Птица в клетке

kyddiekafka — walk houses — a quiet darkness wildes — bare

      — Райнер.       В ее голосе сквозил страх. Райнер застыл на месте, разом позабыв все, что хотел сказать. Нет, причина, по которой он позвал ее сюда, по-прежнему была ясна, крутилась на языке, но помимо нее хотелось сказать еще столько всего, что он просто беспомощно молчал.       Эвер сделала шаг назад, обхватила плечи обеими руками, напряженно и напугано глядя на него. Он понятия не имел, о чем она думала, но наверняка ни о чем хорошем. Он ведь пытался убить ее в прошлый раз. На самом деле, он бы все равно не сделал этого, но ее обман ударил больнее, чем ожидалось.       И это было странно.       Странно, потому что они были знакомы всего ничего и то, как их тянуло друг к другу казалось настоящим безумием, не имеющим никакого рационального объяснения.       Райнер еще в училище не был обделен вниманием девушек. Первое время его это здорово удивляло и настораживало, потому что в Марлии никто его за человека не считал. Но, как оказалось, привыкнуть к повышенному интересу противоположного пола было намного проще, чем он думал. И все же, ни одну девушку из училища он не желал так сильно, как эту испуганную упрямицу, стоящую в двух метрах от него. И даже после того, как она обманула его и напала на них с Бертольдом, ничего не изменилось.       Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, Райнер вдруг шагнул вперед, обхватил лицо Эвер обеими руками и жадно поцеловал. Капюшон слетел с его головы, а девушка вцепилась пальцами в широкие рукава его плаща, в изумлении распахнув глаза.       Жарко выдохнув в ее рот, парень скользнул языком по ее губам, а Эвер будто пришла в себя. Больно укусив его за нижнюю губу, она с силой толкнула его в грудь. Райнер шагнул назад, с усмешкой вытирая кровь с губ, и покачал головой:       — Ну хотя бы один раз.       Она сделала глубокий вдох, коснулась рукой живота и подняла на него глаза.       — Ты пришел, чтобы убить меня?       Райнер даже растерялся на секунду.       — В твой день рождения? Ты настолько плохо обо мне думаешь?       Эвер не сводила с него затравленных блестящих глаз. Губы у нее покраснели, как и щеки, это было видно даже в темноте. Райнер старался не рассматривать ее, потому что мысли в голове превращались в сплошной туман.       — Да.       Ощутив укол обиды, он отвел взгляд. Не хотелось думать о том, что она в самом деле такого мнения о нем. А впрочем, после всего, что произошло, в этом не было ничего удивительного. Он заслужил, и от этого было еще больнее.       — А ведь это ты меня обманула и пыталась убить в прошлый раз, — наконец выдохнул он, и Эвер удивленно вскинула брови.       — После того, как из-за тебя погибло столько людей! Ты пытался убить всех там, на стене!       — Не всех! — повысил он голос, потому что слушать это было невозможно. — Не тебя.       — Ох, вот как! — Эвер будто позабыла былой страх и подошла к нему. — Быть может, мне стоит тебе спасибо еще сказать? Спасибо тебе, Райнер, что убил всех вокруг, но снизошел до того, чтобы оставить в живых меня! Я так полагаю, в следующий раз ты такой ошибки не допустишь. Хотя постой, следующий раз ведь уже наступил, да? Ты для этого меня сюда позвал?       Он вдруг опустил ладонь на ее затылок и резко притянул к себе. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами в полной тишине. Райнеру ужасно сильно хотелось снова ее поцеловать, но делать что-либо против ее воли во второй раз он себе не позволил.       Эвер смотрела на него со смесью страха и злости, но не шевелилась и, кажется, даже не дышала. Зеленые глаза следили за каждой эмоцией на его лице. Покачав головой, Райнер негромко произнес:       — Тебе я никогда не наврежу.       Снаружи вдруг прогремел гром и пошел дождь. Тяжелые капли забарабанили по крыше, стали медленно сползать по давно не мытым стеклам окон. Опустив руку, Райнер сделал шаг назад, нервно провел пятерней по волосам. Если бы Бертольд или Зик узнали, чем он сейчас занимается, прикончили бы его вдвоем. И хотя Берт ни словом не обмолвился командиру о том, как сглупил Райнер, поведясь на ложь элдийской девушки, он явно ждал удобного момента, чтобы упрекнуть друга в этом. Они ни разу не обсуждали произошедшее, и Райнер был в какой-то степени благодарен другу за молчание.       — Мне нужно вернуться, — вдруг произнесла Эвер, вырвав его из собственных мыслей. — Пока меня не начали искать.       — Я знаю, что Эрвин собирается отбить стену Мария, — устало произнес Райнер, и девушка в изумлении уставилась на него. — И все, что я хочу тебе сказать, Эвер — откажись от этой операции.       Она удивленно подняла брови, явно пораженная его осведомленностью. Райнер покачал головой; за эти слова Зик бы его вообще по стенке размазал, даже регенерация не спасла бы. И все же он должен был сказать ей это, не простил бы себе, если бы не сказал.       — Откажись от операции, — с нажимом произнес он, делая шаг вперед, и Эвер отступила, глядя на него снизу вверх. — Останься дома. Соври. Скажи что угодно, но не едь туда. Никто из них не вернется назад.       — Ты гарантируешь это? — испуганно спросила она, и у него сердце дрогнуло от ее тона. Будто она уже смирилась с тем, что он, именно он, не оставит никого в живых. Смирилась с тем, что он злодей. — Лично всех перебьешь? Как делал до этого?       — Обещай мне, — в отчаянии произнес Райнер, ощущая себя последней тварью и злясь на собственную беспомощность. Ему хотелось кричать, угрожать ей, оттолкнуть от себя и напугать, все, что угодно сделать, лишь бы заставить остаться дома. И он наперед знал, что бы он ни сказал, что бы ни сделал, она его не послушает. — Обещай мне, Эвер.       — Нет, — просто ответила она.       Райнер молча уставился на нее, ощущая острое раздражение от ее упрямства.       — Я ведь не планировал тебя искать, — покачал головой он. — Пришел в эту деревню за провизией и услышал, как эти балбесы тебя с днем рождения поздравляют. Разве это не похоже на знак?       Эвер молчала. Райнеру оставалось только гадать, что за мысли крутятся у нее в голове. Но он примерно догадывался, о чем она думала.       — Неужели ты так сильно меня ненавидишь? — не выдержал он. Эвер удивленно моргнула и снова сделала шаг назад. — Я ведь столько раз спасал тебе жизнь. И меня изнутри съедает от того, что мы теперь враги.       Он подошел к ней и, подняв руку, осторожно заправил ее волосы за ухо. Эвер следила за его движениями, затаив дыхание. Внутри у нее явно шла борьба, теперь Райнеру это было хорошо видно. И от этого сжималось сердце, потому что ему до ужаса хотелось, чтобы она приняла его сторону. Без вопросов, без страха, без прошлого. Просто приняла его.       — Я очень жалею, что напал на тебя, — прошептал он, пальцами касаясь ее волос. — Прости меня. Но чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь в том, что не смог бы сделать тебе больно. Сам не знаю, почему…       Эвер подняла голову, и их глаза встретились.       — Не знаешь? — шепнула она, блуждая взглядом по его лицу.       — Нет, — покачал головой парень. — И мне страшно. Мне страшно от тех эмоций, которые ты у меня вызываешь. Когда ты рядом, я уже не способен думать о своей миссии.       — О какой миссии?       Он осекся. Рассказывать было нельзя. Да, в тот раз он хотел поведать ей обо всем, но сейчас… нет, сейчас говорить было нельзя.       — Райнер, о какой миссии? — более уверенно спросила Эвер, глаза у нее угрожающе заблестели.       Райнер опустил руку и тяжело вздохнул. В эту же секунду Эвер оттолкнула его и бросилась к двери. Стиснув зубы, парень кинулся за ней и в несколько шагов догнал. Резко схватил за плечо и потянул назад. Эвер замахала руками, пытаясь отбиваться, пихнула его локтем в живот, но Райнер все равно был сильнее.       — Пусти меня! — процедила она, когда он обхватил одной рукой ее за шею, а вторую опустил на затылок. — Пусти меня, Райнер!       — Я не могу позволить тебе сбежать сейчас, — произнес он, касаясь губами ее уха.       Эвер зарычала, продолжая вырываться, и он чуть крепче пережал ее горло. Девушка схватилась обеими руками за его предплечье, пытаясь оттянуть руку, но тщетно. Райнер прижал ее спиной к своей груди, уткнулся носом в ее волосы и вздохнул. Через несколько мгновений Эвер затихла. Тело ее обмякло, и Райнер с готовностью подхватил ее. Девушка безвольно повисла на его руках, медленно и едва заметно дыша.       Чуть поодаль у окна стояла небольшая скамья. Тяжело вздохнув, Райнер поднес Эвер к ней и осторожно уложил, убрав упавшие на лицо девушки волосы. Она была без сознания, и вряд ли придет в себя в ближайший час.       Передав ей записку там, в толпе, он надеялся, что сможет уговорить ее не отправляться в вылазку в Шиганшину. Сейчас он уже понимал, что это была заведомо провальная идея, но, по крайней мере, он ее увидел. И хотя встреча прошла не так, как ему бы хотелось, это было лучше, чем если бы он мучил себя догадками и предположениями.       За окном дождь превратился в настоящий ливень. Сейчас не было видно даже огней в деревне, значит, фестиваль быстро завершился и все уже наверняка разошлись по домам. Райнер сунул руку в карман и вытащил оттуда маленький мешочек. Он планировал отдать ей его лично, но планам сегодня было не суждено сбыться, поэтому он вложил вещицу в руку девушки. Скользнув взглядом по ее лицу, парень наклонился и едва ощутимо коснулся губами ее лба.       — Я не хочу, чтобы ты вечно ненавидела меня, — горько прошептал Райнер, проведя пальцем по ее подбородку.       Затем накинул капюшон на голову и направился к задней двери, ведущей прямо к лесу.       Нужно было начинать готовиться к очередной войне. ***       Когда Эвер пришла в себя, за окном было совсем темно и все еще шел дождь. Ощущая слабость во всем теле, она уставилась вверх — узкие деревянные перекладины упирались в несущие стены часовни, а потолок уходил высоко вверх, образуя купол. Дождь стучал по карнизам снаружи, вода с шумом стекала по водостоку.       Очередной раскат грома прокатился по небу, сотрясая окна, и она медленно приподнялась на локтях. В часовне царила мертвая тишина, Райнер бесследно исчез. Ощущая злость, смешанную с досадой, Эвер села, и тут же что-то почти бесшумно упало на пол.       Удивленно подняв брови, девушка наклонилась и подняла маленький кожаный мешочек. Осторожно развязав его, заглянула внутрь и застыла в изумлении. Несколько мгновений сидела неподвижно, сжимая в руке мешочек, а потом все-таки достала из него подвеску.       Ту самую в форме солнца с волнистыми лучами и янтарным камнем в центре.       Ту самую, которая так напомнила ей его глаза.       Прижав ладонь ко рту, Эвер подалась вперед и разрыдалась. Будто боль накапливалась в ней с того самого момента, как он спас ее перед лесом гигантских деревьев. Накапливалась и накапливалась, пополняясь каждый раз новым шрамом, более глубоким и ощутимым, пока не исполосовало ее всю на лоскуты.       Прижав подвеску к груди, Эвер сползла на пол, обхватывая голову второй рукой и захлебываясь слезами. Ее всю трясло, сердце колотилось будто бешеное, она едва могла вдохнуть.       Зачем он сделал это? Зачем надавил на больное? Ей казалось, будто Райнер голыми руками схватил ее сердце и разорвал в клочья. И самым ужасным был тот факт, что он наверняка не хотел причинять ей боль. И сделал это лишь потому, что его чувства к ней такие же, как у нее самой. И она просто не могла его ненавидеть, как должна была. Ненависть лишь сжирала ее изнутри, потому что в глубине души она знала, что он этого не заслуживает.       Зажав ладонью рот, Эвер уткнулась лицом в сгиб локтя, шумно всхлипывая. Он просил ее не ехать в Шиганшину, чтобы уберечь. И она понимала, что ей придется сделать этот выбор. Выбрать свои чувства к нему или своего отца, друзей и будущее всего человечества. Чертовски неравные вещи на чашах весов. Выбор был очевиден, но он грозился уничтожить ее.       Дверь в часовню вдруг распахнулась и кто-то забежал внутрь. Эвер подняла голову и увидела Питера, застывшего у входа. Парень весь промок, с его волос и одежды капала вода. Заметив ее, он бросился к девушке:       — Эвер, черт возьми! Где ты была?! Мы обыскались! Что с тобой?       Он озадаченно посмотрел на ее заплаканное лицо и красные глаза, и Эвер быстро вытерлась рукавом.       — Все в порядке, — севшим голосом ответила она, поднявшись на ноги.       — Тебя не было часа два! Мы уже подумали, что тебя похитил кто… Что с тобой произошло?       Она покачала головой, осторожно повернула застежку и надела подвеску на шею. Питер наблюдал за ней с удивлением, смешанным с беспокойством.       — Здесь был Райнер, — произнесла она, и Питер так и застыл с раскрытым ртом.       — Что?! Это он тебе записку передал? Он сделал с тобой что-то?       Эвер снова покачала головой, горько улыбаясь. Разбитое сердце считается? Она знала, что должна будет все рассказать об их встрече, но язык словно окаменел и не давал поделиться с кем-нибудь произошедшим. На улице раскатисто бабахнуло, в открытую дверь ворвался холодный ветер.       — Я все расскажу в штабе, ладно? Пожалуйста, Питер, у меня нет ни сил, ни желания сейчас это делать. Где все?       — Ищут тебя, — настороженно произнес парень. — Пойдем, скажем им, что ты нашлась.       Эвер уныло побрела к двери, ощущая себя абсолютно опустошенной и раздавленной. Подвеска на шее одновременно грела и прожигала кожу насквозь. Ноги двигались машинально, каждая будто весила не меньше тонны.       Выйдя на улицу, она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Питер вышел следом, и они пошли в сторону деревни. Через несколько минут она тоже промокла насквозь, но даже не стала накрывать голову. Волосы прилипли к шее, холодные капли стекали по лицу к подбородку и за ворот рубашки, но она как будто не чувствовала этого.       Питер молча косился на нее, явно озадаченный ее поведением, но у Эвер не было никакого желания ему что-либо объяснять. Она вообще с трудом представляла, как станет рассказывать в штабе о том, что Райнер приходил в деревню. О подвеске она сразу решила умолчать, поэтому предварительно спрятала ее под рубашку. Еще чего доброго, кто-то захочет ее отобрать, а этого Эвер уж точно не допустила бы.       Завернув в очередной переулочек, они увидели остальных ребят, укрывшихся под навесом какой-то уже закрытой лавки. Клэр заметила их первой, подскочила на ноги и указала на них рукой. Эвер глубоко вздохнула, ожидая миллион вопросов и удивленных взглядов. Им навстречу выбежал Жан, стянул с себя куртку и накинул ей на голову, хотя в этом не было никакого смысла — она уже и так промокла до нитки.       — Эвер, где ты была? — выпалил он, когда они подошли к навесу.       Эвер потянулась было снять куртку, но парень не дал ей этого сделать и заставил надеть. Только сейчас она ощутила, насколько сильно замерзла — все тело заледенело, и у нее зубы слегка стучали от холода.       — Мы так испугались, — произнесла Клэр, и Саша за ее спиной согласно закивала.       — Что произошло? — спросил Эрен, и у девушки даже голова закружилась.       Захотелось закричать и попросить всех заткнуться, но она заставила себя говорить спокойно.       — Я расскажу все в штабе. Не переживайте, все в порядке, — помолчав, виновато добавила. — Простите, что заставила волноваться.       — Сейчас ребята подгонят повозку, — подал голос Конни, высматривая что-то в темноте улицы. — Одолжили у кого-то из жителей деревни.       — Ты точно в порядке? — спросил Жан, усадив ее на скамью и присев перед ней на корточки.       Эвер кивнула, откинув голову назад, и прикрыв глаза. Ее клонило в сон. Уставшая от этого так хорошо начавшегося и так отвратительно закончившегося дня, она не заметила, как заснула. ***       Шум в общей столовой перекрывал даже собственные мысли в голове. Эвер вяло ковыряла вилкой доставшийся ей кусок мяса, но аппетита совсем не чувствовала. В отличие от остальных, на которых праздничный ужин перед отъездом в Шиганшину произвел неизгладимое впечатление, она почти не чувствовала вкуса еды.       Рядом сцепились Саша, Конни и Жан, и она повернулась к ним, отложив вилку в сторону. Учуяв мясо, Саша словно с цепи сорвалась и схватила самый большой кусок, который еще предстояло поделить. А когда друзья попытались ее утихомирить, девушка ухватилась зубами прямо за руку Жана и, судя по всему, не была намерена отпускать, несмотря на вопли последнего и уговоры Конни.       Покачав головой, Эвер с вялой улыбкой наблюдала за друзьями. Члены ее собственного отряда сидели напротив нее, обсуждая ужин и даже не касались темы завтрашней поездки. У Эвер из головы не шел их разговор с отцом, произошедший накануне.       — Быть может, тебе в самом деле лучше остаться дома? — спросил отец, внимательно всматриваясь в ее лицо.       Эвер сидела напротив него, даже не пытаясь выглядеть лучше, чем себя чувствовала. Со дня ее рождения прошло несколько дней, за которые она спала всего часа три-четыре. Сознание бесновалось не хуже, чем погода на улице, подкидывая ей особенно яркие и жуткие кошмары. Она знала, как выглядела сейчас и уже ожидала нотаций отца, однако их не последовало. Он смотрел на нее с тревогой и разговаривал так осторожно, подбирая слова, что ей хотелось перевернуть стол перед собой.       — Я не останусь, — процедила она, сложив руки перед собой.       — Ты на ногах еле держишься! — повысил голос Уорнер, и она удивленно на него посмотрела. Он крайне редко позволял себе такое, обычно на нее безотказно действовал его спокойный тон. Видимо, он и в самом деле не на шутку за нее переживал. — Ты себя в зеркало видела? После того вечера ты на призрака похожа, Эвер! Останешься дома, и точка!       — У нас каждый солдат на счету! — выпалила она, хлопнув ладонью по столу. — Как я буду в глаза своим товарищам смотреть, если брошу их только потому, что мне, видите ли, плохо?! Я поеду со всеми. И не пытайся меня отговорить.       Они уставились друг на друга. Отец поджал губы, неловко пошевелил раненой рукой и первый отвел взгляд. Эвер видела, что он всеми силами старается справиться с эмоциями. Но уступать не была намерена. Только не сейчас, когда на кон поставлено слишком многое.       — Ты погибнешь там, — с болью произнес Дейн. Его взгляд скользнул по подвеске, висевшей у нее на шее. Эвер никому так и не рассказала, от кого она была, но почему-то ей казалось, что отец догадывался. — Ведь даже Райнер просил тебя остаться.       Эвер медленно подняла на него глаза. Отец смотрел на нее в упор. Он очень спокойно отреагировал на ее рассказ о произошедшем, она даже не ожидала этого.       — Плевать, о чем он просил, — процедила она.       — В самом деле? А по-моему, он дал дельный совет.       — Ты издеваешься надо мной?       Они вздохнули почти одновременно. Эвер резко поднялась на ноги, чувствуя, что больше не может сидеть на месте. Ее снова начинало трясти. В голове больно пульсировали слова Райнера в часовне.       тебе я никогда не наврежу.       никто из них не вернется назад.       прости меня.       мне страшно.       Она схватилась одной рукой за голову и крепко зажмурилась. Отец поднялся на ноги и подался к ней, но она подняла вторую руку, останавливая его.       — Я в норме.       Ему было страшно. Страшно оттого, что его чувства к ней не поддавались контролю. Все это было глупо. Безрассудно. Самоубийственно. Эвер неосознанно коснулась пальцами подвески. Хотелось содрать ее с шеи и швырнуть куда подальше. Хотелось никогда в жизни ее не снимать.       В дверь вдруг постучали. Эвер вздрогнула, а отец негромко произнес:       — Войдите.       В комнату вошел командор Эрвин. Его бледное лицо выглядело осунувшимся, уставшим. Встретившись взглядом с Эвер, он медленно сел на стул.       — Что ж, Эвер, твой рассказ только лишний раз подтвердил мои собственные догадки. Они будут поджидать нас в Шиганшине. Однако это не повод отказываться от нашей миссии. Она слишком важна.       — Я понимаю, — кивнула она, сглотнув. — Я все это понимаю.       — Понимать, не означает быть согласной, — устало произнес Эрвин. — Ты можешь отказаться от миссии.       Она удивленно распахнула глаза. Да что они все сговорились, что ли?       — Я уже сказала отцу, что не стану отказываться.       — Хорошо. Но я все равно запрещаю тебе убивать Райнера Брауна.       — Что?! — выпалила она, опустившись на стул. Ей показалось, что она ослышалась и что командор спятил.       — Ты меня услышала. Я знаю, что раньше отдавал тебе прямо противоположное указание, однако сейчас я запрещаю тебе убивать его. У тебя и твоего отряда будет своя миссия. Сейчас постараюсь объяснить, в чем она будет заключаться.       Кто-то ударил рукой по столу, и Эвер подскочила на скамье. Ребята перехватили Сашу за плечи и оттащили от стола, а потом привязали к балке у стены. Громкие возгласы солдат, их безоговорочная уверенность в победе вызывали у нее острое желание сбежать из зала. Однако наедине с самой собой было еще хуже.       — Новичкам самое место в сопровождении! — произнес Жан, покачав головой. Один из новеньких солдат удивленно посмотрел на него, и Кирштейн пояснил. — Если отправим всех новичков в авангард, учить будет некого. Тебе надо сидеть в тылу и опыта набираться, чтобы живым вернуться домой.       Темноволосый паренек из полиции задумчиво кивнул. Жан вдруг покосился на Эрена, сидящего рядом с Армином и скривил губы:       — У нас самих тут есть маньяк со склонностью к суицидальным выходкам во время операций!       Эвер усмехнулась и покачала головой. Вечно он нарывался! Подперев рукой подбородок, девушка с интересом посмотрела на Эрена, который, как ни в чем ни бывало, поднес к губам кружку с водой.       — Жан, ты на кого намекаешь? — с нажимом спросил он, и Армин, сидевший между парнями, втянул голову в плечи.       — А то ты не понял, маньяк-суицидник, — чуть ли не по слогам язвительно произнес Жан, наклонившись вперед.       Спустя секунду они уже сцепились в драке. Разведчики постарше устало закатывали глаза, наблюдая за разыгравшимся представлением — такое здесь происходило едва ли не каждый вечер. Конни приподнял брови, глядя на друзей с ухмылкой.       — Микаса, надо их остановить! — в отчаянии воскликнул Армин, но девушка лишь покачала головой.       — Оставь ты их. Ночью спать будут лучше. К тому же, это ненадолго.       Девушка оказалась абсолютно права. Спустя несколько минут в столовую вошел капитан Леви и, судя по тому, какими сильными пинками он раскидал по сторонам дерущихся, общая радостная лихорадка его не коснулась. Эвер со вздохом встала из-за стола и помогла Жану подняться. Эрен в сопровождении Армина и Микасы вышел на улицу.       — Ну что, получил желаемое? — фыркнула Эвер, когда парень со стоном выпрямился.       — Ох, когда-нибудь я этого придурка прикончу, — пообещал Жан, однако угроза прозвучала как-то ненатурально.       — Обязательно, — протянула Эвер, и они вышли в коридор.       В столовой все стали медленно собираться и расходиться по спальням. Вечер веселья был окончен.       — Не хочешь немного подышать воздухом? — спросил Жан, и девушка пожала плечами.       — Пошли, все равно не засну.       Они вышли на улицу, и Эвер сделала глубокий вдох. Солнце уже давно село, над штабом застыли сумерки, все вокруг залило тишиной. Девушка села прямо на ступеньки, задумчиво всматриваясь в темноту улиц. Жан молча опустился рядом.       — Ты в порядке?       — Да. Нет. Не знаю, — Эвер чувствовала себя неуверенно и глупо.       Все старались обходить стороной тему с Райнером, и это бесило ее еще больше. Будто если кто-то рядом произнес бы его имя, она бы тут же рухнула без чувств. И все же, она не была уверена в том, что ей хочется обсуждать с кем-либо случившееся.       — Как думаешь, кто-нибудь вернется домой после этой операции? — спросила она, решив не давать ему возможности спросить про Райнера.       — Надеюсь, что да, — покачал головой парень. Он тоже смотрел в темноту переулка, словно пытался разглядеть там кого-то. Возможно, призраков прошлого. — Мне бы не хотелось умереть. И не хотелось бы, чтобы умерли мои друзья. Поэтому другого выбора не остается, кроме как сделать все, чтобы выжить.       Эвер хмыкнула. Звучит так просто, как пальцем щелкнуть и — раз! — все проблемы чудесным образом решатся и все сразу станет хорошо. Она все думала о том, что у нее было два шанса выслушать Райнера, и оба раза она отказалась. Впрочем, во второй раз он сам не захотел, но ей почему-то казалось, что если бы она попросила, он бы рассказал.       Но что рассказал? Какими должны были быть его объяснения, чтобы она закрыла глаза на все, что было сделано им раньше? Все эти смерти, все эти разрушенные жизни… Какой должна была быть причина, чтобы понять его?       — Я лишь надеюсь, что мне не придется смотреть, как умирают близкие мне люди, — произнесла наконец она, посмотрев на Жана. Он понимающе кивнул.       — Хочется верить. Хотя, конечно, нам ли не знать, что это было бы слишком просто.       — То есть, ты заранее готов кого-то потерять?       — К этому нельзя быть готовым, — пожал плечами Жан. — Даже если каждый день будешь смотреть, как погибают твои близкие, боль от их потери не станет более терпимой. Раны затягиваются, но на их месте появляются шрамы, которые всегда напоминают о тех, кого больше нет рядом.       Эвер застыла, удивленно глядя на него. От его слов холодок пробежал по спине, и она в который раз эгоистично порадовалась, что отец останется здесь. Хотя бы о нем ей не придется беспокоиться.       Жан неловко прокашлялся и замотал головой:       — Что-то меня занесло слегка… Пойду-ка я спать, и тебе советую.       — Доброй ночи, Жан, — улыбнулась девушка, и он помахал ей рукой, направляясь обратно в штаб.       — Доброй ночи, Эвер.       Она посидела в одиночестве еще несколько минут, а затем поднялась на ноги и тоже поплелась к дверям. Внутри уже царила тишина, видимо, приказ Леви закругляться все восприняли более чем серьезно.       Мысли в голове не утихали ни на секунду. Эвер все думала о том, что ей сказал командор Смит, думала о друзьях, думала о Райнере. Волнуется ли он сейчас точно так же, как все они? Боится ли он умереть? Боится ли проиграть?       Уже у самой двери в ее комнату кто-то догнал ее и коснулся плеча. Девушка обернулась и увидела перед собой Артура. Последние дни они почти не разговаривали, и хотя парень пытался один раз завести с ней разговор, Эвер пресекла это.       Дело было даже не в нем, а скорее в том, что ей совсем ни с кем из своего отряда не хотелось говорить. Вот и сейчас чувство было такое же. Будто она намеренно отталкивала их от себя, страшась, что потерять кого-нибудь из них в этой вылазке будет слишком больно.       — Можно с тобой поговорить? — осторожно спросил Артур, блуждая взглядом по ее лицу.       — О чем? — сухо спросила Эвер. Ее тон явно его огорчил, но он почти не подал виду.       — Не хочу, чтобы мы отправлялись на миссию, разругавшись. Мне правда очень жаль, что я тогда наговорил тебе все те вещи… Я не должен был этого делать.       — Да, не должен был, — согласилась Эвер. — Но я не злюсь на тебя. По крайней мере, не так, как на себя.       Артур удивленно на нее уставится, и Эвер дернула плечом.       — Долго объяснять. Твои извинения приняты, и хватит об этом. Если честно, сейчас я могу думать только о том, что ожидает нас завтра. Давай поговорим после того, как вернемся с операции домой?       — Ладно, — грустно улыбнулся парень. — Поговорим, когда вернемся.       Эвер посмотрела ему в глаза. Он сдерживался из последних сил, чтобы не сказать что-то еще, о чем они оба потом, скорее всего, пожалеют. Ухватившись за ручку двери, она притворно зевнула и кивнула ему:       — Спокойной ночи, Артур. До завтра.       Парень осекся. Момент был потерян, и он только сконфуженно пробормотал:       — Да, до завтра.       Эвер открыла дверь и вошла в спальню, где уже мирно посапывали Клэр и Саша. Кровать Микасы еще пустовала. Девушка медленно подошла к своей постели и без сил опустилась на нее. У нее снова дрожали руки. Она ненавидела себя за то, как поступала с Артуром, и пообещала себе, что обязательно все ему объяснит по возвращении. Ей не хотелось мучить его недосказанностью, но и ответить на его чувства она тоже не могла. Не после того, что сделал Райнер.       Поднявшись на ноги, она стянула рубашку и скинула с ног ботинки. На столике возле кровати лежала стеклянная композиция с цветами, подаренная друзьями. Эвер часто любовалась ею в свободное время. Стягивая штаны, она вдруг оступилась и едва не упала, вовремя вцепившись руками за крышку столика. Тот опасно накренился набок и подарок соскользнул вниз. Эвер едва сдержала крик, а стеклянное изделие ударилось ребром о пол и перевернулось. Клэр сонно заворочалась и что-то недовольно проворчала.       С замирающим сердцем Эвер присела и трясущимися пальцами подняла композицию. По всей стеклянной поверхности разошлись мелкие трещинки, поэтому засахаренные цветы казались разрезанными на тысячи мелких частей.       Если бы Эвер верила в дурные предзнаменования, то это было бы как раз одно из них.