Птица в клетке

syml — where’s my love tate mcrae — you broke me first the neighbourhood — the beach

      Открыв глаза, Райнер столкнулся взглядом с Эвер. Он лежал на полу палаты, а она сидела рядом — его голова покоилась на ее коленях, пальцами она осторожно перебирала его волосы.       На лице у нее застыло растерянное, испуганное выражение — она в самом деле переживала за него. Не было ни ненависти, ни злости, ни разочарования, только беспокойство.       В голове у него шумело, мысли никак не могли прийти в порядок, он едва понимал, что происходило. Имело значение только одно — она была здесь, живая и невредимая.       — Ты в порядке? — севшим голосом спросила девушка.       — Я не понимаю, — прошептал он, поднял руку, желая коснуться ее лица, но в последний момент передумал и опустил ее.       Ощущение было такое, что как только он притронется к ней, она тут же исчезнет. От этого ему становилось страшно и больно одновременно. Все это время его душило чувство вины, а сейчас будто гора с плеч свалилась.       Райнер уже хотел было спросить ее снова, реальна ли она, но Эвер покачала головой.       — Пожалуйста, сделай вид, будто мы не знакомы, — быстро сказала она и подняла взгляд.       В эту секунду кто-то толкнул и так открытую дверь в палату.       — Что случилось?! — воскликнул доктор Браун, застыв на пороге, за его спиной стояла его мать. — Райнер!       — Он вдруг потерял сознание, — выдохнула Эвер, лицо у нее снова приняло испуганное выражение. — Я так напугалась!       — Райнер, что с тобой?! — вскрикнула Карина, обошла доктора и присела рядом с ним.       Эвер, до этого касавшаяся его волос обеими ладонями, убрала руки. Райнеру нестерпимо захотелось попросить ее вернуть их обратно, но он промолчал и с трудом сел. Голова у него все еще кружилась, сердце будто застыло где-то в горле, он боялся поднять глаза на Эвер. Ощущение было отвратительное — он будто застрял между двух валунов, которые грозились вот-вот раздавить его и места мокрого не оставить.       — Все хорошо, милый? — мать коснулась его щетинистой щеки, и от этого внезапного прикосновения он вздрогнул.       Она виновато на него посмотрела и убрала руку — такие нежности были непривычными в их отношениях.       — Я в порядке, мам, — хрипло произнес он, покачав головой, и медленно сел.       Делать вид, будто все нормально, было невероятно трудно. Эвер сидела в полуметре от него, живее всех живых, хотя он был уверен, что больше никогда ее не увидит. Дядя протянул ему руку, и парень поднялся на ноги, бросив мельком взгляд на девушку. Она тоже уже стояла, не сводя с него спокойных, холодных глаз. Райнеру вдруг стало жарко, а затем прошибло ледяным потом.       — Что с тобой, племянник? — поинтересовался доктор Браун. — Ты ранен?       — Нет, я просто… — он осекся, пытаясь придумать правдоподобное объяснение. Голова была пуста, как вакуум. — Я не ел со вчерашнего вечера, наверное, из-за этого… Сейчас уже все хорошо.       — Давай пойдем домой, — сказала мать, бросив неприязненный взгляд на Эвер. — Я надеялась, что успею встретить тебя у входа в гетто, но тут были срочные дела. Теперь можем пойти домой, там спокойно отдохнешь.       — Эвер, у тебя все хорошо? — спросил доктор. — Ты тоже какая-то бледная. Давай посмотрим на твои швы, думаю, завтра уже можешь спокойно отправляться домой, если все в порядке.       Девушка кивнула и села на кровать. Только сейчас Райнер заметил, что под майкой у нее все туго перебинтовано. На языке так и вертелся вопрос «что с тобой произошло?!» — на самом деле, их была целая сотня, — но он заставил себя молчать. Мать вдруг проследила за его взглядом и нахмурилась, и Райнер понял, что откровенно пялится на Эвер, и выглядит это наверняка странно.       — Рад, что с тобой все хорошо, — прервал тишину доктор Браун. — Райнер, обязательно повидайся с Габи, она ждет не дождется тебя.       — Да, конечно, — сглотнув, пробормотал парень и нервно провел рукой по волосам. С каждой секундой он все меньше понимал, что происходит.       — Вечером приходите на ужин, — улыбнулась Карина Браун, но улыбка эта предназначалась только ее брату. На Эвер она демонстративно старалась не смотреть, и Райнера это здорово напрягало.       — Обязательно, — с улыбкой кивнул мужчина, а затем коснулся рукой плеча Эвер. — Швы в порядке, но ты все-таки постарайся ближайшие недели без резких движений обойтись, ладно? После обеда можешь отправляться домой.       — Хорошо, спасибо вам, — глухо пробормотала девушка, и Райнер, не удержавшись, снова скользнул по ней взглядом.       Они не виделись больше года, и за это время Эвер почти не изменилась. Разве что волосы стали длиннее, да взгляд стал более жестким. Или он был таким только тогда, когда она смотрела на него? Ему хотелось расспросить ее обо всем прямо сейчас, но делать этого было нельзя. Мать и так косилась на нее, и это было непонятно Райнеру.       Подвески, которую он ей подарил, на шее не было.       Отчего-то именно этот факт заставил его прийти в себя. Вне зависимости от того, как и почему здесь оказалась Эвер, она, должно быть, всей душой его ненавидела. Возможно, она здесь как раз для того, чтобы убить его. И Зика.       Что будет с ней, если она попытается напасть на Зика? Если все вокруг узнают, что она с Парадиза, ее точно убьют, а перед этим будут жестоко пытать, чтобы добиться ценных сведений. Он точно знал, на что способны марлийцы, и им нельзя было позволить схватить ее. Только не снова.       Ни в коем случае нельзя было выдать Эвер. Или как-то показать, что они знакомы. Ему повезло, что он смог выкрутиться в этот раз. Если бы здесь были марлийцы, они бы точно заподозрили неладное, увидев, как он потерял сознание, столкнувшись с этой девушкой.       Нет, выбора не было, нужно было срочно отсюда уходить.       — Ну что, пойдем? — спросила Карина, и он, вернувшись в реальность, устало кивнул. — До вечера, Алек.       — До вечера, — отозвался доктор Браун, не отрывая взгляда от своего планшета. Как только дверь за его сестрой и племянником закрылась, он бросил на Эвер ироничный взгляд. — Вот уж не ожидал, что люди начнут тебе в ноги падать!       Эвер растерянно посмотрела на него, ощущая себя ужасно уставшей и вымотанной. У нее даже сердце разболелось от этого внезапного происшествия. Она, конечно, знала, что Райнер должен был вернуться, но никак не ожидала, что он в первую очередь окажется в ее палате.       — Вы о чем? — вяло спросила она.       — Я о том, что племянник мой глаз с тебя не сводил, — усмехнулся мужчина.       — В самом деле? — Эвер сделала вид, будто его слова удивили ее, но на самом деле они сделали очень больно.       — О, да! Что ж, я пойду, пожалуй, вечером забегу к тебе попрощаться. Отдыхай, — улыбнувшись ей, доктор Браун вышел из палаты, оставив девушку наедине со своими мыслями.       Эвер со вздохом опустилась на подушку, чувствуя странное волнение. Она ожидала увидеть прежнего Райнера — самоуверенного, громкого, с наглой ухмылкой на губах. Однако этот разбитый и раздавленный человек не имел с ним ничего общего, и это ее почему-то ужасно ранило. На того Райнера она могла бы без труда злиться, возможно, даже врезала бы ему за все случившееся, но этот парень — измученный, худой и с темными синяками под глазами, в ней таких желаний не вызывал.       Что с ним произошло? Неужели, он так сильно переживал о том, что случилось на Парадизе? В самом ли деле он так сильно сожалел, о том, что натворил?       Она совсем не так себе представляла их встречу. Ей казалось, что он будет вести себя совсем иначе, но то, как сильно он испугался, увидев ее, говорило о многом. В первую очередь, о том, что он сильно переживал, считая ее погибшей. От этой мысли внутри потеплело, и Эвер прижала руку к животу, пытаясь унять волнение. Ей было необходимо с ним поговорить. На этот раз она была обязана узнать всю правду, которая до сих пор ускользала.       После обеда Эвер попрощалась с доктором Брауном, поблагодарила его за помощь и вышла из больницы. Бок у нее все еще побаливал, но уже не так сильно, да и двигаться было гораздо легче. На выходе она вдруг столкнулась с мчащимися ей навстречу Альфредом и Роуз. Оба запыхались от быстрого бега и долго пытались отдышаться, прежде чем что-то сказать.       — Ты уже… уходишь? — тяжело дыша, спросил Альфред, взгляд его моментально погрустнел.       Эвер опустилась на скамью, стоявшую у стены и поманила обоих к себе. Роуз с готовностью забралась на скамейку рядом с ней, обняла ее обеими руками за локоть.       — Да, доктор сказал, что со мной все будет в порядке, — с улыбкой кивнула она.       — А ты будешь приходить повидаться? — с надеждой спросила девочка, и у Эвер в очередной раз сжалось сердце.       — Я с радостью, но пропустит ли меня охрана?       — Арчи точно пропустит! — уверенно кивнул Альфред. — Это тот солдат, который нас пропустил ночью.       — Пожалуйста, приходи хотя бы иногда, — попросила Роуз, заглядывая ей в лицо.       Эвер улыбнулась, обняла девочку и крепко прижала к себе. Вытянула руку в сторону Альфреда, и он с готовностью обнял ее за шею. Она сама не могла понять, почему эти дети так сильно запали ей в душу. Возможно, это было лишь проявление материнского инстинкта, а может быть, она увидела в них саму себя, если бы отец не забрал ее из приюта.       — Обещаю, что буду приходить так часто, как только смогу, — выдохнула она, эти слова дались ей с трудом.       Что будет, если ей придется вернуться на Парадиз? Разве может она давать им такие обещания, давать им надежду, даже несмотря на то, что она им была необходима.       И все же, сказать им правду, что они, возможно, и не увидятся, она тоже не смогла.       — А вы пообещайте, что больше не станете связываться с такими, как Лот, — судорожно вздохнув, сказала Эвер. — Поберегите себя.       Дети с готовностью закивали, и Эвер снова прижала их к себе, уткнувшись носом в макушку Роуз. На глаза у нее навернулись слезы. Если бы она только могла забрать их с собой! Но кто позволит ей в этой чужой стране забрать из приюта двух элдийских детей, не задавая никаких вопросов? Позволяли ли вообще законы марлийцам усыновлять детей из гетто? Что-то ей подсказывало, что нет.       — Ладно, — отпрянув, Эвер украдкой вытерла слезы и снова улыбнулась. — Мне пора вернуться домой, но мы с вами очень скоро снова увидимся, хорошо?       — Хорошо, — кивнула Роуз и слезла со скамьи. — До встречи.       Они взялись за руки и направились к выходу из больничного двора, то и дело оглядываясь на нее. Эвер закусила губу, наблюдая за тем, как они вскоре скрылись за воротами. На душе у нее было паршиво, как будто она обманула этих детей, заставила поверить, что она может им как-то помочь и как-то их спасти, хотя это было не так. Тяжело вздохнув, она поднялась на ноги и тоже направилась к выходу.       На выходе из гетто солдаты потребовали у нее документы. Мысленно порадовавшись, что прихватила бумаги, которые ей дал Барт, с собой, Эвер протянула им тот лист, где была ее фотография. С недовольными лицами охранники долго изучали его, а затем вернули девушке и молча посторонились, пропуская ее. Мысленно послав их к черту, Эвер прошла ворота и поспешила к зданию, в котором находилась ее съемная комната.       Люди в городе уже сновали по своим делам, и Эвер мгновенно погрузилась в шум и гул голосов. Добравшись до дома, она поднялась на третий этаж и остановилась перед тридцать четвертой комнатой. Открыв дверь, девушка осторожно заглянула внутрь. Это была небольшая комнатка с односпальной кроватью, застеленной темно-синим покрывалом, с окном напротив двери и небольшим шкафом. Возле него была ещё одна дверь, которая, видимо, вела в ванную комнату. Эвер вошла внутрь и вздохнула — на кровати покоилась сумка с ее вещами, которые оставил тут Барт.       Эвер прикрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, ощущая себя ужасно уставшей. Прикрыв глаза, постаралась сосредоточиться на произошедших событиях. Райнер был совсем близко впервые за прошедший год. Ей чертовски сильно хотелось увидеть его, поговорить с ним, расспросить обо всем, но как его найти она не знала. О том, чтобы спросить его адрес у доктора Брауна, не могло идти и речи — он бы точно заподозрил что-то, к тому же, отношения, особенно романтические, между представителями народа Имир и марлийцами были строго запрещены. Она могла выдать себя, подвергнуть опасности всех остальных на острове, а этого никак нельзя было позволить.       Почувствовав, что голова начинает кружиться от бесконечных мыслей, Эвер подошла к кровати и открыла сумку. Достала оттуда длинную рубашку и зашла в ванную. Ей уже успели рассказать и показать особенности системы водопровода в Марлии, но она все равно каждый раз удивлялась тому, как далеко ушли в развитии эти люди, оставив их остров позади. Включив воду, Эвер забралась под теплые струи и прикрыла глаза.       Райнер не шел у нее из головы. Хотелось схватиться руками за волосы и выбить его из мыслей, но даже это вряд ли помогло бы. Мозг упрямо искал способы пересечься с ним, и от этого хотелось кричать. Разве не должна была она сейчас думать о том, как встретиться с родителями? Или же, выведать как можно больше информации о марлийской армии? Было так много других важных вещей, о которых следовало бы думать, но все они меркли перед печальным измученным лицом Райнера. Ей хотелось знать, что заставляло его так страдать. В том, что он на самом деле страдал, не было никаких сомнений.       Когда он испуганно попятился от нее, а потом потерял сознание, первым ее порывом было помочь ему. Она тут же забыла обо всем, что он натворил, забыла о том, что по его вине погибли Артур, Питер и все ее друзья, забыла о том, что произошло с ней самой.       А Жан?       Эвер похолодела и открыла глаза. Что бы она ни чувствовала к Райнеру, Жан не заслуживал такого отношения. Он всегда был с ней честен, а она лишь оттягивала момент, когда придется сказать ему… Что сказать? Эвер точно могла сказать, что у нее были к нему чувства. В том, что она любила Жана не было сомнений, однако была ли это влюбленность? Ей нравилось, как он относился к ней, нравилось, как он целовал ее, она совсем не жалела, что именно он стал ее первым мужчиной, но…       — Вечно это чертово «но», — процедила она и выключила воду.       Рано или поздно ей придется либо навсегда отказаться от тех ненормальных чувств, которые она испытывала к Райнеру, либо потерять Жана навсегда не только как человека, влюбленного в нее, но и как друга.       Она надеялась, что душ принесет хоть какое-то облегчение, но этого не произошло. Стало еще сложнее выносить саму себя, и она всерьез задумывалась о том, чтобы разорвать вообще все отношения раз и навсегда, чтобы больше не мучиться. Надев рубашку, девушка вышла из ванной, и едва не вскрикнула, увидев на своей кровати человека.       — Здравствуй, девочка, — Барт махнул рукой и закинул ноги на спинку кровати. — Куда это ты пропала?       — Что вы здесь делаете?! — выпалила она и подняла с пола сброшенные им вещи.       — Пришел проведать тебя, — как ни в чем ни бывало произнес мужчина. — Я не вовремя?       Эвер закатила глаза и подошла к шкафу. Этот человек почему-то считал, что имеет право врываться в ее жилье без всякого приглашения, и это ее бесило. Она прекрасно знала, что ему не терпится получить деньги от ее родителей, но помогать ему в этом была не намерена. По крайней мере, действовать она собиралась согласно своим планам, а не его.       — Завтра вечером мэр города устраивает прием в честь перемирия с Восточным Альянсом, — сказал Барт, и Эвер заинтересованно обернулась. — Как будто это перемирие не лопнет, точно мыльный пузырь, уже через месяц. Так вот, там будут все сливки общества, в том числе — твоя семья. Если хочешь, могу тебя туда провести.       — Я пока не готова с ними встретиться, — покачала головой Эвер.       Она хотела их узнать, но сейчас на нее свалилось столько эмоциональных потрясений, что знакомство с родителями грозилось и вовсе уничтожить ее. Что если они окажутся совсем не теми людьми, которых ей тут расписывал Барт?       — Ну, не обязательно с ними там знакомиться, — примирительным тоном произнес мужчина. — Можно просто одним глазком на них взглянуть.       Эвер хмыкнула и сложила руки на груди.       — Вы сказали «сливки общества». Не обижайтесь, но вы разве относитесь к этой категории?       — Милая, все, кто завтра будут там находиться, хотя бы один раз пользовались моими услугами, — ухмыльнулся Барт, спустит ноги с кровати и сел.       — То есть, те, кто заказал вам мое похищение, тоже будут там?       — Хитрая ты, девочка, — покачал головой он. — Но я тебе ничего не расскажу. Мне еще дорога моя шкура.       Эвер несколько минут молча всматривались в его лицо, пытаясь понять, что он имел в виду. Неужели, те, кто стоял за ее похищением, были настолько опасными людьми? Прошло столько лет, так почему Барт до сих пор опасается об этом говорить?       — Ну так что? Хочешь посмотреть на главных представителей марлийской элиты? — со смешком спросил Барт.       — Хорошо, — сдалась Эвер. Ей внезапно пришла мысль, что там она, возможно, сможет узнать что-то важное для жителей Парадиза. К тому же, ей было ужасно интересно посмотреть на своих отца и мать.       — Отлично, — Барт потер ладони друг о друга и легко поднялся на ноги. — Поищи платье покрасивее, чтобы тебя не приняли за элдийскую официантку. Воспользуйся деньгами, которые тебе передали родители.       С этими словами он вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Эвер недовольно покосилась на нее и вздохнула. Ее слегка трясло от волнения — встреча с родителями казалась чем-то далеким, событием, которое еще не скоро произойдет, и вдруг до него осталось меньше одного дня. Что, если они узнают ее? Ведь Барт наверняка показывал им ее фотографии, к тому же, он ни раз повторял, что она очень похожа на свою мать. А если они окажутся такими же снобами, ненавидящими элдийцев? Она вряд ли станет мириться с этим…       Опустившись на кровать, девушка откинулась на подушку и прикрыла глаза. Возможно, ей в самом деле стоило скорее познакомиться с родителями, чтобы решить хотя бы одну проблему, коих накапливалось с каждым днем все больше. Проблема с Райнером грозилась затянуться на столько долгое время, что ей страшно было об этом подумать. С другой стороны, она всегда могла зайти в гетто и узнать у кого бы то ни было информацию о нем. Люди наверняка знали его, одного из пресловутых марлийских воинов, знали, где он живет и где его можно отыскать.       За этими мыслями Эвер не заметила, как уснула, а проснулась от громкого стука в дверь. Подскочив на кровати, она несколько секунд не могла понять, где находится, а вспомнив, медленно встала и подошла к двери. За секунду до того, как повернуть ручку, она застыла в неуверенности. Кто это мог быть? Она никого не ждала.       — Кто там? — негромко спросила она.       — Курьер из ателье! — раздался по ту сторону голос.       Эвер нахмурилась и все-таки открыла дверь. Перед ней стоял молодой парень с большой коробкой синего цвета, перевязанной белой лентой. Приветливо ей улыбнувшись, он протянул ей коробку.       — Что это? — приподняла бровь Эвер, обхватив обеими руками тяжелую посылку.       — Ваше платье, мисс, — с той же сладенькой улыбкой ответил он. — Хорошего вечера!       И, прежде чем она успела задать ему остальные вопросы, развернулся и скрылся за углом, ведущим к лестнице. Эвер закрыла дверь и удивленно уставилась на коробку. Положив ее на кровать, ухватилась пальцем за край ленты и потянула, а затем сняла крышку. На дне коробки в самом деле лежало аккуратно сложенное платье — бордового цвета, с открытыми плечами и пышной юбкой.       — Что за?.. — пробормотала девушка, и тут же наткнулась на небольшую записку, прикрепленную к крышке коробки.       «Решил не доверять тебе с выбором наряда. Завтра в 19:00 у здания Мэрии. Барт»       Фыркнув, Эвер бросила записку на дно коробки и осторожно вытащила платье. Никогда прежде она не видела ничего красивее, хотя отец часто дарил ей нарядную одежду. Все платья, которые шили на Парадизе, не могли сравниться с этим. Ощутив какой-то странный прилив радости, Эвер приложила платье к себе и вошла в ванную, чтобы посмотреться в зеркало. Цвет удивительно гармонировал с ее волосами и подчеркивал яркость глаз.       Рассматривая себя в зеркале, она вдруг подумала, что никогда не интересовалась ничем, что нравилось другим девушкам ее возраста. Будучи подростком, она предпочитала тратить время на тренировки, а не на походы на свидания или посиделки с другими девочками. В армии красотой совсем никто не интересовался, а Эвер никогда не замечала, что кому-то нравилась. Правда, ей не раз говорили, что она красивая, но она никогда не воспринимала это как что-то особенное. Сейчас же осознание, что она в самом деле могла в чьих-то глазах выглядеть по-настоящему красивой, вызывали волнение.       Вздохнув, Эвер покачала головой, прогоняя эти мысли. Она вышла из ванной, повесила платье на вешалку, а затем снова легла в кровать и вскоре заснула. ***       Перед зданием мэрии толпился народ. Женщины, одетые в элегантные вечерние платья, стояли в сопровождении мужчин в строгих костюмах. Стоял гул множества голосов, приглашенные оценивающе оглядывали друг друга, переговариваясь и обсуждая последние новости. Большинство гостей уже вошли внутрь здания, но некоторые все еще стояли на улице, наслаждаясь вечерней прохладой.       Эвер чувствовала себя здесь лишней. Оглядываясь по сторонам, она искала глазами Барта, мысленно молясь, чтобы он не бросил ее тут одну в последний момент. Платье в самом деле очень ей шло, об этом красноречиво говорили заинтересованные взгляды, которые бросали на нее мужчины, и недовольные — по большей части, от женщин. Волосы Эвер собрала в низкий хвост, оставив несколько коротких прядей обрамлять лицо.       — Говорят, мэр сегодня будет награждать героев войны, — произнес один из мужчин, стоявших от нее в нескольких метрах. — Речь, конечно же, о наших марлийских генералах, а не об этих чудовищах, которые в гигантов обращаются.       Эвер повернула голову в его сторону, прислушиваясь. Мужчина заметил ее взгляд, выпрямил спину и одарил ее улыбкой.       — Я слышал, что эти отродья тоже приглашены, — произнес другой мужчина, поправил шляпу на голове и поморщился. — У меня даже аппетит портится, когда вижу их. Даром, что они «почетные марлийцы» теперь!       Они дружно расхохотались, а Эвер отвернулась, нервно сложив руки на груди. Если она правильно поняла, то Воины тоже должны были присутствовать на торжестве. Ей вдруг стало нехорошо, сердце бешено забилось, а перед глазами все на секунду помутнело.       — Как я и думал, платье выглядит прекрасно! — раздался голос Барта за ее спиной.       Эвер зажмурилась, а затем обернулась к нему.       — Почему так долго?!       — Прости, девочка, я не слишком пунктуален, — хмыкнул Барт, оглядывая ее с ног до головы.       — Я уже успела тут замерзнуть, — огрызнулась она, хотя на самом деле на улице было тепло.       — Что ж, тогда пойдем внутрь, — кивнул мужчина.       Они уже хотели направиться к двери, когда дорогу им перегородил тот самый мужчина, которого Эвер подслушала несколько минут назад.       — Барт, дружище! — он с кривой улыбкой протянул руку мужчине и тут же посмотрел на нее. — Рад видеть тебя! А что это за очаровательное создание с тобой?       Эвер перевела взгляд на него, едва сдерживаясь, чтобы не поморщиться. Мужчина смотрел на нее жадным, сальным взглядом, после которого хотелось помыться. Ей вдруг показалось, что вырез на платье слишком глубокий, а ткань слишком сильно обтягивает ее талию.       — Здравствуйте, господин Сато. Это моя племянница, Эвер, — с улыбкой произнес Барт, пожав ему руку. — Она долгое время была заграницей, сейчас вот наконец вернулась домой!       — Очень приятно с вами познакомиться, мисс, — Сато обхватил ее руку своей огромной ладонью, поднес к губам и поцеловал, не сводя с нее взгляда.       Эвер выдавила из себя вежливую улыбку, а как только мужчина отпустил ее руку, незаметно вытерла тыльную сторону о юбку.       — Эвер, это господин Араи Сато, министр Юстиции, — произнес Барт.       — Не ожидал увидеть тебя здесь, — обратился Сато к Барту. — Думал, что ты давно отошел от… дел.       — Так и есть, господин Сато. Однако старая дружба с мэром не позволила ему отказать!       — Понимаю, — кивнул Сато, то и дело глазами возвращаясь к девушке. — Что ж, мне пора. Надеюсь, что мы с вами еще увидимся сегодня, Эвер.       Едва он отошел, девушка возмущенно повернулась к своему сопровождающему.       — Племянница?! Серьезно?       — А что я должен был сказать? — развел руками Барт. — Что я украл тебя из колыбельки, а сейчас привел знакомиться с родителями?!       — Я не буду с ними знакомиться сегодня, — покачала головой Эвер. — А этот мужчина похож на толстую жабу. Пусть держится от меня подальше, если не хочет, чтобы я спустила его пинком с лестницы!       Барт расхохотался так, что несколько женщин, стоящих чуть поодаль, обернулись, одарив их осуждающими взглядами. Эвер устало вздохнула.       — Ох, девочка, тебе еще предстоит многому научиться. Здесь тебе не придется воевать с титанами, тут все намного хуже! И я бы тебе не советовал терять расположение министра.       Она бросила на него предупреждающий взгляд и повернулась к зданию. Почти все, кто стоял до этого момента на улице, неспеша направились ко входу. Праздник должен был вот-вот начаться.       — Кстати говоря, если бы ты познакомилась с твоими родителями, никто бы не решился приставать к тебе, — сказал Барт, когда они тоже пошли к большим дверям, гостеприимно распахнутым для всех гостей. — Никто бы не стал связываться с твоим отцом.       — Почему же? — с интересом спросила девушка.       — После того, как я увез тебя за море, он превратился в крайне сурового человека. Он обижен на своих же, если ты поняла, что я имею в виду. Бен прекрасно понимал все эти годы, что за твоим исчезновением стоят марлийцы.       Эвер кивнула, рассматривая разодетых людей, прибывающих со всех сторон. Ей вдруг стало ужасно жалко своих осиротевших родителей — если Барт говорил чистую правду, то им пришлось нелегко. Каково это — жить столько лет, мучаясь догадками, что случилось с твоим ребенком?       — Покажете мне их? — попросила она, взглянув на Барта. — Я не планировала с ними знакомиться сегодня, но, возможно, что-то еще изменится.       — С радостью, девочка, — с усмешкой сказал Барт. — С радостью.       Они вошли в огромную залу, и Эвер на мгновение ослепило изобилием самых ярких огней. Под потолком висела большая люстра, искрящаяся светом, чуть поодаль, в глубине залы, стояли столики с едой и выпивкой. Людей было так много, что у нее зарябило в глазах.       — Кажется, у меня сейчас будет приступ клаустрофобии, — пробормотала она, окинув взглядом помещение.       — Не паникуй, — ответил мужчина и взял с подноса бокал с вином, предложенный официантом. — Лучше выпей, но не переборщи.       Эвер покачала головой. Пить не хотелось, действие алкоголя сбивало ее с толку, а сейчас ей было необходимо оставаться собранной, чтобы ничего не упустить и не ляпнуть лишнего. Она прошла чуть вперед, оглядываясь по сторонам. Повсюду сновали официанты, и девушка запоздало осознали, что все они — элдийцы. Неприятно кольнула обида за народ, который она всю жизнь считала своим. По правде говоря, это не изменилось, в ее мыслях — уж точно. Здесь все считали народ Имир демонами и монстрами, относились к ним, как к грязи, хотя ныне живущие люди были ни в чем не виноваты.       — О чем задумалась? — спросил Барт — он уже успел осушить бокал вина и принялся за второй.       — О том, как меня раздражают марлийцы, — сквозь зубы пробормотала она и кивнула на бокал в его руке. — А вы не боитесь, что вам в голову ударит?       — Вовсе нет, — пожал плечами Барт, заметил кого-то за ее спиной и улыбнулся. — А вот и они.       Эвер вопросительно подняла брови и обернулась. В зал вошла пара — мужчина и женщина средних лет, и Эвер тут же осознала, кто это такие, Барту даже подсказывать не пришлось. Мужчина был одет в строгий черный костюм, его темные короткие волосы едва ли были тронуты сединой, зеленые глаза скучающе пробежались по остальным гостям. Женщина рядом с ним держала его за руку и была намного ниже своего супруга. У нее были длинные вьющиеся темно-каштановые волосы, большие голубые глаза и бледная кожа. По иронии, женщина была одета в красное длинное платье, лишь на пару оттенков светлее того, что было на Эвер. И она была очень, очень красивой.       — Если они увидят тебя, то сразу узнают, — напомнил ей Барт, и девушка вздрогнула. — Они видели твои фотографии.       — Они оба выглядят так, будто тоже не на своем месте тут, — задумчиво произнесла Эвер.       — Потому что они уже восемнадцать лет именно так себя и ощущают, — ответил мужчина каким-то отстраненным серьезным голосом. — Ты жестоко поступаешь с ними, оттягивая вашу встречу.       Эвер снова бросила взгляд на Лайтборнов. Они о чем-то разговаривали с мэром города, вежливо и натянуто улыбаясь, изредка что-то говоря, но в основном слушая. Женщина улыбалась уголками губ, но в глазах у нее стояла печаль. Любой, кто присмотрелся бы к ней внимательнее, понял бы, что она совсем не рада находиться здесь. Ее муж сжимал ее ладонь в своей руке, слегка поглаживая ее большим пальцем. Отчего-то этот простой жест очень понравился Эвер. Будто даже здесь, в полном зале людей, они были незримой опорой друг для друга.       Девушка вдруг представила, как подходит к ним и здоровается, а потом… А что потом? Что она должна им сказать? Как должна называть? У нее ведь язык не повернется назвать этого мужчину отцом, когда ее настоящий отец ждет ее возвращения на Парадизе.       Сцепив дрожащие пальцы, девушка повернулась к ним спиной. Ей не хотелось, чтобы кто-то из них случайно скользнул по ней взглядом и узнал. В попытке успокоиться и хоть немного расслабиться, она остановила официанта и взяла с его подноса бокал с белым вином.       — Спасибо, — кивнула она, и парень удивленно на нее взглянул, а затем кивнул и поспешил удалиться.       — За границей принято благодарить отребье? — спросил Сато, остановившись рядом с ней. В руках у него тоже был полупустой бокал с вином.       Эвер сделала глоток и перевела на него взгляд.       — Это лишь обычная вежливость, господин Сато, — произнесла она ровным спокойным голосом, хотя этот человек вызывал неимоверное раздражение.       — Ох, вы очаровательны, — со смехом произнес мужчина, сделал глоток и взглядом скользнул по ее плечам, ключицам и декольте платья. — И обворожительны. Я бы с радостью познакомился с вами поближе.       Эвер захотелось натянуть лямки, обхватывающие плечи, до самого подбородка. Барт бросил ее на съедение этой наглой толстой жабе, а лимит ее терпения подходил к своему концу. Интересно, как отреагировали бы эти надушенные аристократы, если бы она врезала Сато как следует? Наверняка, это доставило бы ей уйму проблем, но соблазн был так велик.       — Вы могли бы поехать вместе со мной в мое поместье после праздника, — добавил мужчина, и она посмотрела на него, стиснув зубы. — Уверен, Барт будет не против, мы с ним старые друзья. А мы с вами отлично бы провели остаток вечера…       — Боюсь, что я не достойна такой чести, — процедила Эвер с легкой улыбкой и сжала кулак так, что ногти больно впились в кожу.       Сато уже хотел возразить, когда вдруг заиграла громкая музыка. Все повернулись в сторону длинного стола, стоявшего на небольшом возвышении. Со стула поднялся мэр и улыбнулся, обнажая белоснежные зубы. Рядом с ним стояла его жена — высокая худая женщина, с собранными в сложную прическу волосами. Она равнодушно смотрела на мужа, пока тот подходил к самому краю, чтобы его было видно со всех концов зала.       — Приветствую вас, дорогие друзья! Я очень рад видеть вас всех здесь, на празднике, знаменующем очередную безоговорочную победу Марлии! В первую очередь, я хотел бы поздравить наших доблестных генералов, рисковавших своей жизнью для того, чтобы наша родина росла и процветала! Для меня будет большой честью зачитать имена героев и наградить их почетных орденом Марлии!       — Прошу меня извинить, — произнес Сато. — Вынужден вас оставить на время, но, прошу, подумайте над моим предложением.       Эвер, до этого слушавшая слова мэра с кислой миной, равнодушно кивнула ему.       — Непременно.       Ее мутило от этого человека, мутило от пафосных речей мэра и того, как все безоговорочно проглатывали всю эту чушь. Скользнув взглядом по толпе, она поняла, что люди слушали его, затаив дыхание. Неожиданно взгляд ее натолкнулся на знакомую светловолосую макушку.       Райнер стоял чуть поодаль ото всех в компании остальных Воинов, среди которых Эвер знала только Зика. Темноволосая низкая девушка и рыжий парень с недовольным лицом были ей незнакомы. Все четверо были одеты в белую форму, на плече у каждого была алая повязка со звездой, отделявшая их от всех остальных невидимым барьером.       Эвер перевела взгляд на бледное лицо Райнера. Казалось, он слушал слова мэра, но мыслями был где-то в другом месте. Уставший, потухший взгляд выдавал в нем признаки бессонницы, под янтарными глазами залегли тени. Темноволосая девушка вдруг повернулась к нему, что-то тихо сказала, и Райнер слабо улыбнулся ей. Эвер зацепилась глазами за эту улыбку, но она почти сразу пропала с его лица, когда стали зачитывать имена «героев». Разумеется, их имен в списке не было.       Когда награждение закончилось, мэр снова взял слово.       — Итак, вечер, посвященный единству Марлии и нашему безоговорочному господству над элдийскими выродками, объявляется открытым!       Эвер похолодела, когда все вокруг начали аплодировать и радостно выкрикивать, соглашаясь со словами мэра. За исключением Воинов, притихших в дальней части залы, и ее самой, никто больше не отказал себе в удовольствии лишний раз проклясть народ Имир, припомнив их грехи тысячелетней давности.       Отложив бокал на ближайший столик, Эвер поспешила к выходу на самый дальний балкон. Как и ожидалось, он был пуст. Низкие ветви деревьев свешивались почти до самых перилл, скрывая ее от людей на улице, гул голосов немного стих. Девушка уперлась обеими руками о каменную перегородку и зажмурилась. Находиться среди этих людей было выше ее сил. Рано или поздно они снова предпримут попытку напасть на остров, а с их техникой это будет проще простого. Что тогда случится с ее отцом? С Жаном? Со всеми остальными, кто был ей дорог? Ненависть ослепляла этих людей, они наверняка не пощадят никого на Парадизе, стоит им оказаться за стенами.       Судорожно вздохнув, Эвер вытерла выступившие слезы. Она чувствовала себя растерянной и запутавшейся. Стоило ли ее желание узнать своих родных того, чтобы оказаться в самом центре сущего ада? Возможно, ей вообще не стоило приплывать сюда и…       — Ты плачешь?       Она резко выпрямилась и обернулась, испуганно вытирая слезы с лица. Райнер сделал шаг в ее сторону, внимательно всматриваясь в нее, будто пытаясь отыскать какой-то подвох. Эвер вжалась спиной в перила, молча глядя на него снизу вверх.       — Что ты здесь делаешь? — севшим голосом спросила она, ей даже дышать вдруг стало тяжело.       — У меня к тебе тот же вопрос, — кивнул Райнер. — И еще очень много других.       — Наконец-то поговорим, как нормальные люди? — усмехнулась девушка, вытерев слезы.       Райнер застыл в метре от нее, рассматривая, скользя взглядом по ней, но без тени той похоти и желания, что сквозила в глазах мужчин, оставшихся в зале.       — Да, давно пора. Так значит, ты жива.       Его голос звучал глухо и бесцветно, будто тот факт, что она выжила, не вызывал в нем никаких эмоций. Эвер могла бы в это поверить, если бы днем ранее не увидела другой, первой его реакции.       — Как видишь.       — Но как?       — Везение? — с нервным смешком выдохнула девушка. Ей вдруг стало холодно.       Райнер сделал еще два шага к ней, и Эвер испуганно на него посмотрела. По его лицу нельзя было прочесть, о чем он думал или что хотел сделать. Не отрывая от нее глаз, он медленно поднял руку и осторожно коснулся пальцами ее лица. Девушка вздрогнула и чуть подалась вперед. Ей ужасно сильно хотелось, чтобы он продолжал касаться ее.       — Мне так жаль, — прошептал Райнер, едва ощутимо скользя рукой по шраму на ее шее. — Я думал, что ты умерла, что Зик убил тебя.       — Он убил почти всех, кто мне был дорог, — прошептала в ответ Эвер, глядя ему в глаза. — Почему ты не остановил его, Райнер? Ты же понимал, что он поступает неправильно.       — Я не мог этого сделать, — лицо его исказилось от боли, он опустил руку и шагнул назад. — Это была наша миссия, Эвер. Я хотел тебе все рассказать, но ты даже слушать не стала. Помнишь?       Она помнила. Помнила все до мельчайших подробностей, словно это было вчера. И от этого было еще больнее.       — Расскажи мне все, — попросила Эвер. — Я хочу знать все, Райнер, я устала теряться в догадках, почему ты поступал так, как поступал.       — Все слишком сложно, — покачал головой парень. — Я всю жизнь к этому шел, и сейчас ненавижу себя за это. Но ничего не могу изменить. Ты и сама видела и слышала все. Я не мог позволить им навредить своей семье. И сейчас тоже не могу. Но и тебе я тоже не желал зла, никогда, Эвер.       — Я знаю, — кивнула она, на глаза снова навернулись слезы. — Я знаю это.       — Мне жаль, что ты пострадала, — со вздохом произнес Райнер. — Я уже никак не могу это исправить, но мне очень жаль. Я когда увидел тебя вчера, думал, что окончательно с ума сошел… Как ты здесь оказалась?       — Это очень долгая история, — улыбнулась Эвер. — Но если вкратце, то я приехала сюда, чтобы познакомиться с родителями.       Райнер замер, изумленно на нее глядя.       — Что?       — Как оказалось, я родом отсюда, — почему-то смутилась Эвер. — Мои родители там, в зале. Но я никак не могу заставить себя подойти к ним.       — Они из марлийцев? — выдохнул Райнер, и Эвер кивнула.       — Да.       — Но как?       — Меня в детстве отвезли на остров и оставили там. Чтобы насолить им. Я еще сама до конца не все поняла. И вот, недавно я об этом узнала.       — И ты здесь одна?       — Да, одна, — кивнула она. Не было никакого смысла врать ему, что все остальные ребята тоже здесь и могут в любую минуту вмешаться в их разговор.       Райнер взволнованно провел рукой по волосам, снова посмотрел на нее. Он что-то судорожно обдумывал, но Эвер никак не могла понять, что именно.       — Что с тобой стало? — осторожно спросила она, подошла к нему и заглянула в лицо.       Райнер встретился с ней глазами и покачал головой, затем взгляд его снова заметался.       — Я сам виноват во всем, что со мной произошло. И с тобой тоже. Когда я узнал, что сделал Зик, я хотел убить его. Но потом понял, что вина только на мне и ни на ком больше.       — Нет, это не так, — замотала головой девушка. — Ты меня слышишь? Это не так, Райнер.       Она обхватила его лицо обеими руками, заставив посмотреть на себя. Кожа у него была холодная и бледная, даже в сумерках это было хорошо видно.       — Ты не виноват в том, что произошло со мной. Клянусь, я не виню тебя.       — Но ты не носишь подвеску, — внезапно горько усмехнулся парень. — Готов поспорить, тебе было бы проще, если бы ты в самом деле меня ненавидела.       — Но я не могу, — растерянно пробормотала Эвер. — Как бы ни старалась, я не могу. И мне больно смотреть на то, как ты страдаешь.       Райнер вдруг наклонился и поцеловал ее. Эвер подалась вперед, приоткрыв рот и целуя его в ответ, прижимаясь всем телом к нему. Ей так сильно этого хотелось, что она едва отдавала себе отчет в своих действиях. Зарывшись пальцами в волосы у него на затылке, она притянула его к себе. Райнер одной рукой обхватил ее за талию, а второй уперся о перила за спиной девушки. Губы у него были теплые и немного жесткие, но Эвер этого почти не чувствовала. В прошлый раз он едва успел поцеловать ее, но сейчас все было совсем по-другому.       Задыхаясь от переполняющих эмоций, они несколько минут безостановочно терзали друг друга губами, целуясь жадно, почти до боли, до белых пятен перед глазами. Эвер слегка укусила его за нижнюю губу и тут же провела по ней языком, чувствуя, как пальцы Райнера сильнее впиваются в ее талию. Ее бросило в жар, все чувства будто обострились в сто раз, сосредоточившись на его губах и руках.       — Эвер, — прошептал он куда-то ей в подбородок, скользя губами по шее, легко касаясь шрама. — Эвер.       Эвер снова привлекла его к себе, целуя в щеку, щетинистый подбородок и опять возвращаясь к губам. Ладонью провела по его шее, цепляясь пальцами за черный галстук и пуговицы рубашки. Ей не хватало воздуха, перед глазами все плыло, хотелось касаться его.       касатьсякасатьсякасаться       еще и еще       и еще.       Райнер вжал ее в перегородку поясницей, заставив запрокинуть голову и со стоном приоткрыть рот. Его раскрытая ладонь прошлась от талии по ее спине и застыла на затылке, касаясь пальцами обнаженной кожи.       — Райнер, — тяжело дыша, произнесла она, когда он слегка сжал зубами кожу на ее шее. — Нас могут увидеть… Кто-то может выйти… сюда…       Он поднял голову, встречаясь с ней глазами, и снова медленно поцеловал. Эвер не хотелось останавливаться, не хотелось прерывать его, но отрезвляюще действовали голоса, доносящиеся из зала. Разорвав поцелуй, она уперлась ладонью в его грудь, чувствуя, как бешено колотится у него сердце. Райнер поднял на нее взгляд, почти испуганный и растерянный. Эвер удивленно подняла брови, но парень вдруг выпрямился и сделал шаг назад.       — Тебе лучше уйти, — произнес он, и Эвер даже со стороны заметила, как напряглась у него челюсть.       — Мы… — начала было она, но Райнер ее перебил.       — Нет, Эвер. Тебе нужно уйти. Уехать отсюда, вернуться на остров.       Она замерла, будто громом пораженная. Губы ощутимо покалывало, в голове все еще было мутно, а на шее — она чувствовала, — осталась метка от его зубов.       — О чем ты?       — Тебе тут не место, — вздохнув, сказал Райнер, затем быстро, почти брезгливо, вытер рот. — Ты только все испортишь. Поставишь под угрозу мою семью… Если кто-нибудь узнает, что мы знакомы — мне конец. Тебе, кстати, тоже.       — Да что ты такое несешь?! — воскликнула она, чувствуя ужасную тупую боль в животе. — Я никогда бы никому не рассказала!       — Нет, — замотал головой он, поднял на нее глаза, и по ним Эвер сразу поняла — он уже все решил. — Ты должна убраться отсюда. На свой поганый остров, Эвер, и больше никогда оттуда носа не высовывать!       Шагнув вперед, он схватил ее за руку и навис над ней. Эвер в ужасе уставилась на него, не понимая такой резкой перемены. В глазах у Райнера был какой-то дикий колейдоскоп из боли, сожаления и… ненависти?       — Что ты такое говоришь…       — Если ты не уберешься отсюда завтра же, — с угрозой процедил Райнер. — Я сам тебя убью, клянусь. Я убью тебя, Эвер, если ты решишь остаться!       — Отпусти меня, Райнер! — она попыталась выдернуть руку из его хватки, но даже ослабевший и подавленный — Райнер был сильнее нее.       — Лучше бы ты умерла, — выдохнул он, глядя ей прямо в глаза. — Лучше бы Зик добил тебя там, вместе с твоими чертовыми друзьями.       Наконец, высвободившись, Эвер отступила назад. По щекам у нее безостановочно катились слезы, голова раскалывалась от боли и мечущихся мыслей. Райнер равнодушно посмотрел на нее, больше не говоря ни слова. Все что нужно было, он уже сказал до этого момента.       Попятившись, Эвер развернулась и выбежала с балкона. То и дело натыкаясь на веселящихся людей, она с трудом добралась до выхода и выскочила на улицу. А затем бросилась бежать, не разбирая дороги. Сердце у нее колотилось так, что казалось — еще чуть-чуть, и оно пробьет грудную клетку, и она упадет замертво прямо здесь. Но этого не произошло, и Эвер пришла в себя только тогда, когда остановилась у ворот поместья Адзумабито.       Изумленный охранник сразу ее узнал, пропустил внутрь и проводил к хозяйке. Киеми в ужасе уставилась на позднюю гостью, а Эвер без сил упала на ковер и расплакалась. Женщина опустилась рядом с ней, обхватила за плечи и прижала к себе, осторожно поглаживая по волосам. Эвер несколько минут не могла выдавить из себя ни звука, чтобы объяснить происходящее, и в итоге ее хватило лишь на пару слов.       — Пожалуйста, отправьте меня домой. ***       Райнер просидел на балконе еще какое-то время, бездумно пялясь на мечущиеся тени танцующих в зале людей. У него саднили губы от поцелуев, но только благодаря этой легкой физической боли он чувствовал себя еще живым.       Потому что после того, как ему пришлось прогнать ее, внутри все буквально умерло. Застыло, покрылось ледяной коркой, а потом кусками осыпалось на землю, оставив только пустоту.       С каким трудом ему пришлось подбирать правильные слова, чтобы ранить ее побольнее и поглубже. Он даже сам удивился, как все вышло правдоподобно и реалистично. Теперь-то уж Эвер его ни за что не простит. Никогда.       Если бы кто-нибудь узнал о ней, о том, кто она такая, они бы пытали ее, а затем наверняка использовали бы против ее же близких. Самый верный способ ее защитить был заставить ее вернуться домой. Там она будет в безопасности, среди своих.       И все же, это оказалось слишком больно. Особенно ее испуганный взгляд в конце. Она явно не ожидала от него чего-то подобного, и в этом был свой плюс — она поверила каждому его слову.       Райнер усмехнулся, а затем схватился обеими руками за голову. У него болели глаза, его мутило, почти как в тот раз, когда ядро угодило Бронированному прямо в затылок, чудом его не задев. Сделав глубокий вдох, он зажмурился.       Горло саднило, ему хотелось разрыдаться в голос, как в то время, когда он был ребенком. Его, и так дерьмовая, жизнь рушилась на глазах, разваливалась по кускам, как песчаный замок на пляже, где они с матерью иногда гуляли.       Эвер никогда в жизни его не простит.       И так будет лучше для нее.