Жестокая правда

      Еще одна трудная неделя подходила к концу. За это время кардинально ничего в жизни ветеринара не поменялось. А вот за окном погода оставляла желать лучшего. Привычный жителям Дублина зной внезапно сменился на неожиданный холод и неприветливую сырость от проливных дождей. Правда, синоптики клятвенно пообещали, что к выходным жара вернется, а вместе с ней и сухой воздух.       В случае Патси климатические изменения никак не влияли на работу. Она как обычно сменялась домом, дом — работой, каждый день начинался с мыслями о том, что женщине предстоит сделать в первую очередь, а что может немного подождать, а чем лучше не занимать свое сознание и заканчивался тем, что по приходу домой она получала массу позитивных эмоций от Лотти. Он прекрасно чувствовал тревожное состояние своей любимой хозяйки и каждый вечер старался его сгладить, безвозмездно даря ей свою безграничную любовь. И Патси была благодарна своему питомцу за это, балуя его изысканными лакомствами.       Конфликт в клинике, связанный с Питером и его женой, почти сгладился в сознании женщины, и она заставила себя не думать о том, что случилось, однако нередко задавалась вопросом, а зачем судьба подкинула ей встречу с мистером Дойлом? Каков был его смысл в ее жизни? То, что их пути еще не раз пересекутся, мисс О'Коннелл и не сомневалась, если, конечно его не задержали на основании ее показаний. Питер отличается настойчивостью в характере и явно просто так не исчезнет из ее жизни, он будет продолжать искать возможность для встреч, а Патси будет вынуждена поддерживать диалог, несмотря на то, что когда-то она видела в этом человеке что-то хорошее. Нет, ее мнение о Питере Дойле и сейчас не опустилось ниже плинтуса, но случай в клинике заставил женщину задуматься о его настоящем духовном мире. Страх поутих, но выбросить из сознания его агрессивные действия женщина не могла, как бы не старалась.       Возможно, где-то в глубине души она хотела понять его намерения. Что же двигало им в тот момент, почему он вдруг решил так поступить? А чтобы выяснить это, значит, с мистером Дойлом следует поддерживать связь, общение. К тому же интерес к убийству оленя никуда не ушел. Почему погибло животное? Почему Питер осознанно лишил его жизни? Хотелось располагать подробностями.       Конечно, при всем своем желании женщина тоже могла бы поставить высокую планку и твердо сказать, что между ними даже не может быть и дружбы. Но Питер не так давно стал частью ее жизни, и она не хотела вычеркивать из нее то хорошее, что он сделал для нее. Не всегда же от мистера Дойла исходил только негатив. Точно нет. В конце концов с ним часто было приятно общаться, узнавать его, его душа умеет притягивать, да и сам Питер внешностью слишком далек от чего-то уродливого.       Бывали мгновения слабости, когда Патси ловила себя на том, что Питер привлекательный мужчина. В чертах его лица, в интонациях, в голосе присутствует выразительность. Ее совершенно не волновал его статус на работе, зарплата, гораздо важнее, что мисс О'Коннелл вряд ли бы хотела забыть его систему ценностей, отвернуться от его душевных лабиринтов. Возможно, Питер мог бы стать для нее хорошим другом, человеком, которому она могла бы доверять, с которым ей было бы максимально комфортно. Но с учетом того, что недавно случилось не по ее воле, водить дружбу с этим человеком опасно для жизни.       Но несмотря на все тяжелые обстоятельства, женщина еще должна была позаботиться и об одном важном пациенте — Норе, которая уже очень сильно соскучилась по своим хозяевам и уютному дому, несмотря на то, что в клинике не была обделена вниманием Патси и других врачей, которые поддерживали ее комфорт в то время, когда мисс О'Коннелл не было рядом. С собакой необходимо что-то решать, ибо вечно она не могла жить в клинике. Поэтому после окончания одного из своих рабочих дней ветеринар сразу же поехала на такси к хозяйке собаки. Собственная машина уже как третий день находилась в мастерской, будто в результате мелкого ДТП средство передвижения было похоже на груду металлолома, хотя на самом деле ничего серьезного с авто не случилось. Патси попросила только заменить некоторые внутренние детали, проверить на износ другие и подкрасить угол заднего бампера, в итоге ремонт почему-то затянулся на несколько дней. Женщина приготовилась к тому, что, скорее всего, с нее возьмут приличную сумму за такую починку.       Визит к Терезе почему-то напомнил Патси ее первую встречу с женщиной и мистером Дойлом. На первый взгляд ничего необычного, но как оказалось, хозяева у собаки слишком далеки от совершенства. Патси и себя никогда не считала идеальной в заботе о своем питомце, иногда он болел, когда прогулки приходилось совершать в прохладную и ветреную погоду, порой женщина уподоблялась слабостям и позволяла собаке съедать чуть больше положенного корма, так обожаемого Лотти.       Но она бы точно никогда не отказалась от него, будучи в здравом уме и твердой памяти, тем более, если бы с собакой случилось что-то серьезное. Животные не железные, они тоже умеют чувствовать вопреки распространенному мнению о том, что главное для них лишь следование инстинктам. Но Тереза не мисс О'Коннелл и свои мозги женщине ветеринар вставить не могла при всем желании.       Миссис Дойл встретила Патси достаточно холодным и равнодушным взглядом, но вспомнив, благодаря кому спасена от жестоких действий Питера, ничего не сказав, пропустила гостью в дом. В нем, как и в прошлый раз, было очень уютно, комфортно и чисто. Однако, Патси сразу обратила внимание на две дорожные сумки черного цвета, стоящие в одном из углов гостиной, и решила, что женщина собралась куда-то поехать на долгое или неопределенное время, поэтому и написала отказ от животного. Один из возможных вариантов. Либо вещи для мужа, которого уже забрали до выяснения всех обстоятельств. Мисс О'Коннелл вновь стало не по себе. Нет, она не собиралась испортить человеку всю жизнь только своими показаниями! На мгновение женщина даже пожалела, что вообще обратилась в полицию. Стоило все выяснить. К тому же начать беседу издалека может сыграть врачу только на руку.       — Куда-то уезжаете? — спросила мисс О'Коннелл, взглянув на сумки.       — Это барахло мужа. С сегодняшнего дня он здесь больше не живет! — как ни в чем не бывало ответила Тереза, сняв с себя ветровку и затем сразу же кроссовки. Женщина недавно вернулась с тренировки и еще не успела переодеться. Проблемы проблемами, а хорошая физическая форма — святое.       — Может быть, не стоит так кардинально? — вкрадчиво поинтересовалась ветеринар, предположив один из наиболее приемлемых вариантов — мужчину просто попросили покинуть пределы дома. Она и не думала, что Тереза пойдет на такие серьезные меры и выставит человека за дверь, тем более, собственного мужа. Конечно, он едва не лишил ее жизни, но во всем существует предел. Иногда спешка вредит еще больше. — Может, вам необходимо сначала поговорить, а потом уже...       И зачем она снова лезла не в свое дело? Патси не могла дать ответ на свой же вопрос. Очевидно, ей было не все равно на Питера, на его семью, на его детей, которых он любит. Которые любят его.       И потом, куда он пойдет? Где будет жить? Есть ли у него своя крыша над головой?       — Вы пришли сюда учить меня жизни? Вы и так своим бестолковым заявлением потратили кучу моего времени. Кто вас просил лезть не свое дело? — Тереза строго посмотрела на гостью недовольным взглядом, переобувшись в тапочки. Больше всего на свете она не любила, когда ей читают морали. Женщина считала, что ей достаточно лет, чтобы она могла справиться со всеми проблемами сама. Перед сержантом она чувствовала себя полной дурой, говоря, что с ее здоровьем все замечательно и она даже не собирается считать собственного мужа каким-то извергом. — Молчите? Тогда не смею задерживать!       — Я пришла поговорить о вашей собаке, — мягким тоном перевела тему ветеринар, наученная горьким опытом, решив отложить судьбу мистера Дойла на потом. Она обязательно вернется к этому вопросу, ведь кто, как не жена может пролить свет на многие вещи. — Вы написали отказ...       — Я знаю, что я написала. Провалами в памяти не страдаю, — отчеканила фразу Тереза, скрестив руки на груди. Пригласить ветеринара на чашку чая она не соизволила из соображений, что не собиралась затягивать никому не нужную, по ее мнению, беседу. Все равно не изменит своего решения. — Если вы пришли упрашивать меня забрать собаку обратно, то зря потратили время. По вашему все равно не будет.       Патси шумно выдохнула. Она чувствовала, как ее неотвратимо охватывает боль и желание высказать такой безответственной хозяйке все, что о ней думает. Но холодный разум подсказывал, что это самое провальное решение из всех возможных. Надо быть сдержаннее, даже если внутри все пылает от несправедливости за бедное божье создание. И за что Норе так мучиться? Разве собака виновата в семейных проблемах? Почему Тереза даже не думает встать на место животного и хотя бы попытаться почувствовать его внутренний мир? Неужели это так сложно?       — Я не собираюсь выносить вам приговор. Вы уже все решили для себя и пытаться переубедить вас... Вряд ли получится.       Хотя врач должна попытаться найти подходящие слова, чтобы направить думы Терезы в иное русло. Для этого ветеринар и приехала. Хотя в глубине души прекрасно понимала, что дело пахнет провалом. Это же очевидно.       — Тогда что вы от меня хотите? — с вызовом Тереза посмотрела на Патси, чувствуя себя, как никогда уверенной и даже свободной. Решение избавиться сначала от собаки, потом от мужа далось ей весьма легко, и она ни чуть не жалела ни об одном из них, будто наконец вдохнула свежего воздуха.       — Почему вы это сделали? — спокойно поинтересовалась Патси, взяв себя в руки. Возможно, причина, по которой так гадко поступила Тереза окажется весомой и серьезной и мисс О'Коннелл войдет в безвыходное положение женщины. Однако внутри ветеринару что-то мерзко нашептывало, что какая бы ни была эта причина, животное не должно так страдать и мучиться. — Нора совершенно здорова, она любит вас и ждет. Чем же она заслужила такого обращения к себе?       — Мне не нужна изрезанная и больная собака, от которой я вижу только вагон проблем. Сегодня она отравилась, завтра у нее понос и золотуха. А я должна носиться за ней и водить по клиникам? Будто мне больше заняться нечем! Может, это вам доставляет удовольствие возиться с такими существами, а для меня это лишь пустая трата времени, сил и денег. Я ответила на ваш вопрос, мисс О'Коннелл? Если да, рада, что утолила ваш интерес и не смею вас задерживать!       Единственное, с чем Патси боролась в данную минуту, так это с желанием плюнуть Терезе в лицо за такие слова. Ветеринар действительно была лучшего мнения о хозяйке Норы, но только не сейчас, когда услышала от нее такие страшные вещи. К сожалению, не в первый раз мисс О'Коннелл сталкивалась с подобным, но каждый раз она изо всех сил боролась с внутренней болью и едва зажившими ранами, которые вновь начали кровоточить. После таких фраз врачу окончательно расхотелось что-либо доказывать Терезе и говорить ей о непорядочности, о негуманности, о безответственности. К чему? Такой человек вряд ли захочет понять, что он не прав. Да и не в том Тереза возрасте, чтобы вдруг резко изменить свое решение.       — Как же вы можете так говорить о живом существе? — Через силу, сухо спросила Патси, едва сдерживая подступившую влагу к глазам. — Никакой живой организм не застрахован от болезней. Вы — хозяин Норы, вы несете полную ответственность с самого ее появления в доме. А теперь просто считаете ее какой-то ненужной, изношенной вещью. Разве так поступают с теми, кто вам безгранично предан? Кто вас безгранично любит.       — Это всего лишь собака, — пожала плечами Тереза. — Что с ней будет? Поскулит и перестанет. Завтра же и речи не будет идти ни о какой преданности. Чушь какая!       Терезу ни коим образом не волновали чувства Норы. Она и думать не смела о том, что животное способно мучиться и переживать об уходе хозяина из его жизни. Это же животное. Что с него взять?       Однако, Патси, разумеется, считала иначе и готова была уничтожить одним презрительным взглядом такую бестолковщину в лице Терезы. Зачем только такие люди вообще заводят питомцев? Ради потехи что ли? Или на спор? К чему в итоге такие страдания для животных?       — А если бы то же самое случилось с вашими детьми, вы бы тоже от них отказались и оставили на попечение чужих? — не выдержала Патси и задала слишком личный, совершенно не нужный в данной ситуации вопрос. Животные для нее давно приравнивались к детям, ведь и те, и те заслуживают должного к себе обращения и заботы на протяжении всей жизни. Муж часто напоминал Патси о том, что нельзя сравнивать детей и животных. Нельзя ставить между ними знак равенства. Но ветеринар никогда не соглашалась с этим. Маленькие, беззащитные, не умеющие говорить четвероногие и летучие создания являлись полной копией младенцев, только-только появившихся на свет. Мисс О'Коннелл имела свою твердую позицию и готова была всегда отстаивать ее. Никто из живых существ не заслуживает предательства со стороны близких. Каждый достоин понимания и гуманного обращения.       А тема отказа от собственного члена семьи давно для ветеринара стала самой болезненной из всех. И она просто не могла отреагировать иначе. Но все-таки обязана была держать себя в руках. Тем более, в диалоге с таким непростым человеком как Тереза Дойл. Ведь с первой встречи мисс О'Коннелл уяснила для себя, что ответственностью в отношении к питомцу женщина не блещет. Не может в ее жизни за такой короткий период что-то кардинально поменяться.       — Да как вы смеете такое говорить мне в лицо?! — воскликнула Тереза и сделала широкий шаг навстречу Патси. Разумеется, миссис Дойл было очень неприятно услышать такие вещи от постороннего человека, от какого-то ветеринара, который думает, что имеет право судить чужих. Конечно, в других подобных ситуациях Патси умело держала себя в руках, но эту проблему приняла слишком близко к сердцу. — И еще сравнивать какую-то паршивую собаку с моими детьми! Вы совсем тронутая на своей работе! Завтра же напишу на вас жалобу за оскорбление! И вас, как пробку из-под шампанского, тут же вышвырнут из клиники!       — Пишите. Жалуйтесь, сколько хотите. Ваше законное право, — несмотря на вихрь эмоций, Патси ответила довольно мягко и почти спокойно. Пускай такие нерадивые хозяева как Тереза делают все, что хотят, их мозг не способен думать в ином направлении, кроме как на свое благо, но не благо питомца. И мисс О'Коннелл только потратила время на бесполезную беседу, из которой выяснилось, что животное для Терезы никогда не было членом семьи. — Только в этом случае вы ничем не отличаетесь от собственного мужа, принося лишь вред окружающим. Мне жаль, что ваши дети вынуждены брать пример с такой матери.       — А не пойти бы вам вон из моего дома! — со злостью выкрикнула Тереза, бросив на врача презрительный взгляд. Она считала, что ее просто взяли и нагло оскорбили. — И если вздумаете вновь попасться мне на глаза, я подам на вас в суд за ущемление прав и свободы! Живо убирайтесь к чертовой матери! — сорвалась женщина на крик, не контролируя эмоции. Патси с самой первой минуты вызывала в ней сплошной негатив, а теперь Тереза готова бы чуть ли уничтожить холодным и скользким взглядом мисс О'Коннелл. Хозяйка дома испытывала настоящее напряжение и слишком бурные чувства, звучащие на повышенных тонах в ее сознании, что кажется женщина в любую секунду могла сорваться в истерику, а ее приступ безумия мог бы плохим образом отразиться на гостье и финале их разговора. — И заберите из полиции свое чертово заявление!       — Надеюсь, миссис Дойл, мы действительно с вами больше никогда не увидимся, — со вздохом уверенно произнесла Патси и последний раз бросила полный осуждения взгляд на хозяйку Норы, на мать двоих детей. Взрослых детей, в надежде, что у тех имеется свое достойное мнение на многие жизненные обстоятельства. — Я желаю вам только одного: найти согласие. С самой собой.       Мисс О'Коннелл поспешила удалиться как можно скорее, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться на том коротком отрезке пути от дома до калитки. Нет, никаких сил и жизненного опыта ей сейчас не хватит, чтобы стойко продержаться до своего дома и уже там, в родных стенах, дать волю своим чувствам. Она очень устала от череды навалившихся проблем, от несправедливости, которая преследовала ее по пятам вот уже который день. Но не могла позволить себе окончательно сдаться, ведь она часто гордилась силой своего духа. Она сумеет достойно справиться и с этой неудачей.       Ее покойный муж очень часто напоминал ей о библейской мудрости «Не суди и не судим будешь», призывая, как он сам, и жить в соответствии с этой заповедью, то есть ни о ком не отзываться дурно. Но, к сожалению, не всегда у Патси получалось следовать за голосом разума. Библейские заповеди очень трудны в ежедневном применении. Например, чего стоит одна только эта: «Возлюби врага своего»! И женщина не могла применить ее относительно Терезы. Нет, она не считала ее врагом номер один для себя, но и принять ее сторону тоже никогда бы не сумела. Каждый человек имеет право на свое собственное мнение, даже если оно кажется неадекватным и не имеющим никакого смысла. Но оно должно быть точно иным, когда дело касается живых существ. Человек не может являться для них сущим злом. Но, видимо, такую позицию с Патси разделял кто угодно, но только не миссис Дойл.       Ветеринару стало более, чем противно находиться среди таких безжалостных людей. Да, сама перешла в кои то веки границу, да понимала, что жалоба вполне может поступить ее начальству, но сейчас Патси было все равно на это. Она знала, что права, знала, что справедливость на ее стороне и знала, что не даст пострадать животному еще больше.       Быстро взяв себя в руки, женщина вернулась обратно в клинику с твердым решением сделать все по-своему, все во благо пациента. Мисс О'Коннелл сразу навестила собаку, руководствуясь исключительно светлыми мыслями, лишь только захватив с собой прочный поводок и кожаный намордник, если, конечно, собака позволит его надеть.       Нора встретила Патси радостным лаем и активным вилянием хвоста. Животное, разумеется, было счастливо видеть уже знакомого человека в своей небольшой комнатушке, к которой пришлось привыкать и жить вторую неделю. У нее имелся все такой же хороший аппетит и желание активно двигаться, гулять, наслаждаться беззаботной жизнью. Правда, некоторое время назад это было неосуществимо, но сейчас... Когда женщина присела на корточки перед мордой собаки, Нора вдруг поняла по ее влажным глазам, излучавшим только безграничную нежность и любовь, что в ее жизни все изменится и точно в лучшую сторону. Она будто каким-то уникальным образом считывала информацию о ветеринаре, она уже знала, что от Патси веет только положительная энергетика. Она — сосредоточие спокойствия, гармонии, теплоты, ведь ни разу за время общения с Норой ветеринар не повысила на нее голос. Поэтому животное так же внимательно смотрело в уставшие глаза Патси, выражая таким образом свою любовь к женщине, а потом, осторожно подняла правую лапу и неуклюже коснулась щеки Патси. Врач улыбнулась, а затем почувствовала на лице прикосновение влажного носа и шершавого языка. Женщина рассмеялась и обняла собаку за шею, почесав за висячими ушами, ласково приговаривая, какая она хорошая. Нора ценила заботу о ней, она знала, что именно эта женщина, находящаяся перед ней, спасла ее, облегчила боль, сумела вернуть к прежней жизни. Она доверяла Патси, как однажды доверилась Терезе...       — Пойдем, Нора, — мягко проговорила мисс О'Коннелл, прицепив карабин поводка к петле ошейника собаки. — Не нужны тебе такие хозяева. Идем. Я знаю, где тебе будет намного лучше.       Довольная своим разумным действием, Патси вывела собаку из приевшихся ей четырех стен и повела к выходу из клиники. Сначала Нора немного смущалась незнакомой обстановки и длинных коридоров, полных различных запахов, но через несколько минут уже твердо шла по левую сторону от Патси, готовая к новым жизненным поворотам.       Остановившись напротив регистратуры, Патси подумала, что не будет лишним оформить все документы на выписку Норы из клиники, но только взглянув на собаку, решила, что не станет тратить время на бумаги и сделает все завтра. А сейчас Нора как никогда нуждается в ее внимании.       На улице Патси уже передумала надевать собаке намордник не из-за соображений, что она может кого-то покусать, а из-за того, что, как маленький ребенок, захочет подобрать что-то притягивающее с земли. Но нет, Нора вела себя абсолютно спокойно и совершенно не интересовалась всякими уличными отбросами и палками, не тянула поводок и почти сразу же откликалась на кличку. Патси отметила про себя, что Нора была приучена ко многим вещам: она не залаяла при встрече с другой собакой, а наоборот проявила к ней живой интерес, спокойно стояла рядом с Патси перед светофором, когда шел поток машин, не думала улизнуть куда-то или наоборот отказывалась продолжать путь.       После недолгой прогулки, Патси вновь поймала такси уже около девяти вечера стояла на пороге своего дома вместе со своим новым жильцом.       Лотти как всегда встретил свою любимую хозяйку не менее радостным лаем, нежели был у Норы, но сразу же вместо того, чтобы запроситься на руки, тут же насторожился и встал в боевую позу при виде чужой собаки на пороге. Это с какой стати кто-то посторонний решил вторгнуться на его территорию?       — Лотти, познакомься, это Нора, — мягким голосом сказала Патси и ободряюще улыбнулась, наклонившись к собственной собаке, пока еще держа Нору на поводке максимально близко к себе, чтобы не допустить возможных неприятностей. Конечно, она была уверена в своем питомце, ведь он уже социализированный пес и прекрасно ладит на улице с другими собаками, но всякое может произойти. Поэтому лучше подстраховаться. — Теперь она будет жить с нами.       Несмотря на то, что территориальное преимущество при встрече с Норой имеется у Лотти, он спокойно отнесся к тому, что порог перешагнул чужак.       Первым делом он полностью обнюхал Нору, показывая видом, что пока он главный, а потом отошел от собаки на небольшое расстояние, дав ей возможность проявить себя и сказать свое слово. Нора тоже не осталась стоять без действий: она по-своему проявила внимание к Лотти, чувствуя, что он меньше ее не только в физическом плане (такова уж особенность породы), но и по возрасту, ведь он был младше на два года, а это означало, что и относиться к малышу стоит иначе, нежели, как к себе подобному с опытом жизни.       Она смотрела ему в глаза несколько секунд и только затем отвела взгляд и уши, а затем раскрыла пасть. Патси ослабила поводок, дав возможность Норе свободу действий, и она этим воспользовалась и уткнулась носом в морду Лотти. Он сразу же отпрянул от нее от неожиданности такого поведения, но тут же подбежал к Норе и начал вилять хвостом. Она расценила этот жест как знак согласия на свое появление и тоже завиляла хвостом, а потом негромко залаяла. Это означало, что она готова и дальше с удовольствием узнать своего нового друга.       Без страха, что животные не поладят друг с другом, Патси освободила Нору от поводка и мягко прикрыла дверь, любуюсь, как два добродушных существа нашли общий язык. Через несколько минут Лотти уже увел за собой Нору в одну из комнат, будто сам решил устроить ей экскурсию по ее новому дому.       Увлеченный знакомством, он не сразу среагировал на команду «Гулять», но с радостью разделил с Норой вечернюю прогулку в парке. Опасаясь, что Нора может испугаться незнакомой местности, Патси пока не спускала собаку с поводка, в отличие от Лотти, который наслаждался прохладной вечерней погодой и свободой от четырех стен. Однако под конец прогулки мисс О'Коннелл все же решилась отпустить Нору и снять все ограничения, ведь собака вела себя совершенно спокойно и даже не намеревалась на кого-то напасть, покусать, броситься под машину или убежать в поисках прежних хозяев. Кажется, в этот вечер она не думала о них, а Патси больше не вспоминала ни мистера Дойла, ни его жену.       Однако ни Питер, ни Тереза еще долго ее не смогут вычеркнуть из своих жизней.

* * *

      Последний день рабочей недели выдался особенно тяжелым и напряженным. Роуз послала мать по всем известному адресу, когда та вновь попыталась наладить контакт с дочерью, и женщина окончательно потеряла способность адекватно мыслить. Она уже начала привыкать к тому, что между ней и дочерью никогда больше не будет былого взаимного понимания, что Патси с появлением Эллен Вайс стала никем для Роуз. А брать совета у психолога или близких друзей женщина осознанно не желала, чтобы не посвящать чужих людей в ее сугубо личные проблемы. Конечно, душа матери была неспокойна за родную кровинушку, мисс О'Коннелл тревожилась, как бы та сгоряча не наломала дров и не ввязалась в дурную компанию, но спросив у преподавателей относительно успехов в университете, немного успокоились. Лекции и практические занятия девушка не прогуливала. А Молли с пониманием добавила, что в поведении подруги не заметила ничего подозрительного и она продолжала усердно готовиться к экзаменам.       Но на личном фронте проблемы не закончились. Также ветеринар поругалась с двумя хозяевами пациентов, когда люди пытались добиться своего и научить женщину правильно выполнять свои обязанности, а врач не нашла подходящих слов, чтобы убедить их не лезть не в свое дело, в результате чего в адрес мисс О'Коннелл поступило две жалобы, и еще третья от Терезы за хамское поведение и халатность в отношении к работе. Она в подробностях описала ситуацию, заставившую написать ее это заявление, в котором отразила все, что на ее взгляд казалось было сделано и сказано не так, как подобается профессионалу такого высокого уровня. И эти жалкие, ничтожные обращения окончательно добили мисс О'Коннелл, что она практически находилась на грани срыва. Ее в принципе очень сложно довести до такого состояния, но она чувствовала только свою вину в сложившейся ситуации и понятия не имела, как выкарабкаться из этой пропасти с огненном дном, оставшись одной без какой-либо поддержки.       Беседуя об этом с главврачом, Патси держалась из последних сил, чтобы не выставить себя в дурном свете. С самого утра она чувствовала себя как никогда паршиво, но тяжелые обстоятельства еще сильнее утягивали женщину на дно. Она в любой момент готова была разрыдаться: горло сводило от ноющей боли, глаза наполнились влагой, с огромным трудом ей давалось произносить любое слово. И мужчина видел, как из одного из лучших сотрудников выпили все соки. Ей просто необходимо срочно прийти в себя.       — И что мне прикажешь со всем этим делать? — без особого энтузиазма задал он ей вопрос, обратив ее внимание на жалобы, лежащие на столе ветеринара. — Как следует поступить с тобой, а?       — Все равно, — выдавила из себя женщина, бросив ручку поверх несчастных документов. — Что хотите. Вам лучше знать.       — По-твоему я похож на бесчувственное бревно? — кажется, мужчина слегка обиделся на такие необдуманные слова в свой адрес. — И мне нет никакого дела до лучших кадров? Я ведь понимаю, что у тебя проблемы, но скажи мне, почему они прямым образом пересекаются с жизнью других людей? Чем ты так не угодила этой... миссис Дойл, что она накатала целый трактат?       — Просто застала меня на посещении ее больного мужа в клинике, — как ни в чем не бывало ответила Патси, тяжело вздохнув. А вот то, чем закончилась эта встреча, женщина решила оставить в тайне.       — Чего? — нахмурился врач. — Тебе не хватает наших пациентов, так ты еще решила проявить заботу о двуногих?       Фраза получилась смешной, но Патси было совершенно не до веселья. Да, по своей глупости, она решила проявить заботу о чужом человеке. Но не могла она пройти мимо, не могла оставить Питера один на один с его болью.       — Да. Но это мое личное дело и оно никак не связано с моей деятельностью. Уверяю вас, иначе к нашим пациентам и их хозяевам я относиться не стала.       — Вот именно поэтому мне приходится сидеть и краснеть за тебя! — с воодушевлением отозвался мужчина, сжав губы в трубочку и глубоко вздохнув носом.       Лицо Патси приобрело красноватый оттенок, и она опустила голову, чувствуя, как ей стыдно за то, что ее начальству приходится разгребать созданные ей же самой проблемы. Никуда не годится.       — И скажи мне на милость, дорогая Патси, как мне после всего этого подать заявку на твое участие в международной конференции?       Женщина мгновенно напряглась и тут же стряхнула с себя остатки паршивого состояния. Вот только такого важного мероприятия ей не хватало для полного счастья!       — Какой еще конференции? — уточнила она без желания.       — Научно-практической по теме: «Вопросы экспериментального использования лабораторных животных в медицине, биологии и ветеринарии». В ней собираются участвовать лучшие международные докладчики на пленарных и параллельных сессиях с обязательным использованием презентаций. Ощущаешь масштаб? — мужчина многозначительно подмигнул и с интересом посмотрел в хмурое лицо Патси. Ее по большому счету мало заинтересовало данное мероприятие, а правильнее сказать, не увлекло вообще, потому что оно требовало огромной и очень серьезной подготовки, а сил у ветеринара не было совсем, чтобы справиться с новым потоком информации.       Женщина слабо кивнула и откинулась на спинку кресла. Она понимала, что для руководителя клиники эта конференция очень важна, ведь через нее можно еще больше прославить клинику, обменяться опытом работы, завести новых партнеров в поставке современного оборудования, да и просто показать достижения своих лучших сотрудников. Но Патси не видела в мероприятии никакой ценности для себя на данном этапе ее жизни с учетом всех проблем. Для нее важнее в первую очередь благополучно решить их, чем думать о своей карьере.       — Вы можете не отправлять никакую заявку, — сухо ответила женщина. — Тем более, когда все сложилось не в мою пользу. Я не обижусь, поверьте.       — Я понимаю, я все понимаю, что на твоем пути возникли сложности. Но они обязательно закончатся, а я не могу упустить такой шанс, ведь это важно не только для клиники, но и для тебя. Это отличная возможность проявить себя и показать твой золотой ум. На тебя могут обратить внимание достойные люди и предложить хорошее место и наивысшую должность. У тебя есть приличный шанс стать частью руководящего состава одной из успешных ветеринарных клиник за границей, например, в Америке, — с воодушевлением поведал врач возможную перспективу. В его интонациях отражалось столько восторга, столько уверенности, столько восхищения и ликования, что он просто не рассчитывал на иной исход событий, нежели как согласие на участие из уст Патси. Но кажется, даже такие идеальные возможности ее не заинтересовали. Она была слишком угнетена. — Хотя это будет преступлением с моей стороны отпустить такого профессионала в другое место, — тихо пробурчал мужчина.       — Вы забыли, сколько мне лет? — скептически отозвалась мисс О'Коннелл, хотя, конечно, ей было приятно, что о ее карьере заботится начальство.       — А причем здесь возраст? — врач немного смутился. — Он никак не влияет на участие в конференции. Наоборот, очень важно показать твои достижения и заслуги на таком продолжительном пути. Ты подумай как следует, подумай дома, в спокойной обстановке над всем, что я тебе сказал, а в понедельник дашь ответ. Конференция начнется через две недели, но понедельник — последний день подачи заявок, а до конца следующей недели необходимо отправить материалы для выступления. Все как обычно, — подытожил мужчина, мягко улыбнувшись. — Для тебя это не в первый раз.       Упомянув про свой возраст, Патси хотела сказать, что к своим годам она достигла того, чего хотела. И большего ей не нужно, ведь для нее важнее устроить жизнь дочери, помочь ей найти отправную точку, а своей собственной жизнью женщина вполне довольна. Конечно, у них с главврачом разные взгляды на нее с учетом того же возраста, но мисс О'Коннелл ни в коем случае не винила его за такое отношение к работе. Она же понимала, что он желает ей только лучшего.       — Я пришлю тебе на почту программу конференции, ознакомишься. Подумай, как следует. А насчет жалоб я что-нибудь придумаю, — в заключение добавил он с легкостью. В конце концов репутация врача давно играет только в ее пользу, а не против. Так что он знал, что больше половины сказанного из жалоб — чистой воды туфта. И реагировать на нее следует соответствующим образом.       — Не стоит ради меня идти на крайние меры. Чем я заслужила такие привилегии? — задала Патси вопрос, когда мужчина уже собрался покинуть ее кабинет. Он вновь озадачил ее своим высказыванием:       — Все просто: я ценю и уважаю ответственных людей. К счастью, ты входишь в круг таких.       Что сказать, мисс О'Коннелл было приятно, что о ней такого высокого мнения ее начальство, и, конечно, она хотела держать ту же высокую планку, но если бы в ее жизни не скопилось столько проблем, которые она очень хотела решить, то, скорее всего, дала бы, не задумываясь, свой положительный ответ на участие в конференции прямо сегодня. Но она вновь не хотела ударить в грязь лицом. И так уже достаточно наделала ошибок.       — Почему нельзя отправить кого-то другого? — задала она последний вопрос из тех же последних сил.       — Не думаю, что мне стоит это комментировать, — загадочно ответил врач, поселив в женщине толику сомнений.       Впрочем, ей уже было все равно. Напряжение после разговора никуда не делось. Впереди еще предстоит сделать не мало важных дел, а сил, чтобы достойно завершить каждое, не имелось никаких. Уставшая и измученная вопросами семейного блага, Патси скинула с рабочего стола почти все, что на нем имелось: на пол полетели папки с документами, подставки под письменные принадлежности, маленькая настольная лампа и беспроводная мышь. К черту всю работу! К черту такое издевательство над собой! Она так устала бороться. Осознание того, что она не в состоянии что-то исправить, оглушающее и подсознательное чувство одиночества захлестнули ее разум и, спрятав лицо в ладони, женщина разрыдалась, чувствуя, как через слезы ее покидают последние силы.