***
Наверху уже алел рассвет. Забрав своё оружие, Мамба вместе с Аманом сопроводила мучеников в той самой опушке, откуда они начинали погоню за адептами. Там оказалась и Селия. Целительница ошалевшим взглядом смотрела на то, как полсотни стонущих людей с отчаянием приближались к озеру и жадно пили неочищенную воду. — Эй, — к ней подошла Искатель. Беловолосая с недоумением посмотрела на воительницу, почувствовав, как в груди разливается жгучий хлад, — Поработай одна. Аман устал, и тем более, нам нужно обсудить с ним пару вещей. Красноволосая, не ожидая ответа от неё, развернулась и пошла к жрецу. Селия сразу заметила, что с объектом ее ярых чувств было что-то не то. Он сейчас всем своим видом напоминал мертвеца… Аман прикорнул у дерева на противоположной от сборища стороне водоёма. По пути сюда он практически окончательно высушил всю свою магию, на ходу помогая людям. Но немного все же осталось. Блондин заметил, как Мамба отходила от будущей шеакриской послушницы, и с каким выражением лица она провожала Искатель — холодное, но с явным оттенком презрения и отторжения. В голове вспомнились ее слова про то, что воительница так легко и безжалостно убивала налево и направо. Тогда он встал на сторону своей знакомой, уверованный в собственных убеждениях о ценности человеческой жизни, а сегодня он уже убил сам. Все как-то перевернулось, его внутренний мир пошатнулся от этого факта. Да, хорошо. Нет, не хорошо — он уже убивал однажды. Но тогда он был совсем юн, а его собратья по вере слишком заносчиво и грязно вели себя, не подобая классическому образу жрецов. Мальчишкой, он прикончил двоих детей, но Преподобный Браум объяснил ему, что это сделал именно дэрон, а не он сам. Его учитель никогда не говорил о том, как вести себя, если кровь брызнет не на демонические, а на человеческие руки. И теперь Аман совершенно не был готов к тому, что недавно произошло. Мамба приближалась к нему. Медленно, с этим практически вечным холодно-безразличным лицом и сиянием алых драконьих глаз. Жрец помнил прикосновение ее рук, неумелое и неуверенное — тот жест успокоил его, как ничто иное. Девушка перешагивала через себя — ее судьба научила не доверять и сторониться людей, и потому она почти никогда никого не касалась. Лишь пару раз, вроде того случая, когда он чуть было не свалился с моста у порогов Леонхольда. Но то были необходимости. А здесь она попыталась успокоить его, как то обычно делают друзья. Она же ведь друг ему? Мамба также мягко поговорила с ним в катакомбах. И если до того момента ему казалось, что она разговаривала таким тоном, — а такой тембр звучал лишь дважды, — лишь потому, что рядом с ней был дэрон, — в церкви в Леонхольде и после битвы с Ренктусом, — то сейчас она говорила с человеком. Хотя, он был на грани срыва и мог потерять контроль, а девушка глупой никак не была… Мамба присела рядом с ним — она исполняла обещанное. Они оба молчали: блондин не знал, что спрашивать. Казалось, в тот момент он вообще ничего не знал. Но девушка первой подала голос. — Я не помню своего первого убийства. Я вообще смутно помню свои тёмные времена детства, а потому я мало могу тебе чем-то помочь. Я приношу с собой смерть и привыкла к этому факту уже очень давно, и никогда не задаюсь вопросом о ценности жизней. Я думаю, что расы Акрасии слишком романтизировали все то, что не нужно: смерть — это совершенно естественно и не необычно, как и жизнь. Ящерица убивает жука потому, что хочет жить, а не потому, что ей это нравится. А ящерицу сжирает орёл, и все по той же причине. Не будь в Акрасии убийств, мы бы уже давно бы погибли. И пусть мы убиваем не в счет пропитания, мы делаем это также первобытно, как и животные. Это инстинкты. Мы уничтожаем людей, готовых сеять хаос потому, что если не делали бы это, то погибли бы сами. Те, кто хотят убивать целенаправленно — то и есть убийцы. Они не просто хищники, которые делают это из-за необходимости, а безумные фанатики. И они заслуживают той участи, которую творят сами. Да, есть люди, которые обходятся и без этого, но они живут под защитой тех, кто занимается этим. Так что убивать — это не плохо. Это нормально. — А что насчёт того, когда две стороны, которые воюют друг с другом, убивают противника потому, что он не разделяет их веры? — О, война… Это тоже вполне естественно, — Мамба вытянула ноги, чувствуя, как каждое слово даётся ей все с большей лёгкостью, — Опять же обратимся к природе. Одна сторона — первая стая волков, другая — вторая стая. Допустим, что эти стаи живут на одной территории. Им начинает не хватать пищи, они голодают, или им также попросту не нравится присутствие других хищников. Чтобы обеспечить себе благополучие, они вынуждены уничтожить другую стаю. Тогда пространство освободится, еды будет много, им не будет ничего мешать и нервировать. Война — дело, задолго придуманное еще до халь. Это все также первобытно и естественно, то, чего нельзя отнять. Да, конечно, акрасийцы придумали такую штуку, как союз, — Мамба хмыкнула, — Но в том то и дело, что это придуманная вещь. Созданная искусственно. Неживая. Союзы хрупки и совершенно ненадежны — стаи волков примиряются друг с другом, сохраняя терпение. Но все однажды меняется: условия, что были прежде, становятся неактуальны. Все возвращается к войне. Конечно, бывают и долгие, выгодные союзы — волки и вороны. Они помогают друг другу, чтобы каждый из ним мог выжить. Но однажды все хорошее кончается, в лес приходит пожар. Вороны говорят, где лежит туша сгоревшего оленя, которую сами они не в состоянии разодрать. Волки приходят, птицы готовы к пиршеству… но они не получают ничего — после бед хищники голодны настолько, что подбирают все, что видят. И ворон тоже. Они выгодное мясо, которое так привязалось к ним. Подпусти поближе и прикончи. Когда же они разьединяются, симбиоз рушится, оба вида смотрят друг на друга голодным глазами. Лес же вновь зеленеет, условия возвращаются: сквозь недоверие они вновь начинают союз, но вплоть до следующего катаклизма. Это бесконечный круг, о смысле которого не стоит задумываться — он нерушим и беспощаден. Дальше Мамба замолчала, лениво наблюдая за тем, как ветер колышет волны озера. Она пыталась рассказать все как можно мягче, но доходчивее. По сути, девушка также впервые всерьёз задумывалась о цикле жизни и смерти. — Просто… Руфеон запрещает нам убивать. По крайнем мере тем, кто прошёл Обет, — тихо сказал Аман, — Он не простит. — Он запрещает убивать вам демонов? — Нет, — ответил жрец. — А говорит ли он о том, как выглядят демоны? Блондин не ответил, понимая, к чему клонит девушка. Ее слова попросту разъяснили всю абсурдность и безысходность ситуации в мире на простых естественных примерах. От этого на душе становилось лишь хуже. — Жизнь и смерть — это слишком разносторонние понятия, Аман. О них не стоит задумываться всерьёз и пытаться объяснить. Это глупо и бессмысленно. Их просто нужно принять. Тем более, они ничего не меняют. Если я убью кого-то вновь, то буду таким же человеком, как и до того. Ты тоже остаёшься прежним жрецом Первозданного Света… — Но тогда все заповеди церкви становятся бессмысленными! — неожиданно прервал ее Аман, — Как высшие архонты и иерофанты могут игнорировать эти факты?! — Возможно, они просто смирились с этим, и пытаются своими учениями хоть как то скрыть все это? — предположила Мамба, также прерывая его, — Я чётко не знаю, чему вас там обучают и что говорят, но судя по тебе и по Селии церкви явно не говорят о реальном положении вещей, предпочитая замалчивать правду и преподносить выгодную ложь. Все же вера — тоже сила, причём огромная. Это власть. А алчных людей всегда было много. — Но тогда… — жрец замялся, а на его лице отобразилось выражение растерянно неопределённости, — Что есть правда? — Аман, это все вечные вопросы, на которые каждый отвечает по своему. Но знаешь что? Я дам тебе один совет, — блондин перевёл взгляд на девушку, — Лучше на них не отвечать и вообще не задумываться о таком. Это крайне мучительно и в большинстве случаев бесполезно. По крайней мере, я живу так. Ни во что не веря — это гораздо легче. — Но тогда зачем ты идёшь за Ковчегами? Мамба помолчала несколько секунд, видно, раздумывая, и это напрягло жреца. — Потому что мне скучно? — неуверенно ответила воительница, щурясь. Дальше между ними возникла тишина. Никто не знал, что говорить, да и казалось, что разговор уже закончен. Был слышен гул голосов на противоположной стороне озера: Селия постоянно суетилась у пострадавших, но ее одной на всех не хватало. Что тогда есть Шеакрия? По сути вещей это было церковное государство, сердце которого было на материке Фейтон: никто не мог попасть туда без особого пропуска, и никто не мог выйти оттуда по своей воле. Считалось, что там люди познавали высшие истины Руфеонских заветов. Но смотря на жрицу, Аману казалось, что слова Мамбы и были правдой. Если в Шеакрию, в столь священное место, отправляли юную, и как оказалось, недостаточно компетентную девушку, то что тогда на самом деле творилось в Акрасии? — Давай я залечу тебе руки, — предложил Аман своей собеседнице. Мамба странным взглядом глянула на него. — И ты не отречешься от Первозданного Света после всего произошедшего? — Я думаю, что откажусь от церкви, но не от силы Руфеона, — уточнил жрец, — Неформально правда. Его Святейшество Браум может всполошиться. Он знает, что я — дэрон, и наверняка подумает, что я попросту окончательно попал под тёмную силу. А если я начну передавать ему твои слова, то скорее всего, он либо не поймёт и начнёт переубеждать, либо скажет, что это ты виновата. Девушка с расслабленным, но задумчивым взглядом еще раз посмотрела ему в глаза, и потом все де начала вытаскивать руки из своего оружия. — Ты устал и магически истощен. — Я оставил специально немного для тебя. — А что насчёт Селии? Почему я не могу попросить ее об этом? — Селия… — протянул Аман, смотря через озеро на жрицу, — Помнишь, я не так давно просил тебя перестать быть «кровожадной убийцей»? Это не мои слова. Когда ты убивала демонов и адептов у деревни, под щитом она сказала, что ты слишком легко относишься к такой ценности, как жизнь. Она поселила во мне зерно сомнения. Но… после произошедшего сегодня, я понял, что это ошибочное мнение. Да и когда ты напугала меня до смерти в лесу… — Хочешь сказать, что она откажет? — подытожила воительница. — Нет, Селия формально не сможет этого сделать, ибо сама она свято следует заповедям и Обету, — блондин не стал говорить про то, что девушка вела себя немного не так, как подобает жрицам Первозданного Света, — Я думаю, что ты неприятна ей. Она слишком юная, а ее кругозор достаточно узкий, это я понял еще во времена учений. Но Селия может плохо залечить тебя — мы можем контролировать силу исцеления. — Значит, не столь уж она и следует Руфеонским законам, — сделала мгновенный вывод Мамба. Аман исподлобья посмотрел на неё — раскусила то, что он только-что попытался скрыть, — А ты, значит, прямо-таки пресвятая душа, раз после битвы с Волданом у меня даже шрамов не осталось. Ну, если не считать битую бровь. — Я истощился тогда, прости, — извинился жрец, чувствуя, что на душе постепенно становится спокойнее, — Я могу скрыть… — Не нужно. Шрамы напоминают о ошибках, — отвергнула его предложение девушка, со странным взглядом рассматривая свои кисти, — О. Аман посмотрел на руки воительницы. Практически все царапины уже затянулись, да так, что их почти не было видно. Посиневшие костяшки вернули себе нормальный цвет, и теперь на пальцах была ровная кожа. — У тебя повышенная регенерация? — спросил жрец, — Прошло часа четыре от силы… — Обычно за хороший результат никто ничего не спрашивает, — лаконично ответила Мамба, — Ну, это и хорошо. Тебе же меньше работы. — Мне это совсем не сложно! — заупрямился блондин, потянувшись дланями к почти зажившим ранам. — Видно, и мне тоже, — шутя, девушка быстро встала, и теперь ее руки оказались вне досягаемости для Амана, — В сотый раз говорю, отдохни. Я предчувствую, что впереди нас ждёт что-то страшное. — Фетранит? — задал вопрос жрец, немного огорченный тем, что он не смог потратить отложенный запас магии. — Возможно, — кивнув, согласилась воительница, а затем девушка посмотрела вглубь леса, — Мне бы тоже не мешало бы пополнить собственные резервы. Считай, что голодная после Азгарота хожу. Ждите к вечеру, может быть, даже к полуночи. Мамба, не ожидая ответа, двинулась в сторону деревьев. Смотря на то, как она уходит, Аман кинул ей в вдогонку вопрос, который уже достаточно много времени тихо терзал его: — Искатель, мы же с тобой друзья, верно? Мамба остановилась и и через спину на него опешившими глазами, и тут стало понятно, что она вообще не ожидала таких слов. Она смотрела долгим, тяжёлым взглядом, чтобы ответить пугающим словами: — Обычно те редкие люди, которых я могу назвать друзьями, умирают мучительной смертью. Так что подумай над этим, Аман. После этого девушка, ни секунды ни медля, исчезла в озерном подлеске. Жрец перевёл взгляд с деревьев на железные перчатки, которые остались подле него: изящные в своей смертоносной красе, они пугали одним своим только видом. Лезвия холодно сверкали сталью на поздне-весеннем солнце, невольно навевая мысли о быстрой, но в большинстве случаев ужасной гибели. — Но я считаю тебя своим другом…***
Селия, как оказалось, прихватила с собой из трактира голубя, бумагу и чернила. Аман быстро настрочил Силлиану письмо, стараясь не упускать ни единого важного момента. Также он описал примерные координаты озера, где будут ждать все те, кто страдал в пыточных церкви Ночи. Расспрашивать пострадавших блондин смысла не видел: люди были перепуганы, и в больших блестящих глазах на исхудалых лицах отражался такой звериный страх, когда он задал первый вопрос «как вы туда попали?», что жрец тут же откинул идею узнать побольше. По крайней мере, сейчас точно. Селия постаралась достаточно хорошо с учётом того, что не так давно она также целила крестьян из испепеленной деревни. Оставался незакрытым вопрос пропитания, но несколько человек из толпы оказались рыболовами — к совпадению, в озере оказалось достаточно много рыбы, — нырявший на глубину мужчина сказал, что на дне есть небольшие пещеры, и скорее всего, это отдаленный конец русла какой-то реки, — и к сумеркам большинство были если и не сыты, то хотя бы не голодными. По поляне бродил ароматный запах жареных карасей, и мирно разносились тихие разговоры. Аман, прикорнув у дерева, рассказывал без особых подробностей Селии все, что произошло в катакомбах. Девушка все время не смела прерывать его, и лишь испуганно хлопала своими длинными ресницами, а когда блондин подошёл к тому моменту, когда они с Искатель решались, идти ли в ловушку или нет, то жрица прижала свои руки к груди. — Вы поступили правильно, господин Аман! — заверила его белокурая красавица, — Я боюсь представить, что бы с Вами случилось, если бы Искатель затащила бы Вас в самые глубинные подземелья! Вы бы наверняка погибли или же получили тяжёлые увечья! — Не стоит так драматизировать, — достаточно мягким голосом огрызнулся блондин, с каждой секундой становясь все более уверенным в том, что девушка была избрана Кейей по ошибке, — Это приключение — меньшее, что мы вместе проходили с Искатель. Позади бои с демонами и штурм Лютерана, а впереди еще больше опасностей, гораздо более страшных, нежели все то, что уже было. — Но Вы не обязаны идти на такой риск, если того не желаете! — возмутилась жрица, хмуря брови. — Я не говорил про то, что я иду не по своей воле, — объяснил Аман. Девушка после его слов замерла на несколько секунд, а затем ее лицо приобрело неверяще-испуганное выражение. — То есть… Вы добровольно путешествуете на грани жизни и смерти с этой… убийцей?! — Она не убийца! — отрезал блондин. — Но она убивает! — Тише! — шикнул Аман, замечая, что люди, которые сидели поближе к ним, оборачиваются на них со странными взглядами. — Господин Аман! — поумерив пыл, но с тем же тоном продолжила жрица, — Я бы все поняла, если бы Искатель убивала бы только демонов — кодекс чести Первозданного Света разрешает это каждому. Но она на наших глазах обрекала адептов на мучительную смерть, а это противоречит всем заветам церкви! Это делает ее грешницей, которая после смерти не достигнет небесного полотна Руфеона, а низвергнится в фетранийские чертоги Хаоса! — Это были адепты церкви Ночи, которые призывали… демонов… — на последнем собственном слове Аман будто запнулся, понимая, что он только-что разъяснил собственные терзания. Возможно, он жаждал их смерти потому, что прислужники были только того и достойны? И это значит… что он — чист? — Но это не позволяет выпускать им киш… — Селия позеленела, видно вспомнив ту кровавую сцену, и прокашлянув, поправила саму себя же более манерным словосочетанием, — Обходиться с адептами столь жестоко. Кстати, господин Аман. Я видела как Искатель уходила в лес! — сказала жрица столь гордо, будто только-что получила звание юстициара**, — И она до сих пор не вернулась. Вы знаете, куда и зачем она пошла? — Во-первых, Искатель не должна отчитываться передо мной, — закрывая глаза устало ответил блондин, — Во-вторых, я ей доверяю, и потому не спрашиваю о каждом ее шаге. В-третьих, прости, Селия, но я утомлен. Я хотел бы лечь спать. — Оу, — немного разочарованно протянула девушка, — Конечно, господин Аман… Приятных Вам снов. Жрица отошла от возлюбленного метров на тридцать, с гордо поднятой головой присаживаясь у берёзы. Всем своим видом она пыталась скрыть рвущуюся из сердца ревность. Эта Искатель портила абсолютно все! И пусть с первого взгляда господин Аман выказывал абсолютное безразличие, она прекрасно видела, как он тянулся к обнажённым рукам красноволосой, и как он провожал ее долгим взглядом, когда та исчезала в подлеске. И как он смотрел на это чудовищное оружие, явно расстроенный тем, что Искатель покинула его! Селия сжала челюсть до скрипа, а по горлу прокатился тяжёлый мокрый ком — к глазам подступали слёзы. В необузданных чувствах женщины становятся существами крайне неукротимыми и вездесущими, ибо пламя любви в них разгорается настолько ярко, что не в силах его контролировать, они решаются на сумашедшие поступки ради того, чтобы достичь своей желанной цели. Аман проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс его за плечо. Раскрыв глаза, он увидел за темным силуэтом Селии сияющий в небе тонкий месяц. — Господин Аман, прошу! — срывающимся тоном испуганно шептала жрица, — Нам нужно уходить! Неподалёку отсюда демоны! — Что?! — блондин мгновенно очнулся от сонной него, вскакивая на ноги, — Где Искатель? — спросил он, озираясь по сторонам. — Ее до сих пор нет! — Тогда откуда идут демоны? — Оттуда! — белокурая рукой показала в северную часть леса. Приглядевшись, Аман понял, что девушка указывает… в том направлении, куда ушла Мамба. — Откуда ты узнала о демонах? — с подозрением спросил жрец, чувствуя подвох. — Я решила ночью прогуляться, потому что мне не спалось. Клянусь Руфеоном, господин Аман, там демоны! Причем не просто звери, а маги! Я почувствовала их ауру и сразу прибежала обратно к Вам!.. — А давай ты проводишь меня туда, где почувствовала демонов? — практически окончательно успокаившись, попросил жрицу блондин. — Но разве нам не стоит уводить людей? — Давай сначала во всем разберёмся? — Аман в подбодряющем жесте легонько сжал кисть Селии. Девушка посмотрела на свою ладонь, и затем, почему-то смутившись, ответила: — Д-да, хорошо!.. Жрица, как и обещала, повела его сквозь лесные дебри. В ночной тьме каждый сучок, веточка, камень или куст казался страшным чудовищем, и потому, проходя все дальше и дальше, Аман уверялся в том, что девушка попросту испугалась иллюзией теней. Но оказалось, она говорила правду… — Вот, смотрите! — белокурая указала направо. Приглядевшись, блондин увидел мерцающую ярко-желтым цветом точку. Подойдя ближе, он почувствовал, что от огонька исходит какая-то одновременно знакомая и нет, но достаточно пугающая аура. — Что Вы делаете?! — испуганно просипела Селия, когда жрец наклонился к небольшому странному пламени, которое иногла светило белыми отблесками на земле. Аман понял, что сияние исходило из-под почвы. С опаской осторожно стряхнув мелкий слой мха, он оголил огонёк. Но тот не всполыхнулся, будто пламя: поглядев на него с разных ракурсов, жрец сделал вывод, что это нечто похоже скорее на корень дерева, нежели на то, за что он принял его первоначально. — Кажется, оно безвредно, — объявил Аман полушепотом. — Там еще! — указала рукой Селия на другое сияние, теперь уже зелёное. Вместе они нашли еще пару таких странных корешков — те шли друг за другом. Каждый новый отблеск находился все ближе к другому, и в один момент жрецы вышли на длинный, полноценный корень. — Здесь аура становится еще сильней, — неуверенно следуя за ним сказала Селия, — Это похоже на ловушку! Аман ничего не ответил, и чувствуя какой-то внутренний порыв, начал идти рядом с корнем. Тот начинал петлять, будто тропа к чему то. Метров через пятьдесят они увидели, как этот корень входит в другой, более толстый. Желто-зеленое сияние становилось ярче, и будто завораживало его. Он совершенно не чувствовал никакого страха и ужаса, в отличии от Селии. Нет! Его нутро будто знало, что эти странные, но прекрасные потоки не приченят им вреда. — Это похоже на сосуды. На те, что внутри нас. — Вы хотите сказать, на магические каналы? — Да! Аман ускорил шаг, следуя за этими необычными подземельными венами. Вскоре к корневищу присоединились еще несколько отростков, а еще дальше оказалось, что один из них уходит не в землю, а на дерево. Жрец снял перчатку и зачарованно провел ладонью по мерцающей коре. Ель буквально светилась изнутри, как факел, но она не обжигала и вообще не причиняла никакого дискомфорта. Чувствуя, что впереди их ждёт нечто совершенно новое, будто сокровенное инкогнито, Аман все шёл и шёл. Вдруг впереди показался тёмный четвероногий силуэт: неожиданно выглянувший из-за ночных кустов большерогий олень со всем своим величием лениво и бесстрашно посмотрел на остановившихся перед ним людей. Не найдя в них совершенно ничего интересного, травоядное осторожно переступило очередной поток сияния, не задевая его копытами, и тоже начало бредсти вдоль магического корня. Вместе со зверем тронулся и Аман, за ним и Селия: казалось, зверь специально ведёт их куда-то. Желто-зеленых огней становилось все больше, и их мерцание было подобно звёздам. Они затрагивали уже все: камни, кроны деревьев, их стволы, траву, ягоды. Блондин смотрел на то, как светятся листья берез или иголки хвои. Неотрывно глядел на то, как ввглянувшая из норы лиса трусцой бежит рядом с оленем, будто старые друзья — животные, казалось, позабыли о своей вечной войне хищников и их жертв, и теперь вместе шли на это магическое сияние. Чем дальше они следовали по этим загадочным тропам, тем чётче становилась аура огоньков. В них сквозило первобытное величие, которое делилось на два вида, как и их цвет: жёлтое сияние магически было грубее, но тише, а зелёное изящнее, но яростнее… Забывшись во всей этой красоте, манящей и незнакомой, он практически не заметил, как они с Селией подошли к эпицентру — туда, откуда начинались все корни. Подняв взор от земли, Аман на несколько мгновений ослеп: нечто, находящееся в глубине представшего перед ним оврага сияло настолько ярко, что обожгло глаза. Несколько секунд жмурясь и привыкая к неестественно ярким оттенкам, жрец все же решился еще раз посмотреть. И когда зрачки все же приноровились к столь неожиданному свету в ночной темени, он узрел нечто удивительное. В самом центре низине совершенно точно сидел человек, и даже не нужно было гадать, кто это был. Нужно было понять раньше, что эти потоки, все это свечение жёлтого и зелёного, ни что иное, как Ки и Дух! Лисица проворным прыжком спрыгнула в овражек и бесстрашно приблизилась к Мамбе, которая сейчас выглядела абсолютно неузнаваемо. Каналы, что были в земле, переходили на ее тело — похоже, что они повторяли почти каждую вену. Ки и Духом светилось все: сосуды рук, живота, шеи, лица, и даже сквозь плотную одежду было видно, как змеями течет энергия по ногам и груди, и даже огненные волосы поменяли свой цвет. Приглядевшись, Аман почувствовал, что видит нечто сокровенное, что-то личное: большим ярким пятном под правым плечом пульсировало ее сердце, и каждое новое сокращение подавало вспышку белого света, которая плыла по земляным дорожкам по разные стороны леса. Все это время он наблюдал за ее пульсом… Не так Аман представлял себе однажды небрежно брошенное «подпитка». Тогда он думал, как же выглядит процесс пополнения энергией, но совершенно не мог представить себе то, что это будет вот так: завораживающе и красиво. — Это… это Искатель? — все также напуганным шёпотом спросила Селия, которая, казалось, жалась к нему. — Да, — ответил жрец, замечая, что его голос полу-охрип. Слева встал сохат. Вдвое больше него самого, с величественной кроной рогов, он не привлек внимания жреца. Зверь тоже смотрел на ту картину, которая предстала перед его большими круглыми глазами. Вопреки ожиданиям, здесь было спокойно, хоть вокруг ясно чувствовалась мощь первобытной природы. Вдохнув воздух и широко раскрыв ноздри, олень наблюдал за тем, как подле человека, наклонив голову набок и распушив хвост, сидит лиса: хищница рассматривала лицо Мамбы. Селия, казалось, была единственной, у которой все это сияющее зрелище ввзывает страх. Вдруг эта убийца под покровом ночи заманила их в лес для того, чтобы убить по-быстрому? И пусть эта мысль была абсолютно абсурдной, жрице вспоминался тот момент, когда она представила Искатель в демоническом облике. Ну вот и доказательства! Она питает силу для того, чтобы вскоре обратиться в фетранийского дьявола! Паника окончательно накрыла Селию — возлюбленный не только привёл их к не пойми чему, так еще и не хотел уходить отсюда. Его выражения лица было ярче любых слов: в широко раскрытых глазах отражалось величие огней, а рот слегка был приоткрыт в удивлении. К страху прибавилась ревность, и в нужде сделать ну хоть что-нибудь, девушка со всей силы наступила на один из корней. Едва ее стопа коснулась сияния, как то стремительно потухло, да не единственное: в одно мгновение все корни стремительно исчезли, и лес вновь погрузился в непроглядную тьму. Резкая перемена обстановки спровоцировало всплеск адреналина, ибо жрица увидела, как раскрылись глаза Искатель: что зрачки, которые успели блеснуть зеленовато-желтым цветом, вновь приобрели пугающий кровавый цвет, и что смотрели они прямо на нее. Белокурая в паническом молчании стремительно сорвалась с места. Она со всех ног побежала в противоположную сторону — лишь бы подальше! Заштопанная после недавнего пожара длинная белая юбка цеплялась и мешала бегства, и оттого, раздирая ткань в клочья, девушка стремительно начала петлять в лесу. — Селия! — попытался окликнуть ее Аман, но той уже и след простыл. Жрица буквально испарилась во тьме стволов, и он даже не успел понять, в каком направлении она побежала. Он пытался вглядеться во мрак, но ничего не выходило. Над ухом страшно взревели: сохат будто очнулся от небытия и, встав на дыбы, точь в точь подобая Селии ускакал в лес большими прыжками. Раздались быстрые и шустрые всполохи травы там, где исчезала лиса. — Мне казалось, что жрецы ведут себя вежливо, а не наступают со всей силы на нервы, — раздался обвиняющий голос Мамбы, и Аман обернулся назад, — Я же говорила, не ждать раньше полуночи. Зачем вы пришли? — Селия последовала за тобой и подумала, что ты демон, — ответил блондин, смотря на девушку, — Ты так пополняешь свои резервы энергии? Это попросту удивительно! — жрец спустился в овражек, чтобы резко присесть рядом с воительницей, — Почему ты не рассказывала, как ты это делаешь? — Вообще-то, я говорила, — отрезала Мамба, немного смутившись от взгляда, которым сейчас на неё смотрел Аман. — Нет! Ты!.. Это невообразимо прекрасное зрелище! Чёрт возьми, это было прекрасно! И как это, «нервы»? Ты чувствуешь через землю? А историю, которая происходила на ней, можешь видеть? — Эм, нет, Аман, успокойся, и перестань засыпать меня вопросами, я ничего из перечисленного делать не могу, — настояла девушка, — Ты, если не заметил, только что сматерился, хоть и в крайне мягкой форме. Это ненормально, в твоём случае точно, я бы даже сказала, особенно для тебя… — А, что, правда? — прикрыв рот, спросил жрец. Он казался крайне смущенным ее замечанием, — Честно, я случайно! Просто… нет, ну ты даёшь, конечно! Сколько секретов ты еще хранишь в себе? — Достаточно много, чтобы довести тебя до полной седины, — Мамба встала, ощущая себя крайне неуютно под таким шквалом восхищающённых эпитетов. — Не думаю, что это так, — слегка прихмурившись, жрец также поднялся с земли. Он был выше ее примерно сантиметров на десять-пятнадцать, и теперь буквально давил своим ростом на неё, — Но как это, «нервы»? — Я просто чувствую, когда на мой поток наступают, вот и все! — слегка лихорадочно ответила девушка, решив срочно перевести тему, — У тебя Селия сбежала хуй пойми куда, а ты меня вопросами терзаешь. Уж слишком это не по-Руфеонски, не находишь? — Ой, да, точно, — совершенно по-детски, подметил Аман, становясь красным от стыда, — Нужно ее найти. Пусть и не днём и не с огнём, но жрица нашлась по чётким следам, вроде оборванных кусков ткани: перепуганная до смерти, она прикорнула у каменной глыбы. — Я не демон, а большой светлячок, который мирно ел землю. Наступать на жужу было необязательно, — кратко и максимально мягко объяснила Мамба Селии все то, что она увидела. Белокурая буквально вжалась в Амана, и выглядело это ну крайне комично. — Это самое милое сравнение, что я когда либо слышал, — тихо посмеялся блондин, а воительнице просто захотелось после таких слов провалиться под то, из чего она берет свою силу — ее холодная маска бывалого бойца треснула, и пытаясь скрыть свою, как она посчитала, неуместную слабину, Мамба вновь перевела тему: — Так вы там полсотни измученных людей без присмотра оставили, да?***
Лотс недовольно дергал ушами, выказывая весь свой нерадостный настрой: рысак почти полтора дня был на привязи. По всей амплитуде, которую позволяла достичь веревка, была сорвана трава — конь сьел практически все, до чего мог дотянуться. В качестве извинения Мамба чесала его короткий подгривок, избавляя от зуда после озерного гнуса. — Мы готовы, — обьявил Аман, подходя к ней и ведя за поводья Бланку, — Я уверен, что люди в безопасности. После нашего набега церковь Ночи должна залечь на дно. — Это хорошо. Тогда сейчас же выезжаем. Ты знаешь, куда мы тронемся из порта? — Ну, я думал, что на Тортоик. В мемуарах Рунарт говорит о том, что эсдо Нинав спрятала свой Ковчег на острове. Конечно, в морях Акрасии очень много архипелагов, но я сомневаюсь в том, что осколок спрятан где-нибудь на забытом клоке земли. Тем более, я вычитал, что она посещала Тортоик и была в друзьях с каменным великаном, который создал его. — И он ближе всего к Форт-Ройалу, — добавила воительница. — Это да, — согласился жрец, а потом добавил, — Ты прости Селию… Она не со зла. — Я в этом не уверенна, — ухмыляясь, возразила Мамба. Аман лишь устало выдохнул на ее слова и обернулся, ища белокурую — та в последний раз перед отбытием проверяла людей. — Это и вправду было красиво. Все аньшуйцы так могут? — Нет, — ответила девушка, поправляя ремни на седле, — Мастер копья питается энергией солнца и луны. — Можешь рассказать подробнее? Мне интересно узнавать о других народах. Церковные хроники довольно скупы на эту тему, — попросил ее блондин, поглаживая белоснежную морду своей кобылы. — Я тебе уде говорила, что в Аньшу существует несколько основных подразделений: Дуалист, Аватар, мастера Ки и Копий. Первые три класса имеют общую схему энергетических резервов: различия только в том, что каждый из них использует свой тип. Мастера Ки используют Ки, и это, как бы, понятно — это самый дальний класс, до них обычно хрен дотянешься, но сами по себе хилые, просто капец. Ну это по нашим меркам, конечно. Они предпочитают держаться на расстоянии и посылать дистанционные атаки, а в бою эти крысы способны накапливать энергетические ступени, становясь сильнее. — Как видно, ты их не особо жалуешь, — подметил Аман. — В Аньшу, исключая лучников, все ориентированы на ближний бой. А эти падлы из подтяжка атакуют — пожалуй, единственный класс, который может одолеть Дуалиста один на один. — А они не могут использовать Дух? — Нет, у них врожденный закрытый доступ к этой энергии. Открыты только каналы для Ки. Тоже самое, считай, у Аватаров, но те владеют Духом. Это самые быстрые бойцы — специализируются скорее на изнемождении врага, нежели на прямую победу. Но если в нужный момент их поймать, то считай — обезврежены. Также, так как они используют лишь Дух, Аватары довольно вспыльчивы и психически неустойчивы: любое оскорбление может вывести их из себя, и тогда они будут довольно лёгкой целью, ибо чаще всего Аватары начинают хаотично метаться, не обдумывая действия. — На тебя похожи, — на вопросительный алый взгляд жрец немедля обьяснился, — Волдан. Азгарота, правда, не видел, но думаю, что догадываюсь о том, что там происходило. — По сравнению с Аватарами я просто божий одуванчик, — закатив глаза, отрезала Мамба. — Нет… Ты светлячок. — Пасть захлопнул. — Ладно-ладно! — поднял руки жрец в примирительном жесте, и с довольно глупой улыбкой попросил девушку продолжать ее рассказ. — Дуалиста описывать смысла не вижу, ибо, собственно, ты уже насмотрелся. У нас доступ к обоим энергетикам, и потому мы самый нераспространенный класс — предки, когда создавали основы боевых искусств, позаботились о балансе. Фактически, мы самые медленные, но это компенсируется силой атаки. Из-за одновременного доступа к Ки и Духу дуалисты используются как мощные боевые единицы: либо передовые ряды атак, либо мы первые, кто принимает удар. Правда, я уже совсем не в форме, — покачала девушка головой. — А что не так? — хмурясь, спросил Аман. — Земли в Аньшу, так сказать, наиболее чисты: они первородные для нас, и энергия из тех земель самая лучшая. Я уже больше шести лет не питалась в Аньшу, а то, что дают другие материки — не то. По большей части, я утратила несколько мощных приёмов. А возвращаться назад… нельзя. — Понятно… — Что касается Мастера копья, — с самым беззаботным видом продолжила девушка, — То это особый класс. Они, как я уже сказала, черпают силы из энергии Солнца и Луны. Используют они и собственную технику боя — стойки. Соответственно, их две. Стойка Солнца позволяет им призывать огненных духов, в то время как стойка Луны делает их очень быстрыми, правда, до Аватаров им еще далеко. Также их сила напрямую зависит от небесного цикла: днём Солнечная сила сильнее, чем ночью, и наоборот. И пик их сил приходится на затмение: они превращаются в мощных штурмовиков средней дистанции. Ну, собственно, это все, если рассказывать все простым языком. — А лучники? — с недоумением спросил жрец про, казалось бы, естественный вид бойцов в армии. — Лучники у нас не в почёте, и смерть от стрел у нас в позоре, — Мамба выверенным движением вскочила на жеребца, — У нас ими становятся те, кто с рождения ничем не одарен. Простые люди. Но не иметь лучников в армии — решение наиглупчайшее. — Я готова! — объявила внезапно подошедшая Селия, — Вы уверены, что помощь от короля вскоре прибудет, господин Аман? — Силлиан не оставит это без внимания, — уверенно ответил блондин, — Он гораздо более компетентен, чем его предшественник. Все они двинулись в путь под рассветным солнцем: Аман вел их, сверяясь с небольшой картой, которую он захватил из королевской библиотеки. — Думаю, что мы подъезжаем к Серебряным ключам, — обьявил жрец, — Говорят, там до сих пор нетронутые леса, в которых сохранилась первородная магия. С каждым новым километром Мамба чувствовала, что воздух буквально начинает пахнуть опасностью. Этот факт подтверждал и фетранит: в катакомбах церкви Ночи она поняла, что если рядом демоны, то камень начинает греться. И похоже, чем опаснее враг, тем горячее становился кулон. И теперь, когда они шли по вполне безобидным и тихим дорогам, украшение начало потихоньку теплеть. У Мамбы было несколько предположений, почему Силлиан подарил ей фетранит. Во-первых, похоже, король считал ее своим другом, причём достаточно близким, раз так раскрепощенно общался с ней в собственном кабинете. Во-вторых, возможно, он также понимал, что она — избранница Судьбы, которой суждено спасти Акрасию, и дабы хоть как-то облегчить грядущий нелёгкий путь, он сделал такой необычный презент. А в-третьих… эта догадка казалась ей абсолютно глупой и несуразной, которая, скорее всего, навеялась лишь одним поведением Селии. Столь близкое присутствие этой девки дало ей возможность рассмотреть влюблённого человека во всей его красе. И почему-то, когда она смотрела на то, как ведёт себя жрица, в голову приходила мысль о Силлиане… Мамба сжала зубы, передернула плечами и расправила спину до ровной осанки, выкидывая мысли подобного рода куда подальше. Данная теория не имела никаких практических подтверждений, и потому с презрением была забыта с горьким послевкусием. Когда перед путешественниками возникла резкая полоса тёмного лиственного леса, стало понятно, что они наконец дошли до Серебряных ключей. Аман смотрел на величественные кроны многовековых деревьев, восхищаясь тем, что когда-то эти гиганты были маленькими зернышками.Аххагулл…
Блондин внезапно услышал какой-то странный голос: очень тихий и шипящий, мужской. Он быстро оглянулся по сторонам, пытаясь найти того, кто только-что сказал это странное слово, но никого не нашёл. — Как-то мрачновато, — подметила Мамба, с подозрением глядя на лес. Воительница подъехала поближе к белой кобыле и заглянула в карту, которая лежала на гриве Бланки, — Но если в объезд, то мы потеряем неделю времени. Остается лишь идти напрямик. — Так и сделаем, — ответил блондин, думая, что ему показалось. Возможно, это были просто порыв ветра и шелест травы, которые в совокупности создали такой необычный звук. Внутри лес оказался не столь уж и страшным: простые лиственные угодья. Но фетранит, предупреждая, грелся на груди. Сказать об этом Аману и Селии Мамба почему-то не решалась — нутро буквально приказывало ей молчать о происходящем. Вдруг послышался громкий хруст ветки, и лошади мгновенно остановились. Воительница начала быстро метать глазами по всем кустам и деревьям в поиске нежеланных гостей. Острое зрение, которое осталось даже после потери Далуура, заметило странный силуэт за одним из камней. Девушка кивком головы указала в ту сторону, и Аман осторожно потянулся к посоху за спиной. Напряглась и Селия, но в такой момент она становилась лишь обузой. Нечто бледно-голубого цвета не двигалось, будто не решаясь нападать. Мамба, сщурив глаза и готовая атаковать в любой момент, немного пришпорила Лотса — конь медленным шагом побрел в сторону камня. Каждый сокращенный метр между ней и неизвестным существом метр отдавался глухим стуком сердца, и было совершено непонятно, что именно… — РАТА ДЖАР! РАТА ДЖАР! — завопил со всей мочи зверь, который выпрыгнул на камень. Воительница немедля занесла перчатку для того, чтобы откинуть его, но голубое нечто не двигалось, и считай, это спасло ему жизнь. Это был небольшой котёнок с сияющей голубыми отблесками длинной шерстью: большие глаза были практически белыми, и лишь ярко-синие зрачки без радужки позволяли следить за испуганным взглядом. У существа был длинный, тонкий хвост с сияющем на кончике огоньком лазурного цвета. — Это что… детеныш Райдзю? — в шоке спросила саму себя Мамба, глядя на еще совсем не выросшего котёнка эндемика Аньшу — это были звери, которые могли призывать молнии и дождь. Кошка, услышавшая знакомое слово, замолкло и высоко подняло уши с кисточками. Она неотрывно смотрела глупым взором на воительницу и получала точно такой же взгляд в ответ. — Мамба, оно неопасно?! — нервозно спросил Аман, в пару быстрых скачков лошади оказавшись рядом с девушкой. — Рью-гу? — котёнок издал странный мяукующий звук и склонил голову на бок, рассматривая красноволосую. — Вастайша рей, — произнесла Мамба незнакомое слово. — Маэтис! — детеныш Райдзю радостно завиляло длинным хвостом, — Маэтис! — Что оно говорит? — спросила молчавшая до этого момента Селия, понимая, что существо, похоже, не собирается на них нападать. — Да подожди ты! — резко огрызнулась воительница. Схмурив брови, она спешилась с коня и присела, чтобы быть наравне с кошкой, — Киилаш фохвун? — Хонлуи оффелис мар, — ответил ей котенок. Дальше Аман наблюдал за удивительной картиной: человек и животное совершенно спокойно общались, игнорируя естественный интеллектуальный барьер. В тоне их загадочного разговора был напряжённый подтекст. Это был совершенно незнакомый ему язык, в котором преобладали рычащие и глухие звуки. Внезапно в голову пришла мысль, что возможно, это — аньшуйское наречие. — Лотлан мараи шар бишеп стригг, — довольно напуганно произнесла кошка и спыгнула с камня, — Шама! — Что происходит? — спросил жрец, пока воительница обратно запрыгивала на коня. — Это детеныш Райдзю — эндемика Аньшу. Она не помнит, как здесь оказалась, но говорит, что здесь были демоны. Лес в опасности, — обьяснилась девушка, — Шая отведет нас в центр Серебряных ключей, к водным духам и по совместительству хозяинам этого места. — У этого забавного котёнка есть имя? — удивилась Селия. — Ну у тебя же есть. — Шама! — повторила маленькая кошка, которая затем с просто фантастической скоростью начала бежать по неровной лесной земле. Мамба, ничего не объясняя, пустилась вслед за существом, и Аману пришлось покорно повести Бланку за Лотсом. Не смотря на свои довольно крохотные размеры, нечто, похожее на миниатюрного барса, высоко перепрыгивало на шесть метров в высоту упавшие деревья, и перебирало своими небольшими лапками быстрее, чем лошади в галопе. Синий огонёк на кончике хвоста тянулся длинным тонким шлейфом, и оставалось загадкой то, как он не потухал от такой скорости бега. — Что у вас там за фауна такая?! — спросил жрец у Мамбы, перекрикивая хлеставшие в лицо потоки ветра. — Если я сейчас начну описывать, мы сегодня не ляжем спать! — послышалось в ответ, — Готовьтесь к бою! Молодая Райдзю привела их к некой лесной площади, и Аман начал мысленно ругать всех странствующих церковных писменариев, которые умалчивали о таких красотах в своих книгах: корни деревьев переплетались между собой, находясь над землёй и создавая некое подобие лютеранской или леонхольдской брусчатки, а в центре всего этого, также из бледно-оливковых корневищ, красовался фонтан, из которого изящными потоками била чистейшая ключевая вода. Шая запрыгнула на перила фонтана, и, опасаясь промочить свою шёрстку, пару раз побила лапой по прозрачной глади, говоря: — Эсма! Эсма, эсма!Рааст…
В голове вновь прозвучал голос, и в этот раз блондину точно не показалось. Он смотрел на фонтан, думая, что это лес, все еще первобытный в своей магии, что-то говорит ему. Эта мгновенная догадка казалась разумной. Место, куда Шая макала свою лапу, вдруг забурлило: кошка поспешно ретировалась от брызнувших капель, и Аман был готов покляться, что в шерсти котёнка промелькнул маленький разряд молнии. Неестественным образом вода из фонтана начала медленно подниматься вверх, словно по чьему-то велению. Из всей взмывшейся влаги отделился отдельный сгусток, который, приземлившись на корни, начал приобретать вытянутую форму. Сзади в его манитю вцепилась Селия, которая опасливо смотрела из-за мужского плеча на то, как перед ними появляется настоящая водяная женщина! — Харгдабуда, — произнесла Мамба, словно констатируя какую-нибудь хронологическую статью, — Дух воды. Практически прозрачная водная дама выглядела гордо и завораживающе: ее влажная кожа сияла жидкими бриллиантами на солнечном свету, и голос, который она неспешно подала в ответ, оказался тонким и чарующим. — Аньшуйка. — У меня определенно есть пара вопросов по поводу твоего местоположения, дух, — произнесла воительница. — Жалкие люди думают, что знают все, — угрожающе лениво сказала дама, — В отличие от распространённого мнения мы не привязаны к аньшуйским истокам, хоть наша родина и там. Что касательно котёнка, — двух посмотрела на детёныша, — Не знаю и я. Харгдрабуда перевела свой взгляд на Амана и Селию. Она смотрела на них более сурово, нежели чем на Мамбу, и затем резко начала странный монолог: — Младшие народы… Мы доверяли вам, когда вы были еще совсем юны и несуразны. Благосклонно делились с вами нашими землями, ресурсами. А вы начали нагло пользоваться нашей слепой добродушностью: многие из нас погибли ужасной смертью из-за вашей алчности, и теперь мы вынуждены укрываться здесь, в нашем последнем оплоте на этом материке. Вы убиваете наших собратьев, чтобы построить дом, который позже будет разворован и сожжен другим вашем племенем. Вы плодитесь с ужасающей скоростью, и также быстро выкашиваете целые народы своих однокровцев. Человечество — величайший ужас, сотворенный глупостью полубогов… Вы явились сюда, как нежеланные гости, и сейчас я даю вам величайший дар, которых вы лишили моих братьев и сестёр — уйти с миром отсюда. В противном случае я переломаю вам всем… — Нам, конечно, очень интересна твоя история, харгдрабуда, но… — прервала даму Мамба. — Я Зиэль, старшая владыка Серебряных ключей, — презрительно, но гордо вставила водяная женщина. — Хорошо, Зиэль, — сказала воительница, — Но, мне кажется, что ты сейчас не в состоянии выгонять нас, не так ли? Шая учтиво поделилась со мной информацией о том, что в твой любимый лес нагрянули демоны. Это правда? Харгдрабуда опасливо сщурила свои прозрачные глаза, и Аман почуял неладное. Хотелось бы по-доброму сказать Мамбе, чтобы она замолчала, да вот слова прямо-таки не лезли из горла. Зато отлично работали руки: довольно ожидаемо дух воды подплыла к воительнице, и казалось, что заклинание щита вырвалось из его посоха раньше, чем он об этом подумал. Однако, ни одна из женщин будто не заметила образовавшейся между ними магической стены. — Что ты хочешь мне сказать, аньшуйское отродье?! — в тихой ярости прошипела Зиэль. — Ты в невыгодном положении — я чувствую, что ты слаба. И я хочу предложить тебе союз. — Союз с теми, кто сжигал заживо моих братьев и сестёр?! — дух отпрянула на прежнее место, — Да никогда! — Очень жаль! — ответила Мамба, и ее голос тоже перешёл на угрожающее рокотание, — Перед тобой стоят защитники Леонхольда и Лютерана. Мы успешно спасли столицу Артемиса от нашествия демонов, сразились и уничтожили фетранийского владыку Волдана, а совсем недавно очистили земли от призывателей демонов. Я знаю, ты чуешь на нас запах чёрной крови. Тем более, мы не желаем тебе зла, по крайней мере до тех пор, пока нас здесь никто не атакует из твоих поданных. Мы можем уйти, и тогда тебе в одиночку придётся разбираться с демонами. — Я сама могу со всем справиться, жалкая человечишко! — однако, вопреки ожиданиям, Зиэль выслушивала слова Мамбы и не пыталась атаковать, — Я повторяю… — Даже если это Ку-Сатот? — насмешливо добавила воительница, с упоением смотря на то, как леденеет прозрачное лицо. Харгдрабуда замерла при упоминании имени Владыки, и становилось ясно: повелитель безумия и вправду нагрянул в земли Лютерии.Сажжас…
Опять? — А ты не так уж и проста, как кажешься, аньшуйка! — проконстатировала водяная дама, — Да, признаюсь. Я буду не в состоянии противостоять Ку-Сатоту. Мой лес гибнет от его фетранийских лап быстрее, нежели когда-то от ваших топоров… Зиель приняла нейтральную позу, видимо, успокоившись. Но следующая фраза звучала гораздо более угрожающе и смертоносно, нежели все те слова, которые она произносила до этого: — Я ненавижу людей, но демонов я ненавижу еще больше!