Жестокая правда

      Женщина быстро окинула взглядом обстановку чистой палаты, отметив про себя, что в ней имеется все для комфортного пребывания и скорейшего выздоровления: помимо чистой кровати возле нее стояли две маленькие тумбочки, шкаф, куда можно повесить одежду, небольшой однокамерный холодильник и столик перед окном, на котором небрежно лежала стопка тонких журналов.       — Патси? Привет! — восторженно произнес Питер и быстрым шагом сократил до нее расстояние. Он сразу взбодрился и мгновенно забыл о приступе слабости — ничего, он все стерпит, ведь присутствие мисс О'Коннелл значительно облегчало его гадкое душевное и физическое состояние. — Я так рад видеть тебя здесь!       Действительно, он готов был чуть ли не прыгать от радости, как маленький ребенок, получивший долгожданную игрушку в день Рождения.       — Привет, Питер, — в отличие от мужчины Патси вела себя спокойнее, а липкое чувство тревоги постепенно стало рассеиваться. Прикрыв дверь, она прошла в палату и положила сумку с фруктами на ближайшую тумбу. — Я не займу у тебя много времени, просто хотела узнать, как твое самочувствие?       — Мне уже намного лучше! — достаточно бодро ответил мистер Дойл, не сводя внимательного взгляда со своей гостьи. Ее лицо, фигура, внешний вид в целом — все казалось ему идеальным. Кажется, он слишком долго изучал ее, будто бы забыл за эти дни, как она выглядит, но успел опомниться в тот момент, когда форточка сама собой распахнулась от сильного потока ветра и со стола слетела пара журналов. — Извини, — пробурчал Питер, нагнувшись, чтобы поднять прессу. — Тут все держится на соплях.       Патси смущенно улыбнулась и тоже подняла один из журналов, а когда выпрямилась, то оказалась в шаге от лица мистера Дойла. Он смотрел на нее с неподдельным интересом и затаенной надеждой. Смотрел своими пронзительными голубыми глазами, словно заглядывал в душу, не делая никаких резких движений. Ему казалось, что в этот миг остановилось время, а он даже не в состоянии произнести и звука. Сказать что-то необходимо, но так хотелось помолчать, просто слушая учащенный стук своего сердца.       Патси выглядела великолепно. Находились бы они в другой обстановке, если бы позволило состояние Питера, он точно что-нибудь предпринял, сделал еще один важный шаг к сближению. А пока его что-то держало, хотя он отчаянно готов был окунуться с головой в омут новых, неизведанных чувств, открыть для себя по-настоящему что-то невероятное, запоминающееся, уникальное. Но пока он только был очарован женщиной и чувствовал себя абсолютно счастливым в ее обществе. Знал ведь, что не заслужил такого подарка судьбы, но готов был сделать все, чтобы продлить эти волшебные минуты как можно дольше.       — Питер... — вдруг испуганно прервала Патси затянувшееся молчание, но так и не продолжила фразу, пораженная смелостью своего собеседника. Он мягко коснулся пальцами ее пряди непослушных волос и медленно убрал их за ухо, не скрывая чертовски привлекательной улыбки.       Женщина отшатнулась, будто бы ее только что ударили током и вызывающе посмотрела на Питера. Она точно не рассчитывала на такой исход событий и не была готова к подобной ситуации. По какому праву он так ведет себя с ней? Она разве повод давала? Она приехала с исключительно добрыми намерениями. Но, видимо, мистер Дойл расценил их как-то по-своему, значит, ему надо дать понять, чтобы он не рассчитывал на что-то большее.       Сказывалось ли на женщине привычное долгое одиночество после смерти мужа, трудно сказать. Но винить себя было уже бессмысленно. Сама однажды доверилась Питеру, сама теперь находилась в его палате... А ведь никто ее насильно не заставлял сюда ехать.       Питер и раньше вызывал у нее массу вопросов, а теперь их стало еще больше. Неужели для него считается нормой испытывать влечение к другой при живой жене? Патси вдруг стало жутко неловко, некомфортно, и она покраснела от очередного пристального взгляда мистера Дойла. По спине прошлась крупная дрожь. Кажется, его ничего в ней не смущало, и он готов был впитать в себя все, что сумеет разглядеть, почувствовать, ощутить.       И он понял, что вызвал дискомфорт в состоянии Патси. Стоило реабилитироваться.       — Извини, — мягко и тихо сказал мужчина, сделав два широких шага назад. — Я не хотел тебя напугать. Просто... Мне очень не хватало общения с тобой. Спасибо, что навестила меня, — искренние слова Питера немного отрезвили женщину, и она решила, что не станет задерживаться в гостях у мистера Дойла. Не так уж ему плохо.       — Я принесла тебе фрукты. Думаю, витамины тебе не помешают, — фразы получились сухими и быстрыми. Пропало желание окрашивать свою речь в более выразительные средства.       — Спасибо. Ты очень внимательная и заботливая, — Питер не упустил возможность сделать женщине искренний комплимент. — Хоть какое-то разнообразие от того, чем здесь кормят. Чувствую себя подопытным кроликом. Ни разу в жизни у меня не брали столько крови.       — Так положено для анализов, — все таким же натянутым голосом произнесла Патси, стараясь не сталкиваться взглядом с мистером Дойлом, оставаясь на своем месте, хотя скорее предпочла бы покинуть общество Питера. Кто знает, что в следующую секунду ему взбредет в голову?       Хотя, стоило сказать, ей было жаль его в какой-то мере. Она понимала, что клиники не самые лучшие места для полного восстановления организма, а родные стены помогут куда лучше, но, похоже, Питеру придется на какое-то время все-таки потерпеть врачей и лекарства. Почему-то Патси расхотелось узнавать, как долго мужчина будет находиться под присмотром специалистов.       — Они и так у меня в норме. Но подумаешь, парочка неидеальных... — он сделал несколько маленьких шагов по палате и, не приближаясь к Патси, остановился возле двери. В сознании женщины вдруг пролетела шальная мысль, что сейчас Питер откуда-нибудь достанет ключи и запрет деревянное творение, отрезав путь к выходу. И с чего бы ей в голову забралось такое? У мистера Дойла по определению не могут оказаться ключи ни от одного кабинета в клинике. Неужели она испугалась его намерений? Или подсознательно почувствовала, что Питер задумал относительно нее что-то страшное?       — Именно поэтому вам стоит соблюдать постельный режим, как и положено в подобных случаях, — Патси и не заметила, как вдруг перешла на «вы» от приступа волнения, но ее слова не прошли впустую для Питера. Он насторожился, сдвинул брови, облизнул, словно хищник, губы и подошел чуть ли не вплотную к Патси. Она строго посмотрела на него, пытаясь унять крупную дрожь, отмечая, как ей тяжело прятать свою слабость, вновь ожидая какой-то провокации.       — Вам? — он вскинул бровь, продолжая оказывать на женщину негативное влияние. — Не помню, чтобы в нашем общении что-то перешло на другой уровень.       — Вот именно, чтобы не перешло, мне уже пора. Надеюсь, вы скоро...       — Стой-стой! Подожди! — прыснул он ей в лицо, сказав громче положенного. Без сомнений, пациенты за стенкой тоже услышали его слова. — Патси, я... Что случилось? — добавил он чуть-чуть тише. — Что произошло? Я что-то не то сказал? Что сделал не так?       — Ничего. Просто я убедилась, что ты в порядке и дальше справишься сам. Извини, мне правда пора ехать, — поспешно добавила женщина и сделала шаг в сторону, но разве ей дадут так легко уйти? После того, что произошло узнать причину такого странного состояния Патси жизненно необходимо для Питера.       — Подожди, пожалуйста! — взмолил мужчина и непроизвольно обхватил ее за предплечья. Мягко, без каких-либо задних мыслей, пытаясь при этом уловить малейшие изменения в таком уже полюбившемся ему ее лице. Он сразу же опустил руки, когда почувствовал ее напряжение и очередной колкий взгляд, говоривший лишь одно: «Не смей!» И скрестил пальцы в замок за спиной на случай всякий. От переизбытка чувств он мог и не сдержаться. — Не уходи. Не оставляй меня. Прошу. Мне очень одиноко и плохо без поддержки. Здесь все такое чужое, холодное, здесь вряд ли кто найдется с такой же широкой душой и добрым сердцем, как ты, Патси. Ведь не зря я считаю тебя той единственной, кому на самом деле могу доверить свою жизнь. Это правда! — он прервался и всмотрелся в ее лицо. Она выглядела пораженной и по-настоящему удивленной таким его смелым заявлением. Не первый раз она уже слышала от него подобное, но, кажется, Питер на самом деле нуждался в поддержке близкого человека. Так разве не жена должна ее оказать?       — Ты ошибаешься, Питер. У тебя есть Тереза, сыновья, которые, не сомневаюсь, любят тебя, — произнесла Патси медленно, с пониманием всей сложности ситуации. — Которые обязательно тебя поддержат и помогут.       — Сыновья ничего не знают, а Тереза... — с надрывом в голосе отозвался Питер и опустил голову, вспомнив их последний разговор. Действительно последний. Мужчина и не надеялся, что в ближайшие дни они увидятся и смогут поговорить по душам. Она слишком обозлилась на него из-за собаки, из-за личных проблем, что вряд ли сможет найти в себе силы простить мужу его слабости. — С ней все совсем не так, как ты думаешь.       Да, Патси успела убедиться в том, что слова жены для Питера имеют весомый аргумент, она имеет на него существенное влияние, а он делает вид, что его все устраивает. Возможно, так оно и есть, и мужчина привык за столько лет к такому положению вещей, но только сейчас мисс О'Коннелл имела возможность представить абсолютно другую картину отношений между мистером Дойлом и Терезой. Между ними нет того настоящего, искреннего понимания, какое появляется между супругами в процессе их тесного общения, каждый день для них — испытание на прочность. Возможно, у кого-то из них имеются серьезные основания не верить другому, их мучает неумение выслушать друг друга, невозможность объясниться, поэтому проблемы одна за другой превращаются в нескончаемую пирамиду хаоса, который в один момент обернет жизни обоих в серую массу. Это очень печально, но Патси не психолог и у нее недостаточно оснований, она не располагает важными фактами, чтобы судить о чужой семье.       Питер вернулся к кровати, застланной чистым постельный бельем, и присел на край, дав теперь Патси возможность выбора. Свой он уже сделал.       — Она даже не подумала приехать ко мне, поинтересоваться моим состоянием... — к уверенному ранее голосу Питера добавилась обида. — Но ладно я, а ее любимая Нора, о которой она трещала на каждом шагу, что собаки лучше не существует? Разве она заслуживает такого к себе обращения?       Внутренний голос, естественно, твердил Патси лишь одно — поддержать Питера в тяжелый для него период. Кажется, он действительно нуждался в искреннем сочувствии и понимании со стороны адекватного человека. Но почему вновь этим человеком должна становиться именно Патси? Зачем он делится с ней своими проблемами? Сейчас врач ничего не просила, но каким-то уникальным образом продолжала оставаться для мужчины объектом доверия.       — Я постараюсь сделать все возможное, чтобы оставить Нору в клинике до твоей выписки, — мягко отозвалась женщина, поняв, что Терезе, к сожалению, до собаки дела нет. Причину узнавать, мисс О'Коннелл почему-то не хотелось.       Конечно, последнее слово всегда остается за главным врачом, но решение лечащего тоже имеет вес. Тем более, решение Патси О'Коннелл.       Напряжение, еще недавно царившее в воздухе, постепенно растворялось. Питер уже не выглядел каким-то одержимым своими безумными намерениями, которые, надо признать, Патси, скорее, навыдумывала. Но все равно решила, что не стоит сокращать дистанцию, однако вести диалог по разные стороны палаты было не очень удобно.       — Спасибо. Я знал, что на тебя можно положиться. Я заберу Нору, как только меня выпишут отсюда. Ты помирилась с дочерью? — вдруг неожиданно для Патси и себя самого спросил Питер. Говорить дальше о жене не имелось желания, а вот узнать что-то о жизни ветеринара гораздо приятнее. Тем более, когда хорошего стало так мало с некоторых пор в судьбе мистера Дойла.       — Тебя на самом деле волнует это?       — Почему нет? Я всего лишь искренне хочу, чтобы у тебя все было хорошо в семье, в отличие от моей, — так спокойно ответил мужчина.       — И в твоей все еще наладится, если приложить соответствующие усилия и правильно расставить приоритеты.       Сейчас Патси казалась для Питера такой мудрой, такой древней, и ничего, кроме восхищения, он не мог к ней чувствовать. Да, ему было противно с одной стороны, что собственная жена не удосужилась и капельку внимания удалить ему, зато для чужой женщины он стал не последним в ее планах. Чем это не повод сделать все, чтобы не потерять доверие мисс О'Коннелл, чтобы сохранить то, что уже закрепилось.       — А если я уже их расставил и нашел существенные ошибки?       — Значит, нужно постараться их исправить.       — Поздно, — сухо отозвался Питер, глядя на стоящую напротив женщину. Горькая улыбка тронула ее губы, и он понял все — не помирилась. Грустно. Хотел бы он как-нибудь приблизить этот момент понимания родственных душ, да только вряд ли Патси даст ему такую возможность, ведь у самого в семье творится черт знает что. — Могу я задать тебе один вопрос?       Женщина кивнула.       — Личного характера, — пояснил Питер. Не хотел, чтобы женщине вновь стало не по себе.       — Ты и так знаешь обо мне больше, чем положено, — добавила она с сожалением и глубоким вздохом.       — Ты жалеешь?       Наверное, Патси все же была близка к положительному ответу. Но не сказать, что встречу с Питером она относила к серьезной ошибке всей жизни. Если она открыла для него частичку своей души, значит, так тому и быть. Сейчас уже ничего не изменить.       — Что ты хотел узнать? — с трудом соскользнуло с ее губ.       — Ты слишком добра не только к животным, но и людям, не достойным твоего внимания. Почему ты одинаково хорошо относишься ко всем?       Не задумываясь, Патси ответила с легкостью:       — С другим отношением нет места людям в моей профессии.       — А как ты стала ветеринаром?       Женщина улыбнулась краем губ и опустила глаза. Это было ее, возможно, спонтанным, но тем решением, о котором она точно жалеть никогда не станет. И как показало время, мисс О'Коннелл нашла свое место в жизни, в обществе, среди тех, кто каждый день нуждается в ее заботливых руках.       Она сама неторопливо подошла к кровати и присела рядом с Питером. Он совершенно спокойно отреагировал на ее действие и внутри, несомненно, обрадовался, что Патси заметно потеплела к нему.       — Когда я училась в школе в выпускном классе, то по пути домой увидела, как машина на смерть сбила собаку, переходящую дорогу на зеленый свет. Бедолаге уже невозможно было помочь, но водитель даже не раскаялся в содеянном. Меня это очень задело и с тех пор я твердо решила, чем хочу заняться и кому спасать жизни.       Питер слегка поежился, представив себя на месте юной Патси. Он бы, наверное, точно прошел мимо или остановился только для того, чтобы заснять на камеру мобильного такой интересный случай, чтобы впоследствии показать одноклассникам, сколько кровищи появилось на асфальте. А потом он втихаря подошел бы к трупу и свернул шею мертвому животному, испытывая при этом моральное удовлетворение.       Сейчас мужчине стало стыдно за свои подлые мыслишки, которые Патси озвучивать не стал.       — Но ты же не мечтала стать ветеринаром? — спросил он слегка приглушенным голосом, все еще представляя в сознании картинку с окровавленным телом животного. Безумие, от которого внутри заплясал хоровод нервных окончаний! Нет, сейчас Питер точно поступил бы иначе.       — Почему? С того самого момента у меня сомнений ни разу не возникло.       До самого окончания университета Патси ни разу не пожалела о своем выборе. Она не ошиблась, как это часто бывает со студентами, осознавшими на последних курсах, что не станут работать по той профессии, по которой скоро получат диплом. Мисс О'Коннелл нравилось изучать теорию, не менее увлекательной оказалась и тяжелая практика, а самым адским днем она смело могла назвать свою первую неудачную операцию, закончившуюся летальным исходом для пациента. В тот день Патси едва не заработала нервный срыв и ее пришлось откачивать уже в клинике для людей, где врачи ей твердо сказали, что таким впечатлительным девушкам не место в ветеринарии. А кому там место? Тем, кто пришел в профессию только ради денег? Да, тогда она не сумела справиться с собой, с переполняющими ее эмоциями, которые вышли за пределы всего, чего только можно, но именно самый первый ее руководитель и наставник дал понять ей, что жизнь пациентов их клиники будет в безопасности только в руках такого ответственного человека, как Патси О'Коннелл. А все эмоции поулягутся со временем, с практикой прибавится важный опыт, навыки приобретутся только путем множества проб и ошибок.       И тогда Патси поверила в себя, в свои силы, а безмерная любовь к животным и огромное желание помочь справиться им с трудностями и болезнями позволило ей стать достойным профессионалом в своей области.       — Просто все девочки мечтают быть... Моделями... Актрисами... — поделился Питер с женщиной распространенным мнением. По правде говоря, он и сам мечтал о совершенно другой профессии: полицейского, охранника важных персон, чтобы в случае чего задушить всех, кто посягнет на жизнь мирных граждан.       Да что же такой способ, как сдавливание шейных позвонков, сегодня не давал ему покоя?       — Я плохо запоминаю материал, чтобы играть пьесы на сцене, — ее лицо приняло игривое выражение, и она с трудом подавила в себе желание отдаться смеху, не вспомнив о том, как еще какое-то время назад ей было морально тяжело общаться с Питером. — А ты почему стал археологом?       — Ну... Так случайно вышло. Друг как-то позвал в тот самый филиал археологии, а экскурсия оказалась довольно увлекательной, вот и... Поэтому я здесь, — коротко, но не без энтузиазма поведал мужчина свою историю. — Я нахожу интересным копаться в нашем прошлом. Хоть это и не всегда приносит пользу, но артефакты обладают уникальными особенностями: они очень много могут рассказать о былом времени, о созданиях, живших задолго до нас. Понимаешь, Патси, людям свойственно скрывать некоторые факты из жизни по определенным причинам, а кости, сохранившиеся в земле, молчать не станут. Их намного легче изучать. Они не станут возражать, возмущаться, жаловаться на боли, как твои пациенты. Не как я, например.       — Ты — уникальный пациент, — не без насмешки в голосе отозвалась женщина.       Странное, но приятное чувство наполнило грудь мужчины. Будь он собакой или кошкой, то стал бы самым счастливым четвероногим созданием из всех, ведь в этом случае он оказался бы в таких надежных руках Патси.       Его сердце в следующую секунду сбилось с привычного ритма. Мужчина замер от безумного, душащего желания, пришедшего на смену естественному спокойствию, к которому он стремился долгое время, — оказаться в ее объятиях. В ее нежных, чистых объятиях, чтобы чувствовать трепет ее сердца, чтобы каждое ее прикосновение затмевало разум, лишало элементарной способности контролировать себя. Не описать словами, как невообразимо прекрасно ощутить на своих губах ее губы, приравнивая ее поцелуи к живительным глоткам кислорода. Провалиться бы в безграничный восторг и ощутить в кольце своих рук ее мягкое, податливое тело, освобожденное от лишних преград, чтобы едва ли не потерять сознание от захлестнувших с невероятной силой эмоций.       Как завороженный, Питер смотрел на желанную женщину, не отрывая взгляда. Смотрел на нее и терпеливо ждал ее хода, безуспешно пытаясь справиться с ураганом ощущений.       Патси уловила мельчайшие изменения на лице своего собеседника. Его взгляд сменился с непринужденного на более властный, немного жесткий, слегка беспечный. Но при этом он не выглядел каким-то одержимым, озадаченным. Наоборот, этот взгляд притягивал, манил, заставлял и пульсу сбиться с привычного ритма, привлекал, как не сумела бы самая вкусная в мире сладость. И в этом весь Питер Дойл — человек с достаточным количеством скелетов в шкафу.       Нет, Патси не хотелось броситься к нему на грудь, выпить до дна этот алый сок страсти, выбросив наружу все потаенные желания, заставляя сердце каждый раз вздрагивать от сладостных мук. Она желала другого: чтобы его разум прочно взял контроль над чувствами.       Женщина молчала, изредка пропуская мысль о том, что она давно должна быть в клинике. Но ничего. До встречи со следующим пациентом у нее еще есть достаточно времени. Но и оставаться рядом с Питером, сердце нашептывало, больше не стоит.       От него вдруг поступил тихий вопрос:       — Ты придешь ко мне завтра? Пожалуйста.       — Нет, Питер, это ни к чему, — резко ответила женщина, не раздумывая. Пора уже поставить точку, а не довольствоваться многоточием. Она и так сделала больше, чем стоило.       — Почему? — хрипло спросил он, медленно возвращаясь из мира блаженных представлений.       — Питер, это не нужно... Это лишнее, — выдала Патси правду, заранее зная, что такая истина не очень-то придется мужчине по душе. Ведь он точно ждал другого ответа. — Мы никто друг другу. Ты всего лишь хозяин моего бывшего пациента и не более. Я благодарна тебе за прогулку, за презентацию, за книгу, но... Дальше не имеет смысла продолжать наше общение.       Мужчина почувствовал себя самым несчастным человеком на всей земле после сказанного. Услышать такое от женщины, которая запала в душу, — слишком больно. А чего он ожидал? Чтобы Патси какое-то время побыла для него вместо жены? Или чтобы внутри нее тоже зародились чувства? К нему. Наверное, это было бы верхом прекрасного. Но он должен понимать, что симпатия не всегда бывает взаимной. Да и можно ли его чувства назвать симпатией?       Несомненно, мисс О'Коннелл его привлекла, ее хотелось узнавать и дальше, изучать ее мир, быть в курсе ее жизненных свершений и неудач. Но одновременно хотелось чего-то большего, при этом не нарушая привычных границ.       Это было довольно странное чувство, которое раньше Питер не испытывал ни к кому-либо в своей жизни. Уж точно не к Терезе. С ней все случилось как-то по-быстрому. И месяца не прошло со дня из знакомства, а они уже сыграли свадьбу и начали вести совместное хозяйство.       И мужчина вдруг задумался: а может быть, тогда он поспешил, решив свести свою жизнь с будущей женой? Может быть, не стоило так торопиться осчастливить ее? Ведь в итоге оба из них на данный момент недовольны тем, что имеют.       — Это ты решила за себя и меня? — спросил он после недолгой паузы, наклонившись к ней.       — Но ты же понимаешь, что это правильно, — твердым голосом ответила женщина, ожидая в свой адрес тираду неприятных слов, после которых мужчина, как пить дать, станет подыскивать удобный момент, чтобы извиниться.       — Тогда зачем ты пришла? Мне больно, так решила сделать еще больнее? — его голос, лишенный эмоций, прозвучал жестко, пожалуй, слишком жестко, что женщина решила дать достойный отпор и привести весомые аргументы в свою защиту. В конце концов мистер Дойл должен уважать ее выбор в его пользу в свое свободное время. Будто дел у нее иных нет, только разъезжать по клиникам.       — Ты обвиняешь меня в элементарном сочувствии? — поинтересовалась она тихо, всматриваясь в лицо собеседника.       — Ты же работаешь с животными...       — Я лечу их, а не воспитываю. Это разные вещи, — пояснила Патси. К счастью, она работает не в кинологической службе, где не без терпения и приложения соответствующих усилий невозможно добиться желаемого, достойного результата. В этом плане работать ветеринаром ей казалось проще.       — Не суть, — он развел руками и резко поднялся с кровати, отошел к окну и облокотился ладонями на высокий широкий подоконник, на котором стоял графин с питьевой водой, не думая пока разворачиваться лицом к женщине. — Знаешь, Патси, наша ситуация похожа на ту, когда бедного одинокого щенка пообещали взять из приюта. Его будущий хозяин каждый день навещал его, кормил, ласкал, обещал, что возьмет к себе домой на днях, а потом оказалось, что все это время его нагло обманывали. И совесть у этого будущего хозяина даже не проснулась, — проговорил Питер на одном дыхании. В груди отчего-то стало тесно, на лоб выступили капельки пота, а кончики пальцев начали неприятно покалывать. Ему нечего было стыдиться. Он сказал то, что думал. Другое дело, в правильном ли направлении текли его мысли? Ведь они так разнились с мыслями Патси.       — Но ты не щенок, Питер, — сказала она с умилением и некой жалостью глядя на спину мужчины. Эти сравнения никак не вязались, по ее мнению, с их ситуацией. — А я никому ничего не обещала.       — А мне не нужны слова! — серьезным и громким тоном выдал он, развернувшись к Патси. Его глаза отражали недоумение и опустошенность. — Ты действиями все сказала.       Она выдохнула и прикрыла на мгновение глаза. Никогда бы ранее не подумала, что ее исключительно положительные намерения Питер расценит как какое-то предательство по отношению к нему и его зародившимся чувствам. Женщина медленно приблизилась к нему, чтобы донести кое-какие вещи, о которых он, очевидно, подзабыл, чтобы немного отрезвить его.       — Ты женат: у тебя семья, дети... — напомнила мисс О'Коннелл очень важные факты его жизни. — Подумай о них, кому ты действительно нужен.       — Дети... — едко фыркнул Питер и посмотрел куда-то в глубь палаты. — Которых я неделями не вижу. Жена... Которой давно все равно на меня... — А потом ухмыльнулся. И вдруг в его глубоких глазах Патси заметила огонек безумия, готовый и без спички вот-вот разгореться. — Наверное, за два года жизни без мужа ты забыла, что такое настоящая семья.       Женщине стало жутко неприятно, что дело дошло до ее собственного понимания семейного блага. Раз так, то Питер не имеет никакого права судить о том, как Патси расценивает важность новой ячейки общества для конкретного человека. Видимо, у них с мистером Дойлом разные взгляды на одно и то же, и она вовсе не собиралась настаивать на своем до конца. Питер — взрослый человек и изменить его установки на жизнь вряд ли возможно.       Дело поправимо еще в школьные годы ребенка, когда только-только формируется мировоззрение, когда мнение авторитета приравнивается к идеалу, к совершенству, но со временем рамки сглаживаются и по большей степени человек прислушивается к себе, опирается на свой опыт, нежели зависит от мнения других.       — Ты напридумывал себе то, чего не было в помине, — строго сказала женщина.       — Ты так думаешь? — вкрадчиво поинтересовался он, вопросительно вскинув бровь, не скрывая недоумение. Патси мгновенно напряглась, в любую секунду ожидая очередного словесного удара со стороны Питера, но его не последовало. Мужчина просто подался вперед и посмотрел на женщину строгим, холодным и абсолютно бесстрастным взглядом, словно стараясь подчинить ее сознание себе. Вероятно, он ожидал увидеть страх в ее глазах, безумие, но нет, ничего подобного не имелось. Она умело скрывала свои внутренние ощущения. Может быть, потому что женщина была уверена в своих убеждениях и знала, что правда на ее стороне.       От возможности и дальше ловить на себе прожигающий насквозь взгляд Питера ее спас внезапно вошедший в палату человек. Глубокий вдох и очередной удар сердца. Мысленно отпустив напряжение, Патси обернулась и увидела Терезу, абсолютно недовольную той картиной, которую та застала.       Еще бы! Кому понравится встретить мужа в обществе другой женщины, к которой он сразу же проявил интерес?       — Так вот, с кем ты развлекаешься в мое отсутствие! — прыснула Тереза, громко хлопнув дверью. — И как? Поделись ощущениями.