На далёкой звезде Венере

      На следующий день Венера к Снейпу не пошла. Равно как и на другой. Как и на третий. Её колотило только от одной мысли о нём, но больше всего злило даже не то, как он отвратительно обошёлся с ней, а то, что несмотря на это, Венеру всё равно тянуло в тот злосчастный кабинет зельеварения и к тёмной фигуре, что таилась в нём. Было в этом мерзавце что-то знакомое, что-то близкое, чему нельзя было найти разумное объяснение.       Новость об интересном инциденте разлетелась по всей школе мгновенно, и даже дошла до Виктора быстрее, чем сама Венера успела ему об этом рассказать. Удивительно. Виктора же напротив это абсолютно не удивило, он лишь помотал головой и спросил, всё ли сейчас в порядке. Он наблюдал её выходки и пострашнее, так что небольшая рана на руке, которая уже затянулась, была в сравнении просто детским лепетом.       Совы разносили утреннюю почту, ворвавшись в жужжащий гул Большого зала, где ученики наслаждались сливочными блинчиками на завтрак. Венера ловко поймала номер Ежедневного пророка, летящего прямо в чашу с пуншем, сохранив тем самым чистоту светло-голубой формы Флёр, которая с недавнего времени облюбовала место рядом с ней и Драко. На первой полосе красовалась их общая фотография с вчерашней фотосессии чемпионов под громогласным заголовком «Новые самородки волшебного мира!». Внизу была приписка, что каждый чемпион дал эксклюзивное интервью, с которым можно ознакомиться на третьей странице. Венера нервно сжала края газеты, вспоминая, какой цирк устроила Скитер на интервью.       — Ну что, дорогуши, кто будет первым? — захихикала журналистка, потирая ладони с длинным красным маникюром. — О, нет-нет, я знаю. Гарри, пойдём. Думаю, каждый захочет узнать, что таится за этой знаменитой безобразной шевелюрой, — она оттянула черный локон мальчишки и улыбнулась с некоторой долей отвращения, заметной только вооруженным взглядом. Поттер с надеждой на спасение обернулся на остальных чемпионов, но его тут же утянули в комнату для допросов.       — Она мне не нравится, — фыркнула Венера, приглаживая собранную прическу. Их предупредили, что сегодня все должны выглядеть безупречно, поэтому с утра пришлось шаманить над своим внешним видом чуть усерднее.       — Тебе все журналисты не нравятся, — уголок губ Виктора пополз вверх.       — Она особенно.       — Oh mon ami, мне она тоже не нравится. Аура такая тёмная, — вмешалась возникшая из ниоткуда Флёр. Она, казалось, была везде, и начинала порядком надоедать Венере, которая всячески пресекала все попытки вейлы начать диалог. Этот случай не был исключением.       Через несколько минут показалась первая жертва Скитер. Поттер был растерян и зол одновременно, что доверия не внушало абсолютно.       — Виктор Крам, звезда Болгарии, — протянула Рита и кокетливо подмигнула, что выглядело крайне глупо. Виктору, конечно, нравились девушки постарше, но не настолько. — Окажешь мне честь?       — Удачи, герой-любовник, — шепнула Венера, за что в ответ получила укоризненный взгляд. Очаровательно.       В очереди на интервью Венера была последней. Она всячески оттягивала момент икс, но всё-таки перед смертью не надышишься.       — Не против Прытко Пишущего пера?       — Против.       Рита так и замерла на полуслове, не ожидав такого ответа, и, подняв бровь, пробежалась глазами по вопросам в своём заранее подготовленном пергаменте.       — Итак, Венера Гофман. Что ты испытала, когда Кубок выбрал твоё имя? — Прытко Пишущее перо за её спиной начало стремительно черкать что-то в блокнот.       — Я ведь вроде на вашем языке сказала, что против пера. Что-то было всё равно непонятно? И если вы решили проигнорировать мои слова, тогда зачем вообще нужно было задавать этот вопрос?       Журналистка нервно поправила очки.       — Дорогуша, послушай…       — У меня есть имя. А лучше «мисс Гофман», — оборвала её Венера, не терпя фамильярности. Хватит с неё «дорогуши» от Волкова. Все кому не лень называли её как угодно, но только не по имени, что, как минимум, озадачивало, и как обычно раздражало.       — Мисс Гофман, а вы очень дерзкая девушка. За словом в карман не полезете, мне это нравится. И читателям такие тоже нравятся. Так что вы испытали, когда Кубок сделал свой выбор?       — Предвкушение.       — Интересно. Наверное, вы очень обрадовались тому, что оказались в числе лучших вместе со своим тайным воздыханием, верно? Но вы же теперь будете соперниками. Победа всё-таки важнее любви?       — Каким ещё тайным воздыханием? — Венера от возмущения чуть воздухом не подавилась.       — Как же? Тут только глупец не заметит, как вы смотрите на Виктора и пытаетесь заполучить его внимание. Он звезда, я понимаю, и вокруг есть гораздо более эффектные девушки…       — Так, стоп! Мы с Виктором хорошие друзья и не более. Не ищите скрытый смысл там, где его нет.       — Не нужно злиться, я всё прекрасно понимаю. Никому не нравится, когда его секреты раскрываются, но в этом нет ничего постыдного!       — Мне не нравится то, что вы выворачиваете наизнанку факты, а не то, что якобы раскрыли мои секреты! Не по зубам вам мои настоящие секреты.       — Девушка-загадка. Что хранится внутри этой неприступной крепости? А может это Виктор не может её обуздать? Вот это был бы действительно неожиданный поворот.       — С меня хватит! — Венера вскочила с места, борясь с желанием запустить в неё пару проклятий. — Можете написать, что я отказалась от интервью.       И как бы Венера ни хотела, чтобы именно это было написано на грёбанной третьей страницей под её именем, издевательские чёрные буквы говорили совсем о другом.       — Miststueck, да ты издеваешься!       «Венера Гофман, девушка, чьё имя окутано грязными секретами, но самый главный нам всё же удалось узнать. Невзаимная любовь к Виктору Краму разбила ей сердце. Она утверждает, что если не может быть с ним, то будет против него. И Турнир — прекрасная возможность это доказать. «Я сделаю всё ради победы, и если Виктор встанет на моём пути, то я его уничтожу. Я буду идти по головам, никто не сможет меня остановить.» — вот что Венера ответила на вопрос о том, что для неё важнее: любовь или победа. От других комментариев она отказалась.»       Злосчастная газета задымилась в её руках и в следующую секунду вспыхнула ярким пламенем, оседая на несъеденный завтрак хлопьями пепла. Гул Большого зала затих. На неё смотрели со смесью опасения и неприязни. Теперь в глазах окружающих она была обиженной девочкой, которая готова безжалостно мстить своим обидчикам. Какой абсурд. Она никогда не встанет против Виктора.       — Мисс Гофман! Вне класса запрещается использовать такие заклинания! — строго процедила профессор МакГонагалл со своего места.       — Спасибо! Я учту это в следующий раз! — Венера вскочила из-за стола и направилась в сторону выхода под громкие перешёптывания других учеников.       — Флёр, не стоит её сейчас трогать, — послышался голос Виктора за спиной, и упаси боже, если она его не послушает.       Коридоры сменялись один другим. Венера не понимала, куда идёт, да и не преследовала какой-то определённой цели, лишь одной — убраться куда-нибудь подальше ото всех остальных. Сзади слышался быстрый стук каблуков, словно кто-то за ней бежал, но она надеялась, что ей это кажется.       — Да постой же ты, ради всего святого!       Не кажется.       — Делакур, что ты ко мне прицепилась? Что тебе надо? — Венера резко развернулась, едва избегая столкновения.       — Ничего необычного, mon ami, я лишь хочу подружиться, — вейла невинно захлопала глазами, поправляя выбившиеся из прически золотые локоны.       — Тебе подружек мало с твоего Шармбатона? Зачем тебе сдалась злобная эгоистка, идущая по головам?       — То, что написано в этой жалкой газетёнке, не стоит даже твоего внимания, mon ami. Скитер может писать что угодно, но лишь твои поступки будут тебя определять, а не чьи-то слова. Так и покажи, что это всё чушь. А подружки… да не подружки они мне и никогда не были. Вот они действительно злобные эгоистки и лицемерки. Спят и видят, как бы мне насолить. Ты же совсем другая. Ты говоришь то, что думаешь. За это ты мне и нравишься.       — А ты мне не нравишься.       — Ну вот о чём я и говорю, — Флёр улыбнулась и сжала напряжённое плечо напротив.       Венера медленно вдохнула, выдохнула, перевела взгляд на чужую ладонь и раздражённо её скинула. Флёр решила подойти совсем не в тот момент.       — У тебя что-то со слухом? С пониманием? С психикой? Так это не ко мне, обратись в медкрыло! Я уже сказала, но если нужно, то повторю: ты мне не нравишься, ты надменная, самовлюблённая, надоедливая пижонка. Ты пустышка. Я уверена, что как только ты переступишь территорию испытания, то тут же сдуешься. Мне не нужны слабые союзники. И противники тоже.       Венера смаковала каждое слово, перекатывая ядовитые буквы на языке. Казалось, что так становилось легче, что вместе со звуками выходит и внутренняя злоба. Но тут она услышала смешок и всё былое наслаждение рассыпалось под давлением довольного лица напротив. Вейла посмотрела на свои ногти и покачала головой.       — Надо бы маникюр обновить.       — Что ты…       — Маникюр говорю. Да и тебе не помешает. Ты вообще хоть раз ногти красила? — Флёр махнула рукой и, гулко цокая каблуками, пошла по коридору дальше, перед поворотом обернувшись. — Ты идёшь?       — Куда?       — Покажу, чего я стою.       Венера застыла на месте, пытаясь переварить информацию. Она всеми силами пыталась оттолкнуть новоиспеченную «подружку», а та словно пропускала всё мимо ушей, цепляясь ещё крепче. Зачем ей это нужно? Может она хочет втереться в доверие и расправиться с конкурентами? А может ей действительно просто одиноко? Пока Венера будет придерживаться первой теории, наблюдая за шармбатонкой особо пристально, и начать стоило с её предложения. Старый добрый интерес снова вёл её в другую от убеждений сторону. Что ж, оставалось только надеяться, что эта сторона верная.       Они молча следовали до кабинета на четвёртом этаже, только Флёр иногда оборачивалась, чтобы удостовериться, что Венера всё ещё идёт за ней. Прежде чем открыть дверь, она посмотрелась в маленькое резное зеркальце и поправила прическу, вызвав у Венеры непроизвольное закатывание глаз.       — Пока ты только доказываешь мои слова.       — Не будь занудой, — на выдохе произнесла Флёр, вплывая в кабинет абсолютно по-хозяйски. — Дорогой профессор Флитвик! Ça te va bien! Подвили усы? Вам очень идёт!       — О, моя любезная, перестаньте!       Венера зашла следом, ожидая увидеть пустой класс, судя по поведению вейлы, но на удивление каждая парта была занята, а Флёр не волновал ни довольно личный тон разговора с профессором, ни мечтательные вздохи доброй мужской половины учеников. Как много, оказывается, в Хогвартсе нечистой крови.       — Мой долг был вам об этом сказать! У нас тут возник спор. Ну, знаете, эти чемпионские делишки, — Флёр хихикнула, прикрывая рот ладонью. — И решить его можете только вы. Да и к тому же вряд ли кто-то откажется от такого зрелища.       Что ты, чёрт возьми, задумала?       — Чем я могу помочь? — профессор деловито поправил очки, смотря на собеседницу снизу вверх. — Но, надеюсь, это ненадолго, ведь занятие совсем скоро начнётся.       — Это как раз впишется в ваш урок! Вы же, насколько я помню, собирались изучать защитные заклинания.       Ах вот оно что. Хороший ход, вейла, только ты не в курсе, какой я искусный дуэлянт.       — К чему вы клоните, дорогая?       — Устроим практическое применение защитных и боевых заклинаний. Решим спор и поможем другим усвоить материал. Да будет дуэль! Прости, mon ami, перчатки у меня нет, — последние слова Флёр адресовала своей оппонентке, которая всё это время стояла в проходе, наблюдая за этим спектаклем.       Со всех сторон послышались одобряющие улюлюканья. Градус предвкушения в кабинете заметно возрос, а до этого скучающие ученики воодушевились.       — Ставлю пять сиклей на Белоснежку! — прозвучал насмешливый голос, который сложно было не узнать. Фред подмигнул Венере и принялся принимать ставки от остальных, кто тоже решил поживиться на предстоящем зрелище.       — Друзья, давайте обойдёмся без азартных игр! — Флитвик пригладил свой сюртук, с напускной строгостью смотря на своих подопечных. Получалось у него, честно говоря, не важно. — А дуэлям я только рад! Это моя маленькая слабость.       — Ну что, mon ami, ты согласна? — Флёр с вызовом взглянула на Венеру, запуская волну таких же ожидающих взглядов по всему классу.       Венера усмехнулась.       — Уизли, ставь больше.       Через несколько минут и пары несложных манипуляций для сооружения поля их дуэли, девушки стояли друг напротив друга, приковав к себе десятки внимательных глаз.       — Секунду, одна маленькая деталь, — Флёр взмахнула палочкой и её голубое платье превратилось в такого же цвета облегающий спортивный костюм с неизменным гербом Шармбатона на груди. Волосы в хвост она решила собрать своими руками, а присвистывания проигнорировать.       — Долго ещё прихорашиваться будешь?       — Не можешь дождаться, когда твою задницу надерут?       — Не мою.       Одним резким движением они одновременно подняли палочки к своему лицу, поклонились и сделали по шесть шагов в противоположные друг от друга стороны, вставая в боевую стойку.       — Мисс Делакур, мисс Гофман, вы готовы? — развел Флитвик руки в стороны и, дождавшись уверенных кивков, крикнул громкое «начали».       — Агуаменти! — из палочки Флёр выстрелила струя воды, от которой Венера увернулась, сделав шаг в сторону.       — Издеваешься?       — Немного.       — Ступефай!       — Протего, — Флёр отбила заклинание показательно лениво, только зевка не хватало для полноты картины. — Риктусемпра.       — У нас дуэль или детский утренник? — Венеру это начало выводить из себя. — Локомотор Мортис!       — Остолбеней!       Вспышки заклинаний мерцали не переставая, озаряя восторженные лица зрителей, которые местами щурились от яркого света, не успевая уследить за ходом дуэли. Девушки стояли до победного, отбивая проклятия четкими выверенными движениями, а с губ слетали новые заклинания моментально, без пауз и задержек. Это походило на чемпионскую партию в настольный теннис, где мячик скакал по столу со скоростью света. Только вот в их случае, промах окажется гораздо болезненнее. Венера начала уставать, энергия медленно иссякала, да и девушка напротив часто дышала, при этом успевая убрать со лба прилипшую прядь волос. Ей пришлось признать, что Флёр хороша. Намного лучше, чем многие, с кем ей приходилось проводить дуэли.       — Ваддивази! — вейла вдруг направила палочку не вперед, а в сторону профессора Флитвика, и из-за его спины толстый фолиант полетел прямиком в Венеру, врезавшись в её плечо. Неприятно. — Один-ноль, mon ami.       И пока Флёр усмехалась, наслаждаясь своим мимолетным отрывом, Венера шепнула своё любимое заклинание, которое попало точно в цель, не успев быть отражённым.       — Дертлим.       Со всех сторон послышалось протяжное и немного разочарованное «У-у-у». Голубой костюм вейлы был облит грязью, а сама она возмущённо открывала и закрывала рот, не в силах что-либо сказать. И воспользовавшись этой заминкой, Венера поставила жирную точку.       — Импедимента.       Ноги Флёр подкосились, и она рухнула на пол, не справившись с резко онемевшей нижней частью тела.       — Один-два, mein Freund, — Венера улыбнулась и, сняв все эффекты наложенных заклинаний, подала руку Флёр, чтобы помочь ей встать.       В этой дуэли победили обе. Каждая по-своему.       — Это было потрясающе! Какая насыщенная дуэль! — воскликнул профессор, едва сдерживая себя, чтобы не начать аплодировать. Ученики же напротив одарили их щедрыми овациями.       После ещё двух совместных уроков с Флёр, Венера поймала себя на неприятной мысли, что повела себя также, как и Снейп с ней самой. И в том, и в другом случае доказательство обратного было неоспоримым.       Делакур оказалась довольно приятной, хоть и со своими странными замашками, которые Венере по-прежнему не нравились, однако теперь она относилась ко всему по-другому. Это было частью самой Флёр и в ином случае та была бы совсем другой. Она очаровывала, и дело было вовсе не в её сущности вейлы. Она тянулась к Венере и, несмотря на все грубые слова в свой адрес, дала ей шанс.       Так может и Снейпу стоит его дать?       — Ты не идёшь на ужин? Я умру, если не проведу свой вечер в компании клафути, — спросила Флёр, когда Венера вдруг пошла в противоположную от Большого зала сторону.       — Мне нужно кое с кем поговорить. Подойду позже.       Подземелья встретили её сырым промозглым воздухом, тяжело оседающим на лёгких. Но вопреки этому, дышать здесь становилось легче. Здесь ей было комфортно. Венера надеялась, что ей удастся застать профессора на месте, учитывая, что каждый день он приходил на ужин одним из последних, когда Большой зал уже опустевал. А характерные для класса зельевания звуки за дверью как раз подтверждали человеческое присутствие. Она занесла руку для стука и, помедлив пару секунд, всё же постучала.       — Войдите.       Девушка уверенно вошла и села за первую парту, смотря куда угодно, но не на Снейпа. За время их короткой вражды они так друг на друга ни разу и не взглянули. По крайней мере не одновременно.       Он неторопливо листал пергаменты, периодически что-то резко черкая в них и абсолютно игнорируя присутствие другого человека. Но когда молчание затянулось на долгих десять минут, он шумно выдохнул и скрестил пальцы, откидываясь на спинку кресла.       — Пунктуальностью вы не блещете, мисс Гофман, — Снейп показательно посмотрел на несуществующие часы на запястье. — Опоздали на три дня.       — Я не хотела приходить.       — Так зачем же пришли? Извиниться?       Теперь уже Венера не смогла не посмотреть на него. Возмущение плескалось внутри кипящим зельем, норовящим покинуть пределы котла. Нет, ну что за наглость?       — Извиниться? Тут не мне нужно извиняться.       — Что-то я больше никого здесь не вижу.       Они сцепились взглядами и одновременно поджали губы. Со стороны могло показаться, что их повадки слишком похожи. Никто не хотел уступать, однако виноваты были оба практически в одинаковой степени.       — Stinkstiefel, — тихо выплюнула Венера, не переставая смотреть на Снейпа, а брови того подскочили. Гадай теперь, что я тебе сказала. Он хмыкнул и едва заметно наклонился ближе, словно для того, чтобы слова дошли быстрее.       — Rotzlöffel.       Теперь была очередь Венеры удивляться. И она даже не понимала, что её озадачивало больше: то, что Снейп знает немецкий и прекрасно понял её нападку, или то, что он ей ответил.       Молчание снова затянулось, только теперь в нём не было былого напряжения. Снейп ждал её дальнейшей реакции, а Венера понятия не имела как реагировать. Но её тело решило всё за неё, и беззвучный смех утонул в прижатом ко рту кулаке. Она пыталась скрыть непрошенную улыбку, но ситуация была слишком абсурдной, чтобы оставаться к ней равнодушной. Но ещё больше её повеселил ответный смешок. Совсем тихий, едва заметный.       Можно ли это считать перемирием? Для них двоих этого было достаточно.       — Ужин стынет, мисс Гофман. И вы отвлекаете меня от дел. Приходите утром. Завтра будет сложный день.       Снейп был абсолютно прав, ведь сложно действительно будет. Первое испытание покажет, кто на что способен, и Венера не упустит возможности показать себя. Она обязана сделать всё возможное.       — До завтра, профессор.       А «завтра» неумолимо подбиралось всё ближе, вызывая щемящее чувство предвкушения и тревоги. Флёр доказала сегодня, что противники будут сильными и точно не стоит их недооценивать.       На подходе к Большому залу, который гудел десятками голосов, её вдруг остановило громкое карканье. К лапе Малфаса была прицеплена маленькая туба с фамильным гербом. Ответное письмо от отца.       — Хороший мальчик, — Венера потрепала ворона за холку и забрала тубу, которая металлическим холодом растеклась по ладоням.       Наконец-то. Она ждала письмо с того самого дня, как Кубок выбрал её имя, ведь Ульрих должен был написать, что гордится ею. Должен был ведь? Ужин тут же встал на второй план, и даже чувство голода больше не ощущалось, хотелось лишь поскорее прочитать письмо.       Венера наложила на себя согревающие чары и направилась к берегу Чёрного озера. Это был довольно интимный момент, поэтому она решила уединиться, чтобы никто не мешал.       Привычно оперевшись спиной о дерево и подтянув к себе ноги, она медленно вытащила коричневый пергамент, пахнущий чёрным перцем и легкими древесными нотками. Этот аромат был воплощением самого Ульриха, и переносил её в далёкое детство, когда она утыкалась в грудь отца, глубоко вдыхая родной запах. Она скучала.       Улыбка сползала с её лица также быстро, как и глаза бегали по убористому витиеватому почерку. Ничего он не должен. Ведь нечем ещё гордиться. Она ещё ничего не сделала. Только посрамила имя Гофманов своим позорным интервью в главной газете магического Лондона.       Не переживай, папочка, буду вести себя с Ритой как шёлковая. Как ты и приказал. Спасибо.       Она устало откинула голову и закрыла глаза, ощущая лишь разочарование и жжение в ладонях от медленно тлеющего письма. Комок подступал к горлу, а проглотить его не было сил. Равно как не было сил на возражения, когда кто-то попросил её подвинуться и сел совсем рядом, прислоняясь своей коленкой к её.       — Уизли, я сейчас не в настроении.       — Да я не то чтобы видел тебя когда-то в настроении, Белоснежка. Что-то случилось?       — Ничего. Абсолютно ничего.       — Другого ответа я и не ждал, — даже не видя его лица, сложно было не почувствовать в словах Фреда улыбку. Он чем-то зашуршал и ткнул Венеру в плечо, заставив открыть глаза. — Ты который ужин пропускаешь. Так совсем сил не останется, чтобы надрать всем задницы.       Венера усмехнулась и взяла из его рук сэндвич. Из двух кружек неторопливо поднимался пар, разнося по морозному воздуху травяной аромат.       — Ты меня подкармливать решил, как собачку бездомную?       — На бездомную собачку ты не похожа. Скорее на белую дикую волчицу. Только руку мне не откуси, я невкусный.       — Да ты и выглядишь не особо аппетитно.       — Вот уж спасибо.       — Но на всякий случай руки при себе держи, я могу откусить и выплюнуть.       — Говорю же — дикарка.       На веснушчатом лице заиграл румянец, и Венера обновила согревающие чары, расширяя область действия и на Фреда. Почему-то ей не пришло в голову, что его щеки горели совсем не от холода. Она сделала глоток своего любимого чая, наслаждаясь обжигающим теплом, которое разлилось внутри.       Больше они не говорили, да и слов никаких не требовалось, когда к коленке была прижата чужая, а перед глазами алмазными бликами мерцала водная гладь Чёрного озера.