Любовник смерти

Том подлечил многострадального Флетчера, подтёр ему основательно память об их… взаимодействии и сдал в аврорат. Пусть у нынешней власти голова болит, что делать с информацией, которую Флетчер им выболтает, имея мощную ментальную закладку в голове. Эта закладка понукала страдальца хотеть делиться всем, что он совершил. После был созван внутренний круг, где я в виде пантеры грел эго своему лорду, а Наги шлялась под поджимающими ноги адептами Тьмы и тщательно их обнюхивала, заставляя сбиваться с мысли и блеять во время доклада. Том развлекался, как мог. Вот же неблагодарный Тёмный. Люди из-за него под личинами пьянь изображали, на полу валялись и пили отстойное пойло, а он их змеёй пугает. Тони единственный из вассалов знал мою анимагическую форму, также он хорошо изучил Нагайну за время, проведённое на острове. Поэтому веселился во всю. От него остро пахло смехом. Я даже чихнул пару раз. На собрании впервые присутствовал Сириус. Метку он не принимал, вассалом не становился, но когда Том понял, что моей чести и достоинству ничто не угрожает, ввёл его в ближний круг как приближённого к моей персоне человека. Сейчас Сири успокаивающе похлопывал Рабастана по бедру, норовя забраться ладонью выше. А может и не успокаивающе. В любом случае, отвлёк он Рабастана от змеи вполне успешно, судя по запаху страсти, тяжёлым дурманом расползающемуся от этой парочки. Темой собрания была информация, что Том стряс с Флетчера. Благодаря данным, выявлен круг мелких сошек, которые верны Дамблдору, но были разобщены и, по сути, совершенно безобидны без своего предводителя. Потом пошли разговоры про Министерство, будущую предвыборную компанию, и я сладко уснул, обняв ноги Тома передними лапами и положив на них голову. Хорошо быть богатым и глупым лордиком: политике ты не интересен, а она не интересна тебе. А как пару меня уже застолбили. Даже если я покапризничаю и попрошу у своего лорда колечек или родовой камень Слизерина, он лишь умилится. На этих сладких мыслях я и уснул. Проснулся я от собственного басовитого мурчания. Том оглаживал меня по боку, запускал пальцы в шерсть. Я от ласки вывернулся пузом кверху и балдел, пока цепкая рука не схватила меня за яйца. Тут я резко выпал из неги и обернулся, оказавшись на полу на спине перед этим извращенцем. Том смотрел на меня тёмными глазами и облизывал губы. — С ума сошёл?! — Они пушистые! Меня вдруг разобрал смех. Тёмный Лорд, хватающий своего мужа за пушистые яйца в аниформе, это какой-то сюр. Я хихикал, похрюкивал, трясся, буквально сгибаясь от хохота пополам. Я всегда знал, что Том питает извращённую страсть к моей кошке, но чтобы до такой степени! Интересно, а возможна частичная трансформация? Крам вон башку в акулью превратил. Может, и я смогу отрастить хвост на заднице, и Том будет хватать меня за него, натягивая на себя. И я отведу его в сторону, приглашая к соитию. Ох, что-то тут душно. Сам извращенец и меня туда же тянет. В это своё сладкое и липкое болото без табу и запретов. Так мы скоро в звериных ипостасях трахаться начнём. А потом я вдруг залип. Так-то мы одного вида. Драконы. Да ну нахрен! Если у него в человеческом виде такой дрын, то что там в драконьем? — Том, могу я тебя попросить больше так не делать? Я не готов к актам зоофилии. Лучше стек или камча. Или хлыст. Том поднял бровь и погладил меня по подрагивающему животу. Кажется, сейчас будет секс. И опять на полу. И я, как всегда, снизу. Этак я к среднему возрасту развалюсь весь. Видимо, Том тоже натрудил колени, потому что он притянул меня к себе, лизнул за ухом длинно, влажно и сказал: — Активируй портал, мой Свет. Через полчаса мы лежали на кровати, расхристанные, мокрые, разгорячённые, и я бездумно смотрел в потолок. — Знаешь, мне иногда кажется, что я героиня женского романа. Такая вся из себя стройная платиновая блондинка с фиолетовыми глазами, пятым размером груди и зашкаливающим интеллектом. И она ничего не делает, просто стоит в уголке и дышит, но на неё обращает внимание принц, который устал от жизни и внимания баб, а тут увидел и пропал. И он совершает подвиги ради этой редкой, всеми желаемой красавицы, которая одновременно девственна, но очень умела в постели, и вот на пятисотой странице поцелуев и романтических сцен он, наконец, срывает цветок её невинности. Том приподнял голову и ошалело посмотрел на меня. — Ты вчера вроде в ванной головой не бился. Или я всё же тебя не удержал? — Ну посмотри, ведь так и есть. Ты просто меня увидел, и что в итоге? Ты бесчестишь меня по нескольку раз в день, ревнуешь как дракон, и за что? За то, что я просто дышу? — Да. — Что да? — За то, что ты просто дышишь. Рядом со мной. Одним воздухом. Поговорили. Я закрыл глаза и вздохнул. Я грёбаная блондинка с фиолетовыми глазами. — Харон, для любви не всегда нужно время. Мне хватило взгляда. Время мне понадобилось лишь на осознание того, что я люблю, принятие этого факта и доказательства своей любви тебе. — Но… — я замялся. — Я знаю, что у тебя было не так. Ты забываешь, что все люди разные. От того, как мы дошли до того, что сейчас, ни твоя, ни моя любовь не перестаёт быть. Хотя я думаю, что мы всё же влюбляемся с первого взгляда. Но мозгу нужно время на аргументы и размышления. А учитывая, как до тебя медленно доходит то, что касается лично тебя, удивительно, что ты вообще заметил, что я тебя люблю. Если бы я не толкался постоянно в тебя членом, до тебя бы и до сего дня не дошло. Я шлёпнул Тома по животу. Звук вышел, как будто бы я по деревянному столу ударил. Этот сукан ни разу на моей памяти спортом не занимался, но выглядит как бог войны. Я же пропадаю в зале и что? Где кубики на моём животе?! — Не дерись. Даже если бы мимо тебя пролетали дирижабли с надписью «Том любит Харона», а кофе в чашке оставляло следы в виде сердечек с нашими именами, ты бы заметил это в лучшем случае через полгода. Я несколько раз тебе прямо говорил о своих чувствах, а ты совершенно гадко меня игнорировал. Я перекатился на живот и положил подбородок на твёрдое выпуклое плечо. Профиль Тома был великолепен. Высокий лоб, прямой нос, соблазнительная, выпуклая складка губ, твёрдый, чёткий подбородок. Три сестры, как этот потрясающий мужчина может любить меня? За что? Сердце сделало кульбит, на губах расцвели стихи: Ты моё искушение, Наказание и награда, Грехов моих искупление, Души замолчавшей тирада. Том вздохнул прерывисто и прижал меня, утыкая нос в макушку. — Иногда я невыносимо, неприлично счастлив, Харон. Я не знал, что так бывает. Так больно, так остро, так… сильно. Жить с тобой давно превратилось в жить тобой.