Птица в клетке

lontalius — yr heart is beating apparat — goodbye the neighbourhood — daddy issues

      Жан шумно выдохнул, уткнувшись носом в шею девушки, замер на несколько мгновений, а потом перекатился на спину и прикрыл глаза. Во всем теле ощущалась приятная пульсация после оргазма, и он старался сконцентрироваться на этом ощущении как можно дольше, потому что за ним, как правило, обещало накрыть не самыми приятными чувствами.       — Ты в порядке? — раздался голос совсем рядом, и он качнул головой, не открывая глаз. — Я говорила тебе, что это плохая идея. Но ты меня, как обычно, не послушал.       Приоткрыв один глаз, Жан скользнул взглядом по обнаженному телу Хитч, устроившейся по правую сторону от него. Она лежала на животе, обняв обеими руками подушку. Светлые короткие волосы спутались и растрепались, на щеках играл яркий румянец, распухшие от поцелуев губы ярко выделялись в темноте.       — Ты всегда говоришь, что это плохая идея, а потом все равно оказываешься со мной в постели, — отозвался он, снова закрыв глаза.       — Да, потому что мы нуждаемся друг в друге, — пожала плечами девушка, скользнув рукой по его животу. — Пусть и только для секса.       Жан почувствовал, как она ногтями слегка царапнула кожу на его груди и открыл глаза. За окном была глубокая ночь, и он сам едва мог вспомнить, как оказался именно в комнате у Хитч. С того момента, как их с Эвер отношения покатились к чертям, он стал частенько проводить время с этой девушкой. Они неплохо ладили, но дальше дружбы и ни к чему не обязывающих ночей это не зашло бы. Хитч все еще скорбела по Марло, пусть и умело скрывала это от других. Жану она рассказала обо всем еще несколько месяцев назад, а он почему-то не решился поделиться с ней мыслями об Эвер.       Но вчерашняя ночь была настолько ужасной и опустошающей, что он не нашел в себе сил вернуться сразу домой.       Мысль о том, что Саши больше нет, никак не желала укладываться в голове. Это казалось таким же абсурдом, как если бы ему кто-то сказал, что небо не голубого цвета, а оранжевого. В этом не было смысла. Он не мог, не желал верить, что одного из самых близких ему людей больше нет. Хотелось расплакаться в голос, как в детстве, но слезы почему-то не шли. Жан так и не решился подойти к Конни, из которого произошедшее, казалось, выбило всю жизнь. Несмотря на то, что они знали друг друга сто лет, он не нашел в себе смелости подойти к другу и поговорить о том, что случилось.       Потому что это означало бы, что Саши в самом деле больше нет.       — О чем ты думаешь? — спросила вдруг Хитч, и он вздрогнул.       — Моя подруга вчера умерла, — тихо произнес он, глядя в потолок пустым взглядом. — Ее убили. И я ненавижу себя за это. Я должен был ее защитить.       — Я слышала что-то такое, когда вы вернулись, — кивнула девушка, закусив губу. — Мне жаль.       — Всем жаль, — хмыкнул Жан и резко сел, обхватив обеими руками голову. — Всем жаль, все сочувствуют, но разве Саше это как-то поможет?       Хитч громко вздохнула и тоже села. Молча обняла его, просунув руку поперек его груди, и уперлась подбородком в плечо.       — То, что ты будешь себя винить, тоже не поможет ей, поверь мне. Я уже почти четыре года живу с мыслью, что могла остановить его и заставить остаться. Тогда бы он выжил. Но я просто отпустила его, и вот к чему это привело.       Несколько минут они сидели в полном молчании. Хитч заглянула парню в лицо и улыбнулась одними уголками губ.       — Но ты ведь так нервничаешь не только из-за смерти подруги? Признавайся, кого опять представлял на моем месте сегодня?       Жан удивленно на нее посмотрел, в который раз поражаясь женской проницательности. Он и самому себе не хотел признаваться, что стоило закрыть глаза, как на месте Хитч тут же возникала Эвер — целующая его, цепляющаяся пальцами за его плечи, стонущая его имя. Это казалось безумием, каким-то гребаным наваждением. Особенно, если учесть, как она оттолкнула его вчера.       — Это неважно, — покачал головой он, позволяя Хитч пальцами перебирать свои отросшие волосы. — Все равно у меня нет ни единого шанса. Я в этом вчера убедился.       Эти слова так просто сорвались с языка, что он даже сам удивился. Как будто он уже полностью смирился с тем, что шансов и правда никаких нет. С другой стороны, Эвер дала четко понять, чью сторону она выберет, если придется.       — И кто же украл твое сердечко, Кирштейн? — ухмыльнулась Хитч, казалось, она получала настоящее удовольствие, задавая свои провокационные вопросы.       Жан косо на нее посмотрел и дернул плечом. Девушка хихикнула.       — Ну? Это кто-то из разведки? У вас там вроде не так много девушек.       — Она не совсем из разведки, — со вздохом произнес Жан, снова опускаясь на подушку. Теперь Хитч смотрела на него сверху вниз, слегка приподняв брови. — Ее зовут Эвер.       — Уж не та ли это Эвер, у которой папаша из военной верхушки? — прищурилась она.       Парень удивленно поднял брови, а Хитч закатила глаза и скривила губы.       — Ох, я ожидала от тебя большего, Жан, ей богу. Я помню ее с кадетки. Из-за ее папочки ее знали все инструктора, а она и рада была покрасоваться своими умениями. Не думала, что тебе нравятся задиры.       Жан фыркнул и покачал головой:       — Она не задира.       — Еще какая! И как только тебя угораздило?       — Сам не знаю, — пробормотал он и перевел взгляд на окно.       Внезапно захотелось подышать свежим прохладным воздухом. В комнате было душно, и даже несмотря на наготу ему было почти удушающе жарко. Хитч подобрала с пола сползшую простынь и, ловко ею замотавшись, подошла к окну. Открыв створку, потянулась за припрятанной в шкафчике пачкой марлийских сигарет и закурила. Жан удивленно поднял брови.       — С каких это пор ты куришь?       — А с каких это пор тебе не все равно? — фыркнула девушка. — Меня это здорово успокаивает на самом деле. Но конкретно сейчас просто хочется.       Жан медленно поднялся на ноги, натянул белье и штаны. Девушка задумчиво наблюдала за ним, выпуская изо рта белесый дым прямо в окно. Полностью одевшись, парень повернулся к ней.       — Простудишься ведь, — и хохотнул.       Состояние у него было странное — мысли упрямо цеплялись за что угодно, лишь бы не касаться темы гибели Саши. В душе он был готов поклясться, что находился в шаге от истерики. А внешне старался казаться спокойным и расслабленным.       Хитч приподняла одну бровь, смахнула с кончика сигареты пепел.       — Вали уже, заботливый ты мой! — со смехом бросила она, и эти слова прозвучали совсем не грубо.       Между ними повисла неловкая тишина, и Жан, опасаясь, что любые слова сделают только хуже, молча подошел к двери и вышел в коридор. По обе стороны располагались двери, где ночевали солдаты гарнизона. С недавних пор большинство из них переселили из привычных казарм сюда, чтобы проще было распределять вахты. Это здание располагалось в нескольких минутах ходьбы от главного штаба, и раньше здесь жили, в основном, высшие чины военной полиции. Однако теперь наступили другие времена.       На улице было темно и тихо. Закрыв за собой дверь в парадную, Жан остановился у колонны, прислонившись к ней плечом. Наверняка, в это время уже все спали, но к нему сон не шел. Даже усталости не чувствовалось, и это было странно, потому что он не спал почти сутки. Слишком много событий произошло, чтобы можно было позволить себе спокойно лечь спать.       Прижавшись виском к холодному камню, он прикрыл глаза. В висках пульсировало тупой болью — это уже сказывался недосып. Он даже пожалел, что не прихватил у Хитч хотя бы одну сигарету, возможно, она помогла бы взбодриться. Открыв глаза, он скользнул взглядом по дальнему корпусу штаба. Там, где на окнах первого этажа были решетки, находились заключенные. В одну из них поместили и Эрена, приставив к нему несколько охранников на случай, если кто-то попытается помочь ему сбежать.       Перед глазами тут же возникло лицо Эрена, когда он услышал новость о смерти Саши. Жан не верил, что он мог всерьез посмеяться над этой трагедией, скорее, списывал все на нервы и истерику, однако… Хотелось, еще тогда, в тот самый момент, хотелось схватить его за грудки и так отделать, чтобы мозги наверняка встали на место. Возможно, Саша бы так и сделала — посчитала бы, что врезать ему будет самой верной мыслью.       — Вот черт, — горько усмехнулся он, откинув голову назад, чувствуя, как щиплет уголки глаз от внезапно нагрянувших слез.       Вот и пришел его черед плакать. Как на зло, вспомнился первый день в кадетке, когда Браус произвела настоящий фурор своей одержимостью картошкой. У Шадиса тогда челюсть до колен отвисла… Это ж надо было додуматься! В том кусочке даже трети не было, а она это половиной назвала, сумасшедшая!       Крепко зажмурившись, Жан стиснул зубы, порадовавшись, что он здесь совсем один.       — Черт бы тебя побрал, картофелина, — прошипел он сквозь зубы и разрыдался. ***       Эвер вздрогнула всем телом и резко выпрямилась. На секунду ей показалось, что она слышит топот гигантов, но в библиотеке царила гробовая тишина. Проведя рукой по лицу, девушка потянулась за новой свечой на другом конце стола — старая почти полностью догорела, и помещение погрузилось во мрак. За окнами было темно, вдалеке виднелись слабые отблески наступающего рассвета, а это означало, что она проспала несколько часов сидя.       По обе стороны от нее были разложены несколько книг по истории, но ни в одной из них не было нужной информации. Везде говорилось лишь о каких-то чуть ли не мистических причинах превращения элдийцев в гигантах, и не было ни капли научных исследований. Пожалев, что так и не смогла прихватить с собой ничего из Марлии, Эвер откинулась на спинку стула, вытянув под столом затекшие ноги.       Она пришла в библиотеку почти сразу после того, как они вернулись на остров. Находиться в одной комнате с друзьями было невозможно. Почти все молчали, не в силах поверить в произошедшее. Тело Саши сразу отвезли в лазарет, отправили человека за ее семьей, а затем заключили Эрена под стражу и отвели в карцер. Все это происходило так быстро, что Эвер едва улавливала нить событий.       Она больше не плакала, казалось, что по возвращении на остров слезы магическим образом кончились. Но и смотреть на бледное, тронутое смертью лицо подруги, сил не было. Да и храбрости тоже. Впервые в жизни Эвер поймала себя на мысли, что ужасно боится мертвецов. Ей казалось, что Саша может в любой момент открыть глаза, а затем с рычанием наброситься на нее и сожрать, подобно гигантам.       Это было безумием.       Избегая разговоров с отцом и кем-либо другим, Эвер незаметно вышла из комнаты и отправилась прямиком в библиотеку. Конечно, ответ на все ее вопросы был прямо у нее перед носом в лице Зика Йегера, но девушка не решилась попросить капитана Леви дать им несколько минут на разговор. После всего, что произошло в Либерио, мысль о сыворотке не шла у нее из головы. Она обязана была докопаться до истины и, если такой шанс существовал, использовать его для Райнера.       Под рукой у нее уже лежало готовое письмо для Лайтборнов, которое она собиралась отдать кому-то из солдат Адзумабито. Эвер искренне надеялась, что с Беном и Айлой все в порядке, и что их разрушение гетто никак не коснулось. В письме также была просьба направить хотя бы два корабля для защиты острова — Эвер так и не успела толком обсудить эту тему с Бенджамином, но надеялась, что он не станет упираться. Хотя, конечно, он имел на это все основания. Теперь, после того, как погибла почти вся военная верхушка Марлии, весь остальной мир направит оружие против Парадиза. И о чем Эрен только думал…       Эвер уперлась локтями о крышку стола и закрыла лицо руками. Голова у нее раскалывалась от мигрени, от обилия важных и серьезных мыслей, от потрясения. Сразу по возвращении на остров она попросила пустить ее к Габи и мальчишке, но их, как и Эрена, сразу же закрыли в карцере и приставили охрану. В голове ни у кого не укладывалось, что Сашу убил ребенок. Пусть этот ребенок и обученный убийца, сути это не меняло — Габи была просто маленькой девочкой с промытыми мозгами. Таким же был и Райнер, когда впервые попал внутрь стен. И смог понять свою неправоту только после того, как годы прожил среди «демонов острова».       Дверь в библиотеку медленно открылась, и Эвер резко обернулась. На секунду она испугалась, что это мог быть отец или еще кто, но заметив застывшего на пороге Жана, успокоилась. Он обвел взглядом стол и ее саму, а потом не спеша подошел. Даже в полумраке Эвер заметила, какие красные и опухшие от слез у него глаза. Сердце у нее болезненно сжалось.       — Почему не спишь? — сипло спросил Жан и опустился на стул рядом с ней.       — Я спала. Прямо здесь, — пожала плечами девушка, не решаясь посмотреть ему в глаза. — А ты?       — Не мог заснуть, — он чуть наклонился вбок, подперев голову рукой, и кивнул на стопку томов. — Что-то ищешь?       Эвер обвела глазами книги, будто сама видела их впервые, и покачала головой. Делиться с Жаном информацией по поводу вакцины не хотелось. Она порадовалась, что даже отцу пока ничего не сказала — ему, с его ревностью и злостью, еще невесть что могло в голову прийти.       — Да так, пытаюсь отвлечься.       Жан молча кивнул и вздохнул. Эвер украдкой бросила на него взгляд, цепляясь за осунувшееся лицо и темные круги под глазами. Внезапно ужасно захотелось его обнять, как прежде, но она боялась, что он воспримет это не так, как должен.       — Мне кажется, нам надо поговорить, — со вздохом произнесла девушка.       — Кажется? — усмехнулся Жан, посмотрев на нее.       — Точно надо, — поправилась Эвер и повернулась к нему. — Я знаю, что обидела тебя вчера. Это моя вина, я должна была поговорить с тобой и прояснить всю ситуацию раньше, просто… Просто я думала, что сделаю это, когда вернусь домой. И совсем не ожидала, что вы сами прибудете на континент.       — Мы и сами не ожидали, — со вздохом ответил парень, опустив глаза. — До последнего надеялись, что он одумается. Некоторые и сейчас надеются.       — Я знаю, что ты не виноват, Жан. Вчера я просто была в шоке, была напугана и волновалась за… — она осеклась, и Жан грустно усмехнулся. — За всех. А сорвалась на тебе, прости меня.       Она протянула руку и осторожно обхватила пальцами его ладонь. Кожа у него была холодная и сухая.       — Я виновата перед тобой, — судорожно вздохнув, выдавила Эвер. — Я должна была сразу тебе сказать, что наши чувства друг к другу, они… Немного отличаются. Я люблю тебя, правда, очень люблю. И ты мне дорог, намного дороже остальных. Но я не смогу быть с тобой, потому что я слишком сильно люблю другого человека.       Пальцы Жана на секунду сжали ее руку в ответ чуть сильнее. Эвер смотрела ему в глаза, не отрываясь, и видела, что ему больно. Меньше всего она хотела делать ему больно, но обязана была сказать правду.       — Ты заслуживаешь знать правду, Жан. Я не хочу больше обманывать тебя, не хочу, чтобы ты мучил себя разными мыслями и догадками. Я до сих пор так боялась потерять тебя, что молчала. Но сейчас я понимаю, что, сказав тебе правду, я тебя не потеряю, я тебя освобожу. Пожалуйста, прости меня.       Выдохнув эти слова, она опустила глаза, чувствуя, как от страха дрожат руки. Больше всего она боялась, что Жан сейчас встанет и просто уйдет и больше никогда с ней не заговорит. Он полностью имел на это право, но ей ужасно этого не хотелось.       Парень молчал так долго, что Эвер показалось, что он не заговорит вообще. Кусая изнутри щеку, она медленно подняла на него взгляд, тут же встречаясь с ним глазами. Не говоря ни слова, Жан потянул ее за руку к себе и, заставив упереться коленом о край стула между его ногами, крепко обнял, уткнувшись лицом в плечо девушки.       — Да, ты меня не потеряешь, — тихо произнес он, когда Эвер обняла его в ответ. — Но так просто я от тебя не откажусь.       Эвер слегка отпрянула, удивленно глядя на него сверху вниз. Жан поднял на нее жесткий взгляд.       — Ты нужна мне. А Райнер тебя не заслуживает.       — Я, по-твоему, какой-то трофей, который нужно заслужить?! — Эвер высвободилась из его объятий и отступила на шаг назад.       Жан поднялся на ноги, упираясь одной рукой о спинку стула и нависая над ней.       — Нет, Эвер, но ты заслуживаешь быть с кем-то, кто не будет тебя обманывать.       — Я сама могу решить, с кем мне быть, Жан, — покачала головой девушка. — Пожалуйста, не делай все еще более сложным. И лучше тебе пойти поспать, ты несешь всякую чушь, и…       Не дав ей договорить, Жан вдруг резко притянул девушку к себе и впился жестким поцелуем ей в губы. Это случилось так неожиданно, что Эвер смогла лишь задушено заскулить ему в рот и только потом отвернуться. Парень скользнул влажными губами по ее щеке, тяжело дыша, прижимая ее к себе. Сердце у Эвер бешено забилось от прилившей злости и смущения, и она чудом смогла сдержаться, чтобы не ударить его. Уверенно оттолкнув Жана в сторону, она посмотрела ему в глаза.       — Если ты сделаешь что-то подобное еще хоть раз, ты точно меня потеряешь. Навсегда. ***       Уснуть ей так и не удалось до самого утра. Покинув библиотеку, Эвер направилась в сторону бокового крыла, где держали пленников. С утра до нее дошел слух, что всех добровольцев тоже закрыли, и это всколыхнуло не только ряды военных, но и простых граждан острова. Они толпились у ворот в штаб, требуя освободить Эрена, теперь почетно называемого чуть ли не Спасителем.       На входе девушка столкнулась с Хитч, которая тоже направлялась туда, держа в руке свернутую трубочкой свежую газету. Заметив Эвер, девушка окинула ее нечитаемым взглядом и кивнула.       — С самого утра сюда?       — Хочу поговорить с детьми, которые забрались на дирижабль, — вздохнула Эвер, пропуская ее вперед.       Хитч приподняла одну бровь: — С теми, которые девушку из разведки застрелили?       Эвер напряженно на нее посмотрела. Слухи разносились быстро, возможно, вскоре о том, что вместе с разведкой на остров прибыли и двое детей из Марлии, узнают все. Это не сулило для Габи и для ее спутника ничего хорошего.       — Они здесь? — проигнорировав вопрос девушки, спросила Эвер.       — Откуда мне знать? — дернула плечом Хитч. — Я вообще за Энни приглядывать пришла.       Эвер посмотрела ей вслед, стиснув зубы. Они были знакомы еще со времен кадетки, но никогда особо не дружили. По какой-то причине общение у них не задалось с самого начала, но Эвер никогда не придавала этому особого значения.       Спустившись вниз по лестнице, она оказалась перед массивной дверью, ведущей прямиком в подвал, где располагались камеры для военных преступников. Конечно, ее вполне могли не пропустить к Габи, но Эвер не оставляла надежд поговорить с ней раньше, чем их начнут допрашивать. С учетом того, как сильно и яро сопротивлялась девочка, процесс обещал быть долгим и, возможно, даже жестоким.       По ту сторону двери стояли двое солдат, заметив ее, они недовольно скривились, а когда услышали о том, что она хотела поговорить с пленными детьми, и вовсе начали возмущаться.       — Не положено! С этими детьми позже будет говорить начальство!       — Вы издеваетесь? Я же не собираюсь их выпускать, просто поговорю.       Один из мужчин смерил ее скептическим взглядом:       — Оружие оставь тут, а то знаем мы… Даю тебе пять минут, не больше.       Фыркнув, Эвер вытащила из-за пояса пистолет и протянула его солдату, а затем прошла мимо и направилась к одной из камер в самом конце коридора. Там было совсем тихо, она даже слышала, как обсуждают ее визит оставшиеся позади охранники. Они наверняка сообщат об этом ее отцу, но сейчас Эвер мало волновалась о том, что он скажет.       В камере царил полумрак, и девушка даже не сразу заметила Габи, сидевшую в углу на кровати, прижав коленки к груди. На соседней кровати лежал светловолосый мальчик. Оба молчали, но, услышав ее шаги, одновременно подняли головы. Габи несколько мгновений всматривалась в ее лицо, а затем тихо прорычала:       — Предательница!       — Зачем вы забрались на дирижабль? — негромко спросила Эвер, вцепившись пальцами в прутья решетки. — Теперь неизвестно, что с вами будет… Я совсем не знаю, как вам помочь.       — Нам не нужна твоя помощь! Ты обманула нас, обманула Райнера!       — Габи, перестань, какая теперь уже разница? — покачал головой мальчик, и она тут повернулась к нему.       — Как какая, Фалько?! Она притворилась марлийкой и все это время следила за нами! Подобралась к Райнеру, наверняка, чтобы убить его!       Эвер молча перевела взгляд на побледневшего Фалько, не решавшегося спорить под натиском аргументов Габи. До этого девушка хотела рассказать им, что она в самом деле из Марлии, однако сейчас поняла, что тем самым может серьезно подставить Райнера. Если эти дети смогут вернуться на континент, они всем расскажут, что Браун все это время был в сговоре с врагом. И хотя это было совсем не так, ему наверняка никто верить не станет.       — Послушай, Габи, — со вздохом произнесла Эвер. — Не пытайся сейчас играть в войну. Сейчас все намного серьезнее, чем тебе кажется. Я правда не хочу, чтобы вам обоим навредили. Но для этого вам придется сотрудничать или хотя бы не нарываться на неприятности.       — Сотрудничать?! — вскричала девочка, выпрямившись. — С демонами?! Ты с ума сошла, если думаешь, что я на это поведусь! Вы разрушили наш дом, а сейчас говорите о сотрудничестве?!       Эвер поджала губы, не зная, что еще можно добавить. В словах Габи был смысл. Смешно было ожидать доверия от тех, кто вчера испытал настоящий шок и ужас, столкнулся со смертью близких и невинных людей лицом к лицу. Девять лет назад Райнер и Бертольд разрушили стену Мария. День назад Эрен буквально стер с лица земли большую часть гетто Либерио. Еще один порочный круг, который было не разорвать.       — Я знаю, что вы сейчас чувствуете, — тихо произнесла она, прислонившись лбом к холодным прутьям решетки. — Вы напуганы, обозлены, и имеете на это полное право. Но мы не должны сражаться друг с другом. Элдийцы из гетто и элдийцы с острова ничем не отличаются…       — Ты все врешь!       — Хватит уже, Габи! — Фалько устало потер пальцами виски и прислонился головой к стене.       — Нет, не перестану! Элдийцы из Либерио добрые, они никому не желают зла и стараются искупить ваши грехи! А вы делаете все, чтобы весь остальной мир вас ненавидел, и нас тоже!       В другом конце коридора скрипнула дверь, и тишину прорезал голос Дейна.       — Эвер, иди сюда сейчас же!       Бросив напоследок взгляд на застывших на своих кроватях детей, Эвер стиснула зубы и прошла обратно к двери. Отец бросил недовольный взгляд на притихших за его спиной солдат и кивнул ей.       — Пойдем.       Эвер молча прошла мимо него и поднялась по лестнице наверх. Они не разговаривали с самого возвращения на остров, и девушка все еще была зла на него. Дейн закрыл за собой дверь и догнал ее уже у самого выхода на улицу.       — Что ты вытворяешь?       — Что я уже сделала не так?! — раздраженно спросила она, обернувшись.       — Ты и так сейчас должна быть под стражей, — покачал головой отец, и Эвер удивленно подняла брови. — Многие подозревают тебя в сговоре с врагом, и это они еще не в курсе того, как обстоят дела на самом деле.       — Что ты имеешь в виду?       — Члены разведки слышали, как ты спорила с Жаном и Флоком, а потом пыталась вернуться, чтобы помочь Бронированному. Ты в самом деле не понимаешь, как все сложно, Эвер? Я ведь просил тебя быть осторожной.       Схватившись обеими руками за голову, девушка шумно выдохнула. Она не верила собственным ушам, потому что слова, которые произносил ее отец, казались бредом. Его будто бы подменили, промыли мозги, она даже не знала, как это можно назвать. Раньше он всегда был на ее стороне, а сейчас раз за разом отворачивался.              — И что? Наденешь на меня наручники? И закроешь в карцере, пока мы еще здесь?       Дейн хмуро на нее посмотрел.       — Если это спасет тебе жизнь, то закрою.       — Ты с ума сошел, — замотала головой девушка. — Ты сам себя слышишь?! Что я сделала? Я даже не стала вмешиваться в эту резню, которую вы устроили!       — Потому что не была готова сражаться. Я хотел, чтобы тебя увели подальше от линии огня, но ты заупрямилась, как обычно, и едва не погибла.       Эвер хмыкнула, и Дейн вдруг резко схватил ее за руку, рывком развернув к себе лицом. Взгляд у него стал угрожающим, и Эвер впервые в своей жизни поймала себя на мысли, что испугалась своего отца.       — Не лезь на рожон. Не рискуй собой, чтобы защитить наших врагов. Зачем ты вообще пришла к этим детям?       — Да потому что они дети! — беспомощно закричала она. — Когда ты успел стать таким? Я думала, ты не способен причинить зло ребенку!       — Этот ребенок, Эвер, убил твою подругу. На войне даже дети становятся убийцами. Я пытался защитить тебя от этой судьбы, но сейчас я понимаю, что с врагом нельзя поступать иначе… Пощадишь его, и он ударит тебя прямо в спину. Особенно теперь.       — Ты бы слышал себя! — Эвер неверяще уставилась на мужчину. С каждой секундой его слова наносили такие острые раны, что хотелось плакать. — Я не верю, что ты в самом деле так думаешь. Знаю, марлийцы первыми напали на нас, но сейчас речь идет о сотнях элдийцев, которые погибли ради чего? От руки своих же… Да о чем это я вообще! Вы сами утверждали, что я совершила ошибку на корабле, а теперь поступаете ровно так же. Эрен не прав, и я знаю, что ты это понимаешь в глубине души! Потому что ты не такой человек, ты хороший и добрый, папа, пожалуйста, остановись, пока не стало совсем поздно.       От слез защипало глаза, и Эвер часто заморгала и опустила голову. Повисло молчание, прерываемое только громкими возгласами столпившихся у ворот штаба граждан. Наскоро вытерев слезы, девушка сделала глубокий вдох и снова посмотрела на отца. Он повернул голову в сторону, задумчиво глядя на собравшихся за забором людей.       — Эвер, я предупреждаю тебя в последний раз, — произнес он, не глядя на нее. — Если ты ослушаешься меня, я просто напросто тебя запру. Можешь ненавидеть меня, но ты по крайней мере останешься жива.       А затем развернулся и направился к нескольким полицейским, стоявшим недалеко от ворот и обсуждавшим происходящее. Эвер растерянно смотрела ему вслед, понимая, что то, что происходило между ними сейчас, могло навсегда изменить их отношения не в самую лучшую сторону.       — Эвер! — раздался голос за ее спиной, и девушка медленно обернулась.       Армин махнул ей рукой и взволнованно оглядел толпу за забором.       — Ну и ну!       — Да, и всем им нужен Эрен, — покачала головой девушка.       — И это они еще не знают, что добровольцев взяли под стражу! — выпалил парень.       — Я уже слышала об этом, — кивнула Эвер. — И чего они добиваются?       Армин пожал плечами и направился к одному из боковых входов в штаб. Эвер молча последовала за ним, у нее в голове было так много мыслей и догадок, что сил задавать вопросы не оставалось. Они поднялись на третий этаж, и Армин открыл дверь, пропуская ее в один из кабинетов. Первой Эвер увидела Микасу, сидевшую на диване у окна. Ее бледное лицо и пустой взгляд лучше любых слов говорили, как тяжело девушка переживала все, что произошло за последние дни. Напротив нее в кресле сидел Жан, с которым Эвер не хотелось встречаться глазами, а у окна, спиной к двери, стоял Конни, сложив руки на груди.       Первым делом Эвер подошла именно к нему. Парень только удивленно поднял брови, когда она крепко обняла его, прижав к себе. Эвер не была уверена, что делает это только ради него, наверное, после смерти Саши она тоже отчаянно нуждалась в поддержке.       — Как ты? — тихо спросила она, упершись подбородком в плечо Спрингера.       Его плечи на секунду дрогнули, но голос прозвучал спокойно.       — В норме. Все в порядке, Эвер, спасибо.       Отпрянув, девушка заглянула ему в глаза. Смерть лучшей подруги навсегда что-то изменила в его лице, и теперь Конни казался намного взрослее. Эвер в очередной раз подумала о том, как сильно горе калечит и терзает, практически всегда оставляя за собой неизгладимый след, незаживающий шрам.       — Что там на улице творится? — негромко спросил Жан, когда Армин опустился на кресло напротив него. — Они все еще бушуют?       — Да. И не успокоятся, пока военные не выпустят Эрена.       — Вы знали о том, что они собираются повязать всех добровольцев? — спросила Эвер, прислонившись поясницей к подоконнику.       — Конечно, нет! — воскликнул Армин. — Они не рассказали бы нам… Разведка сильно сблизилась с марлийцами, поэтому нас и не известили. К тому же, пока мы пытались решить проблему с Эреном, они не только продумали план до мелочей, но и привели его в действие.       — Как считаете, — подал вдруг голос Конни, снова отвернувшийся к окну. — Это похоже на Эрена? Мне кажется, что это уже не он. Что если он предпочел выбрать сторону Зика?       — Даже если и так, то что? — выдохнула Микаса, подняв на него глаза.       — Тогда нам нужно быть готовыми к тому, чтобы убить его, — глухо отозвался парень.       — Я этого не позволю! — воскликнула девушка, и Эвер вдруг ощутила острый укол раздражения.       Микаса всегда принимала сторону Эрена, но сейчас даже она должна была понимать, что он перешел черту. Из-за него погибли сотни невинных людей, погибли несколько членов разведки и умерла Саша. А Аккерман все же умудрялась его защищать и оправдывать. Проснувшаяся вдруг совесть ехидно напомнила, что Эвер и сама готова была многое простить Райнеру, но тот хотя бы осознавал свои ошибки и ненавидел себя за них. По Эрену трудно было определить, так ли он сожалел о содеянном.       Конни метнул в Микасу испепеляющий взгляд. Та лишь стиснула зубы, без труда выдержав его и показывая, что не намерена отказываться от своих слов.       — Ты тоже присоединишься к ним, Микаса? — с горечью спросил Спрингер.       — Эрен беспокоится о нас, я знаю это, — тихо произнесла девушка, покачав головой. — Неужели, вы не помните, что он сказал нам всем тогда?       В комнате снова повисла гнетущая тишина. Эвер повернулась к окну, задумчиво скользя взглядом по площади перед штабом. Казалось, что тот день, о котором напомнила Микаса, остался в другой жизни, и в каком-то смысле так оно и было.       Неожиданно она вспомнила о том, что хотела отправить письмо на материк. Оставив ребят спорить о мотивах Эрена, девушка вышла из комнаты и снова спустилась вниз. Тут же кто-то обхватил ее рукой за локоть, останавливая.       — Эвер, подожди, — Жан сразу убрал руку, как если бы его прикосновение могло причинить ей боль.       — Что? — девушка подняла на него взгляд, чувствуя себя неловко и скованно.       — Прости меня за то, что произошло утром, — покачал головой он. — Не знаю, что на меня нашло… Я не должен был… не должен был целовать тебя.       Взгляд у него был виноватый и растерянный, и Эвер даже сама почувствовала вину от того, что так грубо с ним разговаривала. Конечно, поцелуй был явно лишним, но нельзя было отменить то, что Жан был расстроен, скорбел и страдал. Эвер вздохнула, мысленно отвесив себе подзатыльник за то, что придумывает оправдания другим людям.       — Все в порядке, Жан, — устало произнесла она. — Мы все сейчас на нервах, я не злюсь.       Она уже собиралась развернуться и уйти, но он снова приостановил ее.       — Куда ты идешь?       — Нужно кое-что сделать, — пожала плечами девушка, и Жан опустил глаза.       — Не расскажешь?       — Нет, не расскажу.       Он хотел еще что-то добавить, когда к ним подбежал запыхавшийся солдат разведки. Лицо его раскраснелось, паренек тяжело дышал.       — Дети… Из Мар-Марлии… сбежали! ***       Эвер натянула поводья, останавливая лошадь и оглядываясь по сторонам. Она заехала в самую глубь леса, но нагнать Габи и Фалько так и не смогла. Двое солдат разведки, отправившиеся с ней в погоню, остались где-то позади, она не обращала на них никакого внимания.       Несмотря на то, что Габи ясно дала ей понять, что не намерена ни на секунду отказываться от своих убеждений, Эвер не желала ей зла. Конечно, одна мысль о смерти Саши все еще причиняла сильную боль, но то, что эти дети — запутавшиеся и не знающие правды, — остались здесь совсем одни, ранило не меньше. Она не представляла, как посмотрит Райнеру в глаза, если не поможет его сестре спастись. Там, в Марлии, он рисковал своей жизнью, чтобы ее защитить, и Эвер намерена была отплатить ему тем же, даже если это означало, что придется мириться с упрямой, ослепленной ненавистью девчонкой.       Среди деревьев нельзя было ничего разглядеть, с запада надвигались сумерки. Тяжело вздохнув, девушка проехала еще несколько миль вглубь, но вскоре пришлось развернуться назад — дальше были такие непроглядные заросли, что даже дети не смогли бы прошмыгнуть сквозь них. Поежившись от внезапного порыва ветра, Эвер направила лошадь к выходу из леса. Габи и Фалько не могли далеко сбежать, они совсем не знали местность и наверняка плохо ориентировались, однако вариантов, где они могли бы укрыться, оставалось слишком много. Заметив невдалеке двух всадников, девушка поехала следом за ними. Поиски откладывались до самого утра.       В штабе их бывшего отряда на втором этаже горел свет. Налив своей лошади воды, Эвер зашла внутрь и поднялась наверх. Тонкая полоска света прорезала темноту коридора как раз рядом с ее комнатой. Девушка подошла к двери и толкнула ее. Дейн сидел на ее кровати, упершись локтями о колени и низко опустив голову. Услышав шум, он выпрямился и посмотрел на нее усталым, расфокусированным взглядом.       — Что ты здесь делаешь? — спросила Эвер, сжав ручку двери.       — Жду тебя, — качнул головой отец. — Где ты была?       — Участвовала в поисковой операции. Прости, что не дала тебе подписать письменное на это разрешение.       — Перестань ерничать, — вздохнул мужчина.       — Не могу, ты меня вынуждаешь. О чем-то хотел поговорить? Я снова где-то облажалась?       — Я сейчас собираюсь на совещание с Пиксисом и остальными генералами. Будем решать дальнейшую судьбу Эрена. Не представляю, чем закончится этот вечер, но хочу, чтобы ты знала — мне все происходящее удовольствия не приносит. Я не ненавижу Лайтборнов, не ненавижу этого мальчишку Райнера… Я знаю, что мы все одинаковые и что эта война бессмысленна. Но я ни черта не могу изменить, Эвер, я могу лишь попытаться тебя защитить. Уберечь от страшной смерти… Когда я думаю о том, что с тобой что-то случится, у меня сердце останавливается от страха… Я боюсь. Ужасно боюсь за тебя.       Эвер нервно сглотнула, глядя ему в глаза. Она тут же ощутила острый укол вины за все, что успела сказать и подумать о нем до сих пор. Конечно, он делал все ради нее, конечно, не желал никому смерти. И все же, оправдывать его действия она не была намерена. У всего был свой предел, и у ее способности прощать отца — тоже.       — Я хочу, чтобы ты постаралась остаться в стороне от всего этого, насколько возможно. Я даже уже думал о том, что стоило бы отправить тебя обратно в Марлию, но после выходки Эрена не думаю, что там безопасно. Вчера по возвращении я отправил письмо Лайтборнам, рассказал им все и попросил о помощи. Надеюсь, что они не останутся в стороне, когда речь зайдет о защите их дочери.       Эвер удивленно подняла брови. Отец сам написал ее биологическим родителям?! Попросил о помощи? Все это звучало как настоящая небылица.       — Ты… позвал их сюда? — осторожно спросила она.       — Да. Сборы и дорога у них займут не так уж и много времени, думаю, что к концу недели они будут здесь. Если, конечно, не предпочтут отказаться от этой затеи.       — Для них здесь небезопасно, ты же понимаешь это? — настороженно спросила Эвер, ей стало не по себе от мысли, что Бена и Айлу тоже могут взять под стражу, как добровольцев. — Я не хочу, чтобы с ними обращались, как с преступниками. Они этого не заслужили.       — Они предоставят Парадизу несколько кораблей, и никто не причинит им вреда, — со вздохом произнес мужчина. — Можешь не переживать об этом.       Эвер хмыкнула и сложила руки на груди. Легко сказать — не переживай! Да она с ума сходила от происходящего, не переставала волноваться ни на секунду. И это еще ей удавалось откладывать мысли о Райнере, потому что страх за него грозился обернуться тотальной истерикой.       — Мне нужно идти, — сказал вдруг Дейн и поднялся на ноги. — Лучше останься здесь и держись подальше от штаба. Мне не нравится, что там так много народу… И, будь добра, откажись от своей затеи искать этих детей.       — Еще какие-то пожелания будут? — недовольно поинтересовалась девушка. — Надеть на себя наручники и приковать к полу здесь? Забаррикадировать дверь? Может лучше сразу запрешь меня в соседнюю с Эреном камеру? Мне как раз есть, что ему сказать!       Дейн подошел к ней и порывисто обнял, прерывая ворчание дочери. Эвер невольно замолчала, опустив руки вдоль тела. Ее всегда, каждый чертов раз, мучило чувство вины, когда она злилась на отца, а он в ответ нежно ее обнимал, тем самым показывая, что для него она всегда останется упрямым ребенком.       — Хотел бы, чтобы ты в будущем поняла причины моих поступков, — тихо произнес он, прижав ее к себе. — У меня никого нет, кроме тебя, Эвер. Не знаю, что со мной станет, если с тобой что-то случится.       — Ничего со мной не случится, — со вздохом произнесла девушка, обняв его в ответ.       — Хорошо, птичка, — Дейн отстранился и ладонями обхватил ее лицо. — Отдохни пока. Я вернусь через несколько часов.       Мягко поцеловав ее в лоб, отец вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Эвер тяжело вздохнула и подошла к окну. Со второго этажа было видно, как Дейн запряг лошадь, а затем выехал со двора. Девушка прижалась лбом к прохладному стеклу и прикрыла глаза. Голова у нее снова начала болеть от постоянного волнения и недосыпа.       Внезапно перед глазами появился образ улыбающегося Райнера, направляющегося в сторону сцены. «Увидимся после» — сказал он, а потом все пошло прахом. И неизвестно, когда она сможет его снова увидеть и сможет ли вообще… Не расценят ли марлийские власти нападение элдийцев как результат проваленной миссии Райнера? Что если его накажут за то, в чем его вины совсем не было? Теперь, когда в Марлии точно знали, что титаном-Прародителем завладел Эрен, шансы Райнера на более долгую жизнь сократились почти вдвое. Стоит им поймать Йегера, как Бронированного тут же передадут другому.       — Ты обязана его защитить, — процедила сквозь зубы Эвер самой себе.       В дверь негромко постучали, и девушка обернулась, а затем тихо добавила: «войдите». На пороге остановились Жан и Конни, и девушка удивленно подняла брови. Теперь она каждый раз начинала нервничать, когда видела друзей — они почти всегда приносили плохие новости.       — Хотим еще раз пройтись по улицам и поискать детей, — вздохнул Спрингер, потирая плечо. Взгляд у него больше не был таким растерянным и пустым, но и прежним тоже не был. — Пойдешь с нами? Ты с ними, вроде как, знакома.       — Хорошо, — кивнула девушка, сняла с вешалки куртку и вышла в коридор.       — И куда они могли сбежать? — покачал головой Конни. — Они же ни черта не знают этих мест!       — По-моему, им было плевать, куда бежать, лишь бы сбежать из тюрьмы, — вздохнул Жан, чуть обернувшись к ним.       Он шел впереди, стараясь не смотреть на Эвер. Девушка поняла, что его наверняка обидели ее слова о том, что она не хочет рассказывать ему о своих планах. Но сейчас чужие обиды волновали ее меньше всего.       Они прошли вдоль улиц, миновали площадь и вскоре покинули жилой сектор. Эвер покосилась в сторону зарослей небольшого перелеска, которые сейчас утопали в темноте и покачала головой.       — Не думаю, что это хорошая идея — идти сейчас в лес. Мы не найдем никого в темноте, а только заблудимся.       — Да и не думаю, что дети сунулись бы в лес ночью, — кивнул Жан.       — Это не простые дети, — стиснув зубы, выдохнул Конни, сверля деревья взглядом, будто в самом деле мог что-то среди них разглядеть. — Они тренированные убийцы. Думаете, они боятся темноты?       Эвер протянула руку и слегка сжала его плечо. Жан проследил за этим ее жестом и отвел взгляд. Конни удивленно взглянул на ее руку и вздохнул:       — Перегибаю палку, да?       — Ты имеешь полное право злиться, — тихо произнесла Эвер. — Никто не осудит тебя за это. Но я не верю, что ты в самом деле напал бы на детей.       Конни уже хотел было ответить, когда Жан за их спинами сдавленно охнул и рухнул на колени. Эвер обернулась и заметила несколько фигур, одна из которых склонилась над Кирштейном, прижав к его затылку пистолет. Тут же ее кто-то с силой ударил по ногам, и Эвер упала на землю. К виску Конни прислонили дуло пистолета, и парень изумленно посмотрел на девушку.       — Как хорошо, что мы встретили вас здесь, ребята, — раздался у Эвер за спиной знакомый голос. — Нам как раз так много всего нужно обсудить!