***
Через полчаса, к сожалению всего Боер Морхена, дождь утих. Мамба, вернувшаяся на стену с чистой, сухой одеждой и в сопровождении Шаи, чья шкура после неожиданного мытья стала забавно кудрявой, смотрела, как лужи в долине достаточно быстро сохнут. Через пару часов вновь повеяло жаром лавы, но хоть пыль и смог ещё не поднималась — и на том спасибо. Перебирая шелковистую шерсть сопящей и уставшей Райдзю, девушка думала о предстоящей битве. Не так давно она штурмовала, а теперь ее будущей задачей будет оборона. Хмыкнув, с усмешкой она наблюдала за тем, как количество демонов увеличивается. Однако, пусть твари и прибывали будто из ниоткуда, их все ещё было сомнительно мало для осады крепости. Глянув в уже алое небо, которое пугающе очерчивало белый круг солнца, воительница сощурилась, чувствуя легкий страх. Он не был вызван ни дыханием смерти со стороны их противников, нет. Даже, скорее, наоборот. Мамба, посмотрев назад, в переулки Боер Морхена, смотрела за тем, как готовятся солдаты. Они прочищали горнила черных литых пушек, возносили к ним ядра и порох, точили мечи, копья, стругали древки стрел и ножницами равняли их оперение, натирали доспехи, проводили контрольные тренировки, и, конечно же, строчили возможно последние в их жизни письма своей родне. Басистый говор воинов, достаточно непринужденный, сообщал о том, что они с гордостью были готовы встретить свою гибель и отстоять этот острог, которому ещё никому не удавалось захватить. И именно это и напрягало ее — а ведь возможно, их смерть гораздо ближе, уже в стенах Боер Морхена. Она не любила убивать просто так, по животному желанию — в противоречие мнению Амана Мамба реально казнила только тех, кто этого заслуживал. Любой разбойник вставал на чёрный путь, а если кто-нибудь сказал, например, о прошлой тяжёлой жизни, она бы ответила — всегда есть иной выход. Нужно лишь выйти за свои пределы, а не повиноваться миру. Девушка смотрела в глаза, которые никогда не врали о человеке — и всегда поступала так, как говорил блеск в их отчаявшихся зрачках. Возможно, никто этого не замечал, но несколько людей из Черной Короны, Шакальего Стана и прочих группировок оставались живы после ее рока. И это было ее негласное правосудие, да — ее жизненный путь, песнь сердца, и как там ещё любят говорить философы? А теперь, наблюдая за солдатами, ее союзниками на эти дни, она понимала, что хочет убивать. Просто потому, что ее мысли забиты этим — ей даже не было скучно. Сглотнув, воительница проскрипела зубами, сжимая ладони в кулаки, которые покалывало от бездействия. Взор ее останавливался на шеях солдат гарнизона, на их животах — на тех местах, где атака во многих случаях была смертельна. Мотнув головой, Мамба взяла себя в руки, прекрасно понимая, почему она этого хочет. Устроить жатву, кровавую резню — ничто иное не могло вызвать эту пока-что тихую жажду, как тень Далуур’ра. Во время ливня ей было о чем подумать, и, покопавшись в себе, девушка выдвинула несколько гипотез. Во-первых, ее сила, похоже, никуда и не исчезала — просто томилась внутри, выжидая. Ибо после ее первой смерти, а ведь она по словам мастера Панфуция реально погибла, родовые метки на ее лице остались, как и прежде, во времена ее заключения под властью императора. Во-вторых, активатором силы были не демоны, и даже, скорее всего, не Аман, — Мамба предположила, что схватка с человеком, который так же, как и она когда-то, было носителем, могла пробудить забытое прошлое, однако, эта мысль скорее всего была ложной с учётом прошлых перевоплощений дэрона, — а именно приближающаяся Красная Луна. Ни Кармиан, ни Кассий, ни Ренктус, ни Волдан и другие никак не влияли на отпечаток Далуур’ра, а вот знамения алеющих небес, багровый окрас которых она в последний видела, когда ее пронзили стрелы… То, что кровавый круг скоро явится — сомнений не было. Это напряжение в воздухе, удушающее горло и сеющее внутреннюю панику — все это указывало на знакомый диск, который предшествует лишь несчастьям. Да, Мамба помнила, Беатрис говорила, что нынешняя история Далуур’ра — ложь, но Красная Луна к этому явно не относилась. В проблесках воспоминаний ее безрадостного детства в моменты безумной жажды улавливался ее круглый силуэт. Кто и как призывал Луну — неизвестно. Но в данный момент это становилось неважным, ведь впереди лишь будущее. Сойдёт ли она с ума по зову Алого нимба Хаоса, или все же сможет укротить саму себя, как когда-то? Ответа на это воительница не знала, и могла лишь бессильно наблюдать за тем, как перед стенами скапливаются силы врага. — След Смерти тянется с длинных клыков, Император держит зверя в цепи оков. Пожертвовав кровью — он, родню презрев, Имеет чудовище у своих ног, который сбежать однажды не смог. И с лунным воем раздаётся детский плач, Каждый третий ребенок — мрачный палач. Проклятье, которое суждено снять лишь добровольно, Сохранится навсегда, и Далуур’р останется во власти его, не сумев печать сорвать никогда. Давняя проза, которую напевали Тюремщики и Заклинатели. Очень давняя, но отнюдь не забытая. Прочитав ее у себя в мыслях, Мамба скрипела зубами от гнева. И как же она не любила задаваться вопросом о смыслах всего сущего. Черт его дери, Аман, ну кто тебя просил?..***
Виктор прибыл вместе с Силлианом в Боер Морхен, опасаясь за недостаточную квалификацию целителей крепости и просто следуя за своим другом. Он, сидя в покоях короля, и перебирая собственные записи о человеческой анатомии, иногда поглядывал на то, как платиновый блондин выгарцовывал перед чудом сохранившемся в этой крепости зеркалом. Нацепив на себя доспехи последней модели, которые буквально со дня на день были наконец полностью изготовлены, мужчина красовался перед собственным отражением, однако, его лицо было недовольным, глаза придирчиво оглядывали фигуру и латы, а кончики ушей то краснели, то вновь возвращали себе нормальный оттенок. — Что не так? — врач все же задал вопрос, не вытерпивая этих странных кривляний и издаваемого снаряжением шума, которое сбивало его с абзацев собственного подчерка. — Все не так, — мгновенно ответил Силлиан, наконец останавливаясь, но все так же продолжая глядеть в зеркало. — Что именно? — приспустив с носа круглые очки, уточнил Виктор, потирая большим пальцем наметки кровеносной системы лёгких. — Ну, — протянул король, разводя руками, — Ну вот весь я! — Давай по-порядку, — вкрадчиво приказал врач, откладывая бумаги и возвращаясь из увлекательного хирургического мира в реальность. — Ливень, — максимально подробно сказал его друг причину его терзаний. — Во время дождя ты нашёл лужу, и в ее отражении ты показался себе не слишком богоподобным, потому решил устроить здесь шоу самолюбования? — съязвил Виктор. — Ой, захлопни пасть, Ви! — огрызнулся Силлиан, покраснев на этих словах не только ушами, но и лицом, — Ты меня за кого держишь? Пф, богоподобный… — А ты меня за кого принимаешь? — отпарировал врач, — За придурка? Я, может, хочу тебе помочь, а мне в ответ лишь неясная злоба. И что прикажешь делать? — Мне стыдно об этом рассказывать, — проворчал платиновый, начиная снимать доспехи. — Дай-ка я предположу: это что-то о твоих деяниях любовных? Судя по тому, как замер его друг, Виктор попал точно в цель. — После того, как я вышел от лорда Морхена, я забрёл к ней и пофлиртовал. Даже на спарринг вытянул, с пари на любое желание. Потом этот внезапный дождь. Из-за ливня мы оба в мгновение промокли, — начал разъяснять ситуацию король с большой неохотой, — Ее одежда стала ей второй кожей, вот клянусь. А я, недоносок, ещё такой обрадованный весь после вполне удачного флирта, ну и… возбудился. Сдрыснул, как крыса последняя. Она мне точно в спину смотрела, — Силлиан закрыл лицо руками, скрывая алеющий стыд, и потом глухо завыл, — Я все порчу! — Так, ну, во-первых… — Давай вот без твоих научных объяснений, хорошо?! — мужчина резко оборвал своего друга, разворачиваясь к нему с блестящими глазами. — Нет, во-первых, я весьма удивлён тем, что ты смущаешься такого, как взрослый человек, — максимально нейтрально продолжил Виктор, — Во-вторых, ты, я надеюсь, никакую девку не придрал потом к себе? — Нет, — огрызнулся Силлиан, и продолжил снимать доспехи с особой яростью, — Я был один. — Хорошо… — Плохо! — Я думаю, что тебе следует отказаться этого сомнительного от спарринга на любое желание. — Почему-это? — хмуро спросил платиновый, почти выдрав заклепки, — Я тогда буду выглядеть трусом. — Ну, с твоей горячей кровью желание окажется явно не совсем безобидным, — предположил врач, — И еще я думаю, нет, я скорее всего прав, то спарринг — это в первую очередь обоюдные соприкосновения. А уж если у тебя после дождя, то… вот честно, представь эту твою Искатель рядом, с этой… — Я блять, уже представил, — краснея ещё больше, вновь прервал его король, опережая все те описания, которые хотел выдвинуть его друг по отношению к Мамбе, — Не унижай меня, будь добр. Я не откажусь от спарринга. — Тогда я не могу понять, — скривился Виктор, возвращая очки на прежнее место, — Ты хочешь с ней близости, или хочешь как именно девушку, или тебе интересен ее внутренний мир? — Я всю ее хочу, — отозвался Силлиан спустя минуту молчания, — От и до. И без этого жреца рядом. Он меня напрягает. И выйди отсюда. — Это ещё почему? — Ну я же, с твоей посильной помощью, представил!..***
Аман лежал в выделенной ему комнате, которая больше походила на большую каморку для швабр в три на три метра, и смотрел в потолок. Неудобная кровать скрипела под каждым его движением, и потому, предпочтя находиться сейчас в полной тишине, которая помогала мыслям собраться, он не шевелился вообще. Раненые залечены, его помощь больше не требуется. Лучшим решением сейчас было восстановить свои магические силы перед обороной, что он и делал. Вскоре, возможно, они все умрут от дьявольских когтей. Имеет ли тогда смысл восполнять резервы? — Неминуемая гибель, — прошептал жрец в никуда, — Как волнующе. Эти занятные мысли о грядущей смерти ему навеял никто иной, как Селия. Возможно, девушка реально была права, и вскоре все они будут захоронены в братской могиле, если, конечно, останутся те, кто сможет это сделать. В ином случае была лишь перспектива сгнить на этой земле. Но смерть как таковая не слишком пугала его — с появлением Мамбы в его жизни прежние устои пошатнулись и даже рассыпались, и теперь в каждой вещи он начинал замечать двойственность. Неверную и непрактичную двойственность, которая родилась в этом мире вместе с Руфеоном и Инграммом. При упоминании верховного бога в своей голове мысли вернулись к недавно произошедшему. Аман в стыде накрыл своё лицо руками, прячась от неизвестно чего. Хотелось выть, но если его душевные крики услышат стражники, — что весьма возможно с учётом ветхости двери, — то они явно его в покое не оставят. А он так хочет побыть один… Он поступил подло и проявил себя трусом, но в тот момент жрец просто не знал, как реагировать. В один момент он испытал и смущение, и трепет, и презрение, и страх. Все это мессиво чувств теперь терзало его сердце, не желая отпускать его из своих пыток. Селию он всегда видел лишь как давнюю милую знакомую, которая просто была одной из многих послушниц церкви, и даже если бы белокурая не проявила бы эти недостойные поступки, вроде бездействия при пожаре и пробеге перед лицом опасности, то блондин ей бы все-равно взаимностью не ответил. Замял бы как-нибудь этот вопрос — умел, к нему уже подходили с сердечными признаниями. Но это… было иным. То, что жрица говорила ему это перед битвой, которая может унести ее жизнь, сбивало его с пути чётких мыслей. Он одновременно ощущал и жалость, и отвращение. Сдаться наперёд — это же надо иметь духа… Да и сам Аман чувствовал неблагоприятно: хорош говорить о чужом страхе, когда сам сбежал и не дал ответа до сих пор! Хотя, похоже, Селия и сама все поняла — держалась отстранение обычного, и даже не глядела в его сторону. И он такой же. Все же простонав, но очень глухо, он встал с постели, не вынося этого непонятного самобичевания. Наведя добрых пять кругов по коморке, жрец решил заглянуть в свою сумку. Пара мелких склянок со стандартными противоядиями, блокнот о путешествии, псалтырь, и кошель, который до грусти был довольно худ. На самом деле Аман получал пособие от церкви, но последние деньги он получил в Лютеране. Да и сама выплата была скромной — пятьсот серебряников на четверть года. С таким далеко не уйти, но с самого начала учения послушников приучали к скромности и довольствованию малым. Но факт того, что он, по сути, беден — весьма нерадостен. Особенно, если ты вскоре уплываешь в океаны. На другие континенты, острова, в поисках неуловимого. Он месяцами не сможет получать почту — знал. Аман уже однажды бывал за пределами Артемиса, и не абы где — а в Берне! В столице столиц! Правда, самого города он не увидел, ведь его повели к алтарю, который был скрыт в джунглях. Приняв особый Обет, — его случай был таким, — жрец познакомился с одним забавным гоблином и даже подучил его травничеству, однако, вскоре пришлось возвращаться в родные брусличные поля. Он почти все время сидел в каюте, увлечённый эксклюзивной хроникой Второго Вторжения, однако, этот зов воды запомнился ему навсегда: тихий, но грозный, первобытный в своей красоте и прирученный к кораблям, океан выл и днём, и ночью свою песню об одиночестве в бесконечных судах… Прикинув, что как-нибудь нужно будет подойти к Мамбе и, унижаясь, попросить в долг, Аман приметил на дне сумки… карандаш. Достав его, он осмотрел предмет, замечая, что грифель не сломан. Свободная рука как-то сама потянулась к блокноту, а ноги понесли его к выходу на улицу. Как давно он не занимался своим любимым делом — рисованием? Однако, пальцы помнили, как нужно давить на карандаш, чтобы получить большой, размашистый штрих, или как провести десятки тонких черточек на дюйме листа. Раскрыв блокнот на чистой странице, Аман, усевшись в тени, где его не было бы видно, начал осматриваться в поисках подходящей натуры. Взгляд зацепился за флюгер, который помогал лучникам лучше ориентироваться в бою — в форме резного орла, он как раз остановился и был идеальной вещью для его внепланового плэнера. Вычертив основные формы и добавив пару деталей, жрец получил вполне сносный набросок. Однако, ветер подул в другую сторону, и ракурс был утерян. Но Аман не отчаялся, и вскоре на листе появились каменная стена, здание казарм, силуэты лошадей и даже общий план улиц Боер Морхена. Но чего-то не хватало. Хотелось взять что-то сложное, необычное, да вот только где такой натуре взяться в таком месте? Пришлось брать из головы. Грифель источил под собой эскиз Шай’Солара, но сломанный меч был не так уж и сложным, а с учётом истиранием деталей из памяти он получился всего минут за десять. Растерянно блуждая в своих мыслях, Аман не заметил, как начертил круг, затем прямоугольную линию, которая заходила на прошлую деталь, а потом к ним присоединился треугольник. Блондин рассмотрел то, что нарисовали его руки в тихом порыве вдохновения — классический начальный образ головы в профиль. Тут то и пришла идея нарисовать чем-то портрет. Пораздумав, он принялся за дело — окрыленный, Аман продолжил набрасывать будущий рисунок, однако, спустя пару минут его энтузиазм поугас — выбранная личность оказалась непростой. Он попробовал нанести метки тонкими штрихами, затем, стерев, большим размашистым, но тоже не вышло так, как он хотел — в конце-концов он прибегнул к точечному пунктированию, и остался доволен этим решением. С первого раза умудрившись вывести линию бровей и глаз, жрец приступил к теням. Зажмурившись, он попытался вспомнить, как же они идут. Вроде-бы задевают надбровное пространство. Но точно ли? Погодите-ка, а метки скул переходят к ушам, или нет? Да и причёска, вроде бы, не столь уж и замудреная, скорее всего какая-нибудь аньшуйская, но что-то не так… нет, неправильно! Как расположить ее локоны? Разгневанный, Аман вырвал листок, где были и остальные наброски и, прицелившись, выбросил скомканную бумагу в общинный костёр. Стражники удивлённо посмотрели наверх, но никого там не заметили.***
Плохая была идея. Виктор вновь оказался прав. Силлиан предложил провести спарринг спустя три часа после дождя, когда земля уже обсохла и вновь навевала жаром. Мамба, ничем не занятая, согласилась мгновенно. Вообще, после снятия оружия девушка становилась будто другим человеком. Казалась хрупче. Он… не совсем был готов увидеть такое количество шрамов на ее обнаженных дланях. Сияющая на солнце бронзом кожа была исполосована светлыми рубцами: один круговой, большой, у правого предплечья, будто кто-то пытался отрубить ей руку; необычный, в форме звезды у левого плеча, свидетельствующий о рваной ране; несколько близких друг к другу на обеих руках, от когтей зверей или демонов; и множество одиночных, говорящих про клиники и подобное. У него на всем теле столько шрамов не насчитывалось, сколько на одной ее руке. А ещё, без дополнительных лёгких доспехов, в одних штанах и приталенной безрукавке, Мамбы выглядела для него немножко в другом ключе, нежели которого сейчас требовала ситуация. Он смотрел, как лениво перекатываются мышцы под кожей, как ключицы слегка вздымаются при вдохе, и как красно-золотистые локоны подрагивают при движении. — Ты бы хоть взял бы какой-нибудь дрын, — насмешливо предложила ему воительница, — Ты, мечник, в рукопашную идёшь на специально квалифицированного ближника. — И это должно меня пугать? — возвращаясь к реальности, предположил Силлиан через сухое горло. — Ну как минимум слегка настораживать, — ответила Мамба, — Я же тебя сейчас просто поваляю по земле. Это будет самое лёгкое пари в моей жизни. — Я тебя сам могу повалять, где хочу, — пророкотал король в добром тоне, прекрасно осознавая всю двоякость сказанной им фразы. Мужчина не совсем понял, как в первые секунды спарринга оказался на земле. Он только приблизился, а уже лежит вниз лицом. Однако, в секунду вскочив, он заинтересованным взглядом посмотрел на девушку, которая спокойно ждала его реакции. — Подожди, как ты это сделала? — А ты подойди. Я покажу. Мамба, кажется, полностью игнорировала вес его тела и продолжала аккуратно валить его на землю, не причиняя никакого урона, разве что, кроме морального. Виктор, наблюдавший за этим забавным зрелищем, в сотый раз подумал, что предложить места лучше, чем пустой и слегка разрушенный зал, он бы не мог. Ибо солдаты, если бы увидели, как элегантно девушка издевается над их королём, знатно бы поникли духом перед грядущим сражением. — Нет, серьёзно, возьми хоть что-нибудь в руки. Это забавно, — тихо посмеялась воительница, смотря на то, как Силлиан хмуро глядит в потолок, не смиряясь с очередным фиаско, — Может, попробуешь Шай’Соларом? А тепло ее тела было манящим. Пожалуй, он бы согласился вечно терпеть эти боевые насмешки, лишь бы чувствовать, как ее пальцы соблазнительно скользят по его торсу, захватывая ткань и отправляя его в сальто, или же по его рукам, прерывая выпад и контратакуя. В штанах снова начало покалывать, но Силлиан, держа лицо и эмоции, продолжил. Однако, когда она дотронулась до левой части его шеи, где пульсировали разгоряченные вены, мужчина все же решил остановиться — Мамба, так, ненароком, попала ему… по особо чувствительной зоне. — Так, давай ничью! — махнул король рукой, незаметно удаляясь от воительницы. — Ничья? — удивилась та, — Победа моя. — Нет, — отрезал платиновый, отрицая очевидное. Дуалист посмотрела на него долгим взглядом, однако, она, похоже, пребывала в хорошем настроении, поэтому просто закатила глаза и вздохнула, что-то сказав на аньшуйском. — Чтоб ты была недовольной, я скажу так. Раз ничья, то у нас есть желание друг на друга. Сойдёт? — Хм, — протянула Мамба, — Хорошо. — Ты как-то слишком просто соглашаешься, — недоверчиво подметил Силлиан, чувствуя, что кончики ушей все же краснеют. — Считай ауком на фетранит. — И да, Искатель, — кинул вдогонку Силлиан почти ушедшей из зала девушке, — Классно дерешься. — Партурнакс, — неясно ответила она на его слова, и разгадать посыл было невозможно. Виктор выразительным взглядом посмотрел на своего друга. — Даже я, ничего не смыслящий в боевке, видел, что у тебя была пара прекрасных возможностей для мёртвого захвата, — подметил врач, — Вместо этого тебя знатно повертели. Ты, между прочим, и не сопротивлялся, как я понял. — Ну… вообще-то да, — согласился Силлиан, отряхивая рубашку от гранитного крошева, — Я, конечно, мог, но это как-то… Не знаю. Она не такая, не похожа на других, которые у меня были. Я потому и подумал подойти с военной стороны, но вот в реальности все оказалось иначе. Я боюсь причинить ей вред. Я не могу сделать этого. Ты видел, сколько у неё шрамов? — И они точно говорят о том, что она имела дело с более опасными противниками, чем ты. Так что я не думаю, что ты сможешь особо ей навредить. Кстати, у самого ничего не болит? Я слышал хруст, — побеспокоился Виктор за состояние монарха. — Нет, я в порядке, — ответил Силлиан, — Она меня аккуратно побила. Как думаешь, это знак? — Или она просто знает о том, что ты, как бы, король Лютерии, без наследников и прочего, — возразил врач, — И стране будет наверняка не сладко, если ее правитель сляжет в койку. — Вечно ты все переворачиваешь в не ту сторону, которую я бы хотел слышать, — проворчал платиновый, недовольный поведением своего друга. — Я просто стараюсь быть объективным, — отпарировал тот, — А ещё у нас тут война, вскоре на нас нападут демоны, так что в ближайшее будущее я смотрю без особого романтизма. Может быть, мы все умрём послезавтра, ты не думал об этом? — Конечно, я и сам до этого не догадался! — театрально удивился Силлиан его словам, — Но знаешь, лучше уж смерть, чем смотреть на это брезгливое выражение лица графа Корнизанова и выслушивать его жалобы по поводу моих придворных манер. — Это выглядит забавным со стороны. Но, кажется, давление графа на тебя повлияло. Ты стал более похож на… короля? — В каком смысле? — непонимающе спросил Силлиан. — Ну, более властным стал, — ответил Виктор многозначимой фразой, — Давай выходить отсюда, тут душно. И у меня предчувствие, что тебе бы нужно вернуться в доспехи.***
К вечеру подоспело подкрепление братьев Бишуа — Анри и Гарен. Давняя вражда между ними утихла, и помогла этому случиться Искатель. Правда, как именно ей удалось это сделать, не знал никто. Конница в двести пятьдесят голов довольно мощная сила, особенно, если лошади снаряжены в доспехи, их наездники — в рыцарские латы, а оруженосцы — и теми мечами. И это не считая пусть и довольно скромного, но все же обоза с припасами. Воинственные Бишуа поклялись биться бок о бок с солдатами лорда Морхена до самого конца. Теперь защитников насчитывалось две тысячи. Правда, торжественная встреча постепенно стихла, когда над крепостью, оглушительно каркая, пролетела многочисленная стая ворон. Огромных ворон… Какой-то лучник сбил одну из них, и та, замолкнув, упала почти что в центр главной площади. Эта птица была в несколько раз больше своих обычных сородичей, а вместо тёмных глаз у неё были алые белки, которые даже после выстрела в сердце сияли, будто бы она была жива. Но вот внезапно брюхо гигантской вороны провалилось, тело осохло, и в секунды птица стала походить на сгнивший труп, который рассыпался мелкой трухой. По всем гарнизонам прошёлся шепот. Со стороны лавовой прерии послышался нарастающий гул демонических криков. Мамба, с Шаей у плеча наперевес, взметнулась на стену, глядя в долину. Фетранийские солдаты начали активно шевелиться в огненных ущельях. Но они не нападали, а будто взывали к чему-то. — Ещё же один день, — сама себе сказала воительница, понимая, что Главнокомандующему Демону вовсе не нужно сдерживать своих обещаний. Особенно, если этот демон — Владыка Безумия. Он мог использовать этот ход, ведь защитники Боер Морхена все ещё не были окончательно готовы ни к обороне, ни к гибели. Раздавить противника морально — классическая тактика, и ничего нового в ней не было. Фетранит на груди знатно потеплел, а в голове резкой вспышкой промелькнула боль, из-за которой в глазах на мгновение потемнело. Зажмурившись, Мамба почувствовала, как в горле начинает першить, а руки — поколачивать. Сиреневое сияние заставило раскрыть девушку глаза, чтобы она могла увидеть то, что в секунды породило волну паники и страха у гарнизонов. Небеса разверглись, будто невидимое существо разрезало их ножницами: неестественно в пространстве начала появляться огромная темная дыра, которая, гудя и отливая ярко-лиловым цветом, расширялась. В какой-то момент ее рост остановился, возникла минутная тишина, которую не прервала ни одна из противостоящих сторон, а затем, из появившегося портала резким потоком хлынула армия разнообразных демонов: многоногие или двухпалые, пешком или восседая на чем-то, все они сходились в пёстрой, но абсолютно уродливой и грязной одежде с выдающимся декоративным орнаментом, и лицами, на которых играла неестественная улыбка, которая по правилам должна была свести от такого размаха мышцы их неказистых морд в судорогу. Противный визг, который был фетранийским боевым кличем, заставил солдат Боер Морхена содрогнуться, а когда земля под ногами начала дрожать, все наконец-то поняли. Время битвы пришло. — Шая! — Мамба обратилась к кошке, забыв от изумления даже их негласное правило разговора на аньшуйском наречии, — Нам нужно выиграть время для гарнизонов. Сделай что-нибудь. — Рья-у! — разразилась рокотанием, достойного тигра, маленькая Райдзю. Она в десятую долю минуты исполнила тот же приём, когда она вызывала дождь, но луч уже направила в сторону орды — молния попала по легиону, шокировав демонов, однако, это едва ли остановило тварей, ибо на полсотни умерших мгновенно нашлось сотня новых. — Ладно, что я от детёныша то хотела, — смакуя горький вкус разочарования, прошептала Мамба, — Но продолжай до тех пор, пока не сляжешь от бессилия. Раздались первые пушечные выстрелы, а лучники выпустили чёрную тучу стрел. Солдаты, оправившись от шока, начали действовать: мощный отряд остановился у главных ворот, готовый к первому и самому страшному удара противника, а конница укрепила все остальные гарнизоны у западной и восточных стен. Лекарей, безоружных и даже пару детей увели в цитадель у главной площади. Демонов, однако, было гораздо больше, чем лучников и бомбардиров. Вскоре, преодолевая, казалось бы, бесконечный град стрел и дымящиеся воронки от ядер, первая нежить запрыгнула на стену. Быстро пробегая по булыжникам, она выбралась наверх, но ее ждал неприятный сюрприз в виде железных перчаток. Получив сокрушительный удар по своей неказистой голове, которая напоминала гибрид колунской гримассы и морды варана, она опрокинулась назад замертво, сбивая своим трупом собрата. Однако, Мамба была одна, а фетранийских солдат — тьма тьмущая, и потому демоны проникли на начальные уровни стен, вытаскивая людей из бойниц и выкидывая их за пределы острога. Южная стена, самая незащищенная в плане обороняющихся и ветхая в своей ранее поврежденной конструкции, начала ослабляться первой. Силлиан долго не думал, и Шай’Солар достал быстро. Но тут же начались беды — Первозданный Свет отказывался воссиять в сломанном клинке вновь, как тогда, в схватке с Волданом. Изначальный план не удался: без магической силы легендарного меча он не особо облегчит жизнь солдатам Боер Морхена, а его армия будет ещё слишком долго добираться. Почувствовав, как страх объял сердце, он, плюнув на все благоразумие и вопящий инстинкт самосохранения, занял первые ряды на Западной стене. Его белоснежные доспехи вскоре окрапились черной, вонючей кровью отвратительных существ, а позолота отражала мрачное багровое небо. Шай’Солар и так разил дьяволов, легко отрезая им головы, лапы и даже перерубая их продолговатые туловища пополам, но вскоре один союзник, а затем и второй были растерзаны на его глазах. Вот полудракон-полулошадь с шелестящими бубенчиками, вшитыми в ее кожу, разомкнула свою пасть, и ровный ряд абсолютно человеческих зубов замкнулся на лучнике, продавливая доспехи, которые раздавили его в лепёшку и консервировали одновременно. Затем перед глазами промелькнул паук с лицом прекрасной девушки, который начал танцевать, пронзая вклиненными в конечности кинжалами солдат, делая из них отвратительно вопящее решето — один из потерпевших такую атаку пополз по земле: паучиха разрубила его тело по полам, но все ещё имея остаток сил на борьбу, нежилец отполз от нижней части своего тела на метр, растягивая кишки, но затем умер. Крича и моля о помощи, совсем близко пробежал бомбардир — ему оторвало обе руки, и теперь кровь лилась из него рекой. Подскользнувшись на внутренностях разрубленного товарища, он слетел вниз с двадцати семи метровой стены, разбиваясь и утаскивая за собой ленты его кишок. А вот стоит солдат, крепко держа в руке меч, делает нервный шаг — он только что был лишён головы, и сейчас до тела ещё не совсем дошло, что главный центр — утерян. Он рухнул на камень, как мешок картошки, однако, оружия не выпустил, но задергался в страшной судороге. Какая-то летающая тварь выхватила солдата и сбросила его за стену, к своим собратьям — его заживо распотрошили в воздухе еще до того момента, как он коснулся земли. Враги давили со всех сторон, и король, лишающийся отряда, угрожал оставить своё государство под власть Совета и прервать родословную Лютерана навсегда. Особенно, когда на его латах стали появляться зазубрины от когтей. Отвлеченный очередной пешей тварью, которая начала терзать солдата у его ног за бедро, Силлиан не заметил, как пролетая над крепостью, небольших размеров дракон схватил его со спины. Теряя из-под ног землю, но не оружие, он сразу же пронзил ящеру грудину, и тот, взревев, отпустил его из лап, разбиваясь о смотровую башню, которая спустя минуту рухнула. Силлиану было невероятно больно падать на спину и чувствовать, как кованые доспехи впиваются в мышцы. Он сначала прокатился по крыше какого-то здания, затем ещё по одной черепице, и наконец свалился на землю, одним лишь чудом живой — потеряв ориентацию и слушая противное пищание в ушах, он не смог подняться сразу. Это грозило ему неминуемой гибелью: демоны были хитрее и ловче, и потому не стали выбивать главные ворота — какой в этом смысл, если можно просто перебраться через стены острога? Их многочисленные отряды сумели пробить бреши в набежавших наверх пехоте, и теперь нежить окончательно пробралась внутрь Боер Морхена. Наблюдая за тем, как рогатая двуногая тварь с ржавой булавой надвигается к нему, король вновь попытался встать, но вместо этого почувствовал кровь на зубах. Похоже, от падения ему что-то выбило внутри, и началось кровотечение. Сияющие смертью глаза чудовища были совсем рядом, когда чётко в голову существа попал белоснежный луч, который прожег ей мозги и знатно подпалил тех, кто был позади. Перед глазами по-знакомому заколебался воздух, который окрасился в молочно-золотистый цвет. — Я помогу! — над ним появилась высокая фигура Амана. Жрец, колдуя и говоря странные слова, вернул Силлиана в строй: внутри что-то вправилось с жуткой болью, но теперь он мог встать и продолжить битву, невзирая на жжение в мышцах. Щит уже со всех сторон атаковали фетранийцы. Позабыв о своём враждебном настрое к жрецу, блондины сражались бок о бок. Аман, решив, что сохранность жизни монарха все же в некоторой степени важнее жизней других людей, — что люто противоречило церковным писаниям, — решил следить именно за ним. Они вполне слаженно сработались, прикрывая друг другу спины: жрец, с периодичностью создавая купол, давал лишние пятнадцать секунд передышки Силлиану, который в остальное время выступал главной силой в их дуо. — Ты не видел Мамбу?! — спросил король, перекрикивая кличи смешавшихся в одно целое людей и монстров, — Они теснят нас! Нам нужно соединиться с другими гарнизонами и выступить одной волной! — Я не знаю, где она! — ответил Аман на первый вопрос и продолжил, — Даже в таком случае, боюсь, нас спасёт лишь чудо! Отходя назад, вглубь крепости, они уже не слышали ни грома пушек, ибо все бомбардиры стали кровавым месивом, которое если и будет похоронено, то только уже в братской могиле, а наружные стены почти лишились лучников, чьи внутренности были растасканы по бойницам, будто праздничные гирлянды в день весеннего солнцестояния. Но во внутренних башнях град стрел ещё продолжался, и под прикрытием мужчины смогли пробраться к оставшимся в живых отрядах, которые также столпились у района цитадели. Здесь было несколько десятков конников, — один из них Анри Бишуа, который взвалил раненого брата в голову на спину своей лошади, — человек четыреста пехоты и лорд Морхен, который потерял глаз, и теперь по его лицу из пустой глазницы текла кровь. — Отступать больше некуда! — прокричал один из солдат. — Я был рад сражаться вместе с вами, друзья! — объявил другой, но эти слова стали его последними — секундной оплошности с лихвой хватило твари, которая, лишаясь своей кисти от удара его меча, все же вцепилась тому в горло, беспощадно отрывая бедняге все, чего коснулись ее клыки. Аман, стараясь из последних сил, создал самый крепкий щит, который он мог предоставить в этот момент. На этом его резервы и опустели до последней капли. — Отныне я бесполезен, — поникше, но смиренно сказал он Силлиану, — Я пуст. А… боюсь, что с другой силой я скорее перейду на сторону врага. Я не так давно поддавался зову Ку-Сатота… — Ясно, — сухо ответил блондин, — Ку-Сатот — глава этой армии? — Владыка Безумия, — дополнил жрец и замолчал. Теперь, когда он уже ничем не мог повлиять на ситуацию, его душа была готова принять смерть. Вдруг что-то союзное запрыгнуло с крыш в щит. Треск молний, уже достаточно тихий, но все ещё присутствующий, выявил, что этим нечто была Шая. Котёнок Райдзю, прыгая по шлемам солдат, приземлилась у ног блондинов, которые мгновенно обратили на неё внимание. У серой грязной кошки был неглубокий, но длинный надрез, который начинался от бедра и заканчивался у челюсти, перерезая мышцы рта с одной стороны. Розовый язык свисал, слизывая кровь, и котёнок попыталась что-то сказать. — Ва гр-рвэ луур! — неразборчиво пропищала Шая, шатаясь от боли. — Боже мой, — прошептал Аман, присаживаясь на колени. Потянувшись к маленькому существу, шерсть которой была перепачкана в черной крови, он попросил повторить. — Луур! Луур! Луур! Луур! — глухо кричала Райдзю с широко раскрытыми глазами, в отражении которых жрец увидел мрачного выглядящего себя. — Луур? Шая, мы не понимаем тебя! — понеслось сверху от Силлиана, — Щит скоро лопнет! Но кошка продолжала повторять непонятное слово, как заколдованная. Аман чувствовал, что ответ где-то рядом, но что это за «луур»?.. Внезапно демоны, что штурмовали почти трескавшийся щит, остановились. Они потянули свои морды в сторону Южной стены, принюхиваясь. Далёкие визги их сородичей стали стремительно приближаться, и в один момент дьяволы, перепрыгивая через остальных фетранийцев, начали позорно убегать за пределы крепости. Ещё через пару мгновений, из тех мест, откуда эти твари под всеобщее недоумение повыбегали, хлынул неестественно-белый огонь. Странно шипя, будто змея, пламя кинулось на взвизгнувших демонов, стремительно объедая их ядовитую плоть. Оставшиеся в живых солдаты с благословенной радостью и первобытным ужасом смотрели на то, как в четверть минуты от штурмовавшего их фетранийского легиона не остаётся даже праха. Пламя, разделившись на отдельные куски и будто имея разум, кинулось вдогонку за нежитью. Шая, прерывая всеобщее пораженное молчание, пересилив агонию в челюсти, смогла выговорить нужную букву. — Длуур! — сдавленно прохрипела она, булькая пузырями крови. Никто из присутствующих ничего не понял. Ну, или почти никто…***
Жажда. Жажда. Жажда. Сильнейшая жажда сковывала горло. По заострившимся зубам в глотку стекала чёрная кровь, но она хотела ещё. Больше. Она только и думала о том, как бы попробовать ещё фетранийской гемы. Все мысли были забиты этим. Не волновало ничто — ни сильно раненное плечо, ни расплывчатая картинка перед глазами. Она почувствовала это. Он тоже. Они ощутили зов. Где-то рядом должен был быть их вожак. Вожаки сильные. С ними приятно будет поиграть, а затем вцепиться в грудь и выжрать сердце. Они это знали. Они. Они… Они были едины. Всегда. И они хотели убивать. Жажда. Жажда!.. Никто не знает, что такое настоящее безумие. Ку-Сатот жалок по сравнению с ним. Ничтожество, которое он проглотит. Они проглотят. Она. Это ее тело. Это ее разум. Это — она! Прижав руки к ушам и сгорбившись, Мамба заоскалилась, пытаясь побороть зов чудовища. Глаза то видели все в чёткой картинке, то расплывались в мутной пелене. С каждым ударом сердца приливала кровь, которая отдавалась краснотой в озверинившихся рубинах. Она чувствовала, как в ее жилах течет раскаленное железо, и как гнев и ярость рвутся из груди. Закричав, из глотки девушкки послышался нечеловеческий голос, а звериное рычание, чем-то напоминающее волчье. Пламя самопроизвольно вылилось изо рта в небольшом количестве, опаляя, но не обжигая перепачканные в черной геме губы. — Это. Мое. Тело! — Мамба отчаянно пыталась выкинуть монстра из сознания. Упав на колени, девушка вцепилась когтями в каменную брусчатку, которая раскрошилась под мощью ее рук. Они едины. Всегда были чудовищами. Но она уже однажды победила его. Победит и сейчас. Он всего лишь тень. А она… кто она?***
— Только не говори мне… — прошептал Силлиан, почти мгновенно присаживаясь поближе к кошке и жрецу, — Что это то, о чем я думаю. — Не так давно выяснилось, что внутри неё все ещё есть остаток этой силы, — дрогнувшим голосом ответил Аман, — Шая, ты уверена?! — Луу-у…в-врх-э… — повторила котёнок, теряя сознание. — Так, ты! — жрец вскочил с земли и обратился к какому-то солдату, — Отнеси ее в цитадель к девушке по имени Селия! Скажи, что от Амана! — А, эм, есть! — лепечуще ответил мужчина, принимая в руки странное нечто. — Защитники Боер Морхена! — тем временем огласил Силлиан, — Битва ещё не окончена! Перегруппируйтесь и приготовьтесь продолжать биться насмерть! — договорив, он обернулся к Аману, — Какой будет масштаб? — Я не представляю. По крайней мере, меня в форме… другого человека весьма легко одолела. Но, кажется, она может это контролировать, — взглянув на багровое небо, блондин добавил, — По-моему, она что-то говорила про бешенство при Красной Луне? — Но сейчас не Красная Луна, — отрезал король, рассматривая пугающий диск солнца с надеждой, — Думаю, нам нужно ее найти. — Это, конечно же, гениальная идея, — подметил жрец, глядя на монарха, как на сумасшедшего, — Что мы будем делать после того, как… Резкая вспышка ослепила Амана и заставила его прерваться. Отвернувшись на мгновение и видя перед глазами противный белый отпечаток, он, жмурясь, посмотрел на источник света. Шай’Солар наконец пробудился вновь: золотисто-алое свечение переливалось по сломанному клинку, отдавая мощью. — А раньше он не мог, сука кованная! — гневно выплюнул Силлиан, но затем он смягчился и даже стал казаться обеспокоенным, — Не знаю, знак ли это, но я должен найти Мамбу. Сейчас. — Я с тобой, — мгновенно прибавил Аман, — Я могу помочь в другой форме. — Разве ты не говорил, что встанешь на сторону врага? — переспросил рокочуще король, рассматривая союзника с ног до головы. — Знаешь, уже как-то плевать на все это, — ответил жрец. Воу. Он, кажется, ошеломил не только Силлиана, но и самого себя. Раньше он никогда не был в таком настрое. Жрец поверил в свою душу, и в то, что он сможет побороть тьму. У него уже получалось это делать. И да, пора перестать быть слизняком, черт! Мужчины ринулись бежать по переулкам Боер Морхена — сначала путь был чист, но затем они дошли до участка, где демоны ещё были живы и не объедены ушедшим в неизвестную сторону белым огнём. Сделав один флакнировочный мах мечом, Силлиан разом откинул и разрубил передовую толпу тварей. Мощь Первозданного Света в семейной реликвии была невообразимой. Будь Шай’Солар покорен ему с самого начала сражения, все могло бы окончиться меньшей кровью и потерями. Исполнив серию круговых движений, король без особого труда освободил проход на лестницу стен. Перепрыгивая ступени, они взобрались наверх, отбиваясь от завидевших их дьяволов. С облегчением смотря на то, как количество их противников все же уменьшается, они ощутили на языке манящий вкус победы. Отсюда, с высоты, было видно, как пламя разгуливает по Боер Морхену, не трогая солдат, но уничтожая нежить. Аману ума хватило, чтобы догадаться, кем была выпущена эта горячая смерть, и ликование тут же сменилось смятением. Если… Мамбалур’р? — могла дышать таким огнем, то приближаться к ней, пусть и с легендарным оружием наперевес — затея опасная. И он вспомнил Мглистые кряжи, где она без страха стояла рядом с неуравновешенным дэроном. И то, что в битве с Волданом она доверительно не обращала на него внимания. Аман рассматривал переулки крепости, пытаясь уловить знакомый силуэт, но ничего не было видно. Кострище слепило и загораживало обзор, а среди толп смешавшихся в битве людей и демонов вряд ли он мог заметить конкретного человека. Сзади, отвлекая, послышался странный глухой гул, который рокочуще проннёсся по долине. Обернувшись назад, в лавовые ущелья, мужчины смотрели на то, как вздыбившиеся из-под земли скалы рушились, и падая, поднимали тучи оранжевой пыли. А ещё демоны, повинуясь очевидному зову своего предводителя, возвращались из острога в кипящую магмой прерию. Чёрная армия отступала, но из-за проигрыша ли?.. — О Руфеон, только не говори мне, что она там… — попросил всевышнего о пощаде жрец, — Если это так, то идти за стены — самоубийство. Силлиан тоже поник и молча, с напряжением вглядывался в долину, кишащую нежитью. Сиреневый портал уже исчез из неба, и хоть это было радостной вестью — больше фетранья не будет. Гремя доспехами, к ним взобрался никто иной, как одноглазый лорд Морхен. — Ваше Величество! — охрипши, окликнул он, — Крепость уже почти очищена от демонов! Солдаты добивают оставшихся. Цитадель нетронута. — Ваши люди будут готовы выйти в погоню за врагом? — спросил король немного дрожащим, но все же звенящим сталью голосом, — Мы должны предотвратить воссоединение сил демонов и их побег на территорию Лютерии! — А, эм, — неуверенно и многозначительно ответил Морхен, сбитый с толку таким вопросом, — Я не уверен, что солдаты в пригодном для этого состоянии, Ваше Высочество… и орёл? Непонимающе блондины обернулись в ту сторону, в которую смотрел лорд-командующий. К ним приближалась гордая птица. С золотым кольцом на правой лапе. Орлан, размахивая своим огромным размахом крыльев, приземлился на вырез стеновой бойницы близ Силлиана. — Афилл… — неверяще произнёс мужчина, поднося окровавленную перчатку к жёлтому клюву. Птица приветственно ущипнула палец, — Михан близко… Где-то рядом и вправду начался доноситься звук ритмичных тяжелых шагов и воинственных кличей. На алом горизонте показалась тяжеловооруженная конница, которая была вестником королевской армии. Аман даже не запомнил, как они выбежали за пределы Боер Морхена навстречу рыцарям. Ведя первые ряды, на гнедом рысаке восседал главнокомандующий армии, чья густая борода выглядывала даже из-за шлема. Подхватив Силлиана, Михан усадил его на свою лошадь, а жреца забрал другой конник. Слов не нашлось, но высоко поднятый Шай’Солар указал в сторону фетранийской армии, и поняв абсолютно все, лучший друг монарха и опытный воин в едином теле повел войско на врага, отдав рукой безмолвный приказ военному подрядчику о том, что пехота должна будет проследовать за ними. В считанную минуту силы сравнялись, думали все. Но случилось непредвиденное — странная деятельность демонов в лавовых ущельях была необоснованной до этого момента. Казалось, все было рассчитано, и будто кто-то сверху управлял всем происходящем внизу, будто кукловок на сцене. Едва королевская конница начала приближаться к орде, гремя латами и поднимая из-под копыт лошадей рыжую пыль осевшего смога, как из медленно текущей магмы, прорывая верхний каменистый слой, явились… титаны. Шесть огромных колоссов: на первый взгляд они были высотой в стену Боер Морхена, с широкими спинами, из которых торчали оборвавшиеся цепи, в полу-ржавых металлических шипастых доспехах, вместо кистей рук у них были обрубки, в которые были нашинкованы разного вида лезвия, а их громадные головы были скрыты за подобием рыцарских шлемов. — Что это за твари?! — в ужасе вопросился Михан, — Как мы будем отбиваться от… этого?! — на последнем слове его голос сорвался. — У нас есть бомбарди… блять! — заводчиков пушек почти не осталось в живых. Если лорд Теодор и додумается найти специалистов, то те скорее всего будут либо ранены, либо в слишком малом количестве для возвращения в строй всех орудий. Промахи никто не отменял, да и глядя на то, как титаны спокойно выползают из кипящей и невероятно горячей лавы, надежда угасала искрой… — Михан! — окликнул лучшего друга король, — Веди армию назад! Это может быть ловушкой! Мы не сможем победить на их территории — нам достаточно будет одного обвала, и мы все погибнем! — Р-развор-рот! — проговорил главнокомандующий, отчётливо чеканя букву «р», мгновенно повинуюсь приказу, даже счастливый в том, что он его получил, — Отступаем к крепости! Конница начала менять направление, а к пехотинцам отправили нового гонца с посланием об изменении плана наступления. Когда лошадь Михана повернула назад, Силлиан встретился с таким пронзительным взглядом жреца, что стало неуютно. Но что он мог поделать? Впереди лишь верная смерть, Мамба неизвестно где и в непредсказуемом состоянии, а безрассудно жертвовать жизнями своих рыцарей монарх не собирался. Даже ради воительницы. Возможно… Однако, испытания на этом не закончились — колоссы, увидев конницу, немедленно двинулись в ее сторону. Один их шаг был сродни десяти лошадиным скачкам, а с учётом жажды человеческой крови фетранийцы, казалось, начали игнорировать вес своих громадных туш и законы физики. Титаны верно приближались к ним, и некоторые лошади начали беситься, уводясь из строя в какое-нибудь собственное направление. Так началась паника. Силлиан, смотря на врага, все же предпринял попытку героизма: он перехватил поводья из рук друга и направил скакуна на демона. — Ты что делаешь, ебанат! — ошеломленно прокричал Михан, с ревностью возвращая поводья себе. — Я собираюсь срубить колосса Шай’Соларом! — ответил мужчина, покрепче перехватывая рукоять сверкающего меча, — Веди лошадь на него! Это приказ короля! Аман спрыгнул с лошади, неприятно приземляясь на ноги — проскользив по пепельной земле, он, едва остановившись, ринулся во вдогонку за сошедшими с ума монархом и главнокомандующим. Первый титан уже замахнулся своей рукой-булавой на крошечных людишек под ним, но пришпоренная лошадь пронеслась под его ногами быстрее — жрец видел, как Силлиан сделал мах своим клинком: мелькнувшая полоса Первозданного Света разрезала монстру сухожилия правой стопы, и чудовище неуклюже повалилось на землю, поднимая смог и разрушая под собой камни. — Аха-хах, ахуеть! А, эм, кхм-кхм, — блондин подавил в себе всплеск срамного восторга и побил себя по грудине, откашливаясь от пыли. Не медля, он продолжил бежать в сторону скачущих мужчин, приближаясь к пытающегося встать колоссу. В этот раз зов тьмы из сердца был не зловещим и не манящим, а скорее, приятным и естественным. По телу, которое не потеряло контроля, заструилась темная дыма, обвивая жреца с плеч до пальцев ног. Он с изумлением посмотрел на воссияющие алым руки, на конце которых выросли когти, а опустив голову чуть ниже, он заметил красноватый камень или нечто подобное, который впился в его грудь, пульсируя, как второе сердце. По всем мышцам текла необычная лёгкость, и недавний страх самого себя позабылся: его ноги были созданы для бега, а лёгкие принимали в себя крупицы пыли, которая, однако, вовсе не доставляла дискомфорта. Расправив свою ладонь, Аман бесстрашно приблизился к голове титана, и замахнувшись, он пробил тому шлем — железо впилось в глаза чудовища, разрушая череп и доставая ржавчиной мозг. В прочем, жрец же и мгновенно отскочил, опасаясь какой-нибудь атаки со стороны монстра. Но он убил его. Убил. И не чувствовал за это вины. Пробегая близ мёртвой туши и двигаясь дальше, беловолосый пешком вскоре настиг лошадь. Силлиан сначала оглянулся на него, потом вернулся к разглядыванию второго грядущего на них колосса, но затем он с шокированным лицом вновь посмотрел на него. Серебристо-черные глаза задавали один вопрос «что»? — Ебать, а это кто ещё? Я ж его кажется помню, — мимолетно стрельнув на жреца взглядом, Михан вернулся к управлению лошадью, которая уже хрипела. Ее копыто впилось в расселину в земле, и споткнувшись, животное перевернулось, опрокидывая рыцарей, и ломая ногу, начало издыхать, пуская слюну на горячие камни. — Вы живы?! — задал обеспокоенно вопрос Аман, возвращаясь спереди к месту падения — он случайно перебежал его. Приближавшись в первую очередь к монарху, он подметил, что тот был цел, пусть и с царапиной на щеке, а вот его собрату досталось куда сильнее — он дышал с широко раскрытыми глазами, но из ушей текла кровь. Либо сотрясение и повреждение кожи, либо внутреннее кровотечение, либо разрыв барабанных перепонок — а может и все разом. Он бы помог, но в его резервах сейчас едва ли найдётся жалкая крупица магии, но если что-нибудь не предпринять, то мужчина, скорее всего, скончается в ближайшее время. Земля тряслась от приближения колосса, и Силлиан поднялся, неуверенным шагами начав двигаться в ответ к демону. Аман подхватил Михана, унося его из-под места, куда по предположению должна был упасть тварина. Король повторил трюк, но сам чуть не оказался погребенным под сверженным врагом — земля под тушей раскололась и подкинула его в недолгий полет с болезненным приземлением на руку — на этот раз удача отвернулась от потомка Лютерана, и сочленение у локтя хрустнуло, ломаясь. Силлиан вскрикнул, с агонией ощущая, как осколки кости впиваются в мышцы. Аман подбежал к мужчине, взвалил его на второе свободное плечо и начал отступать: поваленный титан был ещё жив, а к ним уже следовали четверо оставшихся. Ругаясь на непродуманность плана под кодовым названием «На грани смерти. Туда, обратно и вновь назад», жрец приложил все усилия, чтобы отнести раненых обратно к крепости. Но тут же пришло и осознание: титаны смогут пробить стены Боер Морхена, окончательно давая ход оставшимся демонам, и пару их ударов хватит, чтобы превратить цитадель, где сейчас укрывались беззащитные, в груду окровавленных камней. От этого факта в горле пересохло, и у него было всего пару секунд на раздумья — к ним скакала троица конников, собираясь забрать их. Немного небрежно отдав, — почти кинув, — мужчин рыцарям и крикнув про их спасение, Аман вновь развернулся и опять побежал в лавовую долину, не зная, что делать. Сможет ли он как-то сдержать колоссов? Возможно, но убить всех четверых — явно ему не по силам. Их слишком много, а за титанами уже потянулась перегруппировавшаяся армия демонов. Он бежал на верную погибель, неминуемую и беспощадную в своей бессмысленности, но яркую в последней надежде остановить этот хаос, что развергся на этих землях. Сердце стучало, как обезумевшее, и стучало оно в последний свой раз. Голова была пустой, а глаза не застилала пелена слез — ни воспоминаний о жизни, ни ничего подобного, описываемого в книгах, не случилось. Внезапно перед взором промелькнула тень, которая, ударившись о землю, не только оставила длинную борозду, но и повредила одну из расселин. Пара секунд, и камни начали осыпаться вниз, в являющуюся магму — четверть минуты, и теперь его от демонов отделяет целый поток лавы, похожий на огненную реку. Мелкие дьяволы остановились, не решаясь прыгать, а вот четыре колосса без труда вступили в густую пламенную жижу, перенося на себе зацепившихся демонов. На этом моменте понеслась вторая тень, следуя за первой. Колоссы сделали ещё по паре шагов, а потом вдруг начали… рассыпаться? Их тела будто ровно порезали, и твари стали похожи на куски мяса у мясника: представьте себе свинью, от которой отделяют плоть, рубя даже кости. Вот и титаны развалились стейками, выпуская массу черной крови. — Ч-что… — неверяще произнёс Аман, не в силах пошевелиться. В секунды такие противники просто… исчезли. Какая-то нереальная сила убила их с такой лёгкостью, что до мозга и не сразу дошло. Слева послышался громкий гул, и посмотрев в сторону источника звука, жрец остолбенел дважды. Никто иной, как Ку-Сатот, Владыка Безумия, стоял не так далеко от него, настойчиво глядя в большую кучевку наземной оранжевой пыли. Один из его громадных рогов был сломан, а сам главнокомандующий тяжело дышал, но своего циничного настроя не утерял: — Ты… ты очень зря сопротивляешься… ему! — объявил он кому-то в тучу смога, — Вы одни из нас. Монстры, презираемые людьми и не знавшие радости… Преклонись перед Казеросом, и… Из пыли вырвался мощный, но короткий поток знакомого белого пламени. Владыка отскочил, сдавленно хохоча, и в ответ послал собственный огонь розовато-лилового цвета: два кострища столкнулись, пожирая друг друга и оставляя после себя лишь жар. Аман почувствовал, как в груди зарождается гнев и хотел броситься в сторону Ку-Сатота, но вслед за огнём из смога вынырнула вторая неясная тень. Она в мгновение оказалась у нежити, атакуя. Шут телепортировался, но клок его пестрого плаща остался на прежнем месте, где сейчас расползлись длинные разломы от удара с красно-зеленоватым свечением внутри. «Дух — энергия эмоций. Дуалисты используют ее против борьбы с демонами…». «Длуур!». Земельное крошево улеглось обратно в секунды. Аман, с дрожащим нутром наблюдал за тем, как из пепелища встаёт Мамба. Она преобразилась, и теперь мало походила на саму себя: по рукам дальше показанной ему ей трансформации расползлась багровая чешуя с шипами, рукава одежды вырваны, и вся она была перепачкана в черной крови демонов. Медленно, угрожающе повернув свою голову к Ку-Сатоту, девушка смотрела на Владыку совершенно безумным взглядом дикого зверя, в котором плескалась лишь жажда крови — ее резцы стали клыками, слегка выглядывающими из-под окрашенных тёмной гемой губ. Аман отшатнулся. Она… она… она убивала демонов и так? Из глотки бестии вырвалось глухое рокотание, которое человек никогда бы не смог произнести — волчье-драконье, оно устрашило жреца, который не знал, в какую крайность сейчас кинуться. Помочь? Но как? И Мамба сейчас не в себе, а он — в форме дэрона без сил Первозданного Света. Уйти и спасти свою шкуру? И оставить ее одну в битве с Верховным Демоном? Горло девушки слегка покрылось чешуёй, а сквозь кожу проявилось свечение. Как настоящий дракон, воительница извергла все то же белое пламя: Ку-Сатот повторил свой оборонный приём, за столпом света не замечая ее молниеносного движения. Но все же заметив атаку, шут контр-атаковал странными синими импульсами, которые, разбиваясь о камень, оглушительно взрывались мощным колебаниями воздуха. Но миновав этот приём, Мамба подобралась к демону достаточно близко — ее когти вцепились тому в плечо, лишая его возможности телепортироваться на безопасное расстояние, а вторая рука потянулась к белому разгримированному лицу. Но Ку-Сатот перехватил ее чешуйчатую длань, и хрипя и хохоча одновременно, откинул бестию. — Таким меня не проймешь, Далуур’ровская подстилка! Ты всего лишь… держишь в зубах мою руку?.. Девушка и вправду делала то, что только что произнес Владыка. Ее клыки вонзились в оторванную вместе с несуразной одеждой конечность демона, выпуская из той проклятую кровь. Выплюнув, девушка медленно пошла в обход, наблюдая за тем, как шут запоздало воет и держит свою раненную руку, потерянную до локтя. — Да что ты знаешь о безумии, ничтожный гаденыш?! — произнесла шипяще Мамба не своим голосом. В нем отчетливо скользили ноты иного существа, и ее знакомый тембр звучал теперь как двуголосое эхо, — Ты приполз к своему дорогому папаше Казеросу и валяешься в грязи его ног! Тебе не справиться с нами! Азартный блеск боевого кураж ярко сиял в этих одичавших глазах, и Аман так и не мог ничего предпринять, продолжая не вмешиваться в эту великую разборку. Похоже, оба его участника просто не замечали его, давая время на раздумья. Но он практически третий раз в жизни не мог ничего придумать! Никакого плана, абсолютная трезвонящая пустота в несгруппированных мыслях. — Смотри, как гибнет твоя величественная армия, твой любимый и ненаглядный легион, под призраком моей мощи! — скалясь, Мамбалур’р, — слова «они» и «моя мощь» говорили о том, что сейчас в теле девушки два существа, которые борются не только с Владыкой, но и с друг другом, — в один быстрый прыжок преодолела лавовый поток, приземляясь в орду нежити. Один удар — и точно так же, как и колоссы, фетранийцы взмывают в небо кусками ровного мяса, выпуская в воздух фонтаны своей крови. Ещё один мах — новая толпа разномастных клоунов мгновенно гибнет. — Не-ет! — взревел в ярости Ку-Сатот, однако, он не двинулся вперёд, а сделал шаг назад, — Я обещал ему! Я обещал! Кишки, кости, головы и туловища разбрасывались по лавовой долине с невероятной скоростью. Мамбалур’р разила их, убивала с такой лёгкостью, что не просто первобытный, а настоящий, чистый ужас подогнул колени Амана — смотреть на это чёрное визжащее месиво было невыносимо, но он не отводил взгляда. К горлу подкатил ком, и его вырвало. Ку-Сатот стоял, будто статуя, и впервые в жизни его безумная улыбка перевернулась вниз, озаряя всему Боер Морхену его слабость. Он хотел призвать Красную Луну, но передумал — тогда бы поговорить с оболочкой было бы невозможно! Он желал привести ее в стан Фетрании, его хозяину, Казеросу, оружие, которое меняло ход войн в Первом и Втором Вторжениях, но девчонка оказалась крепче — она не только контролировала Далуур’ра внутри, но и пользовалась его неимоверной мощью, которая оставалась даже после их разрыва. И эта ничтожная крупица силы Хранителя сейчас уничтожала его легион. Он сто восемьдесят лет собирал его из самых безумных и покорных демонов, а сейчас они превращались в огромную груду бесполезного хлама! Восемь минут — столько понадобилось Мамбалур’р, чтобы почти полностью стереть с лица Акрасии остаток фетранийской орды. Непобедимый враг пал в столь короткое время. Невозможно… Бестия наконец развернулась назад, возвращаясь к главной цели. Страх отразился в жёлтых глазах, страх перед ними. — Мы — настоящее безумие обоих миров! — победно пророкотала девушка, и она двинулись к шуту, совершенно спокойно ступая на магму, — Мы — бич рока! — Иди нахуй, тварь! — взвизгнул Ку-Сатот, делая ещё один шаг назад, — Я… Я знаю, когда нужно отступать! До встречи в Фетрании, саламандра! Миг, и воительница уже у Владыки, но тот телепортируется, не появляясь в долине вновь. Он позорно бежал, спасаясь от гораздо более мощного существа. Аман встал с колен, его внутренности колотило. Он — ближайшее живое существо. Что его настигнет сейчас? Он смотрел, как Мамбалур’р остановилась, глубоко и размеренно дыша через рот. С ее тенью творилось что-то странное: вместо человеческой, по форме тела, там отражалось нечто, напоминающее дракона, с полукруглыми рогами наперед, а на месте глаз был просвет, и игнорируя все законы, тень двигалась, в то время как сама ее носитель — нет. Постепенно, псевдо-дракон начал раскрывать пасть, будто рыча, а сам он заволновался, как океан — мечась то в одну сторону, то в другую, он, скалясь, все же начал приобретать человеческие черты до тех пор, пока не исчез полностью. В этот же момент чешуя с рук девушки исчезла, как и клыки, а взгляд из пронзительного стал затуманенным. Поднеся ладони к лицу, она болезненно застонала, падая. Аман, поняв, что опасность миновала, подбежал к ней, также теряя свою дэронскую личину. Жрец успел подхватить ее ещё до того момента, как ее колени коснулись земли. — Эй, Мамба! Мамба! — срывающимся голосом позвал блондин ее, но она не ответила. Глаза ее были почти закрыты, и ресницы дрожали. Ее кожа была гораздо горячее дозволенного, и девушка стремительно теряла сознание. Поняв, что она ему не ответит, да и вряд ли сможет хоть что-то сделать, Аман, облизнув пересохшие губы, сорвал свою перчатку и, безразлично откинув ее, проверил биение вены на шее. Есть! Правда, Мамба дышала очень медленно и слабо, что говорило о ее переистощении. Из обнаружившейся раны на плече, которая, к его страху, доходила до кости, текла кровь. Жрец приложил ладонь к ней, нервозно улыбаясь, но каналы отозвались разочаровывающей пустотой. Забыл. Он все истратил в пустую в крепости. Оглянувшись, блондин увидел силуэт острога — километра полтора. И как он умудрился оказаться так далеко? — Так, ладно, держись! — попросил он у бессознательной подруги, — И не смей, слышишь, не смей, блять, Руфеоном, уходить! Аман взял ее на руки так, чтобы все время чувствовать пульс шейной артерии. Но подняться было нелегко — мышцы вдруг налились акронитом, а лёгкие обожгло горячим смогом. Похоже, последствия дэронской выходки — в таком же состоянии он был у руин города в далёкой, далёкой Юдии… — Мы с тобой прошли очень… много испытаний, — напомнил он скорее самому себе с прерывистым дыханием, — Монстры все эти, нежить. Ты же не поддаешься обычным законам, верно? Я это знаю. Мы это знаем… Он двигался до ужаса медленно, а ведь где-то там, в остроге, есть целители и медикаменты. Ещё раз взглянув на Мамбу, у которой все ещё была слишком горячая для человека кожа, он заметил, что кровотечение из раны останавливаться не собирается — похоже, при Далуур’ре она имела регенерирующую способность, а вот в форме человека — нет. Скорейший вывод — рана получена давно. Исход из этого вывода — крови было потеряно много. Тезис — смерть от обескровлен… Он тут де положил девушку на землю. Нужно было чем-то оттянуть время. Волнуясь в этот момент гораздо больше, чем в тот, где Михан получил рану головы, жрец безжалостно сорвал свой плащ, сетуя на прочность ткани. Разрывая ее на половине, он заметил, что вся мантия испачкана в грязи и черной геме. Если он перевяжет ее этим, то занесет заразу. Недопустимо. Лишь зря потратил время, а на пепелище уже небольшая лужица ее крови. Да блять. Ища на себе участок чистой одежды, — сама воительница была в фетранийских остатках, и лишь небольшие миллиметры денима были незатронутыми, — он нашёл такой на спине рубашки. Снимая ее и оставаясь полуобнаженным, блондин отделил молочную ткань от загрязнённых участков, и откинув более непригодное тряпье, он начал стягивать рану. Разорванные мышцы с трудом поддавались алеющему куску скользящей ткани, но он все де смог перевязать достаточно крепко — кровь хоть и шла, но теперь в гораздо меньшем количестве. Аман вновь взял ее на руки и продолжил идти в сторону Боер Морхена. Справа доносился приблежающийся гул марша опоздавшей пехоты. Жрец побоялся представить, какой бы хаос разразился бы дальше, не уничтожь девушка армию демонов. Было бы гораздо больше жертв, и возможно, победы бы и не было. — Надо будет как-нибудь провести тебе лекцию насчёт геройства, — устало улыбнулся блондин, не убирая пальцев с артерии. Он благословил того человека, что додумался отправить к ним новый отряд конников — присаживаясь на спину лошади и отказавшись передать свою ношу абсолютно незнакомому рыцарю, Аман прикрыл глаза. Битва закончилась.***
— На ощупь кость не раскололась. Просто из-за места падения тебе такое показалось. Такое часто бывает, когда ломаешь руку со стороны локтя, — успокоил Виктор своего друга, у которого часто вздымалась грудь. Силлиан дышал быстро и резко, переживая боль — его личный врач делал какой-то «укол» неизвестным «шприцом». Сказал, что это проверенная разработка Ардетайна. Идеей наладить с ним торговые отношения была отличной. После «укола» агония начала отступать. Виктор сделал перевязку с шиной, продезинфицировал остальные раны, из которых царапина на щеке и ещё несколько на остальном теле. — Орла я подлатал, но мне пора перейти и к остальному гнезду, — сказал его друг, собирая медицинские инструменты, — За стенами все стихло… Силлиан встал, раздосадованный потерей своей боеспособности. Они вместе спустились из личной комнаты короля, но разошлись у выхода на улицу: Виктор отправился к цитадели, внутри которой был создан внеплановый лазарет, а монарх отправился к лорду Морхену. Михан лежал где-то у целителей, которые сказали, что особо ничего серьёзного с ним не произошло. Немного похрамывая, он подошёл к Теодору, на голове которого была перевязка, скрывающая отсутствие глаза. — Что происходит? — Кто-то в буквальном смысле только-что стерел с лица земли демонов, и больших, и малых, — ответил лорд, — Я только-что со стены. Долина чиста. Я послал отряд конников — увидел две человеческие фигуры. — Что это за люди? — спросил платиновый напряжённо. — Я не знаю, — пожал плечами Теодор, и затем он иронично пошутил, — И с двумя глазами с такой высоты невозможно ничего разглядеть, а я то теперь циклоп! Вот убил бы во второй раз ту тварину, ух бы убил! Силлиан шёл к тайному ходу, зная, что конники вернутся именно сюда. Он остановился, облокачиваясь на обгоревшую балку и вздохнул, чувствуя, как колотится его сердце — сегодня произошло слишком много ужасных и странных вещей, и потому гадать заранее было бессмысленно. Но надежда теплилась. Через какое-то время конники вернулись. Король впился в рыцарей взглядом. За спиной одного из них он заметил странную картину, которая вызвала в один миг у него эмоциональный переполох: радость, ошеломление, непонимание и конечно же ревность. Полуголый Аман держал бессознательную Мамбу на своих руках и смотрел на нее таким переживательным взором, что монарх забыл, как дышать, а его левый глаз начал дёргаться. Смысла прилюдно спрашивать «что произошло» не было — их диалог вышел бы странным и без четких разъяснений. А он их хотел. Прямо сейчас. — Отдай ее мне, — рокочуще потребовал король, пытаясь сдержать в себе жажду выяснения ответов, и для того, чтобы обосновать свой приказ для дернувшегося жреца, он добавил, — Ты сам сейчас свалишься. Иди-ка в лазарет, раз у тебя сейчас больше ничего не осталось. — Но и Искатель туда нужно, — отрезал блондин, вновь возвращая взгляд на Мамбу, — У неё тяжёлая рана на плече. — Я отнесу ее Виктору. С моего содействия он бросит любого человека и примется за неё. — Но Селия может залечить ее магией. Остановивший свою лошадь конник недоумевающе слушал недо-спор мужчин. Кажется, у них были какие-то старые счёты. Но ему стало жутко интересно, почему Его Величество так настойчиво хочет забрать девушку к себе. — Если, конечно, она у неё осталась, — злорадствуя про себя, парировал Силлиан, — Если уж ты пуст, и как ты сказал, бесполезен, то что может сделать юная дама, которая с самого начала сражения ухаживает за ранеными? Аман хмуро смотрел на него странным взглядом, но его это нисколько не смущало. Чем дольше девушка оставалась на чужих руках, тем ярче вскипал гнев внутри. Но жрец все де повиновался, и аккуратно передал Мамбу в его объятия. Так окончилась битва за Боер Морхен.***
Ку-Сатот прислонился к камню, и не в силах стоять, он полулежал на горячей глыбе, придерживая отрубленную руку целой. Голова склонялась в левую сторону из-за значительного перевеса — подстилка Хранителя оторвала ему один из рогов. Позор. Совсем близко из дымки вышла знакомая фигура: бледно-сиреневая кожа, красные волосы, плащ с погонами из багровых перьев, и небольшой посох из вороньего черепа. — Открывай портал в Фетранию, Кармиан! Я отступаю! — приказал Владыка, скалясь, — Я ещё отомщу этим… — Как жаль, что выступление пошло не по постановке, — наигранно разочарованно произнес демон, подходя, — Главный кукловод не смог выполнить свою роль. Как думаешь, Казеросу это понравится? — Перед господином я буду отвечать сам! — гаркнул шут, злобно сверкает безумными глазами. — Я облегчу твои страдания, — ухмыльнувшись, объявил Кармиан. Он потянул свой посох к нему, и слушая симфонию отчаянного и неверящего крика, проглотил его так же, как и Волдана, — Увы, сегодня без выхода на бис. Кармиан посмеялся, не замечая небольшой куклы в кустах. Эта вещь была всего-лишь аксессуаром на его собрате, и теперь она валялась ненужная. Он же в миг забыл о Ку-Сатоте — его ждали более важные дела… Родной дом встретил его вечным запахом крови, гнили и беспросветной тьмой. Пройдя по знакомому пути, демон вошёл в комнату, в которой сидел силуэт. Оглядев выцарапанные стены, состоящие из тёмного мяса, он лаконично произнес: — И как? — Я… Я был им! — глухо рокоча, прошипела большая фигура мужчины. Его алые глаза были безумными, и в них блестела интрига и жажда, — Твоя гипотеза верна, Кармиан! — Это очень хорошо, мальчик мой, — похвалил его демон, неспешно подходя, — Значит, мой план безупречен. Что ж, вскоре и жрец Аман исполнит свою роль. — Алистар будет рад повидаться с ним, — прорычал мужчина, вставая. Он поправил свои красные волосы, которые стали сальными от вездесущей в Фетрании грязи. — Да и ты ждёшь не дождёшься встречи с сестрой, как я вижу, — подметил Кармиан, и хохоча, он взглянул в окно без стекла, которое открывало вид на бесконечные орды разнообразных демонов и жуткие, но родные просторы его мира, — Пришла пора положить этой вечной войне конец, и вы двое мне поможете в этом. Верно, Чонг? Ты же хочешь получить то, что имеет твоя сестра с самого рождения? Те права, которые у тебя отняли люди? Свободу, о которой мы так долго мечтаем… и дать свободу своим чувствам? — Да!