***
Для того чтобы встретиться с Серым, нам пришлось срочно менять локацию. Мы сели в автобус и до самого вечера ехали… куда-то. Я уныло смотрела в окно на такой же унылый пейзаж. Иван придрёмывал, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на животе. Поразмыслив немного, я прижалась к нему сбоку — мне было действительно холодно, — и положила голову на его плечо. — Что? — невинно спросила я, когда он удивлённо уставился на меня. Даже через плотную куртку я почувствовала, как напряглись мышцы на его руке. Обхватив его твёрдое плечо руками, я устроилась поудобнее и закрыла глаза, будто так и должно быть. Он ничего не сказал, но и не расслаблялся. Я слышала, как колотиться его сердце — быстро-быстро. Всё-таки, не такой уж он бесчувственный, как мне казалось, — подумала я и спрятала невольную улыбку в вороте пуховика. Вечером, едва сойдя с автобуса, мы направились на набережную, где нас ждал Серый. Что за дурацкая идея проводить встречу на набережной, да ещё посреди зимы? — недовольно думала я. Набережная продувалась всеми ветрами! Я мёрзла даже в пуховике и жалела, что куртка Ивана не на мне. Она-то в разы теплее. Набережная тянулась на много метров в обе стороны. Было безлюдно и тихо. Конечно, какие идиоты придут гулять сюда в такую погоду? Ах, да, нашлись тут… С серого низкого неба валил снег. Он облепил мех пуховика, ботинки стали холодными из-за комков снега. Я дрожала и сильнее куталась в капюшон. — Здорово, Зверь, — мужчины обменялись рукопожатием. Серый, тоже весь засыпанный снежинками, улыбнулся мне. — Ты как грёбаный отец-одиночка. — Заткнись, — огрызнулся Иван, но Серый только посмеялся. Иван спросил его: — Привёз то, что я просил? — Спрашиваешь, — Серый передал ему большую чёрную сумку. — Всё, как по заказу. — Что там у вас? — О, брат, дала-а… — протянул Серый. — Ужак устроил конкретную облаву. Он ищет девчонку, она ему позарез нужна. Ты наделал шума, когда сбежал. Босс занимается этим и костерит тебя «ласковыми» словами. — Когда можно вернуться? — поинтересовался Иван, не меняясь в лице, а будто даже мрачнея ещё больше. — Босс с тобой свяжется. Он сказал залечь на дно и не высовываться. Тебя запомнили. — Серый спохватился: — Кстати! Нахрен ты попёрся в магазин?! Тебя по всем каналам крутят! Иван поморщился и стиснул мою руку так, что я чуть не вскрикнула от боли. Пальцы страшно хрустнули, я вцепилась в его рукав, и тогда хватка ослабла. — Ты же не хочешь, чтобы девчонка померла от простуды? — уточнил он у Серого. — Да мне насрать, — признался Серый. — Я б её уже пришил, из-за сучки слишком много проблем. — Это не тебе решать, — заметил Иван и так посмотрел на Серого, что тот невольно отступил на шаг назад. Но он быстро справился с волнением. Улыбка и хитрый прищур вернулись на его лицо. — Ты чего так взъелся, а? — спросил Серый, ухмыляясь. — Не буду я трогать твою девчонку, забирай ради Бога!.. Вы что там, трахаетесь уже, что ли? Я оторопела и уставилась на него, как на психа. Притом к лицу прилил жар, и стало обидно, что обо мне распускают такие мерзкие слухи. — Что?!.. — выдохнул Иван, удивившись не меньше меня. Брови взлетели на его лоб, а потом сурово нахмурились. — Ты в своём уме, придурок? — Да ладно тебе, брат, — отмахнулся Серый, — что ты, как маленький? Я не против, Боссу не скажу, мне какое дело? — Да что ты, блять, несёшь?! — разозлился Иван, и я уж было подумала, что он придушит Серого на месте. — Что за хрень, Серый? Я тут не в игрушки играю, я дело делаю. Не знаю, какой хернёй страдаете вы все, а я уже заебался! И выслушивать твоё дерьмо я не хочу! Высказав всё это, Иван резко развернулся и потащил меня прочь. Я побежала за ним, запинаясь и не успевая за широким шагом. Серый закричал нам вслед: — Эй, ты обиделся, что ли?! — Пошёл нахрен, сучара! — огрызнулся Иван. Серый только захохотал в ответ.***
Я видела, что Иван зол, и не спешила задавать вопросы. А вопросы были, и язык прямо-таки чесался. Я благоразумно дала Ивану время, чтобы он успокоился, и перестал давить на мою руку так, будто хочет вывихнуть. Мы шли по набережной. Справа волновалась чёрная вода реки. Она не замёрзла, не успела. Морозов ещё не было, и с неба летели крупные белые хлопья. Остановившись около засыпанной пушистым слоем снега лавочки, Иван поставил на неё сумку и расстегнул молнию. Я заглянула внутрь и увидела металлический блеск оружия. В сумке лежали пушки, — так вот, что он просил у Серого! Ну конечно, его автомат мы потеряли, когда бросили ту машину, а в пистолете закончились патроны. — Как предсказуемо. Иван сунул пару пистолетов под куртку: один во внутренний карман на груди, а другой — за ремень брюк. Потом застегнул сумку, повернулся к реке, достал сигарету и закурил, щёлкнув зажигалкой. Я поморщилась от запаха курева и спрятала руки в карманы, начиная сильно мёрзнуть. — Куда теперь? — спросила я. Мы оба посмотрели на мост, перекинутый через реку. Вечерело, и на мосту загорались фонари. Скоро наступит ночь, мост будет искриться рыжими огнями ещё красивее, а река, бушующая под ним, станет чернее. — Не знаю, — огрызнулся Иван, но уже как-то устало. Он стряхнул с лавочки снег и сел, вытянув длинные ноги. Я, немного потоптавшись, тоже опустилась на самый край скамейки. — Встань, — сказал Иван, — не сиди на холодном. Я возмущённо вскинула брови. Ты издеваешься?! — думала я, глядя на этого бородатого урода. Он повел бровью. — Что? Детей не будет, если на холодном сидеть. — Да иди ты!.. — возмутилась я. Я уже была готова начать возмущаться, но Иван просто подтолкнул меня, и я бухнулась в сугроб. — С ума сошёл?! — я забарахталась. Иван засмеялся. — Мне холодно! Ты хочешь, чтобы я совсем коньки откинула?!.. Урод бородатый! Я швырнула в него снегом. Он не ожидал от меня такого и не успел увернуться. Снежок попал прямо в его лицо. Иван выронил сигарету и медленно обернулся. Взгляд не предвещал мне ничего хорошего… Вот блин. Я резво подскочила, видя, как он поднялся и стряхнул остатки снежка с плеча. Я не стала ждать, пока он достанет пушку, и бросилась бежать. Снег сыпал прямо в лицо, прилипал к ресницам и мешал видеть. Длинный пуховик путался в ногах, и было жарко. Тяжёлый снежок больно ударил в спину, и я бухнулась в сугроб. — А!.. — вскрикнула я. Он схватил меня и навалился сверху. — Отпусти, раздавишь!.. Иван рывком перевернул меня на спину, и я с удивлением увидела улыбку на его лице. Он не стал милее или красивее, нет. Но я вдруг поняла, что мне совсем не страшно. Иван был тёплый и тяжёлый, снежинки запутались в его светлой бороде. Одна из них упала мне на лицо и тут же стаяла. Капелька побежала по коже. — Не плачь, — сказал Иван и вдруг вытер слезу пальцем. — Я не плачу, это снег, — заметила я. А вообще-то на морозе глаза всегда слезятся. — Какой ещё снег? Ты вечно плачешь, истеричка. Я фыркнула от возмущения, но улыбка невольно растянула губы. Это было так странно. Я. Он. Эти глупые игры… Ситуация, чёрт возьми, в которой мы оказались, тоже была странной! Нам должно быть не до смеха, но почему мы делаем это?.. Идиоты — вот, кто мы. Взглянув в его глаза, я увидела вместо привычного серого холода ласковое тепло. Я перестала глупо улыбаться и протянула руку, прикоснулась к бородатой щеке и осторожно погладила занемевшими от холода пальцами. — Ты меня раздавишь, — сказала я, хотя собиралась сказать совсем не это, а что-то совсем другое — что-то ласковое… Торопливо одёрнула руку, смутившись. Да что со мной? — подумала я. — С ума сошла… — А ты меня пристрелишь, у нас теперь гора патронов, — пожал плечами Иван, — так что, мы в расчёте. Он поднялся и подал мне руку. — Вставай, не лежи на снегу. — Это ты столкнул меня в снег, — язвительно напомнила я, но взялась за его ладонь. — У тебя руки ледяные, — поморщился Иван в ответ. — Да ладно! Моё раздражение тут же сдулось, потому что Иван поднял мои руки и подышал на замёрзшие пальцы. Я смутилась и выдернула ладони. — Прекрати!.. — мне было стыдно, но голосок в голове едко заметил: «А когда валялась с ним в снегу, было не стыдно?..» Да что, блин, такое?!.. — Злая ты, — проворчал Иван. Мы вернулись за сумкой, которая покорно дожидалась на лавке. Уже начало темнеть, рядом зажёгся фонарь. — Я всегда такая, — буркнула я. — Не всегда, — заметил он. — Иногда ты бываешь милой. Да ладно?.. — я только вскинула брови в ответ.***
В городе была уже та особая, праздничная атмосфера, которая бывает обычно под Новый год. Светились витрины магазинов, украшенные сверкающими гирляндами, искрились золотом шарики, пахло хвоей. Было уютно и как-то волшебно, и я не хотела уходить с улицы. Остановившись у кондитерской, я увидела на витрине торты и пирожные всех возможных видов. Магазин был украшен к празднику, там толпились посетители. Я видела их улыбки, до ушей долетал детский смех с площади, где стояла огромная ёлка… Стало тоскливо. Доживу ли я до Нового года? — подумалось мне, и слёзы едва ли не потекли из глаз. — Где я буду его встречать? Дома с папой? Или одна где-нибудь на краю света?.. А может, мы будем сидеть с Иваном в очередном отеле и пить шампанское?.. Нет, я не хочу такой Новый год. — Хочешь пирожные? — спросил Иван, неверно истолковав мой тоскливый взгляд. Он держал мою руку, но уже как-то привычно и машинально. — А можно? Иван криво улыбнулся, и мы зашли в магазин. Внутри было тепло, даже жарко. Пахло сладкой выпечкой и кофе. Я скинула капюшон, запарившись. Увидев на прилавке эклеры, я многозначительно посмотрела на них, и Иван молча кивнул. Мы заняли очередь. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду стоять в очереди, в провинциальной кондитерской, будучи в розыске по всей стране, а отъявленный бандит и убийца будет покупать мне пирожные… Кажется, мир свихнулся. Какая-то бабушка, стоящая перед нами, странно покосилась на меня сквозь стёкла затемнённых очков. Узнала девочку из телевизора? Или её смущает, что такую маленькую девочку, как я, сопровождает подозрительный большой мужчина?.. А может, ей просто не нравятся мои распущенные волосы?.. Помимо стволов, Серый передал ещё денег, и, купив эклеров, мы пошли искать новый отель. Если абстрагироваться, то можно было представить, что мы обычная парочка, гуляющая по вечернему городу. Таких тысячи, и в темноте было не видно, что я слишком молода, а мой спутник — слишком взрослый для меня. Мы выглядели вполне обычно: шли рядом, держались за руки, всё как у нормальных людей… Но мы не были нормальными, и мы оба это понимали. Он — преступник, положивший с десяток людей за одну только ночь, а я — дочь богатых родителей, угодившая в крупные неприятности, из которых не видно выхода. Но, к слову, перспектива встречать Новый год вдвоём уже не казалась мне такой удручающей.