***
4 апреля 2011 г. Гермиона где-то читала, что секрет успешных переговоров заключается в том, чтобы найти общий язык и действовать как наблюдатель, а не соперник. Рассуждайте с ними, но никогда не угрожайте. Лучший способ победить — это найти необходимую информацию, изложить варианты и представить ситуацию со здоровой нормой самообладания и логики. Это напомнило ей обо всех уроках по волшебным шахматам, которые давал ей Рон, — уроках, которые она хорошо помнила, путешествуя по политическому лабиринту Министерства. Он никогда не поддавался ей и не щадил. Каждый раз, когда они играли, он повторял, что ключ к победе — всегда думать на несколько ходов вперёд и жертвовать только теми фигурами, без которых, как она знала, сможет жить. У такого образа мышления было две проблемы: Во-первых, Гермиона была полной дилетанткой в шахматах. Во-вторых, слишком упрямой, чтобы пожертвовать хотя бы одной своей фигурой. И именно поэтому они с Нарциссой сидели в тишине, угрожающей вот-вот затопить комнату и поглотить их, как песчаная буря. Но её это ничуть не пугало. Пока Гермиона наливала себе третью чашку, другая ведьма как раз допивала вторую порцию мятного чая, который, казалось, ей нравился. По приказу её сына и их начальника, охранникам не разрешалось отводить глаз от своего подопечного ни при каких обстоятельствах. Таким образом, каждый расположился в углу кабинета. Один из них покачивался на пятках, а другой любовался молодой абиссинской смоковницей, ещё не готовой отправиться в оранжерею. Она позволила своему взгляду вернуться к Нарциссе, сделав ещё один глоток. Пока всё было не так плохо. Они обе начали с подписания предварительного контракта. Гермиона внимательно прочитала его, а Перси вчера вечером за ужином поставил печать — как он делал со всеми её юридическими документами. Разумеется, он вносил предложения по изменениям, которые максимально увеличили бы пользу для Гермионы, но она ничего не добавила. Зарплата уже была астрономической, и она не хотела ничего, кроме выходных и отпусков. Контракт был заключён и с целителями паллиативной помощи Нарциссы, и Гермиона напомнила себе, что нужно как можно скорее назначить встречу с ними. Просто для подключения их к своему плану… как только она завершит работу над его созданием. Впервые в своей карьере Гермиона Грейнджер импровизировала. По словам Чарльза, не существовало установленного плана терапии деменции Нарциссы, они лечили симптомы, а не источник, и это означало, что она должна проявить изобретательность, найти что-то эффективное и надеяться на лучшее. Видимо, у его специалиста был план, который она могла использовать без применения маггловских лекарств. А пока придётся подождать… Пока она не убедит Нарциссу (или, может, даже Малфоя) пригласить специалиста для помощи. Хотелось бы надеяться, что скорее раньше, чем позже. После подписания необходимого контракта Гермиона сразу же приступила к работе, выполнив серию тестов для установления её исходного состояния. Когнитивные и сенсорные проверки проходили как с помощью магии, так и без неё. В сопровождении её охранников они прогулялись по берегу ручья перед домом, где Гермиона проверила равновесие, рефлексы и силу с помощью различных методов, которые раздражали ведьму, но она не особо жаловалась. Когда они вернулись в кабинет, Нарцисса приготовила свои зелья, предоставив Гермионе всё необходимое для подготовки ежедневного расписания, который они обсудили во время её первого визита. Они зашли в тупик, когда требования Гермионы переключились от зелий Нарциссы к её календарю и чрезмерно плотному расписанию. Как оказалось, для человека, годами не входившего в состав лондонского светского общества, Нарцисса Малфой была крайне занятой женщиной. Хотя кровный статус по-прежнему был важен для поддержания престижа в приличном обществе, после войны высшие слои общества в волшебном мире изменились, включив в себя новую группу людей: состоятельных полукровок и весьма влиятельных магглорождённых — хотя последние были включены только в качестве доказательства терпимости. Их дальновидности. Символа перемен. Поскольку Гермиона готовилась заняться политикой, она побывала на нескольких мероприятиях, до того как её карьера изменилась, но с тех пор их было не так много. Уменьшение количества приглашений не обидело её, поскольку она всё равно не любила организованные мероприятия. Тем не менее, у Гермионы были смутные, но практические представления о том, как действует высшее общество. Она знала, насколько скрупулёзным был каждый сезон торжеств и блестящих балов, благотворительных и спортивных мероприятий, волшебных шоу и празднеств, обедов и чаепитий. Не было ничего необычного в том, что каждый день в течение целого месяца происходила какая-то деятельность. Когда она сказала Нарциссе сократить свои планы на текущий светский сезон, пока всё с её зельями не будет решено… Что ж, они вернулись к тому, что было. К тишине. Гермиона была квалифицирована, подготовлена и полна решимости продержаться дольше Нарциссы в затянувшемся безвыходном положении, которое в конечном итоге стало скорее подарком, чем испытанием. Она понятия не имела, что творилось в мыслях Нарциссы, но Гермиона мудро распорядилась своим временем, составляя ежедневное расписание, которому Нарцисса должна будет следовать, и заодно разрабатывая технические аспекты её режима зелий. Для этого ей понадобится побыть наедине с несколькими книгами по зельям из своей коллекции и, пожалуй, ещё один раз связаться по каминной сети с целителем Смитом. Она мысленно прикидывала разницу во времени, когда услышала, как женщина прочистила горло. Чопорно и высокомерно. Она подняла голову от своих разложенных по столу записей и приподняла бровь, встретив холодное выражение лица Нарциссы. — Да? — это должно было звучать терпеливо до такой степени, что граничило со снисхождением. Судя по тому, как глаза Нарциссы превратились в осколки льда, Гермиона попала точно в цель. — Я готова вести переговоры о сокращении моей занятости, мисс Грейнджер. Однако я не думаю, что вы понимаете, что положение человека в обществе — это нечто большее, чем просто богатство и влияние. Это важно для меня и будущего моей семьи, но я не ожидаю, что вы понимаете традиции. Гермиона стиснула зубы. Не было никаких иллюзий, что они станут кем-то большим, чем целителем и пациентом в ходе её лечения, и это заявление очень чётко проясняло эту мысль. Кроме того, это значило, что у Нарциссы не было проблем с тем, чтобы выражать своё мнение любым способом, в любой форме и любом виде. Прелестно. Но ничего удивительного. Гермиона могла справиться со всем, что Нарцисса бросала ей. — Вы правы, я не понимаю, — спокойно сказала она, и Нарцисса склонила голову, — однако моя неосведомлённость имеет мало общего с моим кровным статусом, а по большему счёту связана с тем фактом, что вы годами отсутствовали в каких-либо кругах общества. — Именно поэтому важно, чтобы меня видели. — Уверена, ваш сын сможет заменить вас во время этих мероприятий, — предложила Гермиона, взмахнув рукой. — Я не сомневаюсь, что вы хорошо воспитали и обучили его, чтобы он стал вполне респектабельным членом высшего общества, — она пристально посмотрела на ведьму. — Вы, разумеется, воспитали его так, чтобы он считал себя выше всех из-за одной лишь фамилии и чистоты крови. Я уверена, он прекрасно впишется. Нарцисса ощетинилась, как кошка, которую окатили холодной водой, но Гермиона лишь продолжала смотреть на пациентку. Выражение лица Нарциссы было резким, свидетельствуя о том, что она задела слабое место ведьмы. Возможно, источник её стыда. Интересно. Она не целилась, но все равно попала. — Полагаю, я заслужила это. — Верно, — Гермиона не скупилась на слова, — я знаю, что вы привыкли к тому, что с вами разговаривают в определённой манере, но пока я в состоянии, я намерена как можно дольше заботиться о вашем теле и рассудке, а не о ваших чувствах, — она сделала паузу, позволяя Нарциссе осмыслить её слова, пока проигрывала своё следующее заявление. — Думаю, мне прямо сейчас следует заявить, что я буду проявлять к вам такое же уважение, какое вы проявляете ко мне. Я надеюсь, что мы сможем прийти к некоторому пониманию, пока я буду вашим целителем. Если бы Гермиона моргнула, то, возможно, не заметила бы, как Нарцисса слегка нахмурила брови, и уловила бы только расчётливое выражение, за которым последовало тщательное обдумывание. — Вероятно, сможем. Этого было достаточно. Она переплела пальцы и положила руки на пергаменты, разбросанные по всему столу. — Так вот, мы обсуждали уменьшение вашей общественной деятельности в пользу… — Драко — не вариант, — тон Нарциссы заставил Гермиону вздрогнуть так же сильно, как и её слова. Разделительная линия была проведена на метафорическом песке. — Он мало интересуется обществом и считает это пустой тратой времени. Она была уверена, что за этим кроется что-то ещё, но Нарцисса не стала продолжать. Более того, Гермиона поддерживала Драко в этом вопросе, хотя держала лицо совершенно безучастным и сосредоточенным. Годы, проведённые в политике Министерства, также значительно усовершенствовали её бесстрастное выражение лица, и использовала она его достаточно удачно, чтобы Нарцисса могла продолжать говорить. Гермиона отметила пот на лбу и лёгкую дрожь в руке женщины, пока та держала чашку и хмурилась. — Когда потребуется его присутствие, Драко будет там находиться, но он отказывается общаться с кем бы то ни было. Он не будет танцевать, разговаривать, прогуливаться или даже проявлять какое-либо внимание к любой одинокой ведьме, которая была бы единственной целью его присутствия… Внимание Гермионы переключилось на парочку молчаливых охранников. Один разглядывал абстрактную картину над камином, а другой зевал. Она подавила усмешку, сосредоточившись на пациентке… которая по-прежнему говорила о своём сыне. — Драко — вдовец, нуждающийся в жене, но только тогда, когда ему снова подобает жениться. Это моя цель, к которой я готовлюсь в этом году. Я не потерплю, чтобы кто-нибудь плохо отзывался о нём — по крайней мере, пока я всё ещё здесь со всеми своими способностями. Гермионе потребовалось немало самообладания, чтобы не закатить глаза. — К сожалению, мой сын… в нём что-то шевелится, что-то накапливается с тех пор, как умерла Астория, и это не утихнет. Я надеюсь познакомить его с кем-нибудь, кто ему понравится, прежде чем всё, что с ним происходит, полностью захватит его, — формулировка её заявления привлекла внимание Гермионы, как статическое электричество — всего лишь лёгкий толчок, а затем всё исчезло. — Проблема в сроках. Он ходит на свидания, которые я устраиваю, — не потому, что он этого хочет, а просто из-за чувства долга перед своей семьёй. Боюсь, что у меня серьёзные ограничения по времени, когда дело доходит до его согласия, поэтому я встречалась с разными потенциальными жёнами на светских мероприятиях, чтобы договориться о датах свиданий. Как видите, мисс Грейнджер, моё присутствие жизненно необходимо. Гермиона принялась пить чай, пытаясь проглотить каждую реплику, стремящуюся вырваться из неё, но обнаружила, что чай закончился, а она по-прежнему раздражена. И обеспокоена её словами. И легкомысленным тоном. Это не её дело. Действительно не её дело. Гермиона повторяла эту фразу про себя несколько раз, но, чёрт возьми, она мысленно зашла так далеко, что даже когда попыталась выкинуть это из своей головы, обнаружила, что всё ещё летит со скалы на территорию, никак не связанную с её работой — что абсолютно опасно. Поэтому ради её же блага — поскольку эта мысль будет безжалостно мучить её, пока не загноится, и ей всё равно придётся думать об этом, — Гермиона позволила ей безопасно пройти через мост своего сознания, а затем заперла мысль с сотнями вещей, которые она никогда не скажет. Во-первых, Астория не пробыла и шести месяцев в земле, и вот Нарцисса снова пытается женить Малфоя — но только в тот момент, когда это будет правильно. Гермиона ущипнула себя, чтобы сдержать выражение отвращения. Она не слишком хорошо разбиралась в чистокровной культуре, чтобы судить их за это. Но судя по тому, что она знала, стремительный поиск второй жены был их решением, когда речь шла о ребёнке, оставшемся без матери. Похоже, к такой семье и принадлежала Нарцисса. Но что она знала? Пэнси сказала, что они заключают браки — иногда ещё до рождения, — так что новый брак не был идеей за гранью фантастики. Нарцисса уже сказала, что не хотела бы, чтобы он оставался один после её смерти. Но Чжоу была права, он просто казался равнодушным, холодным. И горечь Дафны имела больше смысла. Угрозы. Работа, которая казалась почти личной миссией. Покойная жена. Выбор сына в пользу молчания. Умирающая мать. Обстоятельства жизни Драко Малфоя были напряжёнными и сложными, что казалось Гермионе до боли очевидным. Добавление только недавно заключённого брака — брака, рождённого силой, а не выбором — было очень похоже на выброс горючего в полный огня ад. Всё выйдет из-под контроля. Нарцисса, казалось, намеренно игнорировала возможные последствия своих действий. Вероятно, из-за простого упрямства или, возможно, потому, что их признание не принесёт ей никакой пользы. Это привело её прямиком к другой мысли: независимо от ситуации, в которой оказался Малфой после смерти своей жены, вероятно — если бы она не заставляла взрослого мужчину ходить на брачные свидания, как какого-то потерянного холостяка, — он мог бы сделать это сам. В своё время. По-своему. С человеком, которого он выберет сам. Если бы это было возможно. Гермиона не знала, да и ей было абсолютно всё равно. Теперь, когда она позволила этим мыслям вырваться наружу, чувствуя себя намного лучше, Гермиона заперла дверь и выбросила ключ, сосредоточившись на своей настоящей цели. — Я рассуждаю разумно, потому готова к переговорам. Услышав это, Нарцисса, лениво играющая с кольцом на шее, выглядела заинтригованной. — Я буду наблюдать за вами ежедневно в течение первых нескольких недель, и вы должны продолжать жить в обычном режиме, чтобы установить базовый уровень в соответствии с новым режимом зелий. Однако во время этих мероприятий вы также должны как можно меньше нервничать. Кроме того, необходимо выделить себе день, чтобы мысленно расслабиться — не важно в какой день недели, детали не важны. От себя предлагаю посетить спа-салон или, может, заняться новым хобби, которое будет стимулировать ментально, но не напрягать физически. И последнее… Поскольку я могу только представить, насколько вы напрягаетесь на этих мероприятиях, я буду наблюдать за вами, но на расстоянии. И только на тех, на которые меня тоже пригласят, так как у меня сложилось впечатление, что ваше состояние является секретом. Я права? — Верно. И я намерена сохранить его до тех пор, пока могу. — А Мал… Драко знает? — потому что если нет, ему будет трудно объяснить её присутствие. — Он знает, но… — чувствуя себя неловко, она замолчала. Её лицо помрачнело, и, опустив глаза, она вздохнула, держа руки на коленях. — Поскольку вы, скорее всего, всё равно это узнаете, мои отношения с сыном… сложные. Мы живём вместе в доме, который он купил после возвращения из Франции, но я редко вижу его, если это не связано с заботой о Скорпиусе или нашими многочисленными дискуссиями на тему его будущего брака. Мы не в лучших отношениях, и на то есть множество причин. Сомневаюсь, что его вообще волнует моя болезнь. С тех пор, как я рассказала ему о ней, он ни разу не поинтересовался моим здоровьем. — Ох, — это всё, что она могла сказать на это. Её настоящий ответ — что неудивительно — был не самым приятным. Ей следовало ожидать, что ситуация станет ещё более напряжённой. В конце концов, она имела дело с Малфоями. Гермионе не нужно было знать об испорченных отношениях Драко и Нарциссы, чтобы понять, что плывёт прямиком в шторм. Но у Гермионы было намерение обойти его по краю, ни разу не позволив себе подойти слишком близко. У неё было всё, что нужно: прочная лодка, подходящие якоря и прекрасный моральный компас на случай, если ей понадобится найти верное направление к северу. Никакого волнения, только решимость позаботиться о Нарциссе и дать ей время, чтобы исправить то, что было сломано. И, может, поработать с Малфоем над разработкой плана на будущее. — Вы готовы наведаться в поместье? Я бы хотела посмотреть, как всё устроено, чтобы понять, нужно ли мне готовить вам трёхразовое питание на собственной кухне. — Трёхразовое питание? — Нарцисса не скрывала своего скептицизма. — Всё верно, — Гермиона демонстративно проигнорировала этот взгляд. — Я готовлю еду для своих пациентов, поскольку считаю, что правильное питание лечит, и, учитывая ваше состояние, диета так же важна, как и зелья, которые я буду прописывать. — Что ж, вероятно, с домашними эльфами и магией… — Я не готовлю с помощью магии, и у меня нет домашнего эльфа. При таком сильном заявлении неприкрытое выражение изумлённого недоумения на лице ведьмы было настолько комичным, что Гермиона задалась вопросом, пробовала ли она когда-нибудь еду, приготовленную без магии. — Тогда как же вы готовите? — она взглянула с подозрением, как будто Гермиона разводила огонь только для того, чтобы готовить из веток и кремня. Примитивно. — На кухне. С рецептами и мерами, на плите. Иногда использую нож. Что касается блюд, я использую продукты из своего сада и сама пеку хлеб из муки, которую покупаю у фермера-маггла рядом с моим домом, — ведьма выглядела ещё более обескураженной, если это вообще возможно. Гермиона продолжила, как будто не замечала этого. — Я бы хотела перевести вас на полноценную диету, но понимаю, насколько это будет сложно, поэтому я готова начать с одного приёма пищи в день, а затем увеличивать их количество. Нарцисса выглядела так, будто девушка пыталась скормить ей аконит. — Зачем? Гермиона развернула пергамент с кратким изложением своего исследования. Это хороший вопрос. Тот, на который она имела право получить ответ, поскольку это касалось её здоровья. — Мы не знаем подробностей того, как протекает такая болезнь у волшебников, но исследования показывают, что в случае маггловской версии болезни очень важно поддерживать здоровую диету. По мере того, как состояние будет ухудшаться, ваше настроение будет меняться, как и то, чем вы хотите питаться, что может привести к недоеданию, потере веса и обезвоживанию. Она заметила, как ведьма вздрогнула, и ей пришлось напомнить себе, что, хотя Нарцисса, возможно, и смирилась со своей судьбой, обсуждение неизбежного никогда не будет лёгкой темой. Гермиона смягчила свои слова, как бы извиняясь, стремясь скорее утешить. — Я считаю, что чем более агрессивно мы будем лечить вас и контролировать симптомы, тем медленнее будет прогрессировать болезнь, — она говорила медленно и чётко. — Я бы хотела, чтобы вы употребляли больше продуктов с антиоксидантными и противовоспалительными веществами, поэтому я и собираюсь готовить для вас блюда. У меня есть список, подготовленный для вашего рассмотрения, если вы хотите внести предложения на основе личных предпочтений, — Гермиона протянула ей ещё один пергамент, который та неуверенно взяла. — Я бы хотела этого, спасибо. — Я не даю никаких гарантий, но я изучаю ваше состояние по ходу дела, — Нарцисса знала это. — Я почти закончила создавать зелья, как обнаружила, что есть некоторые ингредиенты, преимущества которых повышаются, если их комбинировать с определёнными продуктами. — И я буду готова сделать необходимые изменения… какими бы нетрадиционными они ни были. Это привело к разговору, который должен был состояться. — И специалист… — Нет, — ответ Нарциссы был твёрдым и недвусмысленным. — Могу я спросить, почему? Исследования показывают… — Никаких магглов или их специалистов, — Нарцисса выплюнула это слово, как будто это был яд. Затем посмотрела на Гермиону жёстким предупреждающим взглядом. — Если вы не можете смириться с моими желаниями, я найду другого целителя, который сможет. Это заявление предельно ясно давало понять, кто, по мнению Нарциссы, заправлял шоу. И хотя это могло бы сработать с её целителем общей практики, с ней — нет. Гермиона сделала небрежный жест в сторону камина, пытаясь завести её в тупик. — Вы вольны поступать так, как вам заблагорассудится. У меня есть дела поважнее, чем помогать тому, кто сам этого не хочет. Лицо Нарциссы сначала исказилось в гневе, и Гермиона уже приготовилась к бою — одному из многих, если только она не откажется от дела. Но спора так и не последовало. Спустя пару глубоких вдохов ведьма заметно расслабилась; опустошённость отразилась на её бледном лице, что было странно и тревожно. Они смотрели друг на друга в замешательстве. — Кто вы такая? Осознание потрясло Гермиону, как удар молнии, но она заставила себя сохранять спокойствие. Терпение. Понимание. — Меня зовут Гермиона Грейнджер. Гермиона протянула Нарциссе носовой платок, чтобы та вытерла лоб, и остановила рукой охранников, которые теперь полностью были сосредоточены на ведьме. После того, как Нарцисса промокнула линию волос, она пристально оглядела комнату, словно пыталась найти подсказки. Её руки дрожали, но не от холода. Затем взгляд упал на Гермиону, уголки рта и подбородок задрожали. — Как я сюда попала? Гермиона была достаточно умна, чтобы знать, когда сражаться, а когда благоразумие требует отступления. Сейчас требовалось последнее. — Я ваш целитель. Это мой кабинет. Последовала ещё одна пауза, и Нарцисса сделала несколько глубоких вдохов, приложив кончики пальцев к вискам и крепко зажмурив глаза. Слегка кивнув, она, казалось, пришла в себя, но явно была всё ещё потрясена пустотой в сознании. — Конечно, конечно. Продолжайте, мисс Грейнджер. Продолжи она спор, то отправила бы её к камину, но Гермиона не была жестокой или бесчувственной. Обсуждение может подождать. — Не хотели бы вы вернуться к этому разговору позже? — Я не инвалид. Что ж, тогда она была совсем другой. Сейчас, показав уязвимость, стала мрачной. — Разумеется, нет, — тихо ответила Гермиона. — Как часто это происходит? — Чаще, чем мне бы хотелось. — Как долго? — С тех пор, как мне поставили диагноз. — Это было до или после того, как вы начали принимать зелья? Отсутствие ответа Нарциссы — тоже ответ. — Лечение не обойдётся без побочных эффектов, и они могут вам не понравиться. Важно, чтобы вы придерживались плана. И Гермиона не была настолько наивной, чтобы поверить, будто она не будет пытаться давить. Такова была Нарцисса Малфой — упрямая и гордая, она не привыкла отдавать кому-либо контроль. Уже нет. И никогда больше. Вне зависимости от причины или стоимости. Прокашлявшись, она продолжила перечислять ожидания, теперь, когда ее пациентка казалась готовой. — Я хочу, чтобы вы занимались спортом. Это поможет сохранить равновесие, снижая вероятность падений. Массаж помогает улучшить кровообращение, поэтому я его рекомендую. Также хотела бы посмотреть, где я могу хранить ваши зелья дома, и проверить возможности вашей кухни. Я приготовлю достаточно на неделю, чтобы убедиться, что всё как можно более свежее. И обязательно принесу список, какое, когда и как принимать. Мне ещё нужно встретиться с вашими целителями паллиативной помощи, чтобы мы могли скоординироваться. Нарцисса кивнула, её взгляд упал на забытый список перед ней. Несколько минут они провели в тишине, прежде чем она полностью пришла в себя. Их неизбежный спор был навсегда забыт. Гермиона стерла его из своего сознания, планируя когда-нибудь вернуться к нему снова. — Вы много думали об этом, мисс Грейнджер, причём за такой короткий промежуток времени, и о болезни, с которой вы не знакомы. Знаю, что я не самый простой пациент, с которым вы встречались… — сильное преуменьшение. Она откашлялась, пытаясь не подавиться словами, но Нарцисса была достаточно проницательной, чтобы читать между строк. — Тем не менее, я действительно благодарю вас за то, что вы серьёзно отнеслись к моему делу, несмотря на нашу историю. — Как только я что-то начинаю, я не сдаюсь. Запомните это. Голубые глаза Нарциссы встретились с её, и хотя это было мимолётно, но Гермиона смогла уловить намёк на уважение в её взгляде. И его уже было больше, чем в начале их разговора. Гораздо больше, чем ожидалось, если честно. Но позже, когда Гермиона развесила сушиться ещё трав для последующего приготовления, она напомнила себе, что точно так же, как любое растение начиналось с семени, каждый человек тоже должен был с чего-то начинать. И там, в её кабинете, в понедельник днём, казалось, было самое подходящее место для Нарциссы Малфой, чтобы прорасти.***
6 апреля 2011 г. На самом деле Гермиона встречалась кое с кем важным… С собой. Во вторую среду каждого месяца она выходила из дома. Большую часть времени она ходила в театры на спектакли, в кино на фильмы по своему выбору, на балетные постановки и концерты — и на любые другие мероприятия, которые её интересовали. Иногда она отправлялась на прогулку в парк и восхищалась окружающим её миром, могла взять книгу, чтобы почитать вечером, пока не станет слишком темно. Покупала себе подарки, потакая маленьким желаниям, которые до этого предпочитала подавлять. Цветы. Сладости. В некоторых случаях ходила на рынок и покупала всё необходимое для уютной ночи с хорошей едой и лучшей компанией… С самой собой. Большинство её друзей считали странным то, что она ходила с самой собой на запланированные свидания, но Пэнси и Парвати нашли в этом особый вид раскрепощения и последовали её примеру. Изредка Рон приглашал её на свидания «с собой» — предложение, от которого она всегда отказывалась, поскольку оно противоречило всей цели партнёрства с собой. Эти свидания позволили Гермионе понять, чего она ждёт от себя, и чего, возможно, от будущего партнёра. Они помогли ей установить связь с собой, предоставили возможность развить привычки по уходу за собой и дать себе шанс реализовать свои желания, не полагаясь на других. По правде говоря, Гермионе хотелось посвятить этому больше времени, но один день в месяц был всем, что она могла себе позволить. Возможно, в будущем таких дней будет больше, но на данный момент и это было здорово. В марте ей пришлось пропустить свидание, поэтому Гермиона была полна решимости исправить всё в апреле, но лучшая ночь месяца пришлась на худший день, который только можно представить. Всё началось с бури прошлой ночью, в результате которой в её оранжерее разбилось стекло. Благодаря магии, ремонт не занял много времени, но нарушил её утренний график работы в саду. Затем имя Тео внезапно появилось в её календаре для экстренной встречи, но он забыл упомянуть тот факт, что она попадёт в ловушку по имени Роджер Дэвис. — Ты переманила моего пациента! Нет смысла лгать о том, что она сделала намеренно. — Верно. Уставившись на неё, на мгновение Роджер застыл, явно сбитый с толку откровенным признанием. Его настроение сменилось с удивления на самодовольный гнев. — Я никогда не думал, что ты способна на что-то подобное. Из всех людей, Гермиона, я думал, что ты действуешь на более высоком моральном уровне — таком, где ты не промышляешь за спиной коллеги и не крадёшь его пациента, от которого сама отказалась! Это грубо, непрофессионально и… Гермиона перестала его слушать и перевела взгляд на Тео. Случайному наблюдателю он казался бы чрезвычайно отстранённым от того, что происходило в его кабинете, и именно так он и пытался выглядеть. Но она знала друга лучше. В его глазах появился блеск, говорящий о том, что Тео забавляли громкие слова тирады Роджера. Гермиона также заметила, как он пытался спрятать смех за кружкой чая, не собираясь останавливать целителя. Отсутствие реакции Тео означало только одно: он проверял её. Испытывал. Иногда он проворачивал подобное от скуки, но в основном это было для его собственного развлечения, поскольку у него имелся комплекс бога, проистекающий из того, что он был самым наблюдательным человеком в любой комнате. Тео любил смотреть, как люди выкручиваются. Что ж, в основном своей целью он делал Гермиону, потому что по большей части она оставалась невозмутимой. Ему также нравилось проверять её, потому что, независимо от того, сколько предложений она отклоняла, он не переставал верить в то, что Гермиона однажды возглавит Министерство. И хотя он чертовски ошибался, Гермиона ни разу в жизни не провалила экзамен и определённо не собиралась начинать сейчас. Итак, она прошла его тест и поразилась тому, насколько легко было получить высшие оценки. Легко, потому что она уже подготовилась ко встрече с Роджером. Он был вспышкой на её радаре, когда она взялась за дело Нарциссы, но песчинкой в глобальной схеме. Зная, что он не сможет снисходительно отнестись к краже, Гермиона уже подготовила небольшую речь, в которой говорилось о вещах, ценящихся Роджером больше всего: его работе и эго. — Нарциссе Малфой необходимо начать лечение немедленно, а не через несколько месяцев, когда ты проведёшь тесты для определения происхождения её болезни. Прогрессирование деменции слишком стремительно, чтобы ты терял время зря. — Это оскорбительно, что ты не дум… Гермиона прищурилась, глядя на него. — Ты знаешь, что случится, если Нарцисса Малфой — или даже Драко — поймут, что из-за твоего промедления с лечением она потеряла столько времени, которое хотела провести с семьёй? Угроза была отчасти бессмысленной, но Роджер не готов был проверить, значил ли что-то взгляд, которым она прожигала его. В кабинете Тео воцарилась тишина, и Гермиона воспользовалась этим, чтобы вбить свою мысль ему в голову. — Одно только разоблачение твоей безответственности разрушит карьеру и поставит под вопрос все твои исследования, Роджер. Так что… Да, я согласилась взяться за её дело, — она скрестила руки на груди, поморщившись, — и нарушила собственные правила для этого. Надеюсь, что твоё эго не ослепит тебя, когда ты увидишь, что я оказала тебе огромную услугу, защитив отдел и нашу работу в целом. О, и тебя. Роджер потёр затылок, как делали большинство мужчин в её жизни, когда чувствовали себя виноватыми. — Я… я не думал в таком ключе, — тем не менее, он был серьёзен, принося извинения за то, что позвал её на незапланированную встречу, его щёки слегка покраснели. — Я всё равно рассмотрю её дело, если ты предоставишь копию, и, если понадобится помощь, я буду готов помочь. Я по-прежнему хотел бы изучить историю её семьи… — Я разберусь с этим, когда займусь её лечением. — Тогда чудесно, — он взглянул на часы. — У меня встреча. Когда Роджер ушёл, Тео поставил чашку на блюдце и выпрямился. Сначала он поправил запонки, а затем провёл рукой по своей белой рубашке, разглаживая темно-синий галстук и расправляя складки. — Отлично сработано. Факт того, что он выглядел бодрым, не помешал Гермионе свирепо посмотреть на ухмыляющегося волшебника. — Буду признательна за предупреждение в следующий раз. Выражение лица Тео говорило ей, что этого никогда не произойдёт. На самом деле, она уже собиралась сказать ему, куда он может пойти, когда в дверь постучали. Падма просунула голову, удивление на её лице сменилось радостью, когда она увидела Гермиону. — Мне нужна помощь. Три часа работы, утомительное количество анализов и, наконец, диагноз: отравление порошкообразным серебром. Затем она нашла след от укуса, который заставил Падму позвонить и сообщить о новоиспечённом оборотне. К тому времени, когда Падма порекомендовала хорошего терапевта, а Министерство начало расследование того, как он был укушен, было уже больше четырёх часов, и у Гермионы оставался всего час до встречи с Нарциссой и её нынешними целителями. Сегодня был тот самый вечер наедине с собой, и Гермиона планировала пойти на представление в городе, которое начнётся в восемь. Прикинув, сколько времени займет встреча, она поняла, что не успеет вовремя, если не уедет из дома Малфоев. Именно так Гермиона оказалась в их просторной кухне в четверг, одетая на вечер в темно-зелёное кружевное коктейльное платье и туфли на каблуке телесного цвета. Длинные волосы были уложены в мягкие кудри с помощью капли снадобья «Простоблеск». Когда она вышла из камина, Нарцисса одарила её первым одобрительным взглядом за всё время их недолгого общения. Они расположились за длинным кухонным столом из орехового дерева, который был больше, чем её обеденный стол. Гермиона изложила план лечения Нарциссе, предоставила пергамент с её исследованиями и зелья, приготовленные накануне вечером. Они были разделены на утро, день и вечер. Всего девять. Целительницы паллиативной помощи Нарциссы, Китинг и Сакс (она никогда не обременяла себя именами), сели напротив неё. Насколько она знала, они прибывали раз в несколько дней и сопровождали ведьму на мероприятия в качестве сотрудников. Эти роли должны будут измениться в ближайшие месяцы и годы. Они спокойно прочитали её подробные инструкции относительно приёма зелий и плана питания. Нарцисса листала свою копию тихо и без каких-либо жалоб, однако она отложила наблюдение за ведьмой в пользу оценки частных целителей. Когда её губы сжались в тонкую линию, первоначальная оценка Гермионы свидетельствовала о том, что они вполне адекватные целители. Ничего особенного. Они были старше Гермионы, но моложе Нарциссы, неприметные, как большинство частных целителей, с незапоминающимися чертами лица, но ни у кого из них и не было желания выделяться. Они были именно теми, кем должны были быть: способными следовать инструкциям и вполне талантливыми, чтобы выполнять свою работу. Однако они были решительно преданы Нарциссе… и Гермиона не могла решить, будет ли это преимуществом или недостатком. Единственное, что она знала, так это то, что они явно скептически относились к присутствию Гермионы. И её плану лечения. — Целительница Грейнджер, — заговорила Сакс после того, как Гермиона спросила, есть ли какие-нибудь вопросы. — Это обширный список зелий, откуда вы знаете, что они не будут конфликтовать друг с другом? Что ж, её ответ был прост. Она выполнила свою чёртову работу, но Гермиона дала другой ответ. На самом деле она сказала: — Это моя специальность. И оставила всё, как есть. Нарцисса деликатно кашлянула. Китинг взяла второй из девяти пузырьков, которые она выложила, чтобы показать, как все они выглядели. — И вы хотите, чтобы она принимала… — График предельно чёткий, — Гермиона сохраняла профессиональный тон. — Здесь сказано, что вы будете обеспечивать питание, — уточнила Сакс. — Верно. Один раз в день, начиная с завтрашнего дня, — по правде говоря, у неё не было сил готовить и еду, и зелья. Все рецепты были незнакомыми и никогда ранее не испробованными, поэтому варка заняла больше времени, чем она ожидала. Возможно, они были не совершенны, но она точно не допустила ошибки. — Я не понимаю, почему домашние эльфы больше не могут готовить ей блюда. Гермиона терпеливо указала на тщательно сложенные пергаменты, которые она сделала для их изучения. — Прошу, ознакомьтесь с моим исследованием, потому что оно отвечает на все ваши вопросы. Вы можете связаться со мной по любым вопросам, которые у вас могут возникнуть, или правкам к исследованию. Я хотела бы в следующие тридцать дней наблюдать за Нарциссой — единолично. Но по истечении этого времени, я ожидаю, что вы обе вернётесь к своему обычному графику. Наслаждайтесь отпуском. — Оплаченным, — добавила Нарцисса. Обе волшебницы покачали головой, довольные внезапным отпуском и щедростью своего начальника. — Это всё на сегодня, — Гермиона улыбнулась им. — Я с нетерпением жду сотрудничества с вами обеими, — они обменялись рукопожатиями, прежде чем целительницы собрали свои свитки пергамента и удалились. — Похоже, вам не очень-то импонируют мои целительницы, мисс Грейнджер. Гермиона, честно говоря, ещё не составила о них мнения. Просто оценка, которая может — и, вероятно, будет — скорректирована после дальнейших взаимодействий, когда она лучше узнает их и как целителей, и как личностей. — Обычно я работаю одна, так что всё будет… иначе, — но не в плохом смысле, ведь их присутствие позволило бы Гермионе иметь время на личную жизнь вне работы и зельеварения, когда ситуация обострится. Было ещё кое-что относительно их преданности, что заставляло Гермиону беспокоиться. — Как давно они работают в вашей семье? — Они заботились об Астории на протяжении всего периода её болезни. Они обучены терминальной помощи. Ох. Значит, годы. Преданность может стать проблемой, если Нарцисса откажется от своего плана лечения. Не похоже, чтобы у кого-то из них хватило смелости противостоять ведьме. И это станет проблемой, если она решит перестать подчиняться… и, судя по исследованию Гермионой личностных изменений, которые произошли во время болезни, это было вероятно. Хотя и не совсем намеренно. Что ж, хорошо, что у Малфоев был домашний эльф. Если что-нибудь случится, Гермиону предупредят. Кстати об эльфах, Гермиона оглядела комнату, слегка нахмурив брови. Последнее, что она сделала перед тем, как покинуть Министерство, — это убедила Визенгамот проголосовать за их освобождение, что вызвало немалый переполох среди семей, вполне состоятельных, чтобы эти существа передавались из поколения в поколение. Согласно новому закону, семьи должны были освободить их и предоставить возможность повторного найма: оплачиваемого и с приемлемыми условиями проживания. Кроме того, Министерству необходимо было предоставить подробную документацию, прежде чем какой-либо семье разрешат оставить эльфа. Министерство действительно проверит домовых эльфов без документов — будут вызваны авроры, если у подразделений зверей или существ возникнут какие-либо проблемы. Сами по себе штрафы и общественный позор не стоили нарушения правил. Гермиона даже начала строить планы по созданию небольшого убежища в Шотландии, где они могли бы жить вне рабства, но могли бы приходить и уходить на работу, когда им заблагорассудится, — если они решат не жить с семьёй. Она задавалась вопросом, воплотился ли этот план в жизнь. — Мисс Грейнджер, — впервые заговорила Нарцисса. — Если вы ищете нашего домового эльфа, мы наняли на полставки только одного, поскольку Драко считает, что дом слишком мал для полного персонала. Он в основном занимается уборкой и помогает Скорпиусу с вечерними приготовлениями. У Гермионы не было возможности осмотреть дом, но, основываясь только на масштабах кухни и прилегающей гостиной, она сильно сомневалась, что Малфои захотят жить в месте, которое можно назвать маленьким. Дом был на удивление современным по дизайну для такой традиционной семьи, и это сильно отличалось от того, как Гермиона воспринимала их. Настолько, что Нарцисса в своей сливовой мантии, с золотым ожерельем и волосами, уложенными под подходящую модную шляпу, казалась почти неуместной и чересчур старомодной, сидя рядом с Гермионой во главе стола. Сама комната была чистой, просторной и светлой, с окнами, обилием света, белыми стенами, светлым деревянным полом, который контрастировал с тёмными шкафами на кухне, и гранитными столешницами. В гостиной стояли тёмно-серые диваны с журнальным столиком между ними, расположенными недалеко от камина, из которого она вышла тридцать минут назад. Произведения искусства были со вкусом расставлены по всему пространству, и Гермиона отметила, что большинство из них располагались вдоль лестницы в другом конце комнаты. Она точно знала, что это проектировала не Нарцисса. Она также знала, что в комнате присутствовало много предметов декора Пэнси, но это не объясняло, насколько всё вокруг было современно. И она обнаружила, что задаётся вопросом… — Зиппи! — вежливо позвала Нарцисса, и рядом с ней материализовался свободный домовой эльф в чёрном галстуке-бабочке, выглядящий вполне здоровым. — Да, госпожа. — Это мисс Гермиона Грейнджер, — Гермиона вежливо кивнула эльфу, который посмотрел на неё большими глазами, полными признания. И… восхищения. Нарцисса продолжила. — Она будет ухаживать за мной вместе с Китинг и Сакс. Ты должен делать всё, что она прикажет, как если бы она была членом этой семьи. — Это будет честью. Нарцисса посмотрела на маленькое существо, прежде чем её взгляд скользнул к Гермионе. — Спасибо, Зиппи. А теперь, пожалуйста, расскажи мне, как Скорпиус продвигается по своему расписанию. — Молодой хозяин заканчивает этикет. Мисс Причард оденет его в обеденный наряд, и он скоро будет готов. Хозяину Драко я не понадоблюсь. Я пойду домой. — Благодарю. Приятного отдыха. Зиппи еще раз благоговейно кивнул и, щёлкнув пальцами, исчез. Гермиона оказалась сбитой с толку. Это ощущение было не только дурным предчувствием, но и совершенно чуждым. Хуже всего было то, что, хотя Гермиона старалась не думать обо всем произошедшем за этот час, она понимала, что это всё равно, что пытаться не дышать; очень скоро напряжение станет слишком большим, и ей придётся сделать глубокий вдох. Что и произошло. Её мысли хаотично метались. Во-первых, для домашнего эльфа Зиппи на удивление хорошо говорил. Лучше, чем Кикимер. Почтительный, как и большинство семей, на которых работают эльфы, но он трудился неполный рабочий день, живя вдали от дома и имея выходные. Этого факта хватило, чтобы шокировать её на долгое время, но было ещё кое-что. Речь уже не о домашнем эльфе, а об уроках этикета для пятилетки? Джинни с трудом заставляла Ала есть, не запачкав одежду едой, не говоря уже о том, чтобы при этом использовать правильные столовые приборы. К счастью, после этого шестерёнки в её мозгу замедлились, и она смогла отдышаться, избавившись от последних двух тем, которые привели её в замешательство, — их современный дом и, чёрт возьми, их самих, — но не смогла проанализировать ни одну из них. На это потребуется время. Куча времени. И доска для анализа. Гермиона вдруг поняла, что ведёт громкий монолог в полной тишине, последовавшей за уходом Зиппи, когда заметила, что Нарцисса смотрит на неё с вызовом. Она склонила голову набок, уже приготовившись к новой стычке. Честно говоря, дискуссии, которые происходили из-за их противоречивых философий, казались почти нормальными даже после всего лишь пары взаимодействий. Это было не так профессионально, как ей хотелось бы, но лучше, чем можно было ожидать, учитывая количество времени, которое они проводят в компании друг друга. У Гермионы было правило: она играла только в защите. Никогда в нападении. Она оставила его Нарциссе, которая играла так хорошо, что напрашивался вопрос, задавала ли ведьма ей исключительно острые вопросы только для того, чтобы проверить её границы и пределы, тыча и подталкивая, дабы увидеть, сколько Гермиона сможет выдержать, прежде чем достигнет своего максимума и сорвётся. Это нормально. Все пациенты пробовали, но ни один не преуспел. Лучше бы они покончили с этой частью. — Скажите, мисс Грейнджер, вы ожидали чего-то иного от домашнего эльфа? Судя по её оскорблённому тону, напряжённому языку тела и прищуренному взгляду, полного едва скрываемого раздражения на лице, Гермиона знала, что лучше не отвечать на этот вопрос так же прямо, как ответила бы в ином случае. Она выглядела более склонной развязать войну, чем заключить мир. — Я с нетерпением жду возможности поработать с ним. Это был неправильный ответ. Нарцисса свернула пергамент с планами лечения. — Я знаю, что у моей семьи не самая лучшая репутация в отношении уважительного обращения с эльфами, — ещё одно из всех её преуменьшений, мягко говоря. — Однако я заверяю, что с Зиппи достойно обращаются, платят почасовую оплату, дают отпуск, он здоров и свободен. Он не связан с моей семьёй, поскольку он также работает на семью Гринграсс. Времена изменились, мисс Грейнджер. — Верно, — согласилась Гермиона, слегка кивнув, но, поскольку она ничего не могла с собой поделать, ей пришлось указать на главное противоречие аргументу. — По закону. Нарцисса не дрогнула, а ещё глубже вонзила свои ханжеские каблуки в её защиту. — Как бы то ни было, это всё равно должно говорить само за себя: мы соблюдаем закон. Всегда есть способы обойти любые правила. Разумеется, Нарцисса знала это лучше, чем кто-либо. — Верно, но альтернатива может привлечь ненужное внимание к вашей семье; внимание, которое вам не нужно, если вы хотите сохранить то место в обществе, которое так усердно пытались вернуть и которое, по-видимому, важно для вас. Таким образом, ваша уступчивость — это тактический путь, и поэтому мало что значит для меня, — Гермиона замолчала, но неохотно отдала ей должное. — Приятно видеть, однако. Несколько мгновений они не обменивались ни словом. Гермиона встала, собрала девять флаконов с зельями, которые ранее поставила на стол, и положила их вместе с остальными в плетёную корзину, принесённую с собой. Затем она пошла искать место для хранения флаконов. Нарцисса не сводила с неё глаз, пока Гермиона ставила корзину на столешницу и отступала назад, чтобы окинуть взглядом длинный ряд шкафов орехового дерева. Открытые шкафчики были уставлены декоративными кухонными принадлежностями. Гермиона открыла дверцу перед ней. Стаканы, чашки, чайные кружки. Закрыла её. — Мисс Грейнджер… — тон ведьмы был задумчивым; звучал так, будто она какое-то время обдумывала то, что собиралась сказать. Гермиона молчала, позволяя ей продолжить, — я заметила в нашем общении, что вы очень самоуверенны и так мало делаете для самоцензуры. — Туше. Нарцисса легкомысленно взмахнула изящной рукой. — Я считаю, что в моём возрасте я заслужила право высказывать своё мнение, не так ли? — У вас есть это право, так же как у меня есть право говорить своё. Возраст не означает, что у вас есть бесплатный пропуск, и не освобождает от ответственности за свои слова и действия. — Разумеется, я не хотела вас обидеть. Просто узнаю вас получше, так как в обозримом будущем мы будем находиться рядом друг с другом, — Нарцисса прочистила горло, словно хотела сказать больше, но остановилась. Гермиона посмотрела на неё через плечо, выжидающе приподняв бровь. — Продолжайте. Глаза Нарциссы были слегка прищурены, что означало готовность продолжать давление. Гермиона приняла вызов со скучающим выражением лица. — Просто во время нашего общения я заметила пару вещей. Вы ровесница Драко, верно? — Насколько я помню, я почти на год старше. В сентябре мне исполнится тридцать два года. — Вы замужем? — Нет. — В разводе? — в её тоне ощущалось старомодное отвращение. — Нет. — Помолвлены? — Нет, я свободна. — В течение многих лет, я полагаю, хм? — вопрос казался невинным, но за ним было что-то пренебрежительное. — Отсутствие ответа означает, что «Да», и я нахожу это интересным, — Нарцисса задумчиво коснулась подбородка. Затем провела пальцами по ожерелью, которое часто, казалось, противоречило её одежде, но она всё равно его носила. — То, что вы не замужем в вашем возрасте, в некотором роде имеет смысл. Ваше бескомпромиссное отношение не подобающе для женщины, которая хочет выйти замуж. — Не все хотят замуж. Она смерила Гермиону понимающим взглядом. — Вы довольно либеральны, мисс Грейнджер, — и это был тот же тон, которым неприлично богатые люди называли бы другого человека неприлично бедным. — Тем не менее, вы женщина. Это в нашей природе — хотеть выйти замуж, создать семью, остепениться и быть женой. В голове Гермионы боролись за господство два совершенно разных мнения. Первой была досадная правда о том, что Нарцисса не ошибалась. Гермиона уже поиграла с идеей действительно посвятить себя построению жизни с кем-то и иметь собственных детей, но это не сработало. Если быть полностью честной с собой, после Рона она никогда по-настоящему не попробовала. Однако вторая мысль была громче, более раздражённой тем фактом, что комментарий Нарциссы совершенно неуместный. Гермиона была на самом деле женщиной. Хотя она не осуждала никого, кто хотел пойти по этому пути — потому что это был их выбор, — у неё были более высокие стремления, чем просто быть женой, вступившей в брак с единственной целью — размножаться. Гермиона была специалистом, а Нарцисса — её пациентом; она отказывалась позволять ведьме провоцировать её. Поэтому вместо ответа она продолжила искать шкаф для хранения еженедельных зелий. И пока открывала и закрывала различные шкафы в нижнем ряду, она сформулировала в голове, как минимум, семнадцать ответов. Потому что одного было просто недостаточно. — Верхний угловой шкаф пуст и вполне подойдёт. Разумеется, Нарцисса была права. В конце концов, это был её дом. Когда Гермиона начала аккуратно складывать помеченные флаконы в ряды и организовывать их, миссис Малфой деликатно откашлялась, как будто собиралась обратиться к публике, взятой в плен. Если бы её голос был чуть выше, она бы напомнила ей Амбридж. Гермиона, уже слегка взволнованная от необходимости подвергать себя цензуре, напряглась, прежде чем осознала это. Затем стиснула зубы. — Да? — Признаюсь, вы меня заинтриговали, мисс Грейнджер, — она не была уверена, хорошо это или плохо, но решила, что будет лучше, если она промолчит, и позволит ведьме продолжить. — Вы во многом напоминаете мне меня, и из-за этого я решила дать вам небольшой дружеский совет. Просто кое-что, что однажды сказала мне моя мать. Гермиона проигнорировала то, как растянутые слова ведьмы заставляли её почувствовать себя крысой, которая научилась нажимать кнопку, не будучи обученной. — Я не знакома с вашей культурой, мисс Грейнджер, но волшебники не хотят, чтобы ведьма отнимала у них мужественность. Их не интересует ведьма, которая бросит им вызов во всех аспектах, кто-то слишком самодостаточный, слишком привыкший к одиночеству. Волшебники хотят быть нужными. Обожаемыми. Окружёнными заботой. Они хотят руководить, а не быть ведомыми. Даже если вам придётся притворяться, мисс Грейнджер, я предлагаю вам научиться этому, если вы когда-нибудь надеетесь выйти замуж. Гермиона остановилась на полпути, располагая последние утренние зелья в аккуратный ряд на полку, решая, отвечать или притвориться, будто она ничего не слышала. Это был не первый раз, когда кто-то говорил ей подобное, так что слова не раздражали, как в любой другой ситуации. На самом деле, Гермиона мысленно поблагодарила миссис Уизли, которая — во время всех их коротких бесед, когда она встречалась с Роном — невольно подготовила её к нынешней ситуации. Вплоть до её ответа. Да, ответа, потому что она больше не могла молчать. Не тогда, когда всё было так основательно уничтожено. Это просто не в её природе. Гермиона выставила флакон на полку и продолжила работу, закончив с последним из утренних зелий, прежде чем вдохнуть, выдохнуть и холодным голосом — чего она не ожидала — сказать: — Полагаю, в этом и разница между нами. — Что? — Нарцисса звучала заинтриговано. Между ними на мгновение воцарилась тишина, когда Гермиона принялась за дневные флаконы, все ещё стоя спиной к Нарциссе. — В отличие от вас, я не буду притворяться или играть роль только для того, чтобы привлечь человека или понравиться ему. Да, человека, потому что волшебники — это прежде всего люди. Между ними нет никакого различия. Если человек хочет меня, он будет хотеть меня такой, какая я есть сейчас, и он захочет ту, кем я стану. Я постоянно развиваюсь и меняюсь, и я ожидаю, что он тоже. Человек не будет запуган или уязвлён моей силой — или мной — потому что мужчина, которого я выберу, будет именно таким: мужчиной. Не неуверенным в себе ребёнком. Она выдохнула, пытаясь прогнать вспыхнувшую энергию, сопровождавшую её слова. Но этого не произошло. — Человек, которого я выберу, будет уверен в себе и в тех ролях, что мы будем играть в жизнях друг друга. И если я буду потакать ему, то не потому, что взываю к его эго, а потому, что я хочу этого. Потому что я люблю и уважаю его и то, что мы разделяем. Когда он выберет лидерство, я буду следовать за ним, не слепо или в качестве примирения, а, скорее, по собственному выбору. Потому что мы, прежде всего, партнёры, а это значит, что я буду доверять ему, чтобы он не принимал решений, которые повлияют на нас как вместе, так и индивидуально, не посоветовавшись со мной. Это будет нашим долгом друг перед другом и… — Драко, как долго ты там стоишь? Это произошло в результате серии грубых ошибок, которых можно было бы избежать, если бы Гермиона обращала внимание на то, что происходит вокруг неё, а не распалялась в режиме тирады. Для начала ветер мгновенно исчез с парусов её аргументов; энергия, стоящая за пылкими словами, также утонула в воде, как и в её горле. Потом она потеряла равновесие — и в переносном смысле, и в буквальном — когда её каблук потерял опору, исчезнувшую из-под неё. Она услышала лишь громкий вздох Нарциссы, поскольку Гермионе едва удалось сохранить в целости флакон — и не угробить ночь тяжелой работы, — ухватившись локтями за стойку. — Мисс Грейнджер, с вами всё в порядке? — по крайней мере, Нарциссе хватило приличия казаться испуганной и встревоженной. — Со мной всё в порядке, — Гермиона поднялась и вернулась к своей задаче. Смотреть не на что. Конечно, её лодыжка болела почти так же, как и её гордость, но она скорее сломает вторую, чем признается в этом. — Просто собираюсь закончить здесь и отправиться в путь. Я вернусь утром и принесу еду. — Вы уверены… — Я в порядке! — и поскольку это прозвучало слишком взволнованно и резко, Гермиона попробовала ещё раз, всё ещё стоя к ним спиной. — Спасибо за беспокойство, но со мной всё в порядке. Последовавшая тишина была столь же долгой, сколь и оглушительной. Она почти чувствовала на себе их взгляды. Чувствовала, как её щеки горели от смущения. Но Гермиона не торопилась и взяла себя в руки, продолжая расставлять флаконы с зельями на полке. Заметив, что у неё заканчиваются оправдания, чтобы стоять к ним спиной, Гермиона моментально почувствовала облегчение, когда Нарцисса заговорила со своим сыном. — Как долго ты был дома, Драко? — Недолго. Как Скорпиус сегодня? Первое, что заметила Гермиона, — это то, что он казался старше — мысль, которую она сочла глупой, потому что, разумеется, он был старше. Теперь они были взрослыми, а не испуганными детьми по разные стороны войны. Было понятно, что его голос изменился, что тембр стал более низким, более уверенным, богатым тенором. Он по-прежнему звучал надменно — что, вероятно, никогда не изменится, — но Гермионе это показалось странно успокаивающим. Было приятно сознавать, что, хотя некоторые вещи могут измениться, в человеческой природе всё ещё существуют константы. — Он хорошо себя вёл, никаких инцидентов не было. Не о чем беспокоиться. Эта фраза заставила Гермиону остановиться и вопросительно склонить голову, прежде чем она подавила вспышку любопытства в пользу продолжения своей задачи. У неё оставалось еще десять минут до того, как ей нужно будет уйти, чтобы успеть в театр к началу спектакля, но напряжение в комнате поднялось настолько, что она знала — лучше не привлекать внимания к себе. Или к её больной лодыжке. — Хорошо, — он говорил тихо, но в его голосе слышалась резкость. Затем он шумно вздохнул, и Гермиона осторожно лязгнула двумя пузырьками, чтобы не подавать виду, что она слышит. — Где он? В его интонации был оттенок чего-то, что она не могла определить. — Я отведу его на ужин в поместье Гринграсс, — холодно сказала Нарцисса. — Полагаю, ты снова будешь работать допоздна… — Так и есть. Снова наступило молчание, но ненадолго. — Пожалуйста, сбрей с лица эти ужасные волосы. Я назначила брачное свидание со старшей сестрой Сэйр. Ей сейчас двадцать пять, и, хотя я считаю, это много, ты… — Отмени её, — тон Малфоя был резким с некоторой категоричностью, которую Гермиона поняла. Разговор был окончен. — Сегодня вечером я буду работать в кабинете. — Ты мог бы хотя бы показаться за ужином… — Нет, — решительный, но в то же время грубый ответ. — Приятного вечера. Молчание было коротким, почти неловким. — Я знаю, что Скорпиус приходит к тебе в кабинет, когда его отправляют спать. Не задерживай его допоздна, Драко. У него есть расписание, которое он должен соблюдать. Няня говорит, что в последнее время он ворчит по утрам. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, мама? — последовала напряжённая пауза. — Ты хочешь, чтобы я прогнал его? — вопрос был пустым. Бессмысленным. — Драко… — Думаю, мы закончили. Гермиона всё ещё смотрела в противоположную сторону, но сохранявшееся напряжение было оглушительным, злым и внутренним. Но оно в основном исходило от Малфоя и было настолько ощутимым, что она подумала, что сможет протянуть руку и прикоснуться к нему. Но она бы не стала. Оно могло показаться таким же контролируемым, как тон Малфоя, но нечто, что по своей природе изменчиво, наверняка взорвётся лишь при малейшей неосторожности. Шорох достиг её ушей за мгновение до того, как она услышала, как каблуки Нарциссы коснулись деревянного пола. — Это всё на сегодня, мисс Грейнджер? — в голосе Нарциссы звучала усталость, которой раньше не было. — У меня ещё одна встреча. — Да, — ответила Гермиона, но только после небольшой заминки, ведь она пыталась — ради приличия — не показать, что подслушивала. Что она и делала. Но, честно говоря, как они могли ожидать, что этого не произойдёт? Гермиона была любопытной. Даже слишком. Со здоровой и почти ненасытной жаждой знаний в любой форме — даже когда это не касалось её — вести почти тайную беседу в её присутствии было всё равно, что поставить стакан огневиски перед алкоголиком и сказать ему не пить. Невозможный подвиг. Обдумав это, Гермиона пришла к великолепному вопросу: можно ли считать это подслушиванием, когда они так свободно разговаривают при ней? Нет. Она откашлялась. — Я только закончу здесь. Увидимся утром. — Хорошо. Гермиона слышала, как каблуки ведьмы стучат по деревянному полу, отдаваясь эхом, пока она уходила прочь размеренным шагом. Нарцисса сделала паузу, длящуюся пару вдохов, затем продолжила, пока шаги не растворились в тишине. Гермиона уже почти расслабилась и поставила последний флакон на полку, но потом вспомнила кое-что важное. Она была не одна. Что ж, Гермиона предполагала, что когда-нибудь это произойдёт. Она закрыла шкаф и осторожно обернулась. Не отрывая глаз от пола и пытаясь не обращать внимания на боль в лодыжке, она медленно повернулась, опёршись руками в край гранитной столешницы, и подняла взгляд на оставшегося в другом конце комнаты Малфоя, частично скрытого кухонной тумбой между ними. Несмотря на недавнюю тираду Парвати о том, что она хочет вскарабкаться и оседлать Малфоя, Гермиона в течение последних полутора лет слушала, как Гарри выражал недовольство поведением и характером этого человека. Его жалобы вкупе с тем, каким она помнила его в школе и на суде, создали в голове Гермионы детальную картину того, как он должен был выглядеть: худой, бледный, ухмыляющийся придурок с холодными серыми глазами и длинными волосами, в точности как у отца, которому он стремился подражать. Но реальная версия не была даже близка к этому. Если не брать в расчёт его поведение, Малфоя никогда не называли некрасивым, так что этот факт не изменился за тринадцать лет. На самом деле, течение времени сделало его более эстетически привлекательным, что было настолько нелепой мыслью, что Гермиона немедленно отбросила её. Затем для пущей надёжности сожгла запретную мысль и, собрав пепел в аккуратную кучку, выбросила в мусорное ведро. Однако после подметания всегда оставалась часть следов, но не столь заметных, чтобы иметь хоть какое-то значение. Малфой был выше, чем она помнила, возможно, на голову выше Гарри, по-прежнему худощавый и бледный, но не такой тощий и полупрозрачный, каким он выглядел после того, как пережил ад с Волдемортом в качестве кровожадного гостя в доме. Он выглядел сильнее. Серьёзнее. Уравновешеннее. Он стал выше и гораздо увереннее. Гермиона решила, что это пришло с возрастом, потому что Малфой повзрослел — по крайней мере, внешне. Время — и немного растительности на лице — сделали его мальчишеские черты чёткими, резкими и выразительными. Но не настолько утончёнными, чтобы он стал походить на своего отца. И в отличие от него у Малфоя были короткие — а не длинные, как у большинства чистокровных мужчин — волосы, зачёсанные направо и уложенные в стиле помпадур, который шёл ему. Он… Он шёл к ней. Стук его ботинок по деревянному полу звучал набатом в тишине. Гермиона не отводила глаз, сознавая, что смело смотрит на него. Но он ответил ей взглядом своих серых глаз, в которых ничего нельзя было прочесть, если не считать подёргивания челюсти и проблеска чего-то, похожего на странную смесь любопытства и недоверия, когда он остановился в противоположном конце кухни. Теперь, когда они стояли лицом друг к другу, и между ними не было столешницы, казалось, что они готовятся к дуэли. Это заставило ее пульс участиться, готовя к бою; ладонь зудела от желания почувствовать в своей руке верное древко виноградной лозы. Но оно было спрятано в расшитой бисером сумке на столе, ровно посередине между ними. Гермиона оттолкнулась от столешницы, шагая спокойно и уверенно, несмотря на острую боль в лодыжке. Остановившись у своей сумки, она оторвала от него взгляд, чтобы поднять её. Вновь подняв глаза на мужчину, который не шевельнул ни единым мускулом, она отметила детали: то, как он стоял, кольцо с перстнем на правой руке, то, как он наблюдал за ней, словно шахматный гуру следит за ходами своего противника. Но в основном Гермиона заметила язык его тела, который был расслабленным, что полностью противоречило исходящей от него напряжённости. Ей нужно было что-то сказать. Воздух между ними был слишком заряжен, чтобы хранить молчание, поэтому Гермиона выбрала что-то простое. Его имя. — Малфой. Когда он ничего не ответил, она начала искать на его лице намёк на реакцию, но не увидела ничего заметного… кроме щелчка переключателя и момента, когда он перестал смотреть и начал видеть её. Тяжесть его взгляда была тревожной и неуютной, но Гермиона боролась с этими чувствами и с вызовом склонила голову. Она с трудом узнавала себя в этом сценарии, где у неё должно было быть множество слов, но она обнаружила, что не в состоянии говорить. Но затем его взгляд переместился с её ног на лицо так быстро, что она едва не пропустила это. Однако Гермиона не упустила из виду тот факт, что именно этим взглядом Малфой оценил её почти так же, как она его. Быстрый взгляд на настенные часы за его спиной, в сочетании со странным лёгким толчком, дал ей понять, что пора идти. Гермиона повернулась на каблуках, стараясь сделать так, чтобы боль не отразилась на её лице и походке, и пошла прочь. Аккуратные шаги, но не слишком старательные. Она чувствовала на себе его взгляд, как уколы булавки. Это лишь заставило её идти быстрее. План отступления был почти успешным, когда она услышала, как он произнёс одно слово. Её имя. — Грейнджер. Гермионе потребовалось пару мгновений, чтобы понять, что в нём что-то изменилось. Малфой не произнёс её имя, как ругательство или грязное слово, которое ему пришлось выплюнуть изо рта. Это прозвучало, как загадка. Которую он намеревался разгадать.Начало мудрости — называть вещи своими именами.
Пословица.