Кто бы мог предположить, что обыкновенное рассматривание фотографий людей может привести к ухудшению самочувствия? С Патси такого точно не случалось, а вот что касается Питера, то выглядел он совсем неважно: побелевшее измученное лицо, больной взгляд и какие-то спутанные фразы, с трудом слетающие с его уст. Ни слова из них Патси не смогла разобрать, да и по большому счету ее больше волновало моральное состояние Питера, чем физическое, хотя в любом случае он вновь нуждался в помощи специалистов.
Взволнованная Нора бегала рядом с хозяином, пытаясь каким-то своим образом выяснить, что же с ним произошло и почему он никак не реагирует на ее лай. Однако мистеру Дойлу сейчас не было никакого дела до собаки. Пускай отвлечется вместе с Лотти, который тоже не смог остаться в стороне и всей собачьей душой желал узнать, почему же Питеру вдруг стало нехорошо. Мужчине важнее выяснить, что Патси знает о биологическом отце ее собственной дочери.
— Мне кажется, тебя слишком рано выписали, — тревожным тоном произнесла ветеринар, заглянув в его бледное лицо. — Я вызову врача и даже не возражай!
— Постой, Патси! — он привычным жестом достаточно крепко ухватил ее за хрупкое запястье, тем самым вызвав в женщине новую волну страха теперь уже за себя. Никуда из памяти не делся тот момент, когда Питер железной хваткой сжимал шею жены, когда в его взгляде отражалось полное безумие. Мисс О'Коннелл не хотела, чтобы и с ней произошло то же самое сегодня. Да, мужчина сейчас выглядел достаточно слабым, оказавшимся во власти своей боли, но кто знает, что на самом деле происходит в уме у загадочного человека в лице Питера Дойла? — Не надо никому звонить, — умоляюще произнес он и сразу же убрал руку, поймав на себе ее строгий взгляд. — Пожалуйста, Патси. Мне уже лучше.
— Я так не думаю, — уверенно произнесла женщина. — Твое состояние сейчас — показатель ухудшения здоровья. И это не есть хорошо.
Возможно, в другой ситуации Питер согласился бы с врачом, но только не сейчас. Сейчас ему необходимо оставаться возле Патси, чтобы получить ответы хотя бы на половину своих вопросов.
— Мне намного лучше, поверь! — Питер рассеянно улыбнулся и тихо попросил мисс О'Коннелл присесть с ним рядом. Ему легче справиться с болью, когда он может чувствовать ее тепло. Даже на расстоянии. — Пожалуйста, не надо. Я не хочу вновь оказаться в клинике. Врачи мне не помогут.
— Ошибаешься. Они хотя бы осмотрят тебя, сделают анализы... — мягким тоном произнесла женщина, не смело присев на край дивана.
— Я и без них знаю свои раны, — выдавил из себя Питер, пристально смотря на женщину, думая про себя, насколько глубоко она осведомлена фактами о настоящих родителях собственной дочери. Знает ли она о том, что в данную минуту общается с ее биологическим отцом, который так мерзко поступил с ее матерью? Хотя Питер не до конца был уверен в личности матери Роуз, он догадывался, кто она, и от этого становилось еще страшнее. Но если она за столько лет ни разу не объявилась, ни разу не дала знать о себе и уж тем более не говорила о имении дочери, значит, не хотела, чтобы ее кровинушка знала о существовании такого отца. Да и ее самой, матери, в том числе.
Питер поднял благодарный взгляд на Патси и в очередной раз убедился в том, что она святая. Эта женщина достойна только самого лучшего в жизни, самого прекрасного. Она никогда не должна испытывать отрицательные эмоции, ее лицо всегда должно быть отражением счастья. Она решилась на такой ответственный поступок, заранее зная, что обратного пути уже не будет, она взяла чужого ребенка в свою семью, понятия не имея, в результате чего он появился на свет и почему от него отказались. Питер тоже понимал, что у него не появится другой дороги относительно детей Терезы, он ведь тоже их любит, как своих, но почему-то именно сейчас, сравнивая свою ситуацию с положением мисс О'Коннелл, он посчитал, что Томас и Шон до сих пор остаются детьми Терезы, а Роуз — только ребенком Патси.
Слишком долго Питер задержал свой тяжелый взгляд на ветеринаре, что заставило женщину задуматься о каких-то странных и подозрительных намерениях относительно нее самой.
— Скажи, Патси, а Роуз... Она говорила тебе что-то о своем... — он остановился. Произнести нужную фразу оказалось гораздо сложнее, чем он мог предположить. Он вообще не представлял, что будет в том случае, если Патси знает, с кем разговаривает на самом деле. — О своем родном отце?
Секунды перед тем, как мужчина услышал долгожданный ответ, для него казались вечностью. Его дыхание замедлилось, в ушах появился странный шум. Страх узнать горькую правду сковывал по рукам и ногам, а перед глазами вновь замелькали воспоминания о недавней встрече с Джули, вернее, с Роуз, о том, как его умелые пальцы стали медленно расстегивать молнию на ее темной куртке, как сильная рука железной хваткой сжимала ее хрупкую шею, а вторая уже тянулась к молнии на ее брюках...
— Нет, — спустя какое-то время донесся до сознания Питера ответ Патси. — Она посчитала, что мне не стоит о нем знать. Это ничего не изменит.
Мужчина шумно выдохнул и опустил голову на дрожащие колени. Да, он все-таки боялся последствий, осуждений, косого взгляда и не был готов ни слова сказать сейчас в свое оправдание. Да какие в его случае могут быть слова? Он ведь осознавал, что поступил низко, подло, жестоко по отношению и к Роуз, и к ее биологической матери в прошлом. Впрочем, и сейчас по отношению к приемной он поступает не лучшим образом, скрывая от нее истину в страхе потерять и так пошатнувшееся доверие женщины.
— А ты? — едва выдавил из себя мистер Дойл, медленно моргнув, потому как сил продолжать плодотворную беседу не было никаких. — Ты хотела бы знать?
Патси на мгновение задумалась. Скорее всего, на данном этапе жизни, да. Ей бы не помешало выяснить, кто так подло поступил с Эллен Вайс, она бы не отказалась посмотреть в лицо тому, с кем виделась ее девочка, кому открыла правду. Но с другой стороны, какое ей дело до него? Что она сможет изменить, узнав его имя и даже встретившись лицом к лицу? Если у него своя жизнь, свои интересы и, возможно, своя семья, свои дети. Вряд ли у него в целом подогрелся интерес к родной дочери, ведь прошло столько времени... Но и считать его полным кретином Патси тоже не могла в отличие от дочери. Это неправильная позиция.
Мисс О'Коннелл не знала, о чем Роуз разговаривала со своим отцом при встрече, не знала их реакцию друг на друга — она ничего не знала, но, возможно, это и к лучшему.
— Наверное... — неуверенным голосом ответила женщина.
— А ее мать... Биологическая... Тебе тоже ничего не рассказывала о нем?
Почему-то Патси сейчас не очень хотелось так глубоко раскапывать эту тему. Да, она — вечная боль для мисс О'Коннелл. Но если бы рядом с ней сейчас находился кто-то иной, она бы точно не стала вдаваться в подробности. Есть те факты ее жизни, которые чужих не касаются. Но с Питером она могла ими поделиться.
— Нет, ничего, — ответила врач, чувствуя себя более расслабленно. — Кроме, того, что ее изнасиловали, в результате чего ей пришлось отказаться от своего первенца из-за соображений, что его невозможно полюбить, когда он зародился от такой невыносимой боли.
Питер вздохнул и поправил ворот у футболки, хотя с ним и так все было в порядке. Для него все стало постепенно проясняться, но каждый раз получать новый факт о непоказательном прошлом — еще то тяжелое испытание для Питера. Однако он понимал, что это лишь только начало. Впереди при желании его ждет гораздо больше, а прежде всего, это возможное расставание с Патси О'Коннелл уже навсегда, потому что узнай она правду, точно больше не захочет подвергать свою жизнь и жизнь дочери опасности. Да и как можно вести дружбу с насильником? Нет, Патси не так воспитана по мнению Питера Дойла.
— Как зовут ее?
— Эллен. Эллен Вайс — она известная актриса, если ты следишь за миром кинематографа. Почему тебе интересно это?
— Просто... Так... — Питер пожал плечами, сделав вид, что ему на самом деле почти что все равно. — Ты увлекательно рассказываешь, — соврал он, наклеив на лицо вымученную улыбку. Сейчас ему, к сожалению, приходилось изо всех сил показывать видом, что с ним все в порядке, хотя это было далеко не так.
Эллен Вайс. Конечно, это она. Именно о ней Питер и подумал, когда Джули осчастливила его заявлением о своей родной крови с ним. Да, у него были связи и с другими женщинами в тот период, больше двадцати лет назад, но именно Эллен Берн на тот момент, он хорошо запомнил. Она кардинально отличалась от других особ женского пола: весьма умная, интересная и привлекательная молодая женщина, имевшая небольшие трудности на работе. У кого их не бывает? Тем более, когда дело касается карьеры актрисы. Но именно эта женщина заинтересовала его больше всего на тот момент своей открытостью, умением поддержать диалог, да и просто своим покладистым характером. Она очень желала отвлечься от неудач в жизни, а попробовать самой найти в земле какую-нибудь даже самую простую кость оказалось занятием очень даже увлекательным. И Питер этим нагло воспользовался, решив, что сможет завладеть как ее сознанием, так и телом. Плевать, что разрешения она не давала, плевать на ее чувства, на страшные последствия тоже ему было все равно — он получил удовольствие, оставив рваную рану в душе невинной женщины. Но, кажется, теперь от своего гнилого поступка страдает и он сам.
— И ты достаточно хорошо с ней знакома? — Питер продолжил мучить мисс О'Коннелл вопросами, от которых, по правде говоря, она уже утомилась. Не на допросе все-таки.
— Не сказать, что очень хорошо. В клинике, где я работаю, снимали несколько сцен с ее участием. Это было очень неожиданным поворотом судьбы, к которому ни я, ни Эллен не были готовы, — ее голос звучал ровно и спокойно.
Странное ощущение возникло в душе Питера. Будто сама судьба сыграла с ним и с Патси в злую шутку. Но как-то розыгрышем не пахло, и веселиться не очень-то хотелось. Он с мисс О'Коннелл познакомился тоже совершенно случайно, полагая, что после встречи в доме жены больше никогда ее не увидит, но кто-то свыше посчитал иначе и решил вновь устроить им свидание теперь уже на территории клиники. Наверное, Питер должен быть благодарен Норе, что у той появились проблемы со здоровьем, иначе он никогда бы не узнал о существовании такой прекрасной женщины на свете, а если бы и узнал, то слишком поздно и, скорее всего, при других обстоятельствах.
— Значит, ты немного знаешь о ее жизни? О семье? — Питер продолжал настаивать на своем. Узнать как можно больше фактов о жизни Эллен Вайс для него цель в этот вечер. Но естественно, одного его не хватит, чтобы рассказать все, чем располагает Патси. Да и знает в общем-то она не так много.
— Не очень. У нас не было времени узнать друг друга поближе. В наш общий перерыв мы перемолвились парой фраз о наших дочерях, да и о работе. В общем-то и все.
— Значит, у нее тоже есть дочь? — с подчеркнутым интересом спросил мужчина.
В его глазах еще пару мгновений блестело что-то болезненное, но вскоре исчезло.
— Да, Ева. Она еще подросток со своими возрастными кризисами. Впрочем, это все, что я знаю о жизни Эллен. И поверь, большего мне не нужно, — спокойно пояснила Патси.
Да и Питер, пожалуй, узнал на данный момент все, что ему хотелось: Эллен Вайс — та женщина, с которой он имел связь, стала матерью его дочери, решившей навестить родного отца, а он, как последний идиот, взял и все испоганил. Ева — ее родная дочь, очевидно от единственного брака. Мистер Дойл мог только надеяться, что муж Эллен оказался не таким козлом. А Патси еще пока не в курсе, кому доверила многое из своей насыщенной жизни, однако Питер прекрасно осознавал, что рано или поздно она узнает всю страшную правду и тогда им всем придется несладко, а мужчина так вообще может утонуть в потоке бесконечных осуждений и презрений. Хватит ли слов, чтобы оправдаться и не потерять доверие Патси? А будет ли она нуждаться в общении с таким человеком, узнав его истинную душу?
Кажется, женщина и сейчас готова так легко прекратить с мистером Дойлом общение, но почему-то продолжает поддерживать диалог будто из-за простого уважения. По большей части так и есть, но, возможно, где-то в глубине души, Питер стал естественной частью ее жизни, от которой избавляться не хотелось...
Перед глазами мужчины постоянно вспыхивало прошлое. И эти картины тесно переплетались с настоящим, накатывая тревогу. Он не хотел потерять то, что обрел, не хотел ставить и мисс О'Коннелл в неловкое положение, не желал вновь ей врать, что и приходилось делать, но он ловил себя на мысли, что пока всего лишь недоговаривает ей правду. Это лучше, чем умышленная ложь.
Он через силу поднялся с дивана и позвал к себе Нору. Довольная, что на нее обратил внимание родной хозяин, она подбежала к нему, виляя хвостом, и уткнулась холодным влажным носом в колени Питера, будто говоря ему, что она здесь, что всегда будет рядом и поддержит в любой ситуации. Как и Патси. Почти как Патси. Та ведь тоже нашла в себе силы понять Питера и не оставить его одного в сложной ситуации. Никогда он не забудет ее приход к нему в палату, никогда не сотрет из памяти те счастливые минуты, когда мог тесно прижимать ее к груди, забирая себе всю ее боль. Засыпая, будет представлять ее светлое лицо, мягкие волосы, щеки, залившиеся румянцем от смущения, и глубокие глаза, ставшие отражением ее богатого внутреннего мира.
Перед тем, как окончательно покинуть дом Патси, Питер задал ей последний на сегодня вопрос. Не стал дальше ее ими мучить, хотя желание на то имелось.
— Ты меняла имя Роуз после того, как удочерила? Знаю, ты имела на это право.
— Кажется, из нас двоих любопытный именно ты, — в шутку произнесла врач. Не то, чтобы она скрывала этот факт, просто ей показалось странным, зачем Питеру нужно знать такие тонкости ее жизни.
— Не отрицаю, — уверенно ответил мистер Дойл, хотя и был не согласен с этим. Не сказать, что по жизни его интересовало абсолютно все важное и не очень, но сейчас другая ситуация. Сейчас либо подтвердятся его выводы, либо нет. — Я же говорил, ты очень увлекательно рассказываешь, рождая во мне интерес к твоему прошлому.
— Хорошо. Ее имя, данное при рождении, было Джули. Джули Берн. Но впоследствии мы с мужем решили поменять ей сначала фамилию, а потом и имя.
Тело Питера покрылось крупной дрожью. Хорошо, что одежда надежно скрывала это, ведь Патси сейчас совсем ни к чему знать его реакцию на ее ответ. Иначе она может подумать, что Питер с какой-то своей целью выуживает у нее информацию.
Теперь никакой ошибки быть не может. За какие заслуги в жизни ему посчастливилось встретиться и даже пообщаться с родной дочерью? Питер не имел понятия, впрочем, почему-то сейчас он не считал эту встречу каким-то радостным событием. Он знал, что является врагом номер один для Роуз, она ненавидит его, наверное, точно так же, как и свою приемную мать теперь. Что же будет дальше, когда наступит момент истины для него с Патси? От представления той страшной минуты Питеру Дойлу стало дурно, и он сразу же прислонился к стене, чтобы не потерять равновесие от столь горестных мыслей.
— Питер, тебе плохо! — звучало как утверждение, а не вопрос. — Я вызову тебе такси, раз ты отказываешься от услуг врачей. Нельзя в таком состоянии садиться за руль.
Будто эта поездка на чужой машине что-то изменит в жизни мужчины. Наивная.
Он сделал глубокий вдох ртом и болезненным взглядом посмотрел на Патси, а потом медленно поднял руку на уровне ее лица... Хотел прикоснуться горячими пальцами к ее нежной коже, мягким губам, очерчивая подушечками их плавные очертания, ведь они находились на томительно близком расстоянии. Но вместо этого, он только бросил разочарованный взгляд на Патси и толкнул входную дверь. Нора тут же поспешила за хозяином, пока он вдруг не передумал взять ее с собой, а Патси так и осталась стоять у входа, не осознав до конца, что же произошло с мистером Дойлом в эти их заключительные минуты общения в ее доме.
Почему он вообще пришел к ней с оправданиями на работу? Зачем ему это нужно? Когда приходят просить прощения, это означает, что тот человек, которого сильно обидели что-то значит для обидчика и он желает как-то искупить вину. Неужели тогда сама Патси что-то значит для Питера? Что-то большее, чем просто друг... Ведь не значила бы, не пришел, не отвез домой и уж тем более не стал бы выгуливать чужую собаку.
Она испугалась. Испугалась собственных выводов. К сожалению, они не могли ее обрадовать, потому что в планы Патси совсем не входило то, чтобы к ней кто-то сильно привязался из мужского пола и действительно начал считать ее значительной частью своей жизни. Уже не в первый раз Питер открыто говорил, что душевный покой может обрести только с Патси О'Коннелл, и при каждой следующей встрече только подтверждал это. А теперь еще так настойчиво интересовался ее насыщенным и далеко несветлым прошлом, жизнью чужого человека, Роуз О'Коннелл. К чему это Питеру? Зачем ему знать такие тонкости? Неужели только исключительно из-за любопытства? Или Питер преследует какую-то свою цель? Или он на самом деле хочет знать как можно больше о Патси, потому что так того требует душа только из-за светлых побуждений? А как же Тереза? Какое она на самом деле занимает место в душе мистера Дойла?
Слишком много вопросов, на которых Патси не имела верных ответов. Но есть то, что она знала наверняка: Питер Дойл сейчас находится в сомнениях, в больших сомнениях. Он словно на распутье: умом понимает, что обязан остаться с женой, а всем сердцем рвется к Патси — так последней казалось, но в то же время она не могла утверждать на все сто процентов, чего именно желает Питер. Сегодняшний разговор дал ей понять, что им действительно больше не стоит встречаться. Она-то с легкостью выдержит это испытание, а вот Питер... Сможет ли забыть все, что их связывало с Патси и вернуться к Терезе после того, что натворил?
* * *
Время летело со скоростью света. Особенно, когда каждый день Патси О'Коннелл начинался с печальных мыслей о разрыве с дочерью и подготовки к конференции. Сколько еще ждать, пока ее девочка потеплеет к той, которая посвятила ей всю свою жизнь, неизвестно, и с каждым днем эта неопределенность по крупицам убивала ветеринара. Женщина чувствовала, что ее последние силы уже на исходе, поэтому она с радостью приняла совет главврача об отпуске и, как и рассчитывала, написала в понедельник заявление. Ей жизненно необходимо хотя бы на пару недель отвлечься от рабочих моментов клиники и разобраться в своей семье. Как раз Роуз уже сдаст экзамены и через две недели обе будут свободны: девушка — от учебы, Патси — от работы. У них есть прекрасная возможность вместе провести время, чего женщина больше всего желала. Она хотела предложить Роуз поехать куда-нибудь вместе отдохнуть. Например, за границу... Впрочем, куда захочет ее девочка... Ей все равно, лишь бы та сумела справиться со своими душевными разногласиями. Ведь Патси полностью готова ее выслушать, понять и поддержать, но жить дальше в постоянном стрессе, испытывая негатив, мисс О'Коннелл больше не желала.
Но пока перед отпуском врачу стоило совершить последний рывок и достойно выступить на конференции, которая, к слову говоря, должна состояться уже через несколько дней в Лондоне. К перелетам Патси относилась положительно, но была не слишком довольна, что главврач не сразу сказал ей, что придется лететь в соседнюю страну ради нескольких часов славы. Ей не хотелось оставлять дочь одну после всего, что произошло, хотя Роуз давно не маленькая девочка. Время показало, что пока она легко справляется без матери.
Конечно, все расходы взяла на себя клиника: и перелет, бронь отеля, проживание. Это очень удобно, хоть и Патси летит всего на два дня и одну ночь. Однако при желании врач могла остаться в городе еще на столько дней и уже за свой счет, но, разумеется, не собиралась этого делать. По молодости она являлась частым гостем столицы, поэтому изучать местные достопримечательности для нее не слишком-то увлекательное занятие, да и не к месту оно сейчас, когда на душе каждый день кошки скребут, оставляя глубокие раны. Но выбора иного у Патси нет — она обязана справиться.
В самолете по пути в Великобританию женщина задумалась над главным вопросом, возникшим не так давно в ее сознании: где она сделала ошибку? Да, она открыла истину дочери слишком поздно, но проклятая трещина между ней и Роуз образовалась гораздо позже, разрастаясь с каждым днем, становясь все шире и глубже. Сколько раз мисс О'Коннелл думала над тем, почему Эллен Вайс значит для Роуз гораздо больше? Чем актриса заслужила такое доверие? Почему Роуз так прониклась душой чужого человека? Что девушку привлекло в жизни биологической матери? У Патси имелся не один вариант ответа, но каждый из них казался ей глупым, не имеющим ничего общего с жестокой реальностью. Она ведь всегда старалась быть если не идеальной, куда ей до пределов совершенства, но примерной матерью для своей девочки — она вложила всю свою душу и все свои силы в воспитание Роуз, чтобы из нее выросла достойная личность, за которую не было бы стыдно. Она не жалела денег для развития маленькой Роуз, всегда старалась быть рядом, когда та болела, если работа позволяла, всегда помогала с уроками, поддерживала ее интересы — она мечтала гордиться своей девочкой и точно даже не предполагала, что их конфликт затянется на такое продолжительное время. Наверное, ей не хватает какого-то мужского внимания, внимания отца, который тоже все свободное время посвящал дочери. Не хватает какого-то дельного совета от мудрого человека, который навел бы ее на путь истинный.
Патси думалось, что она уже сбилась с верного курса, что впереди ее не ждет никакого просвета, что она обречена на долгие страдания исключительно по своей вине.
Лондон встретил женщину своей привычной для весны прохладой. За окнами аэропорта хлестал ливень, небо полностью заволокло серыми тучами, а сильные порывы ветра только вновь и вновь говорили о том, что прежде чем выйти на улицу, надо потеплее одеться. Патси так бы и сделала, если бы с ее багажом все было в порядке, однако по прилету она выяснила, что он потерялся. В аэропорту Дублина или Лондона, мисс О'Коннелл не дали четкого ответа, поэтому просидев в зале ожидания до самой ночи, так и не выяснив, что с ее вещами, она поехала в отель, чтобы собраться с силами для завтрашнего важного события, благо документы и деньги имелись при себе. А без всего остального, если так посудить, врач может спокойно обойтись.
Уютный номер ожидал ее по ту сторону мрачных и чужих улиц. В нем ей придется провести всего-то одну ночь, а уже завтра в это же время она будет находиться в самолете с чистой душой и багажом новых мыслей, как вернуть доверие дочери. Но сейчас ей необходимо отдохнуть, чтобы не выглядеть на завтрашнем мероприятии в качестве вареной курицы.
Патси чувствовала себя неважно: болела голова, в теле ощущалась непривычная слабость, да и в горле мешала ощутить комфорт неприятная пленка. К тому же по слишком теплому лбу она поняла, что, возможно, у нее поднялась температура. Это стоило проверить и накормить свой желудок соответствующим лекарством. Вот только заболеть ей сейчас не хватало! И почему многие события в ее жизни происходят в самый неподходящий момент? Но болезнь не спрашивает, когда ей покорить организм. А инфекцию женщина могла подцепить где угодно: хоть в аэропорту, хоть на улице, хоть в лифте. Иммунитет не справился с атакой, вот и дал слабину, попросив помощи из вне.
За ртутным термометром и заодно жаропонижающими таблетками Патси пришлось плестись в круглосуточную аптеку напротив отеля, благо все необходимое там имелось. Вернувшись в номер с полным пакетиком лекарств, она попросила обслуживающий персонал не беспокоить ее до самого утра.
Заснула мисс О'Коннелл на редкость быстро, закутавшись в теплое одеяло из-за того, что ей стало прохладно при комнатной температуре номера с мыслями о том, что по утру ей не мешает наведаться в гости в какой-нибудь ближайший магазин одежды, чтобы выглядеть достойно перед аудиторией. Ей не нужно было одеваться по последнему писку моды, Патси и никогда не гналась за этим, однако учитывая свое нынешнее состояние она готова была выйти хоть в пижаме. Какая разница, что на ней надето, не на неделю моды ведь приехала. Жюри будет оценивать ее ум, доклад в конце концов, а не дорогой наряд.
* * *
Ночь прошла достаточно быстро и почти с комфортом, если не учитывать тот факт, что температура не спадала на протяжении всех темных суток и даже к утру продолжала держаться на отметке в тридцать семь градусов. Женщина чувствовала себя будто оплеванной и пожеванной. Самое поганое состояние, когда постоянно хочется спать и совершенно не думать ни о каких обязательствах. В который раз Патси уже спрашивала себя: что она забыла в этом промозглом городе? Будто сама судьба против ее нахождения здесь. Но она не могла подвести свое начальство: главврач наверняка уже включил телевизор и готовится к просмотру прямого эфира с места конференции. Вот будет позор, если его сотрудница приедет в таком слабом состоянии или вовсе решит отказаться от участия, что Патси никогда себе не позволит. Будет мучиться от головных болей, но сделает все, что от нее хотят получить.
Покидав в свой желудок все необходимое для поддержания организма в тонусе в ближайшие часов пять как минимум, Патси сначала заказала такси до более-менее приличного бутика, а затем ее маршрут будет проложен в один из самых востребованных университетов Лондона, где и должна состояться конференция.
Огромная аудитория, на стенах которой висели портреты великих ученых: в основном педагогов, врачей и психологов, множество докладчиков разных возрастов, организаторов, простых слушателей — все это для ветеринара стало неприятным фоном, вынужденным раздражителем, который надо потерпеть определенное время и покинуть наконец-то это душное помещение с чистым сердцем. Несмотря на присутствие кондиционеров, в аудитории Патси все равно нечем было дышать. Она готова была прямо сейчас выйти на улицу без зонта, лишь бы сделать глоток свежего воздуха. Ее спасала лишь вода, которую, к счастью, она приобрела в одном из просторных холлов университета. Выяснив у одного их организаторов, под каким номером она выступает, Патси с облегчением выдохнула — одна из первых в числе докладчиков, а значит, ее пребывание здесь может сократиться до нескольких коротеньких часов, но, к сожалению, ее маленькое счастье нарушили тем, что ей все-таки придется выслушать выступления и других докладчиков, потому что в конце конференции жюри могут задать любому из участников интересующие их вопросы, которые не родились после выступления каждого. Значит, мисс О'Коннелл придется терпеть недомогание организма до победного. Выпив еще жаропонижающую таблетку, женщина заняла место в одном из центральных рядов с краю, чтобы находиться ближе к двери, которую с началом конференции, к сожалению, закроют, ограничив доступ к свежему воздуху в аудитории.
Патси выступила более, чем успешно. К тому же она была единственной, кто не читал свою речь по заранее подготовленному черновику — его попросту не имелось. А просить организаторов его распечатать женщина не стала. Она прекрасно помнила, что именно ей нужно сказать, чтобы слушателям было интересно и увлекательно. А заранее отправленный файл с презентацией с наглядными иллюстрациями и короткими подписями к ним только помогал ей в изложении своего материала. Она была готова к соответствующим вопросам в свой адрес и с легкостью на них ответила, подкрепляя свой ответ практическими фактами, а не только сухими теоретическими данными, которые при желании можно узнать из любого научного труда. Кажется, после выступления мисс О'Коннелл аудитория заметно оживилась и ветеринара не сразу хотели отпускать. Однако ее время выступления ограничено, как и любого другого участника, так что больше положенного ее не стали задерживать.
Наконец, когда все ее мучения окупились, женщина могла выдохнуть и радостно улыбнуться на камеру, поблагодарив главврача клиники за возможность оказаться здесь и представить «Animal Welfare Veterinary Clinic» на научной конференции.
Только спустя несколько томительных часов она закончилась. На мобильный женщине сразу поступил звонок от главврача, который не скупился на комплименты и положительные хвалебные отзывы в адрес своей коллеги. Кажется, он был счастлив больше нее в этот день и очень гордился, что в его клинике работают такие врачи. Женщина и сама могла восхищаться собой: она успешно справилась со своей ролью. Не зря столько дней готовилась к мероприятию.
Затем, к удивлению Патси, ее попросили попозировать на фото для отчетности — женщина была не против. Пока температура ее не тревожила, она выглядела еще более-менее прилично, хотя от теплой постели в тишине и покое номера не отказалась бы. А потом докладчики по желанию могли дать интервью подоспевшим журналистам, работодателям и всем, кому захотят, на что Патси сказала свое твердое: «Нет!» Хватит с нее научных бесед. Все, о чем она мечтала — это взять такси и спокойно вернуться в отель, чтобы привести себя в норму перед отлетом и, возможно, выяснить что-то о своем багаже.
Но все ее желания настойчиво были прерваны одним участником той же конференции, о которой теперь будут говорить во всей столице еще минимум неделю. Худощавый высокий мужчина средних лет с короткими темно-каштановыми волосами в дорогом темно-синем костюме известного бренда и начищенных ласковых туфлях с блестящими часами с широким циферблатом на левом запястье совсем бесшумно подошел к ней со спины и вежливо поприветствовал:
— Здравствуй, Патси.
Она обернулась и бросила сухой взгляд на очередного, как ей подумалось, журналиста, решившего взять у нее интервью или предложить какие-то свои услуги, но ее губы сразу же тронула ласковая улыбка, а взгляд сменился на дружелюбный и заинтересованный.
— Патрик... — тихо произнесла женщина имя своего давнего знакомого, друга, с которым много лет назад они вместе учились в университете. Сегодня он тоже выступал со своими наработками, правда, к своему стыду, женщина лишь вполуха слушала доклады других. — Тебя не узнать!
Последний раз она видела его больше десяти лет назад перед поездкой в Лондон, где ему предложили новую высокооплачиваемую работу с временным проживанием. Тогда он казался ей намного выше, особенно с его широкими плечами и осунувшимся лицом. Впрочем, и сейчас с ее обувью на среднем каблуке Патси доходила ему до плеч. Однако сейчас его голубые глаза изучали только доброту, свет радости и столь притягательную уверенность в себе. Лишь только по его взгляду и внешнему виду можно было с легкостью понять, что он успешный в своем деле человек, который, скорее всего, доволен тем, чего добился.
— Рада встретить давнего друга, — искренне призналась женщина, хоть это стало для нее неожиданностью.
— Я тоже, — он кивнул и скупо улыбнулся. Мужчина с юности не слишком был щедр на эмоции, считая, что многое лучше держать при себе, а раскрываться только перед теми, кому на самом деле можно доверять. — Не сразу поверил глазам, что увидел тебя на конференции. Ты прекрасно выступила. Интересная тема, шикарные ответы. Не к чему придраться.
— Спасибо, — врач немного смутилась от столь щедрых комплиментов в свой адрес. — Ты тоже достоин того же. По правде говоря, не думала, что мы еще увидимся... Ты слишком быстро уехал... — с грустью в голосе заметила ветеринар. — Надеюсь, оно того стоило?
— Теперь, спустя много лет мне еще тяжелее дать ответ на этот вопрос. — Патси показалось, что ее собеседник не очень-то желает продолжать эту тему. — Может быть, пообедаем? — предложил он. — Я угощаю. Здесь есть кафе неподалеку, где готовят прилично и вкусно. Если, конечно, у тебя есть время и желание...
Времени у Патси имелось в достаточном количестве до ночного рейса, а вот желания... Но отказать бывшему одногруппнику стало бы верхом неприличия, поэтому она подтвердила свое согласие кивком головы.
