Любовник смерти

Мы сидели за завтраком, и каждый думал о своём. Моя теория о соединении души путём раскаяния получила ещё одно подтверждение. Точно можно будет сказать, лишь осмотрев дневник, что находится сейчас у Малфоя. О чём думал Том, я не знаю, но он был сосредоточен и крайне погружён в себя. — Я соберу сегодня круг. Экстренное собрание через полчаса. Может сможем отследить Дамблдора по аппарационному следу. Будь рядом со мной, пожалуйста. Я испытываю крайнее беспокойство, когда ты не перед глазами. — Хорошо. Не забудь про дневник. — Да, я уже сказал Люциусу. И Рудольфус Лестрейндж принесёт чашу из Гринготтса. Пора собрать всё то, что я наворотил, вместе. Через полчаса мы сидели в зале переговоров. Том во главе овального стола. Я в его ногах. Что-то беспокоило меня. Запах. Странный. Вернее странное сочетание. Отчаяние, какое-то наркотическое блаженство и страх. И всё это от одного человека. Я незаметно скользнул под стол, принюхался. Этот безумный коктейль принадлежал одному человеку. Неприметной тенью выскользнув с другой стороны стола, я прошёл за спинки кресел. Все смотрели на моего Тёмного и не обращали внимания на крадущуюся кошку. Я сел за спиной того, кто пах так странно. В тот момент, когда запах резко усилился, я прыгнул. Толкая лапами в спину, впечатывая человека лицом в стол. Гибко извернувшись, я оказался на столе и аккуратно сжал его шею зубами сзади, наступив лапой на руку, в которой была зажата палочка. Я успел за секунду до того, как он ей воспользовался. Все замерли. Том встал, подошёл к стулу, на котором в неудобной позе замер человек в моих зубах. Вытащил палочку из побелевших пальцев, коснулся руками висков, и тело под моими зубами и лапой обмякло. Я выпустил жертву и, пройдясь по столу, мягко спрыгнул на пол и подошёл к своему человеку. Ткнулся лбом в его бедро. Почувствовал тепло ласкающей руки, что мимолётно прошлось по моим ушам. Вслушался, отгоняя зверя. — Кладите его на стол, — резко и отрывисто распоряжался Том. — Долохов, свяжи его. Да нет, головой к краю стола. Том подошёл к человеку, лежащему на столе безвольной кучей, взял его голову в руки, слегка приоткрыл глаза и погрузился в его разум. Тело крупно вздрогнуло. Через несколько минут Том отпрянул, повёл рукой. Путы пропали. — Он был под Империо. При выходе из Министерства на него наложил знакомый. Скорее всего, Грюм под обороткой. Цель — заавадить меня. И вы мне после этого будете все говорить, что Дамблдора и след простыл?! Он сегодня ограбил меня и подставил под Империо Руквуда! — Том обвёл присутствующих полыхающими красными глазами. — Я даю вам неделю на поиски. Как вы будете его искать, меня не интересует. Мне нужен результат! Свободны! Все поднялись и вышли. Руквуд так и остался лежать на столе. Том подошёл к нему, коснулся виска. Августус вначале просто хлопал глазами, не понимая, где он и как тут оказался. Потом повернул голову, увидел Тома, и все краски схлынули с его апоплексического лица. Он стал белым, как полотно, губы его запрыгали. — М-м-мой Лорд! — Августус, я знаю, что произошло. Ты потерял бдительность. Сейчас ты отправишься в аврорат. И там со всеми отвратительными подробностями расскажешь о том, как попал под непростительное. И проследишь, чтобы твои показания присовокупили к делу Дамблдора о покушении на Певерелла. Ты меня понял? — Да, мой Лорд! — Вон отсюда, — Том сказал это тихо, но Руквуд побледнел ещё сильнее, хотя я не думал, что это возможно. Неловко слез со стола и стремительно ретировался. Том присел рядом со мной, запуская руки в шерсть и прижимаясь лбом. — Иногда мне хочется оказаться на краю земли. Там, где кроме тебя, никого не будет. Мой зверь хотел упасть на спину, подставить живот, мурчать. Но я отогнал его и обнял Тома в ответ в своей человеческой ипостаси. — Как ты понял? — Запах. Смесь отчаяния, наслаждения и страха. Наслаждение какое-то наркотическое, блаженное, никак с другим не сочеталось. Я не анализировал, Том. В теле зверя это сложно. Просто отдался инстинктам. И не благодари меня. За такое не благодарят. Просто живи. Не питай моего богарта. Это лучшее, что мы можем сделать друг для друга. Мы долго целовались, а потом Том овладел мной. Как в первый и в последний раз. С сокрушительной нежностью, которая настолько болезненна, что страшно прикасаться к ней руками.