Жестокая правда

      Дни потянулись один за другим, сливаясь в бесконечную муть однообразия, наполненную тревожными мыслями и безысходностью. Тем не менее, они помогли Патси хоть немного прийти в форму, чтобы наконец-то вернуться в родной дом. Она устала как морально, так и физически и с этим необходимо было что-то делать в срочном порядке. Благо у нее вот-вот начнется отпуск, осталось подписать последние документы, и она будет свободна от рабочих обязанностей. Хотя, возможно, именно общение с животными помогло бы ей пережить очередную черную полосу.       В эти трое суток ветеринар не разговаривала ни с кем, кроме персонала и соседки, у которой по телефону спрашивала о состоянии Лотти. Он не должен страдать от проблем хозяйки. Вот только она вернется, сразу же даст ему полакомиться самым изысканным кормом и купит любую игрушку, которую он сам захочет. Она очень желала побаловать своего четвероногого друга, тем самым одарив его любовью и заботой, раз дочь во всем этом не нуждается с некоторых пор.       И только перед отлетом Патси набрала номер Патрика. В короткой беседе она искренне извинилась за свою последнюю выходку, за то, что обидела мужчину и настояла на своем, будто ей с самого начала было противно его общество. Она объяснила свое поведение жизненными неудачами и проблемами доверия в свой адрес от дочери. Патси тревожилась относительно того, как бы Патрик не посчитал, что она лишь грубо использовала его доброту в своих целях. Но наоборот, он ничуть не злился на нее за то, что ему указали прямиком на дверь после всего хорошего. Каждый может столкнуться с непониманием, разочарованием в близком человеке, с отсутствием тех качеств, которыми порой мы часто наделяем их.       Никто не говорил, что спускаться с вершины горы будет легко, как и подняться на ее самую высокую точку. Никто не застрахован от падений на пути к достижению заветной цели. Не оступается только тот, кто не делает абсолютно ничего. А каждая жизненная неудача — этот очередной шаг к успеху. Только через ошибки и падения мы становимся сильнее. Но сколько их уже было у Патси, сколько раз она уже оступилась, прежде чем добиться успеха, только в итоге теперь вынуждена вновь испытывать мучения по своей вине или нет — женщина уже не желала ни в чем разбираться.       Приехать бы поскорее домой и залечь в долгую спячку, а наутро проснуться со свежей головой и единственным желанием — увидеть рядом того, кто всегда поддержит, кто всегда поймет.       В шумном аэропорту Дублина народу оказалось больше, чем Патси ожидала по прилету в родную столицу. Кто-то отправлялся в другие страны ввиду отпуска, кто-то возвращался домой после командировки, а кто-то приехал в гости полюбоваться красотами древнего города. Причин находиться в таком комплексе может быть множество, но у каждого человека она своя. Точно так же, как и у того, кто решил окончательно изменить свою судьбу.       Патси кто-то позвал. Она услышала свое имя сквозь неприятную какофонию, мешающую ей окончательно сосредоточиться. Она обернулась и в двух шагах от себя увидела того, кто однажды совсем неожиданно стал частью ее насыщенной жизни, того, кого она предпочла бы, скорее всего, не вспоминать еще долгое время, но вместе с тем иногда все-таки возвращаться к светлым минутам, проведенным в его обществе, того, кто осознанно оставил глубокий след в ее душе. Перед ней в классической белой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами и темных брюках стоял тот, кто породил в ее сознании массу самых разных вопросов, касающихся тем семейного блага, отношений между мужем и женой. С плохо скрываемым удивлением и одновременно с изрядной долей радости она смотрела на человека, который пытался делать все, чтобы как можно глубже узнать ее мир, чем она живет, чтобы помочь ей справиться с насущными проблемами, чтобы окрасить ее размеренную жизнь только в яркие и насыщенные цвета. Часто у него не получалось, однако он больше ошибался, чем делал верные, хоть и маленькие шажки, но всегда уверенно шел вперед, надеясь рано и поздно прийти к заветной цели — заслужить доверие Патси О'Коннелл. Казалось, что он с самого начала, едва ли ни с первой встречи понял, что она — женщина особенная: сильная, внимательная, отзывчивая и приятная в общении с таким добрым сердцем и светлыми намерениями. Можно назвать еще массу положительных качеств, которыми природа наделила Патси, но для этого мужчины и без них все стало ясно с некоторых пор. Эта завораживающе-прекрасная женщина уже поселилась в его сердце, и с каждым днем желание стать частью, хотя бы крошечной частью ее жизни увеличивалось в сотни раз, но в один миг все резко изменилось, рухнуло, разбилось.       После того, что мужчина узнал, он не имел права рассчитывать на что-то большее, прекрасно понимая, чем это все может закончиться. Но прервать общение с мисс О'Коннелл означает добровольно шагнуть в пропасть навстречу огненной лаве и острым вершинам скал. Нет, он не мог совершить очередную, одну из самых серьезных ошибок в своей несветлой жизни.       Поэтому он здесь, чтобы сказать, чтобы признаться, чтобы очиститься. Если она позволит... Если сумеет понять.       — Питер? — она сделала маленький шаг ему навстречу. — Что ты здесь делаешь?       К неожиданности, в душе Патси потеплело. Увидеть хоть одно знакомое лицо после череды трудностей для нее стало спасением.       — Хотел тебя увидеть, — вполголоса выдал он первое, что пришло на ум. Хотя на самом деле он долго готовился к этой встрече и по вечерам тщательно планировал, что необходимо сказать, чтобы окончательно не усугубить ситуацию. В его душе поселилась жгучая обида за то, что его оставили в неведении, за то, что от него намеренно скрыли правду. Он с ума сходил от безумной и гнетущей ревности, когда услышал по ту сторону телефона чужой мужской голос. Питеру хотелось в клочья разорвать абсолютно все, что попалось тогда под руку. Хотелось сорваться с места и успеть на следующий ближайший рейс до Лондона, чтобы наставить пару фингалов тому, кто осмелился без согласия Питера бессовестно вторгнуться в жизнь Патси.       Но сейчас, стоило ему лишь только заглянуть в родные глаза ветеринара и увидеть в них смесь боли, пустоты и надежды Питер потерялся. Эта женщина каким-то уникальным образом то заставляла терять контроль над собой, то брала под свою власть его сознание. Он обязан сделать все, чтобы не потерять ту нить доверия, надежно связывающую их.       — Ты уехала... Так скоро... И ничего мне не сказала... — пожалуй, ничего, кроме обиды сейчас он не испытывал, хоть и острая боль ушла, а мерзкие представления о том, что телом Патси восхищался какой-то другой мужчина то и дело всплывали перед глазами. Питер мог считать, что справился относительно достойно со своим испытанием. Пускай, Патси никогда ему ничего не обещала, и речи никакой не шло о каком бы то ни было сближении, Питер все равно считал мисс О'Коннелл уже чуть ли ни своей женщиной. От этого чувства невозможно было избавиться, желание превратить эти мечты в реальность стало главной целью мужчины. Непостижимой целью, как он выяснил с некоторых пор. Но раз она так спокойно с ним разговаривает, значит, пока еще не знает, кто перед ней и что он хотел сотворить с ее дочерью. Либо Роуз осознанно умолчала, либо она с матерью до сих пор в ссоре. А значит горькая правда не за горами.       — Разве должна была? — в ее глазах засветились маленькие вопросики. Она не посчитала нужным объявить о своих планах мужчине, оставшимся для нее лишь хозяином ее бывшего пациента, чужим человеком, по правде говоря. Все равно чужим, как бы женщина не пыталась уверить себя, что это не так. Но это слово «чужой» казалось каким-то другим по отношению к Питеру Дойлу. Словно этот человек ей вовсе не чужой. Словно он действительно для нее важен. А он важен. Может быть, не так глубоко важен, но вычеркнуть его из души и жизни она бы вряд ли хотела.       — А разве я для тебя никто? — смело спросил Питер, приблизившись к Патси. Он ни на секунду не сомневался в том, что что-то значит для женщины, что он ей небезразличен. Возможно, она сама не до конца понимала это, хотя поводов для этого мужчина дал предостаточно. Но ее жизнь не крутится вокруг одного мистера Дойла, у нее есть дочь, которая для нее всегда будет важнее личных отношений с мужчиной.       — Ты хотел помириться с женой, начать новый лист жизни, поэтому твои вопросы не имеют никакого смысла, — увела она в сторону разговор на личную тему. Не то время, не то место, чтобы находить ответы на такие серьезные вопросы.       — Ошибаешься! — уверенно произнес мужчина, сделав еще один маленький шаг к ней. — Смысл есть в том, чтобы каждый день начинать с мыслью о нужности кому-то. А Тереза не вошла в круг тех, кому я остался по-прежнему важен.       — Кажется, Питер, ты запутался и, находясь здесь, совершил очередную ошибку, — спокойным тоном ответила мисс О'Коннелл и сделала шаг назад. — Твоя жизнь с Терезой меня не касается и не должна касаться. Мне пора. Я очень устала с дороги.       Она опустила взгляд, пряча под ресницами свое нежелание и дальше развивать эту тему. Она действительно очень устала от этой поездки. Пожалуй, она пошла только на пользу клинике, но не ей самой.       Женщина развернулась и хотела направиться к дверям аэропорта на улицу, но Питер в следующую же секунду остановил ее, мягко обхватив за плечи, заслонив собой дорогу к выходу.       — Постой, Патси! — настойчиво сказал мужчина. И вновь он решил обмолвиться о своих проблемах, прекрасно зная, что и своих у женщины предостаточно. — Я подвезу тебя! Не стоит одной в такую поздноту ходить по улицам. Это может быть опасно.       «Не опаснее, чем становиться свидетелем твоих физических разборок с женой», — добавила Патси в мыслях, но, разумеется, не озвучила их.       — Спасибо за предложение, но я доберусь сама, — вежливо отказалась мисс О'Коннелл, считая, что сама может прекрасно справиться и без помощи Питера. Она не нуждалась в его поддержке, в его заботе, понимании сейчас — все это он должен проявлять к жене, а не к посторонней женщине — так говорил разум, но измученное сердце желало иного — услышать добрые фразы и уловить сочувствие в глубоких глазах Питера. Он здесь, он рядом, он тот, кто поможет... Возможно, сделает это по-своему, но ведь однажды ему уже удалось сделать ее жизнь чуточку легче, значит, получится и второй. Душевная беседа, несомненно, помогла бы ей хотя бы отвлечься от неудач, но она не должна нарушать этические нормы. Если Питер не остановится, она будет вынуждена остановить его сама и вновь напомнить о долге перед семьей.       — Не сомневаюсь в твоей уверенности и решительности, но, поверь, что это очень важно для меня, — мягко произнес мужчина, стараясь не выглядеть слишком уж настойчиво. С каждым днем время на откровенный разговор все сокращается, по крупицам уходит в никуда, а Питеру так необходимо открыть занавес его прошлого. Потом может быть поздно.       Увидев на уставшем лице ветеринара очевидные сомнения, мистер Дойл запасся выдержкой, чтобы не оказывать давления на Патси. Несмотря на то, что ему невтерпеж узнать подробности ее жизни в Лондоне, мужчина не забывал о мерах, о границах, о том, что она имеет право на молчание. Кто бы знал, с каким трудом ему давалось это терпение.       — Ты ведь хотела узнать, почему я убил оленя? — поступил вопрос в надежде, что он поможет женщине принять правильное решение.       — Это уже не имеет значения. Животное погибло. Его не вернуть. — Питер не ожидал услышать в голосе Патси столько безразличия, с которым она сказала это.       — Но для тебя это по-прежнему важно — знать правду, — тихим шепотом добавил Питер, чуть наклонившись к лицу женщины. Она могла чувствовать его горячее дыхание на своей щеке и ловить на себе его насквозь проживающий взгляд сильного хищника, в любой момент готового к атаке. — Возрази мне, если я не прав.       Питер породил в ней учащенное сердцебиение и еще больше поселил сомнений в сознании. А действительно ли ей нужна эта правда сейчас?       Но почему-то послать мистера Дойла куда подальше не хватало сил. Она помнила его светлые намерения по отношению к ней: память так некстати подкинула ей картинки горестных минут, когда она находилась в объятиях Питера после того, как обнажила душу перед ним, поведав о серьезной трагедии своего прошлого. Невозможно забыть его мягкие прикосновения и ободряющие слова, которые хотелось испытать и услышать вновь. Еще секунда — и она бы узнала на вкус его губы, которые так и желали прикоснуться к ее жарким поцелуем. Кажется, и сейчас Питер испытывал к ним явное влечение, но умело скрывал это. Патси стоило вести с себя с ним очень осторожно, при малейшей оплошности напоминая ему о границах.       Однако, она слишком устала, чтобы возразить, поэтому кивнула, дав мужчине знак, что согласна на его предложение. В конце концов сэкономит приличную сумму на поездку, но это не то главное, о чем стоило задуматься.       — А где твои вещи? — поинтересовался Питер, не обнаружив никакого, даже маленького чемодана рядом с Патси. Не поехала же она налегке в чужой город?       — Они потерялись в каком-то аэропорту.       — Ты звонила в авиакомпанию в службу розыска багажа? Обращалась к...       — Да, Питер, — прервала мужчину Патси уставшим голосом. — Обращалась куда только можно и везде оставила свои контакты. Если багаж найдут, со мной свяжутся.       — А если нет? — в голосе Питера звучали слабые нотки тревоги. — Там было что-то ценное?       — Ничего особенного, кроме моей одежды. Я надеюсь на лучшее.       — Да, хорошо. Тогда пойдем, — он улыбнулся ей, но не получил в ответ той же светлой эмоции. Патси не разделяла с ним похожих чувств. Возможно, в другой ситуации и смогла бы, но сейчас ей хотелось как можно скорее добраться до дома и оказаться в объятиях теплой постели, чтобы наконец-то дать организму дозу заслуженного отдыха.       Внутри нее вообще поселились очень странные ощущения. С одной стороны мужчина породил в ней чувство уверенности, защищенности, спокойствия и даже быстротечной радости, но с другой его излишняя навязчивость еще больше утомляла.       Все тот же старенький джип ожидал Питера недалеко от главного входа в аэропорт. Снаружи даже ночью было полно таксистов, желающих подзаработать на уставших с дороги пассажирах. Но у Патси имелся личный водитель, который собирался выполнить любое условие женщины по пути домой.       Кажется, предложить ей место рядом с собой стало решением провальным, ибо все, о чем думал Питер в данную минуту, никак не касалось аккуратного вождения с соблюдением правил дорожного движения. Он мечтал окунуться в омут ее серых глаз и каждый одарить своим вниманием, мечтал вдохнуть аромат ее кожи, нежно и плавно изучая кончиками пальцев ее щеки, скулы, неторопливо переходя к тонкой шее и хрупким плечам, будто они являлись образцом совершенства, чистоты, невинности, идеала. А потом он бы осознанно захватил в плен своих губ мягкие губы Патси, чтобы каждым следующим жарким поцелуем доказывать важность ее присутствия в его испорченной им же самим жизни. Он желал вознести эту обольстительно прекрасную женщину на вершину блаженства, куда ее еще никто никогда не возносил. Питер был уверен в этом, хотя понятия не имел об истинных отношениях Патси с ее мужем. Впрочем, Питер сделал бы все, чтобы мисс О'Коннелл испытывала самые невероятные ощущения, о которых подозревать раньше не могла. Сквозь прерывающееся дыхание он мечтал и сам вспомнить то чувство блаженства, когда можно ощутить себя самым сильным и мужественным, самым желанным и... Любимым.       Последнее, казалось, невозможным в его ситуации. Холодность Патси пока еще слишком велика, но надежда не угасала. Он знал, что с ней все будет по-другому, с ней все должно быть иначе, нежели с Терезой или с кем-либо еще. К тому же — жена и отношения на стороне — это уже в прошлом. Сейчас есть только Патси, только его чувства к ней. Все остальное — пепел.       Пожалуй, он слишком глубоко уплыл в страну своих грез, что даже не заметил, как светофор уже полминуты горит зеленым светом, а его автомобиль все продолжает стоять перед пешеходным переходом. И вернулся в реальность только тогда, когда его позвала Патси.       — Что? Что-то случилось? — выдохнул Питер, пристально смотря на женщину. Она заметила, что вид у него был каким-то растерянным.       — Зеленый свет. Можно ехать, — ответила она. — Ты в порядке?       — Да, все хорошо, то есть... — он осекся, прежде чем задать давно мучавший его вопрос, а потом нажал на педаль газа. — Кто он? Тот, кто ответил на мой звонок.       — Мой старый друг, — спокойно ответила Патси. Она догадывалась, что рано или поздно получит этот вопрос. — Мы вместе учились в университете.       — И все? — насторожился мужчина. Ведь давние друзья просто так не отвечают на чужие звонки по мнению Питера. Он почему-то готов был услышать нечто другое — то, что осквернит его, заставит мучиться снова.       — А что, собственно, ты хотел услышать? Да, Патрик мне очень помог. Если бы не он, неизвестно, когда я бы смогла вылететь из Лондона.       Мужчина почувствовал, как в душу постучалась совесть, как мерзко шепнула ему, чтобы он не вел себя с Патси, как последний идиот, как истинный эгоист. От главврача клиники он узнал, что мисс О'Коннелл сильно заболела и не смогла по объективным причинам вовремя вернуться домой после участия в конференции. Поэтому ей пришлось задержаться в Лондоне еще на три дня.       — И он сопровождал тебя повсюду? — очередной с укором прозвучавший вопрос, на который Питер желал получить правдивый ответ, от которого зависело многое.       Патси вмиг стало неприятно услышать такое из уст мужчины. Она имеет полное право не отвечать на интересующие его странные вопросы. В конце концов есть вещи, которые его не касаются. Не будет же она ему пересказывать каждую минуту своего пребывания в Лондоне.       — Не думаю, что такие вещи касаются твоего внимания, Питер, — как можно спокойнее ответила женщина. Она и так виновата перед Патриком, не хватало еще обсуждать его личность с другим человеком.       — Значит, я прав, — такой вывод мистера Дойла совершенно не устроил и, можно сказать, даже породил волну легкого гнева в адрес своей спутницы. Как она могла так поступить с ним? Впрочем, Питер даже толком не знал, что Патси сделала или не сделала, но уже начинал представлять не самые хорошие вещи, от которых становилось не по себе. — Значит, он для тебя больше, чем старый друг.       Патси стало противно. Захотелось сейчас же выйти из автомобиля и продолжить путь пешком, чтобы не слушать дальнейшие глупости от Питера.       — Я не обязана перед тобой оправдываться, Питер, — серьезным тоном заявила женщина, посмотрев на него холодным взглядом. — И тем более обсуждать другого человека за его спиной. А если ты и дальше решил задавать эти не имеющие никакого отношения к сложившейся ситуации вопросы, то сейчас же останови машину. Дальше я продолжу свой путь без твоего участия.       Боль от собственной гложущей ревности сдавила железной хваткой душу Питера, и он вновь едва не перешел черту дозволенного. Он обязан держать себя в руках, иначе ему никогда не вступить на верную тропу ведущую к сердцу Патси. К особенной женщине нужен индивидуальный подход. Мужчина знал это, но эмоции пока брали верх над разумом и это мешало Питеру сосредоточиться на более важных, значимых вещах.       — Прости, — одними губами произнес Питер, украдкой взглянув на Патси. — Я ничего не могу поделать, когда волнение за тебя выше всего происходящего в жизни. Твое отсутствие длилось слишком долго, чтобы породить в моем сознании кучу всяких глупостей. Не суди меня за это, — мягко попросил Питер, оставив только одну правую руку на руле, а левой ладонью плавно и осторожно накрыл руку Патси, лежавшую на ее колене. Для него этот жест казался таким естественным, привычным, будто у него есть все права свободно прикасаться к женщине.       А она и не смогла найти в себе силы убрать руку, ощущая нечто большее, чем обыкновенное и давно привычное тепло человеческого тела. Это было что-то необъяснимое, что-то прекрасное, что-то по-настоящему приятное, то что заставляло сердце трепетать. Неужели это знак к чему-то большему с ее стороны? И эта поездка в Лондон только расставила все по своим местам.       Между ними всегда имелось что-то, что мешало полностью перейти на новый уровень отношений: со стороны мужчины — семейное положение, а со стороны женщины — нежелание вновь сблизиться с кем-то до такой степени, чтобы доверить ему свой внутренний мир, но сейчас, ощущая тепло мужской руки, она забывала о толстых стенах. Будто это чувство каким-то образом проникло в ее кровь через тонкую кожу, растеклось по сосудам по всему телу.       — Как ты вообще узнал, что я прилетаю сегодня? — задала она вопрос, чтобы хоть как-то отвлечься от странных, подоспевших совсем нежданно, ощущений.       — Думаешь, это проблема для осознавшего свои чувства человека? — задумчиво улыбаясь, спросил теплым, ласкающим слух голосом Питер, породив в сознании Патси вереницу пугающих мыслей. Она подняла на него глаза, ощущая смесь подошедшего волнения и легкого страха.       — О чем ты? — ее голос прозвучал тихо и глухо.       — Салон машины — не самое подходящее место для откровений. Есть гораздо лучше, — спокойным тоном ответил мужчина и в первый раз за эти несколько минут сосредоточился на вождении.       Последняя фраза заставила Патси задуматься о настоящих намерениях того, человека, которому в данную минуту доверила свою жизнь. Она почему-то решила поискать в них скрытый подвох, но мешала усталость. Она вообще не хотела глубоко копаться в чем-либо, а просто получить заслуженную дозу спокойствия.       Весь оставшийся путь до дома, и надо сказать, совсем не дома Патси, как выяснилось впоследствии, они провели в молчании. Куда ее на самом деле повез Питер для женщины до последнего оставалось загадкой. Она надеялась, что вечер, неумолимо близившийся к ночи, не проведет в заброшенной пустоши, где окажется по доброй воле. Сама ведь согласилась на водительские услуги Питера Дойла.       Она старалась не думать о нем, но многие мысли то и дело сводились к этому человеку, в последнее время ставшему приличной частью ее размеренной жизни. Слишком уж он интригующий персонаж, от которого некогда не знаешь, чего ждать в дальнейшем. Порой Патси казалось, что от нее всегда скрыта его истинная сторона, возможно, он играет чью-то роль, хочет выглядеть иначе, достойно перед ней, но не может — не заложено природой, а иногда ей думалось, что еще ни один посторонний человек не был с ней настолько открыт, как мистер Дойл. Она чувствовала его боль на себе, боль, появившуюся в его душе еще с детства, которая аукнулась сейчас, в настоящем, затмив достоинства его личности. Может быть, именно из-за них она сейчас находится в салоне этой машины и испытывает то, что испытывает — желание стать ближе к нему, несмотря на очевидные запреты и границы.       В Питере есть это добро, лежащее глубоко внутри, на самом дне, скрытое от мира, от общества и, возможно, он сам хочет открыть его лишь только ей самой. Его сердце — огромная тайна, тайна, которую он может открыть опять же только ей.       Женщина выдохнула и постаралась совсем не думать о всех последствиях — хороших и плохих — этой поездки.       — Куда ты меня привез? — спросила Патси, когда машина остановилась напротив одного с виду не слишком ухоженного двухэтажного особняка с заброшенным садом.       — Домой, — загадочно улыбнувшись, ответил мужчина.       — К кому?       — К нам.       Патси нахмурилась. Она потеряла нить логики в словах мистера Дойла.       — Я не понимаю, — призналась женщина.       Он быстро вышел из машины и открыл дверь автомобиля.       — И не надо. — Питер протянул ей руку ладонью вверх и приветливо улыбнулся. — Идем, я все тебе покажу.       Патси пришлось согласиться, словно у нее и не было выбора. Впрочем, вряд ли отказ устроил бы мужчину. Он ведь заранее приготовил план их вечера — это было очевидно.       Питер быстро справился с замком двустворчатых ворот и пропустил Патси вперед к главному входу масштабного здания. Она сразу обратила внимание на молочный цвет корпуса дома — под стать натуральному камню и огромные аркообразные окна, которые подсвечивали колонны из множества фонарей, правда не все были исправны. Патси медленно шла по дорожке, ведущей к дому, и осматривала заросшие клумбы, нискорослые кустарники и другие декоративные растения, растущие вдоль высокого, массивного забора. Здесь достаточно сочной зелени, требующей своевременного ухода, которого ей не оказали.       — Чей это дом? — снова женщина задалась вопросом. Очевидно, что кого-то из близких Питера, раз у него есть к нему доступ. Может быть, его сыновей? Как-то он говорил, что те не ночуют дома. Впрочем, это, скорее ошибочное мнение, ведь территория возле особняка выглядела не слишком-то привлекательно. Создавалось впечатление, что здесь приличное время никто не жил.       — Я ведь уже сказал — наш, — мягко ответил Питер, прибавив шаг, чтобы поскорее оказаться у массивной железной двери, чтобы открыть доступ к не менее богатому интерьеру.       — Это не смешно! — настойчиво сказала мисс О'Коннелл и остановилась на половине пути ко входу. — Я с места не сдвинусь, пока не услышу правду.       — Она ждет тебя внутри, — ровным, спокойным голосом произнес Питер. — Ты только не пугайся, ладно?       — Будет повод?       Патси даже не успела о чем-либо подумать, как открылась дверь и на улицу выбежала довольная собака, счастливо виляя хвостом и издавая радостный лай от встречи с хозяином. Несколько секунд женщине хватило, чтобы в добродушном лабрадоре-ретривере узнать ее давнего пациента — Нору, которой спасла жизнь. Без слов понятно, что собака находилась на седьмом небе от счастья, когда ее морду гладила рука Питера, когда она слышала в его голосе ласковые интонации, когда чувствовала его взаимную любовь.       Светлая улыбка непроизвольно легла на лицо мисс О'Коннелл от такой завораживающе-прекрасной картины. Порадоваться за счастье Норы не мог разве что самый очерствевший человек.       Одарив порцией радости Питера, собака подбежала и к Патси, не переставая активно вилять хвостом, словно показывая, что и ее, свою спасительницу, она до сих пор помнит. Женщина сразу же присела на корточки перед Норой, подставляя лицо под язык собаки, обхватив ее за шею и ласково приговаривая, какая она хорошая.       — Не думала, что так скоро увидимся снова, — тихо шепнула Патси собаке, но слова нечаянно услышали.       — Я понимал, что для тебя это важно, — сказал подошедший Питер. — Она скучала по тебе.       — Правда? — удивилась врач, приняв вертикальное положение.       — И не только она, — Питер снова протянул ей ладонь. — Идем в дом. Прохладно. Не хочу, чтобы ты заболела вновь.       Задаваться вопросом, откуда Питер знает о ее болезни, было бессмысленно. На повестке стояли вопросы куда важнее.       В очередной раз погладив собаку по макушке между ушей, Патси приняла приглашение мужчины и направилась вперед к дому.       Изысканный интерьер сразу дал женщине понять, что в место проживания вложены немалые средства. Здесь множество декоративных элементов, украшенных чистым золотом. В гостиной, к примеру, имелся большой диван из натуральной светлой кожи и только пара кресел, элементы подлокотников которых имели специальные золотые вставки. Все внимание уделено не той же богатой обстановке, а именно материалам, которые окружают хозяина этого дома.       В глаза Патси сразу бросились те самые невероятные большие окна, открывающие вид на зеленый двор, и в некоторых местах потертая паркетная доска, старый ковер в центральной части и огромная хрустальная люстра в самом центре потолка, украшенного белыми панелями ромбовидной формы. Однако свет в помещение подавали и другие светильники, расположенные на светлых стенах. Правда, в некоторых перегорели лампы, из-за чего в гостиной создавался особый полумрак.       — Здесь красиво, правда? — шепнул Питер Патси на ухо, совсем бесшумно подойдя к ней сзади, борясь с диким желанием сцепить руки в кольце на ее талии и крепко прижать к своей груди, чтобы наконец-то насытить легкие запахом истинного счастья. Он совсем не помнил, чтобы желал чего-то подобного с Терезой.       Патси смотрела через окно на зеленые деревья, которые тоже подсвечивали специальные уличные фонарики, ощущая внутри какое-то подозрительное спокойствие. На душе было тепло, а в доме, несмотря на мелкий беспорядок и пыль, пожалуй, слишком уютно, чтобы засорять голову проблемами.       — Да, — она не могла не согласиться с мужчиной.       — Но очень не хватает женской руки и заботы, — добавил он тихим шепотом. — Согласна?       Эта фраза озадачила Патси. Она развернулась лицом к Питеру и тут же встретилась с его выразительными голубыми глазами. Подобные огромным сапфирам или аквамаринам, чистым и искрящимся, они так манили к себе, заставляли с головой окунуться в глубокий омут страсти и горячих желаний. Она испытывала двоякое чувство, находясь рядом: этот человек кружил ей голову, но страх перед тем, что может случиться дальше, не давал расслабиться, чтобы потом не пожалеть о сделанном.       — Возможно, — опустив голову, Патси отошла в сторону на всякий случай. Не стоило испытывать судьбу на прочность. — Так чей это дом на самом деле? Раз уж мы здесь, ответь честно. Ты обещал открыть мне правду.       — Лишь только относительно оленя, — скупо улыбнулся Питер. Как жаль, что ему придется вернуться к этой теме.       — Выходит, я напрасно тебе поверила? — с досадой в голосе спросила женщина. Ей совсем не хотелось сейчас ошибиться в своем собеседнике.       — Хорошо, — выдохнул мистер Дойл. — Но для начала... Хочешь чего-нибудь? Ты наверняка голодна с дороги... Располагайся, где захочешь. Я принесу тебе... — он на мгновение задумался. Если легкую закуску и фрукты он приготовил заранее, а вот со спиртным... Он не знал предпочтения Патси в алкоголе, и сейчас появилась уникальная возможность заполнить пробелы. — Шампанское, бурбон? Еще есть...       — Нет. Спасибо, — сразу отказалась женщина. Ей и без крепких напитков думается не так хорошо, как хотелось бы. Куда еще туманить ими мозг?       — Тогда, может, соку? — не сдался Питер. Он желал создать максимально комфортную обстановку для женщины в этот вечер. — Апельсиновый есть...       — Я не пью апельсиновый... — призналась Патси. Этот напиток всегда казался для нее слишком кислым и каким-то приторным. — Если только с шампанским...       — Отлично! — оживился мужчина. — Тогда налью тебе шампанского с соком. Чуть-чуть. Окей?       — Ладно, — она кивнула. Пускай. От одного глотка она не потеряет контроль над собой.       Как только Питер удалился в сторону кухни, а комнат в огромном доме, как подумалось Патси, было достаточно, она с интересом продолжила рассматривать обстановку гостиной. Да, пожалуй, здесь было очень красиво, мужчина прав, но вряд ли на эту собственность Питер заработал сам, и она на самом деле ему принадлежала. Кто же живет или жил в такой роскоши?