Жестокая правда

      Каждый раз Лотти ложился спать со странной и необъяснимой мыслью, что с его хозяйкой после возвращения домой из другого города случилось что-то нехорошее. Вроде бы вела себя как прежде — ласково, дружелюбно, приветливо чесала за ушами и приглаживала густую шерсть, нежно целовала в черный нос и не скупилась на лакомства. Регулярное сбалансированное питание, привычные прогулки и долгие игры — в жизни рыжего коржика ничего не поменялось, но каждый раз, когда он с обожанием заглядывал в глаза Патси, то четко видел в них непоправимую тоску и сырость. Она тускло смотрела в его карие бусинки и молчала, словно лишилась речи, словно ей больше нечего было сказать этому миру, по каким-то причинам повернувшемся к ней спиной. Каким-то особым чувством пес ощущал тревогу на ее сердце, будто бы женщине не под силу справиться с тем, что на нее навалилось. Каждый раз, когда она касалась темы Роуз, то тут же осекалась и пыталась увлечь себя другим — бросанием псу резинового кольца или перетягиванием канатного мяча — игры хоть и ненадолго снимали стресс у обоих, но если после окончания Лотти уходил довольный и счастливый на свою мягкую лежанку, то Патси возвращалась в дом угрюмой с полными страдания глазами. Тогда пес смело позволял себе проситься на диван к хозяйке и, получив желаемое, ложился рядом с той, без которой вообще не представлял свою беззаботную жизнь и клал морду на ее ногу, всей собачьей душой желая помочь ей излечиться от возникшего недуга, чтобы могла поскорее почувствовать себя полной сил и желания вести прежний образ жизни. Он хотел, чтобы Патси, как и раньше могла бы видеть в их привязанности друг к другу хотя бы слабое утешение и отвлечение от тяжелых мыслей, которые Лотти мечтал порвать на куски при ближайшей встрече.       Правда расквитаться было не с кем. Нечто неведомое будто боялось белоснежных клыков собаки и затаилось где-то неподалеку, а из живых душ к хозяйке несколько дней подряд никто не заходил, да и сама она очень редко выходила из дому, хотя обычно Лотти расставался с ней ранним утром, а встречал на закате дня. Сердце собаки разрывалось от огромной любви к Патси, а вместе с тем от невероятной боли за ее состояние. Мрачные предчувствия и безысходность в глазах своей кормилицы словно окутали дом на несколько дней, и Лотти все более остро ощущал приближение чего-то неотвратимого и таинственного. Инстинкт или сознание подсказывало, что хозяйка уже заранее приготовилась к чему-то худшему и давно не живет с мыслью о светлом будущем. И это пугало пса еще больше, нежели растерянность и изредка мелькающая холодность в глазах Патси. С этим срочно нужно было что-то делать, но что именно, Лотти не имел ни малейшего понятия.       Из дремы после очередной прогулки одним днем его вывел взволнованный голос мисс О'Коннелл. Пес прислушался — она с кем-то разговаривала по телефону — Лотти всегда недоверчиво относился к этому великому изобретению человечества, поэтому мог разобрать только несколько понятных ему слов хозяйки. Однако по ее интонации было ясно — беда достигла своего пика именно сегодня.       — Скажите, Эллен, Роуз с вами? Умоляю, скажите, что она рядом! — почти потребовала женщина, желая наконец-то освободиться от преследующего ее уже несколько дней волнения за дочь. Девушка не выходит на связь уже третьи сутки, и Патси места себе не находила от предчувствия чего-то страшного и непоправимого. Кто знает, что могло случиться с ее девочкой после того, что та узнала, что открылось, после всей правды, к которой никто не был готов?       Патси обзвонила кого только могла: начиная от друзей и приятелей по университету дочери и кончая больницами. Никто ничего не знал о ее девочке — она будто разом исчезла, никого не предупредив, никому ничего не сказав, считая, что так будет лучше.       — Нет, Патси. Роуз не со мной, к сожалению, — ответили женщине спокойным и уверенным голосом. У Эллен Вайс как раз был выходной в съемках, так что она могла спокойно поговорить и выслушать собеседника, не думая о времени. — Мы не виделись с ней с того дня, когда встретились с вами в клинике. А что случилось?       Эллен Вайс стала ее последней надеждой, но и она разбилась на части в одно мгновение. И где теперь искать дочь, мисс О'Коннелл не имела ни малейшего понятия. Роуз даже в детстве никогда не сбегала из дому, в юности всегда ночевала дома, считая это неэтичным доставлять неудобства собой, оставаясь на ночь в чужой квартире, а теперь... После встречи с настоящими родителями все перевернулось вверх дном. В жизни всех, кто так или иначе имеет отношение к девушке.       — Она пропала! — в отчаянии ответила Патси, тихо всхлипнув. Слез уже не было — выплакала вчерашним вечером, когда напридумывала себе, что дочь могла связаться с дурной компанией и оказаться в полиции. Там перепуганная мать тоже оставила заявление о пропаже Роуз, на что ей ответили — погуляет и вернется. Возраст такой: парни, отношения, теплое время года... Устала девушка от родительской опеки. Такой ответ Патси, разумеется, не устроил. Поэтому женщина поняла сразу — надежды на полицию никакой. Рассчитывать в этой жизни можно только на себя. Она уже не раз убеждалась в этом, и теперь наступило время, когда собственные ошибки придется исправлять тоже только самой. Но сейчас паника взяла верх над холодным разумом. Роуз — все, что есть у мисс О'Коннелл, родная душа, которую так необходимо беречь. И кто, если не мать, это сделает? — И я понятия не имею, где ее искать.       — Как пропала? Почему? Что случилось? — к Эллен тоже подкралось волнение. Не может человек просто так исчезнуть без причины. Может быть, произошло нечто очень серьезное, заставившее Роуз покинуть родной дом? Но не похожа была девушка на бездушное существо, которому безразлична судьба матери. Как бы к ней не относилась... Мисс О'Коннелл ее воспитала, жизни научила — с ней нельзя поступить по-свински.       — Я не знаю... — вполголоса ответила женщина. — Не подходит к телефону уже третий день, нигде ее нет. Я уже всех ее друзей обзвонила — ничего... — Патси вновь громко всхлипнула, уже не сдерживаясь в эмоциях. Волнение и страх за родного человека лишал ее возможности контроля над собой. Нет, она просто не переживет, если с ее девочкой случилось что-то поистине страшное! Конечно, Роуз могла озлобиться на мать после всего, что узнала, но хоть смс написать, хоть в двух словах сообщить, что жива-здорова могла бы!       — Но может быть... Она что-то сказала перед уходом? Или до этого? Где время собирается провести? — предположила Эллен Вайс. Это были очевидные вещи, естественные вопросы, возникшие сразу в чистой голове, не замученной жизненными неудачами.       Патси задумалась на несколько секунд. Нет, пожалуй, никаких обидных слов в этот раз Роуз ей не говорила. Молча ушла и все. А мисс О'Коннелл тогда и не остановила, понимая, что дочери необходимо побыть наедине со своими мыслями. Она хотела позже поговорить со своей девочкой, спокойно объяснить ей все, когда эмоции остынут. Но не вышло ни разговора по душам, ни откровенных признаний. Да было бы в чем? Патси даже самой себе едва могла сказать, что испытывает нечто глубокое по отношению к Питеру Дойлу. Но сейчас эти чувства хотелось вытравить из души всевозможными ядами, потому что ничего хорошего они не принесли ей.       — Нет... Ничего такого... — шепотом ответила Патси, стараясь взять себя в руки. Нарастающее с каждой секундой волнение — не лучший способ найти ответы на поставленные вопросы. Тут нужен более рациональный вариант. Да где же его взять, если голова уже мало чего соображала, а помочь женщине некому. Рядом только Лотти. Даже если он очень пожелает внести свою лепту в поисках девушки, вряд ли сможет. Не брать же ему след и искать по всему Дублину? Нет-нет, тут даже самая опытная овчарка, натасканная на поиски наркотиков, не справится. Столица пестрит миллионами запахов, среди которых найти один единственный окажется еще той сложной задачей.       — А о чем вы говорили в вашу последнюю встречу? — поступил вопрос от Эллен. Возможно, в этой беседе кроется хоть какая-нибудь зацепка. Может быть, именно этот разговор имеет прямое отношение к исчезновению Роуз? Сейчас важно перебрать все варианты: значимые и не очень.       — О... — Патси замялась. Не телефонный это разговор, чтобы в трубку рассказывать о причинах ссоры с ее девочкой. Но и не секрет, чтобы скрывать от Эллен Вайс. В конце концов Питер Дойл — связующее звено между ними всеми. — О ее биологическом отце. О том, что я какое-то время встречалась с этим человеком, даже не догадываясь о том, что он совершил.       Повисло неловкое молчание. Мисс О'Коннелл даже не смогла услышать дыхание Эллен через динамик. Очевидно, что сказанное ее удивило или взволновало, потрясло. Кажется, все гораздо сложнее, чем есть на самом деле. Именно поэтому мисс Вайс первой предложила подъехать к Патси домой пока еще не покинула Дублин, чтобы в личной беседе все как следует выяснить и взвесить.       Разумеется, истерзанная страхом за дочь, женщина с радостью приняла предложение — вдвоем гораздо легче пережить новую волну неудач и потрясений и найти верный путь к душевному равновесию.       После окончания разговора любимой хозяйки Лотти сразу же подбежал к ней и уткнулся носом в ногу Патси, показывая ей, как ему небезразлично ее и моральное, и физическое состояние. Она присела перед чутким коржиком на корточки и слабо улыбнулась, почесывая пса за ушком, нежно шепча ему слова благодарности. Казалось, он понимал смысл каждого, одновременно не зная, почему именно ему женщина изливала душу. Она говорила то ровно и плавно, а порой комкала слова и сбивчиво пыталась закончить фразу.       Лотти, конечно, был пока единственным живым существом в последнее время в этом доме, однако нос еще помнил запах другой собаки, какое-то время жившей вместе с ними, и другого человека мужского пола, беззаботно гуляющего с ним одним вечером. Куда подевались эти живые существа, Лотти не знал, но, наверное, не прочь был встретиться с ними снова, как только его хозяйке станет лучше.       Спустя некоторое время, проведенное почти в полной, но приятной тишине, пес учуял чужой запах и осторожные приближающиеся шаги к дому. Насторожился. Недовольно фыркнул и со всех лап кинулся к двери. Стоило проверить, кто собрался потревожить их с хозяйкой скромное жилище. Вдруг это те самые пугающие тяжелые мысли, решившие показаться во всей красе? Тогда в срочном порядке следует им объяснить, кто тут главный и с кем они будут иметь дело, если вдруг нападут первыми!       Лотти негромко зарычал, обнажив белоснежные клыки, и встал в боевую стойку на всякий случай, чтобы отпугнуть чужака. Прислушался. Шаг незнакомца сменился с уверенного на более плавный и медленный, словно по пути он еще размышлял, стоит ли ему вообще идти в заданном направлении. Лотти бы с удовольствием предпочел, чтобы этот некто в сию секунду развернулся и ушел, но если псу все-таки придется встать на защиту его дома — он сделает это. В конце концов никто не посмеет обрушить на Патси новые страдания.       Когда в дверь позвонили, Лотти грозно залаял, сообщив чужаку, что к дому лучше не приближаться. Здесь его ждет очень злая и грозная собака, готовая вонзить все свои сорок зубов в мягкие ткани руки или ноги... Ту часть тела, которая станет доступнее. Правда, за два года своей плодотворной жизни пес еще никогда никого не укусил, причем с такой силой, чтобы человеку требовалась бы медицинская помощь. Да, порой в детстве он озорничал, заигрывался, считая руку Патси в качестве съедобной кости, но так, чтобы намеренно напасть — нет, эта история не про Лотти. Не пробудили в нем дикого волка — без надобности. Он уважал людей, понимал их, любил, знал, что им можно доверять. С самых малых лет он был слишком контактным щенком, готовым родину продать за ласки от чужого человека, но с возрастом научился различать границу между ближним окружением и посторонними личностями, к которым лучше не приближаться на короткое расстояние. Не всегда им может быть в радость разделить положительные эмоции собаки.       — Тише, Лотти, это свои, — мягко осекла собаку мисс О'Коннелл, когда подошла к двери. Эллен Вайс она ждала гораздо позже, но была безумно рада, что женщина приехала столь скоро. Возможно, ей удастся навести встревоженную мать на верный путь.       — Эллен... — в растерянности тихо произнесла Патси, смахивая с лица непрошенные слезы. Как бы ни старалась, не могла в сию секунду взять себя в руки и убедиться, что с ее дочерью все в порядке. Материнское сердце мерзко нашептывало, что с девочкой могло произойти несчастье и виной тому только сама Патси. Ей не следовало многого говорить, многое делать, а в некоторых ситуациях, возможно, и вести себя надо было как-то иначе. Но что теперь терзаться? Прошлое исправить нельзя. Оно словно неподъемный груз нежданной тяжестью давило на позвоночник, тягучей болью разливаясь между лопаток. Мисс О'Коннелл стоит подумать, как действовать на данный момент. Но что снаружи, что внутри она выглядела слишком потерянной и опустошенной, одинокой и удрученной, не видящей никакого просвета. Она чувствовала, что ей уже никто не подаст спасательного круга, и она утонет в утраченных надеждах. — Проходите.       Оставив дверь открытой, не уделив должного внимания гостье, мисс О'Коннелл отошла в сторону и присела на ближайший диван, спрятав лицо в ладонях. Женщина чувствовала себя слишком паршиво, чтобы встретить как положено известную на всю страну личность. Но, пожалуй, сейчас актриса являлась для Патси ни кем иным, как обыкновенным человеком, не требующим золотых гор и повышенного внимания, способным просто выслушать и дать совет. Все-таки биологическая мать. Нельзя списывать со счетов, что ей всегда было все равно на собственного ребенка. Не верила Патси в природу таких людей.       Убедившись, что пришедший не представляет никакой опасности для присутствующих, Лотти поспешил вновь составить хозяйке компанию — вместе ведь гораздо легче пережить трудности. Пес улегся на ногу Патси, продолжая изучать гостью карими бусинками и молча желать улучшения погоды в доме.       — Извините, — всхлипнула мисс О'Коннелл, подняв красноватые глаза на Эллен и поднялась с дивана. Зачем? Лотти не понял, ведь нога человека стала тем уютным местом, где хотелось бы подремать и увидеть настоящие собачьи сны. — Может быть, чаю?       Мисс Вайс вежливо отказалась. Все-таки не чаевничать сюда приехала.       — Патси, я понимаю, — мягким тоном сказала женщина, сократив дистанцию до мисс О'Коннелл, — вам больно и страшно, но человек — не иголка, не может исчезнуть без следа. Роуз даст о себе знать. Тем более вам, единственному близкому человеку.       — Боюсь, это уже не так... — голос Патси надломился. Очевидно, что ее дочь считает иначе, именно поэтому исчезла, никому ничего не сообщив, поступив слишком низко и подло. Никогда мисс О'Коннелл не ожидала получить от дочери такой удар в спину, от которого оправиться будет уже не под силу. Однажды Роуз уже отплатила ей за все добро, сделанное при жизни, теперь же история повторяется. Неужели Патси снова придется пережить второе долгое расставание с дочерью? — Теперь я стала для нее первым врагом...       — Общение с этим... Подонком... — последнее слово непроизвольно сорвалось с уст актрисы, ведь иначе культурно она никак не могла назвать биологического отца Роуз, — еще не делает вас безответственной личностью, не способной проявлять заботу о родном человеке. Думаю, Роуз хорошо осознает это, но ей нужно больше времени, чтобы принять это... Наш мир слишком тесен. Кажется, мы все убедились в этом.       Патси подняла измученный взгляд на Эллен и на короткое время задумалась над ее словами. Судьба не пощадила никого из них. Это было очевидно всем. На долю каждого выпали свои трудности. И бороться с ними в одиночку мисс О'Коннелл стало невыносимо. Она уже готова была сдаться, опустить руки и плыть по течению. Но бросить на произвол судьбы дочь с нешуточными проблемами не могла. Она мать. И ее сердце каждый раз разрывалось от боли на множество кусочков от страданий дочери. — Позвольте, я при вас вновь ей позвоню. Вдруг это поможет?       — Да! Конечно! — мгновенно согласилась женщина. Сейчас она готова использовать все возможные варианты для решения проблемы.       Звонок на мобильный Роуз поступил моментально. Но ожидаемого результата не принес. Телефон девушки по-прежнему находился вне зоны действия сети. Это было ожидаемо. Девушка не хотела говорить ни с кем, даже с биологической матерью, с той, которая стала для нее по-настоящему родным человеком.       Измученная положением, Патси уже и не знала, что должно случиться, чтобы ее девочка вышла на связь. В сознание стали подкрадываться самые страшные мысли относительно того, что с Роуз случилось несчастье, что не по своей воле она не может ответить на звонки родных. А если она попала в серьезную аварию, если сейчас находится в какой-то больнице без сознания, не имея возможности связаться с близкими? А если в руках Питера? А если он решил вновь обратиться к прошлому и сделать то, что не получилось в прошлый раз?       Патси бросило в жар. Страх, до этого спокойно плавающий по сосудам ее организма, отчаянно рвался наружу. Но вовремя успевшая взять контроль над ним, женщина задумалась: нет, Питер не мог так поступить с собственной дочерью. Нет! Он ведь искренне раскаялся за все сделанное и не сделанное им. Он сожалеет о том, как подло поступил с Роуз и желал бы все исправить, если бы мог, если бы ему дали шанс. Но он сам не мог себе уже ничего дать, потому что все, что бы он ни сделал, Патси не оценит. Ей это не нужно с некоторых пор. Не стало нужно в конечном счете, когда открылась страшная правда.       Оценив достаточно плачевное положение матери Роуз, Эллен поспешила на кухню за стаканом воды. Жидкость сумеет хоть на коротенькое время отвлечь Патси от проблемы, ей срочно нужно переключить внимание на что-то другое.       — Выпейте воды, Патси. Паника сейчас не лучший союзник. Пожалуйста, постарайтесь успокоиться, — женщина протянула мисс О'Коннелл стакан бесцветной жидкости в надежде, что вода поможет приглушить эмоции и вернуть рациональное мышление.       — Спасибо, — мисс О'Коннелл с благодарностью посмотрела в глаза Эллен и, взяв стакан, сделала несколько маленьких глотков.       Измученная острыми проблемами Патси сейчас так не была похожа на ту уверенную в себе женщину, знающую цену суровой жизни, когда впервые предстала перед Эллен в клинике. Будто два разных человека, борющиеся с тяжелыми обстоятельствами.       — Могу я задать вам один вопрос? — тихо спросила Эллен.       — Конечно, — кивнула Патси. Она готова ответить на все, что интересует биологическую мать. Вдруг это поможет найти Роуз?       — Как вы познакомились с ним? — Мисс Вайс до сих пор не могла произнести вслух имя того, кто разом изменил ее жизнь, кто в один миг лишил ее твердой поверхности под ногами, кто дал ей потерять веру в себя, кто решил, что имеет полное право делать то, что хочет сам, не думая о желаниях других. Может быть, этот человек умеет как-то по-другому располагать к себе людей и извлекать от них выгоду?       — Это произошло случайно... — голос мисс О'Коннелл изменился. Стал тише и глубже. Она не против поведать женщине историю своего знакомства с Питером. Другое дело, так важно ли это Эллен Вайс? — Впервые я увидела его на раскопках, когда раненому оленю понадобилась помощь ветеринара, — Патси остановилась на мгновение и задумалась. «Animal Welfare Veterinary Clinic» — не единственная ветеринарная клиника к Дублине, и даже не самая ближайшая к месту трагедии, но вызов поступил именно туда. Почему? Чистая случайность или осознанный выбор судьбы? Знал ли Питер уже тогда, что это его шанс начать общение с приемной матерью его собственного ребенка? Или он действительно не имел никакого отношения к этому звонку и на самом деле ничего не знал ни о существовании Роуз и ее приемной матери? — А на следующий день в клинику поступил вызов от его жены о больной собаке. От помощи ветеринара жена отказалась и на следующий день он сам привез собаку в клинику. Собственно говоря, все.       Сейчас воспоминания приносили только разочарование и горечь, несмотря на то, что еще недавно Патси получала истинное наслаждение только от мысли о существовании этого прекрасного человека в своей судьбе и с радостью перелистывала в памяти моменты их недолгих встреч. Все-таки не раз и не два Питер осознанно или непроизвольно помогал ей справиться с жизненными неудачами. Он поддерживал ее, давал ценные советы. Что бы другие не говорили о нем, не могла Патси считать мужчину страшным извергом и душегубом.       — И после вы ни с того, ни с сего решили продолжить общение? Так легко впустили его в жизнь? — Казалось, все случившееся для мисс Вайс выглядело похожим на злую шутку, неудачно исполненную нерадивым клоуном. Но отчего-то смеяться не хотелось.       — Он пригласил меня на презентацию его книги, и я согласилась... — мягким, усталым голосом ответила Патси, присаживаясь на край дивана. — Не знаю, но... Так получилось, что он стал частым гостем в моей жизни, а я не сопротивлялась, чтобы разорвать наше общение. Я и мысль не допускала, что он сделал нечто ужасное с вами, Эллен. — Она посмотрела на собеседницу полными боли и страдания глазами, выражая к ней искреннее сочувствие. То, как Питер обошелся с ней, нельзя оправдать ничем. И простить тоже невозможно. На тот период внутри него доминировали какие-то животные инстинкты, говорящие «хочу, а на других плевать», нежели интеллект, присущий здравомыслящему человеку. Внутри Питера горело желание — подчинить себе слабую женщину, забыв о духовности и интеллектуальной значимости в мире, где он живет. — Почему вы спрашиваете? Думаете, Питер Дойл имеет какое-то... Прямое отношение к исчезновению Роуз? — только озвучив догадки, Патси тут же испугалась своих же слов. А что, если это правда? И сейчас ее дочь на самом деле находится в грязных руках насильника, желающего решить возникшую проблему — отказ Патси продолжать общение.       — Я не знаю, — честно призналась мисс Вайс. Кажется, ее личность не очень подходила в качестве утешения для матери Роуз, но обе ведь взрослые женщины и тешить себя иллюзиями было бы глупо. Обе понимали, что стали заложниками одного человека, на совести которого не одна истерзанная душа. — Я знаю лишь только одно: такие подонки должны гнить за решеткой, а не вести свободный образ жизни среди нормальных людей.       — Но... — Патси хотела возразить, но твердый и прямой взгляд Эллен отчетливо говорил только одно — женщина не рассматривает иных вариантов для дальнейшей судьбы таких насильников, как Питер Дойл. Он не достоин ни малейшего шанса на искупление.       — Вы считаете иначе? — она вопросительно вскинула бровь.       Патси стыдливо опустил глаза, прислушиваясь к тревожному стуку неровно бьющегося сердца. Это все было неправильно для нее, немыслимо, необъяснимо. Разум по-прежнему продолжал отвергать этого человека, как потенциально опасного для ее жизни и жизни Роуз, а сердце считало иначе.       Сейчас самым главным для Патси являлось — не потерять самообладание и внушить себе, заучить, как молитву, что мистер Дойл для нее ничего не значит. Чтобы потом не жалеть о несделанном, когда имелся шанс.       Усилием воли женщина заставила себя не думать о Питере, как о потенциальной опасности для дочери. Нет, он не посмеет причинить ей боль. Никогда. Он ведь клялся ей в этом. Но можно ли ему доверять? Кто даст гарантии, что одним днем он не сорвется и не примется за старое?       — Я не вправе судить кого-либо, — коротко ответила женщина, не желая глубоко вдаваться в эту тему. Слишком уж она ранит ее и так потрепанную душу.       — Видимо, Роуз посчитала иначе. И если бы не правосудие, я бы помогла ей в этом.       Уничтожить того, кто сам растоптал в грязь жизнь молодой Эллен — не счастье ли? Это как снять с плеч тяжеленный груз, долгое время приходившийся сутками тащить на спине по сухой пустыне без воды и еды. Женщина считала, что после сделанного с ней и Роуз, Питер не имеет право на жизнь. На любую жизнь. И только очищение мира от такой мрази поможет справиться с вновь кровоточащей раной.       — О чем вы? — насторожилась мисс О'Коннелл.       Новые обстоятельства только бы еще больше усложнили и до того непростую ситуацию, но выбора приемной матери не оставили.       — А вы не знаете?       По отрешенному взгляду Патси Эллен поняла, что женщина понятия не имеет о желании дочери совершить убийство. Новый факт может стать ударом для и так подорванного здоровья матери. Но мисс О'Коннелл должна знать правду. До самого конца. До последней крупицы.       — Роуз совершила попытку убить его. Пентобарбиталом. Но не вышло. — В голосе Эллен не прозвучало ни капли сочувствия, сожаления. Что и очевидно. У мисс Вайс нет ни одной причины, чтобы хоть на каплю уважать этого человека. Нет, не человека. Зверя. Шакала.       Лицо Патси в считанные секунды стало белым, как полотно, а дыхание прервалось. Казалось, в эту секунду ее сердце остановилось, и она добровольно попрощалась с жизнью.       Убить. Пентобарбиталом. Лекарством для усыпления животных. Ее Роуз. Ее девочка хотела взять на душу такой грех. Что происходит в этом страшном, до ужаса тесном и несправедливом мире? И почему она, родная мать, узнает об этом страшном деянии только сейчас?       — Она не могла этого сделать... — вырвалось с уст Патси, словно порыв ветра, который уже не остановишь. Сейчас она больше походила на отслужившую свой срок надломленную ветвь, только что треснутую и рухнувшую в пропасть, чем на живого человека, способного здраво оценить ситуацию.       Казалось, за столько лет жизни дочери Патси знала о ней абсолютно все: чем живет, увлечения, интересы, стремления, образ ее мышления, могла угадывать ее желания, но нет. Совершенно случайно открывшиеся новые факты позволили Патси под другим углом посмотреть на родного человека и только лишний раз убедиться в том, что однажды сделала все правильно, решив взять чужого крохотного человечка из распределительного центра. И как бы Роуз сейчас не поступала, она навсегда останется любимой и единственной дочерью, которую Патси будет защищать до конца своей жизни.       — Она поделилась со мной лишь после встречи с ним, — продолжила Эллен начатое приглушенным тоном. — Я бы не позволила ей сделать это, если бы заранее знала ее намерения. Эта тварь не стоит того, чтобы сломать судьбу Роуз. Он заслуживает иного наказания, и я надеюсь, что обязательно его получит. Это лишь вопрос времени.       Патси не нашла подходящих слов для ответа. Вся эта ситуация окончательно лишила ее равновесия, затуманила рассудок. Женщина чувствовала, как силы по крупице покидают ее тело, как легкие лишаются положенной дозы кислорода, как ее душа так и стремится попасть на тропинку, ведущую к воротам ада. Когда же эта жестокая пытка закончится? Когда же наступит просвет?       С сухих губ сорвался беспомощный, тихий стон, потух и пылающий огонек в бесконечно прекрасных глазах, некогда излучавших только тепло и свет. Даже в самом страшном сне Патси и представить не могла, что ее дочь способна на убийство, что она лишь мысль допустит лишить жизни человека. Пускай даже того, кто хотел поступить с ней самым жестоким образом.       Заметив, что мисс О'Коннелл уже находится на пути в какой-то потусторонний мир, Эллен поспешила подать ей стакан с водой в надежде вернуть сознание в реальность. Поспешно сделав несколько глотков, Патси молча потянулась за телефоном.       — Что вы задумали? — тревожным голосом спросила Эллен.       Не получив желаемого ответа, мисс Вайс пришлось только наблюдать за тем, как Патси поспешно покинула дом, мягко хлопнув дверью.       Звонок Питеру поступил в ту же секунду, как только мисс О'Коннелл вышла во двор. Пытаясь справиться с учащенным сердцебиением, она приказала себе говорить максимально четко и уверенно. Ей совсем не нужно, чтобы мужчина тоже стал заложником ее волнений. Ему вообще больше ничегошеньки не нужно знать о ее жизни. Но обстоятельства складываются таким образом, что ей просто необходимо получить ответ из его грешных уст.       Долгие гудки только еще сильнее заставляли Патси нервничать и тяжело вдыхать сухой воздух. Она тихо шептала себе, что все будет хорошо, что с ее дочерью обязательно все будет хорошо. Она найдется, она целой и невредимой вернется домой. Надо только подождать. Надо только набраться терпения.       — Патси... — бархатный мужской голос тупой болью отозвался в сердце женщины, заставив обратиться к затуманенному нависшими проблемами разуму. На несколько секунд она прикрыла тяжелые веки, отгоняя прекрасные мгновения, когда могла бесконечно долго наслаждаться подаренными минутами рая в лице Питера Дойла — человеком, который вместе с ней переступил точку невозврата. — Я рад тебя слышать... — тихо прошептал он, со всей силы сжимая гаджет в ладони.       Ему казалось, что он больше никогда не услышит ее голос, ведь понимал, что только по его вине женщина вынуждена так страдать. Но то, что она позвонила сама, уже говорит о многом.       — Где моя дочь? — строго спросила Патси, стараясь держать себя в руках. Этот человек больше не должен знать абсолютно ничего о ее чувствах. Но, кажется, сейчас скрыть их было невозможно. — И не смей мне лгать!       — О чем ты, Патси? — секунду поколебавшись, спросил Питер. Он явно не ожидал подобного вопроса сейчас. Худо-бедно пытаясь решить насущные вопросы в офисе, он старался не думать о том, что недавно случилось в его жизни. Но это оказалось слишком тяжело, ведь так легко выбросить мисс О'Коннелл из сознания и души оказалось невозможным. Да и мужчина осознанно не желал этого делать. Он хотел помнить абсолютно все, связанное с Патси: и хорошее, и не очень. Помнить, пока находится в сознании сам. — Что случилось?       — Где Роуз? Я знаю все, что она хотела сделать с тобой! И у тебя есть все основания причинить ей боль! — на одном дыхании проговорила Патси, чувствуя, как острая игла насквозь пронзила чуткое сердце, не оставив и шанса на спасение. Почему-то женщина была уверена, что Питеру уже нечего терять и в попытке вернуть ее доверие он мог взять власть над дочерью и сделать с ней все, что пожелает сам, чтобы лишний раз доказать себе — оставаться в стороне только для слабаков.       — О чем ты, Патси? Какие основания? Я никогда... Я не собираюсь делать с ней что-то плохое. Она ведь моя дочь! — попытался оправдаться мужчина, желая быть услышанным Патси. Не в его интересах вновь врать ей, когда и так с головой утонул во всех собственных тайнах. Впрочем, он не осуждал ее за сказанное, прекрасно понимая, что от недавнего удара оправиться за пару дней будет не так просто.       — Которая пыталась лишить тебя жизни. А сейчас тебе предоставился удобный момент лишить жизни ее. Сознайся, что тебе это необходимо — причинять боль другим. Ты ведь не можешь жить без этого!       Смелость и настойчивость Патси поражала Питера. Она осознанно строила обвинения, опираясь на его непоказательное прошлое, считая, что действует в верном направлении.       — Ты с ума сошла! Я не убийца, Патси! — в отчаянии воскликнул Питер, почувствовав, как предательски защемило сердце, ведь его поступки говорят об обратном. Оленя нельзя было спасти, по мнению мужчины, но животное могло бы получить шанс, если бы ему его дали. — Нет! Объясни мне, что произошло? Что случилось с Роуз?       — Она пропала! — не выдержав, всхлипнула женщина. К черту ее терпение! — Просто исчезла и до сих пор ни коем образом не дала о себе знать! И я... Я... Уже не знаю, что мне думать, где ее искать...       — Пропала? Как? Почему? Когда? — в голосе мужчины слышалось удивление. Он действительно не ожидал чего-то подобного со стороны девушки. Ему казалось, что решения Роуз всегда взвешены — все, что бы она не делала, имело смысл. Она наперед знала, что ей необходимо, чтобы получить душевное равновесие. Даже в том, чтобы отравить самого Питера Пентобарбиталом и то имелся смысл. Это желание восстановить справедливость по отношению к биологической матери, это стремление избавить общество от гнилого мусора, неприемлемого для переработки.       — Три дня назад... Когда раскрыла правду... От тебе. О том, кто ты есть, — ее голос надломился. Она сглотнула. Ей казалось, что в ее жизни больше никогда не будет ни тепла, ни ощущения безопасности, ни любви в любом ее проявлении. Только не в ближайшее время. В уголках ее глаз зародились слезы, но женщина быстро смахнула непрошеную влагу. Нет времени плакать. Она обязана быть сильнее всего, что происходит вокруг.       — Я сожалею... Прости... — почти шепотом произнес Питер, признавая, что шанс хоть что-то исправить безнадежно упущен. — Я трус, потому что побоялся сказать тебе все сам, хотя должен был...       — Замолчи! — в приказном тоне велела Патси. — Это ничего не изменит.       Может быть, изменило бы... Питер полагал, что если бы он иначе построил общение с приемной матерью его дочери, многое могло бы пойти по иному пути. Но все случилось так, как случилось. И он не жалел об этом. Между ними огромная пропасть, преодолеть которую Патси не желает, а Питер настаивать теперь не станет.       — Я хочу тебе помочь... — тихо прошептал он в надежде, что его не оттолкнут. Впрочем, Патси имеет полное право послать его далеко и надолго. Но нет, она не поступит с ним так низко, иначе бы не позвонила. У вызова была своя цель — убедиться, что мужчина не имеет никакого отношения к исчезновению Роуз. Но ведь он осознанно мог и соврать. Впрочем, Патси искренне хотелось верить, что ее сейчас не обманывают. Сердце подсказывало, что Питер ей не лжет. — Хочу помочь найти Роуз.       — Каким образом? Я была везде, где она могла бы остановиться... Беседовала со всем ее окружением, обращалась куда только возможно — это не дало результатов.       — Вероятно, ты что-то упустила, и ответ лежит на поверхности, — предположил Питер и поспешно добавил: — Я найду ее! Я найду твою дочь! — четко произнес он каждую фразу, будто бы заранее знал, что сделать это будет легко и просто. Как и подчинить себе любую женщину, не считаясь с ее мнением. Но на деле это было совершенно не так. — Слышишь?       — Да... — одними губами произнесла Патси, тихо всхлипнув. В эту минуту она даже не думала о правильности своих действий. Может быть, Питеру вообще не нужно было звонить и говорить об исчезновении Роуз? Он для нее никто, чтобы принимать участие в ее жизни. К тому же Патси поклялась себе ограничить себя и дочь от общения с таким человеком как Питер Дойл.       — Ты мне веришь? — сдержанно спросил мужчина, но в ответ не получил ни слова. В динамике слышалось лишь глубокое дыхание. Как найти в себе силы, чтобы довериться тому, кто каждый раз при встрече что-то недоговаривал, порой вел себя слишком странно, подозрительно, но в то же время умел поддержать любой диалог, стал для Патси интересным собеседником и занял в ее сердце одно из значимых мест? — Я найду. Обещаю! — в этих словах было столько уверенности, что, казалось, девушка находится совсем рядом, в соседнем кабинете его офиса. Осталось только забрать ее оттуда и привезти к матери домой. Но сейчас Питеру больше непозволительно ошибаться. Если дал обещание — обязан выполнить. Его ведь насильно никто не тянул за язык.       Как и Патси — набирать его номер. Легче после разговора ей не стало. Мысль о том, что ее девочка находится среди мерзких людей в забытом богом месте, сводила женщину с ума. Худо-бедно она старалась взять себя в руки, включить сознание и взвесить все сказанные ранее слова дочери, но ничего путного не выходило. Эллен Вайс открыла ей тайну Роуз, но, может быть, девушка поделилась с биологической матерью чем-то еще, чем-то самым сокровенным, о чем не знает Патси? Ведь только Эллен могла рассказать ей все подробности встречи с будущим отцом, их короткой связи и нестерпимой боли как и физической, так и моральной — о травме, нанесенной Питером, рубцы и шрамы после которой не заживают со временем.