Подарок для убийцы

      Босс набрал номер и приложил телефон к уху. У него был громкий динамик, и я услышала гудки. Затем гудки оборвались, и на том конце прозвучал голос:       — Да? Алло, кто это?       У меня сердце ёкнуло. Это был голос папы.       — Здравствуй, дружище, — протянул Босс, постучав по столу толстыми пальцами. — Это я, узнал? Ты нашёл то, что нам нужно?       — Ещё нет. Дай мне время. — Я впервые слышала отца таким злым.       — О, время? — воскликнул Босс. — Времени у тебя мало. Напомнить, что у меня твоя милая дочка?       — Где Таня?! Что с ней? Она жива? — Отец злобно зашипел в трубку: — Если ты хоть пальцем её тронул…       Босс рассмеялся.       — Нет-нет, что ты, дружище!.. — сказал он и покосился на меня. — Она цела и невредима. Кстати, она тут рядом сидит. Хочешь поговорить с ней? Она вот — очень…       — Таня здесь?! — воскликнул искажённый голос отца. — Дай мне поговорить с ней!       — Тихо, не ори в ухо!.. — поморщился Босс. Он вздохнул. — Ладно, так и быть. Включаю громкую связь!       Он положил телефон на стол и нажал нужную кнопку. Я невольно придвинулась ближе, стараясь не обращать внимания на посторонних людей.       — Таня? — спросил отец. — Таня, ты здесь?       — Да, — от волнения перехватило горло. — Да, папа!       — О, слава Богу, ты жива!.. — выдохнул отец с облегчением. — Они ничего тебе не сделали? Тебя били?       — Нет-нет! Всё в порядке, — торопливо заговорила я. Голос дрожал и срывался. — Пап, когда ты им заплатишь? Я хочу домой!..       Повисло молчание. На секунду мне показалось, что нас отключили, но нет — раздался тяжёлый вздох, который очень мне не понравился.       Что это значит? — удивилась я, пребывая в полнейшем ступоре. — Почему он молчит?       Мысль о том, что отцу я не нужна, была слишком страшной, чтобы в неё поверить. Я подалась вперёд и вцепилась пальцами в края табуретки, на которой сидела.       — Пап?.. — со слезами в голосе спросила я.       — Тань, — проговорил отец совершенно спокойно и как-то удручённо. — Потерпи. Я ищу то, что им нужно…       — Так это не деньги?!..       — Нет… не совсем, — он замялся. — То, что я должен им отдать, очень ценная вещь.       — Это ценнее меня?! — не выдержав, воскликнула я. До истерики было уже недалеко. Я держалась из последних сил.       — Таня, ты умная девочка. Пойми, я работаю не один, со мной другие люди. Они… для них ты ничего не значишь, и они не дают мне забрать то, что может тебе помочь…       — Что за бред?.. — в сердцах спросила я. Что может быть важнее родного ребёнка?! Причём тут какие-то абстрактные «другие люди»? Расплакавшись, я закричала: — Так укради это! Придумай что-нибудь!.. Папа, я не хочу тут больше оставаться! Они убьют меня, мне страшно!..       — Таня… — он в который раз вздохнул и замолк. Потом сказал: — Я люблю тебя.       — Пожалуй, на этой трогательной ноте, мы закончим, — встрял Босс, выключая громкую связь. Он снова взял телефон и приложил к уху. Я сидела в шоковом оцепенении. Босс сказал отцу напоследок: — Поторопись. Твоя дочь всё правильно сказала: ей осталось недолго. Какая умная девочка!.. Скоро большим людям надоест ждать тебя.       Босс завершил разговор и убрал телефон во внутренний карман куртки. Я заметила кобуру с пистолетом у него подмышкой, но бояться уже не могла — не было сил. Разговор с отцом забрал последние.       — Хватит плакать, — сказал он, снисходительно посмотрев на меня. — Принцессы не должны плакать, тем более такие красивые… Иван!       — Да, босс? — спросил голос Ивана где-то над головой.       — Следи за ней, — распорядился Босс, поднимаясь и деловито одёргивая куртку. — Валет и Серый в твоём распоряжении. Работай по плану. Думаю, напоминать не стоит?       — Понял, босс.       — Вот и славно, — Босс улыбнулся и похлопал Ивана по плечу. Он обернулся ко мне. — Не плачь, принцесса. Я оставляю тебе целый отряд рыцарей, они о тебе позаботятся.       Уже на выходе Босс бросил Ивану ледяным тоном:       — Отвечаешь за девчонку головой.       Наёмник, который ждал его у двери, вышел за ним, а тот, гадкий, остался в комнате и весело крикнул ему вслед:       — Счастливого пути, босс!       Босс только хлопнул дверью, а я вздрогнула и обняла себя за плечи, пытаясь понять, что только что произошло. Прошла минута, потом две. Где-то за окном загудел мотор автомобиля, а потом всё стихло. Я была в оцепенении, но долго думать и жалеть себя любимую мне не дали.       Иван толкнул меня в спину.       — Пошли, нам пора ехать.       Я машинально кивнула и поплелась за ним и его напарником, который пропустил Ивана вперёд и придержал мне дверь. Глаза ослепил искрящийся в солнечных лучах снег. Был ясный, погожий денёк, как в сказке с хорошим концом, но что-то подсказывало мне, что это только начало…       И конец у этой сказки вряд ли будет хороший.       У меня не было сапог — они остались дома, в прихожей. Носки сразу промокли, едва я ступила на снег. Я успела замёрзнуть без сапог, куртки и шапки, пока пересекла часть заурядного двора, заваленного мусором и каменными обломками какой-то постройки. Вскоре я оказалась в машине — чёрном внедорожнике с тонированными стёклами. Внутри воняло бензином и сигаретами.       Иван захлопнул дверцу, устроившись на месте водителя. Другой наёмник сел рядом с ним, на пассажирское кресло. Щёлкнули замки блокировки на дверцах. Машина тронулась.       — Советую пристегнуться, — сказал мне тот, другой. Он был коротко стрижен, с тёмными немытыми волосами и карими глазами. Я видела его небритое лицо в зеркале заднего вида. Наёмник насмешливо спросил: — Надеюсь, ты не собираешься блевать? В прошлый раз ты изгадила весь салон! Пришлось в чистку ехать!       Я не стала отвечать, но послушно пристегнулась. Его явно раздражало моё молчание.       — Эй, ты говорить умеешь, а? — не отставал этот назойливый человек, будто не понимал, что мне сейчас не до глупых перепалок. — Эй! Ты глухая, что ли?       — Отвали, Серый, — спокойно попросил Иван, не отвлекаясь от дороги, и я была благодарна ему за то, что он заступился за меня.       — Отвалить? — вскинулся Серый. — Зверь, нам ещё час тащиться до квартиры! Я не хочу сдохнуть от скуки.       — Включи радио.       — Там крутят какую-то хуйню!.. Но, если ты попросишь, я могу спеть! Кхм-кхм…       — Заткнись! — успел крикнуть Иван прежде, чем Серый реально запел. Тот только посмеялся.       Иван глухо выругался. Их перепалка могла бы показаться смешной, если бы я не боялась их и не была настолько замученной.       Что со мной будет? — думала я. — В какую квартиру мы едем, зачем?..       В моей голове была туча вопросов, и я не решалась их задать. Да и кому? Ивану? Он не ответит — слишком холодный человек, вообще не настроенный на разговоры, тем более со мной. Из него и двух слов не вытянуть. А Серый…       Я покосилась на него. Серый постоянно болтал и много матерился. Он казался куда как более открытым и эмоциональным, чем Иван, но мне было как-то страшновато говорить с ним. Всё-таки, к Ивану я хоть как-то, но привыкла, а Серого вижу впервые.       Надо подумать трезво: вряд ли меня хотят убить. По крайней мере, не сейчас, не сегодня. Совершать убийство в квартире жилого дома — заведомо провальная идея, а меня ведь, судя по болтовне Серого, везут в квартиру. Я побаивалась думать о том, что со мной там могут сделать. Мысли варьировались от «просто держать там» до «изнасиловать и убить».       Я смотрела в окно, привалившись щекой на холодное стекло. Внутри машины стало тепло. Работала печка. Мимо проносились другие автомобили, сверкая фарами. Снег на дороге мешался с грязью, превращаясь в мерзкую кашу.       Поначалу я пыталась запоминать дорогу, но машина часто сворачивала, и вскоре я сбилась. Меня начало мутить — сегодня я ничего не ела, к тому же этот противный запах бензина… От нервов задёргалось веко и разболелся живот. Тошнило всё сильнее с каждой минутой.       По радио, которое Серый всё-таки включил, передали какое сегодня число. Я узнала, что сегодня среда и четыре часа дня по Москве. Итого: я провела в подвале четверо суток. Не так много, как мне казалось.       Наконец дорога подошла к концу. Машина свернула в какие-то дворы и остановилась у подъезда. За окном внедорожника валил снег, солнце спряталось за тучами, и небо было низким и серым. Вечерело. Темнело рано, как и всегда зимой. Когда Иван заглушил мотор и вышел из машины, я страшно запаниковала.       — Выходи, — коротко приказал Иван, открыв мне дверцу.       Я глупо покачала головой, отказываясь покидать тёплый салон и снова залезать в снег в одних носках. Губы невольно задрожали, красноречивее любых слов говоря, что я сейчас заплачу.       Иван глухо выругался сквозь зубы и наклонился. Он поднял меня на руки.       Я удивлённо охнула — меня никогда не носили на руках, и этот человек был последним в списке, кто мог это сделать. Я обняла его за шею, боясь упасть, хотя вряд ли он мог меня уронить.       Мне было так неловко, как никогда. Лицо прямо-таки горело, даже дыхание перехватило. Я банально не знала, как реагировать, но прижалась к нему крепче в поисках тепла.       От чужой куртки едко пахло сигаретами, и этот запах напомнил трагедию в моём доме…       Но погоревать и тем более расплакаться я не успела. Иван быстро донёс меня и поставил на ноги у подъезда, где нас ждал Серый, скорчивший хитрую морду.       — Если ты сейчас что-нибудь скажешь, я тебя убью, — пообещал ему Иван, заметив широкую ухмылку на лице Серого.       — И в мыслях не было, — заявил тот.       — Просто заткнись.       — Как скажешь.       Пикнули кнопки домофона.       — Это Серый, открывай! — сказал Серый кому-то. Я обернулась и оглядела двор. Он оказался пуст, и только худая грязная собака обнюхивала мусорные пакеты, валяющиеся в снегу.       — Какой Серый? — съёрничал голос из домофона. — Не знаю такого!       — Завались, а! — поморщился Серый, — Открывай, сука, холодно!       В домофоне засмеялись, но дверь пиликнула и открылась. Серый распахнул её и сделал приглашающий жест.       — После вас, миледи!       Иван грубо втащил меня в темноту подъезда, и я невольно подумала:       Мне больше нравилось, когда он носил меня на руках…       Тут было теплее, чем на улице, хоть и темно. Свет проникал только через окна в пролётах между этажами. Лампочки были выключены. Пол под ногами оказался сырым от талого снега. По углам валялись бычки от сигарет и стояли бутылки. Стены покрывали непристойные надписи.       Пять этажей — я успела устать подниматься, но ничуть не согрелась. Серый нажал на кнопку звонка нужной квартиры, Иван хмурился и даже не смотрел на меня, а я ёжилась.       Можно мне домой?.. — поморщившись, подумала я.       Дверь открылась. Нас встретил мужчина, которого Серый назвал Валетом. Тот был одет в чёрное, как они все. Мужчины обменялись рукопожатиями.       — Это она, да? — Валет кивнул на меня.       — Да, эта сладкая девочка — наш счастливый билетик в безбедное будущее! — объявил Серый с ухмылкой и потрепал меня по щеке.       Я шарахнулась от него. Что он себе позволяет?!.. Мерзкий тип! Серый и Валет только посмеялись надо мной. А у меня сердце чуть не выскочило из груди.       — Что-то билетик какой-то грязненький, — прицыкнув, прокомментировал Валет, — и запуганный.       А ты посиди в подвале три дня, и я посмотрю на тебя! — мысленно огрызнулась я и зло посмотрела на него.       — Девчонка многое пережила, — пожал плечами Серый, отвечая за меня. — Если помыть, то, думаю, будет ничего. Сла-а-аденькая…       Меня чуть не стошнило.       Я не хотела знать, о чём он там думал, но взгляд, которым Серый на меня посмотрел, мне не понравился. Совсем. Я отодвинулась от него, спрятавшись за Ивана, которому я, хоть немного, но доверяла. Во всяком случае, он не распускал руки и не позволял себе двусмысленные намёки в мою сторону.       — Хватит трепаться, — одёрнул подельников Иван.       — Ну чё ты такой злой, Зверь?       Иван оставил вопрос Валета без ответа.       Меня повели по коридору вдоль каких-то комнат, но у меня не было времени рассматривать, что в них. Валет и Серый плелись за нами. Я не слушала их. Их разговор скатился до сплошных матов, в которых уже нельзя было что-либо разобрать. Хотя они, несомненно, отлично друг друга понимали.       Вскоре я оказалась на кухне. Она была небольшой и светлой. Новенький гарнитур висел на стене. Я огляделась, но потом подняла глаза на Ивана и упавшим голосом спросила:       — Где здесь ванная? — ещё немного, и я разревусь.       — Идём.       Он повёл меня по коридору и указал на обшарпанную дверь. Я поблагодарила кивком головы и закрылась в ванной комнате на задвижку, чтобы хоть немного побыть наедине с собой.       Надеюсь, здесь есть горячая вода…       Руки дрожали, когда я крутила вентили кранов и всхлипывала, дав волю слезам. Пошла вода, к моему удивлению, горячая. Я вздохнула, умылась и посмотрела в зеркало. Лицо стало выглядеть ещё хуже, чем до этого: опухло, глаза превратились в щёлки от постоянных слёз, кожу засыпало прыщами. Волосы свисали грязными спутанными прядками.       А меня ещё считали красивой…       Но страшнее моего внешнего вида было другое — осознание того, что отцу я не нужна.       Я разделась, рассмотрела синие и жёлтые пятна на плечах, оставленные пальцами Ивана, и забралась в чугунную ванну с облупившейся краской на дне. Ужасно, но я была рада даже этому. Съёжившись, я обняла себя за плечи и плакала. Горячая вода из крана текла на закостеневшие от холода ноги.       Нужно как-то сбежать отсюда и позвонить в полицию, только они могут мне помочь. Где-то здесь должен быть участок, в крайнем случае, можно спросить у прохожих. Главное — сбежать из этого гадюшника. Но как? Три вооружённых наёмника против меня одной — не слишком ли круто?.. Даже если я украду пистолет, то вряд ли смогу выстрелить. Я понятия не имею, как им пользоваться! Да и убью я одного, что дальше?.. Они прострелят мне голову раньше, чем я скажу: «бух!».       Перспективы удручающие.       Я уронила голову на колени и выдохнула. Наконец-то я согрелась и успокоилась. Горячая вода смыла накопившуюся грязь с кожи и волос.       — Эй, русалка! — я вздрогнула и чуть не выронила душ, услышав грохот по двери. — Ты там утопиться решила? Вылезай, а то я приду, будем вместе купаться!.. Обещаю, тебе понравится!       По голосу я узнала Валета и не сомневалась в правдивости его слов. Ему хватит одного удара, чтобы сломать хлипкую задвижку и снести дверь с петель. Пришлось торопливо выбраться из ванной и одеться. Я поморщилась, натягивая грязную одежду на чистое тело.       Я не хотела покидать свой маленький безопасный мирок, пусть и ограниченный стенами ванной комнаты. Мурашки бегали по коже, кафельный пол холодил ноги. Я бросила последний взгляд на запотевшее зеркало, взяла с края ванны выстиранные носки и вышла.       Удивительно, но никто не караулил под дверью. Взгляд метнулся дальше по коридору в сторону входной двери…       — А, вот она!       Я скрипнула зубами и обернулась. В другом конце коридора, где располагалась кухня, меня ждали. За столом сидели Иван и Валет. Оттуда отлично просматривался коридор.       — Чё ты там застряла? — крикнул Валет. — Дуй сюда.       Пришлось послушаться. Я пришла на кухню, мрачную в свете сумерек. За окном валил крупный снег. В окнах дома напротив загорался свет.       — Да блять, где этот урод Серый? — недовольно проворчал Валет, выглянув в окно сквозь кружевные занавески. — Его только за смертью посылать!       — Позвони ему, — спокойно предложил Иван, развалившийся на стуле и занимающий собой пол-кухни. Он стряхнул пепел с сигареты в пепельницу и кивнул мне. — Сядь.       Я села, чувствуя себя неуютно. Иван долго смотрел на меня. Я опустила глаза в пол. Чего он так смотрит?.. Я никуда не бегу, веду себя хорошо. Я послушная девочка… Хотя думаю о побеге каждую свободную минуту.       — Ну наконец-то! — воскликнул Валет, когда в замке входной двери защёлкал ключ. Он закричал: — Серый, блять! Тебя только за смертью посылать! Чё так долго? Я жрать хочу!       — Ну извините, — крякнул Серый. Он зашёл на кухню и сгрузил два пакета прямо на стол. На его плечах, в капюшоне и на голове, а также на пакетах лежал чистый снежок. Серый стряхнул его на пол. — Фу, блять! Везде этот ёбаный снег! Ненавижу зиму.       Они стали вытаскивать на стол коробки с пиццей, бутылки с водой и колой. Я ощутила голод, унюхав запах свежей пиццы. Валет открыл одну из коробок и сразу забрал кусок. В животе заурчало…       — Гуляем, мужики, — с набитым ртом пробурчал Валет. — Жаль, пивка нет.       — Ты что, мы же на работе! — сделал смешное лицо Серый.       Они оба посмеялись. Иван поднялся.       — А ты не будешь? — спросил его Валет, потянувшись за вторым куском.       — Нет, не хочу, — покачал головой Иван. — Лучше девчонку покормите.       — А, девчонку… — протянул Серый, взглянув на меня. Он придвинул мне коробку. — На, ешь, девчонка, а то тощая, что пиздец. Даже ухватиться не за что.       — Спасибо, — машинально ответила я, взяв пиццу.       Серый хмыкнул:       — Воспитанная какая, — он толкнул Валета в бок, — ни то, что некоторые. «Когда жрать, когда жрать»… Тьфу! Учись, неблагодарный!       Валет даже подавился, а потом они опять засмеялись. Иван вышел, и я осталась одна и чувствовала себя уязвимой. Вскоре в ванной комнате зашумела вода. Мне было не по себе наедине с ними, хотя мужчины не обращали на меня особого внимания, больше занятые подколами друг друга.       — А чё Зверь такой смурной? — спросил Валет.       Серый фыркнул.       — А ты бы хотел возиться с какой-то девчонкой? Босс божился, что башку ему снимет, если с сучкой что-то случится. Вот Ваня и носится.       Они оба посмотрели на меня, и, видимо, на моём лице отразились все мои эмоции, потому что Серый сказал:       — Да ладно, зай, не куксись, — он почти дружелюбно улыбнулся. — Скоро твой батя отвалит за тебя баблишко, и ты будешь дальше жить в своём замке и делать уроки. А мы будем в шоколаде!       — Что Боссу нужно от моего отца? — спросила я, проигнорировав «зай» и прочие гадости, которые наговорили в мой адрес за последние пять минут.       Бандиты перестали смеяться и переглянулись. Валет нахмурился и отвернулся, делая вид, что меня нет. Он продолжил угрюмо жевать. Серый посерьёзнел и вполне честно, судя по глазам, ответил:       — Боссу — ничего, — сказал он. — А вот тем, кто над ним, что-то определённо нужно.       — И что? Что им нужно? Это настолько важно, что они решили убить человека? — я говорила о своей матери, отчего голос ощутимо дрожал.       — Детка, в этом мире убивают и за менее ценные вещи, — абсолютно серьёзно сказал Серый. Он вдруг стал говорить со мной, как с ребёнком, объясняя то, что я итак понимала. — Убивают за любое дерьмо, если оно кому-то сдалось. А то, что ищут они, — он особо выделил последнее слово интонацией и абстрактно взмахнул руками, — это очень дорогая хрень. Эта хрень поможет плохим дядям заработать большие бабки, очень большие. Ты не представляешь, насколько.       — Вы ведь не знаете, что это, — догадалась я.       Валет, решивший попить колы, подавился и закашлялся. Он стал стучать по груди кулаком, выпучив глаза. Серый прищурился, и я заметила удивление, на секунду мелькнувшее в его глазах.       — С чего ты взяла, зай?       — Не называйте меня так, — поморщилась я. — Я вас уважаю, хотя вы этого совсем не заслуживаете, так уважайте меня тоже.       — Гля какая!.. — усмехнулся Валет.       Я проигнорировала его глупую реплику и снова обратилась к Серому:       — Я так решила, потому что вы не говорите мне прямо, что меняют на мою жизнь. Скажите, разве я не имею право знать?       Повисло молчание. Я поражалась себе. О каких правах можно говорить с головорезами? Да эти уроды нарушили все статьи Конституции разом, да и то, раз пять! Чего я вообще от них жду?.. Серый усмехнулся:       — Где таких умных девочек берут? — спросил он. — Точно, в капусте находят.       Я сжала челюсти, чтобы не зарычать на него. Меня безумно бесило их поведение. Да они старше меня вдвое, а ведут себя так!..       — Что тут происходит?       Вернулся Иван, и его подельники сразу присмирели. Ясно, что при нём они не будут так разговорчивы.       — Да вот, малышка пыталась выведать секреты фирмы, — развёл руками Серый.       Иван повёл бровью, но никак не стал комментировать услышанное. Он обратился прямо ко мне:       — Ты поела? — Я кивнула и в свою очередь решилась уточнить:       — Скажите, теперь меня будут держать здесь?       — Тебя никто не держит, — заметил Иван. Он начинал злиться, я видела, как дёрнулись желваки на его щеках. — Ты задаёшь слишком много вопросов. Так что, заткнись и иди спать. Ночью мы уедем отсюда.       — Н-но…       — Ты глухая?! — рявкнул он.       Я вздрогнула, опустила глаза и покачала головой.       — У-у… Зверь… — протянул Серый в наступившей гробовой тишине.       — Заткнись! — огрызнулся на него Иван. Он вздёрнул меня за плечо. — Пошли!       Я поплелась за ним, чуть ли не повиснув на его руке. Губы дрожали, но глаза оставались сухими. Я выплакала уже всё, что могла. Иван привёл меня в одну из комнат.       — Сиди смирно и не делай глупостей, — сказал он и закрыл меня.       Опять.       Я осталась одна в мрачной, тёмной из-за сумерек, комнате. Здесь стояли два кресла и большой книжный шкаф. Диван устилал плед, на стене висел ковёр. Я не стала включать свет и прошлась по комнате, рассматривая книги на полках и маленькие картинки в рамках, стоящие среди книг. С кухни слышались голоса Валета и Серого. Окно выходило на двор. Он был почти идеально круглый. Свет уличного фонаря делал снег рыжим, и двор казался уютным из-за этого жёлтого света. Как в сказке.       Пятый этаж — достаточно высоко, чтобы разбить голову, выпрыгнув из окна. Но я не смогу это сделать — не хватит смелости и решимости…       Интересно, доживу ли я до Нового года?       Я была совсем неуверенна. Сев в кресло и поджав босые ноги, я думала о том, что совсем иначе представляла свою жизнь. Я думала, что сдам экзамены, поступлю в ВУЗ, успешно его окончу, найду работу… выйду замуж, в конце концов! Но. Судьба, в которую я никогда не верила, распорядилась иначе.       Каждый день я гуляю по лезвию, и каждый день я могу оступиться и порезаться, упасть. Моя жизнь может оборваться за секунды, и…       Я не хотела, чтобы она оборвалась. Не так скоро!       Я ощущала себя прямо-таки великомученицей, как бы богохульно это не звучало. Каждый день одно и то же: боль, страх, унижение. Когда это закончится?! Пусть бы меня уже убили, ради Бога, пустив пулю в лоб!       Господи, за что я так наказана?..       Мой вопрос остался без ответа.       В комнате стало совсем темно, и я, утомлённая собственными размышлениями о несправедливости бытия, заснула прямо в кресле, свернувшись в клубок. **       — Вставай!       Я вздрогнула, резко проснувшись. Надо мной склонился Иван и грубо тряс за плечо. Я завертела головой, банально не понимая, где я. Потом вспомнила. Я была в той же комнате с мебелью из прошлого века, а за окном стояла глубокая ночь.       — Пошли. Пора ехать, — сказал Иван, когда я поднялась. Тело болело от сна в неудобной позе.       — Куда? — потирая шею, спросила я.       Он не ответил.       Мне пришлось быстро натянуть высохшие носки и побежать за ним. Квартира пустовала. Только в прихожей горел свет. Я чуть дрожала. Организм успел погрузиться в долгий сон, и теперь был в шоке, потому что его подняли среди ночи.       — Можно мне куртку? — спросонья я была очень наглой.       Иван так посмотрел на меня, что я мигом проснулась и перестала давить зевки.       Да что со мной? — с ужасом подумала я. — Совсем с ума сошла, не иначе, раз перестала бояться. Видимо, пошёл сбой системы…       Я заранее начала ёжиться, представляя, какой холод сейчас на улице, как вдруг Иван набросил на меня тяжёлую куртку. Его собственную куртку. Я вскинула голову, удивлённая небывалым жестом доброты.       Не многовато ли за двое суток?..       Он отвернулся, открывая дверь, будто всё так, как должно быть. Кобура с двумя пистолетами висела поверх его лёгкого чёрного свитера. Я пожала плечами, просунула руки в огромные рукава и застегнула молнию. От чужой куртки пахло сигаретами и мужским одеколоном. И висела она на мне мешком... зато было тепло.       Иван захлопнул дверь и взял меня за плечо. Мы пошли вниз по лестнице. Подъезд спал. Я сонно тёрла глаза, запинаясь на ступеньках. Огромная куртка будто обнимала меня, убаюкивая.       На улице нас ждала уже знакомая мне машина — чёрный внедорожник с тонированными окнами. От одного только его вида меня начинало тошнить. Серый и Валет только покосились на меня, но ничего не стали говорить, чему я была крайне рада. Выслушивать их идиотские подколы — это последнее, чего бы я хотела.       Машина тронулась. Я залезла на сиденье с ногами, привалилась на стекло, и, завернувшись в куртку по самые уши, продолжила спать.