кунай, после чего подошёл к ней и закатал широкий рукав хаори, чтобы тот не испачкался в её крови. Сделав неглубокий надрез в области запястья, Сакура отмерила в колбочку то количество крови, которое посчитала достаточным для рассеивания по территории. Бутылёк забрал Хару, а Рейджи приложил к ране полотенце, чтобы остановить кровотечение. Харуно тут же направила чакру в рассеченное место, и ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы порез полностью затянулся. Удивительно, на что способен улучшенный контроль чакры. Раньше такой порез она залечивала бы около пяти минут, а сейчас практически в мгновение ока. Прошло столько лет, она так сильно поднаторела в Ирьёниндзюцу, а восхищается своими достижениями каждый раз — как в первый. Убедившись, что на одежду не попала кровь, Такума опустил её рукав, помогая его расправить. Пошли последние инструкции перед выполнением задания. Убедившись, что все знают, что делать, Такума отправился в свою комнату, Рейджи и Хару сели на диван, ожидая, пока Сакура подаст сигнал. Они договорились, что когда девушка отвлечёт внимание, она пошлёт слабую сенсорную волну, настолько едва уловимую, что это сможет различить лишь Рейджи, который сфокусируется, чтобы её обнаружить. Все улыбнулись друг другу и разошлись. Выйдя на улицу, Сакура решительно направилась в сторону леса. Она шла босиком, ступнями ощущая, как ночная влага скопилась в маленьких ростках травы. Её тонкое белоснежное хаори развевалось от скорости её шага и распахивалось, оголяя тонкие ноги, покрытые печатями. Она шла, периодически закрывая глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Пытаясь воспользоваться тем, чему учил её Амару. Самые лучшие сенсоры из мира шиноби, такие как Тобирама Сенджу, могли улавливать настроение человека по чакре, а также его подлинные чувства. Сейчас она хотела только одного — понять, прикован ли его взгляд к ней. Сенсор из Сакуры был не ахти какой, но интуиция подсказывала девушке, что он не отрывает от неё взгляда. Она подошла к лесу и остановилась у высоких деревьев, чьи ветви были так высоко раскинуты, что шея затекала, если смотреть на них стоя прямо у корней. Боясь спугнуть своего наблюдателя, Сакура прошла немного вглубь так, что резиденция всё ещё была видна, но очертания её были весьма нечеткими. Дороги в этой части леса не было, как и протоптанной колеи. Обычный лес, обычная лесная трава, немного колючая, из-за засохших веточек. На пути Харуно встретилась какая-то коряга, которая ранее была деревом, а вот, скорее всего, по каким-то причинам, его повалили на землю. Решив, что это самая удобная точка, девушка остановилась, упёрлась руками в бока и, не поворачивая головы, сказала: — Вот скажите мне, Какаши-сенсей, все мужчины, когда стареют, начинают шпионить за молоденькими девушками? Он спустился с дерева очень тихо, она бы не услышала его, если бы он не захотел этого. Она могла биться об заклад с кем угодно, что сейчас он стоял прямо, руки были в карманах, одна нога немного согнута в колене, с упором на носок. Он всегда стоял так, когда оценивал ситуацию. А оценивать, очевидно, было что. — Ты снова это делаешь, — передразнивая её слова, несильно усмехнулся он. — И как долго ты знаешь? — С самого начала, я полагаю, — она повернулась к нему резким движением, и подол её хаори очертил изящно ровный круг, немного открывая вид ног тому, кто собрал всю свою волю, чтобы не остановить на них взгляд. Сейчас ему было совершенно не до романтики. Скорее всего, Сакура была права, и он правда стареет, раз эта девушка с самого начала знала о слежке. То, чего он опасался — произошло. Только вот девушка не была вне себя от гнева из-за того, что он за ней следил, скорее наоборот, её забавляла эта ситуация, отчего та становилась куда более странной и непонятной для него. — Я одновременно восхищён и обескуражен, — он сделал один шаг ей навстречу, пожимая плечами. — У тебя нет никаких претензий? — А почему они должны быть? — она сделала ответный шаг в его сторону, так же пожав плечами, как и он. — Меня не было четыре года, возвращаюсь как преемница Такикагэ, с непонятными для всех метками на лице. Я удивлена, как Цунаде-сама целый отряд АНБУ не назначила для слежки, — объяснила она своё реакцию. — Это было очень умно с её стороны. — Это выглядит весьма подозрительно, Сакура-чан, — ещё один шаг. — Что же именно, Какаши-сенсей? — она посмотрела на него, игриво подчёркивая «сенсей», делая ещё шаг. — Ты тут почти две недели дурачишь меня, делая вид, что не в курсе моих ночных действий, — тон его голоса стал ниже, а интонация сменилась на то звучание, после которого тело пробивает мелкая дрожь, а голос резонирует в голове. — Ну, ты тоже дурачишь меня, делая вид, что по ночам спишь, — инстинктивно переходя на такой же голос и тон, ответила девушка, делая очередной шаг. — Думаю, можно считать, что мы квиты. — Это не так, — он помотал головой, отказываясь от выдвинутого предложения. — Две недели Сакура, почему именно сейчас? Он сделал ещё один шаг. Они поочередно делали ход в этой игре, которая была известна только им двоим. Делая шаг за своим визави, следующий своим ходом словно отвечал на предыдущее действие оппонента. Скорость их приближения начинала нарастать, а сокращающееся расстояние между ними заряжало воздух искрящейся электричеством атмосферой. Эти решительные шаги будоражили девушку и активировали весь адреналин в её теле. Сердце снова приятно перешло на бег, по телу вновь распространялся жар. Ей нужна была определённость, и она готова была её принять. Ей это нравилось. — Потому, что думала, что я — твоя миссия. Не знаю, что тебе поручила Цунаде, просто следить или сблизиться. Я думала всё, что ты делаешь — это работа, — ответила она, приблизившись ещё немного. — Пока я не узнала, что ты, мой сенсей, самый ужасный лгун. — заведя его в тупик своим утверждением, девушка сделала дополнительный ход в своей партии. — Это ты приносил мне цветы, и мне совершенно непонятно, почему там, в квартире, ты об этом не сказал. Она направила на него свой тяжёлый взгляд. Она была так разгорячена и так жаждала ответов, что её грудь от волнения стала тяжело вздыматься при каждом вздохе. Своими словами она смогла добиться того, что, наверное, удавалось всего лишь парочке людей в жизни, и то не факт. Она смогла обескуражить его до такой степени, что его растерянный взгляд заметался по ней. В этот момент она поняла, что сейчас он совершенно не концентрируется на чакре дома и, неохотно отвлекаясь от его вида, она на мгновение прикрыла глаза, посылая сигнал своему красноволосому другу. Время пошло. — Ты думала, что я с тобой, как ты там сегодня сказала, «играю»? — всё таким же манящим голосом сказал он, выступив навстречу. Расстояние между ними было не больше вытянутой руки. Если кто-то сделает ещё шаг, это будет решающий ход в этой игровой партии. — Маленькая Сакура-чан. — Это не имеет значения, — отмахнулась она, стараясь игнорировать его поддразнивание. — Уже не имеет. Он вопросительно выгнул бровь и немного наклонил к ней корпус. Ей уже стало привычно, что этот высокий мужчина нависает над ней, и это уже не казалось угрожающим. Даже больше, это ощущалось правильным и необходимым, настолько, что без этого воздух казался тяжелее, а мысли спутаннее. — Всё так, — он тяжело выдохнул. — Не имеет. — Но мы так и не разобрались, — продолжила она, не замечая как делает ещё один небольшой шаг. Тот самый шаг, который уже нельзя будет отменить. — Не разобрались, — вторил Какаши, вытаскивая руку из кармана и нерешительно обхватывая её шею, как тогда, у резиденции. Он снова дотронулся большим пальцем до печати, которая была на щеке. И в этот момент у девушки не осталось никаких сомнений относительно того, что она хочет получить от этого разговора. Какую определённость она искала и у порога какой находилась. Трещина на плотине, разросшаяся как золотая жила в недрах гор, не издала ни звука, а вода за ней бурлила и вздымалась величественными волнами. — Я просил тебя доверять мне. — И я доверяю, — тихо сказала она, прикрывая глаза, как кошка наслаждаясь его прикосновениями. — Но я ужасно не люблю неопределённости. Когда она открыла глаза, он снова был на желанном расстоянии. На расстоянии поцелуя. Если всё так продолжится, сможет ли она когда-нибудь не испытывать такое дикое влечение к нему, находясь так близко? Она не хотела находить ответ сейчас. Сейчас она наслаждалась тем, как одна его рука гладила её щеку, в то время как вторая, которую он так же вытащил из кармана и положил на второе плечо, пальцами изучала её ключицу, которую не скрывал широкий запах одежды. Это было восхитительное наслаждение, которое срывало с её губ громкие вздохи от каждого нерешительного движения его пальцев. Она осторожно потянулась тоненькими пальчиками к его маске, твёрдо намереваясь выполнить хотя бы одно данное себе обещание. Она зацепилась ногтями за край ткани, но Какаши осторожно обхватил её запястье, останавливая то, что она намеревалась сделать. — Сакура, — её имя ещё никто и никогда не произносил так обольстительно хрипло. Казалось, что таким тоном он не пытался её остановить, а наоборот, подстрекал к более активным действиям. — Я закрою глаза, но я хочу разобраться. Ответив ему и почувствовав, как он немного ослабил хватку, она выполнила обещание и закрыла глаза, осторожно стягивая с него маску. Обхватив ладонями его лицо, она наощупь пыталась определить те черты, что были одной из самых больших тайн этой жизни. Оно было мягкое и гладкое, складывалось ощущение, что его вообще никогда и никто не касался. Ведь под её нежными руками мужчина так же, как и она, со стоном выдохнул горячий воздух. Она хотела его увидеть, но пообещала, что не откроет глаз. — Сакура, — снова прохрипел он то ли в попытке остановить, то ли от наслаждения от её касаний. — Посмотри на меня. И она подчинилась. Едва девушка открыла глаза, её губы накрыл требовательный поцелуй. Совсем не такой, как утром. Тот, скорее, можно было сравнить с мимолетным сновидением, тогда как этот, горячий и возбуждающий, был наполнен реальностью до краёв. Она не успела разглядеть его лица в полумраке леса, зато сейчас она хорошо чувствовала его мягкие губы и проворный язык. Этот поцелуй разрушил последние, миллиметровые границы, вода за плотиной переливалась через край, омывая пересушенную долину. Печати кипели, обжигая кожу, но куда горячее ощущались его руки, притянувшие её к себе, а сейчас изучающие каждый изгиб тела сквозь мягкую белую ткань. Она жадно упивалась поцелуем со своим сенсеем. С человеком, который помнит её ещё совсем маленькой девочкой. Она зарывала руки в серые волосы, которые часто мелькали перед ней на поле битвы, когда их обладатель уберегал её от врагов. Она опускала руки и с силой прижимала ладони к спине, которая всегда закрывала её в самые отчаянные моменты в жизни. Она целовала своего сенсея. И ей это нравилось. Они не знали, что будет после того, как они разорвут поцелуй. Наверное, поэтому он так долго не прекращался. Воздуха уже давно перестало хватать, оттого они и глотали его жадно, на доли секунды прерываясь, чтобы слиться в нём с новой силой. Возбуждение переполняло их. Для неё стало очевидным, что они оба утратили контроль, когда она упёрлась в доказательство этого бедром. Осознавая то, как сильно он возбуждён и как сильно она сама желает этого, Сакура была буквально на грани. В самый разгар неконтролируемого поцелуя девушка почувствовала импульс, который отправил Рейджи. Миссия была завершена. Ей нужно было оторваться от этого мужчины, нужно было остановиться, найти для этого силы. Но их не оказалось. Мысленно она уже представила, что вся её компания дружной толпой прибегает за ней и видит весьма однозначную сцену. Но она слишком сильно опьянела от этого поцелуя и, кажется, безвозвратно проиграла в этой игре. Неожиданно Хатаке отстранился от её губ, упираясь лбом в её голову. Не решаясь посмотреть ей в глаза, он тяжело дышал, переводя дух. Сакура делала то же самое. Сознание постепенно возвращалось, вода успокаивалась, печати перестали обжигать, в отличие от воспоминаний о его прикосновениях. — Ты невозможна, — сказал он, всё так же пытаясь восстановить сбившееся дыхание. — Мне нужно вернуться, — таким же тяжёлым голосом ответила Сакура, рассчитывая на то, что в ночном лесу не будет видно, насколько она покраснела. — Нехорошо будет, если сюда заявится Такума в поисках меня. — С твоим-то положением это вызовет международный скандал, — усмехнулся он, поднимая голову и возвращая маску на место. — Да, это он может, — намекая на своего учителя, встревоженно ответила девушка. — Ты продолжишь за мной следить по ночам? Обходя его, чтобы направиться в сторону дома, Сакура поправила свои волосы, которые он растрепал и посмотрела на Какаши, который настолько быстро переключился, что и не сказать, что всего пару секунд назад он впечатывал её в своё тело. — Да. С небольшим изменением, — он немного улыбнулся, запрокидывая локоть, чтобы пригладить волосы на затылке. — Теперь я буду знать, что ты следишь за мной.***
Перед тем, как вернуться в дом, девушка старалась идти как можно медленнее, чтобы успеть перевести дух, поправить хаори и вернуть привычный цвет лица. Также она старательно пыталась сфокусироваться на том, чтобы ни один мускул её тела не дрогнул, когда ей нужно будет отчитаться перед Такумой, да вот только стоило ей попытаться что-то взять под контроль, как все мысли сводились к одной — Какаши. Жар не уходил с кожи, напоминая места, где он касался её. Губы были настолько разгорячёнными, что она всё ещё чувствовала его вкус. Дело было дрянь. Такими темпами ей не удалось бы одурачить даже Наруто, что уж говорить об её учителе. Когда девушка, наконец, решилась пройти в дом, её встретили довольные друзья, которые к моменту её возвращения уже успели переодеться в домашнюю одежду. Собравшись за обеденным столом, товарищи пожарили мясо, разложили овощи и, пожелав друг другу приятного аппетита, приступили к трапезе. Хару рассказал о том, как успешно прошла их миссия. Им удалось оросить её кровью практически каждый метр в старом квартале Сенджу, а это означало, что с какой бы стороны ни была завтра тень, они подготовлены ко всему. Но Такума ждал ещё одного отчёта, который Харуно оттягивала, как могла. — Как прошёл отвлекающий манёвр? — спросил мужчина, подхватывая палочками рис. — Лучше, чем хорошо, — радостно ответила девушка, делая глоток любимого жасминового чая. — Внимание было полностью поглощено мной, отсутствия ребят никто не заметил. Такума довольно улыбнулся и кивнул в сторону Рейджи, горделиво описывая успехи своей ученицы. Мужчина же со скучающим и отстранённым взглядом палочками выковыривал из супа нелюбимую морковь, даже не пытаясь создать ощущение вовлечённости в разговор. Сакура расслабилась, понимая, что никто больше не станет её допрашивать и что её раскрасневшиеся щёки никто не списал на то, что она делала. Наверное, решение заварить себе чай самой кипяточной температуры было хорошим, чтобы негласно оправдать свой румянец. Один лишь Хару, выкладывая любимые карамелизированные яблоки на кусочек мяса, лукаво осмотрел Сакуру. Заметив его пристальное внимание, девушка кивнула в его сторону, давая понять, чтобы он не открывал рта на ту тему в присутствии друзей. Положив себе в рот набранного мяса с яблоками, Мацубара громко зажевал и заметно только для одной Сакуры игриво подмигнул ей. Наклонившей к ней, делая вид что за её спиной что-то упало, он осторожно шепнул ей на ухо: — Я никогда не видел тебя такой красной Харуно. Я обязан услышать эту историю.