Цена ошибки

      Бародиус переносится на Гандэлию в весьма раздражённом состоянии. Если не сказать хуже.              Одно император знает наверняка, больше он может не притворяться добреньким, ведь Кузо остался на Нифии, как в принципе и остальные Младшие. Как же получилось так, что эти дети стали полезнее, чем его главнокомандующие?! От одного Джесси, что смог втереться в доверие к обоим землянам, толку больше, чем от всей старшей Дюжины.       Хотя и с Младших он тоже шкуру сдерет, как только они появятся в замке. Как вообще можно было допустить, что бы Рен с Лайнхольтом провалились в подпространство?! Малолетние идиоты… Даже если они не знали об их с Бародиусом связи, все равно должны были осознавать, что император с ними сделает за потерю последнего тёмного бакугана. И то, что им покровительствует Кузо, дело совершенно не изменит! Землянин просто не сможет спасать их шкуру раз за разом. Ему рано или поздно наскучит.              Но с Младшими Бародиус разберётся после, пока они являются единственными шпионами на Нифии, благодаря все тому же покровительству Дэна. Как минимум очень глупо терять и так последний рычаг давления в этих проклятых переговорах. Иногда императору действительно казалось, что захватить нифианцев было бы намного проще, чем с ними же договориться. Эти слабосильные мухи видимо так и не поняли своего положения, раз надеются, что он не сможет получить свое.       Но сначала Бародиус займётся завравшимися тварями. Коих было аж пять штук…              — И чья же это идея – пытаться шантажировать Макса? — зло произносит император, не обращаясь ни к кому конкретно. От его рыка вибрируют стены. Хватит ему сдерживать свои эмоции и гнев, пора показать, к чему приводит «скудоумие и отвага». — Кто из вас додумался шантажировать существо, которое может убить всех наших бакуганов в одно мгновение, а после открыть портал на свою планету и уйти?!              И вновь Бародиус восседает на троне, гневно взирая на склонившихся перед ним гандэлианцев. И их головы не летят лишь по одной причине — выгоды от этого никакой, лишь руки будут замараны в крови глупцов. А императору не пристало возиться в грязи. Но кто бы знал, чего ему стоит это напускное спокойствие. Хочется просто запустить в этих идиотов чем-то тяжёлым, а ещё лучше спустить на них Дарака, но статус обязывает вести себя иначе.       Чертов статус, за которым он когда-то так рвался, стольким пожертвовав…              Дюжина стоит на коленях, склонившися в низком поклоне. Император видит, что они нервничают, а ещё, что жутко недовольны своим положением. Давно эти твари не преклонялись ни перед кем, забыли, что такое уважение. И что такое наказание. Но он это сейчас исправит…              Бародиус замечает, что Гилл исподлобья злобно смотрит на Стойку. И почему-то император вовсе не удивиться, если окажется, что именно боец акваса был организатором этой «операции». Стойка не в первый раз пытается юлить и подставлять других, в надежде выгрызть себе кусок побольше. Идиот. Но за этот проступок расплатятся все. Иначе урок в их головы вбить так и не удастся.              — Вы понимаете, что из-за ваших действий мы потеряли сильного союзника? — как маленьким объясняет Бародиус. Может хотя бы так дойдет? — Вам мало того, что сейчас мой брат с тёмным бакуганом застряли в подпространстве, а Кузо находиться на Нифии? Вы, зарвавшиеся скоты, еще сильнее подорвали боевую силу Гандэлии! Единственные, кто остались на Нифии и кто могут сейчас влиять на Дэна с Драго, — это Младшие, ваши подчинённые. Те самые дети, от которых вы когда-то пытались избавиться. И уже тогда мне стоило задуматься, что крыс пора травить…              На этих словах по залу проходят тихие шепотки. И все, что может в них различить император — это ужас. Но рано эти скоты начали примерять на себя погребальные одеяния.              — Вы понимаете, что сейчас было бы, если я пошёл тогда у вас на поводу?! — император вновь задается вопросом, на который, конечно же, не получит ответ. Но меж тем истина и так всем известна. — Даже если бы операция прошла также, в чем я очень сомневаюсь, раз вас тонким слоем по земле размазала одна единственная земная девчонка! И все же, если закрыть глаза на ваши жалкие стратегические потуги и допустить иной расклад, сейчас Отчаянные бойцы уже пытались бы настроить Кузо против нас. Но не было бы вообще никого, кто отстаивал интересы нашей планеты!              Запугивать Бародиус умел всегда. Травить, увиливать, лгать и предавать — тоже. А вот признавать ошибки… Да, с этим было труднее. Но сейчас он мог… допустить тот факт, что в случившемся есть и часть его вины. Нужно было прислушаться к Максу раньше…              — А Гехабит вообще исчез в неизвестном направлении… — добавляет он бесцветным голосом. Не подводя черту для его неудавшихся генералов, нет. Что с того толку, если этих гандибоберов можно выправить лишь кнутами?       Бародиус произносит эти слова для себя. Чтобы запомнить, зарубить в памяти навечно, как он своими собственными руками разрушил… дружбу. Свою собственную. Да, такое действительно приходится делать впервые.              Но даже пусть Макса все чаще хотелось гильотинировать, четвертовать и утопить за раз. Пусть каждый их диалог выводил из себя так, что император до сих пор удивлен, что они ни разу так и не порушили замок, сцепившись в драке. Пусть эту рыжеволосую тварь совершенно не возможно было контролировать, но… Но он действительно стал Бародиусу тем самым «другом». Первым и единственным. Стал не из-за того, что не страшился смотреть в глаза, гордо расправив плечи, а лишь потому, что не попросил ничего взамен.       Но, как и говорилось ранее, «дружба» — слишком непрактичное понятие. И конец у нее видимо один.              — Вы все знаете, чего достойны, — совершенно спокойно произносит император, прикрывая глаза. — Но если в вас теплится надежда — отмучится быстро, смею вас уверить, вы глупцы.              Бародиусу очень хочется устроить показательную казнь, чтобы другим было неповадно, но он не может себе этого позволить. Война ещё не закончилась, и если Нифия после всего вновь заартачится, то Гандэлия просто не сможет начать наступление, не хватит боевой мощи. Да и кланы…              Пайрус вякнуть не посмеет, они ещё не отмылись от позора, который навлек на них Сид. Вентус же у них давно в вассалитете, иначе Гилл никогда не взял бы в ученики Эрзера, так что и с ним тоже проблем не будет. А вот остальные…       Сабтерра точит зуб на Бародиуса уже давно, ещё со смерти старого императора. А заключение Нурзака, «доброго дядюшки» их главы, лишь подлило масла в огонь.       Аквас не имеет большого веса в политике, но благодаря ему осуществляется водоснабжение и выращивание растений на полумертвой планете. Ссориться с ними не стоит. Правда Стойка им самим как кость в горле, но одно дело, когда наказывает глава, и совершенно другое, когда это происходит по желанию монарха, навлекая позор на весь клан.       С Хаосом же у императорского рода всегда была холодная война. Клан Казарины был многочисленным и вполне самостоятельным, а в совокупности со способностями их бакуганов становился весьма опасным врагом. Но междоусобные войны были Гандэлии не выгодны, и все это понимали. Да, возможно, поэтому-то Казарину послали как знак доброй воли, — пытались подложить под императора. Бародиусу было смешно и одновременно противно от всех её попыток, но не приблизить главу лаборатории к себе он не мог.              Сейчас избавиться от всей Дюжины будет равносильно тому, что он плюнет в лицо всем кланам разом. А такое можно будет сделать лишь, когда Бародиус обретёт достаточно сил. Но наказать завравшихся тварей нужно сейчас, иначе они так и продолжат грызться между собой, подставляя под удар других.              — Вы больше не считаетесь членами Дюжины, — подводит итог император. — Вас разжалуют до самого низкого чина в армии, и отправят на исправительные работы. Стойка, готовься до конца своих дней драить стоки канализации.              Пусть же до всех дойдет, что Бародиус знает, кто был зачинщиком. И это их никак не спасет.              — Но император! — в ужасе выкрикивает бывший мастер акваса.       — Как ты смеешь?! — ревет Дарак, принимая свой истинный облик. — Вы забываетесь, считая, что имеете хоть какое-то вес. Вас легко заменить, но вот спасете ли вы в таком случае свои шкуры?! — злобно рычит бакуган.              Провинившиеся склоняются ещё ниже, дрожа всем телом.              — Это последнее мое предупреждение. Последняя милость. Если вы вновь что-то выкинете, ваши головы окажутся на стенах замка, — зло произносит император. А очень глубоко в душе клокочет удовлетворение. — Пошли вон!              Бывшие члены Дюжины быстро покидают тронный зал, все также не посмев разогнуть своих спин, и Бародиус остаётся один. Но у императора нет времени наслаждаться сиюминутным триумфом.       Проклятые идиоты, возомнившие себя всесильными богами! Малолетние выродки, чьи взоры затмило бахвальство Кузо! И чертов Макс! — вот все, что у него осталось. Даже меньше…        Император нервно обдумывает свое незавидное положение. Почему каждый раз, когда он вот-вот схватит удачу за хвост, она ускользает от него? Как будто кто-то проклял. К примеру, та же Великая Сфера, даровав Дараку тёмную энергию, чья сила негативно влияет на вселённую в целом, и на императора в частности. За большую силу приходится платить.              — Приведите сюда Нурзака, — приказывает император верным рыцарям. — Макс говорил, что этот старик должен знать о межпространсвенных прорывах…              Бародиус думает так же и о том, что у предателя в руках остался код-ключ. Если вычитаная в книгах информация о великой реликвии — знаке побратимства императорского рода и Дракона тьмы, верны, то он должен открыть истинную силу Дарака — подарить способность к эволюции.       Код-ключ передавался в роду из поколения в поколение, наследник получал его после смерти императора. Бакуган тьмы же отправлялся в круг перерождения, а после коронованный император получал себе нового напарника. Бародиус тогда плохо понимал, для чего этот ключ вообще нужен, его цель была в другом — получить Дарака — сильнейшего бакугана Гандэлии. Он бросил вызов отцу, понимая, что в этом бою убьёт его, и победил. Даже ни на секунду не сомневаясь в своем успехе. Цена, правда, тоже была высока — ему пришлось пожертвовать своим старым напарником.       Но даже после этого код-ключ к нему в руки не попал. Старый маразматик был хитер, и явно предвидел переворот. Потому-то и отдал код-ключ своему верному другу, желая наказать «завравшегося юнца». «Мальчишка никогда не станет королем» — так любил произносит старик, но он, как обычно, оказался не прав.              Возможно, если Дарак будет способен эволюционировать, то Бародиус, наконец, укрепит свое положение, и ни одна шавка больше не посмеет тявкнуть в его сторону. Тогда он и избавиться от ненужных подчинённых. Да, пожалуй, стоит поступить именно так.       

***

      Маска негодовал. Нет, даже не так, Маска негодовал! Он, конечно, понимает, что в этой форме совершенно не красавиц, но чтобы настолько, что от него в ужасе отшатывались…              И все же, почему он такой огромный? Ранее парень не мог сопоставить свой рост с чем-то, парень понятия не имел, какого размера Священная сфера и пещера в целом. Немного больше он этого шарика, ну и что? А сейчас, когда он смотрит на застывшего Лайнхольта с верху вниз, в душе закрадывается нехорошие подозрения. Какие у Макса показатели Джи? Как бакуганы их вообще узнают?              А ещё Маску терзает другой вопрос. Что с его человеческим телом? Он не бакуган (хотя бы отчасти), чья энергия просто принимает причудливую форму пластмассового шара, а высвобождаясь — огромного чудовища. Его тело состоит из клеток, по нему течёт кровь и в нем идут жизненно-важные процессы, в этом парень уверен. Когда он по наитию выпрыгнул из окна, до конца не понимая, что он вообще творит, то принял эту форму достаточно легко. Просто на инстинктах.              Но сейчас, прокручивая воспоминания и прислушиваясь к себе, он все же может предположить.               Кажется, каждый раз, когда Маска меняет свою форму, одно из тел погружается в подпространство Изнанки, точнее небольшого кармана в ней созданного Великой Сферой. По крайней мере, ту картину с телом и коконом он интерпретирует именно так.       От осознания этого парень ежиться; где-то там другая его часть заключена в Изнанке. И это навсегда. Даже если Маска станет человеком, то в подпространстве останется бакуган…              — Мы не хотим с тобой сражаться, — тем временем произносит Аранот, поняв, что парень завис, обдумывая свою незавидную участь. — Давай решим все мирно.       — Да с чего бы мне на вас нападать? — негодующи произносит Маска в ответ. Да если бы он хотел использовать свою силу, они бы вздохнуть не могли!       — МАКС?! — на пару с Лайнхольтом выкрикивает Рен.              Сил поправлять нет. Желания тоже. Да и возможно, это их последняя встреча, так что какая разница?              Парень просто кивает, отстранёно наблюдая, за тем, как сильно округляются у тех глаза. Маску сейчас совершенно не смешит эта реакция, наоборот, она лишь больше подтверждает то, что его считают уродом. Тварью, которая своим существованием попирает все мыслемые и немыслимые законы мироздания.              — Что же с тобой случилось? — неверящи спрашивает Фабия, вмиг отчего-то растеряв весь свой страх.       — Подарок Сферы, — с сарказмом отвечает белый бакуган. Будет он еще этой девчонке свой позор пересказывать! — Это сейчас не важно. Идемте, я проведу вас назад, пока ваши родственнички не разрушили обе планеты, пытаясь договориться.       — А? — тянут подростки хором.              Маска горестно закатывает глаза, опуская лапу к земле, чтобы тем было удобнее забираться.              — Серена и Бародиус сели за стол переговоров, только что-то мне подсказывает, что они так ни к чему и не пришли. Как дети, что дерутся из-за конфет, — недовольно произносит парень, требовательно стуча хвостом по земле.       И поднимая пыль. Не надо так делать, это его рост позволяет выйти из бури невредимым, а вот два ну о-о-очень мелких существа в ней теперь с ног до головы.       — Бародиус твой родственник?! — выкрикивает принцесса, отскакивая на шаг. Если бы Фабия не изучала боевые искусства, точно бы споткнулась на ровном месте.       — Он мой брат, — тихо, будто оправдываясь, говорит парень.              Маска замечает, что Фабия замирает соленым столбом, неверящи произнося — «Рен плел косички ему?..». И какой бред только лезет в голову принцессе?              Но времени (и терпения) на глупости у них нет. Белый бакуган наконец открывает портал между измерениями, отмечая про себя, что это даётся ему куда легче, чем раньше. Ну в бытность «не пойми чем» должны быть хоть какие-то плюсы.              Когда они вываливаются на главной площади нифианского дворца, Маска переводит дыхание. Он выбрался из Изнанки, и даже смог вытащить за собой остальных. О, и принять человеческий облик. Почти. Волосы все также топорщатся, а глаза, скорее всего, все также принадлежат монстру. Теперь, когда энергия в теле наконец полностью уравновешенна и стабильна, это будет его обычным состоянием.              Но все же Гехабит верит, что вдалеке забрезжил свет надежды на то, что они наконец-то уберутся с этих проклятых планет. Осталось совсем нечего, взять Кузо, Бародиуса и Рена, поговорить нормально со Сферой, объединить народы и все! По крайней мере, для Отчаянных, которые вернуться домой. Максу это уже навряд ли светит, да и не его это уже дом.              Только как все это объяснить племяшке и отцу? Нет. Элис и Майклу.              — Эй, ребята, смотрите! — радостно выкрикивает Дэн, выбегая им на встречу из замка. — Я же говорил вам, что Макс за Реном и Фабией отправился. Привет, — выдает тот уже чуть спокойнее.              Маска кивает, рассматривая собравшихся. Их встречают Отчаянные бойцы вместе с младшей Дюжиной. Ни Бародиуса, ни старших, ни даже Спектры с его хорьком нет. Вот же трусы…              — Рен! Фабия! — радостно выкрикивает Маручо. Да и все остальные разделяют чувства бойца акваса. Маску же радует другое, все подростки стоят в перемешку, а не разделенные на две группы. Значит Кузо все же смог их сдружить. Хотя в чем он вообще сомневался? Это же Дэн.              Названные приветственно машут остальным. Они — последние звенья цепи, что наконец сможет связать два враждующих народа. Парень на это очень надеется.              — Так, Кроллер, Кузо, не расходитесь далеко, — просит Маска. — И ещё свяжитесь с императором, он нам тоже понадобиться, — парень давит в себе зевок. — Я посплю хотя бы часов шесть, а после будем разбираться с волей Великой Сферы и вашими планетами.              Парня провожают в гостевые покои, и ему уже все равно, что там опять не поделили Отчаянные с Дюжиной, о чем так задумчиво размышляет Шун, и почему Джесси нервно смотрит на то на него, то на Элис. Мягкая кровать, какое же блаженство!       

***

      Шун внимательно наблюдал за «почётными гостями Нифии» все это время. Шанс того, что гандэлианцы что-то выкинут, был слишком велик.       А ещё бойца вентуса беспокоило поведение Дэна. Он, конечно, говорил, что не находится под гипнозом, но так ли это?              Кузо вел себя иначе. И дело было даже не в странном костюме, хотя из-за цоканья каблуков Казами скоро получит нервный тик. Дэн стал спокойнее и как будто собрание, в его действиях, конечно, все ещё проскальзывала горячность, но она была совершенно иной. Он словно повзрослел лет на пять. Да и эти фразочки, что боец пайруса иногда бросает, настораживали до ужаса. Что же произошло с его лучшим другом в лапах врага?               Но отчего-то кроме Шуна никто все эти странности не замечал. Или просто игнорировали. Казами все чаще и чаще ловил себя на мысли, что Отчаянные бойцы разучились думать и следить за раскладом партии.              Джейк влился в странную компанию даже слишком быстро, стоило Дэну сказать, что гандэлианцы хорошие. Маручо, проводя с теми достаточно много времени (в основном чтобы присматривать за бойцом сабтерры и Кузо), тоже медленно, но верно начинал им симпатизировать.              Элис же… За девушкой неожиданно начала присматривать вся младшая Дюжина, кто как мог. Они попеременно справлялись об ее самочувствии, предлагали провести время за чтением чего либо, или просто присматривали из далека. Но особенно выделялся из их компании Джесси. Тот проводил с Гехабит слишком много времени, вечно болтая ни о чем. Но самое ужасное, Элис отвечала тем же. Будто бы найдя приятного собеседника.       Шун никак не мог понять, ведут ли они себя так из-за Макса, или же на это есть какие-то другой расчёт? Радости не добавляло ещё и то, что старшая Дюжина не так давно пыталась то ли похитить, то ли убить девушку (а возможно и все вместе). И если Младшие решили продолжить их дело…              Но они отчего-то так и не решились на следующий шаг.              Нет, Казами способен признать, что те действительно могли быть и благородны, и верны. В мирное время. Но беда была в том, что Нифия и Гандэлия все ещё враги. И то, что сейчас установилось хрупкое перемирие, не значит, что можно расслабляться. И тем более нельзя доверять тем, кто неоднократно бил в спину. Даже если этого требовала ситуация, честь война не должна была позволить пойти на такое. Но видимо для Гандэлианцев это понятие — лишь пустой звук, как бы не распалялся в споре об этом Сид.              Все эти мысли вновь клубились в голове парня, пока он встречал вернувшийся из преломлённого пространства. Но насколько же он был удивлён, когда Фабия поддержала Рена. Девушка всегда до этого славилась своей рассудительностью и верой в принципы, Шун знал, её не так-то легко было обмануть, но сейчас…              Сейчас она почему-то с блеском в глазах уговаривала Кроллера задержаться на их планете. И, кажется, даже хотела устроить им с королевой приватную встречу.              Но тут на площади в искрах телепорта появляется новое лицо, прерывая все нарастающий гвал. Тело Шуна на рефлексах становится в боевую стойку, когда-нибудь он привыкнет к тому, что гандэлианцы так спокойно появляются за щитом. Но не сегодня.       — О, Эрзер, привет, — удивлённо произносит Дэн, взмахивая рукой. И приветливо улыбаясь, как старому другу. — Что-то случилось?       — Я прибыл по поручению императора удостовериться в целости… — гандэлианец на секунду замолкает, обдумывая свои слова, — принца Рена.              Сам «принц Рен» от этих слов нервно дёргается и смотрит в сторону говорившего ещё более недоверчиво, чем сам Шун.              — Вопрос о том, как нам его теперь называть, все еще открыт, — в полголоса произносит Мейсон, обращаясь к своим сокомандникам, но все же Казами его слышит.       — Со мной все в порядке, — уверенно кивает Кроллер. — Я останусь на Нифии, если мне это позволят. Макс просил об этом.       — Да, Рен, конечно ты останешься, — успокаивает парня Маручо. — Нифия и Ганделия сейчас обсуждают мирный договор, так что члены Дюжины находятся здесь в качестве парламентеров.              Что уж они там обсуждали, Казами не знает. За время отбытия Бародиуса Младшие лишь находились мертвым грузом в замке. И не давали поговорить с глазу на глаз с Дэном. Да и тот, отчего-то сам не желал идти на контакт с Казами. Шун не видит не одной причины, из-за которой боец пайруса мог на него обидеться. Но именно так тот и поступил.              — Эрзер, что-то ещё случилось? — обеспокоено спрашивает Дэн, подходя к мастеру вентуса. — Ты какой-то… дерганый, что-ли?       — Дэн, — тихо произносит Сид, видимо намекая на что-то, о чём Шун не может догадаться.       — А, вам сильно влетело, да? — кивает Дэн, развеивая все вопросы Казами. — Вы там держитесь, скажите Бародиусу, что Макс скоро отойдёт, и вы сможете нормально поговорить.       — Хм, не нужно о нас беспокоиться, — качает головой Эрзер, но Шун не без удивления замечает, что взгляд у того теплеет. — Мастер Гилл просил передать, что в скором времени вам с ним все же удастся сразиться. Возможно… — уже не так уверенно добавляет тот, качая головой. — Но сейчас меня беспокоит другое. Я могу увидеть Макса?              Казами порывается остановить того. Хотя бы по той простой причине, что Гехабит отправился отдыхать (и он заслуживает несколько часов тишины, как никто другой), но после натыкается на взгляд мастера вентуса. Такой… нет, не жалобный, не отчаявшийся, в его глазах читалась надежда. А в глубине засел страх. Такие знакомые и обычные чувства. Воин часто желает увидеть их на лице своего врага. Но Шуна же они приводят в чувства.        Казами понимает, что бы у тех не приключилось, желание увидеть Макса — не сиюминутная прихоть. И потому он отступит в этот раз, позволив гандэлианцу делать то, что тот хочет.       

***

             Эрзер медленно заходит в комнату к спящему человеку. В голове скачут мысли одна хуже другой. Если мастер Гилл или император узнают, что сейчас собирается сделать боец вентуса, он не отмоется от позора никогда в своей жизни. В своей короткой и очень бесславной жизни.              — Макс, — зовет он человека, но ничего не происходит. — Макс! — чуть громче.              В ответ раздается лишь недовольное сопение. Видимо сон того действительно крепок. Но дело, с которым мастер… бывший мастер вентуса пришел, не может требовать отлагательств. Хотя бы по той причине, что он возможно более и не увидит этого человека никогда.              Гандэлианец решает попробовать разбудить юношу, растормоша того за плечо. И делает он это явно зря.              Гехабит дёргается, рычит будто зверь, а после берет тело мужчины в захват, кажется выбив Эрзеру плечо. Лицо утыкается в мягкую подушку, но это лишь усугубляет положение. Из его легких выбило весь воздух, а вздохнуть теперь никак не получается. И навалившееся сзади тело при внешней худобе оказалось ужасно тяжелым, заломанная рука начинает скручиваться спазмами.              Боец вентуса находиться в немом шоке от того, что его умудрился скрутить человеческий подросток. (Почему он так силен?)              Эрзер пытается если не сбросить того, то хотя бы ослабить хватку и, наконец, вздохнуть. Получается с трудом. Вот же тьма, гильотинирование, конечно, не доблестная смерть, но даже она будет лучше, чем если его придушит человеческий подросток!              — Какого? — сонно спрашивает тот. — Эрзер? — Макс, все ещё не проснувшись, удивлённо смотрит на вторженца, но однако отпускает. — Чего тебе?              Гандэлианец принимает сидячее положение, бережно держа пострадавшую конечность. Кажется, он все же зря решил потревожить сон этого юноши. Но пути назад уже нет.              — И сколько же я поспал? — в полголоса спрашивает Максим у самого себя, пока боец вентуса собирается с мыслями. — Полтора часа? Просто прекрасно… Ты ещё долго будешь тут сидеть? — совсем не приветливо тянет парень. — Если у тебя есть какое-то ко мне дело, говори, нет – выметайся, пока я добрый.              В комнате устанавливается гнетущая атмосфера, и Эрзер отчётливо понимает — ему не рады. Хотя ничего удивительного в этом нет.              — Макс, я хотел бы объяснить ту сцену с Элис, что ты застал, — начинает ганделианец. И лишь сейчас он замечает, что человек действительно находится на грани. Мастер Гилл рассказывал, что черные белки и волосы, стоящие дыбом — первый признак злости этого существа. А значит гандэлианец стоит у самого края пропасти.       — Не ходи вокруг до около, Эрзер, — рубит парень. — Солгалгать ты мне не сможешь, даже не пытайся. Просто и по делу, живей. Не тяни моё драгоценное время на сон.       — Хорошо, — боец вентуса набирает больше воздуха в лёгкие, а после принимается объяснять. — Император не знал о нашей инициативе, вся ответственность ложиться только на плечи старшей Дюжины. Это была идея Стойки, её поддержали Казарина и… — Эрзал на мгновение запинается, обдумывая все варианты того, что может сейчас сказать, — они решили действовать. Нам с Мастером Гиллом ничего не оставалось, кроме как проследить и остановить их. Но мы не успели, ты вмешался раньше.              Гандэлианец нервно замирает, понимая, что озлобленный человек не оставит от него и мокрого места, если ему не понравился ответ.              — Лжёшь, — зло тянет Макс. Но не атакует. Почему? — Твой мастер собирался принять участие в бою, он вбросил бакугана. Единственный, кто действительно не замешан в этом всем, ты. И от этого еще отвратительнее, что именно тебя, Эрзал, послали отыгрывать это представление.              Боец вентуса до конца не понимает, отчего его миновала незавидная участь быть сожранным темной энергией, что сейчас витает тяжелыми сполохами по комнате. Возможно из-за того, что Макс действительно хочет наказать лишь виновных. Или человек слишком устал, чтобы марать о него руки.              — Меня никто не посылал, — все же пытается отстоять свое вторжение гандэлианец. — Император наказал нас всех за этот проступок. Я сейчас вовсе не должен вести этот диалог, и если о нем узнают, скорее всего, мне прямая дорога на плаху, но честь война не позволяет поступить иначе. Ты был нашим верным союзником, Макс Гехабит, и император об этом знал. Ему совершенно не выгоден ни твой шантаж, ни тем более смерть Элис. Император Бародиус не стал бы поступать так опрометчиво. Но ты стал иметь слишком большой вес на императора и это… Это нам не понравилось, — заставляет себя произнести Эрзер. — Но я прошу тебя, не за себя, за всю Гандэлию, не принимай сторону Нифии, они…       — Достаточно, — спокойно произносит Гехабит. И от этого вымораживающего тона у мужчины проходят по спине мурашки. — Я тебя понял, Эрзер. Удивительно, что вместо тебя ко мне не пришёл Гилл.       — Мастер не может, он отбывает наказание.       — Все так страшно? — в голосе нет ни сожаления, ни сострадание. Будто Гехабит задал вопрос для поддержания диалога.       — Рудники… — боец вентуса более не произносит ни слова, да это и не нужно, человек был наслышан о тех тяжёлых условиях, что там царят.       — Кажется, вы сильно достали императора в этот раз, — задумчиво произносит Макс, но Эрзер видит, что тот теперь более настрое на разговор. Хотя алая радужка все так же прошивает бывшего члена Дюжины насквозь. — Чем он вообще сейчас занят?              Гандэлианец взвешивает все за и против. С одной стороны, разглашение государственной тайны (а секретные эксперименты императора именно таковыми и являются) — одно из самых страшных преступлений. С другой, ложь этому существу само по себе уже и есть приговор. И потому Эрзер все же решает сказать правду.              — Император приказал Казарине пересадить часть ДНК Драго в Дарака, — начинает объяснять боец вентуса. — Когда к нам в руки попал этот бакуган с Элементом, лабораторная крыс… кхм, Казарина произвела все возможные замеры, в том числе и ДНК цепочек.              Эрзел видит, что странное состояние человека так и не прошло. И эти развивающиеся будто змеи волосы сильно нервируют. Особенно когда они обрамляют достаточно спокойное, хоть и поражённое сейчас немым удивлением, лицо.              — Так, стоп, он что там совсем рехнулся?! — выкрикивает Макс, порывисто поднимаясь с кровати. — Решил вызвать у Дарака принудительную эволюцию и не одну? Да бакуган же если не расщепиться, то точно тронется умом. Это же столько ступеней за раз пройти. Я его прибью! — это последнее, что Эрзер слышит до того, как человек скрывается в вихре портала.              Гандэлианец не знает наверняка, с горяча ли Макс произносит эти слова, или это прямая угроза. Кажется, он все же совершил ошибку, затеяв этот диалог. Хотя бы по той причине, что разгневанное существо вновь устремило свой взор в сторону императора с совершенно не добрыми намерениями. А в руке теперь еще несколько суток будет раздаваться глухая боль.