— Тереза? — Питера слово холодной волной окатило. Разумеется, он был поражен ее появлению в стенах клиники после их последнего неудачного разговора. — Что ты здесь делаешь?
Она криво улыбнулась и медленно приблизилась к мужчине, оценивая мисс О'Коннелл внимательным взглядом. Той хотелось на месте провалиться от своей врожденной доброты к больным: что к животным, что к людям. Вот теперь точно именно она станет очередной преградой для восстановления понимания в семье Дойлов. Первая фраза Терезы уже дала Патси понять, что та неверно истолковала присутствие ветеринара в палате. Нет, ей действительно ничего не нужно от Питера в отличие от самого мужчины.
— А что, мне нельзя проведать собственного мужа? — в голосе Терезы сквозил неподдельный интерес.
Патси макушкой чувствовала дыхание женщины и сто раз уже прокляла себя за неуместную беседу с мистером Дойлом минутами ранее. И к чему все это, когда теперь она оказалась в такой неловкой ситуации?
Питер наткнулся на серьезный взгляд темных глаз жены и нахмурился.
— Какая нечисть тебя сюда принесла? — бросил он раздраженным тоном.
— Пожалуй, мне пора, — тихо сказала Патси, стараясь не привлекать к себе внимания. Ее дальнейшее присутствие точно будет лишним. Она не собиралась становиться свидетелем семейных разборок.
— Нет! — сразу же среагировал Питер. — Мы еще не договорили, — достаточно мягко добавил он и понимающе посмотрел на Патси, борясь с желанием сцепить свои пальцы с ее, чтобы точно удержать возле себя. — А вот кому здесь пора, так это тебе, Тереза. И хватило у тебя совести заявиться ко мне после всей тирады гадостей в мою сторону?
— Так вот, как ты заговорил... — равнодушно протянула женщина, показывая видом, что ей мало интересно сказанное Питером. Куда он денется? Все равно приползет к ней через пару дней и будет молить о прощении. — А хорошо она тебя обработала. Скажите, а это так принято у ветеринаров уводить чужих мужей из семьи? Для вас это нормально?
— Миссис Дойл, вы неправильно все поняли...
— Да ну? — специально прервала Патси Тереза чуть сдавленным, отстраненным голосом. — И чего же обязана понять? Как в отсутствие жены ее муж проводит время с другой? Вы меня за дуру что ли держите? И вообще, это я хочу у вас спросить, что вы забыли в палате моего мужа?
— Я хотела всего лишь...
— Замолчите! — сразу же пресекла речь Патси Тереза, гневно сверкнув взглядом в сторону ветеринара. — Ваши жалкие доводы меня не интересуют. Своего вы не добьетесь в любом случае. И меня не волнует, кому из вас двоих особенно это нужно.
Патси стало еще противнее, чем минутой ранее. Теперь она вынуждена выслушивать всякие гадости в свой адрес совершенно незаслуженно.
— Я не давала вам повод разговаривать со мной в таком тоне, миссис Дойл, — ответила ей Патси ровным и уверенным голосом. Несмотря на серьезную ситуацию, она обязана действовать в рамках дозволенного и объяснить, что она не какая-то там девчонка, решившая с интересом провести время с чужим мужчиной наедине. — Не разобравшись в ситуации, обвинять человека в том, что он не делал, это по меньшей мере, не этично. Вы взрослая женщина и должны понимать, что любой нездоровый человек нуждается в элементарном сочувствии и понимании. В жизни бывают разные обстоятельства, которые не всегда приносят пользу, но это не значит, что другие из этого извлекают выгоду для себя.
— Конечно, — усмехнулась Тереза, обойдя мисс О'Коннелл сбоку и подошла вплотную к Питеру. Тот готов бы чуть ли не уничтожить одним лишь стальным взглядом некогда любимую женщину. — Кое-кто уже извлек для себя выгоду. А знаете, сколько таких выгодных шлюх у него было? — Тереза как бы случайно задела локтем Питера и тут же отошла в сторону. — И после каждой он как ни в чем не бывало ложился ко мне в постель и уверенно твердил, как вымотался в офисе. Кретин! — прыснула она ему в лицо.
— Заткнись! — злобно прошипел Питер, будучи на грани срыва. — И убирайся вон! — он указал пальцем в сторону выхода, лишь бы поскорее избавиться от душащей правды, которая каждую секунду выходила наружу из уст жены. Патси знать о таком темном периоде жизни совсем необязательно.
— А то что? Мешаю вить любовное гнездышко с ней? — Тереза внимательнее присмотрелась к Патси, отметив про себя, что с виду она выглядела достаточно привлекательной женщиной, несмотря на возраст и отсутствие некоторых качеств, которые обычно сводят мужчин с ума. Тереза не знала, да и не стремилась узнавать, а что было особенного в тех молодых девицах, с которыми ее муж имел тесную связь, а, возможно, еще и общих детей, о которых он понятия не имеет. Либо имеет, как в случае с Джули, но не признается. Кто разберет такую странную душу Питера Дойла? — Скажи, Питер, а она не старовата для тебя, нет? С чего это тебя вдруг потянуло на экзотику? Молодежь приелась, решил поэкспериментировать со зрелым возрастом?
Кровь закипела в жилах Питера. Он едва сдерживался, чтобы не сорваться и не причинить физическую боль той, кто так низко отзывался о Патси, хотя десятью минутами ранее и сам заявил ей в открытую, что она лишена моральных установок. Ярость за считанные секунды окрылила мужчину, готовая вырваться наружу в любой момент. Он едва держал себя в руках, до последнего рассчитывая на благоразумие жены. Почему заявилась к нему сейчас? Соскучилась за время поездки в Лондон? По ней не скажешь, что в первую секунду встречи готова была броситься Питеру на шею.
— Замолчи! — его голос стало невероятно глухим и твердым. — Иначе пожалеешь!
Тереза лишь горько усмехнулась и сделала шаг к стене. Что ей может сделать такой слабак, как Питер в моральном плане? Она списывала такое его поведение на всплеск гормонов и не более. Ничего, через день-два успокоится и вновь будет чувствовать себя полуживым тараканом, мечтающим получить второй шанс на жизнь.
Сколько раз между ними случались подобные сцены? Множество. Но тогда Питер не вел себя настолько расковано, смело, он будто чего-то опасался, но только не сейчас. Сегодня он как никогда был уверен в исходе своих действий, будто заранее знал, что не потеряет доверие Патси. Именно эта женщина для него была важнее всего на свете. Почему? Он не мог дать ответа. Просто Патси особенная. С ней не хотелось терять связь, пускай даже если все будет против них.
— Не строй из себя героя! Ты жалок, Питер, — медленно проговорила Тереза, опустив голову. — Не знаю, что женщины находят в тебе, чем ты их так цепляешь? Жирным кошельком? — Она вдруг обратила внимание на мисс О'Коннелл, которая, пожалуй, слишком задержалась не на своем месте. — А ветеринары, кажется, неплохо зарабатывают, чтобы беднота ходила за ними по пятам. Я права?
Патси стало слишком больно выслушивать все громкие речи жены мистера Дойла. И зачем ей все это? Кто бы знал...
А мужчина испепелял взглядом Терезу, готовый на все, лишь бы заткнуть ей рот. Врач физически ощущала его злость.
— Значит, этот вариант отпадает, — Тереза выдохнула, стараясь не раздражаться, но это выглядело из рук вон плохо. — Недвижимостью? Не думаю, что с такой приличной зарплатой ветеринару негде жить. Но разве что только виллой на острове она не располагает. Однако, думаю, это не смертельно. Без этого жить можно. Не правда ли, мисс...
— О'Коннелл... — через силу выдавила из себя женщина, почувствовав легкое головокружение. В палате стало душновато, несмотря на слегка приоткрытую форточку.
— А в его внешности нет ничего особенного, мисс О'Коннелл. Почему-то я полагала, что приличные женщины не строят свою судьбу на чужом несчастье. Тогда, может быть, вы мне расскажете, что я не сумела разглядеть в своем муже за столько лет?
— Думаю, сейчас не самое удачное время, миссис Дойл. И мне действительно пора.
— Стой, Патси! — дрожа от злости, будучи на нервах, Питер схватил ее за запястье и слишком сильно притянул к себе, что женщина моментально почувствовала боль в правой руке. Она не собиралась становиться балластом. Пусть все разборки происходят без ее участия. — Мы действительно еще не договорили, — четко донес он каждое слово ей на ухо.
— А-а-а... Так она уже Патси... — протянула Тереза, усмехнувшись краем губ. — Быстро ты, Питер, сумел ее обработать... А знаешь, дорогая, что я тебе скажу по секрету? — она вновь обратилась к женщине, хотя той по большому счету стало все равно на то, что она услышит. Это уже не будет иметь никакого значения, ведь эта была ее последняя встреча с мистером Дойлом. Патси твердо так решила.
— Только пискни, и я не сдержусь! — вынес ей Питер предупреждение, но звучало как приговор, не подлежащий обсуждению. Но разве Тереза послушает его? Ей ведь дали свободу в какой-то мере, так зачем же отказываться от такого шанса?
Откровенно небрежным взглядом женщина скользнула по лицу Питера и вернулась к старому, то бишь, озвучиванию самых гадких черт характера мужа.
— Ты не первая у него, и, к сожалению, далеко не последняя... — она наигранно вздохнула, будто бы ей было жаль Патси. — Он потешится с тобой и выбросит в урну, как испорченную игрушку. Ты не станешь интересна ему уже через пару недель, и он с удовольствием найдет тебе замену, потому что не способен любить одну женщину. Это в его крови оставлять сердца разбитыми, изношенными, покалеченными. Какая женщина такое вытерпит? А жена стерпит все. Ты ведь не похожа на круглую дуру, чтобы попасться на эту удочку.
Патси подумалось, что Тереза сейчас не шутила, не лукавила, не издевалась над ней. Из ее уст звучала горькая правда, которую ей не так легко было озвучить. Просто мисс О'Коннелл оказалась не в том месте, и не в то время, поэтому ей пришлось выслушать всю грязь.
Но в отличие от нее, более спокойной и уравновешенной, спокойствие Питера треснуло по швам. Нервы то словно рвались на куски, то вновь срастались. Внутри возникло неконтролируемое желание покончить раз и навсегда с этим цирком клоунов, от выступлений которых было совсем не смешно.
Разжав сильные пальцы и выпустив запястье Патси, одним рывком он сократил расстояние до жены и, смерив ее гневным взглядом, одним уверенным профессиональным движением обхватил ее за горло и прижал к стене. От соприкосновения с твердой поверхностью женщина почувствовала острую боль в затылке и гул в ушах. На несколько секунд ее покинула возможность что-либо соображать.
Тем временем его пальцы, словно огненные черви, еще сильнее сплелись вокруг ее тонкой, хрупкой шеи в поисках той самой сонной артерии. Мозг Питера пылал, будто сжимался в ком, который пытался быть разрезанным множеством тонких и острых лезвий. Он четко продолжал выдавливать из легких женщины последние капли кислорода, сдавливая горло одной рукой все сильнее, а второй сжимая ее пальцы, лишая возможности сопротивляться.
— Питер! Нет! Остановись! — в ужасе прокричала Патси, пытаясь достучаться до сознания мистера Дойла. Но он даже не услышал ее. Как никогда он был сосредоточен на своем важном деле. — Прекрати!!
Захват его железных рук не ослаб, наоборот его мышцы звенели от перенапряжения, готовясь вдребезги расколоться на множество частиц. Терезе катастрофически не хватало воздуха, а хватка мужчины и не думала слабеть. Казалось, он был как никогда подготовлен к такому приему, ведь Питером было выверено абсолютно каждое движение, будто ему ничего не стоит сломать пару костей, мгновенно лишив человека жизни.
Его кровь кипела, сознание слегка затуманилось, но при этом он продолжал получать удовольствие от каждой прожитой секунды.
— Остановись, Питер! Ты ее сейчас задушишь! Остановись! — смутно он услышал требования Патси, но ему не было никакого дела до ее просьб в повелительном тоне.
Тогда поняв, что слова на Питера не действуют должным образом, а до летального исхода нельзя доводить ситуацию, Патси огляделась по сторонам в надежде найти что-то тяжелое, чтобы отрезвить Питера. Глаз зацепился за графин с водой. Схватив емкость двумя руками, она плеснула жидкость мужчине в лицо и только тогда он ослабил хватку и отпустил Терезу. Она сразу же откашлялась, пытаясь вобрать в легкие как можно больше кислорода, но сразу это сделать стало проблематично. Воздуха катастрофически не хватало и, почувствовав небывалую слабость, она едва не упала на пол. Сил хватило, чтобы сползти по стене вниз и прижаться к ней спиной, по-прежнему тяжело вбирая воздух.
Бросив на Питера холодный, пронзительный взгляд, Патси подошла к Терезе и помогла ей подняться, а затем медленно подвела к кровати. Бледное лицо женщины дало понять ветеринару, что она срочно нуждается во врачебной помощи. Но оставлять ее один на один с мужем слишком опасно после того, что произошло. Кто знает, что на самом деле на уме у этого человека?
— Я в порядке... — тихонько прошептала Тереза, смутно увидев перед собой фигуру Патси. — В порядке...
— Дышите глубже, миссис Дойл. Дышите, — мягким тоном сказала Патси, присев перед пострадавшей женщиной на карточки, заглянув в ее чуть порозовевшее лицо. Она сделала пару вдохов ртом, но встретив неизвестное на пути препятствие, вновь откашлялась. — Вот так, не торопитесь. Откашляйтесь.
Тереза кивнула и устало закрыла глаза. Горло все еще продолжало ныть, а тело не покидала слабость. Видимо, она еще не до конца осознала, что свободна от цепких лап безумия, в которых волею случая оказалась.
Ветеринар не отходила от нее ни на шаг, боясь, как бы женщине не стало хуже. Но к счастью, Питер не причинил ей тяжелого физического вреда, хотя его поступки не останутся незамеченными.
— Ты в своем уме, Питер? Что ты творишь?! Одумайся наконец! — вдруг повысила голос Патси, сделав широкий шаг к мистеру Дойлу, который, кажется, и сам пребывал в неком шоке от своего поступка. Он никак не мог связать внезапную агрессию с появлением жены в стенах клиники. Да, он был сильно зол на нее, раздирал душу острыми когтями и тот факт, что Тереза не сочла нужным приехать к нему после возвращения из столицы Великобритании, но он никогда не позволил бы себе наброситься на нее и начать душить. Он не мог дать достойное объяснение своим безумным действиям. Если они не связаны с одной женщиной, значит, имеют прямое отношение к другой. Может быть, причина такого низкого поведения кроется в отказе Патси продолжить их общение или его задели слова Терезы о ней? Что спровоцировало его довести разговор чуть ли не до летального исхода?
Сейчас он выглядел таким разбитым, измученным, точно сожалеющим о сделанном. Но назад пути нет. И ему придется жить с тем, что он натворил. Голова трещала, словно сознанием управляли невидимые невооруженному глазу черви. Хотелось принять контрастный душ и выпить кофе, чтобы как-нибудь взбодриться, но вряд ли сейчас Питеру предоставится возможность окунуться под приятные струи воды и ощутить на языке горький вкус горячего напитка.
Он прислонился лбом к стене и зажмурился, обхватив голову руками. В сознании мгновенно всплыла недавняя невеселая ситуация, связанная с появлением Джули в его жизни, а именно тот момент, когда она пришла к нему домой и сделала страшное заявление о том, что он ее отец.
Питер плюхнулся на пол, когда девушка со всей силы огрела его статуэткой, получив свободу, и начала активно что-то тараторить в гневе. Сначала мистер Дойл не слышал абсолютно ничего, в ушах стоял гул, с каждой секундой ему становилось дышать все труднее и труднее, а спустя несколько секунд он размыто услышал звонкий голос Джули:
— Остановись! Останавливайся, когда говорят: «Остановись!»
Его затылок потяжелел, сознание спуталось. И он вновь попытался сосредоточиться, но шокирующая фраза девушки окончательно спутала все, что имелось в сознании Питера на данный момент:
— И еще кое-что: ты мой отец!
Мужчина резко развернулся и тут же получил звонкую пощечину от жены.
— Кретин! — чуть ли не плюнула она ему в лицо и быстрым шагом устремилась к выходу.
Громко хлопнула дверь, заставив Питера вздрогнуть от неприятного звука. Он упал ниже плинтуса в ее глазах. В глазах мисс О'Коннелл. Обе в страшном сне, кажется, и не представляли, что он на такое способен. Патси уж точно. Такой уравновешенный, спокойный, образованный человек, прекрасно умеющий найти общий язык, любящий отец и успешный профессионал в своем деле может так обращаться с женщиной. О Питере ли это все?
Он чувствовал себя предельно гадко, смотря больными глазами на женщину, не представляя, что ему делать дальше.
— Я позову врача, — тихо сказала мисс О'Коннелл, сделав шаг к двери.
— Постой, Патси, я... — мужчина предпринял слабую попытку задержать ветеринара, возможно, даже объяснить ей всю ситуацию, но она и не хотела ничего слышать, ничего воспринимать, загружать свой мозг совершенно чужими проблемами.
— Нет, Питер, ты все уже сказал. Мне пора. Прощай!
Она ушла, а его сердце рухнуло куда-то вниз. Внутри стало очень пусто и холодно. Боль пронзила голову, словно острой иглой. Потерялась способность адекватно мыслить и воспринимать окружающую среду. Питеру стало дурно. Так погано он еще никогда себя не чувствовал.
Сожалел ли он о содеянном? Возможно, но сейчас он плохо понимал что-либо, лишь то, что окончательно потерял доверие Патси, которое с таким трудом завоевывал. Она сказала ему: «Прощай!», а он точно не мог пожелать ей счастливой дороги. Ему необходимо время, чтобы окончательно разобраться в себе и прийти к соответствующим выводам, расставить приоритеты и понять, кто на самом деле ему нужен в этой жизни, чего он хочет получить от нее, к чему стремится. Быть может, он многого уже достиг, многое испробовал, понял на собственном опыте, к примеру, что такое измена, но так и не познал, что такое настоящая верность и любовь.
Его глаза наполнились влагой, а голова стала свинцовой от очередного спазма. Больше всего на свете Питеру захотелось сейчас умереть. Любым способом: повеситься, отравиться, перерезать себе вены, благо ножей в столовой предостаточно и своровать один ничего не стоит, спрыгнуть с окна и переломать позвоночник или выйти на улицу и встать посреди дороги, чтобы попасть под колеса несущегося автомобиля — вариантов достаточно. Все равно в этой жизни он не видел ничего по-настоящему удивительное, прекрасное, что бы задержало его, позволило задуматься о ценности жизни.
Врач, вошедший в палату, осведомленный слишком нервозным и опасным состоянием пациента от Патси, слишком резко вернул Питера из его затуманенного мира, в котором тот пребывал. Мистер Дойл сейчас позволил творить с собой абсолютно любые вещи: разрешил врачу довести его до кровати и сделать необходимый укол — Питеру все равно на себя самого. Он лишился поддержки, лишился твердой поверхности под ногами, лишился способности здраво соображать. И пускай. Он уже труп.
На запоздалый вопрос врача, как он себя чувствует, Питер ответил, хитро щурясь:
— Трупы не умеют разговаривать.
* * *
Находясь в автомобиле, Патси еще долго не могла повернуть ключ в замке зажигания и нажать педаль газа. Случившийся инцидент в клинике никак не выходил из ее головы и вряд ли покинет сознание в ближайшее время. Она попросту не знала, как ей теперь жить после увиденного, ведь на ее глазах едва не погиб человек от руки того, кого она думала, что сумела хоть чуть-чуть глубже узнать. Увы, но женщина ошиблась. Она не знала особенностей внутреннего мира Питера Дойла, а все факты, которыми располагала, оказались едва ли не ложью.
Он убил оленя, холоднокровно, жестоко, лишил жизни живое существо, считая, что оно больше не должно мучиться, в тот момент он чувствовал себя выше него, он имел власть над жертвой, точно так же как и несколькими минутами ранее. Тереза на какое-то время стала его жертвой.
Патси никак не могла найти объяснение его поступкам. Почему он так внезапно сорвался на жену? Потому что она не навестила его тогда, когда он так ждал ее или потому что женщина гадко отозвалась о самой Патси? Или, быть может, его не устроило, что жена прилюдно рассказала о прошлом мистера Дойла? Что же послужило причиной такого жестокого поступка, такого желания выставить себя в нелучшем свете, едва ли не дойти до убийства — самой крайней формы физического насилия?
Патси вдруг стало по-настоящему страшно: за себя, за Терезу, за близкое окружение мистера Дойла. Ведь если он так низко поступил с собственной женой, не задумываясь о последствиях, что ждет тех, с кем он работает, если вдруг случится конфликт? Никто не знает, когда такой человек может перейти порог, что спровоцирует агрессию, последствиями которой может стать убийство. Именно поэтому ее долгом станет обратиться в полицию, чтобы знающие люди приняли хоть какие-то меры, чтобы обезвредить общество от такого человека.
Патси стало еще страшнее, потому что она начала вырисовывать психологический портрет Питера Дойла, дошедшего до крайней степени чего-то ужасного, непоправимого. Он умен и уверен в завтрашнем дне с приличным доходом и четкими целями, которых с успехом добивается, у него имеется своя жизненная позиция и, возможно, хороший статус в обществе. Не сказать, что мистер Дойл лидер во всем, особенно в глазах жены, но в рабочих моментах... Возможно, ему многое удается, чтобы поддерживать свое положение. Да, ему, определенно, нравится работать в той сфере, где он сейчас находится, копаться в земле, изучать артефакты, писать про свои находки научные труды — это не просто увлечение, это его смысл жизни, именно там он чувствует себя защищенным. Может быть, Питер и не умеет готовить или гладить рубашки, но он точно любящий отец, для которого дети, чужие, надо заметить, дети имеют весомое значение. Он имеет хорошую физическую форму и готов двигаться дальше, к новым высотам. Патси отметила про себя, что в мистере Дойле достаточно положительных качеств, но и без минусов не обошлось.
Порой он ведет себя очень странно, совсем не как взрослый мужчина, который боится осуждений со стороны близких, например, жены. Патси была шокирована словами Питера о том, что он испытывает настоящий страх перед ней, если что-то сделает не так, будто он постоянно живет под давлением и часто тревожится, что что-то обязательно пойдет не так. Порой он что-то делает, а только потом осознает, что был не прав, а исправить это уже невозможно. Ошибки на его пути — это не знаки к тому, что стоит их проанализировать и исправиться, а лишь мелкие жизненные неудачи, которые ничему не учат. Случились и он готов их благополучно забыть и идти дальше, не топчась на месте. Теперь Патси узнала, что он любитель женщин, девушек, с которыми, видимо, ведет себя иначе, нежели с женой. Но почему так? Почему порой страх перед ее осуждением становился выше каких-то гуманных поступков, а сегодня он не смог сдержать агрессию и считал себя на несколько планок выше ее мнения, предпочтений, поступков?
Да, возможно, Тереза сама спровоцировала мужчину на конфликт, на всплеск эмоций, но он же взрослый человек и должен осознавать, что делает, как делает, с какой целью. Неужели он на самом деле хотел убить Терезу и впоследствии не пожалел бы об этом? Неужели между ними все намного хуже, чем Патси могла себе представить? Но сама мисс О'Коннелл тоже не раз ему отказывала, говорила "Нет", в разговорах между ними случались противоречия. Тогда почему он ни разу и пальцем ее не тронул? Или в мыслях он уже давно нацелен на то, чтобы подчинить эту женщину себе, обладать ею?
Патси обдало крупной дрожью. Ее собственные суждения не довели до какого-то определенного верного решения, кроме того, что женщина в итоге так и не поняла, с кем же волею случая связалась.
«Кто же ты такой на самом деле, Питер Дойл?» — задалась она вопросом и только сейчас повернула ключ в замке.
Она приехала на работу с опозданием в примерно полтора часа как раз за пятнадцать минут до принятия следующего пациента. Но все ее мысли были очень далеки от работы. Не хотелось, чтобы четвероногое создание пострадало от ее собственных неудач и винегрета фактов о жизни мистера Дойла.
Главврач с черной тонкой папкой зашел к ней в тот момент, когда Патси, сняв пиджак и повесив его на спинку кресла, только-только расположилась за рабочим столом и включила компьютер. Она сразу же приготовилась к тому, что сейчас ей выскажут, а по какому праву она позволяет себе настолько опаздывать на работу после обеда? Не скажет же она, что стала свидетелем едва ли не преступления и спасла жертву от физического насилия? Это ее личные дела, о которых посторонним знать не нужно. Даже дочери. У девушки и так проблем предостаточно.
Она поправила прядь волос и внимательно посмотрела на мужчину, расположившегося напротив нее на стуле.
— Патси, ты знаешь, как наше высшее руководство, да и я в том числе, ценят своих сотрудников, — начал он издалека спокойным и уверенным тоном. — Для меня важно их физическое и моральное удовлетворение. Для тебя в особенности.
— Что вы имеете в виду? — Патси слабо улыбнулась, пытаясь выглядеть максимально уверенно. Никому не нужна ее слабость. Только ночью подушке она ее покажет, но не сейчас.
— Я вижу, что ты устала, — врач посмотрел женщине прямо в глаза, как будто в душу, и этот уверенный взгляд говорил о том, что этот человек не будет лгать или лукавить. — У тебя проблемы? Проблемы с дочерью?
Хотела Патси ответить отрицанием, да только это было бессмысленно перед человеком, который знал ее больше десяти лет. К тому же проблемы с Роуз, к сожалению, остались до сих пор неразрешенными.
Мисс О'Коннелл кивнула, а потом тихо добавила:
— Не волнуйтесь, это не отразится на моей работе.
— Я знаю. Тем не менее, хочу тебе напомнить, чтобы ты подумала об отпуске. Ты заслужила его и имеешь полное право на отдых. Восстановить силы никогда не поздно.
— Я подумаю над вашими словами, — выдохнула Патси, выжидающе смотря в темные глаза врача. Почему-то хотелось, чтобы он поскорее ушел и не мучил ее вопросами или своими советами.
— Кстати, зашел к тебе, чтобы отдать это, — он вытащил из папки какой-то документ и положил перед женщиной на стол. Она бегло пробежалась по тексту и поняв, что теперь ей предстоит сделать, набрала в легкие побольше воздуха и с сожалением выдохнула. Отказ от животного. Сколько раз женщина сталкивалась с подобным? И как людям только не стыдно так поступать? — Кажется, к этому питомцу ты ездила не так давно на дом?
— Да, — без особой радости в голосе отозвалась ветеринар. — Муж хозяйки Норы сейчас в клинике. Он заберет собаку, как только его выпишут. Думаю, где-то через неделю.
Хотя Патси понятия не имела, сколько еще времени Питер пробудет в клинике под присмотром специалистов и действительно ли заберет Нору. Обещать-то он мог ей одно, а вот сделать совершенно другое. Или не сделать вовсе.
К тому же, если и заберет, то вернется домой, а Тереза будет против. Это вновь очередной скандал, вновь выяснение отношений и, не дай бог, снова новый приступ агрессии. Нет-нет, собака не должна стать причиной таких жестоких действий.
— У нас не приют, Патси. И клиника не резиновая. Мы создаем благоприятные условия для больных животных, а не тех, кто давно должен быть выписан. Не забывай об этом, — четко донес врач свои мысли. И ей они не понравились.
— Это моя прямая обязанность создать те самые комфортные условия пребывания у нас с момента оформления документов на первое обследование до последней подписи в справке о выписке, — строго сказала женщина. — Я не позволю отправить животное в приют, не поговорив до этого с хозяином о его поступке. Никакие идеальные условия содержания в приюте не сравнимы с любящим сердцем хозяина питомца, даже если он в итоге принял такое решение.
— Иногда твоя сентиментальность идет во вред, — с улыбкой произнес врач в шутку и покинул ее кабинет.
Правда, Патси сейчас было совсем не до позитива. Постепенно ее жизнь стала омрачена чередой неприятных и темных событий, с которыми ей придется бороться в одиночку. Не в первый, конечно, раз, но почему-то именно сейчас ей так сильно захотелось окунуться в теплые объятия поддержки и принять ее от кого-то близкого, родного, того, кто не отвернется от нее. Этим единственным лучиком света являлась для нее Роуз, и Патси твердо решила, что сразу после работы поедет к дочери и поговорит с ней, надеясь только на лучший исход событий.
* * *
Около восьми вечера мисс О'Коннелл стояла у дверей университета, где учится ее дочь. Не больше часа по собственному желанию она находилась в стенах полицейского участка, где оставила свои подробные показания относительно того, что случилось в клинике. Видит Бог, она не стремилась сделать все, чтобы Питера посадили за решетку. Она лишь хотела поступить правильно, чтобы не пострадали другие. Но, кажется, теперь муки испытывала она сама, полагая, что лезла не в свое дело. Это отношения Питера и Терезы и ее саму, Патси, касаться не должны. Но она стала свидетелем физического насилия и не могла оставить этот инцидент на произвол судьбы. Совесть подсказывала, что женщина поступила правильно.
Охрана пропустила ее спокойно, ведь у нее имелся пропуск, к тому же Патси многие знали, так что считать ее подозрительным объектом было бы глупо. В коридорах общежития было пусто, лишь в паре комнат, мимо которых она прошла, слышались громкие голоса и звуки попсовой музыки. Впрочем, шум не доставлял особых неудобств студентам. В такое вечернее время после занятий они могли позволить себе чуток расслабиться.
Остановившись перед дверью, ведущую в комнату Роуз, женщина сделала глубокий вдох и на мгновение прикрыла глаза. Она чувствовала себя на удивление спокойно и уверенно, рассчитывая на благоразумие дочери и, конечно, удачу. Им необходимо было поговорить по душам, ведь прошло уже приличное количество времени, спустя их ссоры. Патси надеялась, что обида ее девочки поутихла, и она сумела справиться с бушующими эмоциями.
Максимально положительная реакция дочери на приход матери стала бы успешным началом к их дальнейшему общению. Дверь девушка открыла почти сразу же после стука и сильно удивилась появлению матери за порогом.
— Ты? Зачем явилась? — в голосе Роуз было столько пренебрежения, что Патси стало не по себе. Не на такую встречу она рассчитывала. Совсем не на такую.
Бегло окинув дочь приветливым взглядом, женщина заметила, что Роуз немного похудела, а лицо осунулось. Так же под ее крупными глазами залегли темные круги.
— Соскучилась по тебе. Мы так давно не виделись. Думаю, нам есть о чем поговорить, — доброжелательным тоном отозвалась мисс О'Коннелл. — И я кое-что принесла к чаю, — она подняла руку, в которой держала пакет с кексом, завернутый в прозрачную упаковку с широкой красной лентой.
— Нам не о чем с тобой разговаривать! Уходи! — небрежно бросила Роуз Патси в лицо и захлопнула дверь. Этого стоило было ожидать, но сдаваться, не достигнув желаемого, Патси была не намерена.
— Ты не права, Роуз. Открой, пожалуйста. Я не собираюсь отчитывать тебя или тем более упрекать в чем-то. Я просто хочу поговорить, — сказала женщина уверенным голосом. Ей просто необходимо достучаться до сознания дочери, чтобы сгладить планку непонимания.
— Убирайся! Иначе полицию вызову и скажу, что ты домогаешься до меня! — раздался по ту сторону раздраженный голос.
— Роуз, пожалуйста, не надо так, — умоляюще произнесла Патси. — Обещаю, я и слова не скажу, а целиком и полностью выслушаю твою позицию. Поверь, мы обязательно найдем общее решение.
— Проваливай отсюда! — Роуз была непреклонна, но вполне предсказуема. Если уж она что решила, вряд ли отступит, тем более, если это касается личной жизни. Однажды она приложила достаточно усилий, чтобы узнать как можно больше сведений о своей биологической матери, а теперь выложится вся, чтобы никогда не иметь связи с родной. — А еще раз заявишься, можешь считать, что у тебя больше нет дочери!
Патси только успела ощутить укол в сердце, как услышала за спиной чей-то низкий голос.
— Это бесполезно. Она в последнее время каждый день такая злая. Лучше к ней вообще не соваться. Себе дороже.
Женщина развернулась и увидела перед собой девушку с короткой стрижкой и светлыми волосами, одетую в темную свободную домашнюю футболку и джинсы.
— Что? Ты о Роуз? — нахмурилась Патси, все еще пребывая в трагичных мыслях о плачевном положении. Кажется, теперь, мисс О'Коннелл совершенно не знала, как ей поступить, чтобы вернуть доверие дочери.
— Да, — незнакомка кивнула. На вид она выглядела весьма дружелюбно. — А вы, кажется, ее мама, да?
— Да. Меня зовут Патси О'Коннелл. И давно с ней такое? — Патси вновь обратила все свое внимание на закрытую дверь, ощущая, как внутри холодная рука сжимает сердце. Это очень больно, когда дочь отказывается от собственной матери, полагая, что давно стала взрослой и самостоятельной, в состоянии решить любые трудности.
— Неделю или около того, — без раздумий ответила девушка. — Слушайте, а вы же тоже ветеринаром работаете? — вдруг вспомнился ей один факт, когда тема их давнего разговора с Роуз зашла о профессиях родителей. Девушки тогда только-только познакомились и сразу нашли много общего. Им стало комфортно общаться друг с другом, учиться и проводить досуг.
— Что-то типа того, — без всякого энтузиазма ответила Патси, опустив голову.
— Тогда мне по-крупному повезло. Может, вы мне поможете с практическим заданием? — девушка с воодушевлением взглянула на женщину. — А то завтра сдавать, а голова уже не варит. Да и списать не у кого. Кажется, к концу года перед экзаменами у нас все отупели.
Патси лишь печальным взглядом посмотрела на дверь комнаты дочери и развернулась к девушке. Она не могла отказать ей в такой ситуации.
— Почему бы и нет...
— Здорово! — радостно воскликнула девушка, словно случилось чудо. Однако, помощь знающего человека для нее, по сути, и являлось чудесным явлением под конец насыщенного дня. — А это что у вас? — девушка обратила внимание на шоколадный десерт в руке женщины. — Не растает? Идемте, у меня есть фруктовый чай, — она обаятельно улыбнулась и жестом руки позвала мисс О'Коннелл следовать за ней. — Кстати, меня Молли зовут.
Лицо Патси отразило печальную улыбку, но она вновь взяла себя в руки, с тоской в душе снова взглянула на закрытую дверь, осознав, что дочь настроена слишком мрачно, мягко говоря, и направилась следом за Молли. Хоть кому-то ее опыт и знания станут полезны.
